Книга: Грозный отряд
Назад: ОЧИСТИТЕЛЬНЫЙ ОГОНЬ
Дальше: ПОСЛЕДНЕЕ ИСПЫТАНИЕ

МРАЧНЫЕ ВЕСТИ

— Поторопись с этим. У меня есть дела.
Эремул бросил на женщину с жестокими глазами взгляд, полный нескрываемого раздражения. В ответ она самодовольно ухмыльнулась.
«Ты полагаешь, что можешь читать мои мысли. Я вижу ту светящуюся побрякушку под твоим ухом. Что ж, самоуверенная гарпия, у меня есть способы защиты от нежелательных вторжений».
От усилий, которые потребовались, чтобы установить мысленный щит для противостояния попыткам Манипулятора прощупать его мозг, у него страшно разболелась голова. Честно говоря, он этому чуть ли не радовался, поскольку это отвлекало внимание от торчащего из задницы пульсирующего комка, который раздулся до размера апельсина. В целом он видывал дни и получше.
Последние события в городе отнюдь не улучшили настроение Полумага. Тиран Сонливии отсутствовал целую неделю, оставив руководить городом этого мерзкого Верховного Манипулятора, пока главный магистрат Тимерус восстанавливал силы. Золотоволосый командующий элитными силами Салазара, не тратя зря времени, припахал Эремула в качестве советника и посыльного одновременно. Его последним заданием было собрать все книги, что удастся найти, о далеком народе Сумнии. Сначала он втайне порадовался этому заданию, полагая, что сможет получить несколько часов передышки в книгохранилище. Он не рассчитывал, что за ним по пятам будет следовать достопочтенная госпожа Сирина, компания которой была ему почти столь же приятна, как кочерга в заднице.
И тем не менее, как ни презирал он эту злобную стерву, которая пялилась на него через всю комнату, к самому себе он питал еще большее отвращение.
Жизнь Салазара была в его руках. Он мог освободить Сонливию и ее народ от кровожадного тирана и возвестить наступление нового века справедливости и процветания для всех. О, город тотчас захватила бы Теласса, в этом он не сомневался, но жизнь под знаменем Белой Госпожи наверняка была бы лучше, чем случайные казни и систематическое нагнетание страха, которые являлись частью повседневной жизни в этой гниющей куче дерьма.
Он мог бы стать героемили как минимум невоспетым мучеником. Вместо этого он предпочел спасти собственную шкуру, как и подобает трусу, которым он, несомненно, является. Он лишь надеялся, что лорд-маг Телассы никогда не узнает о его действиях. Одним махом он разрушил план Белой Госпожи освободить Сонливию без необходимости кровопролитной войны.
Приготовления к обороне Сонливии шли полным ходом. Алая стража уже начала прочесывать бедные районы и мобилизовывать молодежь в импровизированную армию, которая будет защищать Сонливию от наемников Телассы. Эремул сомневался в том, что принудительный набор городского отребья принесет пользу. Имея выбор между хорошо известным тираном и возможным спасителем, только кретин будет сражаться за первого.
Полумаг получил достаточное представление о служительницах Белой Госпожи в заброшенном здании маяка, чтобы предполагать быстрое завершение конфликта — особенно с учетом того, что половина городских Манипуляторов вынужденно отстранена от дел и, возможно, некоторые даже свели счеты с жизнью. Сонливия выскальзывала из хватки Салазара, и безжалостный старый ублюдок мало что мог с этим поделать. Даже у возможностей лорда-мага есть пределы, а Салазар изнурил себя уничтожением Призрачного Порта. И никто не знал, на что способна Белая Госпожа.
— А что у нас уже есть? — раздраженно спросил он. На столе рядом с достопочтенной госпожой Сириной лежала маленькая стопка книг. Она посмотрела на корешки.
— «Перед Падением: история событий, которые привели к Войне с Богами». «Большое путешествие по Солнечным землям». «Парящие шпили: исследование общества Телассы». «Принцы-воители Сумнии». А это что? — Она взяла томик в лиловой коже. — «Взгляд в Бездну: плоскостное сближение». Какое отношение это имеет к войне?
— Никакого, — рявкнул он в ответ. — Я изучаю сие в свободное время. Эта книга не должна была оказаться в стопке.
Манипулятор пролистывала страницы, сосредоточенно поджав губы. Он припомнил, что считал ее миловидной, пока не понял, что она — с трудом функционирующий психопат. Это убило в нем всякое скрытое желание.
«И дело не в том, что мои пристрастия гроша ломаного не стоят». Он не был близок ни с кем, кроме своей правой руки, так давно, что уж и не помнил.
— Ты в это веришь? Во всю эту чушь о демонах и злых духах? — В голосе женщины слышалась насмешка.
Эремул раздраженно вздохнул.
— Мои магические предшественники сами взяли приступом небеса, не так ли? Из этого следует, что у небесной плоскости имеется темный аналог.
— Ты использовал бы свое время с большей пользой, если б изучал, как защитить наши северные границы от мерзостей, которые нам досаждают. Они — реальная угроза, а не детский вздор.
Не удержавшись, он бросил на женщину пренебрежительный взгляд.
— Как я понимаю, твойдолг — бороться с опасностями, когда они угрожают Сонливии. Возможно, трудно найти для этого время. В конце концов, ты так занята тем, что нагоняешь страх на население.
Сирина смотрела на него. В ее лице было что-то смутно знакомое, но в это мгновение он не мог думать ни о чем, кроме ненависти, кипевшей в ее взгляде.
— Я делаю то, что мне приказывают, — сказала она. — Больше ничего. И тебе следует поступать так же.
— О, не беспокойся за мою преданность, — выпалил он в ответ. — В конце концов, не я ли спас жизнь самому Салазару? Мне следовало бы сейчас позировать скульптору. Я, несомненно, заслуживаю статуи где-нибудь в городе. Вряд ли это обошлось бы дорого. Ардлинг наверняка мог бы выторговать скидку.
Голос Манипулятора смягчился.
— Похоже, ты испытываешь горечь. Я не винила бы тебя за ненависть к нашему господину.
Эти слова поразили его. Он прищурился.
— Этим ты и занимаешься, не так ли? — с осуждением сказал он. — Ты склоняешь доверчивых к предательским мыслям, чтобы потом арестовать их за измену. Ты — чертов суккуб.
Не сводя с него взгляда, она молчала.
— Ты хуже, чем все остальные, — продолжал Эремул. Он понимал, что ему следует держать рот на замке, но недавние события и то, что за ними последовало: с ним обращаются сейчас, как с прислугой этого совершенного золотоволосого ублюдка, который важничает там, в Обелиске, — все это взбесило его. — Сколько легкомысленных дурней ты привела в западню своими со вкусом выставленными напоказ сиськами и змеиным языком? Сколько семей ты разрушила? Ты получаешь от этого некое нездоровое наслаждение?
Достопочтенная госпожа Сирина в ответ усмехнулась с выражением такого крайнего презрения, что Эремул был поражен помимо своей воли.
— Забавно слышать это от тебя, Полумаг. Ты доносил его светлости годами. Единственная разница между нами в том, что я делала это с готовностью — а не потому, что слишком трусила, чтобы поступить по-другому. Ты — как побитая собака, которая продолжает лизать хозяину задницу, надеясь, что ее погладят по голове.
Слова женщины ранили его, словно клинком. Она ударила его в самое уязвимое место. Кровь застучала у него в голове, он закрыл глаза и сжал подлокотники кресла так, что заболели пальцы. «Ах ты, стерва. Ты жестокая, проницательная стерва».
Магия разрасталась в нем. Он был на волосок от того, чтобы обрушить ее на Манипулятора, когда почувствовал укол в руку. Опустив взгляд, он увидел крошечное пятнышко крови на ладони. Женщина подобралась к нему и уколола булавкой, спрятанной в волосах. Эремул забыл про нее. Он оцепенел. А когда попытался пошевелить пальцами, они не отозвались.
Достопочтенная госпожа Сирина наблюдала за ним, словно ястреб, держа булавку наготове, чтобы уколоть снова. Убедившись в том, что он полностью парализован, она расслабилась и убрала булавку назад, в волосы.
Эремул попытался вновь вызвать свою магию. Бесполезно. Волшебство, которое вызвало онемение тела, также ослабило его способность направлять собственные резервы магии. Он оказался беспомощным, как новорожденное дитя.
Чудесно. День становится все лучше и лучше.Он не мог пошевелить даже губами, чтобы обрушить поток непристойностей на эту проклятую женщину.
— Я хочу кое-что тебе показать, — сказала Манипулятор.
Ухватившись за кресло, она развернула его лицом к двери, а затем вытолкнула наружу. Ребенок гонял по улице камешек. Когда они появились в свете послеполуденного солнца, мальчик с любопытством поглядел на них.
Тучи, которые, подобно савану, висели над Сонливией последние несколько дней, наконец рассеялись. Теперь перед городом встала новая проблема. Море выбрасывало на берег тела, сотни раздувшихся трупов из затопленных развалин Призрачного Порта. Город Теней медленно изрыгал своих мертвецов.
Эремул наблюдал за работами по очистке гавани, пока госпожа Сирина медленно катила его вниз, к докам. Он не представлял себе, что планировала сделать с ним эта женщина, но подозревал, что приятно не будет.
«Может, она собирается бросить меня в гавань. Утащит ли меня кресло прямо на дно, как камень, или я поплыву свободно, чтобы насладиться сполна, утонув неторопливо? Вряд ли я смогу решить, какой из вариантов предпочтительнее. Быть может, сеть вытянет мой труп на один из тех траулеров».
Он испытывал странное спокойствие. Если ему предстоит умереть, возможно, утонуть — не так уж и плохо.
Как оказалось, его мучительница имела другие намерения. Они остановились, немного не добравшись до гавани, и повернули налево, в узкую улочку, по обе стороны которой высились груды зловонных отбросов, населенную мужчинами и женщинами с грубыми лицами. То ли из-за особенностей поведения достопочтенной госпожи Сирины, то ли из-за необычности зрелища — привлекательная женщина катит в кресле безногого калеку — никто к ним не приставал по дороге. В конце концов они остановились перед захудалым домишкой, почти лачугой, со сломанной дверью и просевшей в середине крышей, покрытой птичьим пометом.
Манипулятор постояла немного, уставившись на обветшалый домик.
— Вот здесь я родилась, — проговорила она.
Ее голос прозвучал подчеркнуто равнодушно, но эти слова тем не менее поразили Эремула. Он обнаружил, что теперь может двигать бровями. Одна из них в изумлении изогнулась.
— Ты ведь не помнишь мятежей, которые вспыхнули во время Отбраковки? — продолжила она. — Полагаю, в то время ты испытывал недомогание.
«Да с чего ты это взяла», — хотел было сказать Эремул, но его рот все еще не мог двигаться. Он обошелся тем, что нахмурился.
— В городе царил хаос. Маги, как можно было ожидать, оказали сопротивление, что обеспечило поддержку мятежу. Этот район являлся очагом беспорядков. — Она обвела взглядом грязные улицы. — Я была среди тех, кто открыто призывал к переменам. Мне было тогда чуть за двадцать, и я была влюблена в одного из зачинщиков мятежа.
Она смотрела на сломанную, сбитую с петель дверь. На сей раз ее голос окрасило чувство.
— Мои родители были верноподданными. Они не хотели никаких неприятностей. В разгар мятежа, когда на улицах шли бои, вон там, — показала она рукой на ряд грязных домов, — мой любовник убедил меня впустить его шайку в дом. Он знал, что я сочувствовала восстанию, и предполагал, что моя семья разделяла мои взгляды. Они потребовали, чтобы отец и брат присоединились к ним в сражении против солдат.
Эремул молча слушал. В общем-то, у него не оставалось выбора, но слышать, как хладнокровный Манипулятор раскрывает свое прошлое, было странно и захватывающе. Кроме того, ей, похоже, это приносило облегчение, что давало Полумагу некоторую надежду на благополучный исход, когда придет время решать, что с ним делать.
— Моя семья… обменялась грубостями с мятежниками. Брат получил нож в горло. Отец взорвался. Его тоже убили, пока мой любовник удерживал меня. Я кричала и пиналась, но он не отпускал меня.
Достопочтенная госпожа Сирина умолкла. В ее глазах появился странный блеск.
— Любовник вытащил меня из дома, когда его друзья насиловали мою сестру. Она была совсем юной, почти ребенком.
Эремулу показалось, что у нее блеснула слеза, хотя это могла быть игра света. «Полагаю, я должен быть благодарен за то, что парализован, — подумал он. — Иначе от меня следовало ожидать, что я обниму ее в знак поддержки. Нам обоим было бы неловко».
Манипулятор моргнула, и неожиданно ее кратковременная ранимость исчезла.
— Моего любовника зарубили солдаты, как только мы вышли из дома. Меня арестовали и выпустили через несколько недель. Когда я вернулась домой, то обнаружила, что мать совершила самоубийство. Моей сестры нигде не было. Я так никогда и не узнала, что с ней стало.
Повернувшись к нему, она скрестила руки на своей пышной груди.
— Цивилизация функционирует лишь потому, что сильные люди не позволяют тем, кто слабее, потакать своим низменным инстинктам. Независимость и свобода — это средства, с помощью которых правит анархия, а анархия — это естественное состояние для мужчин, чтобы беспрепятственно выражать зло, которое таится в них. Во всех них. В тебе, — добавила она, глядя на него сверху вниз с таким выражением лица, что у него кровь застыла в жилах.
«Эта женщина безумна».
— Я была молода и наивна. Я больше не такая. Я больше не отзываюсь на прежнее имя. Есть только один, в кого я верю, и он вовсе не человек. Он — бог.
Она наклонилась, приблизив лицо к нему.
— Не печалься о тех, кого предаешь, — тихо сказала она. — Прими то, что делаешь. Ты служишь Салазару, мудрость которого безупречна для таких, как мы. Не сокрушайся о потере ног. Вместо этого радуйся тому, что это освободило тебя от зла, которое ты в противном случае совершал бы. Ты получеловек, однако в силу этого простого факта ты обладаешь лишь половиной зла человека.
Она отвернулась от Эремула и потому, к счастью, не увидела, сколько яда было в его взгляде. «Безумное дерьмо летучей мыши. Это безумное дерьмо летучей мыши».
Манипулятор смотрела на отражающееся в море солнце. Близился вечер.
— Я отнесу книги, которые мы отобрали, в Обелиск, — сказала она. — Ты можешь отправляться домой. Паралич продлится недолго.
Достопочтенная госпожа Сирина ушла, не оглядываясь.

 

К тому времени, когда к его рукам вернулась чувствительность и он смог самостоятельно отправиться в книгохранилище, уже темнело. Это был худший день из всех, что он мог припомнить с тех пор, как темница Обелиска изменила его жизнь, хотя бывало всякое. Однажды он выпал из кресла, когда опорожнялся, и провалялся в собственном дерьме шесть часов, ожидая возвращения Айзека.
«Что же стало с Айзеком и остальными членами маленького отряда, которые отправились на Стенающий Разлом две недели назад?» — думал Эремул. Кораблю, направленному в пролив Мертвеца, чтобы исследовать рухнувшую шахту, не удалось обнаружить никаких следов саботажников. Это давало надежду на то, что они еще живы. Несмотря на свою сводящую с ума восторженность и раздражающее умение без усилий овладевать новыми навыками, Айзек оказался преданным помощником.
Охваченный неожиданным унынием, Полумаг не осознавал, насколько близко подобрался к гавани, пока не услышал плеск воды внизу. Любопытство пересилило, и он дотолкал кресло до обширного водного пространства. Операции по очистке гавани на ночь сворачивались. Неподалеку высаживались на берег экипажи кораблей. Он глазел на все это, представляя, как Айзек и остальные украдкой скользят на своем крошечном кораблике между плавающими трупами, и размышлял о том, что за напасть поразила город в их отсутствие.
Внезапно его внимание привлек странный шум. Он смахивал на детский плач и доносился откуда-то снизу. Эремул пристально вгляделся в темную воду.
Там.Что-то крошечное жалостно ерзало на маленьком обломке, который подпрыгивал на волнах. Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что на него никто не смотрит, Эремул быстрым магическим усилием поднял в воздух подергивающуюся фигурку и медленно перенес ее себе в руки.
Это была собака — тощая кроха с пятнистой серой шерстью и обвислыми ушами. Она беспокойно смотрела на него бледными карими глазами.
Эремула охватило какое-то странное чувство. Это несчастное существо непостижимым образом выжило в городе, подвергшемся полному уничтожению. Еще большим чудом казалось то, что песик пережил путешествие через Бурное море на хрупком обломке мебели.
Собачка потянулась вперед и лизнула ему нос. Эремул отшатнулся, а затем погладил ее по голове. «Мы с тобой похожи, — подумал он. — Пара полукровок, брошенных на произвол судьбы, хватающихся за что удастся, чтобы пережить день».
Он вспомнил слова достопочтенной госпожи Сирины. «Ты — как побитая собака, которая продолжает лизать хозяину задницу, надеясь, что ее погладят по голове».
Манипулятор была неправа. Он спас Салазару жизнь только потому, что от нее зависела его собственная. Он осуществит свою месть, когда придет время, когда старый ублюдок будет менее всего ожидать этого. Он — не такой, как она — сломленная, порочная, злобная. Ладно, возможно, он сломлен и время от времени порочен, но не злобен. Он снова погладил собачку по голове.
«Станет ли злобный человек спасать прибившееся к берегу животное от верной смерти? Я беру тебя с собой в книгохранилище. Будем надеяться, что та безумная стерва уже ушла. В кладовой есть немного потрохов, может, я смогу их достать. У меня там найдется даже вкусная свиная ножка. Если ты и в самом деле славный парень, ты можешь…»
— Аргх.
Он отшатнулся, когда теплая струя собачьей мочи плеснула ему в лицо и потекла по подбородку на одежду. Инстинктивно он оттолкнул животное в сторону. Оно выскользнуло из его рук, и он услышал всплеск, когда собака упала в воду. Вытерев лицо тыльной стороной ладони, он уставился вниз, пытаясь разглядеть собаку.
Она пропала.
Эремул посидел еще немного, смотря куда-то отсутствующим взглядом. Затем, очень медленно, развернул кресло и начал одинокое путешествие назад, в книгохранилище.
Назад: ОЧИСТИТЕЛЬНЫЙ ОГОНЬ
Дальше: ПОСЛЕДНЕЕ ИСПЫТАНИЕ