Книга: Риверстейн
Назад: Глава 32
Дальше: Глава 34

Глава 33

Чужой разум.
Сознание столь отличное от человеческого, что я совсем не понимала его. Здесь были запахи и звуки, недоступные мне, живые цвета, которые расползались и дрожали, изменяясь каждое мгновение. Формы от ничтожно малых до бесконечных… Невероятное пересечение пространств и времени, столь чуждое мне, что мои органы чувств просто не могли этого воспринять, а разум – осмыслить.
Меня давило и уничтожало это чужое сознание, потому что понять его я не могла и только все глубже сваливалась в воронку, беспомощная в водовороте восприятий! Как в один миг осознать бесконечность? Научиться различать немыслимое количество цветов, запахов, звуков, ощущений? Как не потерять себя в этом хаосе, разрывающем разум?
И страх… Жуткий страх раствориться, заблудиться в этом диком водовороте, исчезнуть…
Хаос…
С отчаянием утопающего я рванула внутри себя стену, освобождая горевший во мне огонь Хаоса. Его пламя взметнулось столь мощно, что не осталось страха, только спокойная уверенность.
Я успокоилась. И лишь теперь почувствовала, как волнуется этот чужой разум, в который меня затянуло, как переживает единорог. Он боялся причинить мне вред, но еще больше боялся, что я не увижу того, что он хотел показать.
Я сосредоточилась. Огонь Хаоса отсек все лишнее, стеной ограждая мой разум. И перед внутренним взором поплыли воспоминания. Незримые картины, образы памяти, сохраненные в сознании единорогов: туманное нечто, в котором не было ничего, даже времени… Бесконечность Бездны, ее нерушимый покой… Черная земля и дерево, раскинувшее серебристую крону… Демоны – воины, вышедшие из Тьмы. Друиды и эльфы, наделенные светлой магией. Люди-волки, что стерегут леса. Гномы, оберегающие землю и горы. Сирены, чья суть – вода. Люди, умеющие чувствовать. И много других существ заселяющих землю… У каждого из них своя суть и свое предназначение.
Хрупкая жизнь… Ненадежное равновесие.
Я проваливаюсь в бесконечность Бездны, еще и еще… В ее безвременье есть что-то важное, то, что я не успела увидеть… Нужно только заглянуть глубже. Ведь уже совсем не страшно. Еще глубже, еще дальше, еще чуть-чуть ближе к Бездне, и я пойму…
Непреклонная и яростная воля выдергивает меня у самого края, выталкивает мой разум, разрывая единение с единорогом.
Второй раз за день я прихожу в себя на этом камне, только теперь все тело болит, голова раскалывается, а из носа тонкой струйкой течет кровь. Я недоуменно вытираю ее ладонью и смотрю, не понимая.
Единороги отступают. Склоняют головы… и уходят с поляны, сливаясь с чащей. А я чувствую себя ужасно глупой, потому что так и не смогла понять, что они хотели мне показать и зачем.
* * *
Мои спутники сидели за белыми стволами. Шайдер – на поваленном дереве, демон – на земле. Ксеня рассматривала свой кинжал, Данила жевал травинку. Я подошла и уселась рядом.
– Спасибо, – одними губами прошептала Арххарриону. – Ты видел?
Он покачал головой. Нездоровая бледность разлилась по его смуглому лицу – видимо, и ему не так просто далось единение с чужим разумом.
– Почти нет. Больше пытался удержать тебя на краю Бездны. Чего они хотели?
Я постаралась как можно точнее рассказать.
– Ну и что это значит? – недовольно спросила Ксеня.
– Да обычная история сотворения мира, – задумчиво произнес Шайдер. – Непонятно, для чего тебе ее показали. В Эллоаре ее знает каждый ребенок.
– Может, я не все увидела? – грустно сказала я. – Или что-то не так поняла?
Все помолчали, раздумывая, но предположений не последовало. И тишина повисла какая-то… тягостная.
– А я вообще не могу думать на пустой живот, – пробурчал Данила, – то волки, то единороги… Как-то в Пустоши поспокойнее было!
– Вот и сидел бы в своей Пустоши! – отозвалась Ксеня.
– А вот тебя забыл спросить, где мне сидеть!
Они привычно заспорили, и я благодарно посмотрела на Данилу. Тот незаметно подмигнул.
И уже когда мы вернулись на стоянку, где остались наши вещи и лошади, я вспомнила, что единорог не показал еще кое-кого… Схитов я в его разуме не увидела.
* * *
В путь отправились сразу после завтрака. Я нутром чувствовала волков, окружающих нас, хоть ни одной серой тени за деревьями не мелькало. Да и остальным было как-то неловко, хотелось скорее покинуть еще вчера такой приветливый лес. Так что мы наскоро перекусили мясом и хлебом и, запрыгнув в седла, пустили лошадок по тропе. Сегодня я старалась лес «не слушать», как-то неудобно, что ли. Да и поразмыслить было над чем. Арххаррион сказал, что к перехлестью мы доберемся только завтра, сегодняшнюю ночь придется снова провести на землях волков. Как я поняла, ни он, ни Шайдер спать сегодня не собирались.
– Попробуешь еще раз залезть в мою голову и усыпить, сильно пожалеешь, – хмуро бросил Арххаррион, поравнявшись со мной. И снова уехал вперед.
Я посмотрела на его спину и закусила губу.
Ксеня придержала поводья и обернулась ко мне. Глянула внимательно и решительно подъехала ближе.
– Ты чего ревешь? – недовольно спросила она.
– Я не реву. В глаз что-то попало… – Я вздохнула и посмотрела на ее сапоги: – Хорошо тебе без этого подола, хоть в ногах не путается.
– Хочешь, и твой отрежу? Можешь даже с лошади не слезать, я мигом!
– Ой, не надо! – Я чуть отъехала, испугавшись, что и правда сейчас отрежет. – Давай… потом!
Ксенька фыркнула. Я внимательно посмотрела на ее ауру. Липкая чернота расползалась как гадкая клякса чернил. Словно та самая чернильная гниль переползла с тела девушки на ее душу и пожирает, оставляя за собой безобразную чернь.
– Ксень, ты вообще как? – неуверенно спросила я.
– Я – нормально, – отрезала она и нахмурилась.
Ее рука уже привычно потянулась к белой оплетке на поясе. Я покосилась на ее ладонь, но ничего не сказала. И мне снова стало страшно. Иногда я не узнавала в ней свою подругу. Словно это кто-то другой, с таким же лицом и телом, но… чужой. И это пугало и настораживало.
Ксеня подумала, чуть удивленно на меня посмотрела и, вздохнув, опустила голову.
– Я нормально… – уже не так уверенно пробормотала она. И у меня защемило сердце от острой жалости.
– Все будет хорошо, Ксенька. Я тебе обещаю!
Она кивнула, улыбнулась. Карие глаза с рыжинкой снова стали спокойными, холодными. Словно опустилась какая-то невидимая занавесь.
– Я вот что хотела спросить, – не глядя на меня, произнесла она. – Утром ты сказала, что не можешь остаться здесь, потому что любишь кого-то. Это правда?
И посмотрела на меня. И у меня снова внутри все сжалось. Потому что моя Ксеня опять пропала, а лицо, столь внимательно ждущее ответа, было лицом незнакомки. Хоть и улыбалась она совсем как моя подруга.
– Ау, подружка, не спи! Расскажи мне. Так о ком речь?
Я твердо встретила ее взгляд и лукаво усмехнулась.
– Ксень, ты что, не поняла? Я им соврала, конечно.
– Да? – еще один внимательный взгляд, и я все так же улыбаюсь. – Хм… ну ладно.
И поехала вперед.
А ветерок неприятно холодил вспотевшую спину.
«Это не она, – лихорадочно твердила я про себя, – это не Ксеня… Это Тьма. Тьма, что поселилась в ней. Я ведь не могла просто до одури испугаться… моей Ксени?»
К вечеру мы добрались до неширокой реки, разделяющей лес на две половины, и решили заночевать на берегу. Переделав все привычные приготовления ко сну, устроились на одеялах, всматриваясь в огонь и прихлебывая травник.
Ксеня снова отправилась метать свой аканар, и, как ни странно, Арххаррион тоже поднялся и ушел за ней. Иногда ветер доносил до меня его голос, объясняющий Ксене, как стоять и кидать, и ее смех, когда клинок попадал в цель.
Я съежилась под одеялом. Хотелось уснуть, но сон не шел, сторонился. Повертевшись, решила пройтись, но не пустил лорд Даррелл.
– Сиди у костра, – велел он, – кто их знает, этих волков.
– Они ничего мне не сделают, – вздохнула я. – Просто думают, что я могу им помочь.
– Но ты не можешь, Ветряна. А что думают волки – и вовсе неизвестно. И хорошо бы нам убраться с Волчьей тропы раньше, чем они возьмут обратно свои слова. Даже Рион вряд ли выстоит против стаи… – Он вздохнул и грустно посмотрел на свою ладонь.
– Резерв не восстановился? – догадалась я.
Шайдер покачал головой.
– Лишь десятая часть. Я слишком часто его растрачиваю, – усмехнулся он и задумался. – Данила, ну-ка иди сюда!
Парень чуть испуганно попятился.
– Лорд Даррелл, я ничего не делал!
– Вот сейчас как раз и сделаешь, – успокоил его Шайдер, – будешь учиться ставить щит. Посвящение ты прошел, Сила есть, так что… действуй.
– Но как?
– Расскажу. И не дергайся ты так! Что ты нервный такой? Не бью вроде… Пока.
Данила снова нервно вздрогнул, покосился за деревья, где летала белая стальная птица, и упрямо сжал зубы.
– А давайте! Учите! Что я, хуже других, что ли…
Я улыбалась, глядя на них.
* * *
Но оказалось, что не так все просто. Щит Даниле не давался ни в какую. Парень кряхтел, пыхтел, страдал и даже уже ругался, однако все, чего он добился, – это тонкая белесая дымка, которая растворилась в воздухе, как только он опустил руки. Я вспомнила, как гонял меня Шайдер по поляне у Риверстейна, и вздохнула. Да, просто иметь Силу недостаточно.
Любопытство и глупое самомнение подначивали меня изнутри, и я тайком тоже попробовала поставить щит, делая все так, как говорил Шайдер. И рассмеялась. У Данилы хоть дымка вышла, а у меня только промчался по берегу ветер, раскидав все наши вещи.
И тут же принялась рассматривать шишки на елке и делать вид, что я здесь совершенно ни при чем!
– Данила, перестань отвлекаться! – злился лорд Даррелл. – И хватит глазеть по сторонам! Просто делай то, что я говорю! Вот куда ты смотришь? На том дереве что, булки растут? Я тебя сейчас точно прибью… Чхер лом сан!
Возле костра возникла еще одна туманность, зашипела и пропала.
Из-за деревьев вернулись Ксеня и Арххаррион. Демон сел у огня, рассматривая языки пламени. Девушка же улыбалась, подкидывала на ладони аканар. Она постояла, рассматривая красного от усердия Данилу и злого Шайдера. Подняла насмешливо брови.
– Что, неуч, – весело спросила она Данилу, – тяжела наука? Не по зубам?
Парень посмотрел сердито.
– Корешки в Пустоши перебирать полегче было? – продолжала ехидничать Ксеня. – Ты не переживай, вернешься – снова перебирать будешь! На что ты еще годен?
Я мрачно посмотрела на улыбающуюся Ксеню. Вот зачем она так?
Данила опустил голову, краска снова залила его лицо, даже уши стали пунцовыми. Потом отвернулся, раскинул руки, отчаянно зажмурился и выкинул в воздух светящийся сгусток. Сгусток повисел и раскрыл лепестки прекрасного бордового цветка, а потом рассыпался вокруг поляны тонкими нитями и пропал. Однако я четко видела невидимый купол, оградивший нас.
– Ого! – восхитился Шайдер. – Данила! Да ты молодец! Отличный щит поставил! Надежный.
Данила растерянно рассматривал дело своих рук, и на лице его разливалась блаженная улыбка. Он победно посмотрел на Ксеню. Та слегка пожала плечами.
– Ну, может, не только корешками промышлять будешь, – хмыкнула она, разворачиваясь, – еще и заборы ставить.
И пошла к своему одеялу не оглядываясь. Я похлопала Данилу по плечу.
– Ты умница, – искренне сказала я, – и станешь очень сильным магом, я уверена.
Парень кивнул хмуро и тоже пошел укладываться. Подальше от Ксени.
* * *
Ночью я снова проснулась. Ощущение было знакомым, снова мое пробуждение, как от толчка, от неясного зова… Волчьего зова. Так же звал меня прошлой ночью Джаред, прося, чтобы я проснулась. Прислушалась. Да, серый зверь сидит где-то там, за оградительным щитом, смотрит на луну, и хочется ему завыть…
Я повернула голову и сразу наткнулась на взгляд Арххарриона. Свет луны делал его лицо еще жестче, обрисовывая острые грани и еще больше затемняя глаза.
– Почему ты не спишь? Щит ведь стоит, – тихо спросила я, и сама поняла ответ: – Не доверяешь. Скажи, Рион… А ты вообще хоть кому-нибудь доверяешь?
– Нет.
Ответил спокойно, даже не задумался. Я села, укутавшись в одеяло и внимательно рассматривая его лицо.
– Как же ты так живешь? – удивилась я. – Это же так тяжело: никому не доверять, не верить… не любить.
– Меня все устраивает.
– А как же Дагамар? Разве вы не друзья?
– Нет.
– Я тебя не понимаю. Я бы так не смогла…
Демон поднял голову, в темноте глаз отразилась желтая луна.
– Тебе и не придется, – спокойно сказал он, – вернешься домой, выйдешь замуж. Воспитаешь детей. У тебя будет хорошая жизнь, Ветряна. Та, которую ты заслуживаешь.
– За кого замуж? – не поняла я.
– За того, кого любишь, – пожал он плечами, зло усмехнулся. И, поднявшись, ушел в лес, за оградительный щит.
Я немножко посидела, сосредоточенно рассматривая березу, за которой скрылась его тень. Потом встала, накинула плащ и тихонько пошла в другую сторону. Сон пропал, словно его и не было. Эххо радостно помчался передо мной, отводя случайные ветки и приминая передо мной опавшую листву. Я его придержала. Несмотря на полезность, воздушный зверь создавал слишком много шума.
Немножко постояла, засмотревшись, как путается в ветвях деревьев лунный свет, так красиво…
Серый волк лежал на поляне, под молодым дубком, горестно положив морду на скрещенные лапы. Его чуткие уши услышали меня издалека, и он вскочил, заметался, взрывая лапами листву. И замер, когда я вышла из-за деревьев.
– Джаред, – тихо позвала я, – так я плохо тебя понимаю.
Волк понятливо посмотрел. И тут же его спина выгнулась дугой, морда оскалилась, шерсть стала редеть клоками и пропадать, когти – втягиваться. Через несколько мгновений на поляне стоял уже человек. Мои щеки залил румянец, и, не глядя, я отдала ему свой плащ – ведь под волчьей шкурой штанов не оказалось.
Он смущенно закрылся. Потом внимательно всмотрелся в мое лицо и вздохнул.
– Ты ведь не передумала, так?
Я покачала головой:
– Я не смогла бы остаться, даже если бы очень захотела, Джаред. Моя подруга в беде, ей нужна помощь. Сейчас это волнует меня больше всего.
Он грустно кивнул.
– Но я хочу помочь. Скажи, ты знаешь, что именно делали схиты? Ну, слышащие? То, что я могу общаться с вашим лесом, вряд ли ему поможет, потому что ничего особенного я не слышу. Может, нужны какие-то действия? Ритуалы? Ну хоть что-нибудь вы должны знать!
– Прости, Ветряна. Когда я родился, слышащих в моем лесу уже не было. Я знаю о них лишь по рассказам. Да и остальные не больше моего. Наши предки просто завещали беречь таких людей пуще шкуры, потому что без слышащего лес погибнет, – он задумался, припоминая. – Еще говорили, что слышащие хранят равновесие.
– Равновесие чего?
Он расстроенно развел руками.
– Вот интересно, как я могу помочь вашему лесу, если вы ничего не знаете? – рассердилась я. – Ну ладно… Вы слышали о Южных пределах? И о Липовом Цвете, где живут дриады? Говорят, там похожие проблемы.
– Мы слышали сегодня, когда рассказывал этот ваш… нервный.
Я украдкой улыбнулась:
– Он не нервный, он архимаг. Подслушивали, значит.
– Просто у волков очень хороший слух, – обиженно протянул Джаред. И улыбнулся. Потом снова загрустил. – Только стае некуда переселяться. На западе расположено Волчье Логово, но мы с местными не очень ладим. Да и вряд ли они потерпят на своих землях еще одну стаю. Можно уйти еще дальше, до большой воды, но… Мы не пойдем. Здесь наш дом.
Я кивнула. Да, теперь и я знала, что такое дом. То место, в которое хочется вернуться. И за которое готов сражаться.
– Может, ты как-нибудь послушаешь, а? – с надеждой спросил парень, комкая в руках мой плащ. Я покосилась на уже изрядно измятую ткань, но промолчала. Джаред заглянул мне в глаза. – Послушай! Может, поймешь, что происходит с лесом?
Я не очень верила, что получится, но уселась на землю и закрыла глаза. Джаред тихонько опустился рядом.
– Я могу тебя обнять, чтобы удобнее было, – предложил он. Я нахмурилась. – Ладно-ладно, я только предложил! – И задумчиво добавил: – Хотя мне понравилось на тебя смотреть у родника. Наши самки не такие. Упитаннее и помощнее как-то. И масти такой ни у кого нет. Как-то в основном серые или черные. А ты такая тоненькая и светленькая… Мда… интересно… И пахнешь вкусно…
– Джаред!
– Все, молчу! – Он покладисто вскинул руки. – Что я такого сказал? Грант говорит, что человеческие девушки любят, когда им рассказывают, какие они красивые!
– Джаред, ты что, не видел раньше людей? – вдруг поняла я.
– Почему это не видел? Видел, конечно. Но не очень близко. А девушки так и вовсе странные, как увидят меня – сразу орут и несутся куда-то…
– Джаред… – стараясь не смеяться, спросила я, – а ты к ним как выходил? В шкуре волка? Или без одежды?
Он насупился и отвернулся.
– Совсем нас за диких считаешь? Нормально я к ним выходил. В штанах. Только люди нас боятся. Вот и орут на весь лес.
– Действительно, чего это они, – пробормотала я. – Все, не отвлекай. Слушать буду.
И молодой волк замер, застыл.
– И не смотри на меня, – сказала я, не открывая глаз.
Он чуть фыркнул и отодвинулся.
Я прислушалась. Перебрала звуки, как бусинки на нитке: шорохи лап… птичьи крики… дыхание… Голоса болотных духов… Ток деревьев. Волки… много волков… Старый хищник смотрит на луну… Молодая волчица родила волчат, и душу ее наполняет нежность… Стоят серые дозорные на границе своей земли… Охотятся… Дышат… Любят… Страдают. Живут.
Я дотянулась до Источника и послушала голос камня. Где искать ответ? От Источника тянутся нити Силы. Они бледные и желтые, плывут по воздуху, опутывают деревья невидимой паутинкой, теряются в опавшей листве.
Я открыла глаза и покачала головой в ответ на немой вопрос Джареда. И все же…
– Знаешь, – медленно начала я, – я постараюсь к вам вернуться. Попозже. Когда смогу…
Молодой волк заскакал по лесу словно молодой козлик. Я вздохнула. И кто меня за язык постоянно тянет? А вдруг не вернусь? Или вернусь, но ничего не услышу? Не пойму?
Но я должна хотя бы попытаться. А оставить стаю даже без этой призрачной надежды просто не могу.
– Я буду тебя ждать! – радостно воскликнул парень, наконец остановившись.
– Знаешь, Джаред, найди ты себе самочку! – хмыкнула я. – И не провожай, тут рядом, дойду.
Джаред прикоснулся к моей руке, хотел что-то сказать, но я покачала головой и пошла по тропинке.
Когда вернулась, Шайдер сидел под деревом, а при виде меня вскочил.
– Завтра я научу Данилу делать двусторонний щит, – сказал он. На щеках явственно ходили желваки. – Чтобы не только никто не вошел, но и не вышел!
И, демонстративно отвернувшись, улегся на одеяло. Я улыбнулась ему в спину и поежилась, наткнувшись на внимательный взгляд Ксени. Похоже, из всей нашей компании сегодня ночью спал только Данила.
Арххарриона на поляне не было.
С утра на сухой ветке возле стоянки висел мой забытый плащ. И даже почти чистый.
* * *
К вечеру следующего дня мы добрались до перехлестья. Это было место возле реки, у поваленного ствола ивы. Наученная, я сразу приметила бурую плесень, покрывающую ствол, и рассмотрела клубок Силы сверху.
Ждать долго не пришлось, почти сразу на поляну вышли волки. Трое. Вожак, Джаред и еще один, незнакомый. И я порадовалась, что они были в человеческом обличии и в штанах, а то вздумай они здесь перекидываться, плащей бы на всех не хватило. Хмурые взгляды Вожак проигнорировал, посмотрел на меня, широко улыбнулся. Хотя, если честно, улыбка делала его обезображенное шрамами лицо еще страшнее. Но я вежливо улыбнулась в ответ. Эх, хоть бы им хватило ума ничего не сказать при моих спутниках… лишнего. И не упоминать моего ночного обещания. Потому что, судя по их лицам, Джаред уже разнес мои слова по всей Волчьей тропе!
Но Грант, похоже, не зря был Вожаком. Улыбаться он перестал и больше никак не выказывал своего отношения к происходящему. Спокойно кивнул, здороваясь, и вытащил из поясной сумки… шишку!
– А ключ где? – не понял Данила. И смутился под нашими насмешливыми взглядами. – Умные все, – обиженно пробубнил он. – Я откуда знаю? Я думал, ключ должен быть золотым, как у гномов. А не еловая шишка!
Вожак усмехнулся и подкинул ключ в руке.
– Чего тянешь, Грант? Открывай.
Вожак задумчиво посмотрел на темного, что-то прикидывая. И все же сказал.
– Пожалуй, вы должны знать… – Я чуть напряглась, но речь пошла о другом. – На границе с Волчьей тропой дозорные учуяли всадников. Их четверо. Две женщины и двое мужчин. Вроде обычные путники, но… у мужчин нет запаха. Совершенно. И еще у них путевая нить.
– На ком завязана? – резко спросил Арххаррион.
– На Ветряне.
– Грох сол мия чхер! Вот гадюка, – сквозь зубы выругался Шайдер.
Я недоуменно на него посмотрела:
– Какая еще нить? Что это значит?
Но мне не ответили. Арххаррион смотрел в глаза Вожаку.
– Они ступили на тропу? – Грант чуть отодвинулся, словно не хотел смотреть в глаза демону.
– Нет, не ступили. Я думаю, из-за мужчин. Мы не пропустим существ, которые ничем не пахнут. Для волков запах – это суть, а эти… Если запах скрывают, значит, и намерения не чисты. И путевая нить нас обеспокоила. Вы их знаете?
– Да.
– Друзья?
– Враги.
Грант кивнул.
– Так я и думал, – он посмотрел на своих молчаливых спутников, – они пошли в обход, ближайшее перехлестье на севере, у края Двуозерья. Мы можем их задержать.
– Не получится, – со злостью сказал Шайдер, и Арххаррион кивнул. – Если у них путевая нить, то и портал есть… Короткий, да. Но вы даже подойти не успеете, уйдут… Как выглядят мужчины?
– Вроде люди. Хотя по внешнему виду дозорные не поняли. Они в плащах, лица капюшоны скрывают. А запаха и вовсе никакого, я же говорю.
– Что происходит? – не выдержала я.
– У Алиры путевая нить, – ответил Шайдер, – это след, по которому можно найти определенного человека. И сделать короткий портал, чтобы перемещаться по его пути. След твой, Ветряна. Скорее всего, у нее прядь твоих волос.
Я растерянно коснулась головы. А я удивлялась, почему у меня одна прядь короче остальных, постоянно из косы выпадает!
– Ну что ж, – равнодушно сказал Арххаррион, – значит, ловить Алиру не придется. Сама придет.
Глаза лорда Даррелла сузились, он напряженно посмотрел на демона:
– Надеюсь, ты не собираешься сделать из Ветряны приманку для жрицы?
Арххаррион пожал плечами и отвернулся.
– Откуда взялись мужчины? – задумчиво протянула Ксеня. – Или у этой змеи Селении всегда были сообщники?
– Вот встретимся и спросим, – угрюмо буркнул Данила. Они с Ксеней переглянулись и, кажется, впервые сошлись во мнении.
– Открывай перехлестье, Грант, – сказал Арххаррион, – нам пора. И спасибо, что предупредил.
Вожак кивнул и очертил круг. Джаред улыбнулся мне и одними губами прошептал: «Буду ждать…» Я тоже улыбнулась, старательно не замечая недовольные взгляды Арххарриона и Шайдера.
* * *
Из перехлестья мы выскочили прямо под холодный проливной дождь. Переход от солнечного леса к пустой глинистой дороге и потокам воды, льющей за шиворот, был столь неожиданным, что мы весьма слаженно застонали и выругались. Стонала я, ругались все остальные. Я натянула капюшон и попыталась рассмотреть что-нибудь за пеленой дождя.
Впереди виднелась широкая утоптанная колея, идущая между убранных полей. Пахло мокрой землей, дождем, остро – прелыми листьями и дымом. Где-то за полями была река, и от нее тянуло торфом, тиной и рыбой.
– Поберегись!!! – заорали сбоку.
Из пустоты выскочила повозка, груженная подпрыгивающими тюками и запряженная тяжеловозной лошадкой с мохнатыми ногами и черной лохматой гривой. Возница, маленький мужичок в дранном клоками кожухе, зыркнул на нас из-под шапки и стеганул кобылу.
– Эге-гей!!! – заорал он, и повозка промчалась мимо, обрызгав замешкавшегося Данилу комьями жидкой грязи.
– Убираемся отсюда, здесь несколько точек выхода! – крикнул Шайдер, и мы торопливо пришпорили лошадей. И вовремя.
Из перехлестья вырвался отряд массивных узколобых мужчин, увешанных оружием. Настороженно осмотрев местность глубоко посаженными глазами, они резко развернулись и слаженно потопали по колее, разбрызгивая грязь и не обращая никакого внимания на холодный дождь.
– Где мы? – стуча зубами, спросил Данила.
– Перехлестье у Восточного тракта. Поехали, нужно к темноте добраться до жилья, мне совсем не хочется ночевать под таким дождем! – произнес Арххаррион, и мы послушно потянули поводья, направляя своих лошадей.
Через час мы вымокли окончательно, как ни старались прятаться под плащи. Но они больше защищали от холодной зимней стужи, чем от осенней хляби, в которую мы окунулись. И промокли до самых меховых внутренностей, повиснув на нас бесполезными тряпками. Я посмотрела на тучи в надежде разогнать дождь, но, увидев сплошную серую пелену, поняла, что это бесполезно. Только Силу тратить.
Я старалась отвлечься, рассматривая окрестности, те, что могла рассмотреть из-под капюшона, и случайных попутчиков. В основном мимо шли обозы, груженные всякой всячиной и затянутые холстинами. Угрюмые продрогшие возницы погоняли своих лошадок и на нас не смотрели. Один раз мимо нас пронесся всадник на длинноногом призрачном, как лунный свет, жеребце. Из-под черного капюшона блеснули красные глаза и клыки. Данила не удержался, обнес голову священным полусолнцем.
Иногда мы обгоняли пеших путников – худые высокие фигуры, замотанные в грязные балахоны и обвешанные непонятными амулетами. Их головы были непокрыты, а ноги босы. И никто с ними на колее особо не церемонился. Хорошо, если брали на себя труд объехать, а то и вовсе проносились, обдавая босоногих потоками жидкой грязи. Но пешие на это никак не реагировали, на их лицах застыла странная улыбка, а взгляд смотрел в никуда, различая там что-то недоступное остальным. Я придерживала лошадь, объезжая таких скаженных.
Несколько раз встречались и другие путники, но все замотанные в плащи, так что рассмотреть их не удавалось. Да и сама я старалась не слишком поднимать голову, чтобы потоки дождя не хлестали в лицо.
Когда я продрогла так, что зубы стали ощутимо стучать, мы наконец увидели впереди каменную стену и арочные ворота, в которые вливался поток замерзших путников. Под аркой стоял коренастый бритый страж с плоским лицом и торчащей вперед нижней челюстью. Уши плотно прижаты к голове, а нос широкий, с вывернутыми ноздрями.
– Полукровка, – шепнул мне лорд Даррелл, – где-то в его родословной отметились орки.
Страж смерил нас подозрительным взглядом маленьких темных глаз.
– Мир путникам, пришедшим в Темный Дол, – заученно произнес он. – Цель визита?
– Проездом, – сказал лорд Даррелл.
– Три медяка, – обрадовал полуорк и громким шепотом поведал: – А еще за один расскажу, где лучшая харчевня и где добрые путники смогут отлично… повеселиться!
Я уже хотела обрадованно улыбнуться, но тут страж сально усмехнулся и добавил:
– Там даже дриады есть…
Ксеня за моей спиной злобно зашипела. Шайдер качнул головой и кинул разочарованному стражу три медяшки. Тот ловко поймал их в воздухе.
– Гнусности не чинить, драки не устраивать, женщин не принуждать. И магию не использовать, – отрапортовал страж, чуть нахмурился, скользнув взглядом по Арххарриону, приметил рукоятки аканар и решил не связываться. И повернулся к следующим путникам.
Мы въехали в город.
* * *
Темный Дол был вполне похож на обычный человеческий город. Дома в основном из темного камня или дерева, из-за чего, видимо, он и получил свое название. Или его так назвали из-за погодных условий, ведь затяжной дождь здесь был обычным явлением.
Улочки в городке узкие, петляющие, как заячья тропа. Центральные выложены таким же темным камнем, а остальные – просто утоптанная земля. Сточные канавы вдоль улиц дурно пахли стоячей водой и испражнениями, да и вообще город производил впечатление довольно грязного места. Горожан на улицах почти не было, непогода всех загнала под крыши. Лишь изредка пробегали темные фигуры да пару раз проехали крытые экипажи.
Но одна только мысль, что сегодня я буду ужинать горячей едой и спать на настоящей кровати, примиряла меня с неприглядностью города. А больше всего я мечтала о кадушке с теплой водой, в которую можно залезть целиком и не вылезать целый век, пока зубы не перестанут стучать, а тело – трястись.
К счастью, подходящая харчевня с незатейливым названием «Еда и койка» отыскалась почти сразу. Лорд Даррелл придирчиво осмотрел двухэтажное строение, оценил сурового вышибалу на входе и довольно чистые слюдяные окна и посмотрел на Арххарриона. Тот кивнул. Мы облегченно вздохнули. Сил и желания искать что-то другое уже не осталось.
Мальчишка-прислужник споро подхватил поводья наших лошадей, а мы вошли внутрь. Харчевня оказалась вполне обыкновенной и немноголюдной, что вполне нас устраивало. Хозяин правильно оценил наш продрогший вид и первым делом проводил наверх, в комнаты. Нас с Ксеней поселили в одну, мужчины ушли дальше по коридору.
Единственное, о чем я жалела, – так это о том, что еще на улице отпустила Эххо. Просто платье у меня было всего одно, причем на мне и мокрое, а высушить его быстро удастся вряд ли. Но я решила об этом не думать, потому что пока мы осматривались, пришел прислужник с ведром горячей воды. Он был уже не молодой и покряхтывал, наполняя нам кадушку и поминая недобрым словом градоначальника.
– А чем он плох? – полюбопытствовала я, протягивая прислужнику мелкую монетку.
Тот посмотрел подозрительно, но монетка, мгновенно исчезнувшая в кармане, его задобрила.
– Так запретил магию… кхе-кхе… такой! Ему-то что, а нам теперь воду постояльцам таскать приходится ведрами! А раньше-то как хорошо было! Сама наливалась! И плошки сами горели, и всякое другое! Только плати вовремя местному магу, да и все дела… Эх!
– А почему запретил? Удобно же, когда вода сама…
– Гад потому что! – непочтительно отозвался прислужник. – А вообще… Не поделили они чегось с главным магом, вот градоначальник наш и запретил магию вовсе… А мы мучаемся! Тьфу!
– Жаль, – огорчилась я, – хотелось бы посмотреть, как вода сама наливается. Скажите, а где у вас можно купить платье? Наши в дороге совсем износились.
Прислужник косо осмотрел Ксенин подол, свисающий бахромой. Хмыкнул.
– Так я вам супружницу свою пришлю, – обрадовал он, – у нее чегось подходящее и выберете! – И, выйдя за дверь, заорал на весь этаж: – Белава! Иди сюда! Путники обнову желают!
Не успели мы передохнуть, как в комнате появилась худая и вертлявая женщина с ворохом одежды. Я почти сразу выбрала закрытое темно-серое платье простого кроя с широким поясом, хоть Белава и цокала языком, предлагая мне что-нибудь поярче и подороже. Но я покачала головой, оставила монетку и ушла за занавесь, где уже исходила паром кадушка.
Теплая вода окутала меня блаженством, и я закрыла глаза. Как же хорошо! Но рассиживаться не стала, понимая, что и Ксеня хочет помыться, пока вода не остыла. Хотя подруга меня не торопила. Я слышала, как ушла Белава, бормоча благодарности, а потом стало тихо, лишь изредка доносились шаги и непонятный шорох. С легким сожалением я вылезла из кадушки и обтерлась холстиной. Накинула чистую рубашку и, выйдя в комнатку, замерла.
Ксеня стояла у стола и безразлично отрезала аканаром свои кудри. Вжик – и каштаново-рыжая прядь с тихим шорохом легла на пол, вжик – и еще одна…
– Ксеня! Зачем?! – чуть не плача, выкрикнула я.
– Надоели. Мешают.
– Ксенечка… Но как же… Твои волосы… Они ведь такие красивые!
Горькое сожаление сдавливало мне грудь, так что я не могла дышать. Прекрасные кудри, которыми так гордилась моя подруга, мертвыми прядями падали на пол.
– А какая разница, красивые или нет? – со злостью спросила девушка. – Скажи, Ветряна, есть ли вообще разница, как я выгляжу? Если меня все равно… не замечают?
Ее глаза сузились, рассматривая меня с такой лютой ненавистью, что захотелось отвернуться, спрятаться.
– Ксеня, пожалуйста, – тихо сказала я, – это не ты…
Она гибко, почти пританцовывая, подошла ко мне. Такая незнакомая… с короткими, неровно обрезанными волосами. Улыбнулась, заглядывая мне в глаза.
– А может, я? С чего ты взяла, что дело во… Тьме? Глупая, добрая Ветряна! Может, я всегда была такой? И сейчас просто перестала сдерживаться? Это ты упорно хочешь видеть меня другой. Но с чего ты взяла, что это нужно мне? Это – я.
Я покачала головой, не отводя взгляд.
– Нет, Ксеня. Ты была смелой, но не жестокой, решительной, но не злой… справедливой, но не безжалостной! А еще в тебе были смех и радость… А сейчас только темная злоба. Порой ты пугаешь меня. Но мы всё исправим, поверь! – Я схватила ее за руки, сжала холодные ладони. – Исправим, найдем выход! Слышишь?
Она вырвалась. Отвернулась.
– Я уже не уверена, что мне это нужно, – глухо проговорила она, – так легче. И я – такая. Чем скорее ты это поймешь и оставишь меня в покое, тем лучше.
– Я никогда этого не сделаю, – глядя на ее спину, сказала я, – потому что верю в тебя. Даже если ты сама уже не веришь.
Не глядя на меня и не отвечая, Ксеня вышла за дверь и ушла как была – в мокром платье. Я прижала ладони к лицу, стараясь сдержать слезы.
Каштановые прядки мягко переливались рыжими всполохами в неровном свете масляной лампы.
* * *
Через полчаса Ксеня вернулась. Не одна, с прислужником, который тащил ведро горячей воды взамен той, что остыла в кадушке. Весело болтала с мужчиной, а когда он ушел, напевая пошла за занавесь и там долго плескалась и фыркала.
Я потихоньку собрала с пола ее волосы, завернула в холстину. Надо будет сжечь. Помывшись, Ксеня вышла и как ни в чем не бывало надела принесенные с собой мужские штаны, рубаху, натянула сапоги и безрукавку. Повесила на пояс ножны с аканаром. Сейчас ее легко можно было принять за вихрастого паренька.
Но я промолчала. Только спросила, готова ли она спускаться на ужин.
Еще больше меня, увидав Ксеню, расстроился Данила. Так и застыл с открытым ртом, глядя на нас.
– Чего таращишься, дурень? Глаза вывалятся, – «ласково» сказала девушка и спокойно уселась на лавку.
Данила по своему обыкновению залился румянцем и отвернулся. Лорд Даррелл посмотрел недоуменно, Ксеня с вызовом вскинула голову. Шайдер промолчал. Арххаррион пил вино из большой кружки и вообще на наше появление не отреагировал.
Я тоже села и осмотрелась. Говорят, если видел одну харчевню – то видел их все. Похоже, это было справедливо и для Подлунного мира. По крайней мере, эта харчевня не слишком отличалась от тех, что находились по другую сторону Черты. Те же закопченные балки со свисающими гирляндами трав и лука, те же грубые деревянные столы и лавки. Только вот публика другая.
Посетителей было немного, а те, что были, выглядели колоритно. Я изо всех сил старалась не слишком их разглядывать. За соседним столом расположились двое эльфов. Одеты дорого, даже я это поняла, прозрачные глаза рассматривали харчевню с легким высокомерием. Светлые волосы у обоих зачесаны назад, открывают острые уши и собраны в длинные хвосты, перевитые нитками с бусинами. И хоть и странно видеть такую прическу у мужчин, но выглядело это красиво. И оба не снимали перчаток, словно боялись испачкаться.
Сбоку – шумная компания гномов. Бородатые и веселые, они пили эль и громко обсуждали удачно купленный товар. Когда они стучали кулаками по столу, я уже даже не дергалась. Зато эльфы посматривали на весельчаков презрительно и недовольно. Но молчали и не вмешивались.
В углу примостилась странная фигура, закутанная в плащ. Черная ткань висела тряпкой, словно обрисовывала не тело, а тень. И в провал капюшона заглядывать не хотелось, так и кажется, что внутри пустота.
От разглядываний остальных посетителей меня отвлекла грузная подавальщица, подошедшая к нашему столу.
– Мясо и каша! – сообщила она. – И лепехи!
Мы согласно кивнули на столь странное оглашение ужина. Собственно, нас все устраивало. Только мужчины еще попросили кувшин вина, а я – травник. Первую порцию еды мы смели за пять минут, так проголодались. Вторую ели уже со спокойным удовольствием, разглядывая огонь в очаге и потягивая из кружек.
– Завтра будем на основной дороге, – расслабленно сказал лорд Даррелл, – оттуда до Вечного леса два дня пути. Только нужно купить нормальные плащи.
– А тут нет еще одного перехлестья? – поинтересовался Данила. Он тоже потягивал вино и блестел глазами. – Чтобы войти и сразу выйти уже в этом лесу?
– Размечтался, – хмыкнул Шайдер. – Вот если бы портал… – он с сожалением посмотрел на Ксеню. – Ничего, своим ходом доберемся. К тому же в Вечном лесу столько ловушек, что лучше уж верхом и без всякой магии.
Лорд Даррелл выпил еще вина.
– Вот помню, когда я первый раз сделал портал в… ну, не важно куда, меня утянуло отдачей на вершину Свободных Гор, – Шайдер засмеялся. – Да уж… И вот стою я в сугробе, стучу зубами, а на мне только подштанники…
– А почему? – удивилась я.
– Потому что в гости к одной дриаде собирался, – усмехнулся Арххаррион, – подготовился. А она взяла и щит поставила, вот его в горы и откинуло.
Мы рассмеялись, а лорд смущенно улыбнулся:
– Да, хорошо, что Рион меня тогда нашел. А то так и замерз бы в сугробах. Второго портала у меня не было.
– О! Так вы тогда и познакомились? – простодушно спросил Данила.
– Нет, – качнул головой Арххаррион, – познакомились мы раньше. Когда Шайдер висел на шпиле башни и орал, как дикий кот по весне. Еще и снимать пришлось.
– Да? А я думал, вы не ладите, – все так же простодушно произнес Данила.
И сразу улыбки угасли, Арххаррион уткнулся взглядом в свою кружку, а Шайдер в очаг.
– Идиот, – прошипела Ксеня.
Но парень и так понял, что сболтнул лишнее, и виновато потупился, а гномы шувыр достали…
– Только не это… – простонал лорд Даррелл.
Но подпившие гномы, похоже, не мыслили праздник без своей любимой музыки и удалых плясок. И мнение окружающих их не то чтобы не интересовало, просто гномы были искренне уверены, что и все остальные в восторге. А кто не в восторге, тот… эльф!
Вот, кстати, эльфы точно не обрадовались. Более того, при виде пузыря с трубочками их так перекосило, словно их обед разом превратился в ядовитую гадюку и угрожает их съесть! Несмотря на численное меньшинство, стерпеть подобное издевательство над своим слухом эльфы не смогли.
– Любезные, – процедил один из них сквозь зубы, усиленно сохраняя на лице высокомерно-отстраненное выражение, – я надеюсь, вы не собираетесь терзать присутствующих этой вашей… с позволения сказать… музыкой?
Радостные лица гномов в полном объеме уверили всех, что именно это гномы и собираются сделать.
– Мы настоятельно советуем вам… воздержаться! – не выдержал второй.
Эти гномы были не воинами, а торговцами, но задетая гордость свободного народа, помноженная на выпитый эль, и неприязнь к остроухим увеличивали их храбрость втрое.
– А чем это вам наша музыка не нравится? – задиристо выкрикнул толстячок в засаленной безрукавке.
Эльфы слаженно поморщились.
– Тем, что это не музыка, – кисло сказал один, – это звуки, которые издает осел, когда ему прищемляют… хвост! Да простят меня дамы, – легкий поклон в мою сторону.
– Да вы… Вы… Чванливые эльфы! Да что вы понимаете в музыке? – уже наперебой заорали гномы.
Хозяин харчевни многозначительно переглянулся с вышибалой. И тот красноречиво подошел ближе, поигрывая внушительным тесаком.
– Мы-то как раз понимаем… – как-то грустно сказал эльф и вздохнул. И вдруг улыбнулся. – Пожалуй, я продемонстрирую достопочтенным господам, что такое музыка, – произнес он, – для сравнения.
Второй эльф тронул его за плечо, словно хотел остановить, но говоривший уже вытащил из узкого футляра свирель. Я удивилась, когда по харчевне прокатился вздох, даже вышибала застыл, с благоговением уставившись на инструмент.
Эльф любовно пробежал пальцами по тонкой трубочке, чуть помедлил и поднес к губам. И я поняла, почему застыл вышибала. Почему тихо сели на свою лавку гномы, позабыв наполненные элем кружки. Почему беззвучно плакала в углу грузная суровая подавальщица, вытирая глаза уголком фартука.
Потому что это было волшебство. Тихие звуки сплетались, как сплетаются на закате солнечный и лунный свет, как сплетаются руки влюбленных и колосья пшеницы на летнем поле. Они ласкали, как ласкает дитя мать, и волновали, как ожидание чуда.
Собственно, они и были чудом.
И я боялась дышать, пока лились эти чарующие звуки, боялась даже неслышным вздохом нарушить гармонию волшебства.
Когда свирель умолкла, в харчевне повисла тишина. Эльф спокойно убрал инструмент обратно в футляр и сел на свое место.
Гномы переглянулись, вздохнули и молча спрятали шувыр под лавку. И даже разговаривать стали тише, словно боясь вспугнуть что-то повисшее в воздухе. На остроухих они больше не смотрели. Впрочем, как и эльфы на них.
Ксеня вдруг резко сдернула с лавки свой кожух и вышла из харчевни. Я вскочила за ней. Но меня схватил за руку лорд Даррелл.
– Не уходи, – сказал он, глядя на меня снизу вверх.
В его ореховых глазах застыло ожидание, усиленное хмелем и такой бередящей душу музыкой. Он прижал мою ладонь к губам, и я выдернула ее, краснея от неловкости и досады. Не оглядываясь, бросилась к дверям, чувствуя, как прожигают спину взгляды.
Ксеню я нашла в конюшне. Она сидела на тюке соломы, уткнувшись щекой в деревянную перегородку, и смотрела перед собой сухими блестящими глазами. Я молча села рядом и обняла ее, прижала к себе, гладя по голове как маленькую. Плечи у Ксеньки были такие острые, как у птицы, и быстро-быстро колотилось сердце. Словно эта птица попалась в силки, и никак ей из них не выбраться…
Так нас и нашел Данила. Потоптался рядом, посопел и опустился на солому.
– Девчонки, а я вино принес… – пробубнил он.
Ксеня выбралась из-под моей руки.
– Ну хоть какая-то от тебя польза, остолоп, – почти нормальным голосом выдала она. – А кружки ты не додумался захватить? Ладно, давай так, что ли…
Они с Данилой по очереди приложились к бурдюку.
– Вы тут что, напиться решили? – возмутилась я.
– Ну да, – удивился моей непонятливости Данила. – Да ты не переживай, тут на всех хватит! А нет, так я еще принесу…
– Ну уж нет! – я решительно встала. – А ну поднимайтесь!
– Не-а, – отозвались они, – нам и тут хорошо…
Я растерянно на них посмотрела и села обратно. Вино горчило. Когда Данила хрипло затянул песню про деревенскую девку, которую отдают родичи нелюбимому, а Ксеня принялась подпевать, не зная слов, я не выдержала и ушла в комнату спать. Глаза слипались…
* * *
…Мне снился сон. Или нет? Странная полуявь-полусноведение, с чуть размытыми красками и приглушенными звуками… Чужие эмоции и взгляд со стороны… Такое уже было. Тогда, когда мое сознание вдруг оказалось среди Черных Песков, где Арххаррион сражался со змеемонстрами.
Только сейчас Черты не было. Была комната с камином и широкой постелью под красным балдахином. А в ней двое. У Арххарриона голая спина исчерчена шрамами и под смуглой кожей двигаются напряженные мышцы. Его правая рука держит за горло светловолосую девушку. А левая скользит по женскому телу…
Глаза девушки расширены, а белая грудь в красных отметинах высоко вздымается, словно ей не хватает дыхания. И в первый момент мне кажется, что от страха, но… В ее голубых глазах дрожит не ужас, в них плещется наслаждение! И тонкие руки, что теребят пояс его штанов, не отталкивают, а притягивают. Торопят.
На девушке нет одежды, она совершенно обнажена. Нетерпеливо прижимается голыми ногами к его сапогам, закидывает их ему на спину… Выгибается дугой, не понимая, почему он медлит… Молочно-белая кожа так резко контрастирует с его – темной. Это даже красиво. И демон проводит ладонью по услужливому женскому телу, гладит изогнутую шею, сжимает грудь с напряженными сосками, обводит большим пальцем. Девушка стонет под его небрежной лаской, прижимается еще теснее, нетерпеливо дергает шнуровку штанов.
– Пожалуйста, – стонет она. – Еще…
Но он резко вскидывает голову, словно прислушивается. И во мне разливается ярость. Пылающая ярость его чувств, чуть приправленная любопытством исследователя, который смотрит на пришпиленную к дереву бабочку. И сразу обжигает огонь…
С глухим стоном я просыпаюсь. Или не просыпаюсь, а просто выныриваю на поверхность яви, жадно хватая пересохшими губами воздух. Воздуха почти нет, он как-то резко закончился в окружающем меня пространстве, и в груди разливается боль. Только бы… вздохнуть.
Не знаю, сколько прошло времени. Слишком мало. Я не успела собраться с мыслями, так и ходила по комнате, не в силах успокоиться. Он вошел без стука, уже одетый и даже спокойный. Снаружи. Потому что о том, что билось внутри, лучше бы не знать! Обхватил пальцами мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
– Я тебе говорил, чтобы ты не лезла в мою голову? – ласково спросил Арххаррион.
Я попробовала отстраниться, но он держал крепко. Как ту… за горло…
– Я не хотела, – сказала я. И удивилась, что голос почти не дрогнул.
– И все же сделала, – еще мягче, только в глазах уже дрожала Бездна.
– Я. Не хотела, – четко повторила я и, не сдержавшись, почти крикнула: – Думаешь, я добровольно захотела бы смотреть на… это?!
– Тогда почему ты была там, тьма тебя забери? – взорвался он.
– Потому что ты думал обо мне! – выкрикнула я очевидное. И осеклась.
Пару мгновений у него был такой взгляд, словно он меня сейчас убьет. Поэтому я вздрогнула от неожиданности, когда демон обхватил ладонями мое лицо так мягко, словно боялся дотронуться.
– Ты меня мучаешь, понимаешь? – со странной болезненной интонацией произнес он.
И я вдруг поняла, что Арххаррион пьян. Сильно. Сколько же надо выпить, чтобы огонь Хаоса не выжег дотла хмель?! Много…
– Мучаешь… – с болезненным наслаждением повторил он. – Потому что все это я хочу делать с тобой… Хочу так, что не могу дышать… Думаю о тебе… Постоянно. Не знаю, как прекратить это, не знаю… Зачем? Хотя я заслужил… – усмехается сам себе. – Тьма посмеялась надо мной. Им говорил, что за все придется платить. Ненавижу это озеро… – он склонился совсем близко, так, что темные волосы коснулись моих щек, и прошептал прямо в губы. Так ласково прошептал, что смысл слов не сразу дошел до сознания. – И тебя я тоже ненавижу… Такая чужая. Холодная. Ускользаешь, как ветер из пальцев… Улыбаешься… Всем… Только меня… Мучаешь. Боишься… Отворачиваешься. Сводишь меня с ума…
Он выпрямился, со странным любопытством пропустил сквозь пальцы мои волосы. Улыбнулся.
– Ты такая беззащитная. Несмотря на всю свою магию. Я могу убить тебя одним движением. Может, мне станет легче? Скажи? Мне станет легче?! Ты ведь не простишь того, что было… Никогда.
Он смотрел на меня с таким ожиданием, словно и правда ждал ответа.
– Легче не станет, – с глухим сожалением сказал он. И вдруг начал целовать меня. Легкие, почти невесомые поцелуи покрывали мои щеки, ресницы, губы… Он целовал все настойчивее, прижимал меня к себе, и я чувствовала его возбуждение. Дикое, яростное желание. Пламя, ревущее внутри и требующее соединения с разрушительной, невероятной мощью!
Арххаррион вдруг замер, глядя мне в глаза.
– Я хочу, чтобы ты меня поцеловала, – четко сказал он. – Сама. Сейчас.
Я смотрела в эти темные глаза с хмельным лихорадочным блеском, с бесконечной Бездной, затягивающей меня… И сделала шаг назад.
Он опять усмехнулся – зло, почти оскалившись.
– Знаешь, я, наверное, тебя все-таки убью, – задумчиво сказал он. – Лучше так, чем… отпустить.
И, развернувшись, ушел, качнувшись на повороте.
Назад: Глава 32
Дальше: Глава 34