Его дом был интересным, а книги и картины только подтвердили мнение, основанное на интуиции. В библиотеке Женевьева нашла письменный стол, заваленный томами, во многих из которых красовались закладки. Интересы у Чарльза оказались самыми разнообразными; в последнее время он увлекался «Современным апостолом и другими стихотворениями» Констанс Нэйден, «После Лондона» Ричарда Джеффериса, «Подлинной историей мира» Люциана де Терра, «Эссе о фонде образования» Марка Паттисона, «Наукой этики» Лесли Стивена и «Невидимой Вселенной» Питера Гатри Тэта. Среди книг Женевьева обнаружила фотографии Памелы, женщины с сильным лицом и прерафаэлитическим облаком волос. На карточках жену Чарльза постоянно снимали замершей в солнечном свете, и она вполне свободно чувствовала себя, стоя неподвижно, тогда как остальные в ее группе позировали довольно скованно.

Женевьева нашла ручку и чернила на пюпитре и задумалась, не оставить ли записку. Держа перо в руке, она не могла придумать ничего, о чем следовало бы сказать. Чарльз проснется и увидит, что ее нет, но извиняться ей не стоило. Он знал, что значит исполнять долг. Наконец Дьёдонне просто написала, что будет в Холле сегодня вечером, ведь, скорее всего, Борегар вернется в Уайтчепел и станет там ее искать. Потом им, наверное, придется серьезно поговорить. Засомневавшись на мгновение, старейшина завершила записку фразой «люблю, Женевьева», поставив небольшой, но резкий росчерк под своей легкой подписью. Любовь — это прекрасно, вот только разговоры о ней ее нервировали.

Кэбмена, согласившегося провезти вампиршу без сопровождения от Челси до Уайтчепела, Женевьева нашла с третьей попытки. Цель ее поездки лежала в пределах Четырехмильного Радиуса, того условного круга, за который кучеры могли не ехать, а потому часто брали с пассажиров дополнительную плату, особенно если маршрут пролегал в восточном направлении.

В дороге, убаюканная мягким стуком колес и ощущением удовлетворенного пресыщения, Женевьева старалась не думать о Чарльзе и о том, что их ждет. В ее судьбе было немало связей, и она могла с достаточной долей точности предсказать, чего ждать от их совместной жизни. Чарльзу исполнилось примерно тридцать пять. Она же неизменно останется шестнадцатилетней. Через пять или десять лет Дьёдонне станет походить на его дочь. Через тридцать или сорок Борегар умрет, особенно если она не прекратит кормиться его кровью. Как и многие вампиры, Женевьева при соучастии самих жертв уничтожала тех, о ком больше всего заботилась. Существовал другой способ: обратить его; как мать-во-тьме она бы взрастила Чарльза для новой жизни, а потом потеряла в большом мире, как все родители теряют своих детей.

Экипаж пересек реку. Город сразу стал более шумным, более скученным, более населенным.

Существовали вампирские пары, даже вампирские семьи, но Женевьева считала их нездоровыми. После столетий, проведенных вместе, они начинали превращаться в единое создание с двумя или более телами, присасываясь друг к другу так, что теряли свои изначальные индивидуальности. Кроме того, они отличались крайней жестокостью и безжалостностью, а их репутация была хуже, чем у самых жутких из не-мертвых преступников.

Стояло холодное тусклое утро. Уже прошла добрая часть ноября, миновал Хеллоуин и ночь Гая Фокса, правда, ни тот, ни другой праздник в этом году особо не отмечали. Туман стлался настолько густой, что лучи солнца не могли добраться до улиц. Кэб медленно двигался вперед.

На этот раз мир действительно изменился. Вампиры больше не были тайной. Она и Чарльз не станут уникальными, навряд ли их поведение разрушит обыденный порядок вещей. Сейчас их любовь в сотнях вариаций разыгрывалась по всей стране. Влад Цепеш не озаботился подумать о последствиях своего восхождения к власти. Он, словно Александр Македонский, разрубил узел; свободные концы веревки упали, где придется, не осталось ни указаний, ни мнений, как себя вести.

То, что прошлой ночью произошло у нее с Чарльзом, было не простым кормлением. Несмотря на опасения, Женевьева ощущала бодрость и даже восторг от крови Борегара. Она все еще чувствовала его, чувствовала внутри себя.

Извозчик открыл люк и объявил, что они приехали на Коммершиал-стрит.