Ирина с такой силой стиснула рукоятку волшебного зеркала, что костяшки пальцев побелели. Шел седьмой день с тех пор, как она забрала человечье сердце у короля драконитов и, напитав юношу яростью и болью, отправила его обратно в Фалькрейнские горы с заданием умертвить принцессу.

Казалось бы, чего проще? Чары ошейника в сочетании с драконьей жестокостью должны были заставить юного короля послушаться.

Однако он вновь подвел Ирину.

Сначала она об этом не догадывалась. По нескольку раз в день вглядывалась в зеркальную гладь, но ничего подозрительного не видела.

Король драконитов то бежал, то полз на четвереньках, то, шатаясь от боли, пробирался через лес, прислоняясь к деревьям. Ирина не установила с ним телепатическую связь из опасения, что и он сумеет читать ее мысли. Такая связь была у нее лишь со змеем, Разимиром; лишь змей пользовался этой поистине королевской привилегией. Что касается правителя драконитов, Ирина не могла проникнуть в его мысли. Впрочем, она не беспокоилась, полагая, что Кэль, послушный ее воле, ищет принцессу.

Когда же открылась правда, Ирина долго не могла в себя прийти от потрясения и гнева.

Она всматривалась, скрипя зубами, в туманную зеркальную гладь. Туман рассеялся и явил Ирине принцессу, бредущую через буковый лес рядом с королем драконитов.

И этот гаденыш не пытался напасть на нее! Даже не думал вырывать принцессино сердце! Он улыбался Лорелее, когда она одаривала его взглядом! Правда, периодически Кэльванишмир стискивал кулаки, словно подавляя инстинкт причинить ей боль.

«Глупец!»

Это слово Ирина почти выплюнула на зеркальную гладь. Сердце колотилось редко и гулко, ладони пылали.

Кэльванишмир вел себя так, словно отродясь не давал никаких клятв самой могущественной мардушке; словно думать забыл про свое несчастное королевство; словно мог позволить себе игнорировать Иринины приказы!

Неужто он не понимал, с кем имеет дело?

Иринины руки тряслись, когда она наблюдала за Кэльванишмиром и Лорелеей. Человека, что помог принцессе бежать, зеркало не показывало ни разу с тех пор, как Ирина вычислила принцессу.

Впрочем, этот человек пока не интересовал Ирину. Кто он, ей было известно – в крови короля драконитов Ирина обнаружила воспоминания о нем, а Виктор по ее описанию быстро опознал Габриля Буше, бывшего начальника дворцовой стражи. Ирина полагала, что он погиб еще тогда, девять лет назад. Она даже присутствовала на церемонии его отпевания.

И с удовольствием посетила бы эту церемонию вторично.

Но пока Габриль Буше пусть спит спокойно. Если понадобится, Ирина использует его против Лорелеи, но тратить на старого вояку магические силы… Ирина и без того устала, создавая идеального охотника.

Сейчас нужно заняться другим делом – напомнить королю, чем чревато нарушение клятвы, данной мардушке. Ирина хлопнула зеркало обратно на туалетный столик и достала из ящичка синий бархатный мешочек с черными завязками. Секунда – и содержимое мешочка оказалось у Ирины на ладони.

Едва колючки чертополоха и фрагменты костей коснулись кожи, как магических сил прибыло, и Ирина ощутила связь с ошейником, что терзал – видно, не достаточно усердно! – короля драконитов.

Ирина сжала ладонь, устремила взгляд на зеркальную поверхность и произнесла:

– Каз лит. Да будет наказан тот, кто ослушался меня. Да пронзит его боль, какой он доселе не испытывал.

Магическая мощь заструилась по венам, обожгла ладонь, передалась чертополоху и костям. Ирине открылась суть чертополоха и сердце волка, которого она убила, чтобы добыть его кости. Оба, волк и чертополох, служили Ирине перед смертью, и их сердца она успела познать. Давно, ох давно это было. Теперь с их помощью Ирина познает сердце короля драконитов.

Тогда Лорелея умрет, и наконец-то Ирина сможет вздохнуть спокойно.

Видимо, юнец-драконит полагает, что Ирина, будучи далеко, не в состоянии причинить ему боль. Видимо, бедняге невдомек: сердце, завоеванное мардушкой, годится для создания любых вещей, которые также будут послушны мардушке.

Или же король драконитов уповает на то, что принцессина магия спасет его от чар королевы. В таком случае он попросту глуп.

– Каз лит!

Ирина откинула голову. Зловещая, торжествующая улыбка заиграла на ее губах, ибо королева почувствовала, что магические волны добрались до ошейника.

– Да наполнится его плоть болью, какой он заслуживает за неповиновение!

Сильнее, горячее заструилась по венам магическая сила. Чертополох и волчья кость делали свое дело, и, бросив взгляд на зеркальную поверхность, Ирина увидела глупого, наивного недокороля, скорчившегося на коленях, в агонии рвущего с себя ошейник.

Ирина сосредоточилась, передавая чертополоху и волчьей кости всю свою ярость. Пусть драконит сгорает изнутри. Пусть боль пронзит даже те закоулки его тела, о которых он и не подозревал. Пусть ему откроется цена неповиновения.

Кэль упал лицом вниз, задергался всем телом. Рот его разрывал неслышный для Ирины вопль. Из пальцев юного короля вылезли драконьи когти. Ирина ощущала, как сильно в нем желание превратиться в дракона, как жжет драконий огонь грудную клетку, – и не может вырваться, ибо превращение запрещено его госпожой.

И тут к распростертому королю подбежала принцесса. Упав рядом с ним на колени, она приложила ладони к его груди, оставив беззащитным свое сердце.

Ирина так сильно стиснула кулак, что чертополох и волчья кость захрустели в ее ладони.

– Убей ее. Убей сейчас же, Кэльванишмир. Почему ты медлишь? У тебя выросли драконьи когти – так вонзи же их в грудь этой девчонке, вырви ее сердце, и тогда, клянусь, боль отпустит тебя. Тогда твоя страна будет спасена. Просто убей девчонку.

Ирина добавляла жару в тело драконита, пока ее собственная плоть не откликнулась сильной болью.

Король открыл глаза и уставился на принцессу. В его лице была лишь жажда крови, ничего больше.

Ирина улыбнулась и положила себе на грудь свободную ладонь, ибо сердце ее ныло с неистовой силой.

Ирина почти добилась своего. Драконит сломлен.

Принцесса склонилась над ним.

Но вдруг король, вместо того чтобы вонзиться принцессе в грудь, запустил когти в землю под собой.

Ирина сильнее сжала чертополох и волчью кость. Собственное сердце зашлось от боли, грудную клетку охватил пожар. Ничего; главное, чтобы боль передалась упрямцу-дракониту.

Лорелея, глядя королю прямо в глаза, голыми руками коснулась его груди – и боль, посланная Ириной в ошейник, вернулась к ней, подобная удару хлыста.

Королева отшатнулась от туалетного столика, всё еще тиская потной от боли рукой мятый чертополох и раскрошившуюся волчью кость. Пламя метнулось по ее венам, взор затуманился от боли.

Нет, это невозможно.

Невозможно.

Сначала Лорелее подчинились горы; теперь она сотворила вот это. Ирина десять лет беспрестанно упражнялась в магии, брала уроки у мардушек, объявленных Майлеком вне закона, скрывающихся в горах. Десять лет понадобилось Ирине на то, чтобы выучиться подчинять себе упрямые сердца.

А для Лорелеи это, кажется, пара пустяков.

Ирина задыхалась от боли. Волчья ярость, чертополошье коварство, драконий огонь и собственная жажда мести, слившись воедино, стремились по жилам прямо к сердцу королевы.

Это было невыносимо.

Выронив чертополох и волчью кость, Ирина шагнула к стене, прислонилась, прижала ладони к груди, к мучительно и трудно колотящемуся сердцу. Истина предстала перед нею во всей своей неопровержимости, и ноги королевы подкосились.

Охотник потерян. Лорелея пошла войной на Ирину, и первым шагом было разрушение северного гарнизона. Если Лорелея сейчас движется к столице, значит, гибель Ирины предрешена, ибо в ее распоряжении – лишь магическая сеть, что простирается под землей, да сопротивление слабеющего сердца.