В далеком 1817 году английское судно должно было отчалить от берега и отправиться в опасное путешествие через Индийский океан. Статистика таких торговых рейдов была весьма неутешительной. До пункта назначения добирались далеко не все. Отчасти именно этот риск и прельщал моряков, соглашающихся на столь опасную авантюру. Загадочная Индия, в которой продавались фантастически дорогие специи, не менее дорогие ткани и изделия из слоновой кости, словно магнитом притягивала к себе внимание мореплавателей. Калькутта всегда была главным торговым портом этой страны. Именно отсюда, из кишащего крикливыми торговцами города, и должно было отправиться то судно.

Один капитан, чье имя уже затерялось в лабиринтах истории, умудрился за это путешествие заработать достаточно для безбедной старости. Своей семье он пообещал, что это путешествие будет для него последним, поэтому сейчас, имея в кармане баснословные для обычного человека деньги, он бродил от одной торговой лавки к другой и старался запомнить каждый миг, каждый звук и запах этого сказочного города.

– Если господин желает купить что-то по-настоящему чудесное, он должен будет спуститься со мной вниз, – заискивающе улыбнулся один из продавцов.

Продавец провел капитана в душный застенок лавки и снял покрывало со стола в самом центре комнаты. Капитану английского судна предстало поистине чудовищное и, бесспорно, необычное существо. Наполовину обезьяна, наполовину рыба. Русалка или морская дева.

Мифы о сиренах и русалках существовали во все времена, а уж моряки слышали сотни историй о подобных созданиях. Естественно, им хотелось их встретить. Мало кто бы из них признался в этом, но ведь увидеть такое существо мечтал каждый, кто отправлялся в дальнее плавание. Правда, в фантазиях моряков русалки были чуть симпатичнее создания, которое сейчас демонстрировал продавец.

Не колеблясь, капитан отдал баснословную по тем временам сумму, эквивалентную шести тысячам долларов. На эти деньги вполне можно было купить дом. Уродливое создание благополучно перекочевало через океан, а спустя еще какое-то время оказалась в Штатах.

В 1842 году внук того капитана пришел на прием к владельцу Бостонского музея Мозесу Кимбаллу. Мужчина вошел в комнату с гигантским свертком в руках, который еле-еле дотащил до дивана для посетителей. Учитывая тот факт, что мужчина был явно из числа рабочих, а сверток все равно был слишком тяжел, оставалось лишь догадываться о весе предполагаемого экспоната.

– Мне тут дом в наследство перешел, я в нем вот что нарыл… – выдавил из себя мужчина. Он явно стеснялся говорить перед столь уважаемым человеком, поэтом просто сдернул ткань со свертка. Перед глазами Мозеса оказалось самое уродливое существо из всех, что он когда-либо видел. Лицо и тело морщинистой обезьяны плавно перетекало в чешуйчатый хвост. Детальность и натуральность существа не оставляла сомнений в том, что это достойный музейной экспозиции артефакт, вот только не для этого музея.

Мозес Кимбалл вот уже много лет возглавлял музей Бостона, который сам же и основал, так что равных в торгах ему не было. Ему удалось сохранить спокойное лицо при виде этого существа, более того, он весьма мастерски объяснил, что вовсе не заинтересован сейчас в покупке каких-либо экспонатов. Благодаря такой тактике ему удалось купить существо за вполне приемлемую цену, значительно меньше той, какую когда-то выложил за нее капитан английского судна.

Мозес Кимбалл с недавнего времени состоял в переписке с Финеасом Барнумом. Лично они не были знакомы, но Финеас только начал карьеру директора музея, и Мозес с видимым удовольствием консультировал его по самым разным вопросам. Кимбалл решил написать другу по переписке об интересном экспонате. Если уж и не удастся заключить сделку, то, по крайней мере, это будет отличный повод для личного знакомства.

Финеас ответил моментально. Он писал о том, что очень заинтересован в том, чтобы увидеть экспонат, но, к его глубокому сожалению, в ближайшую неделю он не может приехать, поэтому приглашает Мозеса погостить в его доме.

Кимбалл согласился на приглашение и отправился в Нью-Йорк. Из багажа у него был лишь небольшой чемодан и уродливая статуя.

– Это же морская дева! Русалка, вроде тех, о которых поется в песнях моряков, – воскликнул Финеас Барнум.

– Вроде того, – согласился Мозес Кимбалл, – экспонат весьма и весьма интересный, но вот в подлинности его я не уверен…

– Зато я уверен! – воскликнул Барнум.

Величайший шоумен моментально проникся экспонатом. Это было как раз то, что нужно. Крючок, на который можно подцепить весь Нью-Йорк. Скандал и сенсация. Даже если и фальшивая. Так даже лучше, так как это уже две сенсации: о русалке и о подделке.

Тот разговор с Мозесом продлился до самого утра. Они говорили не только о русалке, но и обо всем, что их волновало: о будущем музеев, о рекламе, развитии бизнеса… И все же расчетливый Мозес отказался продавать русалку, но вот отдать ее в аренду за без малого пятнадцать долларов в сутки он был согласен. Барнум заплатил за первый месяц аренды экспоната, но, вопреки всем ожиданиям, не спешил выставлять морскую деву на всеобщее обозрение. Вместо этого он велел своему помощнику собрать всех ученых музея у себя в кабинете.

Несколько десятков человек собрались в небольшом душном кабинете Финеаса и с недоумением разглядывали покрывало на столе, скрывавшее, по-видимому, нечто очень важное.

– Господа, я бы хотел представить вашему вниманию то, чего вы еще никогда не видели. Более того, вы даже не подозревали, что подобное возможно…

Когда Барнум сдернул покрывало, собравшаяся в кабинете публика ахнула.

«…обезьяна и рыба были прилажены друг к другу так хорошо, что человеческий глаз не мог найти места соединения. Хребет рыбы без каких-либо видимых швов переходил в основание ее черепа, а волосяной покров животного начинался на несколько дюймов ниже рыбы. В микроскоп было отлично видно множество рассыпанных в шерсти крошечных рыбьих чешуек. Зубы и форма пальцев и кистей сильно отличались от зубов и рук любой известной обезьяны или орангутанга, а расположение плавников не походило ни на один вид рыбы, известный натуралистам. Существо было чрезвычайно уродливым: нечто высушенное, почерневшее, длиною не больше метра. Его рот был открыт, хвост изогнут, а ручки засохли в жесте, позволяющем предположить, что оно приняло страшную и мучительную смерть» (Финеас Тейлор Барнум).

– Думаю, не стоит говорить, что экспонат будет интересен нашим посетителям, но его нужно правильно представить. Для этого я вас здесь и собрал. Мне нужно, чтобы вы подготовили документацию о подлинности этого существа. Заключения, акты, экспертизы, – все, чтобы это выглядело максимально правдоподобно.

– Но это же мошенничество, – возразил кто-то из сотрудников.

– Американцы любят, чтобы их дурачили. По большому счету только за это они готовы платить, – сказал Барнум фразу, впоследствии ставшую его визитной карточкой.

Если, однако, сумев благодаря уникальной рекламе привлечь толпы клиентов, человек оказывается настолько глупым и неумелым, чтобы предложить им нечто полностью эквивалентное потраченным ими деньгам, люди к нему больше никогда не придут. И они с полным правом будут называть его обманщиком, плутом и лгуном» (Финеас Тейлор Барнум).

Когда вся документация была подготовлена, Финеас Барнум обратился в три крупнейших газеты Нью-Йорка и пообещал дать эксклюзивный материал для публикации. Барнум был известен своими скандальными выходками, поэтому журналисты с радостью приняли это предложение. 14 июля 1842 года три крупнейших газеты города опубликовали «эксклюзивный» материал о том, что в музей Барнума поступил экспонат, которому нет и не могло быть равных. Русалка, выловленная у островов Фиджи. Почему Барнум выбрал именно эти острова? Все очень просто. Перед приходом журналиста первой газеты он раскрутил свой глобус и ткнул наугад. Палец указал именно на это место.

«…продавший русалку человек утверждал, что это существо было выловлено им живым у островов Фиджи; в ее подлинность безоговорочно верят многие ученые мужи, хотя некоторые убеждены, что это подделка и что существа, ей подобные, в природе просто не существуют. А устроитель выставки может с полной уверенностью говорить лишь одно: на вид она не менее реальна, нежели любая рыбина, лежащая на прилавках наших рыбных базаров, но кто станет спорить, если доктора не согласны? В любом случае, является она творением природы или изготовлена искусственно, это, без сомнения, самая необычная и редкая диковинка, когда-либо выставлявшаяся на обозрение публики. Если это существо не настоящее, то на вид и на ощупь этого не скажешь, потому что сделано оно чрезвычайно искусно. Если же это творение природы, то в этом случае никто не станет спорить, что это ВЕЛИЧАЙШАЯ РЕДКОСТЬ В МИРЕ!» (Отрывок из рекламной статьи тех лет, написанной Ф. Т. Барнумом).

«Тогда, да и сегодня, основной способ привлечь внимание публики заключался в том, чтобы развесить повсюду яркие афиши, обещавшие посетителям и зрителям все, что угодно, и ничего. Признаюсь, я не стал ломать голову над тем, как стать примером для своих предприимчивых и инициативных сограждан, отыскав какой-то иной путь. Я воспользовался общепринятым способом; и если моя реклама была более настойчивой, тексты – более нахальными, афиши – яркими, иллюстрации – гиперболизированными, а флаги – патриотичными, чем когда музеем управляли другие люди, то это объяснялось не тем, что я был менее щепетилен, а тем, что я действовал энергичнее и умнее и у меня было больше оснований раздавать столь щедрые обещания. И я до сих пор не слышал ни об одном посетителе, ушедшем из моего музея с жалобами на то, что его надули и что он зря потратил свои деньги» (Финеас Тейлор Барнум).

Конечно, все три газеты обозлились на Барнума, поняв, что тот их одурачил. В отместку они принялись наперебой писать о том, что русалка – подделка, но теперь это только подогревало интерес к экспонату, а заодно и к музею.

«Реклама для хорошей вещи, как навоз для почвы, серьезно улучшает и усиливает ценность продукта. Ваше рекламное объявление прочитают тысячи людей, а вы в это время будете есть, спать или заниматься другими делами. После того как вам удастся привлечь внимание публики, к вам потянутся новые клиенты, и, если вы сумеете предложить им нечто эквивалентное уплаченным ими деньгам, они не только станут вашими постоянными потребителями, но и начнут рекомендовать вас своим друзьям» (Финеас Тейлор Барнум).

Несколько лет подряд велись жаркие споры о том, подлинный экспонат у Барнума или нет. Стали появляться люди, которые утверждали, что русалка Барнума – фальшивка, но вот русалки эти действительно существуют. В доказательство эти люди представляли своих русалок. Естественно, все это тоже были подделки, и, естественно, все желающие нажиться на успехе Барнума лишь подогревали интерес к его музею. Русалка стала именно тем крючком, на который все попадались. Именно ради русалки они покупали билет, но не ради нее они шли в музей. Посетители хотели получить за свои двадцать пять центов несколько часов развлечений, и их ожидания оправдывались сполна даже в те моменты, когда сама русалка находилась где-то на выставке в другом музее. Здесь, в царстве великого Барнума, каждый мог найти развлечение себе по душе.

Это была бы самая лучшая реклама, которую только можно изобрести, и, кстати, единственная, которую я тогда мог себе позволить» (Финеас Тейлор Барнум).

– У нас возникла проблема, – сообщил однажды помощника директора музея. – Мы не справляемся с потоком посетителей, они толпятся возле одних и тех же экспонатов и слишком долго слоняются без дела, – пояснил он.

Когда слух о русалке достиг бедных кварталов Нью-Йорка, поток посетителей действительно достиг критических пределов. Нужно было что-то придумать. Барнум весь день ходил по музею, ничего не говоря.

– А что это за дверь? – поинтересовался он, натолкнувшись случайно на неприметную створку в комнате для уборщиц.

– Черный ход, он уже давно не используется, – пояснила одна из служанок.

Барнум открыл дверь и буквально вывалился на Энн-стрит. Дверь при этом захлопнулась и больше не открывалась. Восхищенный этим открытием, Барнум поспешил вернуться в музей.

– Повесьте над этой дверью табличку «продолжение осмотра экспонатов», – велел он.

– Но ведь люди будут путаться… – начала было женщина. Барнум прервал ее жестом и повторил свою просьбу.

На следующий день сотрудники действительно повесили такую табличку. Восхищенные увиденным на первом этаже, посетители спешили увидеть как можно больше.

– Мы же уже все здесь посмотрели, – говорил кто-то.

– Скорее всего, там вольер с каким-нибудь редким животным, – отвечал кто-то и решительно открывал дверь… Вся толпа вваливалась туда и оказывалась на улице. В первую минуту они не понимали, что произошло, и лишь спустя какое-то время понимали, какую глупость совершили. Те, кто не имел проблем со средствами, плелись за новым билетом, а большинство отправлялось домой. Эта небольшая выходка помогла в значительной степени разгрузить от посетителей первый этаж музея.

Если исходить из того, что моя русалка подделка – что, без сомнения, так и было, – то это самый замечательный образец гениальности и бесконечного терпения изготовившего ее мастера из всех, которые мне когда-либо встречались. Но лично меня, по правде говоря, в то время этот вопрос не слишком занимал» (Финеас Тейлор Барнум).