Вечером 31 декабря 1841 года на углу Бродвея и Энн-стрит творилось что-то невообразимое. Весь день внутри трудилось около сотни рабочих. Вся улица буквально утопала в отборной брани, доносившейся с крыши здания, где на высоте пятиэтажного дома весь день что-то мастерили и перестраивали. Каждые десять минут перед входом останавливались экипажи, привозившие очень странных людей. Одни приезжали в гордом одиночестве, другие – группами. У кого-то в руках был лишь небольшой чемодан с инструментами, за другими тянулись целые вереницы повозок с реквизитом. Во главе всего этого безумства был Финеас Тейлор Барнум, который вот уже несколько дней как ночевал внутри этого поистине магического здания. Казалось, новый директор музея уже на грани нервного срыва от переутомления и стрессов. Повозки с плакатами задерживались, материалы строителей заканчивались на середине, поставщик не смог обеспечить нужным количеством свечей, и пришлось заказывать новую партию у другого… И так несколько дней подряд. Спасал лишь недавно нанятый помощник Филипп Карлайл, совсем молодой человек, с которым Барнум познакомился всего несколько дней назад. Молодой человек заинтересовался идеей Барнума превратить музей в увлекательный аттракцион и даже предложил пару интересных идей.

Никогда не пытайтесь поймать кита на мелкую рыбешку» (Финеас Тейлор Барнум, 1891, за пять дней до смерти).

В те годы только набирала популярность новая наука – френология. Идея о том, что по строению черепа можно предсказать будущее, настолько всем пришлась по душе, что теперь чуть ли не в каждом балагане можно было встретить странного типа с человеческим черепом в руках. Чезаре Ломброзо, самому известному в мире френологу, тогда исполнилось лишь семь лет, до того момента, когда во френологии появились первые хоть сколько-нибудь напоминающие научные знания, было еще далеко, а вот домыслов о костях и всевозможных бугорках на черепе было великое множество. Френология тогда в большей степени напоминала искусство гадания на картах таро, каждый интерпретировал особенности черепа по-своему. Кстати, и гадалки вновь вошли в моду. Искусство французской прорицательницы мадам Ленорман набирало обороты. Гадание по модной методике Ленорман теперь предлагали повсюду. Всего за пару пенни можно было узнать свою судьбу. Ну и самым последним веянием моды была таксидермия. Желание увековечить память о домашнем питомце теперь удовлетворяли посредством создания чучел. Стоило это довольно дорого, поэтому позволить себе такое развлечение могли лишь очень богатые люди, однако поглазеть на сам процесс создания чучел ведь тоже интересно…

Все это Филипп предложил организовать внутри музея. Барнум был согласен и на таксидермистов, и на гадалок. Лишь с одним условием – все это должно быть готово уже 1 января 1842 года.

– Это же невозможно! – оторопел Филипп.

– Это необходимо! – в тон ему отвечал Барнум.

Никто не ожидал, что самым трудным будет вовсе не организация цеха таксидермистов, а поиск самого обычного оркестра. Все музыканты в начале года были заняты, их расписание концертов было максимально плотным, а Барнум просто не мог себе позволить сейчас поднять ставку, чтобы переманить оркестр себе. Почти все деньги ушли на перестройку лестницы и типографские расходы.

Филипп притащил троих музыкантов, играющих на улице. Послушав их, Финеас пришел в ужас.

– Это лучшее, что удалось найти.

– Это худшее, что я когда-либо слышал.

– Тогда я умываю руки!

И вот в девять часов вечера 31 декабря в воздухе над крышей музея появился гигантский светящийся шар. Он крутился и мигал, заставляя всех прохожих останавливаться и безмолвно наблюдать за происходящим. Первый в городе проектор был установлен как раз за несколько часов до открытия. Установленные внутри шара лампы мигали и освещали близлежащие дома, создавая ощущение чуда. По каждой стороне углового здания музея были установлены американские флаги, трепетавшие от сильных порывов ветра. Все наружные стены завесили огромными афишами, на которых было написано, что в день открытия посетителей музея ждет множество новых аттракционов, которые можно будет посетить без всякой дополнительной платы.

На уровне второго этаже расклеили плакаты поменьше – на них были изображены самые редкие, диковинные животные в мире.

За пять минут до начала нового года все стены музея озарились светом тысяч свечей. Свет то вспыхивал, то пропадал. А вместе со светом на стене дома то в одном месте, то в другом появлялись изображения разнообразных чудовищ. В середине XIX века. Интерактивное световое шоу на стенах здания. Это производило впечатление. Казалось, что это не просто дом, но сказочный замок, наполненный самыми разнообразными волшебными предметами. В происходящее просто сложно было поверить.

Память человека слишком коротка. Уже наутро, когда музей открыл двери для посетителей, люди забыли о невообразимом шоу, которое они наблюдали накануне вечером.

– Приведи сюда всех, кто умеет держать в руках музыкальный инструмент, – приказал Финеас Барнум своему помощнику. Хозяин музея с тревогой наблюдал за входом в музей. Сюда шли люди. Один за другим. Посетители действительно появились, но, чтобы хотя бы окупить расходы на открытие, Барнуму требовалась очередь в кассу, а не редкие посетители.

– Простите, у вас тут накануне стройка шла, вам не нужные лишние руки? Я бы согласился на любую работу… – раздался за спиной чей-то голос.

Когда Барнум обернулся, перед ним стоял невзрачного вида мужчина. Достаточно опрятный для того, чтобы быть попрошайкой, но слишком бедно одетый, чтобы его можно было принять за служащего ближайшей конторы. Придирчиво оглядев мужчину, Барнум вдруг сказал:

– Будете работать глухонемым, сможете?

– Наверное…

– Пойдите и положите один кирпич на тротуаре на углу Бродвея и Энн-стрит; второй – недалеко от музея; третий – по диагонали через дорогу, на углу Бродвея и Веси-стрит, у отеля Astor House; четвертый – напротив, на тротуаре перед собором святого Павла; а потом с пятым кирпичом в руках быстрым шагом ходите от одного кирпича к другому, по кругу, заменяя каждый раз лежащий кирпич принесенным. И никому ни слова.

Безработный, понятно, поинтересовался, с какой целью он должен проделать всю эту странную процедуру, на что Барнум ответил:

«Не важно. Единственное, что вам нужно знать, что эти манипуляции принесут вам пятнадцать центов в час. Считайте это моей прихотью. Но, чтобы действительно мне помочь, вы должны делать вид, что глухи, словно пень; напустить на себя самый серьезный вид; не отвечать ни на чьи вопросы; ни на кого не обращать внимания. Вовремя приходите на работу и каждый раз, когда часы на соборе святого Павла будут отбивать очередной час, показывайте привратнику у входа в музей вот этот билет, входите в здание, медленно и торжественно проходите по всем залам, выходите на улицу и начинайте все сначала» (Финеас Тейлор Барнум).

Мужчина согласился. Он вот уже несколько месяцев не мог найти работу, а тут только и нужно, что молчать и кирпичи таскать. Это очень странно, но какая разница? Главное, что за это обещали заплатить.

Как только Финеас отдал несколько центов в качестве аванса и указал мужчине на четыре кирпича, которые ему нужно было перетаскивать с места на место, началась магия. Даже помощник Барнума, искренне восхищавшийся талантом своего начальника, решил, что Финеас переутомился и разум его немного затуманился.

– Теперь главное, чтобы этот парень действительно не произнес ни слова, – довольно сказал шоумен, глядя на удаляющуюся фигуру мужчины.

План сработал. Бродяга разнес кирпичи по перекресткам и стал бродить по кругу. Дойдя до очередного кирпича, он молча ставил кирпич, который держал в руках, на мостовую, а другой брал в руки. Затем операция повторялась. Круг заканчивался возле музея Барнума. И все опять повторялось. Поначалу несколько удивленных зевак лишь со стороны наблюдали за ним. На втором круге у бродяги уже появились первые постоянные зрители, неотрывно следовавшие за ним по пятам, желая разгадать тайну кирпичей. К десятому кругу за бродягой уже следовала целая толпа людей. Мужчина, как и договаривались, понес последний кирпич не к воротам музея, а внутрь. Он спокойно прошествовал мимо входа и побрел куда-то. Уже внутри его остановил помощник Барнума и попросил его как можно медленнее подниматься по главной лестнице музея. Так, чтобы его было видно со входа.

Как и ожидалось, толпа зевак тут же выстроилась в очередь за билетами. Все очень спешили, желая поспеть за человеком с кирпичом. Естественно, мужчина к тому моменту уже исчез. Вернее, скрылся в кабинете Барнума, где преспокойно ждал своего работодателя.

– Ты нашел музыкантов? – уже немного рассерженно поинтересовался Финеас Барнум.

– Можно и так сказать… – стушевался помощник.

Как и просил Барнум, Филипп Карлайл собрал всех, кто хоть как-то умеет держать инструмент в руках. Это были не самые успешные уличные музыканты, согласившиеся за более чем скромную плату выступить на открытии музея.

– Приведи их ко входу, и пусть играют гимн, – распорядился Барнум.

Как и ожидалось, очень скоро угол Бродвея и Энн-стрит стали отравлять душераздирающе фальшивые и нестройные звуки марша. Слушать это было невозможно, но внимание они привлекали всеобщее. Удивительно, но спустя несколько минут после начала этого уличного концерта люди струйкой потянулись ко входу. Всем было любопытно узнать, что внутри этого нового музея.

«Великий секрет успеха в любом деле заключается в том, чтобы заставить себя услышать. Если удалось собрать аудиторию, считайте, половина дела сделана» (Финеас Тейлор Барнум).

А внутри их ожидал настоящий парк развлечений. При входе расположился павильон таксидермистов. Услуги по превращению домашних питомцев в чучела стоили дорого, но понаблюдать за этим действом можно было совершенно бесплатно. Поднявшись на второй этаж, можно было зайти в одну из небольших, обитых тканью кабинок, в которых сидели специалисты по магии. Здесь можно было погадать на картах, купить любовный напиток, а по выходным и поговорить с умершими родственниками на спиритических сеансах.

Поначалу всего этого мракобесия в музее не было. Барнум просто ради интереса пригласил поработать в музее одну знакомую гадалку с передвижной ярмарки. Женщина всегда ему импонировала тем, что весьма скептически относилась к своей работе и иначе как надувательством ее не называла. При этом когда она надевала свой сценический парик и балахон, она превращалась в настоящую ведьму. Ей верили все, даже сам Барнум. Он даже иногда садился неподалеку, чтобы послушать то, что она говорит людям.

Накануне очередного большого шоу гадалка неожиданно сказала, что собирается выйти замуж и перестать работать «шарлатанкой». Огорошила она этой новостью буквально перед важной премьерой, и нужно было срочно найти кого-то на замену. Павильон гаданий был одним из самых прибыльных, закрывать его не хотелось. Барнум решительно пошел к танцовщицам с нижнего Манхэттена, весьма успешно изображающим ансамбль юных черкешенок, и окинул их взглядом. Выбрав девушку с самым решительным взглядом, он буквально за руку потащил девушку к павильону.

– Но я не умею гадать на картах! – возмутилась она.

– А я тем более, – невозмутимо ответил он.

– Поэтому мы с вами и не занимаемся гаданиями, – взвизгнула девушка.

Барнум втолкнул девушку в павильон и усадил на место клиента.

– Смотри, – приказал он и вытащил несколько богато иллюстрированных карт. – Ты очень нуждаешься в том, чтобы другие люди любили и восхищались тобой, но ты весьма самокритична. Я вижу в тебе много скрытых возможностей, которые ты пока не смогла реализовать во благо. Я вижу некоторые личные слабости, хотя тебе под силу восполнить их твоими сильными качествами. Внешне дисциплинированная и уверенная, на самом деле ты всегда очень переживаешь и чувствуешь неуверенность в своих силах. Временами тебя охватывают серьезные сомнения, приняла ли ты правильное решение. Ты предпочитаешь некоторое разнообразие, рамки и ограничения вызывают у тебя недовольство. Также ты гордишься тем, что у тебя есть собственное мнение; ты не принимаешь чужих утверждений на веру без достаточных доказательств. Ты давно поняла, что быть слишком откровенной с другими людьми – не слишком мудро. Иногда ты приветлива и общительна, иногда же – осторожна и сдержанна. Некоторые твои мечты нереальны, да ты и не сильно к ним стремишься. В глубине души ты знаешь, что более всего тебе хочется стабильности.

На этом Барнум закончил сеанс магии и уставился на оторопевшую девушку.

– Похоже?

– Это точь-в-точь про меня, – всхлипнула девушка, едва сдерживая слезы.

– Вот и выучи этот текст, – заключил Барнум и выложил на стол листок с только что произнесенной речью.

Чуть позже в магическом зале работало уже пять гадалок, а затем появились и другие сотрудники магических профессий. Во все времена люди хотели, чтобы в их жизни появилось нечто сказочное и магическое. Барнум это понимал и дарил людям такую возможность. Ведь всегда нужно иметь что-то интересное для каждого.

Впоследствии в психологии даже появился специальный термин, обозначенный именем великого шоумена. Суть его состояла в том, что человеку свойственно верить описанию личности, в котором на самом деле присутствуют лишь общие и нейтральные фразы.

В залах первого этажа можно было встретить скелеты, чучела и рисунки необычных животных. На втором этаже посетители натыкались на зал с мумифицированными уродцами, среди которых был, к примеру, двухголовый теленок, которым особенно гордился Барнум. На третьем этаже были представлены чудеса науки и техники. Самые новые изобретения демонстрировались именно здесь. К примеру, уникальная швейная машина старого друга Барнума Элиаса Хоу впервые была представлена на суд зрителей именно здесь. На этом же этаже часто можно было услышать ученых, рассказывающие о своих новых открытиях и теориях. В самом конце первого коридора была расположена лаборатория френологии, где каждый желающий мог измерить свой череп и узнать о себе чуть больше нового. На последнем этаже музея был оборудован зал, посвященный космосу. На потолке тут было сияющее звездное небо, различные рисунки и карты, а поднявшись по лестнице, можно было заглянуть в телескопы, установленные на крыше.

«Только представьте, какое удивление и возбуждение должен был испытать Элиас Хоу, вынырнув из потного, захватывающего дух и приводящего в ужас ночного кошмара, когда понял, что странные отверстия на копьях только что атаковавших его во сне дикарей-людоедов дают ему отличное решение для швейной машины – приспособления, над изобретением которого он так долго и до сих пор безуспешно работал» (Финеас Тейлор Барнум).

Несмотря на открытие, перестройка музея шла полным ходом. Четвертый этаж был временно недоступен для посещения зрителей, так как его нужно было полностью переоборудовать. Барнум хотел установить по периметру огромные балконы с зимним садом, а для этого требовалось укрепить напольные перекрытия всего этажа. Лишь к концу весны удалось кое-как закончить реконструкцию. Идея действительно оказалась эффективной. На балконе люди могли передохнуть, выкурить сигару и прогуляться среди экзотических растений. Отсюда открывалась прекрасная панорама на город, привлекавшая сюда всех туристов города, но, что еще важнее, людей на балконе было видно с улицы. Они привлекали внимание, а следовательно, и новых посетителей.

Барнум чуть ли не каждую неделю заказывал новые листовки и буклеты для рекламы музея, а недавно задался целью издать собственный путеводитель по музею, в котором будут представлены и описаны все его экспонаты; уже тогда это означало несколько тысяч описаний, а спустя несколько лет эта цифра перевалит за отметку в десятки тысяч.

Впрочем, главным и единственным увлечением Финеаса Барнума всегда был театр.

– Это дешевое развлечение для кабаков, люди не пойдут в театр, – увещевал его помощник.

Барнум и сам это понимал, благо у него уже был неудачный опыт организации передвижного театра.

– В таком случае нужно придумать другое название, – парировал Финеас Барнум.

Лекционный зал в Американском музее Барнума открылся уже в конце 1842 года. Барнум умудрился доказать правительству, что подобный лекционный зал необходим городу, благодаря чему получил значительные дотации от правительства и местных меценатов. Согласно его рассказам, в лекционном зале должны были выступать знаменитые ученые и политики. На деле же предполагалось, что кроме подобных лекций здесь будут ставить водевили и комедии. Поначалу публика неохотно шла и на лекции, и на водевили. Все предполагали увидеть здесь нечто низкопробное. Однако с каждым новым представлением зрителей в зале становилось все больше. Помимо известных комедий здесь начали ставить серьезные драматические спектакли. К примеру, именно на этой сцене впервые была поставлена «Хижина дяди Тома», весьма провокационная для того времени.

«Такие шоу были одновременно популярными и уникальными и отлично окупались с финансовой точки зрения, но главной моей целью было заставить газеты говорить обо мне, то есть еще раз громко заявить миру о моем музее, как я старался делать на протяжении многих лет» (Финеас Тейлор Барнум).

Представления шли только вечером, а удивлять публику требовалось по пятнадцать часов в день. Нужно было сделать так, чтобы посетители не просто уходили довольными, но и хотели вернуться сюда еще раз. Ради этого в музее постоянно проводились различные лотереи, конкурсы, выставки домашних животных… Все, чтобы только маленькие посетители музея пришли в восторг. Ведь нет более преданных и постоянных фанатов, чем дети. Даже вырастая, они продолжали приходить в музей, чтобы вспомнить то детское ощущение счастья, которое неизменно испытывали, оказываясь здесь, будучи детьми.

Выставки цветов, собак, домашней птицы – все эти мероприятия проводились в перерывах между экспозициями и были нацелены на то же, что и конкурсы детей, – на популяризацию музея» (Финеас Тейлор Барнум).