ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Герольд Каина
И снова Алит возвращался в Эланардрис с тайной, только теперь она жгла его изнутри. Откровения Эльтириора и возвращение Малекита раздули огонь в сердце юноши, и ему не терпелось объявить семейству, что война за Нагарит началась. И все же, несмотря на желание поделиться новостями, Алиту не давала покоя искренность голоса и лица Эльтириора. Вороний герольд оставил о себе тяжелое воспоминание. Он принес плохие известия, его появление не было поводом для праздника, поэтому юноша продолжал хранить молчание.
Довольно скоро Алит с облегчением услышал, что в Эланардрис приехал гонец с запада с сообщением о возвращении князя. В особняке закипела бурная деятельность, и вскоре новости дошли до Каентраса и других союзных дому Анар князей.
Через три дня после встречи с Эльтириором Эолоран созвал всех князей и дворян в большой зал Эланардриса, чтобы обсудить план действий. На сей раз Алит сидел за высоким столом вместе с отцом и дедом, хотя его и снедала неуверенность, какую роль он играет на совете. Предупреждение Эльтириора о том, что Эланардрис покидать нельзя, затмевало все его мысли. В то же время Алит понимал, что остальным анарцам не терпится выступить навстречу вернувшемуся правителю.
— Это радостные новости, — провозгласил Каентрас. — Настал день, которого мы так долго ждали, и вскоре мы сбросим жестокие оковы правления Морати. Мы достаточно страдали от наложенных ради собственной безопасности ограничений, пришло время дать свободу своему духу и сражаться!
Собравшиеся, в том числе Эотлир, встретили его слова одобрением. Отец Алита встал и обвел взглядом зал.
— Мы долго испытывали страх перед Морати и ее культами, — заявил он. — Мы стали рабами этого страха, но хватит! До нас дошло известие, что Малекит движется к крепости Эалит, и оттуда он планирует наступать на Анлек. Помочь ему — наш долг. Грядет битва не только за наши земли, но и за весь Нагарит.
И снова князья разразились криками, соглашаясь, а Алит изо всех сил старался держать рот на замке. В зале царило воинственное настроение, наггаротты наконец-то, впервые за долгие годы разочарований, видели какой-то выход. Алиту не шли в голову слова, способные повернуть вздымающуюся волну гнева вспять, — особенно потому, что гнев накрыл и его самого. Юношу разрывало между собственными желаниями и предупреждением Эльтириора.
Молодой князь внезапно понял, что все глаза устремлены на него — оказалось, он встал. Алит посмотрел на деда, а затем обвел взглядом обращенные к нему лица. Если он выступит против отца, то навлечет на себя презрение или жалость. Его все равно не послушают и сочтут за труса. Он наследник дома Анар, и все ожидают, что его голос присоединится к протестам против Анлека.
Какой-то миг он стоял и молча страдал. По залу пробежал встревоженный шепоток, и лица начали хмуриться. Алит с трудом сглотнул, его сердце билось часто-часто.
— Я тоже жажду возмездия, — провозгласил Алит. Толпа одобрительно закивала, и он поднял руку, чтобы остановить нарастающий гул голосов. — Настали тяжелые времена, и они требуют холодных голов, а не горячих сердец. Я многому научился от своего мудрого деда, в том числе и терпению.
Раздалось несколько насмешливых замечаний, но Алит продолжал:
— Если бы сам князь Малекит попросил нашей помощи, я бы с гордостью выступил с его войском. Но он ни о чем не просил. С нашей стороны станет дерзостью поднять оружие на сородичей-наггароттов без приказа законного правителя. Если мы самовольно решим отомстить за причиненные нам обиды, в чем будет разница между теми, кто верен идеалу свободы, и теми, кто насаждает тиранию на остриях мечей?
Ворчание сменилось презрительными выкриками. Алит не осмеливался поднять глаза на отца и уставился на одного из эльфов в переднем ряду.
— Халион. — Юноша вытянул перед собой руку. — Что изменилось по сравнению со вчерашним днем? Ты больше не веришь в то, что князь вернет твои земли и восстановит законное правление, о котором мы все мечтаем? Почему мы готовы развязать войну сегодня, когда вчерашнее солнце видело только стремление к миру? Нас поглотило горе, оно разъедает наш дух, но мы не должны подкармливать его кровью сородичей. Мы правим на землях Эланардриса только благодаря воле князя Малекита, и мы обязаны уважать его власть. Стоит пролить кровь, и начнется война, которой мы так долго пытались избежать. Нужно усмирить пыл, иначе наши действия приведут к непредвиденным последствиям.
На лицах князей явно читалось недовольство, многие пренебрежительно махали руками и насмешливо скалились, глядя на Алита.
— Не обращай внимания на их презрение, Алит, — провозгласил Каентрас и встал рядом с юношей. Почтенный князь вызывающе оглядел собравшихся, отчего их уверенность несколько поутихла. — Я ценю твое мнение и восхищаюсь честностью и смелостью. Я не согласен с твоими доводами, но не стану думать о тебе хуже из-за того, что ты их высказал.
Алит глубоко выдохнул, сел и прикрыл глаза. На его плечо опустилась чья-то рука, юноша поднял голову и встретился взглядом с отцом.
— Голос самого молодого из нас оказался самым мудрым, — произнес Эотлир. — Я знаю, что каждый из присутствующих здесь выступит на войну только под знаменем Анар, так что перед нами стоит трудное решение. Мы долго гадали, что произойдет с нами в эти темные времена. Что касается меня, я бы гораздо охотнее отправился прямиком навстречу судьбе, нежели остался здесь, ожидая, пока она сама не настигнет нас. Тем не менее не я правитель Анара.
Все лица повернулись к Эолорану, который в задумчивости положил подбородок на согнутую руку. Князь обвел взглядом комнату, причем на Алите он задержался дольше, чем на остальных. Эолоран выпрямился, прочистил горло, положил ладони на стол.
— Как вы все знаете, инстинкт всегда подсказывал мне избегать конфликтов, — сказал глава дома Анар. — Мы долго терпели тьму и смуту, а сейчас начинает казаться, что в нашу жизнь вернулись свет и уверенность. Я выслушал твою речь, Алит, но меня снедает один-единственный страх. Малекит сделал ставку, и я не могу допустить, чтобы анарцы стояли в стороне и смотрели, как он проигрывает эту игру. Именно нам выпала честь принести успех кампании князя во имя мира и благополучия всех наших подданных. Мы долго наблюдали, ожидая возвращения князя. Время пришло. Если ни у кого нет более убедительных доводов, тогда я принял решение.
Алит открыл было рот, но понял, что ему нечего больше сказать, нечем убедить анарцев, что лучше им остаться в безопасности Эланардриса. Поэтому он покачал головой и откинулся на спинку стула. Эолоран кивнул и посмотрел на сына и внука.
— Анарцы выступают на рассвете!
С плохим предчувствием Алит шагал в рядах анарского войска. Оно собиралось со всех окрестных холмов и гор по зову разосланных Эолораном быстроногих гонцов. Войско насчитывало около двадцати тысяч воинов и продвигалось на восток, к древней цитадели Эалит.
Анарцы выступили пешком, здешний ландшафт плохо подходил для кавалерии; еще со времен Аэнариона они сражались при помощи луков и копий, а не верхом, с пиками наперевес. Тем не менее войско двигалось быстро и должно было добраться до Эалита за четыре дня. Алит шел рядом с отцом во главе отряда лучников, почетной гвардии дома Анар. Большую часть пути они проделали в тишине: Эотлира одолевали тревожные мысли, и такое же настроение было у большинства солдат. Еще ни разу эльфы не выходили на войну против сородичей.
Когда первые сумерки растеклись тенями по холмам, Алит заметил в небе на западе ворону. Юноша проследил за ее полетом и на мгновение углядел на вершине одного из холмов закутанного в черное всадника. Тот быстро растворился в тенях, но Алит не сомневался, что видел Эльтириора.
Войско остановилось на привал, и Алит извинился перед отцом и пообещал принести к ужину дичи. С луком в руках он быстро миновал растущие на глазах ряды палаток и направился на запад.
Огни лагеря остались позади, и его путь освещали лишь звезды. Через какое-то время юноша достиг седловины, где ранее видел темного всадника, и быстро, прыгая с валуна на валун, взобрался по крутому склону на вершину. Над горизонтом поднималась белая луна, Сариоур, и в ее свете князь разглядел черного жеребца, послушно стоящего в каменистом распадке. Алит сделал шаг вперед и тут же остановился, поскольку услышал скрежет оселка по металлу.
Алит повернулся и увидел сидящего на камне Эльтириора. Тот точил кинжал с раздвоенным лезвием. Как и прежде, герольда укутывал плащ из вороньих перьев, а капюшон почти полностью скрывал лицо. Только светлые глаза блестели в лунном свете, и они не отрывались от юноши, когда тот подошел и присел рядом.
— Прости, — произнес Алит.
— Вполне возможно, что некоторые вещи нельзя изменить, — ответил вороний герольд. — Морай-хег плетет нити наших жизней, и нам приходится извлекать лучшее из тех узоров, что она составляет. Никто не может обвинить тебя в принятых другими решениях.
— Я пытался, — вздохнул юноша.
— Не важно. Путь выбран. Мы не можем отыграть все назад, но твое войско должно вернуться домой.
— Слишком поздно, дед решительно настроен на поход к Эалиту.
— Он не дойдет до цитадели, — сказал Эльтириор. — Малекит возьмет Эалит, но Морати приготовила ему ловушку. Сейчас к крепости приближаются десятки тысяч воинов и еретиков. Если вы отправитесь на помощь князю, попадете в ту же западню. Я предупреждал, что час еще не пришел, и все равно анарцы разожгли гнев Морати.
Какое-то время Алит сидел в полном недоумении и пытался понять сказанное Эльтириором.
— Малекит в ловушке? — наконец выдавил он.
— Еще нет, и князь достаточно изворотлив, чтобы выскользнуть из нее, — улыбнулся Эльтириор. — Сейчас я поеду к нему, чтобы предупредить об опасности. До завтрашнего вечера к вам прибудут другие гонцы из Эалита, посланные Малекитом. Проследи, чтобы твой дед прислушался к их словам. Поддержи их при необходимости. Анарцы должны повернуть назад, или вы никогда больше не увидите Эланардрис.
Алит склонил голову и сжал руками щеки, пытаясь найти выход. Когда юноша выпрямился, он ожидал, что Эльтириора уже не будет рядом, но вороний герольд не сдвинулся с места.
— Ты еще тут? — спросил юный анарец.
Эльтириор передернул плечами.
— У меня резвый конь, и мне хватит времени, чтобы немного насладиться ночным воздухом.
Алит принял его слова на веру и поднялся. Затем начал спускаться по склону, но обернулся на оклик герольда.
— Я подарю тебе немного времени, — сказал тот и бросил юноше какой-то предмет.
Алит инстинктивно поймал завернутый в широкие листья, перетянутый лозой сверток. Когда он поднял взгляд, то увидел, что на сей раз Эльтириор исчез.
По дороге вниз князь раскрыл сверток: в нем оказались тушки двух связанных за лапы белых зайцев.
Пока Алит спускался по склону, его внимание привлекло движение на севере. Вглядевшись, он различил на горизонте мигание множества костров. Юноша не знал, насколько важно увиденное, поэтому заторопился к лагерю и вбежал в палатку отца. Эотлир был погружен в разговор с Каентрасом, Эолораном, Тарионом и Фаергилем. Когда запыхавшийся Алит ворвался под полог, они сердито подняли головы.
— Враги близко, — выпалил Алит и бросил зайцев на пол. — На севере много костров.
— И как так получилось, что наши патрули их не заметили? — недовольно уставился на сына Эотлир.
— Они находятся за западным склоном, — поспешил сгладить неловкость юноша. — Я сам увидел их лишь благодаря случаю.
— Сколько костров? — спросил Каентрас.
— Точно не знаю. Несколько дюжин.
Эолоран кивнул и жестом приказал Тариону подать сделанный из выдубленной кожи тубус. Из него он достал нарисованную на широком листе пергамента карту и разложил на столе.
— Где примерно ты видел их лагерь? — спросил он, подозвав Алита поближе.
Алит оглядел карту и нашел, где расположен лагерь анарцев. Затем проследил путь на восток до холма, где встречался с Эльтириором. Оттуда пальцем он прочертил приблизительную линию в направлении замеченных костров. Линия остановилась на невысокой, протянувшейся с северо-востока на юго-запад гряде.
— Они разбили лагерь у подножия этих холмов, — сказал юный князь. — Не думаю, что они заметили наши костры, разве что волей случая.
— Тогда у нас преимущество неожиданности, — прорычал Эотлир. — К восходу солнца нужно приготовиться к нападению.
— А что если мы встретим врага, с которым не сможем справиться? — спросил Алит. Ему на ум снова пришли страшные предупреждения Эльтириора.
— Сначала мы оценим их силы, — кивнул Эолоран, который обладал большей осторожностью, чем его сын. Он сурово поглядел на Тариона и Эотлира. — Соберите небольшой отряд разведчиков и узнайте расположение и количество солдат противника.
— Алит, ты проведешь нас туда, где видел эти костры, — произнес Эотлир, и юноша с готовностью закивал: его обрадовало, что отец не забыл о нем. — Тарион, выбери самых зорких воинов из своего отряда и пришли их ко мне. Затем убедись, что все готовы выступить с первыми лучами солнца.
Тарион кивнул, взял со столика свой высокий шлем, ухмыльнулся и вышел.
— Остерегайтесь часовых, — предупредил Эолоран. — Если враги еще не знают о нашем присутствии, пусть и дальше остаются в неведении. Оцените размер их войска и понаблюдайте за ними, но без моего приказа ничего не предпринимайте.
Он пристально уставился на Эотлира, чтобы убедиться, что тот его понял, и отец Алита согласно кивнул.
— Не волнуйся, князь, — сказал он. — Я не вспугну их и не лишу тебя возможности снова повести анарцев в битву.
Эотлир собрал свой небольшой отряд на краю лагеря. Они закутались в темные плащи и выступили незадолго до полуночи. Алит указывал дорогу. Он провел отряд по западному склону, но взял немного севернее того места, где встретился с Эльтириором. Хотя князь и сомневался, что вороний герольд все еще прячется где-то поблизости — или что анарцы сумеют его заметить, если тот этого сам не захочет. — Алит решил не рисковать.
С вершины склона огни виднелись отчетливо. Юноша задержался и пересчитал их: перед ними лежало более тридцати костров, причем два из них были просто огромными. Из-за неровной линии холмов анарцы не могли разглядеть лагерь, не приближаясь к нему вплотную, поэтому Эотлир засек их расположение по звездам на ясном небе и свернул на северо-восток.
Довольно скоро на западе ярким зеленым серпом поднялась вторая луна и залила Кольцевые горы болезненным призрачным светом. Эльфы быстро передвигались по ребристым склонам — они полностью сливались с тенями от камней и деревьев вокруг. К тому времени, как ветер донес до них первые звуки, раздающиеся из вражеского лагеря, Сариоур уже закатилась, и тени вытянулись.
Враги не пытались соблюдать осторожность: из лагеря время от времени доносились пронзительные крики, которым вторил одобрительный рев. До разведчиков долетел грубый смех, и Алит бросил на отца взволнованный взгляд — его тревожило, какие извращения и жестокости они могут увидеть в лагере.
Отряд ползком перевалил через седловину между невысокими холмами, и перед анарцами раскинулась стоянка наггароттов.
Огромный костер окружало скопище черных, конической формы шатров. В свете огня Алит разглядел беснующиеся силуэты, тени от них метались по скользкой от крови земле. На костре извивались и кричали агонизирующие жертвы. Алит увидел группу эльфов, скованных вместе шипастыми цепями — проходившие мимо еретики пинали и мучили их.
На его глазах из группы выбрали одну из плачущих пленниц и потащили к огню. Там ее швырнули на землю у ног обнаженного эльфа в железной маске демона и потрепанной набедренной повязке из кожи. Алит сразу признал в нем верховного жреца Каина, повелителя убийств. Жрец держал в руке длинный клинок, очень похожий на тот, который точил прошлой ночью Эльтириор, и на мгновение Алит испугался, что вороний герольд ввел его в заблуждение. Но эльф в маске казался выше Эльтириора, его волосы были вытравлены добела и украшены вплетенными в них костями.
Алит против воли наблюдал за тем, как жертву силой поставили на ноги. Каинит полоснул лезвием по ее рукам и груди, и еретики заторопились к нему с выдолбленными из черепов чашами, чтобы наполнить их плещущей из ран кровью. В попытках набрать как можно больше крови они царапали и кусали друг друга, а затем подносили омерзительные сосуды к губам и жадно заглатывали содержимое. Жертва ослабела и упала на колени. Жрец ухватил ее за волосы и срезал скальп, затем отбросил трофей в накопившуюся за его спиной кучу. Кричащую от боли девушку снова поставили на ноги; ее слабые попытки вырваться не произвели на мучителей никакого эффекта. Полумертвую эльфийку насадили на кол и засунули в костер. Над лагерем снова разнесся одобрительный рев — от звучащей в нем радости пробирали мурашки.
— Мы не сможем разглядеть отсюда всех, — произнесла Анадриель.
Алит помнил ее столько же, сколько себя. Много лет она помогала тем, кто вызвал гнев Морати, избежать жадных лап культов и провожала их в Эланардрис. Ее лицо с острыми, резкими чертами было безучастным, и Алиту оставалось только догадываться, сколько раз она уже наблюдала подобные сцены.
— Надо подобраться ближе.
Эотлир кивнул и знаком предложил Анадриели идти впереди отряда. Они спустились по извивающейся тропинке в небольшую рощу у подножия склона. Анадриель уверенно вела их между тонкими стволами на свет костров.
Внезапно она остановилась и вскинула лук с наложенной стрелой. Алит вгляделся в темноту впереди и заметил две подсвеченных огнем костра фигуры. Он медленно наложил стрелу на тетиву и встал рядом с эльфийкой, затем бросил быстрый взгляд по сторонам в поисках других врагов.
— Твой тот, что слева, — произнесла Анадриель, не отрывая глаз от бредущих неровной походкой еретиков — мужчины и женщины.
Их намерения были очевидны, и при виде удаляющейся рука об руку перемазанной кровью пары Алита захлестнуло отвращение.
— Давай, — выдохнула Анадриель, и юный князь отпустил натянутую тетиву.
Стрела уверенно пролетела между стволов и вонзилась в горло мужчины. Наконечник стрелы Анадриели вошел в глазницу его подруги. Оба упали без единого звука. По-прежнему не замеченные никем, анарцы перебежали под укрытие шатров, в отбрасываемую ими глубокую тень.
Алит повернулся на визг металла и короткий влажный всхлип. Отец одной рукой поддерживал тело еретика, а в другой сжимал окровавленный кинжал.
— Быстрее, церемония не может длиться бесконечно, — сказал Эотлир, опустил труп на землю и оттащил его подальше в темноту.
Анарцы ловко пробирались между шатрами, пока слова высшего жреца не начали доноситься до них совершенно отчетливо. Эотлир отправил Анадриель направо, а Лотерина налево, чтобы сосчитать вражеские силы.
Алит почувствовал на своем локте чью-то ладонь и понял, что сам уже собрался было встать, крепко сжимая в руке древко лука. Эотлир молча покачал головой.
— Завтра, — прошептал он. — Завтра они заплатят за все.
— А те, кого принесут в жертву? — спросил юноша.
При мысли о том, что должно произойти, его пронзила физическая боль.
Эотлир снова покачал головой и опустил глаза.
Алит заставил себя вслушаться в изливаемую верховным жрецом тираду ненависти.
— Слушайте меня, вестника Каина. Помните, что мы купаемся в возлияниях Кровавому Королю, и не забывайте, каких деяний он ожидает от нас. Отрекитесь от неверных и докажите их слабость, подарите нашему господину их плоть. Восславляйте их гибель, и властелин смерти наделит вас великой силой! Тогда и только тогда вы сможете уничтожить всех, кто посмел презирать нашего бога!
Толпа еретиков разразилась яростными криками и воем. Верховный жрец поднял над головой левую руку — по ней стекала кровь из зажатого в кулаке сердца.
— Великий Каин, взгляни на наши подношения с милостью! Подари нам свою силу, чтобы мы смогли принести голову отрекшегося от тебя предателя и его заблудших последователей на костры твоей славы!
Снова раздался вой и крики, толпа начала превращаться в визжащую звериную стаю.
— Пусть тот, кто повернулся к тебе спиной, будет порезан на куски, а его внутренности мы швырнем на костер во искупление его деяний. Пусть недостойный наследник твоего любимого сына рассыплется пеплом мести. Пусть его труп истекает кровью, и только она смоет скверну его постыдных деяний.
Жрец кинул сердце в толпу, где тут же завязалась схватка как в стае голодных собак. Голос вестника Каина стал тише, хотя по-прежнему разносился по лагерю.
— Нас много, а их мало, — сказал он каинитам. — Даже сейчас ненавистный враг думает, что он на пороге победы. И не подозревает о поджидающих его муках. Его победа ничего не стоит, ведь она одержана без благословения Каина. И пока он радуется ей, он даже не ведает, что стоит над распахнутым капканом. Никто не выйдет из Эалита живым. Смерть Малекиту!
— Смерть Малекиту! — отозвалась толпа.
Охваченные безумием, эльфы рассекали себе грудь и руки кинжалами и обмазывали кровью волосы.
Толпа набросилась на оставшихся пленников. Алит отвернулся; его переполняла смесь отвращения и страха. По лагерю разносились жуткие крики каинитов, и от издаваемых тысячами глоток кровожадных хвалебных возгласов по коже бежали мурашки. Порыв ветра донес из-за шатров запах горящей плоти, от которого юношу затошнило.
Слева заколыхались тени, из них с угрюмым видом появился Лотерин. Алит заметил порез на его щеке и кровь на руках.
— Десять тысяч каинитов, а возможно, и больше, — сообщил разведчик Эотлиру. — Дальше на западе есть еще один лагерь, там разместилось войско Анлека — около пяти тысяч хорошо вооруженных копейщиков и лучников.
Эотлир кивнул с отрешенным выражением на лице. Вскоре к ним присоединилась Анадриель и подтвердила подсчеты Лотерина. На ритуал собралось несколько тысяч еретиков, еще больше разбрелось по лагерю в состоянии транса.
— Я видел достаточно, — сказал Эотлир и жестом велел уходить. — Завтра нас ждет битва.
Алит расхаживал по палатке деда, словно пойманный волк, и слушал, как командиры обсуждают тактику сражения. Ему не давали покоя слова Эльтириора, заключенное в них туманное, но явно зловещее предупреждение. Когда Эолоран принялся обрисовывать позиции отрядов анарцев, раздражение в душе юного князя взяло верх.
— Постойте! — воскликнул Алит, и внезапно все глаза уставились на него. Он заставил себя успокоиться и продолжил, глядя только на отца: — Ты слышал слова герольда Каина. Малекит попал в ловушку в Эалите, и у нас нет надежды добраться до него вовремя. Зачем тогда мы собираемся ринуться в гущу врагов?
— А какой путь предложишь ты? — холодным презрительным тоном спросил Каентрас. — Прошмыгнуть обратно в горы и ожидать там гнева Морати? Мы должны прорваться через это войско и объединить наши силы с князем Малекитом.
— А что если мы потеряем все силы в одном бессмысленном походе? — возразил Алит. Он пытался выглядеть рассудительным, а не испуганным, хотя гнев князя сильно задел его. — На охоте иногда удается сделать один-единственный выстрел, чтобы убить дичь. Охотник должен научиться терпению, он должен знать, когда стрелять, а когда выжидать. Если мы выстрелим с излишней поспешностью, мы спугнем добычу, и она может ускользнуть.
— А если медлить, мы упустим возможность нанести удар, — прорычал Каентрас. Он сделал глубокий вдох, покосился на Эолорана, который выглядел недовольным его вспышкой, и снова повернулся к Алиту. — Прости мой гнев, Алит. Многие годы мы ничего не делали, выжидая момент, когда можно будет перейти в наступление. Промедление сейчас равно катастрофе. Я не смогу сидеть в своем особняке и смотреть, как мы упускаем единственную возможность — ведь потом нас станут преследовать угрызения совести, что мы прохлаждались, когда надо было действовать. И к тому же, на чем ты предлагаешь основывать тактику? На хвастливых речах одурманенного жреца? Мы не можем сказать с уверенностью, что положение Малекита настолько печально, насколько внушил своим последователям герольд Каина.
Алита неприятно задел намек в словах Каентраса, но он сдержал ответный выпад — ведь он не мог признаться, что речи герольда Каина предшествовало предупреждение Эльтириора. Каентрас повернулся к Эолорану и уперся кулаками в разложенную на столе карту.
— Хотя мы не можем помочь князю Малекиту в открытом бою, мы все же сумеем принести ему пользу. Наша атака отвлечет врага, и князь ускользнет из-под колпака. Если мы не предпримем ничего, тысячи солдат из северного лагеря отправятся к Эалиту и захлопнут ловушку. Разве мы не должны вмешаться? Разве мы не должны сделать все, что в наших силах, чтобы ослабить петлю?
— Твоя тактика имеет свои преимущества, — произнес Эолоран. — Чем меньше будут силы, с которыми придется встретиться Малекиту, тем больше у него останется шансов на спасение.
— Меня тревожит и кое-что еще, — добавил Алит. — Кто будет охранять Эланардрис, пока мы сражаемся здесь? Кто может поручиться, что следующий удар Морати обрушится на нас, а не на наши дома? Какая победа ждет нас завтра, если потом мы вернемся домой и обнаружим, что наши земли захвачены?
Этот довод пришелся к месту, и лицо Эолорана исказила мучительная гримаса. Какое-то время он переводил взгляд с Алита на Каентраса и обратно, и наконец посмотрел на Эотлира.
— Сын мой, это не только мое решение, — размеренно произнес Эолоран. — Да, пока я возглавляю анарцев, но я лишь служу их будущему, которое пройдет под твоим правлением. Ты долго молчал. Я бы хотел услышать твое мнение.
— Дай мне немного подумать, — ответил Эотлир.
Он медленно вышел из палатки, оставив остальных в тишине дожидаться его. Каентрас разглядывал карты на столе, не встречаясь ни с кем глазами, а Алит придвинул стул и сел в стороне. Тишину заполнила давящая тревога, и юному князю захотелось уйти, поскольку он все равно уже высказал все, что было у него на уме. Но он заставил себя остаться, хотя и ощущал кожей презрение некоторых эльфов, в том числе Каентраса.
Он очень боялся разгневать отца своей возлюбленной и в душе даже надеялся, что Эотлир примет сторону Каентраса, что потом позволит Алиту загладить вину. Ранее Каентрас поддерживал его, но юный князь не знал, как поступит гордый эльф, если Эотлир присоединится к мнению сына.
Полог палатки распахнулся, и все подняли головы. На лице Эотлира застыло решительное выражение.
— Мы будем сражаться, — провозгласил он. — Я не могу оставаться в стороне, пока творятся подобные извращения, хотя только боги судьбы знают, какую цену нам придется заплатить за вмешательство. Преступления еретиков нельзя оставлять безнаказанными, к чему бы это ни привело. Есть времена, когда мы обязаны думать о других, и времена, когда необходимо думать о своем народе. Ради будущего Нагарита князь Малекит должен вернуть свой трон, и мы обязаны помочь ему всем, что в наших силах.
— Я согласен, — объявил Эолоран. — Завтра мы уничтожим каинитов, а затем подумаем, по какому пути нам двигаться дальше. Вы согласны?
Каентрас тотчас же кивнул. Алит медленно поднялся со стула и посмотрел на отца и деда.
— Никто не будет сражаться яростнее меня, — заявил он. — Мы отомстим.
Доспехи и наконечники копий блестели в свете восходящего солнца — армия анарцев свернула лагерь и выступила на север. В планы Эолорана входило напасть на еретиков как можно быстрее, прежде чем они двинутся на запад, к запертому в Эалите Малекиту.
Каиниты плохо подчинялись приказам и рвались устроить бойню, поэтому властитель Анара разделил свое войско на три части. Впереди двигались быстрые разведчики — им предстояло незаметно окружить врага и оставаться в укрытии до начала битвы. Алиту поручили возглавить правый фланг, а Анадриель командовала левым. Эолоран особо подчеркнул, что они должны напасть на тренированных воинов Анлека и выманить их из лагеря. Необходимо было оттянуть их от основного сражения, но в то же время не позволить подобраться вплотную к разведчикам. Алит получил приказ отступать, как только враг подойдет достаточно близко, и увести солдат от каинитов.
В то же время Эотлир с отрядами копейщиков должен был вести основную линию нападения и занять оборонительную позицию на холмах над лагерем противника. Оставшиеся лучники под командованием Эолорана получили приказ обстреливать еретиков и загнать их на склоны, где те окажутся в невыгодном положении.
Пока Алит шагал на север во главе пяти сотен эльфов, его переполняли тревога и возбуждение. Неровная местность и слабый рассветный свет успешно скрывали отряд, и вскоре основная часть анарского войска потеряла их из вида. Алит внезапно осознал, что все происходит по-настоящему, а не в легенде о древних героях; он ведет отряд эльфов в битву. В отличие от отца и деда ему еще никогда не доводилось командовать войском, и все происходящее было очень непохоже на его любимую одиночную охоту. Впервые в жизни юноша почувствовал себя правителем Анара, и его в равной степени наполняли гордость и чувство тяжелой ответственности.
Он подумал об Эланардрисе и оставшейся там матери: как она сидит в особняке и тревожится за семью. Алит твердо решил вернуться домой со славой. Затем его мысли переметнулись к Ашниели. Станет ли она гордиться им? Алит надеялся, что да. Девушка боготворила своего отца-воина, и военный опыт непременно должен был вознести молодого князя в ее глазах.
Солнце встало, разведчики быстро двигались на север, и Алит позволил себе немного помечтать, представляя сцену триумфального возвращения. Вот Ашниель встречает его на ступенях особняка, свободное платье развевается на ветру, по плечам разметались распущенные волосы. Алит бежит к ней по длинной дорожке, они обнимаются. Девушка проливает горячие слезы радости, и они остывают на его щеках. Юношу настолько захватила фантазия, что он споткнулся о камень, и вспышка боли тотчас вернула его в настоящее. Он мысленно обругал себя за детское поведение и быстро оглядел воинов: вроде никто не заметил его промашки или все из вежливости не подавали вида. Князь знал, что вскоре ему понадобится все возможное внимание и сноровка, поэтому сжал зубы, покрепче перехватил лук и зашагал вперед.
Отца Алита одолевали совсем другие мысли. Он уже бывал в сражениях, так как провел несколько сотен лет в колониях, перед тем как вернуться в Эланардрис и обзавестись семьей. Но сейчас все происходило по-другому. Его войско ожидали не дикие орки, гоблины или звероподобные создания из темных лесов Элтин Арвана; ему предстояло сразиться с врагом, которого он не думал встретить. Даже в самые темные времена, что окутывали последние годы правления Морати, Эотлир никогда не помышлял о гражданской войне. Схватка в особняке случилась внезапно, и там его вел инстинкт выживания. Сейчас князь возглавлял несколько тысяч подданных, которым предстояло пролить кровь сородичей.
Подобные мысли тревожили его еще и потому, что князь не считал предстоящее сражение неотвратимым. Он мог бы убедить отца вернуться в Эланардрис, так и не обнажив оружия, но выбрал другой путь. Вокруг гулким эхом отдавался топот обутых в сапоги ног, а Эотлиру не давала покоя мысль, что он хочет этой битвы. Его пугала догадка, что где-то в темных закоулках его души жила такая же жажда крови, что толкала каинитов на совершение жутких преступлений.
Тревоги напомнили ему о рассказанной некогда отцом истории. Эолоран заговорил о тех событиях только однажды, и потом отказывался снова вспоминать о них. Это произошло вскоре после того, как Король-Феникс вытащил Сеятель Вдов, в котором по легендам заключалась необходимая для убийства богов и уничтожения целых армий сила, из алтаря Каина. Эолоран отказывался называть меч Каина по имени и часто говорил о нем как о Проклятии или о «том жутком клинке». И каждый раз, когда отец заговаривал о нем, его взгляд становился загнанным — возвращались давние воспоминания о сценах, которые Эотлиру не суждено увидеть никогда, даже в кошмарном сне.
История, что вспомнил Эотлир, относилась к сражению в Эалите, той самой крепости, что держал сейчас Малекит. В горах появилось огромное войско демонов и бесконечным потоком хлынуло по холмам и равнинам, которые позже стали принадлежать анарцам. Вороньи герольды, стремительные глаза и уши Аэнариона, принесли Королю-Фениксу новости, и тот выступил из Анлека навстречу легионам Хаоса.
В Эалите Аэнарион укрепился и в течение бесконечной ночи, когда небо вспыхивало призрачными огнями, а земля горела под ногами, демоны без устали бросались на стены цитадели. Хотя большую часть войска Хаоса удалось разбить, Аэнарион настаивал на полном уничтожении противника. Верхом на великом драконе Индраугнире Король-Феникс вывел свою армию из крепости; рядом с ним шагал маг Каледор, а Эолоран и сотня эльфийских князей выступили в арьергарде. Эолоран описывал лихорадочную жажду битвы, которая его охватила, звенящие в ушах восторженные песнопения Каина, исходящие от «того жуткого клинка». Больше он не запомнил ничего, кроме непрерывных взмахов меча, выпадов копья и радостного наслаждения смертью.
Эолоран вспоминал о том сражении со стыдом, хотя дело, ради которого он убивал с остервенением и чувством счастья, было самое что ни на есть правое: спасение своего народа. Эотлир так и не смог до конца понять, что значила война против демонов для целого поколения эльфов, но если то отвращение к себе, что он испытывал сейчас, составляло хоть десятую часть их бед, он мог представить мучающие их во снах кошмары.
К нему пришло другое воспоминание, совсем недавнее: гнусная служба герольда Каина и сваленные на костре тела принесенных в жертву. Пока Эотлир будет видеть, что на Ултуане творятся подобные мерзости, он не прекратит сражаться за то, чтобы остановить эту проказу. Она поглотила Нагарит, и князь не сомневался, что оставленное на произвол судьбы варварство продолжит расползаться и дальше. Эта мысль укрепила его решимость, и Эотлир отбросил тревоги до тех времен, когда сможет позволить себе роскошь сомнений и сочувствия. Он знал, что нельзя сражаться с радостью и злостью, поскольку такие искушения могут пробудить древний зов Каина, который все еще доносится через прошедшие со времен Аэнариона века.
Сегодня ему предстоит убивать эльфов; оплакивать их он станет завтра.
Алит во главе небольшого отряда пробирался по окружающим каинитский лагерь холмам, остерегаясь часовых. Осторожность оказалась излишней, поскольку никто не стоял на страже, и когда Алит поднялся на вершину холма, он увидел, что лагерь тих — разврат предыдущей ночи утомил и насытил еретиков.
На севере и западе, в лагере анлекских воинов, наблюдалось гораздо большее оживление. Капитаны прохаживались между палатками и выкрикивали приказы, выстраивая лучников и копейщиков. Сперва Алит решил, что они обнаружили разведчиков Анадриели и принимают ответные меры. Но после недолгого наблюдения его страхи улеглись, поскольку солдаты Анлека выстраивались ровными рядами на большом расстоянии друг от друга, маршировали и выполняли упражнения под присмотром офицеров. Это были всего лишь обычные лагерные учения.
Алит сделал полукруг на восток, двигаясь, пока лагерь каинитов не скрылся из вида, — только дым от костров помогал лучникам не потерять из виду его расположение. Яркое светило вставало над горами на востоке, по холмам растекался утренний свет. Несмотря на солнце, в воздухе еще стоял холодок, и дыхание поднималось легкими облачками пара.
Алит рассудил, что уже достаточно обогнул стоянку каинитов, поэтому снова свернул на запад, к анлекцам. По мере приближения к лагерю к нему вернулась осторожность. Анарские воины небольшими группками перебегали между кустами, камнями и деревьями, чтобы оставаться незамеченными. Довольно скоро они собрались у почти отвесного склона, готовые занять позицию над палатками врага.
Алит подал сигнал паре своих воинов, Анранейру и Хиллраллиону, а сам взобрался на вершину холма и оглядел построение анлекской армии. Солдаты все еще выполняли упражнения с копьем и луком, по точности и быстроте их движения походили на хорошо отрепетированный спектакль.
Князь замер в тревожном ожидании — он не знал, успела ли Андриель занять свою позицию. С равным вниманием он наблюдал как за врагами, так и за небом, и вздохнул с облегчением, когда заметил на западном горизонте силуэт ястреба. Ястреб немного покружил над вражеским лагерем, а затем полетел низко над землей, задевая кончиками крыльев траву на склоне. С резким криком птица уселась на голой ветке куста у правой руки Алита. Юноша поднял руку, и хищник перепрыгнул к нему на запястье; когти обхватили кожу крепко, но бережно, не оставляя царапин.
— Мы начинаем атаку, — прошептал Алит птице.
Ястреб кивнул, расправил крылья и снова поднялся в воздух.
Князь наблюдал, как тот облетел лагерь и исчез в маленькой хвойной рощице на западе от них.
Алит кивнул Анранейру и Хиллраллиону. Те повернулись и спустились ползком, чтобы передать приказ другим лучникам. Вскоре отряд спрятался в высокой траве на вершине холма, наложив стрелы на тетивы луков. Алит приподнялся на четвереньки и бросил последний взгляд на врагов.
Их укрытие располагалось в сотне шагов от окраины лагеря; несколько часовых с копьями и луками обводили взглядом холмистый горизонт.
— Начали! — рявкнул Алит и выпустил стрелу в ближайшего врага.
Она пронзила посеребренную пластину доспеха на груди, и воин с криком упал. Одновременно в воздухе свистнуло еще несколько стрел, нацеленных в других часовых.
Воины Анлека не зря считались лучшими на Ултуане и быстро ответили на атаку. Они перестроились в колонны с лучниками впереди и разбились по отрядам. Авангард из тысячи солдат наступал на анарцев быстрым маршем по широким проходам, специально оставленным между рядами палаток. По мере их приближения анарцы пускали стрелы высоко, с навесом, чтобы те падали в ряды противника. Хотя выстрелы поразили уже несколько дюжин врагов, колонна продолжала безупречное наступление.
За авангардом из лагеря выступили остальные отряды. В рядах наггароттов гудели медные рога, и от трубного звука по коже пробегали мурашки. Когда-то те же ноты предупреждали о нападении демонов и звали в бой верных последователей Аэнариона. Алиту казалось насмешкой то, что их сочли предателями, которые сражаются против власти Анлека. Топот сапог тяжело разносился в утренней тишине, ему вторил звон кольчуг и лязг металла.
С дальней стороны лагеря донеслись крики, и Алит увидел, как замелькали в воздухе стрелы лучников Анадриели. Авангард Анлека продолжал свой марш, в то время как под окриками командира другие отряды замешкались. Капитан наггароттов не мог понять, какая атака является отвлекающим маневром, а какая нет.
— Продолжайте стрелять! — приказал Алит и сам встал с луком наготове.
На противника посыпался новый град стрел.
Авангард подошел к краю лагеря, и лучники отделились от копейщиков. Вскоре над головами анарских разведчиков засвистели стрелы с черным опереньем. Алит услышал вскрики боли и бросил взгляд налево — несколько его эльфов упали в густую траву с торчащими из тел стрелами. Двое не двигались, а еще двое быстро выдернули стрелы и перетянули раны.
Копейщики находились уже в семидесяти шагах, и шторм стрел со стороны защитников лагеря казался бесконечным. В их облаке анарцы потеряли еще дюжину ранеными.
— Подбирайте мертвых, помогите раненым! — закричал Алит и выпустил последнюю стрелу в надвигающихся копейщиков. — Уходите на северо-восток, оттяните их от лагеря каинитов.
Под непрерывным обстрелом разведчики соскользнули с вершины и побежали направо. Они выбежали из-под прикрытия холма, промчались следом за князем по лощине и поднялись на противоположный склон. Там Алит приказал остановиться, поскольку стрелы оставшихся в лагере лучников не могли их достать, и анарцы снова направили луки на поднимающихся на холм копейщиков.
Те отступили было вниз, но вскоре снова появились, уже с поддержкой стрелков. Алит опять приказал своему отряду отходить. Он беспокоился, как обстоят дела у Анадриели и удалось ли выманить каинитов. Потом он перевел взгляд на врага впереди и понял, что их всех ждет долгое утро.
Кружащий высоко в небе ястреб дал Эотлиру понять, что Алит и Анадриель вот-вот начнут нападение. Воины на позиции над лагерем каинитов тоже были готовы к бою. Князь стоял рядом с отцом и рассматривал еретиков. В левой руке Эотлир держал свернутое знамя дома Анар, а в правой — золотистый клинок Циарит, Меч Утренней Мести. Оружие было теплым на ощупь, его подпитывали лучи утреннего солнца, в этот момент встающего над горами, а острое лезвие блестело магической энергией.
За Эолораном стоял Каентрас с изогнутым бараньим рогом, перетянутым серебряными полосами. Когда князь кивнул, Каентрас поднес рог к губам, и тот издал долгий, высокий, жалобный звук. Воин повторил его трижды, зов эхом раскатился по холмам и пронесся по лагерю внизу.
Эотлир выждал несколько мгновений, глядя, как ошеломленные звуком рога каиниты просыпаются и приходят в себя. Он увидел, как из шатра с заляпанными кровью стенами вышел вестник Каина в блестящей полированной маске. Жрец бурно размахивал руками, созывая последователей. Когда вокруг него собралась толпа еретиков, Эотлир распустил удерживающий знамя узел и высоко поднял огромное полотнище в воздух, чтобы его видели отовсюду.
Затем он воткнул древко флага в мягкую землю и сделал шаг вперед. Каентрас взял еще одну высокую ноту, и все глаза обратились к вершине холма.
— Встречайте великого Эолорана Анара, хозяина этих земель, — прокричал Эотлир. — Вы нарушили границы нашего княжества. Правитель Анара приказывает вашей оборванной шайке немедленно убраться отсюда и забиться по тем темным дырам, откуда вы вылезли. Он не хочет, чтобы его обвинили в трусости и нападении на тех, кто не в состоянии защитить себя, и вызывает недостойных врагов скрестить клинки с истинными воинами. Ему не чуждо милосердие, поэтому он выслушает мольбы тех, кто раскается в совершенных преступлениях. Всех, кто отречется от ложной веры, ждет прощение Иши.
Каентрас снова подул в рог, и Эотлир сделал шаг назад, чтобы показать, что закончил свою речь.
— Должно привлечь их внимание, — с мрачной улыбкой заметил Эолоран. — Я думаю, что «прощение Иши» особенно их задело.
Эотлир и сам поневоле улыбнулся, он знал, что подначки приведут к желаемому результату. Он оглянулся через плечо на тысячи анарских воинов, которые стояли наготове. Лучники выстроились чуть ниже линии окружающих холмов, за ними встали отряды копейщиков. В утреннем воздухе развевались знамена, на острых наконечниках копий и стрел блестело солнце. Одетое в темно-синие цвета войско в ярком солнечном свете выглядело глубоким горным озером.
— Вот и они, — пробормотал Каентрас.
Эотлир повернулся к лагерю и увидел, как от палаток к ним несется несколько сотен каинитов. Он слегка покачал головой — великого князя немного смущало, что его ловушка сработала так просто. Воистину, эти враги давно потеряли право называться разумным цивилизованным народом.
Эолоран развернулся, подал лучникам сигнал выступать и сам начал спускаться по холму. Он взял немного в сторону и добежал до правого фланга как раз вовремя — когда первый каинит подошел к подножию склона.
Фанатиков с испещренной кровавыми отпечатками пальцев кожей и склеенными в острые сосульки волосами совершенно не заботила собственная жизнь, и они оголтело рвались вперед с ножами и мечами в руках. Их бег не замедлился, когда на вершине холма внезапно возникли тысячи лучников.
Эотлир услышал, как отец отдал команду, и равнодушно проследил взглядом за черным облаком взвившихся в воздух стрел. Темный шторм накрыл поднимающихся по склону еретиков. Никто из наступающих не пережил первого залпа. Вторую волну воинов верховный жрец собирал более осмысленно. Ветер доносил его хриплые крики, пока вестник и его помощники прохаживались вдоль неровной линии каинитов, опрыскивали их жертвенной кровью и призывали уничтожить обидчиков бога убийств. Как и во время вчерашней церемонии, еретики визжали и выли, восхваляли Каина или без слов давали выход кипящей внутри ярости.
К какофонии криков присоединились барабаны — они выбивали частый ритм, который гулко отдавался среди холмов. Даже у Эотлира сердце забилось быстрее, а в ушах застучала кровь. Он не сомневался, что в ритм вплетено какое-то волшебство, потому что князь чувствовал, как закипает внутри гнев, и ему пришлось подавить желание ринуться вперед. Взгляд по сторонам показал, что Каентрас и остальные испытывают такое же искушение.
— Стоять! — крикнул Эотлир. — Ждать моей команды!
Он вскинул правую руку и поднял Циарит на уровень плеча, будто преградил дорогу тысячам копейщиков за своей спиной. На миг рука дрогнула, рукоять налилась жаром, поскольку возбуждение хозяина подпитывало силы древнего меча. Эотлир чувствовал, как клинок вбирает энергию из окружающего воздуха, и облизнул сухие губы.
Вестник Каина шагал во главе своих последователей. Стук барабанов не умолкал, к нему присоединился топот босых ног по пересохшей земле. Беспорядочные вопли еретиков слились в монотонный крик: «Каин! Каин! Каин!», от которого по коже Эотлира побежали мурашки. В небе над головой забурлила темная энергия. Хотя воздух оставался прозрачным, розовый утренний свет потемнел и превратился в окутывающий фанатиков алый саван. Магические чувства Эотлира гудели от незримой пульсации в одном ритме с частым биением сердца.
Жрец вырвался вперед и остановился в дюжине шагов от своих воинов. Он вытащил из-за пояса два кинжала, и Эотлира передернуло при виде жертвенных ножей. Хотя даже зоркие глаза эльфа не могли различить детали на таком расстоянии, князь чуял выгравированные на лезвиях руны Каина — перед внутренним взглядом они светились горящими метками.
Вестник скрестил руки так, что лезвия легли ему на плечи, и одним плавным движением провел ими по груди. Из ран потекла кровь, и он раскинул руки в стороны. Алые капли слетали с кончиков ножей и повисали в воздухе.
С подступающей к горлу тошнотой Эотлир наблюдал, как капли растворяются в облаке красного тумана, которое все росло, пока не поглотило жреца окончательно. И даже после этого оно продолжало разбухать, расползаясь по склону вверх, к Эотлиру, и вниз, к каинитам.
— Стреляйте! — крикнул Эотлир отцу.
Он понял, что враги скоро полностью скроются в алом тумане.
Эолоран не стал спорить с приказом сына и подал сигнал лучникам. Те навесом пустили стрелы в кричащую толпу внизу. Многие каиниты покатились по земле, но выживших вскоре укутал красный туман. Лучники продолжали стрелять в кипящее облако, которое катилось на них, без особой надежды попасть в цель.
Эотлир осознал, что вскоре заклинание накроет весь холм, и стрелки окажутся беспомощными. Не дожидаясь приказа отца, он повернулся к выстроенным позади копейщикам.
— Выступайте на позиции, живо! — прокричал он и взмахнул над головой мечом, будто одним движением мог передвинуть свое войско.
Горны подали сигнал к наступлению, и через несколько мгновений по холму затопали тысячи обутых в тяжелые сапоги ног.
Алый туман докатился до середины склона, и Эотлир сперва почувствовал на языке привкус крови, а через миг облако поглотило его. По лицу побежали красные струйки, они пачкали серебряную кольчугу и собирались между тонкими кольцами. Рукоять Циарита стала скользкой, и Эотлир неожиданно понял, что сжал кулак так сильно, что ногти впились в ладонь. Его кровь смешивалась с бурлящим облаком.
В тумане вокруг него появились темные фигуры, восходящее солнце подсвечивало багровые силуэты. Со вздохом облегчения Эотлир различил знакомые лица — Торинана, Касадира, Лирунейна и прочих верных анарцев. С выставленными перед собой изящными белыми щитами и опущенными черными копьями воины дома Анар собирались вокруг своих командиров.
Сотни стрелков выстроились по окружающим анлекский лагерь холмам; их было не меньше, чем луков под началом Алита. Разведчики растянулись вдоль откоса на западе и, как смогли, укрылись среди редких кустов и высокой травы.
Анранейр похлопал князя по плечу, чтобы привлечь его внимание, и указал на юг. Алит заметил странный свет в той стороне: красное сияние окутало холмы вокруг лагеря каинитов. Он не знал, что там происходит, но не сомневался, что видит плохой знак.
В тот же миг князь услышал топот сапог у подножия холма напротив. Хотя он и не видел, кто это идет, через какое-то время стало ясно, что звук перемещается на юг. С нарастающим страхом Алит осознал, что копейщики Анлека вышли из лагеря и направляются к основной армии Анара в полной уверенности, что засевшие сверху лучники прикроют их отход.
— Кажется, наша добыча больше не хочет глотать наживку, — произнес Анранейр.
Алит кивнул и задумчиво свел брови. План заключался в том, чтобы оттянуть воинов Анлека, но он провалился. Несколько сотен стрелков не смогут задержать целую армию, особенно если враг не больно-то и хочет тратить на них время.
— Надо их отвлечь, — произнес князь. Он начал спускаться по склону и жестом приказал Анранейру следовать за ним. — Когда добыча убегает от охотника, охотник обращается к Курноусу.
Анранейр удивленно смотрел на то, как Алит вытащил из колчана за спиной стрелу. Юный князь задумчиво погладил ее от оперенья до острого наконечника, в каких-то местах его палец задерживался.
Затем он произнес слово огня, которое использовалось в святилищах Курноуса, и наконечник вспыхнул ярко-желтым пламенем. Алит нацелил лук высоко в небо и выпустил горящую стрелу в направлении вражеского лагеря. Мигающий огонек взлетел в воздух и пропал из виду.
— Передай всем, — велел князь, — пусть поливают лагерь огнем.
Анранейр одобрительно хмыкнул и поспешил к редкому ряду лучников, чтобы передать им приказ Алита. Князь вытащил еще одну стрелу, повторил ритуал зажигания и снова выстрелил. Вскоре холм осветился огненными дугами, которые спускались к лагерю позади вражеских лучников. Алит не знал, как много выстрелов попало в цель, но после нескольких залпов над лагерем начал подниматься густой черный дым.
— Получается, — засмеялся рядом Анранейр.
Алит подполз к краю седловины и увидел, что стрелки Анлека натянули луки и перешли в наступление. Если разведчики убегут от надвигающихся врагов, вскоре их стрелы перестанут долетать до палаток.
— Забирайте на север, не попадайтесь им на глаза, — приказал Алит, убрал лук и пополз обратно к Анранейру. — Хотя я лишь недавно научился танцевать, я знаю, кто должен вести в танце.
— И что за веселый танец нас ждет, — поддержал князя Анранейр.
Красный туман затягивал все на двадцать шагов вокруг, и Эотлир напряженно вглядывался в бурлящие глубины в поисках врагов. Их вой и крики становились ближе, но колдовское облако растворяло и искажало звуки.
— Тихо! — проревел Эотлир, и ряды копейщиков замерли. Тишину не нарушал ни лязг доспехов, ни шепот.
Эотлир внимательно вслушался в приближающийся шум каинитов. Вроде слева звуки доносились громче.
— Следите за западными подступами! — предупредил он.
Не успели слова слететь с его губ, как тьма сгустилась и распалась на бегущие фигуры. Тысячи каинитов, тяжело дыша, с воплями поднимались по склону и размахивали страшными на вид кинжалами с зазубренными лезвиями. Их лица искажала гримаса ненависти и ярости, затмивших все остальные чувства.
Фанатики бросились на анарских копейщиков; они высоко подпрыгивали и опускались с занесенными над головой ножами. Анарцы подняли щиты, чтобы отразить удары, и туман наполнился глухим звоном металла. Боевой клич дома Анар и восхваления Каина вторили лязгу клинков.
Эотлир не мог четко разглядеть происходящее, но вскоре его внимание переключилось на склон, по которому взбегало все больше каинитов.
— Берите пленников, — прорычал Эотлир. — Мой отец допросит тех, кто помогает Морати строить заговоры. Жреца по возможности взять живым!
Каиниты находились уже в дюжине шагов и продолжали бежать к анарцам. Эотлир поднял Циарит в одной руке, а второй вытащил из-за пояса кинжал. Когда до врагов оставалось всего шесть шагов, анарский князь бросился в атаку; Циарит снес голову одному каиниту, в то время как нож полоснул по голой груди другого.
Князь увернулся от нацеленного в лицо удара, отбил второй и воткнул меч в горло еще одного противника. Через миг линия копейщиков врезалась в неровные ряды фанатиков. Закипел хаос битвы.
Стена копий скосила передний ряд каинитов, и анарцы продолжали теснить врагов; они кололи копьями и отбрасывали щитами раненых. Продуманная жестокость фаланги пересилила животную ярость, и контратака отбросила еретиков назад.
— Не спускайтесь ниже! — выкрикнул Эотлир.
Он беспокоился, что воины увлекутся и сойдут с холма.
Сохраняя строй, отряд анлекцев попятился обратно к вершине. Каиниты возобновили натиск; теперь они подныривали под копья, чтобы добраться до ног противника. Эотлир отбивал удары, размахивал и наотмашь рубил Циаритом, и любой, кто подходил к нему слишком близко, падал мертвым. Раненых у обеих сторон становилось все больше: тут и там в траву со стонами падали эльфы. Каиниты не обращали внимания на свои потери и продолжали напирать, их вела только жажда крови. Копейщики перед лицом безумных убийц держались мужественно, и занимали место упавших товарищей, чтобы закрыть пробоины в первом ряду.
Запертому в гуще клинков Эотлиру ничего не оставалось, кроме как сражаться за свою жизнь. Он отрубил руку одному врагу и вонзил кинжал в пах другого. По его доспеху с визгом скользнул клинок, и князь ударил следующего каинита в лицо с такой силой, что кольчужная перчатка раздробила кости. Широкий взмах Циарита оставил еще одного противника без ноги, и тот покатился вниз но склону, выкрикивая грубые ругательства.
Эотлира накрыла волна отчаяния, почти ощутимая, похожая на холодный порыв ветра. Она налетела справа, ее сопровождали резкие крики боли и плач. Князь срубил еще нескольких фанатиков и пробился к источнику звуков. Ему пришлось оттолкнуть плечом одного из своих солдат, но наконец он увидел вестника Каина.
Жреца, облитого с головы до ног кровью, окружала куча трупов. Он широко раскинул в стороны руки с длинным кинжалами. Выжженные на теле руны горели темным пламенем, а демоническая волшебная маска извивалась и рычала сама по себе. Жрец прыгнул вперед — за ним потянулись призрачные красные тени — и рубанул ножом, зажатым в правой руке. Клинок без труда пробил щит, а сжимавшая его рука копейщика полетела в воздух. Ни один доспех или оружие не могли выдержать удар заклятых Каином кинжалов, и все больше анарцев падало на землю.
Позади вестника Каина один из раненых копейщиков с трудом поднялся на ноги; для этого ему пришлось опереться на свое оружие. С заметным усилием он воткнул копье в спину жреца и давил, пока наконечник не вышел у того из живота.
Жрец упал на колени, но в следующий момент он взвился на ноги, повернулся и вырвал копье у эльфа. Один взмах руки, и в лицо копейщика воткнулся кинжал, от чего эльф с криком упал на землю. Жрец переломил древко копья, вырвал из раны наконечник и швырнул оба обломка в траву. Из раны хлестала кровь и собиралась лужицей у ног вестника.
— Прими это подношение, мой любимый господин! — выкрикнул он и поднял окровавленные руки в воздух.
Из кончиков его пальцев вырвалось черное пламя, оно растеклось по рукам и охватило все тело жреца. Плоть горела и потрескивала, но когда чешуйки сажи опали, кожа выглядела нетронутой, а от страшной раны не осталось и следа.
Магический огонь потух в треске последних вспышек, и жрец наклонился к мертвому копейщику, чтобы вытащить свой нож. Затем вестник снова бросился в битву, прорубая в рядах анарцев кровавую просеку.
Эотлир раскидывал ринувшихся за предводителем еретиков. Он отсекал конечности, Циарит в его руке вертелся в бесконечном танце и ломал ребра и шеи.
— Сразись с истинным сыном Нагарита! — Анарский князь с ревом прорвался сквозь падающие тела.
Вестник Каина вихрем повернулся на голос — в глазных прорезях его маски пылало белое пламя. Жар этого взгляда пригвоздил Эотлира к земле: ему в ужасе показалось, что он смотрит в глаза самого Кроваворукого Бога.
— Твои мучения порадуют моего господина больше, чем страдания других, — возликовал жрец. Хриплый голос лязгал металлом. — Никто не может одержать победу в битве без его благословения, так что ты обречен.
Жрец ринулся вперед, и цепь их взглядов разорвалась. Скорее повинуясь инстинкту, чем разуму, князь пригнулся и отпрыгнул вправо — и тем самым едва избежал свистнувших в воздухе кинжалов.
Эотлир перекатился на ноги, парировал следующий удар Циаритом и сделал выпад ножом. Вестник отшатнулся от атаки и быстро попятился. Он выписывал кончиками ножей сложные узоры, их отточенные движения завораживали. Эотлир не сводил глаз с маски противника и старался не обращать внимания на то, как от нарисованного в воздухе знака вверх по спине бегут мурашки ужаса.
Князь опустил левое плечо и сделал резкий финт вправо. Циарит метнулся к запястью жреца. Все еще сжимающая зловещий кинжал кисть руки полетела в сторону. Быстрый как змея вестник ответил выпадом; Эотлиру пришлось отпрыгнуть, чтобы избежать мелькнувшего у горла ножа. Он обходил противника сбоку и выискивал возможность ударить по второй руке каинита, чтобы лишить его таящейся в заколдованном оружии силы.
Стоило князю увидеть слабину в обороне врага, как мимо него с гневным боевым кличем пронесся Каентрас, обеими руками сжимающий свое копье Хиратот, Коготь Смерти. Он с размаха вонзил острый наконечник в грудь жреца. Хиратот полыхнул синим пламенем. Оно разорвало герольда Каина на части, оставив от тела лишь дымящиеся ошметки. Не глядя на поверженного противника, Каентрас прошел по тлеющим останкам жреца и бросился на фанатиков. Те замерли, с отчаянием оплакивая кончину своего предводителя.
Атака друга застала Эотлира врасплох, и он на миг остановился, ожидая, пока прояснится голова. Некоторые еретики побежали прочь от Каентраса, но многие другие с рычанием и воем продолжали напирать, желая мести. Эотлир собрался с мыслями, копейщики вокруг сомкнули ряды, готовясь встретить свежую волну нападающих.
Несмотря на усилия Алита, войско Анлека оттеснило его разведчиков за пределы выстрела. Враги расположились на границе досягаемости — на противоположном холме блестели доспехи выстроенных рядами копейщиков. Солнце шло к полудню. Два войска стояли друг напротив друга, их командиры выжидали следующего хода противника.
— Итак, мы привлекли их внимание. Что будем делать дальше? — спросил Анранейр.
— Меня кое-что беспокоит, — ответил Алит. Он решился наконец дать голос тому, что глодало его изнутри. — Я вижу луки и копья, но я не вижу лошадей. Армия Анлека состоит из лучников, копейщиков и рыцарей.
— И где же рыцари? — спросил Анранейр. Он оглянулся через плечо, будто ожидал увидеть приближение вражеской кавалерии.
— Возможно, каиниты съели их лошадей, — рассмеялся Хиллраллион.
— Я бы скорее предположил, что они заранее выдвинулись к Эалиту, чтобы припугнуть Малекита, — сказал Алит.
— А что если они вернутся? — поморщился Хиллраллион. — Мы не сможем убежать от всадников.
— Мы должны оставаться здесь, чтобы каиниты не получили подкрепления, — ответил юный князь. — Нет смысла гадать, все равно сейчас мы ничего не можем сделать. Если мы отступим, солдаты двинутся на юг и нападут на войско деда.
— Неплохо бы придумать план на тот случай, если в битву вступит кавалерия, — возразил Анранейр.
Алит огляделся, но увидел лишь редкие заросли кустарника и деревьев, характерные для подножия Кольцевых гор. Хотя эти земли тоже принадлежали его семье, он знал их намного хуже, чем родные горы. С таким же успехом он мог находиться в Сафери или Крейсе.
— Вот что, вероятно, способно помочь. — Анранейр протянул свернутый пергамент.
Алит принял свиток у него из рук и развернул: это оказалась одна из карт Эолорана.
— Где мы сейчас? — спросил князь. Теперь он жалел, что уделил картам так мало внимания на совете.
Со вздохом Анранейр указал на северо-запад, а затем на карту.
— Там Эалит, мы на краю гряды холмов, вот тут, — объяснил разведчик. — Если нам потребуется укрыться от кавалерии, я предложил бы долину Атриан на северо-востоке отсюда. Если подойдут рыцари, мы добежим до деревьев раньше, чем они настигнут нас.
— При условии, что мы узнаем об их приближении заранее, — вставил Хиллраллион.
— Хорошее замечание, — согласился Алит. Он кивнул Анранейру и передал ему обратно карту. — Возьми пятерых разведчиков и отправляйся на север, будешь высматривать неприятные сюрпризы.
Анранейр засунул карту в свой мешок и рысцой пустился вдоль ряда стрелков, на ходу выкрикивая имена. Алит в глубоком раздумье постукивал пальцами по крупной серебряной пряжке пояса. Копейщики напротив не двигались с места и не подавали признаков, что готовят атаку.
Внезапно князь повернулся к Хиллраллиону.
— Есть предложения, чем нам сейчас заняться? — спросил он.
Хиллраллиион немного задумался, затем его рот растянулся в улыбке.
— Я знаю неплохие песни…
Кто бы ни командовал войском Анлека, Алит восхищался его терпением. Наступил и прошел полдень, воздух становился все горячее, а солдаты в черных доспехах стояли безмолвными рядами и ждали атаки разведчиков. С их стороны стало бы глупостью гоняться за лучниками в легких доспехах, потому что закованные в тяжелую броню копейщики все равно не догнали бы их. Поэтому анлекского командира устраивало ожидание. Но Алита спокойное неподвижное противостояние как раз беспокоило. Он волновался, что пропустил какую-то ловушку, и его противник знает нечто, о чем неизвестно ему, — например, когда вернется кавалерия.
Время от времени Алит передвигал своих лучников, они выпускали по вражеским рядам несколько стрел, а затем переходили на новую позицию. Князь занимался этим в основном от скуки, хотя убеждал себя, что подобные вылазки ослабляют боевой дух анлекцев. Но, по правде говоря, даже у самых запасливых стрелков оставалось в лучшем случае по полдюжины стрел, и если противник решит перейти в наступление, им придется бежать.
Полдень клонился к раннему вечеру, и Алит то и дело поглядывал на юг в поисках каких-нибудь сигналов от отца и деда, после чего поворачивался на север, откуда ждал предупреждения о приближающейся кавалерии. Он не сомневался, что основное войско разобьет каинитов, но чем дальше, тем больше хотел увидеть над холмами флаги дома Анар.
— Смотри, — произнес Хиллраллион и кивком указал на юг.
— Наконец-то, — выдохнул Алит, когда увидел за дальним холмом характерное серебристое сияние доспехов.
Вражеский командир тоже заметил подкрепление. Не обращая более внимания на лучников, его отряды быстро развернулись на юг и зашагали навстречу новому врагу. Алит собирался отдать приказ преследовать колонну анлекцев, когда крик привлек его внимание к северному горизонту.
— Всадники! — кричал Анранейр. Он бежал вдоль гребня холма к северу. — Сотни всадников!
— На северо-восток! — прокричал Алит, поднимаясь на ноги. — Бежим!
Ловко перепрыгивая через кусты и камни, стрелки понеслись вниз по склону. Быстро, но уверенно они направлялись к лесам Атрианской лощины. На бегу многие бросали взгляды на север. Алит заметил на горизонте облако пыли, которое довольно быстро приближалось, хотя отдельных всадников ему разглядеть не удалось.
— Быстрее! — крикнул он, подгоняя свой отряд, и сам прибавил скорости.
Алит взбежал на вершину высокого холма, впереди показались деревья лощины Атриан. В долине внизу блестел стекающий с далеких гор ручей. Стройные сосны густо росли по его берегам и дальше, в глубокой лощине, где ручей расширялся, — достаточно густо, чтобы укрыть бегущий отряд.
Земля под ногами дрожала от топота тысяч копыт, он становился все громче, но Алит уже сделал последний рывок к деревьям на опушке леса. Теперь он мог различить крики и звон упряжи. Алит поднырнул под ветки и рискнул бросить быстрый взгляд налево — там, на вершине холма всего в двух сотнях шагов, вытягивались длинные ряды всадников.
Но странно: всадники, окутанные летящей из-под копыт резвых коней пылью, оказались вовсе не зловещими рыцарями Анлека в черных доспехах. На них оказались голубые и белые одежды, прикрытые кольчугами серебристого плетения. Развевающиеся флаги несли изображения белых лошадей и лошадиных голов, а шлемы украшали яркие разноцветные перья.
— Эллирионцы! — рассмеялся Алит.
Он опустился на мягкий ковер из сосновых иголок под темными ветвями деревьев. Князь не знал, каким образом эллирионцы забрели так далеко от родного княжества, но широко улыбался, глядя на них. Он повернулся и побежал обратно к лесной опушке, чтобы не упустить из виду рыцарей-налетчиков Эллириона, которые волной спускались по склону. Остальные стрелки стояли рядом и наблюдали за разворачивающейся сценой.
Всадники сжимали в руках копья с листовидными наконечниками, а начищенная упряжь их лошадей блестела на солнце. Когда они подъехали ближе, Алит смог разглядеть отдельные лица, и от их выражения по телу пробежала дрожь. Мрачные рыцари опустили копья для атаки. Другие натянули луки и сделали первый залп в отряд анарцев.
— Под деревья! — закричал Алит, ринувшись к ближайшему стволу; на ветку он взлетел не хуже кота.
Юноша взобрался повыше, перебежал к концу толстой ветки и присел на корточки.
— Мы друзья! — закричал он, приложив руки ко рту, чтобы его услышали поверх фырканья лошадей и топота копыт. — Опустите оружие!
Дюжина налетчиков окружила дерево с натянутыми луками. К ним подъехала группка рыцарей под длинным, отороченным белым конским волосом флагом с гарцующей серебряной лошадью на синем кругу.
— Дом Анар! — выкрикнул Алит, хотя и не знал, говорит ли это имя о чем-то эллирионцам.
Всадник в золотом шлеме с плюмажем из конской гривы выехал из круга эльфов. В одной руке он держал копье, а в другой золотой щит с изображением взвившегося на дыбы жеребца.
— Я князь Анельтайн из Эллириона, — выкрикнул эльф. Он прикрыл глаза ладонью, чтобы лучше разглядеть Алита.
— Алит Анар, — представился юноша и осторожно приподнялся. — Кому ты служишь и что делаешь в наших землях?
— Я служу Королю-Фениксу, и прошлой ночью сражался бок о бок с князем Малекитом, законным правителем Нагарита. Сейчас я направляюсь к перевалу Единорога, чтобы доставить новости моему господину, князю Финуделу.
Алит ловко спрыгнул с ветки и приземлился в высокую траву рядом с Анельтайном. Всадники угрожающе сомкнули круг, и юноша поднял в приветствии руку.
— Я сын Эотлира, внук Эолорана Анара, — представился он. — Мы сражаемся с тем же врагом, что и вы.
Он повернулся и указал на юг.
— Сейчас воины дома Анар бьются с предателями Анлека. Мой дед будет очень рад вашей помощи. А позже вы сможете рассказать нам, как обстоят дела у князя Малекита в Эалите.
Анельтан наклонился и сказал что-то одному из своих рыцарей. Тот перекинул со спины изогнутый золотой рог и выдул протяжный сигнал. По его команде эллирионцы отошли от деревьев и выстроились длинной колонной, а Алит остался наедине с Анельтайном. Эллирионский князь подъехал поближе и пригнулся в седле.
Теперь Алит разглядел свежий порез на его щеке и дорожную грязь на плаще.
— Эалит оказался ловушкой, — горестно покачал головой Анельтайн. — Малекит отступает на запад, чтобы сесть в Гальтире на корабль. Вам лучше вернуться домой. Мы поговорим обстоятельнее, когда ваши враги будут уничтожены.
Не успел Алит ничего ответить, как Анельтайн послал лошадь в галоп и направился к своему войску. Снова загудел рог, и рыцари тронулись на юг — туда, где сражалась анарская армия.
Палатку Эолорана наполнял смех; Алит не слышал его уже довольно давно. Анельтайн и его капитаны поднимали серебряные чаши с вином за победу. Эотлир тоже улыбался, а вот лицо Эолорана было задумчивым.
— Дом Анар выражает вам свою признательность. — Эолоран поднял перед Анельтайном свой золотой бокал.
— Ты говорил это дюжину раз, Эолоран! — ответил эллирионский князь. — Ты ничем нам не обязан. Не окажись здесь твоего войска, нам бы пришлось сражаться с каинитами в одиночку. Будем благодарить судьбу или сети Морай-хег за то, что князь Малекит попросил меня отвести часть моих сил на юг. Иначе тот отряд рыцарей, что мы уничтожили неподалеку от Эалита, составил бы немалую угрозу для твоей армии.
Алит снова задумался: он уже слышал рассказ о том, как Малекит разыскал после битвы при Эалите эллирионского князя и приказал ему отправляться домой через перевал Единорога. Юноша не считал просьбу Малекита совпадением, ведь Эльтириор обещал, что найдет способ доказать, что князь попал в ловушку. Он также не сомневался, что законный правитель Нагарита прекрасно осведомлен о делах анарцев, поэтому и послал в их сторону помощь. Как и раньше, Алита смущало, что ему приходится скрывать то, что было известно ему одному, поскольку если он сообщит об этом семье, то нарушит заключенное с Эльтириором соглашение.
— Как думаете, Малекит доберется до Гальтира? — спросил Каентрас, поднимая взгляд от карты, лежавшей на столе. Он не отрывался от нее с того момента, как в палатке появился Алит. — Какой дорогой он направляется к порту? В чьих руках сейчас город?
Анельтайн пожал плечами.
— На эти вопросы я могу ответить не лучше вас, — сказал он. — Несколько дней назад я впервые переступил границу Нагарита. Тут не мои земли, я ничего не знаю о здешнем населении. Но я хочу сказать, что если кому-то и удастся ускользнуть из лап еретиков, так это Малекиту. У него сильное войско, а переход до Гальтира не особо долгий. Сам князь — великий воин и командир такой опытный, каких мне еще не доводилось видеть. В Гальтире его ожидает верный флот, и я надеюсь, что правители города не служат Морати.
— В наши времена не стоит на это надеяться, — посерьезнел Эотлир. — И все же меня обнадеживает, что не только анарцы сопротивляются власти Анлека.
— Малекит собирается возвращаться? — спросил Каентрас. Он пристально разглядывал эллирионцев.
— Я думаю, что до весны он не вернется, — ответил Эолоран. — Нельзя сказать, что он потерпел решительное поражение, но его выступление было… поспешным. Невозможно просто подойти к Анлеку и постучать в ворота, ожидая, что они распахнутся перед тобой.
— Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы подготовиться к его возвращению, — откликнулся Эотлир. — Теперь Морати известно о намерениях Малекита, и преимущество неожиданности потеряно. Мы сами подняли оружие против Анлека и пока не знаем, что за ответный удар нас ждет.
— Нам следует напасть на войска Морати, отвлечь ее, пока Малекит собирается с силами, — возразил Каентрас. — Когда Малекит вернется, он не должен встретиться с единым, хорошо подготовленным врагом.
Алита взволновали его слова и задумчивый взгляд Эолорана. Анарцы почти не пострадали в битве; значит, предупреждение Эльтириора относилось к событиям, о которых юноша еще не знал.
— Это будет неразумно, — к великому облегчению юного князя произнес Эотлир. — Сейчас мы растревожили осиное гнездо, так что следует на время укрыться в Эланардрисе.
— По тем немногим сведениям, что мне довелось услышать от вороньих герольдов, такое решение представляется наилучшим, — вставил Анельтайн.
Упоминание вороньих герольдов немедленно привлекло внимание Алита, впрочем, как и его деда.
— От вороньих герольдов? — переспросил с подозрительным прищуром Эолоран. — Что за дела у тебя с темными всадниками?
Анельтан в замешательстве передернул плечами.
— Они служат князю Малекиту разведчиками и провели нас в Эалит по тайным проходам, — ответил эллирионец. — В цитадели до нас дошли известия, что на севере, на востоке и на юге собираются войска, чтобы запереть князя в крепости и уничтожить его армию. Боюсь, что дом Анар постигнет та же судьба, если вы останетесь тут, на открытом месте.
— Мы уже помогли Малекиту, — произнес Алит. Он обращался к отцу и деду. — То войско, которое мы сокрушили сегодня, уже ничем не угрожает князю, и мы подарили ему время для отступления, как и предлагал Каентрас. Пока что мы несем сравнительно малые потери, но если останемся тут, все может измениться. И кто знает, какие силы двинутся на наши дома, когда Малекит ускользнет от погони?
Эолоран сел за стол перед разложенной картой и потер переносицу — обычно он делал это в минуты глубокого раздумья. Затем он прикрыл глаза, чтобы окружающие не помешали ему вынести взвешенное решение.
— Мы возвращаемся в Эланардрис, — объявил он, не открывая глаз.
Алит подавил вскрик облегчения. Тревожная энергия, что переполняла его с момента встречи с Эльтириором, испарилась, и внезапно юноша ощутил чудовищную усталость. Он не стал участвовать в дальнейших обсуждениях, извинился и, утомленный, но счастливый, направился к своей палатке. Эланардрис был в безопасности, и скоро ему предстояло снова увидеть Ашниель.
