Мастерская находилась на небольшой тихой улочке, заросшей деревьями. Старый кирпичный дом сразу вызвал у Агаты симпатию. Она любила здания, не похожие на другие. А сама мастерская и вовсе очаровала ее, несмотря на адскую усталость. На улице она думала, что как только они войдут внутрь, то она сразу плюхнется на что-нибудь, неважно на что, и будет лежать, как минимум часа три. Но атмосфера мастерской, как ни удивительно, ее практически воскресила. Она вдохнула застоявшийся сладковатый воздух, пропитанный ароматами краски и холстов, немного прошлась, радуясь, что место оказалось такое милое, и начала оглядываться по сторонам. Удивительно, что такая хорошая энергетика царила в абсолютно неубранном помещении.

Старый камин с так и не выброшенными углями, картины на стенах, незаконченный холст на мольберте, палитра с засохшими красками. Стакан с высохшим чаем. Скомканное постельное белье на диване. Засохшая булка на столе. И везде толстый слой пыли.

— Хм… — покривился Амаль. — Я, конечно, не чистюля, но здесь было бы хорошо убраться. Что скажешь, Агата?

— То есть, ты имеешь в виду, не хочу ли я здесь убраться?

— Вот любите вы, девочки, уточнять элементарные вещи, которые должны быть понятны и без всяких уточнений. Да. Ну не то чтобы прям как в больнице какой-нибудь, а так, в общем и целом. Вот, например, можно сухарики выкинуть.

Амаль брезгливо, двумя пальцами взял со стола булку и бросил ее в мусорное ведро. Обошел мольберт и ногой скинул с дивана белье. И тут же сел. Водрузив свои кроссовки на простыню с одеялом, лежавшие на полу.

— Странно, — Агата оглянулась по сторонам, — такое ощущение, что человек отсюда вышел на пять минут и так и не вернулся. Что с хозяином этой мастерской?

— Говорят, пропал. И на самом деле вышел на пять минут и исчез. Больше его никто не видел.

Агата подошла к стене.

— Хорошие картины. Добрые. Наверное, этот художник был хорошим человеком. Как его звали?

— Не знаю. Да какая разница, как его звали. Мы просто здесь поживем несколько дней.

— Нет, ты не прав. Когда приходишь в жилище человека, то он тут незримо присутствует. Он покупал эти вещи, какие-то его радовали, какие-то злили, может быть, или просто расстраивали. Он писал эти картины. Любой сантиметр здесь связан с его эмоциями, с его жизнью. Так что можно считать, что и он здесь.

— Ага, в форме привидения, — ухмыльнулся Амаль.

— Да, может и в форме привидения, — кивнула Агата, стараясь не замечать неуместной иронии. — Я в такие вещи верю. Человек, умерев, все-таки не исчезает, а остается в этом мире. В картинах, в вещах или просто в воспоминаниях. Это если не верить в душу. Но все равно, из всех этих воспоминаний создается некая аура. Электрическое поле, если хочешь. Ну как-то так.

— Ох… — Амаль махнул рукой. — Как скажешь. Давай-ка ты пока разгребешь пыль, а я пойду куплю нам какой-нибудь еды.

— Почему пойдешь? Может, будет проще заказать пневмодоставку?

— Проще, но я хочу пройтись и немного подумать о том, что нам предстоит. Свежий воздух пойдет мне на пользу.

— А как же безопасность и «не выходить из комнаты»?

— Из комнаты, да, лучше не выходить. Из мастерской — можно! — Улыбнулся он.

Агата приступила к уборке. Сначала аккуратно стерла пыль, стараясь оставлять статуэтки и фото, аккуратно расставленные хозяином мастерской на полках на своих местах и вообще ничего не нарушать в заведенном здесь порядке. Ей казалось, что это важно. И что художник был бы рад их визиту.

«Куда он, интересно, пропал? — думала Агата. — А может, и не пропал вовсе, а эти дурацкие братья его убили. Или, например, держат у себя в подвале. Ведь не бывает такого, чтобы люди просто пропадали. Только сектанты в такое верят».

Амаль вернулся довольно быстро, но Агата уже успела привести мастерскую в относительный порядок. Он бросил на стол целую гору пицц в картонных коробках и улыбнулся:

— О, вот уже и можно здесь жить. Хотя, надеюсь, не слишком долго.

— Ну, обдумал что хотел?

— Обдумал. Думаю, завтра мы постараемся это провернуть. Ребята эти, которые тебе не нравятся, — обыкновенные промышленные шпионы. Вернее, шпионы — это мы. А они как раз промышленники. И им очень сильно необходим некий чертеж некой штуки. Нового изобретения то есть. Достать этот чертеж несложно: он лежит в проектном бюро на специальном жестком диске. Диск зашифрован, но это уже не наше дело. Но они, думаю, сумеют взломать код.

— А что наше дело? — Агата почувствовала, как у нее внутри снова нарастают страх и раздражение.

— Проникнуть в бюро и взять диск. Но тут есть одна сложная штучка: там что ни делай, сигнализация сработает. Я вообще не знаю, как этого избежать. То есть, нам придется удирать оттуда очень быстро. Понимаешь?

— Удирать? — изумилась Агата, привыкшая к тому, что проекты Амаля всегда были более-менее спокойны и безопасны. — Сигнализация? А о чем ты думал, когда планировал это преступление? Вернее, когда звонил этим братьям и брал у них заказ?

— Думал о чем-то другом. Тут какая-то странность. Я впервые с этим сталкиваюсь. Там был человек, внутри, ну, я имею в виду в прошлом временном периоде, который эту сигнализацию выключал. Через него-то всех и взяли. Но я узнал — его нет.

— То есть как нет?

— Не могу понять. Раньше работал, а потом куда-то исчез. Не знаю, может, уволился, может, еще что. Но факт остается фактом — этот человек не работает. И, внимание, значит в этом временном промежутке это ограбление не могло бы состояться. С одной стороны, это, конечно, хорошо… — Амаль расхохотался. — Мы ни у кого не отбиваем хлеб насущный, но с другой… То есть, получается, что жизнь моя начала меняться. И я не могу понять, отчего. Меня это, честно говоря, немного напрягает. Пугает даже, если хочешь.

— Но, возможно, кто-нибудь другой бы отключил для прошлых грабителей сигнализацию.

— Возможно, что и кто-то другой. Но, тем не менее, это все равно изменение. И мне оно не нравится. То есть, заканчивается мой скромный бизнес.

— Ну это и к лучшему, Амаль, — попыталась улыбнуться Агата. — Надо жить честно.

— Ой, ты опять за свое! Может, ты еще считаешь, что все те деньги, что мы крадем, заработаны честным путем? Ха-ха-ха! Сколько у этих жирных котов ни воруй, своего все равно не вернешь!

— Амаль, а ты не видишь разницы между жирными котами из финансовой системы и этими изобретателями, у которых ты решил спереть проект?

— Да здесь тоже все нормально. Я знаю, чем эта история закончилась. Они все равно не смогут дать изобретению ход, и оно вернется к законным хозяевам. Просто мы немного заработаем, вот и все. В этом весь смысл этой авантюры. Не забывай, что я знаю будущее. И потому по этому делу совесть меня ничуть не мучит. Как, впрочем, и по всем остальным.

Амаль довольно улыбнулся. Агата только покачала головой, даже не зная, что сказать.

— Значит, Агата, смотри. Дело такое. Как вскрыть внешнюю дверь я знаю. Там есть один небольшой секрет. Но, когда сигнализация сработает, все двери заблокируются. И я не смогу выйти назад. Понимаешь, да?

— Угу.

— Так вот, я хочу, чтобы ты подержала дверь. Это очень опасно, так как полиция, если она подъедет, сразу увидит тебя. Понимаешь?

Агата мрачно кивнула:

— Понимаю. — И ощутила, как к ее лицу прилил жар, а по спине побежал холод. — А без этого никак нельзя обойтись?

— Можно. Я могу всунуть в дверь какой-нибудь брусок, но, боюсь, что случится какая-нибудь неожиданность, как обычно в этой жизни, и брусок исчезнет. Там дверь автоматическая, и она, как понимаешь, может сама убрать препятствие, чтобы закрыться. Потому мне нужен человек, который ее элементарно подержит рукой. Можно было бы, конечно, позвать кого-то из ребят, но…

— Я имела в виду, говоря про обойтись, что может нам стоит забить на все это? Отменить дело?

Амаль тяжело вздохнул, и Агата показала ему жестом, что замолчала и на эту тему больше говорить не будет.

— Есть еще вопрос о том, как оттуда поскорее убраться, но его я постараюсь решить в течение завтрашнего дня. А пока давай-ка поедим да и будем ложиться спать. А то ты на меня нагнала ужаса своими мрачными ожиданиями, и я уже и сам начинаю психовать. Надо хорошенько выспаться. Завтра у меня будет очень сложный день. Надеюсь, что предпоследний в этом городе.

Утром Агата проснулась, оттого что услышала, как хлопнула входная дверь. Амаля уже не было, на кухонном столе светилась зеленоватая надпись: «Пошел решать проблему с транспортом. И еще одну. И еще две. К вечеру вернусь. Готовься».

Но как можно подготовиться к такому? Подготовиться к тому, что будешь держать дверь здания, внутри которого может оказаться запертым твой любимый человек и в любой момент может подъехать полиция? Любая подготовка сделает ожидание этого события и вовсе адом. Агата бесцельно побродила по мастерской, перебрала статуэтки на полках, рассмотрела получше картины, и, поев невкусной разогретой пиццы, попробовала уснуть. Она думала, что ей это не удастся, но нет. Мысли убежали куда-то далеко, сначала в детство, которое она так и не могла вспомнить, потом на море, на котором она вскоре надеялась оказаться, и сон незаметно, сам собой, захватил ее. Снилось что-то хорошее, доброе. Но что — Агата потом так и не смогла вспомнить. Проснулась она снова от того, что хлопнула дверь. На улице уже было совершенно темно. На пороге стоял довольный Амаль:

— Привет! Все вышло как нельзя лучше! Нашелся мой старый знакомец, который занимается подержанными автомобилями. Купил у него машинку, а завтра он обменяет ее на другую. И на другой, не засвеченной, мы отправимся с тобой к морю.

— Завтра отправимся?

— Конечно. Мы же договорились.

— Ну тогда пошли и сделаем то, что надо.

— Ну, в общем-то, да, можно идти. Время подходящее. Не хочешь выпить кофе или чего-нибудь съесть?

— Нет. Чем быстрее, тем лучше.

— О'кей, тогда едем. Не знаю, правда, стоит ли здесь оставлять наши деньги… Как бы их кто не спер… Но тащить с собой на дело — это тоже большая глупость.

Агата посмотрела на свою сумку. В ней было все, что она скопила за несколько лет. И еще ее будущее.

— Надо, пожалуй, оставить. Засунуть куда-нибудь поглубже. Думаешь, братья могут наведаться?

— Не думаю, что они способны на такое, но всегда лучше все предусмотреть. Ладно, прячь сумки.

Перед домом стояла роскошная машина. Глубокого зеленого цвета, с плавными линиями корпуса и чертовски длинными капотом и багажником. Агата даже ойкнула, когда ее увидела.

— Вот это роскошь! Ты зачем такую купил?

— Чтобы завтра обменять ее на более дешевую, но тоже хорошую. Человек же рискует, что принимает от меня засвеченную машину. Так что это будет небольшой его заработок. В конце концов, могу я позволить себе в последний вечер в этом городе немного пороскошествовать? Тем более, что у этой тачки не мотор, а просто адская турбина. В нашей ситуации это весьма неплохо.

Агата опустилась на мягкое кожаное кресло, и ей показалось, что она просто провалилась в него. Сидеть было бы чертовски удобно и приятно, если бы в голове Агаты не крутились разбуженными осами сотни беспокойных мыслей.

— Послушай, Амаль, я хотела у тебя спросить. Ты сказал, что события стали меняться. А раньше они не менялись? Было все прямо точь в точь?

— Нет, точь-в-точь никогда не было. Изменений было достаточно, и весьма разных. Ну например, кто-то шел, споткнулся, не успел на автобус, опоздал на встречу и так далее. Но вот в основных событиях никогда никаких перемен не было. Я не помню, во всяком случае. Я думал об этом, и мне кажется, что есть такие силовые линии судьбы, изменения в которых невозможны. В том, что происходит около них, помимо них — изменений множество. Но все они не влияют на судьбу, на жизнь нашего мира. А вот силовые линии влияют. В них никогда нет никаких перемен. Может быть, потому, что когда человек собирается сделать что-то важное, то он собран, напряжен и не может себе позволить споткнуться на улице и не успеть на автобус. Мне кажется, что как-то так.

— Ох, — Агата помотала головой, — лучше не думать об этом, а то просто сойдешь с ума.

— А думать и некогда. — Амаль как-то кривовато усмехнулся и остановил машину. — Мы уже приехали и надо идти. Дверцу прикрой, но не захлопывай, чтобы потом не совершать лишних действий с открыванием. Убираться нам отсюда будет надо очень быстро.

Амаль открыл багажник и достал оттуда здоровую ржавую кувалду.

— Это еще что такое?!

— Это способ быстро открыть парочку внутренних дверей. Внешнюю ей, к сожалению, не возьмешь, да мы и по-другому ее откроем, а хлипкие внутри — без проблем, думаю.

С внешней дверью он разобрался очень быстро: за косяком оказалась тайная кнопка разблокировки кода для экстренного входа, и после того, как цифры замка засветились, Амалю осталось только набрать шифр.

— Ну все. Открываю. Держи. Держись за ручку. Именно так дверь знает, что ее держит человек и не пытается закрыться.

Он дернул на себя дверь, и Агата увидела, как внутри, на стене за дверью замигал красный огонек. Сработала сигнализация и извещение об открытой двери ушло в полицию. Амаль рванул внутрь, а Агата начала считать. Скорее всего, до срабатывания звукового сигнала остается десять секунд.

— Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре.

Где-то вдалеке раздался глухой удар и со звоном распахнулась выбитая дверь.

— Три. Два. Один.

Взвыла сигнализация. Это был какой-то ужасный неприятный звук, завывание пополам со звоном. Он просто глушил Агату. Но все равно она услышала, как где-то вдалеке раздался второй удар. И потом третий. Она аккуратно высунулась на улицу из-за придерживаемой двери. Полиции видно не было. Улица вообще была абсолютно пуста, словно на картине. Даже бешеный визг сигнализации не заставил ее очнуться. Через минуту показался запыхавшийся Амаль. В руке у него чернела небольшая темная коробочка.

— Есть — взмахнул он. — Дверь! Держи дверь!

Они выскользнули из здания, и дверь со страшным металлическим лязгом захлопнулась у них за спиной. Агата, хотя все уже почти миновало, вздрогнула, представив, каково было бы оказаться в этой мышеловке.

Они упали на сиденье машины, и Амаль сразу же нажал на газ. За поворотом он выдохнул:

— Две минуты сорок две секунды. Думаю, это рекорд по скорости ограблений в этом городе. Все, мы сделали что хотели. Теперь можно успокоиться и отправляться домой баиньки.

Он наклонился к Агате и поцеловал ее.

— Можешь уже думать о море. Завтра получим деньги, обменяем машину и вперед. Нам предстоит отогнать сейчас этот автомобильчик поближе к стоянке, чтобы завтра им лишний раз не светить, и совершить небольшой вечерний моцион перед сном. Если бы ты только знала, сколько камер мне пришлось сегодня перепортить! Понятно, что если они возьмутся за дело серьезно, отсмотрят все городские камеры, то смогут вычислить, на какой машине мы были. Но это будет уже без разницы. Мы будем далеко. Владелец автосалона поклянется, что машина у него так и стояла на стоянке, вот и все. А это хорошее алиби. Пока они проверят все несколько десятков этих автомобилей, что у нас в городе есть…

— И потому ты наклеил на заднее крыло какую-то штуку, что весьма напоминает следы аварии?

— Ага. Пусть ищут битое крыло. И какое все-таки счастье, что камеры не стоят у нас на каждом перекрестке. Да и вообще как-то к ним относятся довольно прохладно. У трех я закрыл глазки, еще у парочки просто заклинил поворотную систему, направив их черт знает куда… Это был веселый вечерок. Но сейчас уже все кончено.

Амаль сказал это с таким оптимизмом, что суеверная Агата тут же обернулась и посмотрела, нет ли за ними погони. Но дорога была абсолютно пуста.

Амаль припарковал машину в каком-то дворике и подмигнул Агате:

— Вот и все. Теперь мы абсолютно невиновны!