К восьми часам утра, условленному времени доклада, никаких новостей об Алене Наливайченко у Зураба не было.

– На квартире ее пока нет, – сообщил Славик, один из сотрудников службы безопасности, – мы ждем ее во дворе, но пока ноль.

– Будьте там еще полчаса, – приказал Зураб, – потом новый созвон для новых инструкций.

Вчера вечером он, конечно, спустил на своих сотрудников полкана, но скорее для порядка. Он же их не из наружки набирал, чего же он от них хочет? Идя на работу в коммерческую структуру, никто из них не думал, что могут понадобиться такие навыки, как умение вести скрытое наблюдение. И сам Зураб тоже не знал этого. Но главный вопрос теперь вот в чем: что это было? Запутались ребята в магазине, потеряли бдительность, устав от толчеи и ожидания? Или девка их так ловко провела? Ответ на него имел принципиальное значение, и пока все говорило в пользу второго варианта ответа. Если бы гражданка Наливайченко случайно проскользнула мимо своих соглядатаев и если бы она решила воспользоваться служебной лестницей, чтобы сократить путь к какой-то одной ей ведомой точке, ребята подхватили бы ее около дома. Должна же она была прийти к себе ночевать! Конечно, молодая симпатичная женщина вовсе не прикована к своей холостяцкой койке, но тогда ее маршрут должен был быть другим. Походу в гости к любовнику, скорее всего, предшествовало бы свидание. Хотя кто ее знает, как у нее заведено с ее кавалерами? Может, являться друг к другу ближе к ночи у них в порядке вещей. Но что-то подсказывало Зурабу, что ночное отсутствие Алены связано не с визитом к любовнику. В торговом центре она шаталась, как ему доложили, два часа, но при этом ничего не купила, даже мелочишки какой-нибудь. И зачем ее понесло на служебную лестницу? Оттуда самый близкий выход на подземную стоянку и на улицу. Нет, девочка сознательно отрывалась от «хвоста», Зураб чувствовал это всеми фибрами своей сыщицкой души. А это значило, что у нее было назначено свидание с сообщником. И кто ее проинформировал о наличии «хвоста», как не он? Значит, все-таки специалист консультирует девочку, подумал Зураб, тот самый, которому хватило ума переобуться сразу после «операции» и который, по всей видимости, вычислил «хвост» еще в первый день слежки. Вполне возможно, что они уже успели поделить деньги. Все плохо, за исключением того, что первоначальная версия Зураба о причастности Алены, скорее всего, находит свое подтверждение.

– Что будем делать, Валерий Иванович? – спросил он у Завьялова по телефону, потому что увидеть его лично смог бы не скоро, сегодня утром шеф должен быть на каком-то заседании какого-то комитета Думы. – От «хвоста» оторвалась, дома не ночевала. Выглядит это как-то не очень.

– Ждем десяти утра, начала рабочего дня, – неуверенно ответил босс, – если она не явится на работу, срочно начинай ее искать. Ищи везде, где только можно, задействуй все силы, которые тебе будут нужны, нанимай людей, в средствах не стесняйся. Связь со мной пока через СМС-сообщения, трубку я взять не смогу где-то часов до двенадцати, может, до половины первого.

Зураб ощутил легкое покалывание в ладонях, такая реакция обычно бывает, когда он нервничает. Руки чесались у него не в предвкушении чего-либо, а от тревоги, когда сознание, еще не успев даже переварить всю собранную информацию, тем не менее начинает готовить его к каким-то важным событиям.

Алена вышла из маминого подъезда в четверть десятого утра. Тут ее искать не догадались, но она все равно несколько раз при выключенном свете выглядывала в окно. В мамином дворике было пусто, никаких теней, никаких неясных движений. Около часа ночи звонил Алексей, уговаривал ее не делать глупостей, клялся, что денег не брал, убеждал, что идти к Завьялову равнозначно самоубийству и для него, и для нее. Потом трубку взяла Эля, говорила срывающимся голосом, просила встретиться еще раз и все обсудить. Хотя что тут обсуждать? Какой-нибудь сторонний наблюдатель, может быть, тоже посоветовал бы ей не пороть горячку. Но она-то! Она-то сама знала, что денег из тайника она не брала! Не брала! И это единственная правда. Все остальное – ложь. Кто лжет – Алексей или Эля, – уже не имело значения. В принципе, Алена могла допустить, что Эля вытащила деньги тайком от мужа. Алена ведь не знала, что у них за отношения, как они могли измениться за много лет. Но ей от этого было не легче. Денег нет, и это факт номер один. Она под подозрением – это факт номер два. В голове был полный сумбур. После своего вчерашнего подвига в торговом центре она боялась Зураба еще больше. Вчера она бегала от «хвоста», окрыленная перспективой скорого получения денег, но сегодня все изменилось: кураж пропал, эйфория улетучилась без следа, зато накатил страх, да такой, что сотрясался весь организм, каждая жилка, каждая молекула. Внезапно Алена остановилась посреди улицы как вкопанная, ее пронзила неожиданная догадка. А что, если Леша и Эля говорят правду и денег они не брали? Алена вздрогнула от гудка автомобильного клаксона и еле успела шарахнуться в сторону от яростно сигналящей машины. Оказывается, ее осенило прямо на проезжей части, а она и не заметила. Так вот – продолжила она свою мысль, добежав до тротуара, – а если Леша и правду денег не брал, а на самом деле взял их Зураб? Вдруг он раскусил Алексея еще в день кражи или каким-то своим методом вычислил, куда он мог подевать деньги. Кто их знает, этих сыскарей, какие у них методы работы? Может, Лешу кто-то видел у тайника или какая-то камера вблизи зафиксировала и Зураб узнал, где деньги, и сам их изъял? И может быть, именно сейчас, в эту минуту, они с Завьяловым решают, какая участь ждет ее как организатора кражи и ее сообщника? А может, все еще сложнее? Может ли быть такое, чтобы Зураб деньги нашел, но шефу ничего не доложил? Мог он, допустим, захотеть их попросту прикарманить? А почему не мог? На ангела при белых крыльях он не больно-то похож. Тогда и Алена, и Леша переходят для него из категории воров, опасных для фирмы, в категорию свидетелей, опасных лично для него. Алену прошиб пот, горло перехватила такая жажда, словно по глотке напильником прошлись. Она присела на первую попавшуюся скамейку. Боже, как она сразу об этом не подумала? Она стала вспоминать, что слышала о Зурабе в компании. Вчера, когда началась вся эта заваруха с расследованием, общее мнение в коллективе было, что «Зураб Германович разберется». Тогда Алена тоже охала и ахала, как все, и под шумок спросила у Марины, начальника службы по работе с персоналом, действительно ли так крут Зураб Германович, как о нем говорят? Марина загадочно ухмыльнулась, завела глаза к небу и сказала:

– Когда он пришел в компанию, я здесь еще не работала, но говорили, что он появился, когда у Валерия Ивановича были серьезные проблемы с конкурентами.

– И что? – нетерпеливо спросила Алена.

– Да ничего, – многозначительно ответила Марина, – теперь проблем с конкурентами нет.

Да, был такой разговор, Алена точно помнила, но тогда значения не придала. Вернее, придавать его было уже поздно, дело было уже сделано. Раньше надо было справки наводить, что за дьявол работает у Завьялова. Как же узнать, нашлись деньги или нет? Может, этот момент держится в тайне, пока не решен вопрос о судьбе участников кражи? Единственный способ узнать это – спросить у Динки. Вряд ли Завьялов скрывает от нее такие вещи, они уже почти одна семья. Знает ли Динка, что ее, Алену, подозревают? Или слежку устанавливали не только за ней одной? Неведение было мучительной пыткой, а идти в офис Алена и вовсе не могла, она цепенела от страха при мысли о встрече с Зурабом. Что же делать? Надо бежать к Динке и пытаться выяснить у нее правду. Расплакаться, пожаловаться на то, что ее подозревают, попросить защиты и помощи. Она друг, к тому же она девочка, которая не бросит подругу в окружении опасных, неизвестно что замышляющих мужчин. Когда Алена встала со скамейки, на часах было уже без двадцати десять. Динка уже не спит. А если и спит, то ничего страшного – проснется. Она ведь не просто так к ней придет кофейку попить, дело-то серьезное. Алена приняла решение: единственное место, где она в данный момент будет в безопасности, это Динкина квартира.

Зураб ждал десяти, начала Алениного рабочего дня. Перед тем он сделал еще один звонок боссу.

– Если что, Диану Викторовну беспокоить можно? – уточнил он.

– Только если будет необходимость, и очень аккуратно, не пугайте ее, она хрупкая девушка, – разрешил Завьялов.

В начале одиннадцатого Зураб решил, что ждать больше нечего. На звонок из службы персонала Алена не ответила, у своего дома так и не появилась. Зураб поднял личное дело и убедился, что, кроме матери, у Алены близких родственников нет. Одного сотрудника он отправил к матери, двоих оставил возле дома Алены, а сам отправился к жилому комплексу «Олимп», где жила Дина Воронцова; что-то подсказывало ему, что Алена явится именно туда, а если и нет, то с Диной все равно поговорить надо. Недаром он задал боссу вопрос в весьма обтекаемой форме: «можно ли побеспокоить?» И такой ответ, как «в случае необходимости», оказался тоже очень даже обтекаемым: у Зураба есть необходимость поговорить с Диной. Найдет он там Алену или нет, это уже второй вопрос. Но чем ближе подъезжал он к дому пассии своего начальника, тем ощутимее становилось его волнение. «Что за черт!» – пробурчал себе под нос Зураб. Он давно забыл, каково это – находиться в непосредственной близости к такой женщине, как Дина Воронцова. Когда-то в его жизни тоже была писаная красавица, но это было очень давно, и ни он, ни она сама не осознавали ценности того дара, которым наградила ее природа. Дину Зураб видел несколько раз, всегда в присутствии своего начальника и никогда наедине. Ему казалось, что она ему не нравится, что она высокомерна и холодна, но он не мог не признать, что в ее лице было что-то завораживающее. Вроде бы ничего такого уж особенного, просто изящная молодая женщина… Но что-то заставляло жадно впиваться взглядом в ее лицо, наблюдать за его мимикой. Изгиб рта, четкие линии высоких бровей, нежные очертания подбородка, все в ней было гармонично и как-то очень… трогательно. Да, именно так. «Трогательно» – именно такое слово выбрал бы Зураб для описания этого лица. Дина была для него тайной за семью печатями. И не потому, что она какая-то очень уж неразгадываемая, просто такую женщину и разгадывать не хочется. Вся ее сила таится в этой неуловимой и щемящей красоте. Тонкой и неброской. «Черт бы ее подрал», – выругался Зураб, выбирая место для парковки. Очень не нравилось ему, когда подобные мысли дурманили его ясную голову.

– …Динка, ты мне очень нужна, я обязательно должна с тобой поговорить! – воскликнула Алена с порога.

Она уже достаточно себя накрутила для того, чтобы разрыдаться в любую секунду.

– О господи, что с тобой? – оторопела Дина. – Что за лицо? За тобой кто-то гонится? Почему ты такая красная?

– Может, и гонятся! Даже, скорее всего, гонятся, – надрывалась Алена, – можно войти?

– Что за вопрос? – пожала плечами хозяйка квартиры, пропуская гостью. – Только ты приди в себя сначала, прежде чем разговаривать.

– Некогда приходить в себя, Динка, – захлебывалась подруга, – я не знаю, куда мне идти, с кем посоветоваться, что делать. Я в полном шоке, если честно.

– Это заметно, – кивнула Дина, – только тебе все равно придется сначала отдышаться и успокоиться. Иди и приляг на диван, а то ты сейчас брыкнешься прямо тут, у порога, и что я буду с тобой делать?

Только теперь Алена заметила, что застала Дину не в домашней одежде, уместной в такое раннее для неработающего человека время, а при полной готовности к выходу. Динка была в уличных джинсах и в топике, а в руках держала рубашку, которую собиралась надеть поверх топика.

– Ты что, куда-то собираешься? – оглядев ее с ног до головы, упавшим голосом спросила Алена.

– Собираюсь, но это дело минутное, – ответила Дина, выставив вперед руку с растопыренными пальцами, – ноготь вчера сломала, срочно нужно починить.

– А попозже никак? – взмолилась Алена.

– Никак, – отрицательно покачала головой подруга, – у моего мастера весь день по минутам расписан, она меня ждет прямо сейчас, потом я к ней не прорвусь.

– А далеко это? Где твой салон? Может, я с тобой?

– Что за глупости! – фыркнула Динка. – Салон за углом, с той стороны нашего дома, в первом этаже, я как сюда заселилась, так туда и хожу, так что дело минутное. Ты пока полежи. Или поешь чего-нибудь, если не завтракала. Сама в холодильнике смотри.

Динка продела руки в рукава рубашки и деловито обернулась к подруге.

– Так, не страдай, – дала команду она, – у меня утиная грудка со вчерашнего осталась, съешь и жди меня. Кофе во втором ящике снизу.

Она указала пальчиком со сломанным ногтем на ящик, в котором следует искать кофе, всунула ноги в мокасины и почти выскользнула за дверь, но внезапно остановилась.

– Я тебя закрывать не буду, – сказала она, – у меня дверь не захлопывается просто так, только закрывается на ключ. Я не буду закрывать на всякий случай, но ты уж не уходи, а то квартира останется незапертой.

– Хорошо, – согласилась Алена, думая о том, что выманить ее из этой квартиры сможет только пожар.

Информация об утиной грудке напомнила о том, что желудок пуст, но сможет ли кусочек птицы помочь слегка унять нервы? Алена подумала, что решить этот вопрос можно, только заглянув в холодильник, если аппетит проснется – значит, нужно поесть, если нет, то и не надо. У мамы она лишь выпила чашку невкусного чая и высосала половинку лежалого апельсина, поесть по-человечески не позволили нервы. У Динки Алена чувствовала себя куда спокойнее, может, и вправду стоит немного перекусить? А то ведь, не ровен час, нервяк смешается с гипогликемией и она вместо того, чтобы выкручиваться из ситуации, завалится в обморок. Ну обморок – это, конечно, перебор, не тех Аленка Наливайченко кровей, чтобы, как барышня, в бесчувствие впадать, но голова может закружиться, такое с ней бывает. А сейчас она должна быть в форме. Алена нашла в Динкином холодильнике много чего пригодного для завтрака: мягкий французский сыр, черную булочку, паштет, уже упомянутую утиную грудку. Все это она выложила на столик, присовокупив еще и несколько помидорок черри. В боковом отделении холодильника скромно, словно кефир какой-нибудь, стояла початая бутылка красного вина, на этикетке которой под мудреным французским названием было написано знакомое с недавних пор слово «Медок». С таким вином ее познакомила Динка, и Алена по достоинству оценила его великолепные вкусовые качества. Необыкновенное вино, что и говорить. Она и сама бы пила такое, если бы цены на него не были такими астрономическими. Алена не удержалась, вынула бутылочку, налила себе в стакан, выпила и зажмурилась от удовольствия. Кофе не хотелось, сердце и без того колотилось как бешеное. Алена заглянула в Динкин заварник и учуяла тонкий аромат жасмина. «Попью, пожалуй, чаю, – подумала она, – но сначала приведу себя в порядок». У матери она была лишена возможности нанести нормальный макияж, поэтому, накрыв на стол и оставив чайник закипать, Алена пошла в ванную: у Динки чертова уйма всякой французской всячины, надо хотя бы выглядеть по-человечески. Это должно сделать ее собранней. В ванной Алена увлеклась и решила, что негоже прихорашиваться на грязную голову. Она выбрала пахучий шампунь, бальзам, пристроилась перед раковиной, но внезапно передумала и пошла в душ. Она слегка успокоилась, но не потому что мысли пришли успокоительные, а потому что ровный шум воды и действия отвлекали от раздумий. Алена справилась с мытьем, вышла из душа и разглядывала себя в зеркале, когда в дверь кто-то позвонил. Она дернулась было, но тут же вспомнила, что Динка дверь не закрыла, значит, звонит не она и открывать не надо. Звонок повторился, и вместе ним Алену накрыла новая волна волнения – дверь-то не заперта. Кто может прийти к Динке в такую рань? К ее подруге даже в урочный час не приходят без предварительного звонка, и вообще Динка прекрасно обходится без гостей, она этого не любит. В этом плане сама Алена – исключение. «Не меня ли тут ищут? – подумала девушка и стала закругляться с наведением красоты. – Надо предупредить Дину, что к ней кто-то пришел. Надо сказать, чтобы она обязательно отвертелась от визита и никому не говорила, что я в этот момент у нее дома».

Алена выскочила из ванной, и первое, что ей бросилось в глаза, – это завихряющиеся тонкие шторки на окне. Только что они элегантно свисали в соответствии с задумкой дизайнера, а теперь их поднял сквозняк. Сердце гулко застучало, и не зря: Алена обернулась к входной двери и увидела, что она открыта.

– Динка, ты пришла, что ли? Ты где?

Никто не отозвался, и Алена поняла, что это не Динка. В голове забились частые пульсы. Она осторожно прошла за колонны, туда, где начинается личное Динкино пространство.

– Что все это значит? – успела воскликнуть она перед тем, как широкая ладонь закрыла ей рот.

Анна Петровна смотрела на повизгивающую у двери Манон с сочувствием. С собакой она сегодня уже погуляла, вся собачья программа была выполнена, но Манон – а в быту просто Манюня – не угомонилась, вертелась перед дверью и жалобно поскуливала. По действиям Анны Петровны она уже поняла, что та собирается на улицу, и теперь поставила себе задачу максимально разжалобить свою временную хозяйку, для чего собачка преданно заглядывала ей в глаза и издавала различной частоты вибрирующие звуки. Вот ведь, не собака, а видимость одна, подумала Анна Петровна, – а тоже у нее свои интересы, свой внутренний мир. Во дворе, где живут сын с невесткой, много собак, и пока они в отпуске, Анна Петровна наблюдала за жизнью собачьего сообщества, куда сейчас так стремилась Манюня.

– Ладно-ладно, не верещи, – сказала она ласково, – я тебя возьму, не бойся, сейчас пойдем, сейчас…

Анна Петровна открыла дверь, выпустила собачонку и на какую-то минуту замешкалась с ключом: все-таки не своя квартира, сыновняя. Меж тем собаки и след простыл. Анна Петровна даже удивилась: обычно пугливая малышка предпочитает не отходить далеко от хозяев.

– Манюня, девочка моя, ты где? – позвала Анна Петровна.

Ответом ей было молчание. «Вот ведь мерзкая собачонка, – подумала женщина, ничуть, впрочем, не испугавшись пропажи собаки: подъезд всегда закрыт на замок, куда она, дурочка, денется. Но дверь подъезда, вопреки обыкновению, была открыта, что само по себе было странно. Неужели маленькая поганка успела рвануть куда-то? Где теперь ее искать? Не успела Анна Петровна испугаться, как где-то совсем рядом послышался звук, похожий на рычание месячного щенка. Так рычала Манюня в силу своих малых размеров. «Она где-то здесь», – подумала Анна Петровна, и отчаянное тявканье стало тому доказательством. Но где она, черт ее побери, маленькую поганку?! Тут Анна Петровна заметила, что дверь квартиры на втором этаже открыта, значит, собачонка скользнула прямо туда. Ой, как неловко! А вдруг там большая собака или кот? Тогда Манюне может не поздоровиться. Между тем собачий визг стал истерическим, и Анна Петровна нажала на кнопку звонка. Хозяева, наверное, не в курсе того, что дверь открылась. Она нажала на звонок настойчивее. На звук прибежала Манюня, ее черные выпуклые блестящие глазки буквально вылезали из орбит, собачка надрывалась в лае и даже подпрыгивала на месте на всех четырех лапках. Непроизвольно Анна Петровна сделала шаг в глубь квартиры, куда ее так настойчиво звала собака. Мало ли что? Может, что случилось?

В квартире ниже ее этажом действительно что-то случилось. Хозяев не было ни видно, ни слышно, только Манюня надрывалась на паркетном полу. Анна Петровна не удержалась, чтобы не скользнуть взглядом по убранству помещения, интересно ведь, как другие люди живут, и уже было собралась поднять обезумевшую собачку с пола, когда взгляд ее остановился на чем-то выбивающемся из общей картины стильного, со вкусом отделанного жилья. Только сейчас она заметила, что в комнате беспорядок: на полу валяются перевернутый стул и осколки разбитой вазы. Наверняка она заметила бы что-то еще, но не успела. На полу перед строгими колоннами, делящими квартиру-студию на зоны, сидела девушка с голыми ногами. На ней был только легкий банный халатик, полотенце, которым она обернула голову, съехало набок. Девушка никак не прореагировала на выступление собаки и появление в квартире постороннего человека.

– О боже! – воскликнула женщина, приблизившись к сидящей на полу хозяйке.

Весь левый висок представлял собой кровавое месиво. Кровь залила глаз, струилась по щеке и шее, убегая под халатик. Правый глаз девушки был обращен куда-то вдаль и замер неподвижно. На лице застыло испуганное и, пожалуй, несколько удивленное выражение. Анна Петровна сделала было движение, хотела проверить пульс, вдруг еще не поздно, но мертвый глаз девушки остановил ее.

– О боже, о боже, – запричитала она, одной рукой подхватывая с полу обезумевшую от страха собачку, а другой пытаясь нашарить в сумке мобильный телефон. Анна Петровна поспешно зашагала вон из страшной квартиры, телефон как раз нашелся, и она стала метаться по лестничной клетке, тыча в кнопки дрожащим пальцем, пока буквально носом не уткнулась в грудь невысокого, но очень крепкого мужчины.

– Ой, извините, – машинально сказала она, не поняв, откуда он взялся на пороге квартиры: то ли входил в нее, то ли выходил. Вдруг ей стало страшно. Мужчина быстрым шагом прошел мимо нее, на секунду остановился возле трупа. А что, если он… Анна Петровна не успела даже додумать мысль, как мужчина осторожно взял ее за руку, вынимая из нее телефонный аппарат.

– Вы здесь больше никого не видели? – спросил он.

– Нет, не видела, – одними губами пролепетала Анна Петровна.

– Я сам вывозу полицию, – уверенно сказал он.

Анну Петровну словно парализовало. У незнакомца был такой голос, будто он всю свою жизнь только и знал, что обнаруживал трупы молодых женщин в чьих-то квартирах. Не то чтобы она как-то предвзято относилась к людям восточной наружности, но она их остерегалась, во всяком случае. А встреченный ею мужчина имел ярко выраженный кавказский тип лица: волосы и брови у него были смоляные, нос характерный и глаза тоже черные. В первое мгновение она оцепенела под его пронизывающим взглядом. Но когда мужчина скрылся в квартире, морок рассеялся. Кто он такой и зачем пошел внутрь? Может, забрать что-нибудь с места преступления? Анну Петровну охватила такая паника, что она чуть было не забыла на лестничной клетке присмиревшую Манюню, но собачка напомнила о себе тонким писком, и Анна Петровна, подхватив на руки сыновнее сокровище, что было духу припустила наверх, к себе.

В одиннадцать часов Валерий Иванович Завьялов, честно скучающий на заседании бюджетного комитета, получил СМС-сообщение такого содержания: «В квартире Дины находится труп Алены Н. Квартира пуста, Дины нет, вызываю ментов». «Черт, черт!» – Завьялов сжал кулаки так, что внутри одного из них жалобно скрипнула сломанная шариковая ручка.

Все запутывалось. Валерий Завьялов строил свою жизнь так, чтобы в ней все было понятно. Он не боялся трудностей, не боялся сложных ситуаций, он привык находить компромиссы даже в таких случаях, когда это, казалось бы, было совсем невозможно. Он все расставлял по полочкам. И не уставал следить за тем, чтобы каждый персонаж в его жизни находился строго на своем месте: на одной полочке друзья, ближайшие компаньоны, партнеры – настоящие и перспективные, личные приятели, близкие люди. На другой – завистники, соперники, конкуренты, враги. Все предельно ясно, и с каждым знаешь, как себя вести и как поступать. Больше всего он не любил путаницы в отношениях, сложностей психологического характера, не понимал, как себя вести и что делать с теми, кто не становился ни на одну из полочек. А уж если происходили события, которым он не мог найти объяснения, Валерий Иванович приходил в бешенство. Уже много лет его бизнес – это строительство, и он привык делать свое дело качественно, так, чтобы никто не мог сказать, что завьяловские объекты – это дерьмо. Каждый сданный объект вылизывался до блеска, будь то жилой дом, бизнес-центр или здание областного суда. В его объекте все должно быть идеально: стены, полы, двери, лифты. Он строил дорого и хорошо. Категорически не признавал никакой отсебятины и самодеятельности. Его визитная карточка – это качество. Сам того не замечая, тех же правил он придерживался и в жизни. Все должно быть на своем месте, все проблемы должны быть решаемы, каждый механизм повседневности смазан и всегда готов к действию. Когда происходило что-то, чего Валерий Иванович не мог объяснить, он приходил в замешательство, чувствовал внутреннюю пустоту и потерянность. Так когда-то, много лет назад, он оборвал прочную нить своего брака. Когда отношения с женой запутались, когда от взаимных и вполне обоснованных обид стало слишком тесно в супружеской спальне, Валерий предпочел решить вопрос кардинально и вычеркнуть жену из своей жизни. Но это было тогда и с другой женщиной. С Диной так не получится, с Диной у него вообще было все совсем не так, как с другими. Когда они познакомились, он был с Наташей, Дина с шикарным кавалером – французским предпринимателем, занимающимся каким-то бизнесом в Москве. Дина была не такая, как все женщины, которых он знал до этого. Не она рвалась к любовнику в столицу, а именно тот никак не мог уговорить ее вернуться в Москву, где она жила какое-то время и возвращаться туда не хотела. Она была избалована привычкой к дорогому образу жизни, но в ней не чувствовалось никакой корысти, ни тем более мещанства, и она вообще не говорила о деньгах. В ней каким-то непостижимым образом сочетались аристократизм и естественность, холодность в поведении и внезапная страстность, если дело касалось живописи или другого интересного ей предмета. Она могла казаться совершенно неприступной и далекой, но ее детская, невинная полуулыбка в одно мгновение приближала ее и делала близкой и почти родной. Загадочная женщина, такие Завьялову раньше не встречались. Как-то вечером, случайно оказавшись вдвоем, они сидели в баре напротив пляжа, и за бокалом ледяного брюта Дина позволила себе всего несколько откровенных слов. О том, что устала от мужчин, с которыми не может быть самой собой, о том, как ей надоела бесконечная ярмарка тщеславия, в которой мужчины отводят ей определенное место – место женщины, с которой не стыдно быть. С которой не стыдно показаться. И Валерий, очарованный ее изысканной красотой, почувствовал, что нуждается в этой девушке. Хочет ее. Не как красивую куклу, но как драгоценный цветок, которому готов посвятить себя без остатка. Еще в отпуске он знал, что знакомство это продолжится, что он не имеет права упустить ее, что, кроме всего прочего, у него появилось навязчивое желание все время ее видеть. Он хотел на нее смотреть, и все тут. И чем ближе они с Диной становились, тем сильнее становилось это желание. Он уже сейчас готов был предложить ей переехать к нему, если бы не Сережка, его сын, который Дину невзлюбил и будет портить ей настроение по мере возможностей. Завьялов хотел подарить Сереже собственное хорошее жилье. Пусть живет самостоятельно, пора уже, большой парень. Сережа, правда, не больно-то рвался уходить из дома. Но с ним Валерий Иванович проблему решит, невелика птица, чтобы создавать нерешаемые проблемы.

Сообщение Зураба выбило Завьялова из колеи. Он не понимал, что происходит. Кто его ограбил? Кто убил девушку? Где Дина? Не грозит ли и ей опасность, и если да, то как он может ее защитить? И что вообще происходит, черт возьми?!

Валерий Иванович так и не досидел до конца заседания, и хотя сам был поборником депутатской дисциплины, извинился, по-тихому вышел и направился прямиком в следственный комитет. Руководителя управления он знал лично, хорошо знал, и твердо намеревался обратиться к нему с просьбой, чтобы следствие по делу об убийстве его сотрудницы поручили опытному, знающему специалисту.

– Дина, Дина, скорей сюда, – послышался чей-то приглушенный шепот.

Дина на секунду остановилась и огляделась по сторонам. Зов доносился откуда-то из обширных зарослей кустарника, который тянулся вдоль одной из стен жилого комплекса «Олимп». Она повертела головой туда-сюда, но никого так и не увидела. Между тем голос настойчиво позвал еще раз:

– Дина, повернись направо.

Она обернулась и между кустарниками увидела симпатичного парнишку, который отчаянно жестикулировал, подзывая ее к себе.

– Я тебя не знаю, в чем дело? – строго спросила она.

– Не ходи домой, я тебя очень прошу, давай скорей сюда. – Молодой человек протянул ей руку в приглашающем жесте.

Жест был настолько уверенным, что Дина замешкалась: что за дела? Почему не идти домой и кто такой ее зовет?

– У тебя в квартире труп, – ошарашил ее незнакомый парень, – подожди, не ходи туда.

– Какой труп? Вы, молодой человек, не в себе? – огрызнулась Дина. – Или пьяный?

Он наконец решился выйти из кустов, потому что медлить было уже нельзя.

– Быстро за мной, – сказал парень, хватая ее за руку.

Дина попробовала вырваться, но это было не так просто.

– Я буду кричать, ты, придурок, отпусти меня сейчас же! – Девушка стала выворачиваться из оказавшейся на удивление крепкой хватки.

– Постой, не ори! – оборвал ее незнакомец. – К тебе утром пришла подруга, так?

– Ну и что?

– А то, что сейчас она лежит у тебя в квартире под картиной твоего замечательного художника Егорова с проломленной головой. Поняла?

Дина вытаращила на молодого человека испуганные глаза.

– А ты-то откуда это знаешь? – в ужасе произнесла она.

– Сам видел, идем покажу, – сказал парень настолько убедительным тоном, что Дина почему-то повиновалась.

– Да не бойся, я тебе ничего не сделаю, иди за мной.

Дина скользнула за парнишкой через кустарник, вслед за ним перебежала через узкий переулок и оказалась перед старинным двухэтажным домом из красного кирпича, на облезлом фасаде которого имелась обшарпанная мемориальная табличка. А ведь ей и в голову не приходило, что в этом сарае кто-то еще живет! Парень повел ее за собой. Они обогнули дом и оказались во дворике с двумя подъездами.

– Пошли, – скомандовал молодой человек.

– Я никуда не пойду, – решительно ответила Дина.

– Ты хочешь увидеть, что творится в твоей квартире? – настаивал он.

Дина пожала плечами.

– Я и так знаю, что в моей квартире творится, – ответила она.

– Не знаешь. Пошли.

Она зашла вслед за парнем в темный подъезд, поднялась по деревянной лестнице на второй этаж и увидела перед собой распахнутую дверь в квартиру.

– Заходи, не бойся, – послышался голос изнутри.

Дина осторожно переступила порог, вошла в маленькую темную прихожую, которая вела в небольшую комнату.

– Иди сама смотри, – сказал он, указывая на мощную подзорную трубу, направленную в окно. – Только постарайся не упасть в обморок.

Дина нерешительно подошла к прибору, придвинулась к нему и увидела в окуляр свою собственную комнату. Сначала глаза никак не могли привыкнуть, изображение разъезжалось в разные стороны, но через пару мгновений она смогла разглядеть свой любимый диван, а перед ним столик, на котором стояли тарелки, вынутые из холодильника. Это, наверное, Алена соорудила себе завтрак, да так и не съела почему-то – наверное, ее ждет. В следующее мгновение Дине показалось, что она видит не свою комнату, а смотрит какое-то страшное кино. Под картиной, ее обожаемой картиной Егорова, на полу сидела Алена. В банном халатике из ванной, с голубым полотенечным тюрбаном на голове. Только тюрбан съехал, уступив место обширному алому пятну. Кровь была на виске, на шее, она стекала под халат. Один глаз был залит кровью, другой смотрел куда-то вдаль.

– Что это? – еле выговорила Дина.

Она выпустила из рук подзорную трубу, слегка пошатнулась и через мгновение рухнула на пол.

Раскрыть по горячим следам… А есть они, эти горячие следы? Сергей Алексеевич ничего начальству не обещал, не имел такой привычки – разбрасываться словами, просто выслушал команду о назначении его руководителем следственно-оперативной группы, принял дело и начал работу. Для него, старшего следователя по особо важным делам, не было дел особой важности и не особой. Убийство есть убийство, кто бы его ни совершил и в отношении кого бы ни совершили. Последний год Сергей Алексеевич Поповкин маялся на любимой работе. Впервые за все время его службы – а это, считай, двадцать с лишним лет – за первое полугодие в области была зарегистрирована стопроцентная раскрываемость умышленных убийств. Вроде бы отрадный факт, но следовательской заслуги здесь было мало. Восемьдесят пять процентов убийств были совершены в состоянии глубокого алкогольного опьянения и представляли собой самую что ни на есть показательную бытовуху. Еще десять процентов попадали в статистику совершенных под наркотическим воздействием и тоже не требовали больших усилий в розыске преступника, потому что одурманные убийцы действовали то в присутствии свидетелей, а то и вовсе под объективами камер видеонаблюдения. Оставшиеся в крайне незначительном количестве убийства были мотивированы личными неприязненными отношениями, но практически все были раскрыты по горячим следам. Люди убивали друг друга, не задумываясь о последствиях, в пылу ссоры, заметая следы с большим опозданием или вообще не давая себе труда это делать. Разве это убийцы? Это потерянные люди со смещенными внутренними осями, не владеющие собой, своими эмоциями, находящиеся в состоянии хронического стресса, губительного для психики, потерявшиеся, заблудившиеся в системе координат современного мира. Сергей Алексеевич Поповкин мог бы добавить много штрихов к портрету сегодняшнего убийцы и даже сделал это в одном интервью, рассчитанном на вдумчивую публику. Такое сейчас время. Люди бросаются друг на друга из-за всякой ерунды, мелочи, не задумываясь, пускают в ход оружие, а все почему? Не на пустом же месте человек становится жестоким убийцей! Как правило, этому предшествует длительное взращивание и лелеяние в себе сначала пренебрежения, потом раздражения, а затем и ненависти к окружающим. Постепенно такой человек перестает противиться желанию любой ценой, во что бы то ни стало утолить вспыхнувший гнев за счет устранения раздражителя, любое ущемление своих интересов он считает достаточным поводом для того, чтобы разорвать противника в клочья. Этакий эгоцентризм, возведенный в культ. Причем скажи это человеку, попробуй объяснить ему причины его агрессии, и он вылупит на тебя непонимающие глаза. А спросишь его, почему он такой злой, вздохнет и ответит: жизнь такая. Да, жизнь такая, спору нет. Чтобы прокормиться и прокормить семью, жить нужно в темпе. А темпы сейчас бешеные. Чуть сбавишь обороты, и все – ты опоздал, тебя оставили смотреть на огни уходящего поезда. Чуть дал слабину, и на твоем месте уже кто-то другой, более расторопный, менее принципиальный. Когда наличие высоких моральных качеств карается отставанием, безденежьем и карьерными неудачами, об этих качествах стараются скорее позабыть и голос совести подавить на корню. А потом это незаметно переносится на все сферы жизни, делает людей черствыми, эмоционально тупыми, подверженными вспышкам ярости и неготовыми контролировать свои психические реакции. А там недалеко и до того, чтобы ударить монтировкой по голове водителя, подрезавшего на дороге, или ударить ножом парня, который сделал замечание в ночном клубе.

Начальство на такой ослепительной статистике, конечно, расслабилось. На днях на порожках одного ночного клуба зарезали парня. Его друзья подняли на уши Интернет, все социальные сети подключились к поискам преступника, который действовал прямо под камерой видеонаблюдения. В первый же час у следствия был портрет преступника, а друзья погибшего продолжали разогревать интернет-сообщество, разместив фото преступника с надписью: «Помогите опознать и найти убийцу!» Еще бы такое преступление не раскрыть по горячим следам! Это был бы полный позор и некомпетентность. Убийство молодой женщины, которое Сергей Алексеевич получил в производство, так легко раскрыть не удастся, это стало понятно в первые же часы. Над ним придется серьезно поработать и крепко подумать. Быстрым результатом вряд ли удастся похвастаться, но зато это будет та работа, которую он любил больше всего на свете.

После первого же оперативного совещания он начал собирать картинку, которую на текущий момент составили работающие по делу оперативники. Ввиду того, что Алену Григорьевну трагическая участь постигла не где-нибудь, а в квартире ее подруги Дианы Викторовны Воронцовой, первым делом нужно было понять: а кого, собственно, намеревались убить – Алену или хозяйку квартиры? Дело осложнялось тем, что сама Диана Воронцова исчезла, причем совершенно бесследно. Она не взяла даже мобильный телефон. Следствие без труда установило, что вечером накануне убийства Диана, или Дина, как все ее звали, позвонила в салон красоты, который находится на первом этаже ее дома, и пожаловалась своему мастеру на сломавшийся ноготь. Мастер назначила ей прийти пораньше, пока не будет наплыва клиентов, лучше с 10 до 11 утра. Мастер утверждает, что Дина действительно приходила к ней этим утром, примерно в 10.15, пробыла полчаса, которые потребовались, чтобы привести ноготь в порядок. После чего Дина, будучи в прекрасном настроении, ушла домой. Мастер утверждала, что она была одета в джинсы и рубашку, при себе имела только кошелек. То есть девушка была, что называется, налегке. Она вышла из салона, и больше ее никто не видел. Вопрос первый: куда подевалась Дина? И, главное, почему? Что вынудило ее исчезнуть? Версию о ее причастности к смерти подруги рассматривать, конечно, надо, но только для очистки совести. Эта версия казалась самой слабой, даже тухлой, и вот почему. Утром, в 9.45, Алена Наливайченко позвонила своей подруге, видимо, чтобы сообщить о своем приходе. Дина впустила ее домой и ушла в салон. Убить Алену до ухода Дина не могла, ибо Алена просто не успела бы помыться и поссориться с подругой до ее ухода. Она могла бы это сделать после: прийти, за считаные минуты поссориться с Аленой, убить ее и убежать в неизвестном направлении – только так Дина могла осуществить преступление, но в логику здравого смысла это не укладывалось. Девушка не станет пускать в дом подругу, оставлять ее одну – пусть даже ненадолго, запускать к себе в ванную, если отношения у них напряженные. То, что Алена воспользовалась Дининой ванной, говорило о высокой степени близости их отношений. Не будет современная женщина, да еще такого полета, как Дина, пускать к себе в дом, да еще и в ванную кого попало. Криминалисты сразу же заметили существенную деталь: Алена не только приняла душ и вымыла волосы, она нанесла крем на лицо, руки и воспользовалась увлажняющим кремом для ног. Из ванной она вышла, когда этот крем еще не вполне впитался, и следы женской ножки были отчетливо видны эксперту. Сергей Алексеевич включил этот пункт в список вопросов, поставленных перед экспертизой, но ответ уже знал заранее. Судя по этим следам – а они были довольно отчетливы, – Алена вышла из душа и направилась в зону отдыха, которая располагалась сразу за массивными колоннами, делящими квартиру-студию пополам. Скорее всего, ее внимание привлек какой-то посторонний звук, потому что на пороге импровизированной спальни девушка развернулась и побежала назад. Следы в обратном направлении смазанные и беспорядочные. Заканчивались они у низкого стеклянного журнального стола, на котором весьма кстати лежал оставленный Аленой мобильный телефон. Девушка успела добежать до него, даже схватить, но выронила, так и не успев воспользоваться. Можно ли себе представить ситуацию, в которой хозяйка квартиры погналась за подругой и убила ее, не мешкая ни одной минуты? Что такого должна была увидеть Алена в спальне Дины, чтобы та немедленно кинулась ее обезвреживать? Если бы у Дины дома имелись какие-то серьезные секреты, она никогда не оставила бы подругу наедине с ними в пустой квартире. Значит, Алена увидела в спальне того, кому там быть не полагалось, и, скорее всего, за таким занятием, которое повергло ее как минимум в испуг. На скользких от крема подошвах, о чем свидетельствовал смазанный жирный след, Алена проехала мимо колонн и попутно ухватилась за ящик узкого комодика, который так и остался вывороченным наружу. Журнальный стол перевернут, но не разбит – так и стоит ребром. Все, что на нем было, съехало на пол. В попытке уклониться от контакта с незваным гостем Алена кинулась к дивану, видимо, стараясь зацепиться за что-то тяжелое, основательное, и диван оказался слегка развернут, на его сиденье также отпечатались следы крема для рук. Ухаживая за собой, девушка облегчила работу криминалистам и следователю. В какое-то мгновение Алена либо растерялась, либо между ней и убийцей произошел короткий и весьма содержательный разговор, но дальше картина была еще очевиднее. Кухонный отсек красноречиво свидетельствовал о том, что именно здесь девушка пыталась найти средство защиты. Идеальный порядок кухни был нарушен упавшими и перевернувшимися предметами обихода. Видимо, Алена искала нож, но его тут не было. Любая хозяйка для удобства кухонные ножи держит на разделочных поверхностях кухонной мебели. А у Дины стойки с ножами не было вовсе. Не готовит она, что ли? Ответ на этот вопрос дал осмотр ее морозильного отделения: никаких кусков мяса, домашних кур и чего-нибудь подобного. В морозилке имелись упаковка перепелок, упаковка утиных грудок и тигровые креветки. Ничего, что надо резать и вообще готовить. Да, Дина Воронцова явно не варила борщей. Ножи у нее, конечно, были, но ввиду отсутствия в них постоянной надобности стояли не на видном месте, а прятались в одном из ящиков. У тонкой натуры Дины Воронцовой на виду не было вообще ничего, что выдавало бы ее соприкосновение с прозой жизни. Только украшения – картины, дизайнерские вазы и статуэтки, авторские светильники. Один из этих арт-предметов и стал орудием убийства: это была тяжелая статуэтка из трудноопределимого без экспертизы материала, изображающая девушку-цветок. Скульптор был далек от реалистичной манеры, лепестки орхидеи были похожи на женские локоны, а в сердцевине цветка угадывались черты прекрасного лица. На основании статуэтки была надпись: «Твой Марк. Мальта. Слима». Ого, Диана Воронцова не только продавала предметы искусства – она была музой для их создателей.

Удар настиг простую девушку Алену под венцом коллекции ее подруги – картиной, написанной в примитивистском стиле. До момента осмотра места преступления Сергей Алексеевич относился к примитивистскому искусству скептически. Ему казалось, что в таком стиле пишут те художники, которые попросту не умеют хорошо рисовать. Но картина в квартире Дины заворожила его своей безмятежностью, белым снегом, который, казалось, хрустел в ушах, равнодушным, но величественным взором холодного бледного солнца. И лица у изображенных на картине людей были больше чем живые: ни одна фотография не передаст такого женского счастья, как у бабы, прислонившейся к плечу своего мужика, и такого бесшабашного веселья, которым было озарено его лицо. Вот это да! А он и не думал, что примитивистская живопись может вызывать такие эмоции и чувства. Сергей Алексеевич еле оторвался от картины, ей-богу.

Следователь Поповкин готов был допустить, что жертвой преступника должна была стать Дина Воронцова: в эту версию логично вписывалось внезапное исчезновение самой Дины, каким-то образом узнавшей о том, что случилось у нее в квартире, и испугавшейся до смерти. Сергей Алексеевич счел, что наиболее продуктивным направлением будет проработка обстоятельств жизни Дины Воронцовой и поиски ее самой. Однако новое направление его мыслям придал Зураб Игнатов, начальник службы безопасности компании «Технологии роста», в которой последние два месяца работала Алена Наливайченко. Он, кстати говоря, и вызвал полицию. Зураб Германович рассказал о пропаже крупной суммы денег из офиса, о сделанном им выводе о том, что деньги были выброшены через окно и подхвачены сообщником вора. Но главное, он поведал о том, что за Аленой, как работающей в компании недавно, было установлено наблюдение, и о том, как она виртуозно от него оторвалась. Это обстоятельство заставляло взглянуть на картину происшедшего под новым углом зрения. После ухода от «хвоста» Алена у себя не появлялась, а утром, проигнорировав служебные обязанности, прямиком отправилась к старой подруге. Это могло означать что угодно, в том числе и то, что украденные деньги были спрятаны в квартире Дины Воронцовой. Но где они теперь? Их забрал убийца, узнавший или догадавшийся о месте их хранения? Или… вариантов может быть бесконечно много. Если в деле замешаны деньги, то версию о причастности самой Дины сбрасывать со счетов не стоит. Если изначальный импульс к совершению кражи исходил от Воронцовой, а Алене и ее сообщнику была лишь отведена роль исполнителей, то деньги могли находиться в квартире Дины. И что могла увидеть Алена, вышедшая из ванной? Да что угодно! Например, что кто-то (не будем исключать и саму хозяйку квартиры) опустошает тайник.

Казавшийся бесполезным формальный опрос соседей Алены по дому принес неожиданные и весьма любопытные результаты. Оказалось, вечером того дня, когда произошла кража, Алена под предлогом того, что забыла свой мобильник на работе, заходила к соседке по лестничной клетке и просила телефон, чтобы позвонить. Но мобильный телефон она забыть на работе никак не могла, поскольку совершила в тот же вечер с него звонок матери. Причем звонила она практически сразу же после того, как воспользовалась телефоном соседки. Абонента, с которым разговаривала Алена, установили, им оказался офицер в отставке Алексей Петрович Трепачев. Имя Трепачева в конторе «Технологий роста» было на слуху и у службы безопасности, и у юристов, и Сергею Алексеевичу объяснили, почему именно. По всему выходило, что в тот вечер, когда Алена оторвалась от «хвоста», она направилась на встречу именно с этим Алексеем. Других контактов в тот момент у нее просто не было. Спрашивается, зачем? Нет, не встречаться, для встречи может быть миллион никак не связанных с криминалом причин. Но зачем шифровать свой звонок таким мудрящим способом? Идти к соседке и придумывать басню про забытый мобильник… А вот здесь уже угадывалась рука специалиста, который мог предположить, что звонки Алены будут отслеживаться, и на этот случай ни в коем случае нельзя допустить наличия каких-либо доказательств их связи друг с другом. Сергей Алексеевич вызвал на допрос Алексея Трепачева, а пока дал задание операм выяснить, где они с Аленой пересекались раньше.

Суммировав все собранные данные, Сергей Алексеевич решил разбить поиски преступника на два направления. Первое: убийство как-то связано с похищением денег. Эта версия требовала срочной работы по поиску сообщника, на роль которого уже напрашивался бывший офицер, и казавшийся довольно бесперспективным поиск самих денег. Несколько неуютно смотрелся в этой версии Зураб Игнатов. Он подозревал Алену, следил за ней, искал деньги хозяина. Могла ли эта слежка привести его в квартиру Дины? Могла Алена испугаться его до смерти? Очень даже. Мог ли Зураб, обнаружив тайник, избавиться от Алены и присвоить деньги хозяина?

К первому направлению Сергей Алексеевич отнес и работу с возможным сообщником. И тут вопрос снова упирался в деньги: успели ли участники кражи их поделить? Или между ними возник конфликт как раз на предмет дележа?

Второе направление включало в себя работу по поиску пропавшей Дины Воронцовой, которую после убийства никто не видел и не мог сообщить, где она может находиться. Если хотели убить ее, то кто и почему? Девушка она свободная, красивая, финансово обеспеченная, с криминалом не связана, картины продает только легальным способом, собирается замуж за уважаемого человека, сомнительных знакомств не имеет, по злачным местам не шляется. Зачем кому-то ее убивать? Это вопрос. Сергей Алексеевич, завершая очередной рабочий день, хоть и был пока далек от разгадки убийства, возвращался домой с чувством удовлетворения. Эта работа не сулила быстрого результата и его личного вклада в радужную статистику, но разве это для него когда-нибудь имело значение? Зато она сулила ему наслаждение куда более изысканное, чем начальственная похвала, – усиленную, напряженную работу мозга, единственной целью которого отныне становилось понимание логики преступника, поиск доказательств его вины и его последующее изобличение. Сергей Алексеевич, уставший от психопатов и тупой пьяной бытовухи, предвкушал интересное расследование и даже решил отметить с женой его начало. По дороге домой он согласовал с ней перечень того, чего недостает их сегодняшнему меню, и отправился в магазин. В это время его мозг сверлила не дающая покоя мысль: куда подевалась Дина Воронцова? От кого она прячется? И еще один важный вопрос: как девушка, напитанная парами современного искусства, такая далекая от земных реалий, что даже ножи в доме не держит на видном месте, спряталась так ловко, что теперь никто не может ее найти? Интересно, не правда ли?