ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Тьма наступает
В главном зале царил хаос. Эльфы всех возрастов и званий собрались здесь, чтобы узнать, что случилось. Юрианат стоял за спинкой трона Феникса; его окружали придворные и советники, среди которых был и Палтрейн. Пока Алит проталкивался через толпу, его успела накрыть общая атмосфера паники и отчаяния. Кто-то кричал, плакал, многие замерли в потрясенном оцепенении и ждали, что скажет Юрианат.
— Спокойствие! — громко попросил князь и поднял руки, но шум продолжался, пока Юрианат не прорычал по весь голос: — Тихо!
В воцарившейся тишине слышался лишь шелест мантий и тихие всхлипывания.
— Король-Феникс мертв, — строго произнес Юрианат. — Утром князь Малекит нашел его тело в королевских покоях. Пока мы предполагаем, что Король-Феникс покончил с жизнью.
В зале разразился новый шторм горя и гнева, и снова Юрианат призвал к тишине.
— Зачем Бел Шанаару так поступать? — спросил один из придворных.
— Мы не можем сказать точно, — выступил вперед Палтрейн. — Князь Малекит получил некие сведения, где Король-Феникс обвинялся в сочувствии культам удовольствия. Хотя Малекит им не поверил, когда-то в этом самом зале он поклялся покарать всех еретиков, независимо от положения в обществе. Его собственная мать все еще находится в заточении во дворце. Но когда князь отправился в покои Бел Шанаара, чтобы предъявить ему полученные доказательства, он нашел тело Короля-Феникса со следами черного лотоса на губах. Получается, что обвинения были правдивыми, и Бел Шанаар предпочел покончить счеты с жизнью, чем встретиться с позором.
По залу раскатилось шумное волнение; эльфы напирали вперед и забрасывали Палтрейна и Юрианата вопросами.
— Какие обвинения?
— Какие доказательства были представлены?
— Как такое могло случиться?
— Предатели все еще среди нас?
— Где Малекит?
Последний вопрос задавался множество раз, его подхватывало все больше голосов.
— Князь Нагарита отбыл на остров Пламени, — ответил Юрианат, когда в зале воцарилось некое подобие порядка. — Он хочет сообщить Элодиру о кончине отца и посоветоваться с собравшимися там князьями. Пока Элодир не вернется с совета, мы должны сохранять спокойствие. Можете не сомневаться, мы узнаем всю правду о трагедии.
Хотя на многих лицах еще читалось потрясение, заявление князя немного успокоило эльфов. Гневные выкрики стихли, и зал наполнился заговорщицким перешептыванием. Алит не стал вслушиваться в слезные соболезнования и пересуды и повернулся к Миландит. По щекам девушки текли слезы. Он обнял ее и прижал к себе.
— Нам нечего бояться, — прошептал юноша, хотя в глубине души он знал, что обманывает ее.
В последующие дни во дворце установилась странная атмосфера. Почти никто ничего не делал, и Алит чувствовал, что все обитатели пытаются осознать случившуюся трагедию. Немногие соглашались поговорить о снедающем их горе и потрясении, что само по себе было крайне необычно, и только единицы позволяли упоминать об обстоятельствах смерти Бел Шанаара. Все вокруг заволокла плотная завеса подозрительности.
Первым порывом Алита было покинуть столицу, поскольку теперь его не удерживала данная Бел Шанаару клятва, но по здравом размышлении он передумал. Случившееся могло грозить ему разоблачением, но никому бы в голову не пришло связать его появление в Тор Анроке со смертью короля. Внезапный отъезд привлечет к себе гораздо больше внимания, чем продолжение службы во дворце.
Поэтому Алит старался держаться поближе к Юрианату, как того требовали его должность и любопытство. Князя Юрианата недавние события потрясли не меньше остальных, и сейчас он не делал никаких попыток взять руководство в свои руки, а предпочитал дожидаться возвращения Элодира.
Тело Бел Шанаара подготовили к захоронению в огромном родовом мавзолее, который находился в недрах горы под Тор Анроком. Похоронная церемония не могла состояться без участия Элодира. Придворные оказались в некоем душевном лимбе и не могли публично излить свое горе. Даже Алит заскучал по праздной болтовне, которая обычно хоть как-то его отвлекала. В дрожащей эхом тишине дворца темные мысли посещали его все чаще.
Через шестнадцать дней дворец снова всколыхнулся. Алит прислуживал Юрианату, который как раз обсуждал с Палтрейном подготовку к погребению Бел Шанаара, когда в комнату спешно провели вернувшегося с острова Пламени гонца.
— Какие новости от Элодира? — спросил Юрианат. — Когда нам ожидать его возвращения?
Герольд неожиданно зарыдал.
— Элодир мертв, вместе со многими князьями Ултуана, — выдавил он.
— Говори же, что случилось? — Палтрейн ухватил посланника за плечи.
— Случилась катастрофа! Мы не знаем, что произошло. По святилищу Азуриана прокатилось мощное землетрясение, и мы видели следы насилия. Когда мы вошли в храм, в живых осталось лишь несколько князей.
— Кто? — настаивал Палтрейн. — Кто выжил?
— Из храма выбралась лишь горстка, — у герольда подкосились колени. — Столько благородных дворян погибло…
Гонец с трудом сглотнул, вытер глаза и выпрямился.
— Пошли, — он повернулся к дверям.
Алит следовал позади Палтрейна и Юрианата. Они то ли не возражали, то ли просто не заметили его. Гонец провел их через внутренний дворик к дворцовым воротам, где собралась огромная толпа. Чуть дальше стояло множество затянутых белыми драпировками повозок. Солдаты Тиранока сдерживали толпу, но сами то и дело бросали потрясенные взгляды на повозки. Палтрейн принялся настойчиво проталкиваться вперед, и Алит проскользнул за ним.
Дворецкий откинул белое полотнище на одной из повозок, и Алит увидел на скамье тело Элодира. Наследник трона лежал на спине со сложенными на груди руками, а лицо его было белым, как снег. Юрианат вздрогнул и отвернулся. Алиту показалось, что он разглядел красную полосу на горле наследного князя, но Палтрейн так быстро задернул полотнище, что он мог ошибиться.
Среди повозок появилась эльфийка в серебристом доспехе и черном плаще. Алит сразу же признал в ней уроженку Нагарита и, хотя никогда не встречал ее раньше, поспешил затеряться в толпе. Эльфийка коротко переговорила с Палтрейном и указала на одну из повозок. На лице дворецкого промелькнуло выражение ужаса, но он быстро взял себя в руки. Затем, не говоря ни слова, развернулся и заторопился во дворец.
Юрианат разослал капитанов по казармам за подкреплением. С каменным выражением лица князь отдал слугам распоряжение перенести трупы тиранокских дворян во дворец. Алит порадовался, что его не включили в число челяди, задействованной в этой неприятной работе, и постарался пока не попадаться никому на глаза.
Тревожные крики толпы у ворот прервали мрачный труд дворцовой прислуги. Алит повернулся и увидел, как Палтрейн снова проталкивается через толпу. За ним следовали нагаритские воины, которые прибыли в столицу вместе с Малекитом. Они выстроились в две линии, и по образовавшемуся проходу быстро прошла высокая женщина.
Ее красота поражала взгляд. Длинные черные волосы роскошными локонами спадали на плечи, а гладкая кожа могла сравниться белизной с мрамором дворцовых башен. Темные глаза горели яростным огнем, и Алит невольно отшатнулся, когда женщина горестно оглядела толпу. Алит сразу же ее узнал, и сердце кулаком сжал страх.
Морати.
Толпа в ужасе подалась назад, а свергнутая королева стремительно пронеслась через ворота. Шлейф фиолетового платья крыльями развевался за ней. Каблуки звонко застучали по плитам мостовой. Полные губы исказила презрительная усмешка, обращенная к окружающей ее толпе. Стоило королеве увидеть повозки, и она уже не отрывала от них взгляда, Палтрейну пришлось перейти на бег, чтобы не отставать от нее.
Дворецкий подвел ее к одной из карет. Морати откинула занавески унизанной перстнями рукой. Затем вдруг она упала на колени и издала ужасный крик, который болью пронзил голову Алита и эхом заметался между стенами дворца. Алит заглянул за плечо Морати и увидел, что лежит в повозке.
Поначалу он не понял, что это за черное месиво. Но когда анарец заставил себя вглядеться, он заметил растекшиеся и затем затвердевшие золотые ручейки и прикипевшие к обгорелой плоти звенья кольчуги. В повозке лежал изуродованный до неприличия труп. Немигающие глаза уставились в небо, большая часть тела обгорела до кости. Ветер поднимал с трупа и уносил в воздух черные снежинки сажи. Алит подошел ближе и сумел разглядеть остатки узора на нагрудной пластине доспеха. Когда-то там был изображен свернувшийся дракон.
Морати поднялась на ноги и развернулась к наблюдающим за сценой эльфам. Ее глаза налились голубым огнем, волосы разметало невидимым ураганом, а с кончиков пальцев срывались белые искры. С криками страха толпа бросилась от колдуньи врассыпную.
— Трусы! — взвизгнула она. — Посмотрите на него! Взгляните, до чего довели ваши интриги. Это мой сын, ваш законный король. Посмотрите на него и запомните до конца вашей проклятой жизни!
Эльфы кричали, толкались и напирали друг на друга в попытках протиснуться обратно в ворота. Алит не обращал на столпотворение внимания — его заворожил ужасный вид трупа Малекита. Князя затошнило, но не столько от вида, сколько от взбирающегося по спине дурного предчувствия.
Зазвучал дробный топот марширующих ног, следом послышался перестук копыт. Оставшиеся на площади зеваки разбегались перед колонной одетых в черные доспехи копейщиков и рыцарей — остатков войска Малекита. Черной змеей отряд выполз из-за дворца, и на миг Алит испугался, что сейчас они нападут на толпу. Но наггаротты никого не тронули.
Они выстроились почетным караулом вокруг повозки, и Морати забралась внутрь. Алит ждал, что тиранокские стражи вмешаются, но те боялись подступить к стоящим перед ними суровым воинам. Князь их не винил; его самого приковал к месту вид строгой линии копий и застывших в седлах рыцарей. Морати подала сигнал вознице. Повозка двинулась с места под скрежет колес и топот марширующих наггароттов.
Один из тиранокских капитанов боязливо выступил вперед, потянулся к висящему на поясе мечу. Палтрейн протянул руку и остановил его.
— Пусть идут, в Тираноке без них будет лучше, — сказал дворецкий.
Наггаротты беспрепятственно прошли по площади и скрылись из вида в ведущем на восток подземном туннеле.
Так князь Малекит покинул Тор Анрок в последний раз.
В большом зале стояла гробовая тишина; атмосфера преклонения окружала два тела, лежащих на мраморных постаментах рядом с троном Короля-Феникса. Хотя некоторые сочли смерть Бел Шанаара позорной, он правил Ултуаном тысячу шестьсот шестьдесят восемь лет и заслужил уважение подданных. Множество эльфов прошло мимо останков Короля-Феникса, сохраненных жрецами Эрет Кхиали. Уродливых следов отравления как не бывало: об этом позаботились жрицы богини Иши.
Алит заметил, что тело Элодира обрядили в мантию с высоким воротником, которая закрывала шею; таким образом, анарец не смог рассмотреть, есть ли там рана, или она померещилась ему.
Через пять дней посещений двери зала закрыли для посторонних, и там остались лишь родственники погибших князей. Алит прислуживал Юрианату; других князей и княгинь тоже сопровождали слуги. Зал стоял почти пустым, поскольку многие дворяне Тиранока отправились с Королем-Фениксом на совет и не вернулись оттуда. Тела некоторых из них удалось спасти с острова Пламени, и сейчас они так же лежали в семейных особняках вокруг дворца. Останков многих так и не нашли, и никто не знал об их судьбе.
— Тиранок получил тяжелый удар, — провозгласил Юрианат.
Он выглядел не менее потрясенным, чем в тот день, когда впервые увидел тело Элодира. Рядом с ним стояла Лириан, вдова Элодира с сыном Анатарисом. Княгиню с головы до ног укутывали белые одеяния скорби, лицо закрывала длинная вуаль, и даже младенец на руках был завернут в белые пеленки. Алит не мог понять, о чем она думает.
— Тиранок не станет бездействовать, — продолжал Юрианат. Его речь имела целью поднять дух слушателей, но произносил ее князь безо всякого выражения. — Любой ценой мы найдем и накажем тех, что причинил нам горе и лишил Ултуан законного правителя.
Зашелестели встревоженные голоса. Юрианат нахмурился и обвел усталым взглядом придворных.
— Сейчас не время для перешептываний и секретов. — Наконец-то голос князя приобрел властность. — Если кто-то хочет высказаться, говорите открыто.
Вперед с оглядкой на остальных собравшихся выступил Тирнандир. Он родился через двадцать лет после вступления Бел Шанаара на трон, был самым старшим придворным, не считая Палтрейна, и пользовался всеобщим уважением как один из мудрейших советников короля.
— По какому праву ты даешь подобные обещания? — спросил придворный.
— По праву князя Тиранока, — ответил Юрианат.
— Значит, ты претендуешь на трон Тиранока? — спросил Тирнандир. — Согласно традиции право на наследование переходит не к тебе.
Юрианат ответил ему недоуменным взглядом, затем повернулся к Лириан.
— Наследником Бел Шанаара был Элодир, а сыну Элодира всего три года, — сказал Юрианат. — Кому же ты предлагаешь передать правление?
— Регенту, который будет править до совершеннолетия Анатариса.
Придворные согласно закивали; становилось ясно, что решение уже обсуждалось за кулисами.
Юрианат пожал плечами.
— Тогда я даю обещания как регент. — Князь по-прежнему не видел причин для возражений.
— Если мы выберем регента, он не должен состоять в родстве с Бел Шанааром, — произнесла Иллиетрин, жена Тирнандира. — Тебе всего шесть сотен лет от роду. Многие в этом зале лучше подходят на роль регента.
Палтрейн вмешался раньше, чем Юрианат открыл рот для ответа.
— Настали неспокойные времена, и наш народ ждет, что мы позаботимся о нем, — сказал дворецкий. — Негоже отстранять королевскую семью от правления Тираноком. Другие княжества охвачены таким же горем, и наши враги не упустят возможности использовать любые разногласия в своих целях. Юрианат имеет бесспорное право на трон как кровный родственник и сможет проводить мудрую политику при помощи собравшихся здесь советников. Любое другое решение приведет к претензиям на трон тех, кто желает подорвать основы законной власти над Ултуаном.
— И где же найти такого правителя? — резко спросил Тирнандир. — Короля-Феникса больше нет, и нам ничего неизвестно о назначенном на совете князей преемнике. Морати снова на свободе. Двадцать лет заключения вряд ли поумерили ее амбиции. Без сомнения, она выдвинет своего претендента. Или ты считаешь, что выбранный нами правитель заодно унаследует корону Феникса и плащ из перьев?
— Я не хочу занимать трон Феникса, — поспешил заверить Юрианат. Он вскинул руку, будто хотел отмахнуться от подобного предложения. — Я буду править только Тираноком. Пусть другие княжества пока сами позаботятся о себе.
Ответом ему послужило недовольное бормотание, и Палтрейн жестом призвал к тишине.
— Подобные дела не решаются в одночасье, — сказал он. — Придет время, и мы тщательно обсудим все вопросы. А сейчас не пристало ругаться над телом Короля-Феникса. Совсем не пристало.
— Мы поговорим после того, как воздадим погибшим надлежащие почести и почтим память нашего господина, — с поклоном извинился Тирнандир. — Мы стремимся не к ссорам, а к единству. Соберемся через десять дней и подадим прошения в должном порядке.
Придворные поклонились телам погибших князей. Некоторые кивали Юрианату, когда уходили, другие же кидали на него подозрительные взгляды. Алит верил, что намерения Юрианата чисты, так как находился у него в услужении уже несколько месяцев и не видел и не слышал ничего подозрительного. Тем не менее внезапная смерть Бел Шанаара и Элодира оставляла вопрос о наследовании трона открытым для разного рода толкований — как и задумали те, кто стоял за их гибелью.
Велись последние приготовления к погребению. Хотя заботы Тиранока и занимали мысли Алита, гораздо больше его тревожило положение дел в Нагарите. Он решил, что сразу после церемонии отправится на север и вернется на родину. Кто знает, что там творится после смерти князя Малекита?
Погребальная церемония Короля-Феникса и его сына проходила долго, даже по эльфийским меркам, и длилась десять дней. На первый день Алит вместе с длинной очередью скорбящих воздал почести свершениям погибших. Поэты слагали стихи, славя воинские деяния Бел Шанаара под командованием Аэнариона и мудрость короля в мирное время. Под его правлением эльфийское княжество росло с каждым годом, а колонии Ултуана раскинулись но всему миру с востока на запад. Союз с гномами Элтин Арвана прославил хор из трех сотен голосов, и это разозлило Алита больше, чем он мог предполагать. Еще дома в разговорах с Еасиром командир ясно дал понять, что хорошими отношениями с гномами эльфийское государство обязано князю Малекиту, и у Алита не было причин сомневаться в его словах.
Второй день над всем Тор Анроком царила жутковатая тишина — население предавалось размышлениям и воспоминаниям о Бел Шанааре и Элодире. Некоторые записывали думы в стихах, другие держали их при себе. Краткий период одиночества дал Алиту возможность посидеть в своей комнате и подумать над тем, что случилось. Однако его мысли постоянно метались, и юноша так и не пришел к окончательному выводу о трагедии и по-прежнему не представлял, что же делать дальше. Больше всего на свете ему хотелось вернуться в горы и помочь своей семье.
Мысли об Эланардрисе вернули настроение в мрачное русло, и Алит принялся запугивать себя страшными картинами, которые могли ожидать его дома. Уже год он не получал весточек от семьи и друзей и даже не знал, живы ли они. Накопившаяся за это время тревога комком поднялась к горлу, и юноша дал ей выход в порыве бешенства: он разбивал лампы, рвал простыни на кровати и колотил по стенам, пока не ободрал до крови костяшки.
Потом, тяжело дыша, упал на пол и зарыдал. Он безуспешно пытался отогнать ужасные образы, что продолжали терзать его, и только после полуночи усталость взяла верх, и Алит забылся сном.
Когда Алит проснулся, то обнаружил, что чувствует себя вполне отдохнувшим, хотя оптимизма сон не прибавил. Вчерашняя вспышка помогла прояснить мысли, и теперь он точно знал, что нужно делать. Сейчас он понимал, что решение остаться на церемонию — всего лишь повод, чтобы отсрочить неизбежное возвращение домой. Хотя Алит мучительно переживал неведение, оно давало ему надежду — и надежда могла рухнуть, стоило пересечь границу северных земель. Алит почувствовал, что вел себя как ребенок, и сразу же принялся упаковывать необходимые для путешествия припасы.
В дверь постучали. Прежде чем открыть, юноша засунул наполовину уложенный мешок под кровать. На пороге стоял Хитрин; он оглядел следы вчерашнего разрушения, но ничего не сказал.
— Нас зовет господин, Алит, — довольно теплым тоном произнес дворецкий. — Днем к нему прибудет важный посетитель. Быстрее приведи себя в порядок и приходи в покои князя.
Он с сочувствием посмотрел на юношу и вышел. Этот взгляд больно ужалил гордость Алита, и он бросился приводить в порядок комнату, потом оделся как можно тщательнее. Незатейливая работа дала ему возможность снова собраться с мыслями, анарец обдумал, нужно ли ему выполнить распоряжение Юрианата или лучше покинуть дворец немедленно. В конце концов любопытство пересилило, и он решил ненадолго остаться, чтобы поглядеть, кого ждет Юрианат в период поминовения.
Юрианат принимал гостя в мрачной официальной обстановке. Алит вместе с другими слугами в нижних восточных покоях приготовил простое угощение из холодных блюд. Перед прибытием посетителя слуг попросили уйти, и Алит следом за всеми вышел из маленького зала с двумя галереями наверху.
Подобная скрытность его встревожила, и по дороге в крыло челяди юноша отделился от товарищей, завернул обратно и, ни кем не замеченный, проскользнул в зал по черной лестнице. Обычно по ней ходили слуги, подающие на галереи подносы с угощением и напитками. Северную и южную стены зала обрамляли высокие окна, но их свет почти не доставал до галерей — их всегда освещали фонарями. Сейчас там царил полумрак; под его прикрытием Алит подкрался к балюстраде и заглянул вниз.
Юрианат сидел во главе длинного стола. Перед ним стояли блюда с едой. Князь нервно перебирал угощение, пока наконец не раздался громкий стук в дверь.
— Входите, — крикнул Юрианат и поднялся.
Дверь открылась, и слуга с низким поклоном пропустил вперед посетителя.
Алит с трудом подавил вздох и отшатнулся к стене. В зал вошел Каентрас в полном боевом доспехе и плаще. Юрианат поспешил поприветствовать нагаритского князя у ближайшего конца стола.
Алита охватила паника. Зачем Каентрас приехал в столицу? Может, он узнал о том, что Алит скрывается здесь? Юношу захлестнуло желание бежать, пока не стало поздно, и потребовалась немалая сила воли, чтобы не поддаться панике. Он твердил себе, что зря тревожится и, если останется в зале, вскоре получит ответы на все вопросы. Алит шагнул обратно к перилам с опаской глядя на эльфов внизу.
— Князь Каентрас, рад приветствовать тебя во дворце, — произнес Юрианат. — Мы долго ожидали новостей с того берега Наганата. Присаживайся. Настали темные времена, но позволь встретить тебя со всем гостеприимством, на которое мы способны.
Каентрас поклонился в ответ и положил шлем на стол. Затем проследовал за Юрианатом и сел по правую руку князя.
— Твоя правда, на Ултуане стоят тревожные, опасные времена, — сказал наггаротт. — Над островом повисла неопределенность, необходимо как можно скорее восстановить порядок и власть.
— Полностью с тобой согласен. Приношу свои соболезнования подданным Нагарита, которые тоже потеряли великого правителя. — Юрианат разлил по бокалам вино.
— Я приехал в качестве официального посла Нагарита. — Каентрас покачал бокал и уставился в расходящиеся круги. — Надо устранить смятение, и всем правителям Ултуана придется действовать сообща. Беда в том, что многие княжества остались без вождей, и мы не знаем, с кем обсудить насущные вопросы. Я слышал, что Тиранок как раз охвачен спорами о наследовании.
— «Охвачен» — это слишком сильно сказано…
— Разве не правда, что в столице еще не решили, к кому перейдет титул правящего князя?
Юрианат замялся и отпил вина, чтобы оттянуть ответ. Каентрас не сводил с него настойчивого взгляда, и князь со вздохом отставил бокал.
— У нас возникли небольшие разногласия о порядке наследования, — признал он. — Я предложил взять на себя роль регента, так как я самый старший кровный родственник покойного, но оказалось, что некоторые придворные против этого.
— Тогда позволь заверить, что Нагарит поддерживает твои претензии на трон Тиранока, — с широкой улыбкой заявил Каентрас. — Мы свято верим в традиции, и бразды правления Бел Шанаара должны перейти к его родственнику.
— Если ты сумеешь убедить наших придворных, то дело можно считать решенным. — Юрианат с неподдельным интересом наклонился к Каентрасу. — Я не хочу сеять раздор, и быстрое решение принесет пользу всем. Только тогда мы сможем обратить внимание на более важные вопросы.
— Совершенно верно. — Каентрас похлопал князя по руке. — Стабильность — это главное.
Гость потянулся к еде и с видимым удовольствием разложил ее на тарелке. Затем склонил набок голову и задумчиво посмотрел на Юрианата.
— Боюсь, что слова одного князя, к тому же из другого княжества, окажется недостаточно, чтобы изменить мнение придворных Тор Анрока, — сказал наггаротт. — Я готов в знак дружбы разослать князьям и офицерам Нагарита послания с просьбой приехать в столицу и выступить в твою поддержку. Уверен, что присутствие союзников усилит твою позицию при дворе и сделает претензии на трон более весомыми. Ведь прежде всего нам необходимо добиться единства.
Юрианат задумался над предложением, но Алит уже разглядел таящуюся в нем ловушку. Если Юрианат хочет стать правителем Тиранока, ему придется добиваться этого своими силами. Многие беды постигли анарцев потому, что они полагались на других. Юноше хотелось предостеречь князя, отговорить его от сделки, в которой таился подвох, но не решился выдать себя. Поэтому он молча наблюдал, как чудовищный заговор набирает силу.
— Да, мне кажется, что ты предлагаешь хороший выход, — произнес наконец Юрианат. — Не вижу в нем ничего плохого.
— Тогда могу я попросить об одной услуге? — обратился к Юрианату Каентрас.
Начинается, подумал Алит: Юрианат на глазах заглатывал наживку как голодная рыба.
— Северная граница твоего княжества закрыта для наггароттов, — с обезоруживающей улыбкой продолжал Каентрас. — Лишь благодаря счастливой случайности я встретил офицера, который поручился за меня — и так я попал в Тиранок. Я опасаюсь, что когда союзники с севера приедут поддержать тебя, им повезет меньше. Если ты выпишешь несколько пропускных документов на въезд в Тиранок в сопровождении личной охраны, я разошлю их нашим князьям.
— Конечно. Для гарантии безопасного проезда я дам тебе свою печать. Сколько писем тебе нужно?
— Около дюжины, — улыбнулся Каентрас. — У тебя много доброжелателей на севере.
— Дюжины? — переспросил польщенный Юрианат. — Почему бы и нет, так и сделаем.
Тут счастливое выражение пропало с лица князя, и его плечи опустились.
— Что случилось? — заботливо спросил Каентрас. — В чем дело?
— Во времени, — пробормотал Юрианат. — Обсуждения начнутся сразу после окончания погребения, через семь дней. Боюсь, что мои сторонники не успеют приехать вовремя, и им не удастся повлиять на решение. Противники уже подготовили доводы против моего правления.
— Мои гонцы готовы отправиться на север в любой момент. Не могу обещать, что наши друзья успеют добраться до Тор Анрока за семь дней, но возможно, ты сумеешь как-то отсрочить слушания?
От этого предложения лицо Юрианата просветлело.
— Обсуждения в суде редко проходят гладко. — Он убеждал не столько собеседника, сколько самого себя. Князь решительно выпрямился и перевел взгляд на Каентраса. — У нас еще может получиться. Я передам тебе печать сегодня вечером. Уверен, что смогу оттянуть окончательное решение, пока не предоставлю сильные доводы в свою поддержку.
Каентрас встал, и Юрианат поднялся вместе с ним. Наггаротт протянул руку. Князь с энтузиазмом ее пожал.
— Благодарю тебя за понимание, — сказал Каентрас. — Я не сомневаюсь, что союз между Нагаритом и Тираноком вернет наши народы на путь, ведущий к величию.
— Да, пришло время оставить минувшее позади и взглянуть в будущее.
— Такое прогрессивное мышление достойно похвалы. — Каентрас направился к дверям, но через несколько шагов обернулся к Юрианату. — Лучше пока держать это соглашение между нами, не так ли? Оно потеряет смысл, если твои противники узнают о нем заранее.
— О, безусловно, — откликнулся князь. — Можешь положиться на меня, как я полагаюсь на тебя.
Каентрас кивнул, улыбнулся и ушел. Юрианат постоял, со счастливым видом пробарабанил пальцами по столу. Затем уверенной походкой покинул зал. Алит остался в тишине и одиночестве.
Пока он слушал разговор между князьями, страх пропал, и его сменила злость. Становилось ясно, что Каентрас уже давно манипулирует событиями в Нагарите, чтобы укрепить свою позицию при дворе. Скорее всего, он противостоял дому Анар еще в те времена, когда его считали другом. Алит не знал, как давно Каентрас преследует личные цели, но теперь он вспоминал все его поступки с подозрением. Когда-то Каентрас был настоящим союзником анарцев, но потом выбрал другой путь. Ощущение предательства огнем обожгло Алита, и вместе с ним вспыхнули ревность, страх и разочарование, которые таились внутри после разлуки с Ашниелью.
А теперь интриги Каентраса дотянулись и до трона Тиранока, что представляло угрозу для всего Ултуана. Каентрас должен был поплатиться за свои преступления.
Погребальная церемония Бел Шанара и Элодира продолжалась еще семь дней. Знаменитые поэты Тиранока читали на поминках проникновенные эпитафии Королю-Фениксу в сопровождении хора рыдающих девушек. Алиту эти декламации показались банальными и бессмысленными: пресные излияния и сожаления ничего не говорили о личностях погибших. В Нагарите подобные стихи слагались родственниками умерших, и в них звучало подлинное горе от потери любимых. У Алита осталось впечатление, что профессиональные плакальщики безлики и напыщенны.
Второй день возвещал начало священных ритуалов, во время которых жрецы и жрицы Эрет Кхиали готовили тела и души умерших к загробной жизни. Ритуалы резко отличались от распространенных в Нагарите культов мертвых. Они проводились не для того, чтобы умилостивить верховную богиню подземного мира, а чтобы защитить души усопших от призрачных рефаллимов, служащих Королеве китараев. И ритуалы, и плакальщики оставили Алита в недоумении. В Эланардрисе считали, что души мертвых проходят через врата в Мирай, где и проводят вечность под бдительным присмотром Эрет Кхиали. На его родине не боялись смерти и принимали ее как должное, естественное завершение жизни.
В отличие от диких песнопений и жертвоприношений, которые юноша видел в Анлеке, здешние жрецы омывали мертвых в освященной воде и серебряными чернилами рисовали на коже защитные руны. Из задних рядов Алит наблюдал, как они шепотом произносят заклинания, чтобы успокоить рефаллимов и обматывают холодные конечности нитями золотых бусин, чтобы тела стали слишком тяжелыми и мстительные духи не смогли утащить их.
Во время похорон Каентрас, как гость Юрианата, жил во дворце. Алиту приходилось постоянно соблюдать осторожность и не попадаться на глаза нагаритскому князю. Он не упускал случая проследить за Каентрасом, хотя подобная возможность выпадала редко, но у него хватило ума переложить на других слуг те обязанности, которые требовали его личного присутствия в покоях князя. Несколько раз Алиту пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам и прятаться при приближении Каентраса в нишах или убегать. Однажды он даже закутался в занавеску; раньше Алит считал, что подобное случается лишь в детских сказках.
Покарать Каентраса будет далеко не так просто, как он думал вначале. Убить его быстро и не попасться не представлялось возможным, поскольку нагаритский князь нигде не появлялся в одиночестве: его сопровождал либо Юрианат, либо Палтрейн, либо кто-то из придворных.
Хотя чувство острой ненависти к Каентрасу не угасало, данная в пылу обиды клятва убить его сменилась желанием причинить боль, какую по его вине испытал дом Анар. Нож в спину в темном закоулке лишь станет причиной еще больших подозрений и паники. Брошенный в открытую вызов выдаст Алита и поднимет множество неприятных вопросов, связывающих его тайное пребывание при дворе со смертью Бел Шанаара. К тому же Алит подозревал, что в честном бою ветеран древних войн с демонами без труда победит его.
Но если распутать затеваемую Каентрасом интригу, можно будет добиться его падения, что станет более справедливым наказанием, чем смерть. Алиту хотелось опозорить Каентраса. Для этого требовалось узнать о его планах, союзниках и приближенных. Значит, придется дожидаться приезда дворян, которые должны выступить в поддержку Юрианата. У Алита хватит терпения, чтобы сдержать жажду мести и посмотреть, как развернутся события.
Настал день упокоения погибших правителей Тиранока. Десятки тысяч эльфов приехали в столицу, чтобы отдать дань уважения и проводить их в последний путь. Многие заметили, как мало князей и дворян прибыло из других княжеств. Бурлили различные предположения. Здравомыслящие придворные приводили довод, что недавно все княжества Ултуана пережили немало бед, и их правители заняты наведением порядка в собственных землях. Любители посплетничать об интригах считали, что так выражается намеренное пренебрежение к Тираноку. Некоторые, наслушавшись подстрекательств болтливых друзей, утверждали, что смерть Короля-Феникса произошла при крайне подозрительных обстоятельствах, и жители других княжеств боятся приезжать в столицу.
Алит пришел к заключению, что те князья, которым посчастливилось пережить трагедию в храме Азуриана (а таких, по свидетельствам очевидцев, было совсем немного) занимались важными делами и не нашли лишнего времени, чтобы приехать покачать коронами над трупом. Ведь злополучному совету предшествовало возрождение культов, хотя жители Тор Анрока совсем о нем забыли. Всем свойственно помнить в первую очередь о собственных заботах, и никто в Тираноке даже не задумывался, что другие княжества понесли не меньшие потери. Но когда Алита спрашивали о его мнении, он держал его при себе, чтобы не провоцировать ссоры.
Тела Элодира и Бел Шанаара в парадных одеждах посадили в две золоченые колесницы, запряженные четырьмя лошадьми каждая. Еще три сотни колесниц, пять сотен копейщиков и столько же рыцарей сопровождали их в последний путь. Юрианат, Лириан, Палтрейн и прочие придворные замыкали процессию в каретах, украшенных серебряными цепями и штандартами их домов.
Алит вместе с прочими слугами вышел на площадь за привратной башней; туда допускали только челядь, чтобы она тоже могла проститься с господами. Длинный кортеж змеей выполз с территории дворца и встал посреди площади. Показались золотые колесницы, и все собравшиеся как один испустили крик скорби по погибшим королю и князю. С дворцовых башен полились печальные звуки труб — они сообщали городу о начале процессии — и голубые огни на воротной башне замигали и погасли.
Алит плохо знал Бел Шанаара и не одобрял его действия. И все же, когда под топот копыт кортеж выехал с площади, он не смог сдержать навернувшиеся на глаза слезы. Умер второй Король-Феникс в истории эльфов, и будущее пугало неопределенностью. Что бы ни случилось, Алит понимал, что видит конец эпохи. В глубине души его не покидало предчувствие, что его поколению придется забыть о мире. Кровь пролилась, княжества Ултуана разделились, и кто-то настойчиво пытался утянуть эльфов во тьму.
Король-Феникс и его сын упокоились в мавзолее в сердце горы, и дворец закипел в предвкушении дебатов о наследовании. Каждый из слуг точно знал, кто станет лучшим выбором для государства. Тем не менее их пересуды ни к чему не привели. Юрианат сослался на внезапную болезнь, вызванную похоронами и горем, и отказался принимать участие в обсуждениях, пока не почувствует себя лучше.
— Какая тяжкая ноша, — сказал Синатлор. Его отряд охранял башни с покоями Юрианата.
Капитан личной гвардии попивал со слугами осеннее медовое вино в общей комнате. Алит сидел в стороне от других: так он все слышал, но ему не приходилось принимать участие в разговоре.
— Не удивлена, что его одолела болезнь, совсем не удивлена, — добавила Элендарин, кастелянша. Она откинула седые волосы и обвела взглядом собеседников. — Он всегда отличался деликатным характером, с самого детства. Всегда сочувствовал чужому горю.
Алит едва подавил насмешливое замечание в ответ на слащавую похвалу, а вот Лондарис, Дворецкий Столов, не отличался вежливостью.
— Ха! Я в жизни не видел такого притворства! — заявил он. — Утром я застал князя на балконе. Он нежился на солнце, и он выглядел здоровее охотничьей борзой.
— И зачем ему притворяться больным? — возразил Синатлор. — Ведь это даст преимущество Тирнандиру и его приспешникам.
Алита часто поражала изменчивая верность придворной челяди; они с жаром отстаивали интересы своих господ, но стоило им устроиться на другое место, как мнение тут же менялось. Геритон вел себя иначе. Его семья служила дому Анар с тех пор, как Эолоран основал Эланардрис. Да и другие анарские слуги хранили верность только своему правителю и княжеству.
— Конечно, — продолжал Лондарис. — Поэтому я думаю, что князь сильно рискует. Он лучше знает, что ему делать, но пока я не вижу, чего он хочет добиться.
Во время спора Алиту пришла в голову мысль, что все собравшиеся тут слуги имеют личный интерес в грядущих слушаниях. Если претензии Юрианата на трон признают законными, они станут домочадцами правящей семьи Тиранока, со всеми вытекающими привилегиями. Так что им будет выгодно, если суд примет решение в пользу их господина.
— Он тянет время, — произнес Алит. Юноша почуял благоприятную возможность. — Разве вы не заметили, что из всех желающих аудиенции к нему допускают только наггаротта Каентраса? Даже Лириан не получила разрешения повидаться с нашим господином, а ведь после смерти мужа князь стал ее опекуном. Боюсь, что в болезни князя виноват какой-то заговор со стороны нагаритского посланника.
Некоторые эльфы нахмурились, другие закивали.
— Что ты знаешь? — требовательно спросил Мастер Очагов, Гилториан.
Алит поднял руки в примиряющем жесте.
— Я ничего не знаю, уверяю вас, — ответил он. — Возможно, это всего лишь домыслы с моей стороны, ведь я еще новичок в политике. И все же мне сдается, что посол имеет какую-то власть над Юрианатом, да и встречаются они всегда втайне. На их встречах не бывает даже Палтрейна, хоть тот и поддерживает притязания князя. Не знаю, что это значит, но мне оно кажется подозрительным.
Слуги набросились на него с расспросами, но в конце концов им пришлось оставить юношу в покое. Все согласились, что факт приезда нагаритского князя во время похорон подозрителен, и никто не стал спорить, что Каентрас пользуется расположением Юрианата. Хотя ни к каким заключениям так и не пришли, Алит ушел спать довольным. Ему удалось получить в свое распоряжение целое войско любопытных шпионов. Он надеялся, что пересуды о загадочном наггаротте вскоре долетят до других слуг и придворных, и те начнут пристальнее приглядываться к Каентрасу.
Прошло еще семь дней. Суд с каждым днем все настойчивее требовал присутствия Юрианата. На седьмую ночь Алита разбудил топот обутых в тяжелые сапоги ног в коридорах наверху.
Юноша быстро оделся и бесшумно выскользнул из своей комнаты. Во дворце царила суматоха, и Алит последовал за бегущими слугами. Когда он выскочил во двор в центре дворцового комплекса, то замер от ужаса. Там рядами выстроилось несколько тысяч копейщиков и лучников. Они носили не бело-голубую форму Тиранока, а черные с фиолетовым одежды Нагарита. С колотящимся сердцем Алит нырнул обратно во дворец.
Прибыли нагаритские князья, и прибыли не одни.
