Впервые попав в Багряную империю, Мрачный был ошеломлен величием ее городов. Сплошные чудеса, от бесчисленных сверкающих шпилей Йеннека до ярко раскрашенных резных дверей Пурсона. В каждом городе он с широко раскрытыми глазами любовался новыми диковинами, восхищался уникальными особенностями построек. Мальчишкой он представлял себе эту страну как бескрайнюю равнину, мало чем отличающуюся от Мерзлых саванн, разве что покрытую огненно-красными маками, а ее знаменитые города – почти такими же, как обычные деревни. Узнав, как обширна империя и как отличается от соседних любая провинция и любое поселение, Мрачный ежедневно открывал для себя нечто новое – в обычаях и одежде, в сельском хозяйстве и архитектуре. Он с трудом мог поверить, что соледобытчиками в копях близ Геминид и пастухами горгонобыков в Мешугге повелевает одна королева, отдавая им распоряжения на одном языке.

Дедушка же, напротив, никак не желал восхищаться, презрительно кривился, замечая малейший недостаток, и повторял, что тюлени в разных морях тявкают одинаково, но не становятся от этого умнее. Возможно, Рогатые Волки сбились с правильного пути, но эти иноземцы вообще никогда на нем не стояли. Мрачный держал свое несогласие при себе и когда дедушка презрительно фыркал на сыром и заплесневелом постоялом дворе возле Кателийской дороги, и даже когда тот выискивал недостатки в Змеином Кольце, одной из немногих сохранившихся реликвий Века Чудес – призрачно мерцающем городе на искусственном острове, медленно плывущем по озеру Юсифуг.

Может, просто сказывалась усталость или, не слыша ворчания вечно недовольного наездника, Мрачный больше не ощущал необходимости восхищаться растущими среди дерьма цветами. Как бы то ни было, Тао не произвел на него такого же сильного впечатления, как другие имперские города. Приземистые деревянные и каменные постройки были добротными, и Мрачный вполне мог оценить красоту и органичность миниатюрных башенок, тут и там поднимавшихся над одноэтажными домами, но, откровенно говоря, город казался ему одной навозной кучей.

Прошло всего два-три дня с тех пор, как утихла метель и начал таять снег; кругом лежала жуткая грязь. Не то чтобы парень из Кремнеземья привык воротить нос от слякоти и коровьих лепех, но Мрачному казалось, будто улицы Тао вымощены навозом, даже крыши домов, насколько можно разглядеть под коркой льда, покрыты не черепицей, а какой-то бурой дрянью. Деревьев здесь росло больше, чем в других городах, но, увы, все они выглядели безжизненными.

Мрачный как раз подумал о том, что более отталкивающего и грязного места найти невозможно, когда Дигглби вывел спутников по извилистой улице к уродливой земляной насыпи высотой десять футов. Затем они повернули еще раз и вышли через короткий тоннель на рыночную площадь. У Мрачного мелькнула надежда, что здесь найдутся солнценожи взамен утраченных в схватке с демонами-опоссумами, – после боя он нашел свой порванный пояс рядом с оброненным копьем, но там оставался только один нож. Однако после беглого осмотра стало ясно, что здешние продавцы способны предложить только всевозможный хлам и запоздалый завтрак. Пурна и Гын Джу полакомились жареными каштанами, Мрачный занял у них монетку и купил улиток в бербере – ничего хуже он в жизни не пробовал. Диг здорово нервничал – то, в чем он нуждался, нельзя было приобрести у честных торговцев. Когда товарищи утолили голод, он повел их дальше по другой змеящейся дороге, в респектабельный район со старинными величественными особняками, чьи плоские крыши были, в отличие от домов бедноты, завалены не только естественной грязью, но и кучами бытового мусора.

Они миновали еще две-три земляные насыпи, последняя из которых переходила в мощенный досками спуск, словно специально приготовленный для копыт Принцессы, и здесь Мрачный остановился, чтобы посмотреть на Тао сверху.

Огромный, как и все те, где Мрачному уже довелось побывать, город с небольшого возвышения нельзя было увидеть целиком. Он бы произвел более сильное впечатление, если бы не эти хаотично ветвящиеся реки грязи. Казалось, в давние времена гигантские кроты перекопали все вокруг, а люди просто решили поселиться обочь прорытых ими ходов. Хорошо еще, что Мрачный со спутниками посетили Тао в холодную пору, ведь когда потеплеет, город будет вонять что твой лютефиск.

Дигглби уселся рядом с ним на перилах, а Пурна и Гын Джу тем временем уговаривали Принцессу спуститься – лошадка очевидно решила остаться наверху, и пока она не сдвинется с места, Мрачный и паша тоже не смогут сделать и шагу.

– Жаль, что мы не попали сюда весной, – сказал Дигглби, проследив за взглядом Мрачного.

– А мне не жаль, – ответил тот. Вспомнив упрек Чи Хён, что он понимает чужие шутки еще хуже, чем шутит сам, варвар добавил: – Если бы мне нравилась такая вонь, я бы в лагере кобальтовых поставил свою палатку возле выгребных ям.

По тому, как посмотрел на него Дигглби, варвар догадался, что Чи Хён была права. Но тут до маленького чужеземца, похоже, дошло, он широко раскрыл глаза и выдохнул.

Мрачный дал Принцессе легкого пинка в зад, помогая решиться, но животное продолжало упираться, опасаясь крутого спуска.

– Ты раньше не слышал о Тао? И о Саде Звезды?

В отличие от прежних вопросов паши этот не показался Мрачному ни провокационным, ни высокомерным.

– Слышал, конечно, – ответил варвар, хотя никогда не умел петь о том, чего на самом деле не случалось. И вдруг он вспомнил. Это была даже не песня, а один из гимнов отца Турисы, посвященных Падшей Матери. – Но я считал, что он в Затонувшем королевстве. Что-то вроде Медового чертога Черной Старухи, только для цепистов.

– Кажется, это решили на Вселенском соборе не далее как двадцать лет назад, – объяснил Дигглби. – Мой дядя утверждал, что таким образом цеписты хотели наказать Тао. После свержения Софии город поддерживал королеву Индсорит, а не Вороненую Цепь. Для меня двадцать лет – чудовищный срок, но ведь на самом деле было по-другому, правда? В мире так быстро все меняется, и жители Северо-Восточного Луча теперь верят в то, что кучка кардиналов решила уже на моей памяти. Нам кажется, что история – это нечто твердое, незыблемое, а на самом деле она гибка и способна принимать нужную нам форму. Интересно, во что люди будут верить еще через двадцать лет или даже раньше? То, что мы считаем вечным, забывается так скоро…

– Дигглби, – вставил Мрачный, едва паша на секунду затих, – угостил бы ты меня своими жуками, я бы, наверное, понял, о чем ты сейчас говоришь.

– Ох! – Дигглби покачал головой, как будто только сейчас догадался, что изъясняется слишком сложно. – Я хотел сказать, что раньше, много столетий подряд, Тао называли Садом Звезды, но потом Вороненая Цепь решила, что это неправильно, что такое великолепие не может быть создано руками грешников, и официально объявила… Безусловно, в Тао есть какие-то сады, и Тао является частью Звезды, но Сад Звезды отныне и навсегда будет располагаться на Джекс-Тоте, и лишь когда Затонувшее королевство поднимется со дна моря и призовет истинных верующих, мы наконец-то сподобимся узреть всю щедрость Падшей Матери и так далее и тому подобное. Мой дядя присутствовал на том соборе и голосовал против, хотя был тогда всего лишь писцом. Хороший человек дядя Обедир, только страсть как любит поболтать, и это еще мягко сказано.

– Сад Звезды, – повторил Мрачный, озирая присыпанные снегом навозные кучи на извилистых улицах, груды мусора на плоских крышах и голые ветви деревьев. – Что случилось с этим городом, почему он стал таким бесплодным? Неужели все это сделало слово Вороненой Цепи?

– Нет, это сделало нечто более древнее и сильное, – ответил Дигглби. – Зима. Я же сказал, здесь лучше гостить весной или летом. Это все равно что вернуться в детство и пробежать по папиной клумбе с тюльпанами, чтобы цветы разлетались во все стороны, только никто тебя за это не отругает. Кругом сплошные аллеи, сады и высокие клумбы, словно ты на берегу Радужной реки, по которой плывут мириады цветов. О, как я любил бродить по Тао в летнее полнолуние с бутылкой гибискусового пива или вина из одуванчиков, вдыхая пряные ароматы и вылавливая из травы необычных ползучих тварей, пока рукава куртки не покрывались слоем пыльцы, как парик пудрой…

Дигглби вздохнул и облокотился на перила, и Мрачный тоже не сдержал вздоха, глядя на город, такой же тусклый, как храм Черной Стражи в Эмеритусе, но в отличие от него возвращающий прежнее сияние со сменой времени года. Сможет ли Покинутая империя когда-нибудь засиять снова, если расцветить гробницу Безликой Госпожи всеми красками мира смертных?.. Хотелось верить, что так и будет, а пока Мрачный мысленно извинился перед Тао за свои поспешные суждения.

– Ты сказал, что этому городу сотни лет, – значит, он сохранился с Века Чудес, как Змеиное Кольцо?

– Нет, – ответил Дигглби с улыбочкой, чуть смявшей слой блестящей черной помады на его губах. – Тао стар, но не настолько. Это чудо построили не королевы ведьм и не связанные демоны, а обычные смертные, обладавшие тем, что почти забыто ныне: прекрасными мечтами и терпением, чтобы воплотить их в жизнь.

Мрачный уже хотел ляпнуть, что они могли бы заглянуть сюда на обратном пути, после поимки дядюшки Трусливого, но сообразил, что отряд Чи Хён к тому времени наверняка окажется в другом месте. К тому же неизвестно, когда это произойдет, да не допустят Древние Смотрящие, чтобы охота за мерзавцем затянулась до самой весны.

Он ничего к сказанному не добавил, а Дигглби крикнул Гын Джу и Пурне, чтобы прекратили заниматься ерундой и тогда он покажет, как управиться с Принцессой. И действительно, проскользив мимо лошадки по настилу, он легко увлек животное за собой. Просто-напросто соблазнил содержимым своей фляги. Не раньше, чем Принцесса очутилась внизу, паша позволил ей угоститься. Лошадь была счастлива подставить язык под маслянистую темную жидкость. Для Мрачного это было самое диковинное зрелище за весь день – человек пьет с кобылой из одной фляжки…

Они до сих пор не встретились с Добытчицей, о которой говорил Дигглби. Если она водит знакомство с такими фруктами, как паша, то и сама должна быть ничуть не лучше.

– В жопу все это, в жопу! В самую разжопистую жопу! И вас всех, если вы здесь останетесь, тоже в жопу!

Этот великолепный финал прозвучал на имперском, и только его Пурна поняла из всей гневной тирады. Красноречиво высказав свое мнение, дикорожденный варвар выскочил из лавки и так сильно хлопнул дверью, что с одной из загроможденных сувенирами полок позади Добытчицы упал череп какой-то мелкой птицы. Женщина успела подхватить его, выбросив руку с черными ногтями так стремительно, что Пурна и Гын Джу обменялись одобрительными кивками. Непорочный держался с достоинством, особенно на фоне обезумевшего варвара, который без всякой видимой причины поставил своих спутников в неловкое положение – а может, и вовсе бросил их? Пурна, разумеется, не собиралась выходить следом, ее терзало любопытство, хотя дым свеч, во множестве расставленных по лавке, ел глаза.

– Я о-о-очень сож-ж-жалею, векс Ферлун, – протянул Диг, при всей своей невозмутимости тоже ошеломленный выходкой Мрачного, закатившего истерику еще до того, как его успели познакомить с Добытчицей.

Пурне ничуть не добавило спокойствия то, что он назвал хозяйку не леди и не госпожой, а древним, знакомым тапаи только по песням о Веке Чудес титулом, который носили королевы ведьм. Возможно, Мрачный был прав, когда сбежал отсюда.

– Клянусь, это больше не повторится, кляну-у-усь. Я даже не понял, что он вообще сказал. Судя по последним фразам, которые я разобрал, – ничего хорошего, но…

– Не беспокойтесь, паша, – улыбнулась Добытчица, обнажая необычайно острые клыки, которые, видимо, и вывели из себя Мрачного. Взгляд хозяйки остановился на Пурне – или нет, на капюшоне, который она снова надвинула. – Мы с ним давно знакомы, даже если никогда и не встречались раньше, правда, тапаи Пурна?

– В самом деле? – Пурна не вполне понимала, что за чепуху несет эта бледная жутковатая женщина с длинными темными волосами и черными заостренными ногтями, облаченная в превосходного кроя свободное платье, но готова была поставить в заклад свою сладкую плюшку, что глазные клыки Добытчицы не от природы такие острые, а специально подпилены. Пурна часто тайком разглядывала Чхве и теперь считала себя экспертом по зубам дикорожденных; эти клыки выглядели чересчур острыми для настоящих. – Мне и с обычным Мрачным трудно объясняться, а с обезумевшим и вовсе… Ох…

Она вдруг задумалась, о чем мог вещать Мрачный на языке Кремнеземья, и поняла, что многие из этих щелкающих слов похожи на ругательства, которым Марото с большой неохотой научил ее. Он говорил, что все достойные упоминания племена Северо-Восточного Луча плохо знакомы с языком непорочных, но считают, что знание чужих проклятий никогда не помешает. Житель Мерзлых саванн скажет тебе гадость прямо в лицо, если сочтет, что это сойдет ему с рук, а если он так сочтет, то может позволить себе и нечто похуже. Только одно племя Кремнеземья пользуется этими проклятиями реже, чем остальные, полагая, что не стоит разевать пасть на врага, если не собираешься укусить. А коли так, нет никакого смысла изучать ругательства безумцев, что поклоняются Вратам. И называется это племя…

Да, теперь все сходится. Острые черные ногти, длинные желтые клыки. И кожа гораздо светлее, чем у большинства известных Пурне жителей Кремнеземья, даже светлее, чем у Сасамасо, по всей вероятности проглоченной Вратами телохранительницы Чи Хён… Эта Добытчица бледней, чем грим на лице Дига. А из-под волнистых черных волос торчат уши с небольшим вырезом на самом кончике.

– Так вы из племени Шакала! – воскликнула она и попятилась к выходу из заставленной всевозможным добром лавки, испугавшись даже сильней, чем во второй битве у Языка Жаворонка, когда мчалась прямо на буйного монстра.

Судя по тому, что рассказывал об этих дикарях Марото, Королева Демонов кажется куда более приемлемой компанией.

– Я такой же Шакал, как вы Рогатый Волк. – Добытчица-Ферлун повернулась спиной к Пурне, чтобы поставить на место птичий череп. Что это, демонстрация миролюбия или вызов? – Разница в том, что когда-то я бегала на четвереньках вместе со своей стаей, а вы, полагаю, всегда предпочитали ходить на двух ногах. Будь вы настоящим Рогатым Волком или даже приемным, убежали бы отсюда вслед за своим другом.

Может, этот жест выражает нечто вроде облегчения? Судя по всему, Добытчица ведьма. Но симпатичная ведьма, хоть и с острыми ногтями. Пурне очень-очень хотелось верить, что приятельница Дигглби больше не принадлежит к этому племени, настолько безумному, что даже кланы Рогатых Волков и Тролльвов, не способные договориться ни по одному вопросу, сошлись-таки во мнении, что его невозможно держать в узде.

– Мы бы не назвали его нашим другом, – возразил Гын Джу, очевидно изрядно поднаторевший в подхалимстве. – У нас… сложные отношения, и поверьте, он говорил только от своего имени. Вслед за пашой умоляю принять от нас извинения за сказанное Мрачным.

– И вслед за пашой повторяю вам, мастер Гын Джу: не стоит беспокоиться из-за такого пустяка, – ответила Ферлун и снова обернулась к Дигглби. – Полагаю, в этот раз вы пришли сюда не по обычным делам?

– Да, – отозвался Диг уж очень поспешно, и Пурна заметила, как под густым сливочным гримом на его лице расцветает роза, какой еще не видел ни один садовод в Тао. Что же, во имя всех Лучей Звезды и живущих там демонов, могло вогнать в краску пашу Дигглби?

– То есть, конечно, и по обычным тоже, но еще я приготовил для вас и ваших способностей настоящее испытание.

– Рассказывайте. – Женщина поднырнула под пурпурную шелковую занавеску, делящую комнату пополам. – И постарайтесь выражаться четко и ясно.

– Обычно я просто говорил, что́ нужно найти, и она находила, – шепнул Диг спутникам. – Как будет на этот раз – понятия не имею.

– Было бы здорово, если бы она нашла Марото, – проворчал Гын Джу, судя по голосу без особой надежды.

Он подошел к куче пыльных мешков, уложенных поверх трех скатанных ковров, и принялся рыться в них. Наслушавшись рассказов Дига о Добытчице, Пурна надеялась увидеть роскошное заведение, совмещенное с изысканной ужальней, но эта захламленная, скудно освещенная комната напоминала лавку старьевщика или склад. Но ведь если у дома ветхие стены, это еще не означает, что внутри не хранятся сокровища…

– Мы ищем Марото, известного под многими именами и по многим делам, он наш друг и дядя Мрачного, – объявила Пурна.

Дигу не понравилось, что она заговорила вместо него, да и Гын Джу не выглядел довольным, – по ее словам выходило, что он дружит с человеком, на которого охотится. Как будто и впрямь этот мечтательный мальчик мог заслужить уважение Могучего Марото. Из темноты за занавеской не донеслось никакого ответа, а Диг отчаянно пытался что-то подсказать Пурне жестами, и она задумалась, что бы еще добавить. Они заранее договорились, что ничего не скажут про компас и карту, – это лучший способ проверить и способности Добытчицы, и надежность подарков Хортрэпа. Если направления совпадут, тапаи и ее товарищи будут точно знать, где искать Марото. А если нет… что ж, и хрен с ним. Коли женщина из племени Шакала и в самом деле знает толк во всех этих фокусах, как уверял Диг, то нет никакой нужды что-то добавлять. Тем не менее Пурна откашлялась и продолжила:

– Марото исчез, и мы не знаем, где его искать… Мы не ждем, что вы прямо у нас на глазах вытащите его из ночного горшка, но если подскажете верное направление поиска, мы будем в огромном долгу перед вами.

– Это больше подходит, – заявила Добытчица, выходя из-за занавески с подносом, усыпанным белоснежными розами на черных стеблях; лепестки падали к ее бледным ногам. Над статуэткой или амулетом, видневшимся под шипами, поднимался пар. – И вы в огромном долгу передо мной с того самого момента, как переступили порог моей лавки. Я разочарована вашим «настоящим испытанием», паша, оно меня вовсе не озадачило. Вы получите то, что поможет отыскать вашего друга. Но сначала нужно свершить защитный ритуал.

Добытчица прошла вдоль прилавка в дальний угол комнаты, и Пурна узнала в таинственном предмете, испускающем пар, металлический заварной чайник в форме морского чудовища. На подносе его окружали пять черных фарфоровых чашек, бронзовая тубакерка и две булочки с кунжутом на маленьком блюдце. Диг и Пурна отступили в сторону, Добытчица прошла к единственному свободному от товаров пятачку в центре помещения и осторожно опустила поднос на дощатый пол. В тесной, без единого окна комнате не чувствовалось ни холода, ни сырости, несмотря на отсутствие очага, и Пурна, с жадностью глядя сквозь полупрозрачное одеяние на бедра женщины из племени Шакала, стащила с себя накидку с капюшоном и любезно расстелила на полу. Ее хитрость не сработала, Ферлун переместилась к противоположной стороне подноса и принялась разливать чай, но не успела Пурна почувствовать разочарование, как ее собачий язык своевольно вырвался наружу и облизал губы. Она устыдилась бы этого инстинктивного движения, но все произошло так быстро и неожиданно, что слюна забрызгала на тапаи одежду.

Этот чай… Ферлун с улыбкой приподняла чашку, не глядя на Пурну. Возможно, она опустила глаза, чтобы не смущать гостью, по щекам которой внезапно потекли слезы.

Взяв дрожащими руками чашку, Пурна сделала глоток и убедилась в том, что ее нос уже и так определил. Это не просто пряный угракарский чай с яковым маслом, а тот самый напиток, что готовили ее тетя и дядя. Она очень давно не пробовала его, а собачьим языком так и вовсе ни разу. Как настоящий ценитель чая, она не могла не мечтать о том, чтобы еще раз ощутить этот вкус, лучший из всего, что создали смертные от начала времен. Когда горячая, но не обжигающая жидкость соприкоснулась с новым восхитительным языком, Пурна едва не задохнулась от счастья… А потом все-таки задохнулась, закашлялась и пролила чай на себя.

Пурна наконец отвлеклась от своих необычных переживаний и посмотрела на спутников. Глаза Гын Джу были зажмурены так же крепко, как и губы, блаженная улыбка застыла на внезапно округлившемся лице, и Пурна, бросив взгляд на пустое блюдце, поняла, что он уже держит за щеками обе булочки. Диг всегда был проворным малым, и зря он оглаживает усы, пытаясь скрыть, что тоже жует. Его взгляд блуждал по комнате, избегая только Пурны и открытой пустой тубакерки на подносе. Как бы ни мучило тапаи любопытство, оно не могло сравниться с манящим запахом чая, и, сделав еще глоток, она сомлела. Это бесподобно! Сейчас Пурна без раздумий согласилась бы не покидать эту комнату до конца своих дней.

Гын Джу сделал судорожное движение шеей, словно питон, проглотивший сиамских близнецов, и, как только булочки оказались в животе, проговорил с небезосновательным испугом в голосе:

– Вы говорили о долге, векс Ферлун. Что мы вам должны за это… впечатляющее угощение и помощь в поисках капитана Марото?

– Ничего такого, что вам не по силам, – ответила Добытчица. – И как знать, может, прежде чем мы расстанемся, вам захочется чего-нибудь еще.

Хотя чашка в руке Пурны была по-домашнему теплой, улыбка хозяйки вдруг показалась хищной, а взгляд холодным, и тапаи поняла, что идея остаться с этой ведьмой из племени Шакала не принадлежит к числу удачных.

Спутники слишком засиделись в этом доме без окон, посреди враждебного города, которым уже почти завладела ночь. Принцессе это тоже не нравилось, но она была достаточно хорошо воспитана, чтобы не выказывать опасений. Мрачный бродил взад и вперед мимо столба в самом конце квартала, куда он отвел лошадь, и бросал взгляды на единственную дверь в лавку, как поджарый волк, кружащий возле кроличьей норы. Волк, опасающийся, что из ямы вместо легкой добычи выскочит снежный лев.

Он остановился, оглянулся и зашагал снова, на этот раз вдоль вереницы темных, безмолвных, заколоченных досками домов. Хватит валять дурака, нужно выяснить наконец, что происходит в лавке, иначе он начнет делиться сомнениями с Принцессой, – милой привычки беседовать по душам со скотиной ему только и не хватает. Мрачный остановился возле невзрачного крыльца, ничем не отличавшегося от соседних; пришлось даже удостовериться в том, что отпечатавшиеся на навозе следы принадлежат ему самому. Да, это тот самый дом, но внутри мертвая тишина. Ну и дерьмовый же выдался денек!

Мрачный был не прав, сгоряча наговорил лишнего. Нельзя приравнивать товарищей к этой поганке по той единственной причине, что они сразу не сбежали от нее. И не следовало их там оставлять. Он не оставил бы рядом с людьми Шакала даже Хортрэпа, даже дядюшку Трусливого. Ну хорошо, дядю – возможно… Нет, черт возьми, есть вещи настолько страшные, что к ним нельзя относиться несерьезно. Какой же он Рогатый Волк, если только облаял женщину из племени Шакала и бросился наутек, вместо того чтобы прикончить ее?

Вообще не Рогатый Волк. Все считали его чужаком, даже когда он был в клане, как ни тяжело порой об этом вспоминать. А теперь развеялись последние сомнения. Он больше не Рогатый Волк, он просто Мрачный, по собственной воле покинувший Кремнеземье, чтобы отыскать своего родича и…

И тут он наконец все понял. Будь Мрачный немного тупее, он бы непременно хлопнул кулаком по лбу. Не бывает Рогатых Волков – одиночек, но точно так же не бывает и одиноких Шакалов. Каждому, кто вырос в Мерзлых саваннах, известно, что люди Шакала – самый замкнутый клан, отгородившийся от остальных прочнее, чем Рогатые Волки, прочнее даже, демон их дери, чем Тролльвы. Все помнят, как однажды среди долгой морозной зимы эти полоумные засранцы чуть не избавили мир навсегда от собственного дерьма. Мрачный изучал их повадки с тщательностью, какую уделяют только самому заклятому врагу, изучал начиная с холодного утра, которое изменило его судьбу с помощью трех ножей: того, что лишил ног дедушку, того, что забрал жизнь отца, и того, которым Мрачный убил первого Шакала.

И зная этих чудовищ, принявших обличье смертных, так же хорошо, как и своих соплеменников, он ни хрена не мог поверить, что кто-то из них мог добровольно оставить клан, переселиться в империю и открыть лавку в Тао. Да он бы меньше удивился, увидев в лавке свою мать. Что за дерьмо здесь происходит? Он так рассвирепел, встретив женщину из племени Шакала, что даже не задался вопросом, как она могла тут оказаться. Вместо этого зарычал, словно дикий зверь, и убежал прочь, а она невозмутимо выслушала оскорбления и позволила ему уйти.

Должно быть, она такая же изгнанница, как и он сам, еще одна предательница своего племени… Или просто еще один разумный человек, в зависимости от того, как посмотреть. Только она, судя по ее виду, оставила в саваннах унаследованную от предков бесплодную ненависть, а сам он унес свою за много лиг от дома, а теперь готов схватиться с незнакомкой, не причинившей лично ему никакого вреда, притом что за нее еще и поручился один из его спутников. Это слишком даже для Рогатых Волков, менее диких, чем их вечные враги.

Остается только один нерешенный вопрос: нужно ли постучать, прежде чем войти?

Ему не пришлось ломать голову над ответом, потому что легкая кедровая дверь отворилась и Дигглби едва не рухнул на каменное крыльцо. Мрачный поспешил на помощь щеголю, державшему конец гладко обструганного, с искусной резьбой бревна из белого тамаринда. За другой конец столба, который был длинней, чем размах рук паши, а шириной с бедро самого Мрачного, ухватились Пурна и Гын Джу. Дигглби убрал руки, как только Мрачный подставил свои, и вся тяжесть навалилась на варвара. Проклятую штуковину тут же повело влево, словно она была живая и решила сбежать. От неожиданности он едва не выронил ношу, но все-таки удержал, хотя какая-то неведомая сила продолжала тянуть конец столба в сторону.

– Что это за хреновина? – спросил он у Дигглби, пока Гын Джу и Пурна обсуждали, как протащить в дверь непослушное бревно, не повредив себе пальцы.

– Это то, ради чего мы пришли сюда, – важно ответил паша. – Наш помощник в поисках. Думаю, он выведет нас прямо к Марото.

– Да? – Мрачный посмотрел на узор, вырезанный на дереве, и с содроганием отвел взгляд.

Еще одна неисправимая дурная привычка – пялиться на вещи, которые лучше вообще никогда не видеть. Рисунок на столбе напоминал знаки людей Шакала. Такой резьбой покрывали скорлупу орехов гигантского баобаба; насаженные на китовые кости, они обозначали границы охотничьих угодий. Мрачный не хотел полагаться на хитроумные устройства одного известного пожирателя демонов, и теперь мудрые Древние Смотрящие приготовили ему новое испытание: разве можно доверять шаману из племени Шакала больше, чем Хортрэпу? Впрочем, что еще остается делать?

– Пожалуй, мне стоит извиниться перед ней, раз уж она помогла нам.

– Она и так все поняла… не нужно ничего объяснять, – проворчала Пурна, в конце концов оттолкнув Гын Джу и решив в одиночку вынести задний конец столба наружу.

– Но она сказала: если ты захочешь попросить ее о чем-то, она будет рада накормить тебя булочками и оказать помощь, – добавил Дигглби.

– Нет, она выразилась не совсем так, – возразил Гын Джу, появляясь из дверей вслед за Пурной со шкатулкой из орехового дерева в руках. Когда он заходил в лавку, этого ларца у него точно не было. – Но если собираешься заглянуть к ней, не стоит медлить. Дигглби говорит, через час все городские бани будут переполнены.

– Знаете… я так и сделаю. – Мрачный решил, что ведьма, способная создать волшебный столб, который знает, где искать его пропавшего дядю, и ответить на вопросы грубого Рогатого Волка, не должна быть чересчур злобной. – Она может помочь с чем угодно, да?

– Но не бесплатно, – напомнила Пурна, и по смурному взгляду девушки Мрачный понял, что речь идет не о монетах.

Впрочем, это и к лучшему, потому что он никак не мог привыкнуть к обычаю иноземцев расплачиваться кусками металла или камня, а не полезными вещами и поступками. Неплохо бы для разнообразия вернуться к доброму кремнеземскому обмену, благо Добытчица, похоже, разделяет убеждения Мрачного. Даже если из этого ничего не выйдет, он хотя бы извинится за то, что принес в ее новую жизнь воспоминания о старой вражде, выслушает ее условия и только после этого примет решение. Мрачный вернул конец бревна Дигглби, который тут же принялся ворочать тяжелую ношу то так, то этак, изобретая способ держать ее одной рукой. В конце концов он последовал примеру тапаи и взвалил дрын на плечо, а Гын Джу направился к Принцессе, гораздо внимательней разглядывая обитую медью деревянную шкатулку, чем дорогу у себя под ногами.

Мрачный вошел в темную дверь. Мерцающие искорки играли на занавеске, разделявшей комнату на две части, слабый луч света, пробивавшийся сквозь темноту, показывал гостю дорогу в заваленной самыми разными товарами лавке… Ароматы чая и свеч были теперь едва ощутимы, их подавляли другие запахи, знакомые, дразнящие. Перченая уха. Овощные бананы. Суп из буревестника. Батат, жаренный в тюленьем жире.

Надо же, Мрачный столько всякого наговорил хозяйке, а она не только готова помочь ему, но и, по обычаю Кремнеземья, прибавила к сделке настоящий пир. Он нерешительно шагнул в темную комнату, размышляя о том, как выразить словами просьбу. Очень не хотелось все испортить.

После бесконечных сомнений и пустых разговоров об уготованной Мрачному роли в планах Безликой Госпожи и Холодной Софии наконец появился тот, кто утверждает, что готов исполнить любую его просьбу. Для человека, не спавшего спокойно ни одной ночи с тех пор, как повстречал разгневанную богиню, а затем и ее заклятого врага, небольшой толчок в правильном направлении способен стать более желанной наградой, чем любой талисман или драгоценность… Конечно, если предположить, что Добытчица захочет его дать. Вероятно, это какое-то сообщение. Но получит ли варвар прямой ответ на вопрос, что может смертный противопоставить воле богов и собственной неуверенности, или женщина предпочтет говорить иносказательно, загадками?

И вдобавок ко всему прочему, что делать с ее советом? Принять как решение всех проблем, надеясь на то, что шаманка из племени Шакала знает о его судьбе больше, чем он сам? Чтобы отыскать дядюшку Трусливого, он уже воспользовался колдовством тех, кто убил его отца и покалечил дедушку; так ли уж нужно еще раз прибегать к помощи чар? Конечно, эта ведьма больше не принадлежит к людям Шакала и сам он уже не Рогатый Волк, но над занавеской в ее лавке висит железная шакалья маска – точно такие же он видел на войне с кланом безумных засранцев, поклонявшихся голодному богу Врат Кремнеземья.

Он закрыл глаза и вспомнил дразнящий запах кухонного горшка в доме матери. А затем отогнал его, как поступил со всеми воспоминаниями о прежней жизни. Только для дяди Трусливого Мрачный сделал исключение. Он найдет подонка и рассчитается с ним и больше никогда не будет думать о Мерзлых саваннах, а обратится мыслями к собственному будущему. Никакая ведьма, никакой талисман не укажут ему дорогу точнее, чем собственное чутье, и он, покончив с Трусливым, отправится прямиком к Холодной Софии, чтобы вызвать ее на решающий поединок. Никогда заранее не узнаешь, что ты должен делать, пока не будешь готов к этому.

Разумеется, не случится ничего дурного, если он разделит трапезу с шаманкой из племени Шакала, отведает сладкого батата, хрустящих бананов и пряного бульона с кругляшками растопленного жира… Правда, что в этом плохого?

Но у человека, взвалившего на плечи тяжелый груз, нет на это времени. Сделав вид, будто не заметил за занавеской темного силуэта хозяйки, Мрачный повернулся и вышел на грязную улицу. Однако кедровую дверь за собой затворил осторожно, без хлопка.