Страсти по картонной коробке
Серая «Волга» еле передвигалась по мокрой, засыпанной листвой дороге. Несмотря на старания водителя, коварные кочки давали о себе знать. После каждого скачка машины Аркадий Белов, сидевший за рулем, немедленно оборачивался, интересуясь самочувствием супруги.
Самочувствие было так себе. Это не было связано ни с качеством дороги, ни с беременностью. Печаль охватывала Валентину каждый раз, когда она выходила из стен детского дома или приюта для несовершеннолетних. Вид брошенных, никому не нужных детей действовал на нее угнетающе. Иногда состояние подавленности переходило в длительную депрессию, жизнь казалась прожитой зря, а работа – пустой тратой времени. Нечто подобное чувствовала она и сейчас. Аркадий, заметив, что жена впала в уныние, решил действовать.
– Какая красотища кругом! – восхищенно сказал он, остановив машину. – Давай погуляем немного.
– Давай, – словно очнувшись, ответила Валентина.
Минут двадцать они, взявшись за руки, бродили по парку, узкие дорожки которого, несмотря на едва наступившую осень, были полностью засыпаны листвой.
– Странное место, – сказал Аркадий. – Всего в десяти километрах от города, а выглядит дико…
– Когда то здесь был пионерский лагерь «Синяя птица», – вспомнила супруга. – Теперь это заброшенный сад да деревянный барак. Кто в нем обитает, ты уже видел…
Аркадий понял, что попал впросак. В деревянном бараке под сказочным названием «Теремок» располагался детский дом номер три, который они только что посетили.
– Можешь себе представить, каково живется в детдоме подростку с нетрадиционной сексуальной ориентацией?
– Приблизительно представляю.
– Нет, Аркаша, не представляешь. И я тоже не представляла, до разговора с этой девочкой…
– С какой девочкой?
– С Катей, подружкой Жени Найденова, – тяжело вздыхая, ответила жена. – Мне долго не разрешали говорить с детьми, но я все же настояла. То, что я услышала от Кати, повергло в ужас. Теперь я понимаю, почему Женя так легко переносил все эти садомазохистские штучки на съемках. По сравнению с тем, какие унижения он пережил в стенах детского дома, плетки и щипцы – невинные шалости.
– А как он угодил в детдом?
– Так же, как и большинство остальных детей. Из Дома малютки. А туда, в свою очередь, из роддома. После того, как от него отказалась мать, конечно же…
– И в каком же роддоме отказались от Жени?
– В седьмом… Там когда-то работала наша Инна Юрьевна.
– Наверняка она должна помнить тот случай! – вскинулся вдруг Аркадий. – Ведь это произошло четырнадцать лет назад. А в те годы отказ от ребенка был вопиющим событием.
– А что это нам даст? – спросила Валентина.
– Можно будет найти маму мальчика…
– Думаешь, мать вдруг воспылает любовью к ребенку, брошенному четырнадцать лет назад? Смахивает на телесериал…
– В жизни всякое бывает! – не согласился супруг. – Где-то же твой Женя скрывается.
– Летом это несложно. Он мог укатить на море. Там с его внешностью и отсутствием всяких сексуальных комплексов добыть денег на еду и наркотики труда не составит… Хотя насчет материнских чувств ты прав. Все может быть. Нужно отработать и этот вариант…
Беседу супругов прервал резкий автомобильный сигнал. Обернувшись, Валентина и Аркадий увидели, что перед «Волгой» стоит темно-зеленый «БМВ» с номером А606АУ. Рядом вальяжно прохаживались двое накаченных парней лет двадцати с глубоким налетом бандитизма на лицах.
– Эй, мужик, это твой тарантас? – обращаясь к Аркадию, нагловато спросил один из них.
– Да, – ответил хозяин «тарантаса», – что, мешает?
– Конечно, блин, мешает, – вмешался второй. – Мы ведь, в натуре, не на вездеходе, чтобы по обочинам ползать!
Подошедший к «Волге» Аркадий взглянул на то место, которое он оставил для объезда, и понял, что на машине с такой низкой посадкой, как у «БМВ», там действительно проехать было невозможно. Чего доброго, поцарапаешь днище или останешься без глушителя.
– Что, мужик, понял теперь, какой косяк отмочил! – поймав взгляд Аркадия, заявил один из качков. – Скажи спасибо, что мы сейчас никуда не торопимся. А то бы тебе за задержку предъяву кинули.
Аркадий прекрасно понимал, что разговоры с уголовной братией бесполезны, да и небезопасны. Он молча сел в машину и отогнал ее туда, где кочек поменьше.
Когда «БМВ» медленно проплыл мимо, Аркадий заглушил двигатель, открыл дверь и хотел выйти из машины, но супруга остановила его:
– Поехали-ка лучше отсюда.
– Как скажешь, – согласился муж.
Несколько минут они ехали молча, а затем вдруг Валентина сказала:
– Насколько я помню, до самого «Теремка» от дороги нет даже тропинок. А бандюганы так трясутся за днище своей машины, что едва ли могут свернуть на бездорожье…
– Думаешь, они направляются в детский дом?
– Получается, что больше некуда!
– А что им там делать? – удивился супруг. – Разве только спонсорскую помощь оказать…
– Это они-то – спонсоры? – не могла не улыбнуться Валентина. – Хотя, знаешь, в жизни уголовников всякое происходит. Видел бы ты их возле церкви. Крестятся до головокружения. Так что, возможно, меценатство у всех «правильных парней» сейчас нечто вроде «крестного хода» на Пасху. И дай-то бог! Хоть какая-то от них польза.
Выезжая с кочковатой дороги на асфальт, Аркадий радовался про себя. Пасмурное настроение жены, похоже, начинало понемногу развеиваться. Чтобы отвлечь Валентину окончательно, он предложил:
– Может, заскочим ко мне в больницу? Сегодня у Паши Лавренцова, моего зав. хирургией, день рождения. Думаю, ему будет приятно.
– Я не против, – сказала Валентина, покосившись на стрелки автомобильных часов. – Но в половине пятого меня в отделе ждет Анатолий. Я ему обещала рассказать о посещении «Теремка».
– Анатолий, между прочим, мог бы выслушать тебя и вечером. Пусть к нам домой приходит! А еще лучше, пусть едет прямо в больницу. Как-никак, Павел Борисович когда-то вырезал ему аппендицит!
– Так у вас, значит, не просто день рождения, а целый праздник!
– А как же без этого! Пятидесятилетие заведующего хирургией – событие не рядовое. Сегодня – маленький междусобойчик. Главные же торжества состоятся в воскресенье в ресторане «Ковчег».
– Ты не говорил, что у Лавренцова круглая дата…
– Я и сам, честно говоря, об этом только сегодня утром вспомнил!
Через пятнадцать минут «Волга» главврача заруливала на свое привычное место на больничной стоянке, где уже находились знакомые им красные «Жигули».
– Это же машина Анатолия! На ловца и зверь бежит!
Она подумала, что Панфилов вряд ли пожаловал в больницу, чтобы поздравить юбиляра. Скорее всего, он прибыл по служебной необходимости. Недоброе предчувствие овладело ею.
В длинном коридоре хирургического отделения, помимо Анатолия Панфилова и зав. хирургией Павла Борисовича, находилась плачущая Инна Юрьевна Уппер, что оказалось полнейшей неожиданностью. Лавренцов ее успокаивал:
– Да вы не волнуйтесь, все будет хорошо. Организм у нее молодой, крепкий, кости срастутся быстро. Главное, нет внутренних кровотечений…
– Что-то случилось с Жанной? – с тревогой спросила Валентина.
– Ее кто-то избил. Сломаны два ребра и три пальца на руке, – ответил Анатолий. – Только что над ней закончил колдовать Павел Борисович. Он уверен, что все будет в порядке.
– Она в сознании?
– Да, – кивнул Панфилов. – Правда, слегка в расплывчатом состоянии.
– Как это – в «расплывчатом»?
– Под действием обезболивающих.
– Ты уже с ней беседовал?
– Перекинулся парой фраз, – подтвердил Анатолий. – Несет ахинею. Твердит про какую-то картонную коробку. Может, ты с ней поговоришь?
– Хорошо, – согласилась Валентина. – Где она?
– Здесь, – сказал Панфилов, указав на ближайшую дверь.
Перед тем, как попасть в палату, инспектора Глушенкову прижала к стене Инна Юрьевна.
– Валюша, вы должны сказать мне всю правду, – настаивала Уппер. – Во что ввязалась моя дочь?
– Понятия не имею… – Валентина говорила вполне искренне. – Надеюсь, что беседа с Жанной прояснит ситуацию!
– Я пойду с вами…
– Это плохая идея, – возразила Валентина. – При вас она вряд ли будет откровенной.
Глушенкова открыла дверь и прошла в одноместную палату. Растерянная Инна Юрьевна, Панфилов, Аркадий и доктор Лавренцов остались по ту сторону двери.
– Здравствуй, Жанна.
– Здрасьте! – живо откликнулась девушка.
– Как себя чувствуешь? – спросила Валентина, присаживаясь на стоявший поблизости от кровати табурет.
– Как в жо… то есть, как в тумане… Меня всю так обкололи, что не чую ни рук, ни ног! Словно обдолбанная!
– Но ведь и боли тоже не чувствуешь, – вступилась за врачей Валентина.
– Я ее и до этого не чувствовала, – воинственно заявила Жанна. – Подумаешь, пару пальцев сломали!
– Три пальца и два ребра, – уточнила Валентина. – Кто это сделал и почему?
– Да я уже следователю все сказала! В жизни ни разу не видела тех отморозков. А об их дурацкой коробке – вообще без понятия!
– Подожди… – Валентина попыталась остудить боевой пыл собеседницы. – Давай-ка с самого начала. Расскажи, как все произошло.
– Такие дела происходят очень даже просто! Шла я себе спокойно из школы…
– Из школы? – изумилась Валентина.
– Оттуда, точно говорю. Вдруг два толстолобика подкатывают. «Ты, спрашивают, «Лианская дева»? «Лианская»! Ха! Прикиньте, что за дебилы! «Орлеанская» выговорить не могут!
– Прикидываю… Дальше-то что?
– Я им, значит, в ответ, что подучиться малость надо, прежде чем рот открывать. Тогда один мне хр-р-рясь кулачищем в бочину! А второй схватил за волосы и орет: «Говори, сучка, куда коробку дела, а то мы из тебя рагу сделаем!» Теть Валь, вы же сами видите, какое из меня рагу?! Так, суповой набор…
– А что за коробку они требовали?
– Вот и я у них вежливо так интересуюсь, что мол, за коробка, мать вашу? А они меня давай прессовать! На землю повалили, положили правую руку на кирпич и давай по ней ботинками пинать! Они в немытых ботинках ходят, как бомжары вокзальные, честное слово! Один все приговаривал: «Это тебе, сука, чтобы чужого не брала!» Тут я подумала, что все, каюк наступает! Напоролась на форменных психов. Таким изуродовать – раз плюнуть! Принялась я тогда вопить, что не брала ничего и понятия не имею, о какой коробке они говорят. Это вроде как на них подействовало. Бить меня перестали. Усадили на землю и давай допрашивать: кто мог взять картонную коробку? Вот тупые! Я им твержу, что понятия не имею, что за коробка такая, а им хоть ломом по голове! В общем, не знаю, чем бы дело кончилось, но тут какие-то тетки мимо проходили. Увидели меня в кровище и как заорут: «Милиция, убивают!» Ну, придурки тут же лыжи и смазали…
– Ты и сейчас не знаешь, что это за коробка?
– Не-а!
– А этих, как их, толстолобиков, ты бы смогла опознать?
– Легко! Такие рожи трудно не запомнить! Да даже если мне глаза выколят, одного из них я учую по запаху. У него так воняло изо рта, что меня чуть не стошнило!
И Жанна разразилась истерическим смехом.
«Последствие шока, да еще все эти обезболивающие!» – догадалась Валентина.
– Помимо запаха изо рта, ты не обратила внимания на особые приметы? Ну, одежда, обувь, манера говорить, шрамы, родимые пятна…
– Марка и номер машины подойдет? – подмигнула Жанна. – Записывайте: «Бээмвуха» семерка, темно-зеленая, номер 606. Буквы я не помню… Я их вообще плохо запоминаю.
– И того, что помнишь, вполне достаточно, – проговорила Валентина, вспоминая, где она недавно видела темно-зеленую «БМВ»…
Тут она вскочила и бросилась к двери.
Оказавшись в коридоре, наткнулась на Павла Борисовича Лавренцова. Лицо зав. хирургией выражало удивление.
– Это Жанна так задорно смеялась? – спросил он.
– Мне нужен городской телефон, – проигнорировав вопрос юбиляра, сказала Валентина.
– У меня в кабинете.
– А где кабинет?
– Вот он… – Павел Борисович указал на противоположную дверь.
Валентина бесцеремонно ворвалась в кабинет заведующего хирургией, где был накрыт праздничный стол.
Не без труда отыскав телефон, потерявшийся среди бутылок и тарелок с закусками, она стала торопливо нажимать кнопки. Дверь оставалась открытой. Из коридора за ее действиями удивленно наблюдали хозяин кабинета, главный врач больницы, он же муж, а также ее лучший друг и мать потерпевшей. С кем и о чем Валентина говорила, они не расслышали. Ситуацию нисколько не прояснил вопрос, который задала Валентина собственному мужу:
– Как долго мы ехали по дороге от «Теремка» к шоссе? – спросила она.
– Минут пятнадцать… – неуверенно прикинул Аркадий.
– Если вспомнить, как они берегли свою машину, – тут же принялась рассуждать Валентина, – то на обратный путь им понадобится минут двадцать-двадцать пять…
– Если ты имеешь в виду тех «меценатов» на «БМВ», то и все полчаса, – догадавшись, о ком идет речь, подсказал муж.
– Тогда есть шанс взять их, – обрадовалась Валентина. – Завдетдомом сказала мне, что они уехали оттуда всего пару минут назад.
Затем Валентина посмотрела на Панфилова.
– Толя, нужно срочно связаться с ближайшим от третьего детдома постом ДПС, тем, что стоит на тридцатом километре Южного шоссе. Пусть они мчатся к повороту на «Теремок»! Для ясности – это дорога к бывшему пионерлагерю «Синяя птица». Надо немедленно задержать темно-зеленый «БМВ», номер А606АУ.
– Основания?
– Пусть сами придумают! – махнула рукой Валентина. – Каждая секунда на счету!
Пока Анатолий звонил, Инна Юрьевна Уппер, уже немного пришедшая в себя, спросила:
– Валечка, скажите – это те люди, которые избили Жанну?
– Да.
– А за что они ее так, вы мне можете сказать?
– Не могу, – ответила Валентина, – сама не знаю. Из-за какой-то картонной коробки! Вы-то сами что-нибудь понимаете?
Инна Юрьевна удивленно пожала плечами.
Вернулся Анатолий.
– Что этим типам понадобилось в детском доме? – спросил он. – Что сказала заведующая?
– Ничего не сказала, – усмехнулась Валентина. – Ей либо заплатили, либо пригрозили. Но и без нее понятно, что почти наверняка они приезжали туда разузнать про эту проклятую коробку. Точнее, о человеке, у которого, по их мнению, она может находиться.
– Неужели они ищут Баунти? – предположил Панфилов.
– Скорее всего. Искренне надеюсь, что не найдут. Но даже если эту парочку схватят, нет никакой гарантии, что вместо них на поиски не отправят им подобных. Эти двое – явно исполнители.
– Извиняюсь, – осторожно вмешался Павел Борисович. – Я прекрасно понимаю, что у каждого из нас настроение сейчас не вполне соответствующее для застолья. Но раз уж так случилось, что именно сегодня мне стукнуло пятьдесят, а стол уже накрыт, может, продолжим нашу дискуссию в кабинете?
Все почему-то вопросительно посмотрели на Инну Юрьевну.
– По крайней мере я буду рядом с дочерью, – ответила та на немой вопрос. – Но, если честно, не откажусь от ста граммов водки, а еще лучше – спирта!
Заявление не смутило Павла Борисовича. Он подготовился к юбилею по-медицински основательно.
– В таком случае – прошу к столу! – сказал он. – Выпьем, закусим, поговорим. Как знать, а вдруг совместными усилиями нам удастся разгадать тайну картонной коробки…
