Зимний ветер казался Алиту суровее, чем когда-либо раньше. Он приносил с гор кружащиеся хлопья снега, но князя беспокоил не холод, а неотступное ощущение, что он попал в западню.

С тропинки на перевале высоко в горах юный анарец оглядывал северо-восточную область Эланардриса. Он видел особняк, укрытые саваном снега сады. Из трех труб на крыше дома поднимался дым, и порывистый ветер уносил его на юг. Позади особняка темными заплатами плетней по белому одеялу раскинулись огороды. Дворовые постройки с белеными стенами и сторожевые башни едва проглядывали в густой пелене — их выдавали яркие черепичные крыши и струйки дыма. И вдалеке, почти у горизонта, холмы Эланардриса уступали место волнистым равнинам центрального Нагарита. Там затянутое облаками небо окутывал темный дым — костры огромного лагеря. Войско Анлека уселось мрачным черным зверем на границе Анарского княжества и ждало окончания снегопадов. С такого расстояния да сквозь мельтешение приносимых с севера снежинок даже острый взгляд Алита не мог ничего разобрать. Вражеский лагерь кляксой растекся по белым холмам, черные ряды его строений протянулись с севера на юг.

Дед называл их «друкаи» — темные эльфы. Они отвернулись от света Аэнариона и от повелителя богов, Азуриана. Эолоран отказывался считать их наггароттами. Они изменили трону Феникса и предали Малекита, своего законного князя.

Враги думали то же самое об анарцах. Они рассматривали отказ Эолорана признать власть Анлека как оскорбление памяти Аэнариона. Алит знал это из допросов захваченных в последней битве пленников — друкаи тогда попытались силой пробиться на холмы. Глупая, продиктованная отчаянием попытка как раз перед тем, как Энагруир сковала Нагарит своей ледяной хваткой. Эотлир и Эолоран остановили друкаев — причем не в первый раз, потому что после возвращения Малекита уже три подобных нападения было совершено на анарцев — и теперь темные эльфы ждали благоприятной погоды и подкрепления.

Одиночество князя только усугублялось невозможностью увидеться с Ашниелью. Триумфальной встречи, о которой он мечтал во время похода, так и не произошло, — отец увез девушку в один из горных замков подальше от опасности.

Иногда Алит получал от нее коротенькие письма, в которых она выражала сожаление о расставании и говорила, что надеется на скорую встречу. Юноша редко отвечал ей, поскольку проводил большую часть дней в горах, наблюдая за войском друкаев. Вопреки собственному желанию, он не мог найти времени для сложения стихов и признаний в любви и понимал, что его ответные послания звучат сухо и неуклюже.

Однажды, когда князь стоял, погруженный в печальные мысли, из горных облаков с пронзительным криком спикировал львиный ястреб с белым плюмажем. Его перья были как снег. Алит прислушался к клекоту птицы и с пониманием кивнул: ястреб принес послание от Анадриели. Юноша, благодаря, погладил его по голове, поднял руку и отпустил в полет, к родному гнезду. Когда ястреб понадобится снова — по зову князя он вернется.

— Всадник, на перевале Эйтрин, — сообщил Алит сопровождающим его двум десяткам эльфов.

Все они носили белые, отороченные темным медвежьим мехом мантии с наложенным заклинанием скрытности. Его знали лишь посвященные Курноуса. Даже вблизи Алит с трудом различал своих подчиненных на фоне снега.

— Анадриель двигается на юго-запад. Нам следует перехватить шпиона на северо-востоке. Быстрее, иначе вся слава достанется ей!

Не в первый раз разведчики перехватывали друкайских воинов, которых посылали наблюдать за войском и обороной Анара. Насколько было известно юноше, ни один из них не вернулся к своим командирам. Но сейчас их ждала встреча с необычным шпионом. Считалось, что никто не сумеет пересечь перевал Эйтрин незамеченным, тем более верхом, именно поэтому друкаи сосредоточили свои силы на северо-западе. Внутренний голос твердил Алиту, что незваный всадник вовсе не из числа врагов, — неужели ему посчастливится наконец-то застать врасплох Эльтириора?

Тем не менее у Алита не было веских причин подозревать, что всадник окажется вороньим герольдом. Юноша ничего не слышал об Эльтириоре после сражения с каинитами. Да, он предполагал, что тот благополучно добрался до Эалита и уговорил Малекита послать отряд Анельтайна на юг. Однако на самом деле Эльтириор мог погибнуть в битве, попасть в плен к Морати или спрятаться в тайном логове вороньих герольдов, где они обычно скрывались от врагов.

Подобно зимним призракам, разведчики скользили по заснеженному каменистому склону к перевалу Эйтрин. Они прятались за редкими деревьями и ловко перебегали по снегу, не теряя равновесия даже на проплешинах блестящего под солнцем льда. На спуске их накрыла тень Анил Нартайна, и воздух стал заметно холоднее. Алит на бегу согревал пальцы дыханием — ведь ему надо будет уверенно держать в руках лук, если окажется, что незваный гость представляет угрозу. Под ногами похрустывал снег. Князь и его лучники двигались на юг, внимательно высматривая нарушителя границы.

Ближе к полудню отряд пересек взгорок, снова вышел на согреваемую зимним солнцем седловину, и, наконец, они увидели всадника. Им оказался не Эльтириор. Хотя до эльфа оставалось еще далеко, Алит разглядел, что тот ниже вороньего герольда, да и одет он был в серый плащ, из-под которого проглядывали золотая кольчуга и белая мантия. Незнакомец вел свою лошадь под уздцы по длинной полосе нанесенного вдоль перевала снега. Алит подал беззвучный сигнал своим лучникам, и те веером растянулись к востоку, чтобы окружить пришельца полукольцом.

Путь князю преградила впадина, где каменистый склон резко нырял вниз и поднимался почти отвесно. На какое-то время он потерял добычу из виду. Алит бегом взобрался по крутой стене заполненной снегом чаши и снова увидел незнакомца — тот стоял в трех сотнях шагов. Почему-то он остановился и торопливо оглядывался; Алит заподозрил, что пришелец заметил кого-то из лучников.

Резкий крик над головой дал знать о приближении львиного ястреба Анадриели, и на снегу возникло шестеро невидимых до сих пор эльфов. Они образовали полукруг в паре сотен шагов от незнакомца; от нежеланных глаз их скрывала такая же одежда, что носили разведчики Алита, в руках они держали натянутые луки. Князь поднялся на ноги и побежал по снежному склону, на ходу натягивая тетиву.

Незнакомец поднял руки и откинул в сторону плащ, чтобы показать, что у него на поясе нет ножен, только длинный нож — вполне уместный в путешествии по диким местам. Он обратился к Анадриели, и до Алита донесся обрывок его фразы:

— …нужно поговорить с Эолораном и Эотлиром.

Анадриель заметила, что с противоположной стороны приближаются Алит и его разведчики, и вскинула в кратком приветствии руку. Незнакомец медленно повернулся и оглядел князя. Его лицо привлекало спокойным, уверенным выражением. Затем нарочито неторопливо он откинул капюшон, из-под которого показались рыжеватые волосы, перетянутые золотистой нитью. Сразу становилось ясно, что пришелец родом не из Нагарита.

— Назови себя, — крикнул Алит и остановился в полусотне шагов. Стрела на его луке нацелилась в грудь эльфа.

— Я Калабриан из Тор Андриса, — ответил тот. — У меня послание правителю Анара.

— Мы знаем, каких посланий ждать от Морати, — ответил Алит. Он натянул тетиву. — А ты знаешь, какого ждать ответа.

— Я приехал не из Анлека, а из Тор Анрока, — терпеливо пояснил Калабриан. — И мое послание исходит от князя Малекита.

— И какие доказательства ты можешь предоставить? — требовательно спросил Алит.

— Если вы позволите мне подойти, я покажу их.

Алит снял с тетивы стрелу и жестом приказал Калабриану приблизиться. Посланник опустил руки и шагнул к своей лошади. Он вытащил что-то из притороченной к седлу сумки и поднял предмет вверх. Это оказался круглый чехол-тубус для свитков. Затем, поглядывая на других стрелков, Калабриан зашагал к князю — чехол он держал на виду. Когда гонец приблизился, Алит жестом остановил его и протянул руку. Калабриан передал ему чехол и отступил на несколько шагов, не спуская глаз с лица князя.

Печать на пергаменте совершенно точно принадлежала Малекиту и была целой. На вес чехол оказался легким, так что Алит сомневался, что в нем припрятано оружие. Но для уверенности он не стал возвращать чехол, а заткнул его за пояс.

— Это послание предназначено только для глаз Эолорана Анара, — сказал Калабриан и отступил назад. В тот же миг Алит вскинул лук, и наконечник стрелы снова нацелился в сердце гонца. Тот остановился. — У меня есть и другие гарантии, но их поймет только Эолоран.

— Я Алит Анар, внук правителя, которого ты ищешь, — заверил его Алит. — Я отведу тебя в особняк, и там ты встретишься с Эолораном. Но знай, если твои заверения окажутся лживыми, тебе не стоит ждать хорошего обращения. Если хочешь, мы сейчас проводим тебя до границы Эланардриса, и ты вернешься к своему господину живым и невредимым.

— Князь сказал, что мое задание очень важно, — ответил Калабриан. — Мне придется положиться на вашу милость и благоразумие.

Алит долго выискивал на лице Калабриана признаки обмана, но не увидел их. Быстрый взгляд через плечо посланника подтвердил, что Анадриель не теряет времени и осматривает его дорожные сумки.

— Там нет ничего необычного, — не оборачиваясь, произнес Калабриан. — Несколько личных вещей и необходимые для путешествия зимой припасы, вот и все.

Алит молча ждал, пока Анадриель закончит обыск.

— Все в порядке, — наконец сказала она. — Оружия нет.

— Сейчас опасно путешествовать по Нагариту безоружным. — На князя с новой силой накатило подозрение. — Как ты не побоялся проскользнуть мимо анлекского войска, которое расселось у нас на пороге?

— Я пришел не с юга. Я вышел из Эллириона и пересек горы.

Ответ посланника не убедил князя.

— Опасное путешествие, — процедил он.

— Тем не менее мне пришлось его совершить. Мне неизвестны заключенные в послании князя Малекита подробности, но он не оставил сомнений в срочности и важности поручения. Когда я получу ответ князя Эолорана, мне придется вернуться тем же путем.

Искренность незнакомца наконец-то убедила Алита.

— Хорошо. — Юный князь опустил лук и засунул стрелу в колчан. — Добро пожаловать в Эланардрис, Калабриан из Тор Андриса.

Юноша не удивился, когда Калабриан настоял на том, чтобы послание князя Малекита увидели лишь Эолоран, Эотлир и сам Алит. Гонец попросил, чтобы его провели в особняк втайне, и четко дал понять, что никому не доверяет и опасается, что в Эланардрисе скрываются агенты Морати. Алит оставил его с Анадриелью на горном склоне к северу от особняка, а сам отправился на совет к отцу и деду.

Вот почему Алит вел Калабриана к летнему домику в восточной части сада в кромешной темноте укутанной облаками ночи. В помещении горела одинокая лампа. Князь знаком пригласил посланника внутрь. На низком столике в единственной комнате стоял дымящийся кувшин с пряным чаем в окружении узких кубков. От кувшина поднимался ароматный пар, и юный князь тут же подошел к столу, налил себе горячего напитка и обхватил изящный кубок замерзшими руками.

Эолоран в темно-синей, отороченной мехом мантии и перчатках из кожи ягненка стоял у окна и смотрел на юг; его дыхание паром поднималось в воздухе. Эотлир сидел на одной из скамей у выбеленной стены и вертел в руках чехол с посланием.

— Ты говорил, что предоставишь доказательства искренности своих намерений, — произнес Эолоран, не отрывая взгляда от темноты за окном. — Настало время выполнить обещание.

Калабриан бросил на Алита вопросительный взгляд, и тот налил ему чая. Посланник сделал осторожный глоток и повернулся к Эолорану.

— Малекит велел мне передать следующее: «Отсветы пламени ярче всего горят по ночам». — Калабриан произнес пароль с выражением крайней серьезности.

Эолоран резко развернулся и испытующе уставился на посланника.

— Что это значит? — Эотлира поразила реакция отца.

Эолоран ответил тихим, отрешенным голосом.

— Слова принадлежат Аэнариону. Это случилось еще до возведения Анлека, как раз после того, как демоны разорили Авелорн и убили Вечную Королеву. Я хорошо помню то время. Князь поклялся отомстить за смерть жены и детей и, объятый горем, решился вытащить тот проклятый меч. Я спорил с ним. Я предупреждал Аэнариона, что… подобное оружие не предназначено для руки смертного. Я предвидел, что отчаяние поглотит его, и так и сказал ему. В ответ я услышал эти слова. Той ночью он сел на Индраугнира и улетел на Оскверненный остров. Когда он вернулся, прежний Аэнарион исчез, и началась жизнь полная кровопролитий. Где ты услышал эту фразу?

— Тебе придется спросить князя Малекита, — ответил Калабриан и поставил на стол пустой бокал. — Он приказал мне выучить эти слова наизусть, но не объяснил, зачем. Теперь вы верите мне?

Эолоран кивнул и жестом приказал Эотлиру передать ему чехол.

— Их слышали только Аэнарион и я, но мне кажется вполне достоверным, что Аэнарион сказал их сыну, — произнес старый князь.

Он взял чехол, осмотрел печать и, удостоверившись, что она цела, сломал большим пальцем кружок из черного воска. Затем откинул крышку и вытряхнул лист пергамента. Бережно отложил чехол на стол и развернул свиток.

— Это письмо. — Эолоран просмотрел исписанный элегантным почерком лист и начал читать вслух. Его голос прерывался от волнения.

«Предназначено для глаз Эолорана Анара, любимца Аэнариона, истинного защитника Нагарита. Сначала я должен поблагодарить тебя, хотя слова не способны выразить ту признательность, которую я испытываю к тебе за твою поддержку. Я знаю, что ты шел мне на помощь в Эалите, и, хотя тот поход оказался обречен на поражение, мне удалось сбежать, в немалой степени благодаря действиям твоего войска. Я понимаю, что ты подверг себя риску, открыто выступив на моей стороне. Позволь заверить, что, когда я верну себе трон Нагарита, тебя ждут почести и награда. Ты был верным другом моему отцу и, надеюсь, станешь моим союзником».

Эолоран остановился, чтобы прочистить горло — на глаза старика навернулись слезы. Он с усилием сглотнул и потер лоб, будто хотел избавиться от воспоминаний. Когда к нему вернулось спокойствие, князь твердым голосом продолжил:

«Увы, но сейчас мне снова приходится просить тебя о помощи. Моя просьба связана с большим риском, поэтому я не буду держать обиду, если ты решишь, что не в силах справится с нею. Пришли ответ с моим посланником, Калабрианом, ему можно доверить любые тайны. Тем не менее я прошу посвятить в суть моей просьбы только тех, кого ты сам сочтешь нужным, иначе слухи могут достигнуть ушей Морати — обычными либо мистическими путями. С приходом весны я выступаю к Анлеку. Сейчас мое войско стоит в Эллирионе, подальше от острых глаз моей матери и ее шпионов. Верные Королю-Фениксу отряды отвлекают ее внимание на себя. Я уверен, что сумею пробиться к Анлеку, но оборона города практически неприступна.

Я прошу тебя взять воинов, которым ты полностью доверяешь, тайно проникнуть в Анлек и там ожидать моей атаки. Не могу точно сказать, когда она последует, так что тебе придется отправиться в город с первым весенним солнцем. Ни одно войско не сумеет пробить ворота Анлека, но если они откроются передо мной, я буду стоять наготове с армией таких солдат, каких не видали на берегах Ултуана уже много столетий. С нетерпением ожидаю твоего ответа, и да помогут тебе все благосклонные к нам боги.

Остаюсь твоим верным союзником и благодарным князем».

— В конце стоит руна и печать Малекита, — закончил Эолоран.

— Вполне законная просьба, — произнес Эотлир, когда отец передал ему пергамент.

— Мы же поможем князю, правда? — спросил Алит.

— Конечно, — сказал Эолоран. Алита удивил его немедленный ответ. Эолоран никогда не принимал таких важных решений поспешно. — Даже если князь попросит броситься на стены Анлека, я подчинюсь его приказу. Нам следует покончить с правлением Морати ради Нагарита и всего Ултуана. Если мы хотим снова жить в мире, князь Малекит должен вернуться на трон.

Эолоран задумчиво постоял, потирая подбородок. Затем взглянул на Калабриана; тот смиренно прослушал содержимое послания, ради которого совершил столь опасное путешествие, и сейчас ожидал решения.

— Что тебе известно о намерениях Малекита? — спросил Эолоран.

— Не больше, чем вам, — ответил посланник. — Я оставил Малекита в Тор Анроке, я ничего не знал о его плане переправить войска в Эллирион — и тем более о намерении штурмовать Анлек.

— Тогда я напишу ответ твоему господину, и тебя отведут через горы в Эллирион. Думаю, что с анарскими проводниками обратное путешествие пройдет легче, чем дорога сюда.

— Кого послать с ним? — спросил Эотлир. — И, что еще важнее, кого взять с собой в Анлек? Каким способом мы можем проникнуть туда, не привлекая внимания?

— Анадриель и ее стрелки уже знают о прибытии Калабриана, — вставил Алит. — Им можно доверять, все они связаны с домом Анар родством в той или иной степени. Анадриель исходила горы не хуже меня, а возможно, и лучше. Не могу представить более подходящего проводника и более опытного воина.

— Я бы хотел, чтобы ты проводил Калабриана, а затем вернулся в особняк — охранять земли, пока нас не будет, — сказал Эотлир. — Рисковать всеми анарскими князьями в одном походе кажется мне безрассудным, а бросить Эланардрис на произвол судьбы немыслимо.

— Нет, — произнес Эолоран, оборвав протесты Алита. — Алит показал себя в битве, и во всем Эланардрисе не найти более меткого стрелка. Если он собирается править анарцами, он должен сражаться вместе с нами. Один из командиров присмотрит за защитой Эланардриса. К тому же, если Малекит пойдет на Анлек, цели наших врагов быстро поменяются!

Алит почувствовал огромную благодарность к деду за то, что он вмешался, но сидел молча, чтобы радостным возгласом не испортить мнение о себе.

— А сейчас, — Эолоран бросил на внука лукавый взгляд, — он может сбегать в дом и принести мне пергамент, перо и чернила.

— Конечно. — Алит благодарно склонил голову.

Когда он вышел из летнего домика, до него донесся тихий, гневный голос отца, но слов он не разобрал, так как уже бежал со всех ног по дорожке к особняку.

Зимние дни тянулись как никогда; на вершинах гор разлеглось тяжелое облако, и из него то летели бурные метели, то неспешно сыпали хрупкие снежинки. Анадриель провела Калабриана по горам туда, где пролегала граница Нагарита, Крейса и Эллириона, и направила на юг к Малекиту.

Перемещаясь по тайным тропам и неизвестным никому, кроме них, наблюдательным пунктам, анарские разведчики находили лагеря друкаев и пересчитывали количество солдат. Эти сведения поступали Эолорану — тот составлял карту расположения вражеских войск. При помощи Алита и Анадриели правитель дома Анар выбирал маршрут, по которому небольшая группа воинов сумеет обойти врагов и покинуть Эланардрис незамеченной. Дважды Калабриан проделывал опасное путешествие через горы, чтобы посоветоваться с анарцами, донести заверения Малекита, что его силы готовы, и подтвердить обещание Эолорана. Затем зима туго стянула свою хватку, горные пики замели снежные бури, и новости от князя перестали доходить до Эланардриса.

Эотлир выбрал тридцать воинов — самых верных и самых опытных. Все они служили анарскому княжеству уже несколько столетий, а некоторые приходились Алиту дальними родственниками.

Среди них оказались Анадриель, Касадир и Хиллраллион. Эотлир начал называть выбранных воинов Тенями, поскольку им предстояло полагаться скорее на скрытность, чем на силу.

Тени часто собирались, чтобы обсудить путь из Эланардриса в Анлек. Хиллраллион проверял выходы из Эланардриса и возвращался к особняку. Его задачей было убедиться, что за время похода там не появлялся ни один эльф. Пока шла подготовка, Эолоран занялся уловками: он начал создавать легенду, чтобы объяснить союзникам их грядущее отсутствие.

При помощи Каентраса правитель дома Анар распространил слух, что ему удалось связаться с князем Дуринном из Гальтира, портового города на западе Нагарита. Эолоран якобы нечаянно дал просочиться сведениям, что собирается весной встретиться с князем, заново подтвердить договор о союзе и обоюдной поддержке. Каентрас с энтузиазмом встретил новости и часто говорил о том, что ждет возвращения Малекита. Эолоран предпочитал отмалчиваться, поскольку не знал, как Каентрас отнесется к правде. Старого воина воодушевило сражение с каинитами, и сейчас он явно тяготился сидением в осажденном княжестве. Эолоран опасался, что, узнай Каентрас об истинном положении дел, он отправился бы навстречу Малекиту и оставил Эланардрис без защиты, хотя вынужденная ложь другу и причиняла старому князю боль.

Каждый день Алит просыпался и глядел на небо в надежде увидеть первое весеннее солнце. В Нагарите зимы стояли холодные и суровые, но стоило ветру с севера повернуть на запад, как облака расходились, и весна и лето наступали быстро. Знак, что Малекит выступил, приближался с каждым днем.

Алит свернулся на лежанке из листьев в задней части пещеры, на одном из наблюдательных постов Теней. От тихого шороха юноша мгновенно проснулся и потянулся за лежащим рядом обнаженным мечом. На фоне чуть более светлого, чем окружающие стены, круглого входа в пещеру виднелся силуэт эльфа. Загорелся бездымный фонарь и осветил лицо Анранейра. Тот широко улыбался.

— Вставай, засоня, и погляди вокруг, — сказал он и отступил от входа.

Алит вскочил и направился наружу; он уже догадался о причине радости Анранейра. Ветер дул на запад, в нем чувствовалось едва заметное тепло. На востоке над Анулир Эрайной, Белой Матерью, самой высокой горой к югу от особняка, сияли розовые лучи восхода.

— Первое весеннее солнце! — засмеялся Алит.

Анранейр на радостях обнял его; юный князь полностью разделял его душевный подъем. Пусть весеннее солнце и означало наступление опасного периода в их жизни, но возможность приступить к делу после скучной зимы не могла не радовать.

— Надо вернуться в особняк, — сказал Анранейр. — Готов поспорить, что твой дед захочет выступить уже сегодня вечером.

— Мне придется дождаться, когда Митастир сменит меня на посту, — возразил Алит. — Кто-то должен наблюдать за врагами. Ты отправляйся прямо сейчас. Я не хочу, чтобы наше исчезновение вызвало подозрения.

— Как скажешь. — Практичный подход князя поуменьшил радость Анранейра.

Он махнул рукой, погасил фонарь, прошептав волшебное слово, и исчез в сумраке.

Алит присел на пороге пещеры, поджал под себя ноги и уставился на булавочные головки огней в лагере внизу. В ожидании Митастира он шепотом повторял благодарность Курноусу за раннюю весну. Князь счел ее приход хорошим знаком от своего покровителя, Властелина Охоты.

По одиночке и парами Тени собирались в небольшой рощице под названием Ателин Эмейн недалеко от южной границы Эланардриса. Алит прибыл одним из первых и в темноте ждал остальных. Когда за тонкими облаками тускло засияли обе луны, наконец-то появились Эолоран и Эотлир — как и все Тени, они укутались в темные плащи. Впервые в жизни Алит видел на отце и деде подобную одежду, совсем не похожую на величавые мантии и сияющие доспехи, к которым он привык. Правитель дома Анар собрал своих воинов в тени огромного дерева. Льющийся сквозь голые ветки лунный свет испещрял землю причудливыми тенями.

— Мы должны пересечь линию осады до рассвета, — сказал Эолоран, пристально оглядывая тридцать избранных воинов. — Все мы знаем, на какой путь ступили и какая опасность ожидает нас в случае разоблачения. Я предлагаю вам последнюю возможность вернуться домой. Как только мы взойдем под сень этих деревьев, начнется путешествие, которое мы должны будем пройти до конца, до самого Анлека и до той судьбы, что приготовила нам Морай-хег. Некоторые из нас не вернутся из этой битвы, и вполне может оказаться, что все усилия пропадут впустую.

Отряд ответил тишиной. Алиту не терпелось положить конец совещаниям и ожиданию и отправиться в путь.

— Хорошо, — с мрачной улыбкой произнес Эолоран. — Значит, наши мысли сходятся. Имена тех, кто сегодня идет со мной, прославятся; их ждет великая благодарность дома Анар и князя Малекита.

С этими словами Эолоран повернулся на юг, и Тени выступили навстречу опасности.

Довольно скоро Тени столкнулись с первым препятствием. Касадир, как самый опытный разведчик, ушел вперед и вернулся, когда Эолоран с остальными покидали прикрытие Ателин Эмейна. Они планировали направиться на запад, а затем свернуть на север, но Касадир принес тревожные новости.

— Друкаи передвинули северную границу лагеря, — доложил он столпившимся при его неожиданном возвращении эльфам. — А еретики переместились к югу от дороги.

— Мы сможем обогнуть их? — спросила Анадриель.

— Конечно, — ответил Касадир. — Хотя нам придется пройти по болотам Энниун Морейр, чтобы избежать часовых. Места там опасные, обход займет несколько дней.

— Сложный выбор: добраться до Анлека слишком поздно или рисковать разоблачением, — произнес Эотлир и взглянул на отца. — Я бы предпочел скорость и прямой путь. Если нас заметят, мы сумеем справиться с друкаями, а вот опоздание может стать роковым.

— Согласен, — кивнул Эолоран. — Если мы прибудем слишком поздно, то окажемся вне городских стен, вместе с Малекитом, и наш поход потеряет смысл.

— Возможно, нам даже повезло, — предположил Алит. Он повернулся к Касадиру. — Какого размера лагерь еретиков? Насколько он близок к остальным?

— Две сотни фанатиков, может, чуть меньше, — ответил разведчик. — Они стоят на подветренной стороне холмов, на берегу Эрандафа, рядом с мостом у Анул Тирана.

— Что ты задумал? — спросил у примолкшего сына Эотлир.

— Мы можем одним выстрелом убить двух зайцев, — ответил Алит. — Я бы предложил перебить еретиков в лагере и проникнуть в город под их личиной. Если мы оденемся как фанатики, то сможем свободно передвигаться по дорогам, и не придется идти в обход: время пути сократится на много дней.

— А если они поднимут тревогу? — спросил Эолоран. — Ты предлагаешь рискнуть и вступить в заведомо неравную битву. Наш поход может прерваться в самом начале.

— Еретики не готовы к сражению, нашим основным оружием станет скрытность, — возразил юноша. План полностью сложился у него в голове, и он кивнул. — Мы достаточно наблюдали за каинитами и знаем — у них нет военной дисциплины. Они не ожидают нападения и, скорее всего, лежат в палатках, одурманенные наркотиками.

— Я видел очень мало движения в лагере, — подтвердил Касадир. — Если мы решим напасть, будет несложно подобраться к ним незамеченными.

— Перебить их во сне? — переспросил Эотлир. — Я даже думать не хочу о подобном предложении, оно отвратительно. Мы не убийцы, мы воины.

— Тогда подумай о тех, кто погиб от их ножей, и о тех, кого они принесут в жертву в будущем, если Малекит потерпит поражение, — прорычал Алит. — Правосудие давно оставило Нагарит. Чудесно, когда удается вступить в бой под развевающимися знаменами, под звуки горнов, но в этой войне большинство сражений ведется исподтишка. Или мы назвали себя Тенями просто так?

На лице Эотлира по-прежнему застыла гримаса недовольства, но он смолчал и вопросительно повернулся к отцу. Эолоран медленно покачал головой; его тоже смущал вставший перед ними выбор.

— Ты не видел того, что видели мы в лагере каинитов, — продолжал Алит. — Я не спорю, что мой план может показаться хладнокровным убийством, но, по крайней мере, мы подарим жертвам достойную, быструю смерть. Их не будут швырять на костер под крики ужаса и боли и раздирать живьем на куски! Охотник не сожалеет о каждой отнятой жизни. Он знает, что так устроен мир — кто-то должен умереть, чтобы выжили остальные. Он не будет оплакивать оленя или медведя, и я тоже не собираюсь щадить тех, кто решил поохотиться на своих собратьев.

— Ты приводишь сильные доводы, Алит, — произнес Эолоран. — Если мы выдадим себя за друкаев, то получим огромное преимущество, особенно когда доберемся до Анлека.

— Вот именно, мы долго строили планы, как добраться до города, а что потом? Личина еретиков даст нам возможность войти в него у всех на виду и не вызвать подозрений. Придется смириться с тем, что в каждой тени есть доля тьмы. Будем черпать силы из осознания, что совершаем это преступление лишь для того, чтобы другим не пришлось идти на подобные жертвы.

Решение о нападении было принято, Тени разделились на группки по трое и окружили вражеский лагерь. Когда все вышли на позиции, наступила полночь, и над палатками повисла полная тишина. Не было ничего похожего на оргию, которую видел Алит ранее, но сделанные из костей жаровни еще дымились наркотическими смесями. Скорее всего, фанатики действительно погрузились в опьяняющий сон.

Алит подкрался к ближайшему высокому шатру из фиолетовой ткани и присел перед входом на корточки, сжимая в руке кинжал. Внутри никто не двигался, доносились лишь звуки медленного дыхания. Князь огляделся, чтобы убедиться, что его никто не заметил, откинул полог и проскользнул внутрь.

Там, на сшитом из пушистых шкур огромном ковре, переплелись во сне семеро нагих эльфов. В углу горел фонарь с красным стеклом и заливал все вокруг алым светом. Двое из спящих были мужчинами, остальные — женщинами; их тела украшали нарисованные синей краской руны. В переплетении завитков и линий Алит распознал руну Атарты, богини удовольствий.

Когда Алит присел над ближайшим эльфом, никто не шевельнулся. Князь чуял запах черного лотоса, мощного наркотика, — если вдыхать дым его разогретых лепестков, тебя посетят красочные сны. Князь обмотал лицо и рот шарфом, наклонился и приставил лезвие к шее лежавшей перед ним эльфийки. Кинжал засиял красными отблесками, и Алит замешкался.

Он уже убивал в пылу битвы, но хладнокровно резать беспомощную жертву юному князю еще не приходилось. От одной мысли задрожала рука, и внезапно его охватил страх. Затем в голове всплыли воспоминания о церемонии каинитов, и ненависть к фанатикам пересилила отвращение.

Уверенным, почти нежным движением Алит провел ножом по шее эльфийки и перерезал артерию. Из раны хлынула кровь; алый фонтан насквозь пропитал мех ковра и собрался лужицей у черных сапог Алита. Князь поборол омерзение и двинулся к следующему, а затем еще к одному.

Вскоре все было кончено и, не оглядываясь на дело своих рук, Алит с окровавленным кинжалом вышел из палатки.

— По чьему дозволению вы путешествуете? — требовательно спросил анлекский капитан и потянул из ножен меч.

За ним стояло несколько дюжин воинов с шипастыми пиками. С шеи до колен их прикрывали длинные черные кольчуги, а лица прятались за тяжелыми накладками шлемов, которые защищали нос и рот.

По дороге в Анлек Тени встречали уже не первый патруль, и каждая проверка становилась тяжелым испытанием для Алита и остальных. Они переоделись в одежду поклонников Атарты, Каина и прочих культов, спрятали оружие в тюках и стали совершенно беззащитными перед внезапным нападением.

Все путешествие прошло в изматывающей тревоге. Маскарад служил единственной хлипкой защитой против любых вопросов. Маленькая группа эльфов шагала по главной дороге в столицу уже семь дней. Внешне они не отличались от фанатиков культов, но ничего не знали о ритуалах и внутренних отношениях, поэтому по возможности избегали себе подобных. Несколько раз Теням приходилось сворачивать с тракта и проводить ночь в лесу — так было проще избегать назойливых приглашений переночевать в лагере поблизости.

Также их сильно задерживало большое количество солдат на дорогах. Становилось очевидно, что план Малекита оттянуть войска на юг сработал, и навстречу Теням, к границе Тиранока, маршировали десятки тысяч солдат. В большинстве случаев отряды не лезли в чужие дела и не обращали внимания на бредущих куда-то поклонников культов, но несколько раз, как сейчас, скучающие офицеры затевали дознание.

— Я не знал, что дороги закрыты для тех, кто идет отдать дань уважения королеве Морати, — ответил Эолоран и смущенно поклонился.

Алит прекрасно представлял, какой стыд переполнял деда от необходимости лгать и лебезить, но гордость давно стала самой малой жертвой их маскарада.

— Ты сам знаешь, что идет война, — прорычал капитан. — Дороги должны быть свободны для армий королевы.

— Мы никак не задерживаем вас, мой благородный друг. — Эолоран не поднимал глаз от земли. — Наоборот, мы идем в храмы Анлека, чтобы просить богов подарить удачу досточтимым воинам Морати. Мы не умеем воевать и полагаемся на великих бойцов Нагарита: только они сумеют защитить нас от притеснений Бел Шанаара.

Эолоран тщательно продумывал и репетировал эту льстивую фразу, и она произвела на капитана впечатление.

— В городе нет места для бродяг и нищих, — проворчал тот. — И я тебя сразу предупреждаю, все жители Анлека обязаны поставлять солдат для нашей армии. Не знаю, что получится из вашего сброда, но королева приказала, чтобы все готовились защищать княжество.

— Ты прав, мы ничего не знаем о войне и сражениях, — ответил Эолоран. — Но если враги станут угрожать Нагариту, я буду сражаться за наши традиции яростнее всех!

Игра слов, да еще из уст деда, заставила Алита отвернуться и подавить смешок. Конечно, анарцы будут сражаться до последней капли крови — только они будут сражаться за то, чтобы вернуть трон Малекиту.

Капитан долго обдумывал ответ. Покорность Эолорана его явно утомила, поэтому он взмахом руки приказал Теням посторониться. Тем пришлось сойти на грязную траву на обочине дороги. Солдаты построились и затопали дальше, бросая на Теней недовольные взгляды и корча гримасы.

Эолоран тоже подгонял своих воинов — ему не терпелось оторваться от друкаев. Заговорил старый князь довольно нескоро.

— По моим расчетам, до Анлека остался день пути. Надо держаться начеку, — предупредил он. — Пока обман Малекита работает. Если бы друкаи подозревали, что Анлеку угрожает опасность, ни по одной дороге было бы не пройти. Мы должны попасть в город до того, как они узнают о готовящейся осаде, иначе ворота наглухо закроют для всех. Я чувствую, что события начнут развиваться очень быстро. Придется пожертвовать осторожностью ради скорости. Мы должны подойти к Анлеку завтра вечером.

Анлек представлял собой скорее крепость, чем город, хотя в нем жили десятки тысяч эльфов. Он считался самой великой цитаделью мира; его построили Аэнарион и Каледор Укротитель Драконов для противостояния осаждающей Ултуан орде демонов. Город окружали высокие толстые стены, на всем их протяжении стояли двадцать башен, причем каждая была укреплена не хуже небольшого замка. На весеннем ветру на многочисленных флагштоках развевались серебристо-черные знамена, и даже издалека путник мог заметить блеск оружия — это сотни часовых прохаживались по укреплениям на стенах.

У ворот стояло три сторожевых здания, каждое размером с особняк в Эланардрисе. Их защищали военные машины и несколько дюжин солдат.

Сами ворота из черной стали походили на гигантский портал, оплетенный могущественными защитными заклинаниями Каледора. Стены по бокам выдавались мощными контрфорсами. Пространство перед воротами называли «площадкой смерти», потому что оно простреливалось болтами, стрелами и магией со всех сторон. Круг внешних башен, с гарнизоном по сотне воинов на каждой, защищал подходы к воротам. Но наиболее устрашающим выглядел широкий огненный ров. Кольцом зеленого магического пламени он окружал весь город, а пересечь его можно было по трем огромным подвесным мостам.

По одному из этих мостов и шли сейчас Тени. Жар от потрескивающих внизу языков огня окутывал их с обеих сторон. За Анлеком садилось солнце; город высился в сумерках огромным черным чудовищем, а шпили и башни казались рогами и когтями.

Когда-то Анлек считался маяком надежды, крепостью Аэнариона Защитника. Сейчас от одного вида черных гранитных зданий Алита пробирала дрожь, и он все время искал глазами отца и деда. Уже много столетий, с тех самых пор, как Морати вырвала власть из рук оставленного Малекитом совета, они не посещали столицу. От рассказов о черных церемониях и кровавых ритуалах по коже бежали мурашки, и при виде города лица Эолорана и Эотлира вытянулись и побледнели.

Анарцы быстро перешли опасный участок. Алит бросал взгляды на высокие стены по обеим сторонам моста и мысленно причитал — его охватывала жуть, стоило подумать о воинах, которым выпало несчастье штурмовать Анлек. Не оставалось сомнений, что многие тысячи верных Малекиту эльфов сложат здесь голову, когда князь начнет осаду. Юноша отгонял мрачные мысли и утешал себя тем, что Тени прибыли вовремя. В их задачу входило открыть ворота и спасти воинов от напрасной гибели. Теперь, когда Алит своими глазами увидел Анлек, его решимость только укрепилась. Юного князя переполняла гордость от сознания важности той роли, которую Малекит отвел анарцам в войне за Нагарит.

Сквозь зев открытых ворот виднелись огни — они мигали на темных камнях осадных башен и огромной арки прохода. Когда Тени вошли в привратный зал, по телу Алита пробежал холодок, будто весь свет в мире погас. Князь подавил желание бросить последний взгляд через плечо, и город поглотил его.