Глава 18

Мы с Финирой сидели за столом, наслаждаясь едой, и я то и дело поглядывал на девушку, с тихим восторгом подмечая каждую малейшую эмоцию на ее лице. Уже не было той фарфоровой маски, как в начале нашего знакомства, и сейчас я наблюдал задумчивость. Между бровями пролегла морщинка, так и тянуло разгладить ее пальцем. Или губами. Спросить, о чем она думает, не успел – Нира заговорила первой:

– Аллард, а ты сводишь меня еще в собор? – Она подняла глаза, и я утонул в мягкой зелени, переставшей быть непроницаемыми, холодными стеклами, за которыми неизвестность.

– Конечно, – с готовностью ответил я и улыбнулся. – Можем даже сегодня; не думаю, что вернемся от Ирбета слишком поздно.

– Спасибо. – Девушка наклонила голову и чуть приподняла уголки губ.

Вышло очаровательно и естественно, к моей радости. Финира возвращалась к жизни. Я отправил в рот кусок нежной тушеной рыбы и посерьезнел.

– Нира, у меня к тебе просьба, – начал разговор, помня о задании Любви.

– Какая? – Во взгляде девушки мелькнул слабый интерес.

– Поговори, пожалуйста, с остальными Бездушными, как у них складываются отношения с Карателями, – попросил я, внимательно глядя на Финиру. – Только так, чтобы вас не видели и не могли подслушать. И не упоминай, что это я попросил, – добавил на всякий случай.

Нира склонила голову к плечу, очень похожая сейчас на любопытную птичку. Несмотря на важность разговора, я едва снова не расплылся в улыбке.

– Хорошо, Аллард. Что-то случилось? – уточнила она, отпив глоток легкого вина.

– Видишь ли… – Я повертел вилку, вспоминая диалог с Любовью. – Кто-то из Карателей поступает со своей Бездушной так, как прошлый хозяин, – аккуратно пояснил я. – И мне надо узнать, кто именно.

– Он тоже заставляет ее отнимать чувства у других? – Нира нахмурилась сильнее.

Я посмотрел на нее удивленно: а вот в таком ключе я на ситуацию не смотрел. Однако… Но зачем Карателю чужие чувства, ведь у него нет накопителя, чтобы их собирать? А один человек не может вместить в себя слишком много, его разум просто разорвет на клочки, и он сойдет с ума. Именно для этого нужны девушки, умеющие впитывать и рассеивать лишнее, именно поэтому Карателю без гарема никуда.

– Я… Я забрала у того человека в доме его страсть, – вдруг произнесла Финира, ее взгляд стал отсутствующим. – За один раз. Просто прикоснувшись. И это было… – Она снова запнулась, поморщилась. – Трудно. Я не очень хорошо помню, что произошло потом, пока не оказалась с тобой в спальне. – Пелена из ее глаз пропала, взгляд снова стал осмысленным. – Раньше так не было.

– А как было? – осторожно спросил я, понимая, что это нужно.

Потому что, если неизвестный Каратель решил пойти по стопам Собирателя, это очень-очень плохо. А в дневниках, насколько помню, тоже весьма туманно упоминалось о способе сбора чувств от Бездушных.

– Я постепенно лишала человека всех чувств, – бесстрастно пояснила Финира, отодвинув тарелку с остатками еды. – Забирала понемногу, через печать прежнего хозяина.

– Печать? – насторожился я. – Впервые слышу. Что это, Нира?

– Она была здесь. – Ее пальцы коснулись плеча. – Когда он умер, печать исчезла.

– Во-от как, – протянул я и побарабанил пальцами по столу. – Печать, значит. А через прикосновения не забирала, так?

Финира кивнула:

– Я спокойно могла касаться человека, и это ему не вредило. Печать сама определяла, сколько забрать.

Откинувшись на спинку, я прокрутил в голове услышанное. Значит ли это, что девушки по-прежнему опасны даже больше, чем раньше, ведь сейчас на них нет сдерживающей татуировки? Любовь ничего не сказала, но, если бы так было, вряд ли Финире и остальным сохранили бы жизнь. По спине пробежал холодок, я едва не передернул плечами, представив, что мы с Нирой могли никогда не встретиться.

– Карателям не нужны чувства чужих, – наконец ответил я Нире. – И, полагаю, именно этот причиняет девушке боль и страдания, получая от этого удовольствие исключительно по собственному желанию. То, что делал с вами Собиратель… – Наши взгляды встретились, и глаза Ниры потемнели. – Прости, – мягко добавил и протянул руку, погладив ее ладонь, лежавшую на столе.

– Так не должно быть, это неправильно, – к моему удивлению, произнесла Финира. – Нам говорили, что теперь все будет по-другому и возврата к прошлому нет.

– Конечно, неправильно. – Я подался вперед и легонько сжал пальцы собеседницы. – И мы должны помочь этой неизвестной девушке.

– Хорошо, – кивнула она.

– Ну а пока сходим к Ирбету, как и планировали, – повеселев, сообщил я.

Вряд ли этот неизвестный в ближайшее время снова начнет издеваться над Бездушной – он ведь должен понимать, что это рискованно. А мне надо все уложить в голове и подумать, кто же из тех, с кем я живу во дворце уже очень давно и общаюсь каждый день, – предполагаемый преступник. Потому что причинять боль той, которая даже ответить толком не может, – это преступление, низкое и подлое.

Мы с Финирой вышли из столовой; ладонь девушки лежала на моем локте, я прихватил также рисунки, как обещал. По пути молчал, и Нира не мешала мне размышлять, однако думал я не о задании Любви, а о словах подопечной и пытался понять важную вещь: Нира тоже могла забирать лишние чувства и… отдавать их, не накапливая в себе. Как девушки из гарема. Сегодня ведь моя татуировка сработала на чужое, поселившееся в Финире. Интересно, а если наоборот? Если она попробует забрать у меня то, что я возьму по заданию Чувств?.. Ведь это могло решить разом несколько сложных моментов и самое главное – вопрос с гаремом… Я покосился на профиль Ниры, по-новому взглянув на девушку. Может, Любовь именно это имела в виду, когда сказала, что секс поможет нам обоим?.. Теперь мне уже захотелось самому проверить догадку и получить задание. Пожалуй, впервые за очень долгое время мысль об этом не вызывала грусти, скорее предвкушение. Что-то внутри подсказывало, что я на правильном пути.

За размышлениями не заметил, как мы дошли почти до выхода из дворца, и тут Финира резко остановилась, посмотрев вперед. Я проследил за ее взглядом и увидел у двери темноволосую девушку, лицо которой мне показалось смутно знакомым. Кажется, я видел ее как-то с Корхиллом. Его Бездушная? Одна, здесь? Странно.

– Танния? – произнесла Финира, чуть помедлив.

– Лессель, – неожиданно поправила та, в ее взгляде мелькнула настороженность, когда она посмотрела в мою сторону. – Так меня зовут.

Нира кивнула и снова спросила:

– Ты в город идешь?

Лессель дернула плечом:

– Не знаю. Я ни разу не выходила из дворца…

– Аллард, – Нира обернулась и глянула на меня, – можно Лессель пойдет с нами?

Хм. Неплохая идея. Не думаю, что Корхилл сильно расстроится, где бы он ни был. Судя по всему, он или на задании, или занят с кем-то из гарема, раз его Бездушная бродит одна. И кстати, на ее лице тоже появились эмоции – значит, Кор преуспел в деле пробуждения подопечной.

– Конечно, – ответил я и доброжелательно улыбнулся Лессель. – Меня зовут Аллард. Хочешь с нами?

Только благодаря тому, что я внимательно наблюдал за девушкой, подметил мелькнувшую тень неуверенности, но потом ее взгляд снова стал непроницаемым. Однако не равнодушным, как раньше. Лессель просто очень старалась держать себя в руках, и мне стало интересно почему. Ведь им никто не запрещал проявлять эмоции, даже наоборот. Или это просто привычка из прошлого?..

– Я вам не буду мешать? – с обычной прямотой Бездушных спросила Лессель.

– Если бы мешала, мы бы тебя не пригласили, – терпеливо объяснил я.

Наверное, надо сделать так, чтобы девушки больше между собой общались, а не сидели по своим комнатам, – тогда быстрее вернутся к нормальной жизни.

– Пойдем. – Финира протянула ей руку.

Мы вышли из дворца, и я снова обратился к Бездушной, молча шагавшей рядом с моей подопечной:

– Ты не против прогуляться пешком? Мы идем в гости к моему другу, здесь не очень далеко.

– Хорошо, – согласилась Лессель.

Даже не спросила, что за друг. Я вспомнил Финиру, когда мы только начали с ней общаться, и невольно улыбнулся, покосившись на нее. Интересно, заметила Нира или нет, что была такой же отстраненной каких-то несколько дней назад?

– Он художник, – словно услышав мои мысли, заговорила Нира как ни в чем не бывало. – И он очень красиво рисует.

Наша новая знакомая коротко глянула на Финиру, и я перехватил нить разговора.

– Как тебе во дворце, Лессель? – поинтересовался я, пока мы шли по улице.

– Он чудесный, – откликнулась она, и я подметил, как она смотрела по сторонам – на дома, на прохожих, на витрины.

Со слабым, но все же любопытством; непроницаемое выражение с точеного лица почти исчезло.

– А в соборе ты была? – продолжил я расспросы, понимая, что Финира еще не очень хорошо умеет вести беседу.

Лессель перевела взгляд на меня.

– Мне туда разве можно одной? – огорошила она встречным вопросом.

Как интересно. Корхилл, значит, не нашел времени сводить Лессель в собор, а может, не посчитал нужным. Ну, в его стиле, он слишком легко относится к женщинам вообще, не пытаясь понять их больше, чем на уровне приятного времяпрепровождения.

– Разумеется, можно, в собор может приходить любой, и необязательно в сопровождении, – разъяснил я Лессель простые вещи. – И ты тоже можешь, как только захочешь.

– Понятно. – Теперь на ее лице мелькнула задумчивость. – Спасибо.

Очень хотелось спросить про их с Корхиллом отношения, послушать, как это воспринимает Бездушная, но я откуда-то знал, что вряд ли девушка ответит что-то толковое, в крайнем случае – нейтральное «все хорошо». Пусть лучше Финира попробует разговорить ее, уже без меня.

– Ваш друг приходил утром во дворец, я видела, – произнесла Лессель через какое-то время.

– Наверное, – кивнул я. – У меня… дела утром были, – чуть запнувшись, добавил и покосился на Финиру.

И какова же была моя радость, когда я поймал ее взгляд и заметил, как она чуть улыбнулась! В груди разлилось тепло, и на несколько мгновений я погрузился в приятные воспоминания, позабыв про нашу молчаливую спутницу. Нира… Как же быстро все изменилось между нами, и в моей жизни наконец-то появился иной смысл, кроме работы. До недавнего времени я вообще не задумывался о будущем, давно смирившись с тем, что я Каратель и у меня не будет такой жизни, как у всех. Не могу сказать, что был сильно рад, но и в тоску особо не впадал. Да, иногда, конечно, посещали мысли о ком-то близком, родном, с кем можно было бы поделиться сложностями и с кем бы не связывал дар. Однако я прекрасно понимал, что это всего лишь мечты, и предаваться им слишком часто не стоит. А теперь в моей жизни появилась Финира…

Между тем мы свернули на улицу, где жил Ирбет, как всегда, шумную и полную жизни. Музыка, смех, громкие голоса – я вынырнул из размышлений, отложив их на потом. Успею еще подумать и решить, не все вопросы с Нирой разъяснились, и надо найти этого неизвестного Карателя, как просила Любовь. А там можно уже и о себе подумать. Глянул на Лессель – она вертела головой по сторонам, и, кажется, в ее глазах даже появился блеск. Определенно хорошо, что мы взяли девушку с собой. Я подошел к дому Ирбета: сегодня здесь было спокойно, в галерее – только несколько посетителей и сам хозяин, беседовавший у стойки с каким-то молодым человеком. Едва мы показались на пороге, Ирбет сразу заметил нас, извинился перед приятелем и поспешил навстречу.

– Ал, Финира, привет! – Он улыбнулся, мы обменялись рукопожатием, а потом его взгляд упал на стоявшую чуть позади Лессель со сложенными на животе руками. – Вы? – удивленно произнес Ирбет.

– Она не помешает, правда? – Вопрос Финиры прозвучал для меня неожиданно, особенно нотки легкого беспокойства в нем.

Нира в самом деле начала просыпаться и вспоминать, как ведут себя обычные люди. Или она просто старалась выполнить мою просьбу, сойтись поближе с другими Бездушными? Будь она обычной девушкой, я бы не задавался таким вопросом, но пока сложно понять, что ею движет: желание помочь мне или все-таки собственное – общаться с кем-то еще.

– Конечно нет, – уверил Ирбет, бросив на нее взгляд, и снова посмотрел на Лессель. – Рад видеть, госпожа. – Он склонил голову. – Ну, пойдем наверх?

Я взял Ниру за руку, и мы последовали за художником в его мастерскую, Бездушная Корхилла все так же молча поднималась вместе с нами.

– Думаю, к концу недели допишу, – обрадовал Ирбет, переступив порог просторной комнаты.

– А до тех пор не покажешь? – с улыбкой спросил я, хотя и так знал ответ.

Незаконченные вещи мой друг не показывал никому, такой у него был пунктик.

– Ты же меня знаешь, – невозмутимо откликнулся Ирбет, вставая за мольберт в углу, повернутый ко мне задней частью, и взял кисть, на его лице появилось сосредоточенное и одновременно отсутствующее выражение. – Так надо… – рассеянно добавил он.

– Ир, – спохватился я, пока друг не ушел с головой в работу. – Я тут принес кое-что, глянь? – и протянул ему рисунки Финиры.

Сама девушка остановилась у дальнего окна – там на длинном столе лежала гитара, уж не знаю, каким чудом сюда попавшая. Видимо, после очередной вечеринки. Лессель бродила по мастерской, разглядывая творения Ирбета, и ее лица я не видел.

– Да, давай. – Ир взял работы, заинтересованно их рассматривая, и я, признаться, волновался, запоздало подумав, что с точки зрения профессионала они могут быть далеко не такими замечательными, как мне казалось. – Хм, неплохо, она раньше рисовала? – спросил Ирбет, покосившись на Финиру, так и стоявшую около гитары.

– Не знаю. – Я покачал головой, отметив, как пальцы Ниры медленно скользят по грифу, тихонько задевая струны. – Просто я подумал, ей это может быть интересно. Она мало что помнит из прошлого. Что, в самом деле неплохо? – понизив голос, уточнил я, не забывая поглядывать на Финиру – она была полностью поглощена разглядыванием гитары.

– Если ты не против, я бы с удовольствием дал ей несколько уроков, – подтвердил Ирбет, чем необычайно меня обрадовал.

– Если она сама захочет, – оговорил я, широко улыбнувшись.

– Договорились. – Мой друг взялся за кисть, и я отошел в угол, чтобы не мешать ему, присев на свободный стул.

Лессель между тем остановилась у большой картины, изображавшей лесное озеро с невысоким водопадом. Пейзаж буквально дышал умиротворенностью, был пронизан солнечными лучами, и казалось, даже доносятся ароматы леса. Создавалось ощущение, что это просто окно в природу, и легко можно шагнуть через рамку, очутиться там среди кружевной зелени и щебета птиц… Неожиданно в мои мысли ворвался тихий звук, очень похожий на гитарный перебор, и я с изумлением вскинул голову, уставившись на Финиру. Она присела на край стола, обнимая гитару, лицо стало отсутствующим, глаза смотрели в никуда, а пальцы уверенно перебирали струны, наполняя мастерскую музыкой. Я замер, не смея пошевелиться и нарушить волшебный момент, краем взгляда подметив, что Ирбет с вдохновенным и отрешенным лицом быстро работает кистью. А Финира играла, чуть склонившись, прикрыв глаза и, похоже, глубоко уйдя в себя. Играла уверенно и красиво, я заслушался, чувствуя, как в груди что-то сладко защемило. Поэтому когда к музыке присоединился неуверенный, тихий, но очень красивый голос, гармонично вплетавшийся в перезвон гитарных струн, я не сразу осознал, что это поет Лессель.

Бездушная смотрела в никуда, точно так же погрузившись в мысли, отрешившись от окружающего, ее рука лежала на раме той самой картины с водопадом. Она пела на незнакомом наречии, видимо, родном, легко подстраиваясь под импровизацию Финиры – вряд ли они росли в одной местности, это было бы слишком уж невероятным совпадением. Голос постепенно становился громче; чистый, переливчатый, он завораживал, как пение лесного ручейка, и лицо Лессель неуловимо менялось. На нем проступила задумчивость, оно словно засветилось изнутри, и я готов был поспорить на что угодно: она что-то вспомнила. Узнать бы еще, что именно…

Заслушался не только я: чуть повернувшись, заметил, что Ирбет, отложив кисть, уже делает наброски в альбоме, стремительно двигая карандашом, и на его лице, пожалуй, не менее вдохновенное выражение, чем у Лессель. Я тихо усмехнулся: Ирбет в своем репертуаре. Музыка и песня закончились неожиданно, Финира обняла гитару, прижавшись к ней щекой, на которой я заметил влажную дорожку. Тут же позабыв про все, поспешно подошел к девушке и осторожно вытер слезы, погладив светлые волосы.

– Нира? – тихонько позвал.

Она посмотрела на меня и так же тихо ответила:

– Брат любил, когда я играла ему. Когда все было хорошо…

Я молча взял гитару из ее рук и обнял девушку, прижав к себе; сердце кольнуло от жалости.

– Все еще будет хорошо, Нира, обязательно, – прошептал, коснувшись губами макушки.

Позади раздались медленные хлопки и восторженный голос Ирбета:

– Это было чудесно! Лессель, вы прекрасно поете!

– Сестре нравилось, – коротко ответила Бездушная, и я оглянулся на нее.

У Ниры – брат, у Лессель – сестра. Интересно, а у всех остальных в семьях тоже был еще кто-то, кроме них? Мельком посмотрел в окно, отметил, что уже вечер и солнце садится, и мягко отстранил Финиру. Пора возвращаться, чтобы не совсем по темноте идти.

– Ир, мы, наверное, пойдем уже, – обратился я к художнику, взяв Ниру за руку. – Тебе как, хватит на сегодня?

– Да, вполне. – Ирбет очнулся от созерцания Лессель – та выглядела рассеянной, взгляд блуждал по мастерской, ни на чем не задерживаясь. – Думаю, больше позировать не понадобится, но поучить Финиру я всегда не против. – Ир покосился на молчаливую Лессель. – Простите… А вы бы смогли прийти завтра? Или, если хотите, я приду во дворец… – обратился он к Бездушной, чем несказанно удивил меня.

Она встрепенулась, моргнула пару раз, посмотрела на Ирбета.

– Вы хотите нарисовать меня? – прямо спросила Лессель.

– Ну, я уже сделал несколько набросков. – Улыбка у художника вышла чуть смущенной, и вообще он вел себя не так, как обычно с девушками. – Если не возражаете, мне бы хотелось закончить работу.

С той истории с его неудачной любовью за Ирбетом длительных романов не водилось, он предпочитал легкие, ни к чему не обязывающие отношения, и я не раз подмечал, что о своих подружках он отзывался по большей части равнодушно, хотя и без пренебрежения. Да и не рисовал никого из них, сам признавался. А тут я сразу подметил, как блестели его глаза, когда он смотрел на Лессель, и уж чего-чего, а равнодушия в его взгляде точно не было. Признаться, меня кольнуло беспокойство: не получилось бы, как в прошлый раз… Но пока решил не вмешиваться.

– Так вы разрешите завтра прийти…

– Я сама к вам приду, – перебила его Лессель, и я снова удивился такому ответу девушки.

Нет, ну вряд ли, конечно, Корхилл запретил ей выходить из дворца, но она же в первый раз покинула его сегодня, неужели не страшно одной идти, не зная города?

– Буду ждать, – просветлел Ирбет и повернулся к нам: – Нира, можешь приходить на урок в любой день, я обычно здесь, у себя.

– Спасибо, – вежливо ответила она. – Я приду.

Мы распрощались с художником и отправились обратно во дворец. Лессель оставалась такой же отстраненной, как в мастерской, и меня почему-то это немного беспокоило. Вроде бы эмоции у девушки появились, но она отчего-то старалась их сдержать. Хотя, может, просто не привыкла еще к тому, что они у нее есть.

– Хочешь, я завтра тебя провожу? – заговорила вдруг Финира, покосившись на Лессель – она шла с другой стороны от меня.

Та едва заметно вздрогнула, подумала и покачала головой:

– Я запомнила дорогу, спасибо.

Хм. Что это, осторожность или просто желание остаться с Ирбетом наедине? И хотя последнее казалось невероятным, я спрятал улыбку, глядя под ноги. Любопытно, что скажет Кор, если узнает, что его Бездушная заинтересовалась другим мужчиной? Полагаю, особо злиться не будет – за ним не водилось склонности к ревности. Однако он никогда не знал от женщин отказа… Я тряхнул головой и решительно отодвинул мысли о личной жизни друга. Это его затруднения, в конце концов, если девушка ему действительно нравится, пусть учится завоевывать не только соблазнением. А Ирбет вряд ли с ходу потащит Лессель в постель.

Во дворце мы с Бездушной распрощались – она отправилась к себе, полагаю, а я, повернувшись к Финире, предложил:

– Поужинаем на берегу озера?

– Давай, – легко согласилась она, снова порадовав меня улыбкой.

Несколько мгновений я полюбовался на ее лицо, на смягчившиеся черты, отметил живой блеск в зеленой глубине глаз и не удержался – наклонился и легко коснулся приоткрытых губ кратким поцелуем.

– Тогда пойдем попросим Чали собрать нам. – Я ухватил ее за руку, потянув за собой.

Заглянув в свои покои, взял покрывало, отдал экономке распоряжение об ужине и присел на стул, усадив Финиру на колени и внимательно взглянув ей в лицо.

– Нира, ты и играть умеешь, оказывается? – осторожно спросил, убрав золотистый локон ей за ухо.

– Выходит, да, – кивнула она, в ее взгляде мелькнула задумчивость. – Просто увидела, вдруг захотелось взять, и… Дальше само получилось. – Девушка вздохнула, посмотрела на свои руки.

– Это хорошо. – Я широко улыбнулся, прижав ее чуть крепче. – К тебе возвращаются прежние умения, Нира, это чудесно!

– Ты так считаешь? – Она немного застенчиво улыбнулась в ответ.

– Ну конечно, – кивнул я, зарывшись пальцами в мягкие пряди на затылке и начав тихонько поглаживать. – Теперь ты не будешь сидеть и скучать в мое отсутствие, можешь рисовать, играть, ходить к Ирбету на уроки. Ты ведь хочешь дальше учиться? – уточнил я на всякий случай, а то вдруг у Финиры нет такого желания.

– А ты считаешь, я могу лучше? – переспросила она, смешно нахмурив брови.

– Уверен. – Я разгладил пальцами морщинку на ее лбу.

– Аллард, – вдруг тихо позвала Нира, став серьезной, и я невольно насторожился. – А мне теперь тоже нельзя к людям прикасаться? – спросила она. – Если… я тоже могу, как ты, чувства забирать?

Вопрос хороший, однако и я не сразу ответил Финире.

– Знаешь, мне почему-то кажется, что нет, но лучше мы завтра сходим в собор и спросим Любовь, – пообещал я, погладив ее спину. – Ты больше не убийца, Нира, – негромко, веско произнес, глядя ей в глаза. – Забудь о прошлом, оно не вернется.

Девушка коротко вздохнула и неожиданно прислонилась ко мне лбом, прикрыв глаза, изящные руки обвились вокруг моей шеи. Я замер, боясь спугнуть порыв, сердце забилось в груди тяжело, с перебоями.

– Мне… сложно, – запнувшись, призналась Нира. – И немножко страшно…

– Не бойся, – прошептал я, откинувшись на спинку и притянув ее к себе, обняв уже двумя руками. – Я буду рядом.

Так мы и сидели молча в уютной тишине, пока не пришла Чали с большим подносом. Поблагодарив экономку, я забрал наш ужин, вручил Финире покрывало, и мы пошли на берег озера. Снаружи уже стемнело, только у самого горизонта еще золотилась тонкая нитка заката, а на бархатно-черном небе высыпали крупные звезды. Я повел Ниру вдоль берега, подальше, не желая, чтобы наше уединение нарушили, – вдруг кто-то еще окажется любителем поздних прогулок около озера. Вообще на территории дворца, кроме широкой полосы пляжа перед галереей, имелось множество укромных мест, кое-где даже стояли скамейки и столики. Другое дело, что я почти не бывал там – не тянуло на романтичные посиделки с кем-то из моего гарема. А вот с Нирой хотелось, да.

Мы выбрали небольшую полянку со скамейкой, я расстелил покрывало и поставил на скамейку поднос, сделав приглашающий жест рукой, – на сиденье было мало места и неудобно есть. Нира грациозно опустилась, расправив юбки, я устроился напротив, сняв крышку с ближайшей тарелки – под ней оказалось овощное пюре и запеченная рыба со специями.

– Приятного аппетита, – пожелал Нире и протянул вилку.

Я не отвлекал разговорами, мы ужинали в спокойной тишине, наполненной тихим шелестом листвы вокруг от ветерка и редкими всплесками воды в озере – резвилась невидимая рыба. В посвежевшем воздухе плавал тонкий аромат распустившихся ночных цветов, в густом полумраке лицо Финиры было едва различимо, но мне этого хватало. Мне вообще приятно было просто ощущать ее рядом, наблюдать, как она подносит вилку к губам, аккуратно снимает кусочек, отпивает из бокала глоток вина, облизывается, совсем как кошечка. От этого зрелища кровь быстрее бежала по венам и учащалось дыхание: вспоминалось, как мы были вместе, как я целовал ее, как она чутко отзывалась на мои прикосновения… В груди разливалось тепло, так и тянуло снова дотронуться, провести пальцами по изящному изгибу шеи, прижаться губами к пульсировавшей жилке…

Незаметно мы съели все, что принесла Чали, допили вино, и я предложил, улыбнувшись в темноте:

– Не хочешь окунуться? Никого нет, нас никто не увидит и не потревожит. Помнишь, я обещал?

Нира склонила голову набок и поинтересовалась:

– А ты пойдешь со мной? Я не помню, умею плавать или нет, – призналась она.

– Пойду. – Моя улыбка стала шире, я поднялся и протянул Нире руку, помогая встать.

Она развернулась ко мне спиной, и я занялся рядом маленьких пуговичек, вспомнив, как днем застегивал их. Пальцы дрогнули, перламутровая горошинка едва не выскользнула, и я сделал глубокий вдох, взяв себя в руки. Справился с застежкой, положил ладони Финире на плечи и медленно стянул тонкую ткань – она упала к ее ногам невесомым облаком. Не удержался, отвел ароматный шелк волос и прикоснулся губами к основанию шеи, нежно огладив языком чуть выступающий позвонок. Знаю, здесь у Ниры очень чувствительное местечко. Она едва слышно вздохнула, слегка повернула голову, а я продолжил снимать с нее одежду. Неторопливо провел ладонями вдоль плавных изгибов, с трудом удерживаясь, чтобы не обнять и не привлечь к себе, справился с завязками на кружевных трусиках и вскоре избавил Ниру и от этой детали. Она переступила, зябко передернув плечами, и туман в моей голове немного прояснился. Нет уж, сначала уроки плавания, как обещал, а потом… Потом все остальное.

Я скинул жилет и, наплевав на пуговицы, стащил рубашку через голову. Финира оглянулась, окинула меня любопытным взглядом, пока я справлялся с ремнем слегка дрожащими пальцами, стараясь не опускать взгляд ниже ее лица, потом шагнула вперед, и прохладные пальчики коснулись моей груди, провели вниз.

– Ты красивый, – тихо произнесла она, пока я пытался выровнять сбившееся дыхание и не запутаться в штанинах, освобождаясь от одежды.

Наконец отбросил штаны, аккуратно собрал ее пальчики и поцеловал, а потом потянул за собой к озеру.

– Пойдем, Нира. – Неудивительно, что мой голос звучал хрипло.