ГЛАВА 7
ВОЕННЫЕ АРХИВЫ ПРОВИДЕНИЯ,
КАПИТОЛИЙ-ХОЛЛ
ДОКЛАД № ГФ-060526
СТАТУС: *СЕКРЕТНО*
АВТ.: майор Ранульф К. Хартер, офицер-дознаватель (отдел собственной безопасности)
ОЗН.: генерал Таддеус Блэквуд, глава отдела собственной безопасности
КАС.: Военные преступления — 19-й Арканский — пос. Троица, Вирмонт
СВД.: Согласно приказам мною проведено расследование событий в приграничном поселке под названием Троица. Предварительные данные подтверждают, что населенный пункт был уничтожен с предельной жестокостью. Все постройки сожжены. На границе поселка обнаружено массовое захоронение (предполагается попытка сокрытия улик), содержащее несколько сотен трупов. Несмотря на почти полное разложение, очевидно, что тела были сожжены, но насильственная смерть каждой из жертв вызвана не воздействием огня, а иными причинами из весьма обширного списка. Свидетельства значительного участия повстанцев в произошедшем отсутствуют.
ЗКЛ.: Рекомендуется дальнейшее расследование.
Примечание: Что, Преисподние его побери, Катлер сотворил с этими несчастными ублюдками?!
Колокол гулко прозвонил вновь где-то глубоко внутри заключенного. Он простонал, ощущая, что соскальзывает обратно в старый голодный кошмар. И снова просыпается…
Солнце уже давно село, но пурга запятнала ночь белизной и превратила дряхлый поселок в размытое пятно скрюченных силуэтов, укрытых за непроглядной пеленой. Метель, словно отчаявшийся призрак, свистела в узких улочках и поднимала снежные вихри вокруг незваных гостей, которые пробивались к городской площади. Все бойцы отделения замерзли и вымотались, но если бы они захотели отыскать приют в этом захолустном поселении, то идти определенно стоило в его центр.
Не будет нам здесь теплого приема. Только такой, которому мы не обрадуемся…
Майор Энсор Катлер отбросил неприятную мысль, раздраженный собственным мрачным настроением. Странно, что он испытывал такую опустошенность после победы, но сообщение о полной капитуляции повстанцев дошло до 19-го с опозданием. Полк успел далеко забраться в ущелья Вирмонта, и в воздухе уже чувствовались первые зимние заморозки. Конфедераты охотились за печально известной «бригадой Свободы» полковника Кэйди, и старый ястреб бешено сражался до последнего человека, отмахиваясь от заверений Катлера в том, что противостояние окончено. Поганое завершение поганой войны.
Кэйди был отважным врагом, и Энсор, затравив его, словно бешеного пса, чувствовал себя подавленным и обесчещенным. Что более важно, 19-й оказался в совершенной глухомани, потрепанный и измотанный, а с севера на полк надвигался Большой Хлад. Надеясь перегнать зиму, конфедераты двинулись маршем на юг, но снегопад настиг их через несколько суток и принялся мучить, словно мстительный дух мятежного полковника. Когда солдаты начали умирать, Катлер разослал «Часовых» по захолустью в поисках убежища. Особенно он ни на что не надеялся, но два дня спустя «Железная муза» сообщила о находке.
— Майор, я пошел и нашел вам городок, — Воксировал лейтенант Невин Джек-Резак Джексон с самодовольством, которое громко и ясно слышалось сквозь помехи. — Смотреть там особо не на что, но чтобы так далеко на севере… То есть просто чудо, что он вообще тут есть.
Энсор не стал спорить. Взяв отделение добровольцев, он устремился вперед, на разведку, пока остальной полк тащился позади вместе с ранеными, но надежда Катлера вскоре сменилась горьким разочарованием. Их убежище оказалось городом-призраком. На приветствия майора никто не ответил, а проверенные конфедератами скрипучие деревянные дома были пустыми и холодными как лед. Не нашлось ни провизии, ни чего-либо полезного.
Нашли они только гротескный, чуть ли не спланированный кавардак: занавеси, изрезанные на тонкие полосы, мебель, разбитую в мелкие щепки, даже столовые приборы, изогнутые до неузнаваемости. Ни один предмет обстановки не остался целым, и, что самое странное, обломки были сложены в аккуратные, правильные кучки. Эти груды образовывали формы и структуры, которые будто бы сочились смыслами и в то же время казались совершенно бессмысленными. Мусорные скульптуры приковывали к себе взгляд, их образы оседали в голове, требуя понимания. При одном воспоминании об этих безумных символах у Катлера начинало стучать в висках. Кроме того, бойцы повсюду находили послания, выведенные на стенах лачуг. Порой намалеванные, порой процарапанные слова были одними и теми же:
«КОЛОКОЛ ЗАЙДЕТСЯ,
МИР РАЗВЕРНЕТСЯ!»
— Эти деревенские ребята, должно быть, без памяти любили свой чертов колокол, — угрюмо заметил капитан Элиас Уайт, но Катлер не знал, что стало причиной такой привязанности: любовь или нечто более темное?
Пока конфедераты продвигались к площади, Энсор постоянно вспоминал об этом загадочном колоколе, размышляя над этой тайной с растущим беспокойством. А потом он услышал ее — нестройную ноту, гудящую на фоне ветра чуть выше порога слышимости.
Эхо утонувшего колокола…
На мгновение завеса снежных вихрей разошлась, и Катлер заметил впереди на улице высокую тень в широкополой шляпе. Майор не видел лица незнакомца, но инстинктивно ощутил, что тот смотрит прямо на него.
— Кто идет? — рявкнул Энсор, перекрикивая буран, но шквалистый снег уже унес призрака прочь. Конфедерат напрягся, пытаясь услышать новый удар колокола и отыскать чужака, но напрасно.
Если вообще здесь были…
— Что стряслось? — приглушенно крикнул сзади Уайг, обмотавший лицо шерстяным шарфом. Очевидно, старый капитан не заметил ничего необычного, как и все остальные бойцы отделения.
Катлер осторожно всмотрелся в закрытые ставнями окна по обеим сторонам узкой улочки. Они были всего лишь темными размытыми пятнами в кружащейся белизне, но майору представлялись за каждым из них глаза, украдкой и с растущей злобой смотрящие на незваных гостей.
— Энсор? — не отступал Уайт.
— Квинни, — позвал майор вокс-оператора отделения, — есть что-нибудь от «Железной музы»?
— Вызываю лейтенанта каждую пару минут, сэр, отозвался худой серобокий, ужасно сутулившийся под тяжестью громоздкой вокс-установки. — Но еще до заката ничё в ответ не получал. Наверно, это из-за бури связь такая фраговая…
Однако в голосе Квинни звучало сомнение.
Нахмурившийся Катлер заподозрил, что Джексон влип в неприятности. Он приказывал кавалеристу встретить отряд на окраине города, но, как и большинство всадников «Часовых», Джек-Резак был самоуверенным авантюристом и не мог посидеть смирно даже ради сохранности собственной шкуры. Впрочем, чем могла навредить шагоходу кучка шизанутых кровосмесителей?
— Что-то тут не так, верно? — произнес Элиас, ощутив настрой майора. — Знаешь, Энсор, я думаю, что нам, наверное, не стоит присоединяться к здешнему веселью.
— За нами идет убийственный холод, старина, — ответил Катлер. — Даже если город мертв, мы можем хотя бы переждать буран под крышей.
— А если он не мертв, а только умирает?
— Я не оставлю своих людей погибать в снегу, Элиас.
Пусть такая смерть и оказалась бы более чистой, чем поганая судьба, ждущая нас здесь…
Встревоженный Катлер жестом приказал отделению двигаться вперед.
Заключенный вздрогнул и бессознательно напрягся в оковах, пока его разум сражался с крючьями, неумолимо тянущими узника в глубины ужаса…
Они нашли «Железную музу» брошенной на городской площади. Кабина шагохода оказалась открытой нараспашку, а лейтенанта Джексона нигде не было видно. Майор остановил отделение у входа на площадь и тут же отступил под прикрытие домов. Инстинкты Энсора гудели словно набат, а мышцы были сильно напряжены, но причин этого он не понимал.
Почему мне кажется, что я связан, будто бычок на скотобойне?
— Вижу свет, — сообщил Уайт, похлопав командира по плечу.
Посмотрев, куда указывал Элиас, Катлер увидел высокую постройку, нависавшую над остальными подобно сгорбленному великану. Это было грубое здание из досок и кирпичей, но жителям маленького городка наверняка пришлось напрячь все силы, чтобы возвести его. Свет просачивался из большого перекошенного окна над портиком. Нечто, наверное, мозаичное стекло, превратило сияние в многоцветный хаос, который извивался в белой круговерти снегопада, словно живое существо.
— Да это же самая убогая пародия на храм из всех, что я видел в жизни, — прорычал Уайт, и Энсор заметил, что старик касается значка аквилы, висящего у него на шее. Отгоняет зло. При всех своих грубоватых и резких манерах капитан всегда оставался истинно верующим человеком.
Но это не спасло тебя, Элиас…
Необъяснимая печаль пронзила Катлера, смотревшего на старого друга. На мгновение он был абсолютно уверен, что Элиас Уайт давно мертв.
— Что это ты так на меня уставился, Энсор? — спросил ветеран, и майор не нашелся с ответом.
Именно в тот момент кто-то вышел из храма и замер, озаренный радужным светом. Несколько секунд человек медленно покачивался, словно восстанавливая равновесие, а затем с безошибочной точностью направился в сторону конфедератов. Бойцы сгрудились вокруг Катлера, подняв лазганы и штыки, будто стадные животные, растопырившие шипы при виде хищника. Мгновением позже незнакомец вышел из многоцветной дымки, и они узнали его.
— Джексон! — позвал майор.
Высокий кавалерист остановился в нескольких метрах от них. Без привычной самодовольной улыбки Невина его изящные, точеные черты показались плоскими и безжизненными, а затем Катлер поднял взгляд чуть выше и похолодел. Два дня назад, когда Джексон отправился на поиски, у него были темно-каштановые волосы. Сейчас они стали мертвенно-белыми.
— Лейтенант, что здесь произошло? — требовательно спросил Энсор. — Почему вы покинули «Часового»?
Невин посмотрел на него глазами, похожими на крашеные яйца, — ложными глазами, которые только пытались выдать себя за настоящие.
— Они предложили мне выбор сэр, — совершенно ровным голосом ответил кавалерист. Каждое слово просто перетекало в следующее без единого намека на интонацию или ударение. — На самом деле много выборов так что никакого выбора и не было сэр.
— Кто предложил тебе выбор? — Катлер шагнул вперед и хотел встряхнуть бойца, но инстинктивно поостерегся прикасаться к нему. — Ты говоришь о местных, лейтенант?
— Нет местные все ушли сэр.
— Ушли — куда? Ты хочешь сказать, они все мертвы?
— Нет не мертвы просто ушли сэр.
— Ты какой-то бред несешь, парень.
— Так и должно быть если вы просто посмотрите между строк они покажут вам как оно все на самом деле сэр.
— Кто они? — Энсор сделал еще шаг к кавалеристу.
— О вы скоро их увидите сэр а они вас уже видят. — Джексон поднял руку, в которой держал яркий кинжал. — Они говорят я должен уходить сейчас.
— Полегче, сынок, мы пришли тебе помочь, — уверенным голосом произнес Уайт.
— Помогать нечем, — по лицу Невина мелькнул призрак улыбки, и лейтенант приставил кинжал к собственной глотке, — а любой выбор ложь.
— Стой! — крикнул Катлер, но было уже поздно.
Джексон судорожно дернул рукой, и в метель брызнула струя яркой артериальной крови. Секунду кавалерист просто стоял, глядя, как утекает его жизнь, а затем посмотрел на майора и шевельнул губами, будто хотел еще что-то сказать, но перерезанные голосовые связки не слушались, поэтому он просто вздохнул и рухнул. Тело упало в снег с гулким лязгом, прокатившимся над площадью. Энсор недоуменно глядел на труп, не в силах связать увиденное с мощной звуковой волной. Затем рокот раздался вновь, и майор поднял глаза на храм, внезапно осознав, что происходит. Это звонил колокол, сзывая проклятых…
И проклятые явились целыми десятками, вырвавшись из окутанных тенями дверей и окон, словно оголодавшие крысы. Они были жителями порченого города, сломленными вурдалаками, которые жаждали поделиться своим проклятием. Несмотря на мороз, большинство из них были раздеты до пояса, и на телах виднелись синеватые следы ледяных поцелуев переохлаждения. Некоторые размахивали древними пистолетами, но остальные вооружились тем, что нашли в мусоре собственных домов. Смеясь и завывая в экстазе горя, создания устремились к серобоким.
— Беглый огонь! — тут же взревел Катлер, но горожане уже набросились на бойцов, рубя с диким остервенением.
Майор вонзил саблю между зубцов вил, которыми его хотели пырнуть, и резко повернул, вырвав оружие из окоченелых рук нападавшего. Тот посмотрел на Энсора глазами, один из которых пылал яростью, а другой — лучился радостью. Мертвенно-бледное лицо обывателя выглядело двойственным, пародийным: левую сторону искажала гримаса веселья, правую — оскал ненависти. Глядя на него, Катлер вспомнил гротескные резные маски, виденные им в театрах Капитолия.
— Назад! — рявкнул конфедерат обезоруженному противнику.
Всхлипнув от наслаждения, безумец прыгнул вперед и насадил себя на клинок Энсора, после чего начал продвигаться вперед, восторженно предаваясь самопотрошению. При этом горожанин пытался схватить своего убийцу, и объятый ужасом Катлер, уперев автопистолет врагу ниже подбородка, напрочь снес безумную маску плоти. Пока майор вытаскивал застрявшую саблю, справа на него замахнулись топором. Конфедерат отчаянно толкнул труп под удар и успел вовремя. Новый противник неистово заулюлюкал — рыхлое лицо задрожало, будто плавящийся воск, — и принялся рубить мясной щит Энсора, пытаясь добраться до него самого.
Колокол зайдется, мир развернется…
Периодически Катлер видел, как бьются солдаты его отделения. Раздавался грохот старинного болт-пистолета Уайта и горловой рев разгоняющегося цепного меча сержанта Хикокса. Справа дюжий серобокий размахивал во все стороны лазвинтовкой с примкнутым штыком и сдерживал психов, а другой боец, опустившись на одно колено рядом с товарищем, наугад палил одиночными в плотную толпу. Слева от майора рухнул Белькнап, чье лицо глубоко рассек мясницкий тесак. Убийца конфедерата, толстенная матрона с белой, словно кость, гривой волос, взмахнула оружием и триумфально взвыла. Энсор всадил бабе две пули в голову, и она повалилась, будто срубленное дерево.
— Никакой пощады! — взревел Катлер.
Кто-то снизу сдавил руку майора, заставив выронить пистолет. Опустив взгляд, конфедерат увидел худющую маленькую девочку, которая вцепилась зубами ему в запястье и пыталась прогрызть толстую шинель. Лицо ребенка было по-старушечьи сморщенным, а веки оказались плотно сшитыми. С криком отвращения Энсор отдернул руку, но мерзавка ухватилась за ткань и теперь висела в воздухе, суча ногами, пока Катлер пытался ее стряхнуть.
Мясной щит, наколотый на саблю, уже разваливался под ударами безумца с топором, поэтому конфедерат выпустил оружие и тут же шагнул в сторону, позволив врагу по инерции пронестись мимо и рухнуть ничком. Затем Энсор свободной рукой оторвал девочку от себя и швырнул в разбитое окно. Тут же рядом с командиром оказался Уайт, который обрушил на толпу град разрывных болт-зарядов и выиграл для Катлера пару секунд, за которые майор подобрал клинок.
— Ко мне, арканцы! — вскричал Энсор, обезглавив противника с топором, успевшего подняться на колени. — Держим строй и отходим!
Во время первого нападения погибли трое бойцов, но остальные, сохраняя завидное самообладание, выстроились плотной фалангой и двинулись по улице в обратном направлении. Не давая орде приблизиться, серобокие отражали нападения со всех сторон ударами штыков и выстрелами из пистолетов, а Хикокс расчищал путь взмахами жужжащего цепного меча.
— Да что вселилось в этих скотов? — рявкнул Уайт, выбрасывая опустевший магазин, но отвращение в его голосе подсказало Катлеру, что капитан уже догадался, в чем дело. Пока в мире бушевала гражданская война, в этот заброшенный городок пробралось иное, более коварное безумие. На Провидение наслали духовную порчу.
Худая, как труп, старуха бросилась на них через окно сверху. Сопровождаемая осколками стекла, она с истерическим визгом приземлилась на спину рядовому Доусону и обхватила бойца тонкими руками. Серобокий, которому ведьма вцепилась ногтями в лицо, отчаянно заметался из стороны в сторону и так толкнул другого солдата, что тот рухнул и проехался по снегу. Увидев просвет в фаланге, орда ринулась вперед подобно волчьей стае. Жители городка перепрыгивали своих мертвецов, охваченные блаженно-лихорадочной жаждой крови. Вилы вонзились в шею упавшему спиной вверх конфедерату, приколов его к земле. Второй боец, бросившийся прикрыть разрыв в строю, получил заостренным колом в живот. Выронив оружие, парень с застывшим от потрясения лицом схватился за острогу, но мгновением позже невидимый нападавший выдернул его из фаланги.
— Я пробился! — крикнул с тыла Хикокс.
Бросив взгляд через плечо, Катлер увидел сержанта, стоявшего над грудой перебитых вырожденцев. Видимость упала до нескольких метров, и невозможно было понять, что ждет их дальше по улице, но лучших вариантов не было. Оборонительный строй рассыпался под напором орды, и как только психи пробьются внутрь, все будет кончено.
— Выйти из боя! — взревел Энсор. — Отступаем в быстром темпе!
Бежим… Ему нелегко дался такой приказ, но любой иной поступок оказался бы самоубийством, а им нужно было выжить. Нельзя допустить, чтобы разрослась опухоль, возникшая в этом городке.
— Шевелись! — Катлер размахивал саблей по широкой дуге, а уцелевшие серобокие тем временем пробегали мимо Хикокса. Капитан Уайт оставался рядом с командиром и стрелял из болт-пистолета, который держал двумя руками, чтобы справиться с мощной отдачей.
— Прям как на Ефсиманских водопадах, Энсор! — прорычал Элиас, отлично понимая, что у происходящего нет ничего общего с той честной резней, и страшась, что они угодили в нечто бесконечно худшее.
— Поберегись! — заорал сержант Хикокс, бросая гранату у них над головами.
Увидев, как она падает в самую давку, Катлер развернулся и бросился бежать, подгоняя Уайта. Мгновением позже майора толкнула в спину ударная волна. Осколочный заряд растерзал плотно сгрудившихся горожан, словно яростный порыв ветра, подбросив в воздух несколько искалеченных тел и раскидав остальных, будто кегли. Это задержало толпу не больше, чем на несколько ударов сердца, но потрепанный отряд успел скрыться за пеленой метели.
Пока конфедераты неслись по улицам городка, Катлер слышал, как за ними вприпрыжку гонятся лишенные добычи вурдалаки, издавая раздосадованный вой. Рядовой Доусон бежал чуть впереди товарищей, а ведьма по-прежнему висела у него на спине, словно шизанутый жокей. Серобокий продолжал отмахиваться на ходу, защищая окровавленное лицо, но не мог скинуть старую каргу. Поравнявшись с бойцом, Энсор хирургически точным ударом сабли снес твари голову, но ее ноги по-прежнему обхватывали тело конфедерата. Внезапно захихикав, Доусон повернул к майору изуродованное лицо — один глаз ему вырвала ведьма, другой был расширен и сиял безумием. Затем здоровяк крутнулся на месте и побежал в обратную сторону, не обращая внимания на крики командира. Катлер бросился было следом, но Уайт силой удержал товарища:
— Ему конец, Энсор!
Где-то рядом распахнулись ставни погруженного во тьму дома, и оттуда грохнул выстрел из дробовика. Вокс-установка на спине Квинни разлетелась на куски, а сам серобокий распластался в снегу. Пока Элиас палил в окно, майор остановился и поднял раненого себе на плечи, а затем они вновь рванули вперед и выбежали из городских ворот, по пятам преследуемые адом. Мимо промелькнула деревянная табличка, гнилая, источенная червями, но грубо вырезанные на ней слова все еще можно было разобрать:
«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ТРОИЦУ
население 487 человек».
«Уже нет, — мрачно подумал Катлер. — Нет, как ни считай».
Заключенный проснулся от собственного хриплого смеха. Ослепленный внезапным ярким светом, он почувствовал, что снова проваливается в кошмар. На сей раз узник удержался и отбросил забытье, одновременно борясь с ремнями, которыми был пристегнут к креслу с высокой спинкой. Наконец, сияющее пятно превратилось в камеру с обитыми мягким материалом стенами, и он вспомнил, что по-прежнему…
…спит.
Через мерцающий барьер силового поля на заключенного смотрел чужак. Его морщинистое тускло-голубое лицо клиновидной формы выглядело несомненно древним, но глаза лучились живым интересом.
— Добро пожаловать, полковник Энсор Катлер, — произнес ксенос на идеальном готике. — Меня зовут пор’о Дал’ит Сейшин из Гармонии Прихода Зимы, и я от всей души желаю пройти с вами дорогой дружбы.
