Глава 8

Она забралась с ногами – туфельками Силанна не обеспечила, и Тан оставалась босой. Кор, удобно развалившись на диване, придвинул девушку к себе, усадил так, чтобы она откинулась на спинку и почти лежала. Переставил на диван большой круглый поднос, на котором, оказывается, и стояли все блюда с едой, наколол на вилку кусочек ароматного мяса в подливе и поднес к губам Таннии.

– Не против, если я покормлю тебя сам? – низким, вибрирующим голосом спросил Корхилл, положив вторую руку на спинку и почти обнимая ее за плечи.

Бездушная молча сняла с вилки кусочек и прожевала, глядя на мужчину слегка затуманенным взглядом, – она с трудом сидела спокойно, очень хотелось поерзать, почувствовать шарики между ног. Разбуженное таким незамысловатым образом желание требовало удовлетворения, и крайне сложно было сосредоточиться на происходившем, Танния почти не чувствовала вкуса еды.

– Ты в самом деле не помнишь ничего из своего прошлого? – тихо спросил Корхилл, продолжая скармливать ей еду с тарелки.

– Нет. – Она покачала головой. – Только то, что было в Костяной башне. – Танния снова схватила с вилки еще один кусочек.

Каратель с сожалением вздохнул и взял бокал с золотистым вином.

– Ладно, может, оно и к лучшему, – пробормотал он, отпил глоток и прижался к губам Тан.

Она едва успела открыть рот, вовремя сообразив, что ее таким изысканным образом пытаются напоить, и все же несколько капель потекли по подбородку и дальше по шее. Поцелуй с винно-фруктовым привкусом немного затянулся, наложился на бродившую в крови жалящими вспышками страсть, и Танния почти сразу ответила, потянувшись к губам Корхилла. Отметила, как его ладонь медленно провела по бедру, сминая полупрозрачную ткань, скользнула на талию и дальше, выше, по обнаженной спине вдоль позвоночника… Пальцы прошлись вверх, а потом вниз, обвели ямочки на пояснице, сдвинули платье и поддели цепочку, легонько за нее потянув. Тан, не ожидавшая этого, дернулась, откинула голову, и с ее губ сорвался короткий стон, а зрачки резко расширились. Шарики скользнули по нежной, ставшей очень чувствительной плоти, подарив всплеск ощущений. Корхилл отстранился, аккуратно стер пальцем капли вина с ее подбородка и улыбнулся.

– Приятного аппетита, Танния, – пожелал он.

Ужин прошел в молчании. Каратель кормил ее, но при этом больше не пытался поцеловать или прикоснуться. А дыхание девушки никак не желало успокаиваться, как и пульс, и она то и дело тихонечко шевелилась, тревожа шарики, а вместе с ними – и ощущения. Они бодрили, отвлекали, щекотали изнутри, и Танния настолько ушла в себя, что даже вздрогнула, когда раздался мягкий голос Корхилла:

– Сиди спокойно, Тан, а то я не хочу уронить что-нибудь на твое платье и испортить его.

Бездушная послушно замерла, смирив желание снова сжать бедра, чтобы почувствовать движение шариков. Она отметила, что съела почти весь ужин – остались только фрукты и несколько маленьких пирожных.

– Пойдем к озеру сходим? – предложил вдруг Корхилл и выпрямился.

Пока Танния вставала с дивана и поправляла платье, Каратель прихватил бутылку с вином, тарелку с пирожными и тоже поднялся. Они вышли из гостиной, прошли очередной недлинной галереей и через некоторое время оказались на берегу. Ночь окутала черным шелком громаду собора впереди, его почти невозможно было разглядеть. В неподвижной глади озера отражались звезды, под ногами тихо поскрипывал песок, а в воздухе плыл тонкий цветочный аромат, мешаясь со свежим запахом воды. Корхилл направился в дальнюю часть пляжа, отгороженную от дворца темными кустами, Танния – за ним. Мелькнула мысль, что он не захватил ни покрывала, ни чего-то подобного, а прямо на песке… Додумать она не успела – Кор остановился.

– Ты вроде умеешь плавать, да? – уточнил он и опустился на землю, скрестив ноги и поставив на них тарелку с пирожными.

Утвердив бутылку в песке, Корхилл оперся на него ладонями и посмотрел на Таннию снизу вверх со странной улыбкой.

– Почему бы тебе не искупаться? – предложил Каратель. – Только далеко не заплывай, чтобы не заблудиться. – Он улыбнулся чуть шире. – Вода теплая, не замерзнешь.

– Хорошо, – не стала спорить Танния, расстегнула на шее застежку платья и позволила ему соскользнуть вниз.

Никакого смущения или стеснения она не ощущала, ей было все равно, видит Каратель ее в одежде или без нее. Тан коснулась цепочки, собираясь снять, но Корхилл остановил.

– Тебе разве не нравится носить эту штучку? – хитро прищурившись, спросил он, окинув ее медленным взглядом.

– Нравится, – кивнула девушка, опустив руки.

– Тогда оставь, – сказал Кор и взял бутылку, отхлебнув прямо из горлышка. – Иди, я тебя здесь подожду.

Не задаваясь вопросом о причинах такого странного решения, Танния снова кивнула, развернулась и направилась к воде, невольно плотнее прижимая бедра друг к другу. Она очень надеялась, что, когда искупается и выйдет, Корхилл наконец удовлетворит ее чувственный голод, разбуженный необычным предметом одежды. Танния поняла, что, пожалуй, хотела бы этого. Девушка подошла к озеру, осторожно коснулась ногой темной глади – вода оказалась в самом деле теплой, и Бездушная начала медленно заходить. Когда глубина стала ей по пояс, Тан легла на воду, позволив поддерживать себя, и расслабилась, уставившись в бездонное звездное небо над головой. Тело стало невесомым, вода словно забрала из него совсем недавно полыхавшую страсть, омыла и очистила. Таннии стало легко и спокойно, хорошо так, как давно уже не было. Она смотрела на звезды, неподвижно лежа на глади озера, перестав ощущать себя, растворившись в окружающей ночи, и в какой-то момент даже позабыла, что на берегу ее дожидается Каратель. В памяти замелькали неясные картинки, в ушах приглушенно звучали голоса и смех, и откуда-то пришло понимание, что давным-давно, кажется, в прошлой жизни, Танния очень любила ночные купания. «Любила?..» – мелькнула отстраненная мысль. Но ведь она не умеет любить, у нее отняли чувства, сделав убийцей.

Бездушная длинно выдохнула, моргнула, слегка пошевелив руками и ногами, – теплая вода озера мягко обволакивала невесомым шелком, принося умиротворение. Время тоже будто остановилось, заключив Тан в прозрачный кокон, отрезав от остального мира. Ей было просто хорошо…

Все же прохлада взяла свое, и вскоре Танния поняла, что пора возвращаться. Она лишь надеялась, что не слишком долго пробыла в озере и Корхилл не рассердится. Перевернувшись, Бездушная доплыла до берега и вышла, чувствуя, что весь жар и желание из тела ушли, а цепочка уже не так плотно прилегает и не щекочет чувствительную плоть. Корхилл все так же сидел на берегу темной тенью и никак не выказал недовольства ее долгим отсутствием.

– Не замерзла? – лишь осведомился он, когда Танния остановилась рядом.

– Нет. – Девушка покачала головой.

А Каратель вдруг выпрямился, положил ладони ей на бедра и нежно поцеловал в живот, прямо над цепочкой. После чего поддел ее и потянул вниз.

– Думаю, это можно снять, – мягко произнес он.

И хотя Тан уже успокоилась и не ощущала желания – озеро забрало его, – она не отстранилась и терпеливо ждала следующих действий Корхилла. Он снял с нее цепочку, потом взял платье… и протянул ей.

– Надень, я не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, видел тебя обнаженной, – улыбнулся Каратель и подмигнул.

Танния молча оделась, пока не понимая, что все это значит. Он решил вернуться во дворец и заняться сексом в спальне? Что ж, тем лучше, песок не будет мешать. Корхилл тоже встал, взял ее за руку, и они пошли обратно. Однако мужчина, дойдя до своих апартаментов, повел Таннию не к себе, как она думала, а в ее комнату и остановился перед дверью.

– Спасибо за чудный вечер, Тан, – тепло поблагодарил он и коснулся лба целомудренным поцелуем. – Спокойной ночи, девочка.

Каратель развернулся и ушел, оставив Бездушную. Она проводила его долгим взглядом, едва заметно пожала плечами и ушла к себе. Поспать в одиночестве она тоже была не против.

Финира сидела перед зеркалом, терпеливо дожидаясь, пока служанка, Бьони, сделает ей прическу. Девушка с восхищением пропустила через пальцы золотистые пряди и произнесла:

– У вас очень красивые волосы, госпожа.

– Спасибо, – вежливо ответила Бездушная.

– Вы завтракать здесь будете или вместе с остальными девушками? – уточнила служанка, аккуратно закалывая локоны.

Ответить Нира не успела – в дверь раздался стук.

– Войдите, – ответила она.

– Доброе утро. – В комнату вошел Аллард, и в его руках Финира заметила красивый нежно-лиловый цветок. Каратель остановился рядом с Бездушной, с улыбкой посмотрел на нее и протянул его: – Это тебе, Нира.

Бездушная взяла цветок, провела пальцами по пушистым лепесткам и подняла глаза на отражение Алларда.

– Спасибо, – негромко ответила она.

– Позавтракаешь со мной? – предложил Аллард, положив руку на спинку стула рядом с плечами девушки.

Бьони закончила с прической и отошла в сторону, почтительно наклонив голову.

– Вам что-нибудь еще нужно, госпожа? – спросила она.

– Думаю, нет. – Финира снова погладила цветок. – Наверное, его нужно в воду поставить, да? – уточнила она у Алларда.

Его улыбка стала шире, он наклонился и через ее плечо забрал цветок. А потом вдруг неожиданно мягко коснулся губами щеки Финиры.

– Обязательно, иначе завянет, – произнес Каратель и протянул цветок Бьони: – Сделай, пожалуйста. Идем, Нира. – Он посмотрел на Бездушную.

Девушка встала и взяла с туалетного столика зеркало. Аллард окинул рассеянным взглядом ее комнату и вдруг заметил на столе рисунки. Он замер, потом медленно подошел, внимательно глядя на них.

– Это ты рисовала, Нира? – тихо спросил мужчина, перебирая листы.

– Я, – кивнула Бездушная и зачем-то добавила: – Вчера вечером захотелось.

Аллард ответил не сразу, и Финира поймала себя на том, что ей важно услышать сейчас мнение Карателя. Карандашные рисунки изображали закат, вид на озеро и собор, а на нескольких было еще внутреннее убранство. Аллард выпрямился, и их взгляды встретились.

– Нира, давай я тебе краски куплю? – предложил Каратель.

– Тебе нравится? – уточнила Финира, невольно сильнее сжав ручку зеркала.

– Очень, – кивнул Каратель и подошел к ней. – Знаешь, давай покажем твои рисунки Ирбету? Что он про них скажет?

– Если ты считаешь, что так надо. – Нира дернула плечом, положив ладонь на локоть Алларду.

– Он может тебя учить, – уверенно заявил Ал, выходя из комнаты. – Ты не помнишь, может, тебе и раньше нравилось рисовать? – осторожно спросил он, пока они шли к его покоям.

– Не помню, – тихо ответила Финира.

– Ну ладно, тогда и не стоит, – немного поспешно отозвался Аллард.

…Шиарра замерла за углом, кусая губы и глотая злые слезы. Она не успела. Каратель пришел первым к этой Бездушной и увел куда-то с собой. А ее он никогда не приглашал не то что позавтракать – даже просто погулять! Взгляд упал на зеркало, которое Финира взяла с собой, и глаза Шиарры сузились. Она сморгнула влагу с ресниц, заставив себя отбросить мешающие сейчас эмоции. «Значит, это зеркало в самом деле важно для нее», – отметила девушка, напряженно размышляя, как этим можно воспользоваться.

– Ши, не стоит, – раздался вдруг за спиной чей-то негромкий голос.

Наблюдательница чуть не подскочила от неожиданности и резко обернулась, порадовавшись, что Аллард и Бездушная уже скрылись. Позади Шиарры стояла Ивора и серьезно смотрела на нее.

– В Карателей нельзя влюбляться, – тем же тоном продолжила она, глядя на собеседницу. – Ты же знаешь.

Ши изобразила удивление.

– Я разве влюблена? Чушь, Иви. – Она махнула рукой. – Мне просто интересно, кто эта новенькая, вот и все.

Ивора покачала головой и вздохнула.

– Ты себе только больно делаешь, – обронила она и, развернувшись, тоже ушла.

Шиарра посмотрела ей вслед, на губах появилась горькая улыбка.

– Сердцу не прикажешь, Ивора, – прошептала она, сжав кулаки. – Любовь не спрашивает…

Можно, конечно, избавиться от этого болезненного чувства, или в собор прийти, или попросить кого-нибудь из других Карателей забрать, но… Шиарра не хотела. Она упрямо верила, что у нее получится добиться своего и Аллард перестанет быть таким отстраненным.

Танния проснулась от веселых голосов и смеха – в садике за окном кто-то был. Один голос она узнала, Карателя Корхилла, еще один – тоже, Силанны. Второй женский ей был незнаком. Девушка поднялась с кровати, умылась и зашла в гардеробную, уже заполненную нарядами: портниха постаралась, подготовив их. После недолгих раздумий Тан выбрала платье из тонкого кружева с глубоким вырезом и поясом под грудь, с рядом маленьких пуговичек спереди. Поколебавшись, все же надела под него белье – тоже кружевные трусики с завязками по бокам. Волосы она оставила распущенными и покинула комнату, направившись в садик. Хотелось есть, и Танния решила узнать у Корхилла и остальных, как тут питаются, все вместе или по отдельности. Она вышла во двор, прошла по дорожке туда, откуда слышались голоса, и замерла, наблюдая занятную картину. Каратель развалился на низеньком диванчике с разноцветными подушками, склонившись над разомлевшей и раскрасневшейся Силанной, обнимая ее одной рукой за плечи. Девушка согнула ногу, и в длинном разрезе виднелось гладкое бедро, а сквозь полупрозрачную ткань Тан отметила, что белья на той нет. Тонкая лямка сползла с округлого плеча, и одна грудь была обнажена, розовый сосок призывно торчал, красноречиво говоря о возбуждении Силанны. По мраморно-белой коже медленно стекала янтарная капля меда, и Лан, кокетливо улыбнувшись, с придыханием произнесла, чуть выгнувшись и посмотрев на Корхилла сквозь ресницы:

– Вы меня испачкали, мой господин!

– О, какая досада, – с притворным сожалением отозвался Кор и медленно наклонился, слизнув мед с груди Силанны.

Его губы приласкали розовую горошину, и девушка, длинно выдохнув и прикрыв глаза, выгнулась сильнее, приоткрыв рот и явно наслаждаясь происходящим. Еще одна незнакомка сидела за диваном, положив руки на спинку, и с пристальным интересом наблюдала за парой, то и дело облизывая губы; учащенное дыхание и румянец на щеках указывали на то, что зрелище ей больше чем нравится. А Танния вдруг вспомнила вчерашний вечер, Корхилла, его нежный взгляд, слова, прикосновения… Каратель, словно услышав ее мысли, поднял голову и, посмотрев на Бездушную, небрежно улыбнулся.

– А, Тан, доброе утро, – как ни в чем не бывало поздоровался он, его ладонь легла на грудь Силанны и легонько погладила; при этом мужчина не сводил взгляда с Бездушной.

Только вот она не нашла там вчерашней нежности или внимания. Легкий интерес разве что, да и улыбка вышла отстраненной, без тепла.

– Присоединяйся, ты, наверное, не завтракала? – продолжил между тем Кор.

Тут Танния обратила внимание, что на низеньком столике стояли тарелки с разнообразными закусками, пирожными, большой чайник с чаем, чашки и розетки с вареньями, джемами и медом. Однако почему-то у Бездушной пропал аппетит, и захотелось уйти отсюда, не смотреть, как ладонь Корхилла легла уже на бедро Силанны, уверенно продвигаясь выше. А Каратель смотрел на Тан…

– Спасибо, я не голодна, – вежливо ответила Бездушная, вдруг осознав, что она не хочет находиться здесь и видеть, как Корхилл прикасается к Лан. – Я, пожалуй, пойду возле озера прогуляюсь…

Договорить она не успела: в садике появилась экономка и с поклоном произнесла, ничуть не выказав удивления или других эмоций:

– Господин Корхилл, там в общей гостиной для вас послание из собора.

Каратель с сожалением вздохнул, перевел взгляд на явно разочарованную Силанну и коснулся ее губ нежным поцелуем.

– Увы, красавица моя, работа. – Он поднялся, обвел девушек веселым взглядом и подмигнул: – Но, возможно, кому-то из вас повезет, когда я вернусь.

После чего направился к выходу из садика, пройдя мимо Таннии и даже не посмотрев в ее сторону. Экономка тоже ушла. Силанна поправила одежду и села, приветливо глянув на Бездушную.

– Садись, Тан, позавтракай, – предложила она.

И снова Танния не успела ответить: в садике появилась новая девушка.

– Всем привет! Я посижу с вами, а то Рима из собора вызвали. – Она прошла мимо Бездушной, одарив ее любопытным взглядом, и опустилась на одну из подушек, лежавших прямо на мраморном полу. – Сейчас остальные девочки подойдут.

– Корхилл тоже по делам ушел в Феир, – отозвалась вторая девушка из гарема Кора. – Тан, садись, что ты там стоишь! – позвала она с улыбкой Бездушную.

Та, подумав несколько мгновений, все же решила остаться. С уходом Карателя странное нежелание находиться здесь тоже исчезло. Пристроившись за столом, Танния уделила внимание еде, почти не прислушиваясь к веселому щебету остальных девушек. Чуть позже пришла еще одна Бездушная, такая же молчаливая и безучастная. Как предположила Тан – та, которую отдали Риммеру. Она тоже села особняком на скамейку, уставившись в пространство отсутствующим взглядом.

Мы выбрались в один из тихих двориков, когда пришел Ирбет, – я не хотел, чтобы нас тревожил кто-то, и уж особенно кто-нибудь из девушек. Вообще поймал себя на том, что со страхом жду следующей весточки от Чувств, что придется снова ехать в Феир, выполнять обязанности Карателя. А потом – или в собор, если попадется чувство, от которого мне не с кем избавиться, или – к одной из моего гарема. При этом слове мысленно поморщился: что поделать, такой я неправильный мужчина – наличие нескольких женщин и секс с ними по необходимости меня совершенно не прельщали. Лучше уж одна и по собственному желанию. Это вон тому же Корхиллу хорошо, его девушки обожают и не ссорятся между собой, деля Карателя. Риммер тоже вроде не жалуется, остальным, похоже, все равно. А мне – нет. С той же Шиаррой вечные сложности, она упорно пытается пересечь невидимую границу между нами, перейти к более близким отношениям.

Я посмотрел на Финиру. Она бродила между цветущих кустов, разглядывая распустившиеся бутоны, дотрагивалась до них тонкими пальцами, и я невольно дорисовывал ее бесстрастному лицу выражение задумчивости, добавлял во взгляд живости и блеска. Ирбет вдохновенно работал кистью, время от времени бросая на натурщицу рассеянные взгляды, и я им не мешал, предпочитая оставаться наблюдателем.

– Ал, мы с ребятами на днях хотим за город поехать, – негромко произнес художник, нанося мазки на холст. – Хочешь с нами? Финиру возьмешь. – Он покосился на меня.

Я хмыкнул.

– Неужели твои приятели будут рады видеть в своей компании Карателя? – весело осведомился я, но скорее для шутки.

Иногда я в самом деле проводил время с его друзьями: пожалуй, они – чуть ли не единственные в Феире, которым было все равно, что у меня татуировка Карателя и вообще-то меня положено немножко бояться. Ведь я могу оставить их без чувств, отнять краски жизни и погрузить в серый туман безразличия ко всему. Но нет, меня вполне дружелюбно принимали в компании Ирбета, чему я не переставал удивляться. Все-таки творческие личности – странные порой люди.

Художник лишь хмыкнул в ответ на мои слова, ничего не сказав. Финира присела на скамейку, разглядывая зеркало в своих руках, и на ее лице отразилось напряжение, она даже чуть сдвинула брови. О чем она думала? Пыталась понять, что за воспоминания навевает ей эта вещь? Очень хотелось ей помочь, но я не знал как.

– Ирбет, Финира вчера рисовала, – негромко произнес я, не сводя с нее глаз. – Я хотел бы, чтобы ты посмотрел ее работы. Может, поможешь ей?

– Да, конечно, – рассеянно отозвался художник, его кисть порхала по холсту, но я специально не смотрел, предпочитая потом насладиться уже готовой картиной. – Приноси…

Однако отправиться за рисунками Финиры я не успел – появилась экономка.

– Господин Аллард? – с почтением позвала Чали. – Прошу прощения, к вам посетительница.

Я подавил досадливый вздох. Да, бывали и такие, которые приходили лично, почему-то считая, что какого-то чувства у них слишком много, и предлагая Карателям самим забрать, не дожидаясь указания из собора. Крайне редко их просьбы все же удовлетворяли; чаще всего просители отправлялись обратно с вежливым, но отказом. Согласен, обычные люди тоже весьма странно себя ведут временами. Бросил взгляд на увлеченного Ирбета, безучастную Финиру и кивнул.

– Я скоро вернусь, – предупредил их и направился за Чали в общую приемную.

Иногда все же таким просителям приходилось помогать, если татуировка реагировала, конечно. Чувства далеко не всегда могли вовремя отозваться – все-таки они не боги, они всего лишь воплощения, и за всем, что происходит в Феире, уследить не всегда получалось. Я дошел до приемной и при первом же взгляде на посетительницу понял, что работы на сегодня, как опасался, не предвидится. Дама была хорошо одета, в дорогих украшениях, ухоженная, смотрела на все вокруг немного свысока, а в глазах сквозила надменность. Однако едва я появился на пороге, лицо женщины на глазах изменилось, на нем появилась заискивающая улыбка, посетительница поднялась со стула и сделала шаг ко мне.

– Господин Каратель, да? – уточнила она, немного нервным жестом заправив за ухо прядь волос. – Я к вам с просьбой, моему сыну нужна помощь, понимаете.

– Что с вашим сыном? – коротко спросил я.

Гостья взволнованно вздохнула и быстро заговорила:

– Он… влюбился, видите ли, но… та девушка… я думаю, эти чувства неестественны. Мой мальчик не отходит от нее ни на шаг, не слушает, что я ему говорю… – Женщина с надеждой посмотрела на меня, ломая пальцы. – Она ему не пара, совсем, а он как помешался на ней! Я беспокоюсь за него, очень! Помогите ему, прошу вас!

Я склонил голову, окинув ее взглядом, и спокойно ответил:

– Мы забираем только лишнее, госпожа, а раз никому из Карателей не пришло направление в ваш дом, значит, все в порядке с чувствами вашего сына. Или отнимаем у людей способность чувствовать краски жизни, если они того не заслуживают, – прозрачно намекнул ей на вторую сторону наших обязанностей, далеко не такую приятную, как первая. – Я ничем не могу вам помочь, – твердо завершил беседу.

Она помялась, отведя глаза и подыскивая слова, но я не дал ей возможности продолжить уговоры.

– Всего хорошего, госпожа, – вежливо попрощался я. – Вас проводят до выхода. – Очень вовремя появилась молчаливая Чали – наверняка ждала где-то рядом, пока я закончу встречу.

После чего я вышел из приемной и поспешил обратно к Финире и Ирбету, решив сходить за рисунками позже. Уже подходя к садику, я понял, что что-то неладно: оттуда доносился слишком знакомый мне голос той, которой там не должно быть. А художник где?! Я свернул на дорожку, ускорил шаг, а в груди неприятно царапнуло предчувствие, что не успею…

– …Какое хорошенькое! А можно посмотреть? – Это Шиарра, но я почему-то совсем не верю в ее дружелюбный тон.

Более чем уверен, просила зеркало Финиры. «Не давай!..» – крик застыл в горле, потому что я как раз вышел к скамейке, где сидела Бездушная и рядом с ней – Ши. Я же запретил ей подходить к Нире, чтоб эту дуру влюбленную молнией приложило! Сейчас во мне не осталось ни капли жалости, а лишь одна злость. А Шиарра уже протянула руку к зеркалу, крепко зажатому в пальцах Финиры, ухватила его и потянула на себя.

– Ну покажи ближе, я не отниму! – увещевала Ши и вдруг сильно дернула на себя вещицу.

– Шиарра! – строго окликнул я, остановившись, и сразу произошло несколько событий.

Нира оглянулась на меня и на мгновение ослабила хватку, Ши вздрогнула и тоже повернулась в мою сторону, а зеркало, более ничем не удерживаемое, упало на мраморный пол, разлетевшись на сверкающие осколки. Наступившая звенящая тишина была почти осязаемой, лицо Финиры, если это было возможно, стало еще более безжизненным, а глаза превратились в черные провалы из-за расширившихся зрачков. Шиарра тихо ойкнула и приложила ладонь к губам, но я сомневался, что ей жалко разбитого зеркала. Она ведь вряд ли знала, что оно значило для Ниры. А вот меня переполняла холодная ярость.

– Шиарра, пошла вон, – тихим ровным голосом приказал я, сверля ее взглядом.

Девушка снова вздрогнула, вскинула на меня полные мольбы глаза, в которых дрожала влага.

– Аллард… Я не специально… – прошептала она, но я не поддался.

– Вон, я сказал, и не попадайся мне, – повторил я и позабыл о ней, поспешив к Финире.

До меня донесся глухой всхлип, прошелестело платье, и в саду стало тихо. Я присел перед Бездушной, взял ее холодные ладони в свои и с тревогой всмотрелся в лицо.

– Нира, Нира, хорошая моя, я тебе новое куплю, – настойчиво позвал я, погладив тонкие пальцы.

– Его мне брат подарил… – едва слышным шепотом вдруг ответила Финира, и по ее щеке медленно сползла слезинка.

Я, как завороженный, смотрел на бриллиантовую капельку, не веря собственным глазам. Бездушная… плакала?

– Нира? – тоже почему-то шепотом позвал я. – Ты вспомнила?

Наши взгляды встретились, и по второй щеке сползла еще одна слезинка, девушка моргнула и прикусила губу.

– Мне больно, – тем же голосом ответила она, беспомощно глядя на меня, и фарфоровая маска ее лица дала трещину. – Аллард, почему мне так больно? – снова спросила Финира.

Глядя в озера ее глаз, переставших походить на холодные драгоценные камни, я сделал то, что хотелось именно в этот момент: выпрямился, потом наклонился к Нире, обхватив ладонями ее лицо, и нежно прижался к подрагивавшим мягким губам. Я не проявлял напора, не пытался быть настойчивым, я просто ласкал рот Финиры, пытаясь таким образом успокоить, а внутри все ликовало: она чувствовала! И пусть не самое радостное чувство, но оно было. Бездушная плакала! Для меня оказалось полной неожиданностью, когда губы Ниры под моими чуть приоткрылись, не препятствуя моему порыву, а словно приглашая продолжить. Ох… Пришлось опуститься на скамейку рядом с ней – отчего-то ноги не хотели держать. Я погладил языком, смиряя порыв прижаться сильнее, исследовать, углубить этот осторожный поцелуй, потом мои губы переместились на мокрые щеки Финиры, собирая соленую влагу. Пальцы зарылись в светлые шелковистые пряди, поглаживая затылок, и девушка неуверенно прислонилась ко мне, ее ладони легли на плечи. Вот тут я отстранился, решив не испытывать собственную выдержку – от вроде бы невинного поцелуя изнутри лизнуло горячим языком проснувшееся желание.

Учащенно дыша, уставился на Ниру, смотревшую на меня, приоткрыв рот, подметил в глазах слабый проблеск удивления и счастливо улыбнулся. Пожалуй, стоит потом сказать Шиарре спасибо, благодаря ее выходке броня Бездушной оказалась пробита. Только позже, когда я успокоюсь настолько, что смогу с ней говорить, а не орать. Она испортила дорогую для Финиры вещь, причем почему-то казалось, Шиарра прекрасно знала, что значит для Ниры это зеркало. Она действовала сознательно, и мне это не нравилось.

– Так, ну, я вернулся… Ой, помешал, да? – ворвался в наш маленький мирок бодрый голос Ирбета.

– Ты куда ходил? – недовольно спросил я, руки сами обняли молчаливую Финиру, и я притянул ее к себе.

Девушка не сопротивлялась, что меня лишь больше обрадовало.

– Вообще попить захотелось, – с некоторым удивлением протянул художник и заметил осколки на полу. – Что-то случилось, Ал?

Я погладил Ниру по волосам, смерил Ирбета задумчивым взглядом, а потом мягко отстранил Бездушную и глянул на нее.

– Хочешь, на ярмарку съездим? Она за городом, и там много интересного, я уверен, тебе понравится. – Я улыбнулся Финире и провел ладонью по щеке. – Хочу увидеть твою улыбку, а не слезы, – тихо добавил я.

– Я умею улыбаться! – тут же возразила Нира и в доказательство раздвинула губы.

Хм. Ну…

– По-настоящему, – покачал головой я и выпрямился, взяв ее за руку и потянув за собой. – Ирбет, давай закончим на сегодня, ладно? – обратился к другу. – Рисунки тогда позже покажу.

– Да, в общем, я тоже так подумал, – невозмутимо откликнулся художник, собирая мольберт и аккуратно укладывая картину в большую папку. – Пока поработаю с тем, что есть, потом еще раз нужно будет встретиться, если не возражаешь.

– Договорились, – согласился я.

Мы вместе вышли из дворца, Ирбет поехал домой, а я, посадив Финиру на вирессу впереди себя, отправился за город, на ярмарку.