ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СЫНОВЬЯ
Глава 11
КРИКИ. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. ВТОРЖЕНИЕ
Молех кричал.
Он истекал магмой из множества ран, нанесенных рухнувшими с орбиты обломками. Он обгорел дочерна там, где макроснаряды пробились сквозь атмосферу и рассекли кору пылающими каньонами. Ночь была изгнана. Свет лун мерк рядом со шлейфами двигателей приближающихся боеголовок и взрывами тех, которые оказались перехвачены.
Я уже бывал здесь раньше, но не помню этого.
Маленький Хорус Аксиманд наблюдал, как останки флота лорда-адмирала Бритона падают, словно постоянно разделяющиеся метеоры. Они чертили в небе болезненно-яркие параболы, заливая десятки тысяч километров пылающими обломками. Южный горизонт представлял собой размазанное огненное пятно далеких пожаров и жарко пылающих тормозных двигателей. Ландшафт был придавлен покровом дыма, озаренного апокалиптическим светом горящих городов.
В облаках искрили странные молнии, неизбежное побочное следствие огромного объема металла, пронзающего атмосферу. Разрушенные звездолеты падали по всему Молеху, в основном на промышленный массив суши по другую сторону океана. Прибрежные погрузочные сооружения, космопорты и базы Армии лежали в руинах, плотность сброса радиационных бомб Гвардии Смерти на столетия сделала большую ее часть непригодной для жизни.
Из этого района подкрепления уже не придут.
Катуланские Налетчики обеспечили безопасность посадочной зоны «Грозовой птицы» — бичуемую ливнями гавань с подветренной стороны от частично обрушенной башни. Волны гремели о причал, взметая стены пенящейся воды.
Двигаясь впереди основных сил вторжения, магистр войны оказывался неприкрыт и уязвим. Малогарст и Морниваль напоминали о покушении на Двелле как о достаточной причине, чтобы не спускаться на этот северный остров, кусок вулканической породы под названием Дамесек.
Хорус не потерпел никаких возражений.
Это он должен был стать первым, кто ступит на поверхность Молеха.
Луперкаль стоял у подножия башни, положив голую руку на светлый камень опоры. Его голова была склонена, а глаза закрыты.
— Как думаешь, что он делает? — спросил Граэль Ноктюа.
— В свое время Луперкаль тебе скажет.
— Иначе говоря, ты не знаешь, — проворчал Кибре.
Аксиманд не стал утруждать себя ответом Головорезу, но Абаддон для порядка отвесил тому подзатыльник. Магистр войны задрал голову, чтобы взглянуть на верхний край башни. Аксиманд поступил так же и понадеялся, что буря опрокинет ее в море.
Хорус ухмыльнулся и вернулся к Морнивалю, кивая, словно в ответ на немой вопрос. Его боевому доспеху вернули лоск, янтарный глаз на груди вновь стал целым. Не будь Урци Злобный занят в блокаде на Марсе, он бы отыскал в ремонте изъяны, однако Аксиманд не мог обнаружить ни единого. Его рука невольно поднялась к рассеченной эмблеме Морниваля на собственном шлеме. К разделенному на четыре части полумесяцу.
— Море, понимаете, — произнес Хорус. — Я помню его запах. Соль и слабая примесь серы. Я знаю, что помню это, но воспоминание как будто принадлежит кому-то другому.
Он развернулся, вновь посмотрев на башню, словно пытался представить, как та могла выглядеть во времена своего расцвета.
— Вы, конечно же, знаете, что это? — спросил Хорус.
— Разрушенная башня? — предположил Кибре.
— О, Фальк, это гораздо большее, — отозвался Хорус. — Мне почти жаль, что ты этого не чувствуешь.
— Это башня с карт Курца, — сказал Аксиманд.
Хорус щелкнул пальцами.
— Именно! Курц и его картомантия. Я ему говорил, что связь с арканами ни к чему хорошему не приведет, но вы же знаете Конрада…
— Я не знаю, — произнес Аксиманд. — И считаю, что мне повезло.
Хорус согласно кивнул.
— Он мой брат, но я бы не выбрал его своим другом.
— Сэр, зачем мы здесь? — спросил Ноктюа. — Я не понимаю, почему мы высадились на этом острове, если на материке есть множество плацдармов, лучших с точки зрения тактики. Нам следовало десантироваться прямо на Луперкалию.
Хорус позволил своей руке скользнуть к рукояти Сокрушителя миров.
— Ты хорошо оцениваешь тактическую необходимость, Грааль, — произнес Хорус. — Именно поэтому Маленький Хорус и выдвинул твою кандидатуру, однако тебе нужно еще много узнать о людях и том, почему они совершают свои поступки.
— Я не понимаю, сэр.
Хорус подвел Ноктюа к башне и приложил руку своего сына из Морниваля к камню.
— Потому что он был здесь. Император. Все, что я узнал на Двелле, было правдой. Мой отец явился сюда давным-давно и ушел возле этой самой башни.
— Откуда вы знаете, сэр? — спросил Абаддон, изучая башню так, словно она могла выдать свои тайны, если всмотреться достаточно пристально. Скальп Первого капитана теперь был гладко выбрит, покаяние длилось до сих пор.
— Я это чувствую, Эзекиль, — сказал Хорус, и Аксиманду еще ни разу не доводилось видеть их господина столь оживленным. Магистр войны не ощущал такой связи с отцом со времен Улланора, и она придавала ему сил.
Хорус снова прикрыл глаза.
— Создания вроде Императора перемещаются по миру без деликатности. За ним остаются следы, и Он оставил очень большую отметину, когда покидал Молех.
Откинув голову, Хорус позволил дождю омывать кожу. Суровое, жестокое крещение. Аксиманд чувствовал запах дыма от мириад пожаров, видел красноватое марево, которое было румяной зарей этого мира.
Луперкаль вытер лицо ладонью и обернулся к Аксиманду.
— Здесь Император покинул Молех, — произнес он. — Я намереваюсь пройти по Его стопам и найти то, что Он взял тут.
Пробудить спящих богов в их горных убежищах было немалым делом. Подземная тьма была прохладна и соблазняла обещанием покоя. Десятилетия дремы сделали богов забывчивыми, однако песнь сирены войны не отступала. Сны превратились в кошмары. Кошмары — в воспоминания. Марширующие ноги, ревущие рога и грохочущие пушки.
Их сотворили для войны, эти машины разрушения, так что многолетний сон был не для них. В залитых красным хоральных залах напев воинств Легио уносился под купола пещерных святилищ божественных машин.
Под горой Железный Кулак, что являлась оплотом Легио Круциус, проснулся реактор «Идеала Терры». Тлеющие угли его ярости были раздуты, ритуальные подключения к командному саркофагу принцепса Этаны Калонис осуществлены. Возрождению помогали девятьсот сорок три адепта, по одному на каждый год существования божественной машины. Они пели, благословляя Омниссию за ее жизнь, и декламировали литанию ее побед. Картал Ашур руководил песнопениями пробуждения с нетронутой вершины горы. Бинарная субвокализация загружала информацию о кошмарной реальности тактической обстановки на Молехе.
На мысе Калман, твердыне Легио Грифоникус, инвокацио Опиник добавил свой голос к голосу Ашура. Его басовитая интонация взмывала ввысь, наполняя постепенно пробуждающиеся божественные машины желанием сражаться.
Дальше на север, в Безднах Зарнака, где похоронил себя в тени катакомб Легио Фортидус, разжигатель войны Ур-Намму стучала в бинарные барабаны. Ее гортанный призыв к оружию был песнью об утрате и жестокости. Предательство на Марсе уничтожило машины ее братьев по Легио, и последние уцелевшие намеревались отомстить.
Десять тысяч жрецов Механикум питали боевые машины Легио энергией. Их сердца наполнялись силой, броня — целеустремленностью, а оружие — запахом врага.
Война пришла на Молех, и вскоре мир зазвенит от поступи божественных машин.
Аливия Сурека бросила машину, когда паводковая вода сожгла мотор. Из блока двигателя ударил гейзер пара, и она выругалась на языке, на котором не говорили на Молехе.
Это уже не поедет. Похоже, с этого момента ей предстояло идти пешком.
Она намеревалась держаться на задворках и избегать основных магистралей Ларсы. Перепуганные люди бежали из обреченного города, а у нее не было достаточно времени, чтобы тратить его на протискивание сквозь толпу.
Аливия выбралась из машины. Ледяная вода доходила ей до колен.
А день так хорошо начинался.
Один из главных космопортов и торговых центров Молеха, Ларса располагалась на конце клиновидного полуострова в нескольких сотнях километров к северу от белого шума Луперкалии. Она наслаждалась умеренным климатом, который тянулся через залив от джунглей Куша, и ее обдували прибрежные ветры с северной Хвиты.
В целом, Ларса была неплохим местом для жизни.
Так было до нынешнего утра, когда в двадцати километрах от берега рухнули горящие останки имперского фрегата. Теперь приморские районы Ларсы находились под водой, торговые залы оказались заброшены, суматошные рынки с торговцами смыло в море.
Гавань закрывало пенное озеро обломков и трупов, и наземные портовые районы уберегло лишь расположение на возвышенности. Отряды аварийно-спасательных служб отчаянно старались спасти тех, кто еще мог быть жив внизу.
Аливия не рассчитывала, что они кого-то найдут.
Она пережила великий потоп древности и, хотя сегодняшний день не мог сравниться с тем наводнением, она знала, что дальше будет только хуже. В море нарастает вторая или третья волна, которая может быть где угодно — до нее может оставаться от считаных минут до часов.
Ей нужно было вернуться в жилище, которое она делила с Джефом и его дочерьми. Они жили на краю района Менах в многоквартирном доме на склоне холма вместе с еще двумя тысячами портовых рабочих. Не самое экзотическое место из тех, где ей доводилось жить, и, несомненно, оно лучше, чем те, на которые могли рассчитывать многие другие.
Аливия знала, что ей нужно сесть на очередной транспорт и убираться из Ларсы ко всем чертям. Это следовало сделать в ту же минуту, когда она услышала о приближении магистра войны. У Аливии было мало времени, но каждый раз, когда она думала о том, чтобы бросить Джефа и девочек, у нее сводило живот от приступа вины.
На ней лежало тяжкое бремя долга, но теперь появилась ответственность. Мать. Жена. Любовница. Просто слова, которые она считала поверхностными и наигранными, усиливающими ее анонимность.
Как же она ошибалась.
Аливия командовала лоцманским катером в гавани, направляя грузовые танкеры из Офира и Новаматии среди подводных укреплений на подходе к Ларсе. Как и все остальные, она остановилась посмотреть на огни, мерцающие в ночном небе. Они вспыхивали и гасли, словно далекий салют. Ее первый помощник говорил, что это мило, пока она не огрызнулась, что каждая вспышка, вероятно, означала гибель сотен людей в бою.
Бросив погрузчик, который она вела в порт, Аливия немедленно направилась к берегу, несмотря на протесты экипажа. Это было нелогично, но она могла думать лишь о возвращении домой, надеясь, что Джефу хватило ума держать девочек там. Он был не самым умным парнем в квартале, но у него было доброе сердце.
Возможно, именно поэтому он и был ей нужен.
Она взяла первую же машину, какую смогла завести, и погнала в холмы, словно безумная. Когда она добралась до торговых районов на среднем уровне, мрак разогнало огненное сошествие сбитого звездолета. «Тип „Бесстрашный“», — подумалось ей. Аливия не удосужилась понаблюдать, как он упадет, и поехала еще быстрее, зная, что предстоит.
Цунами от удара врезалось вглубь Ларсы на полтора километра, прежде чем отлив унес с собой половину жителей города навстречу смерти. Оказавшуюся на пределе досягаемости волны Аливию захлестнуло паводком. Старые рефлексы, отточенные за годы, позволили ей вести машину через хаос, пока мотор, в конце концов, не вышел из строя.
К счастью, она находилась менее чем в километре от дома, так что далеко идти не потребовалось. Аливия побежала в гору. По мере того как она забиралась все выше, уровень воды падал. На улицах было полно людей. Часть с ужасом взирала на затопленное побережье, другие паковали пожитки.
Аливия протолкалась дальше и, наконец, добралась до своего жилого блока — нагромождения средней высоты из голого пласкрита и грязного стекла, которое стояло на краю обнесенного стеной космопорта.
— Умный мальчик, — произнесла она, увидев, что подвальная квартира закрыта ставней. Она подбежала и застучала кулаками по голому металлу.
— Джеф, открой, это я! — закричала она. — Скорее, нам надо убираться из города.
Аливия еще раз ударила по ставне, и та поднялась с лязгом крутящихся шестерней и звяканьем цепей. Как только оказалось достаточно места, она нырнула внутрь и быстро осмотрелась. Миска и маленькая Вивьен держались за отцовский комбинезон, встревоженно наморщив сонные лица.
— Лив, что происходит? — спросил Джеф, тщетно стараясь не допустить паники в голосе. Она взяла его за руку и успокоила, мягко помассировав питуитарную железу на затылке, чтобы спровоцировать выброс эндорфинов.
— Нам надо идти. Сейчас же, — произнесла она. — Собирай девочек.
Джеф знал ее достаточно хорошо, чтобы не спорить.
— Да, конечно, Лив, — сказал он, успокоившись по неизвестной ему причине. — Куда мы направляемся?
— На юг, — ответила Аливия, и Джеф начал укутывать девочек в тяжелые уличные куртки перед тем, как помочь им натянуть ботинки.
— Пятый грузовик готов к отправке? — спросила Аливия, нагнувшись, чтобы достать из вырезанной ею выемки под кроватью полированный металлический сундучок для оружия. Да, там было оружие, но не оно являлось для нее самым ценным из содержимого.
— Да, Лив, как всегда.
— Хорошо, — произнесла она, убирая сундучок в вещевой мешок.
— Ты поэтому говорила, что мы должны держать его заправленным? — спросил Джеф. — На случай проблем?
Она кивнула, и его плечи облегченно опали.
— Знаешь, я всегда волновался, что это для того, чтобы ты могла быстро убраться, если решишь, что хватит с тебя нас.
Аливии не хватило духу сказать ему, что обе причины были верными.
Миска заплакала. Аливия боролась с желанием притянуть ее к себе. У нее не было времени на сантименты. Будучи одним из главных портов Молеха, Ларса наверняка должна была подвергнуться атаке сил легионов. Она не могла находиться здесь, когда это случится.
— Лив, говорят, что половина города под водой.
— Скоро может оказаться и весь, — сказала она, прочесывая комнату взглядом, чтобы убедиться, что там нет больше ничего, что им могло бы понадобиться на пути к югу. — Потому-то нам и нужно уходить прямо сейчас. Пошли.
— Конечно, Лив, конечно, — кивнул Джеф, крепко обнимая девочек. — Еще раз, куда мы направляемся?
— Мы едем на юг, пока не доберемся до магистралей сельскохозяйственного пояса, и надеемся, что ко времени нашего прибытия их не разбомбят до конца.
— А что потом?
— Потом мы отправимся в Луперкалию, — произнесла она.
Далеко к востоку от Луперкалии рыцари дома Донаров удерживали Общинную черту. Громкое название для осыпающейся куртины, которая отмечала край цивилизации. К западу располагались обитаемые города, к востоку — неисследованные джунгли Куша, а за ними только черный залив Офира.
Во влажных глубинах джунглей бродили огромные хищники — звери, которые некогда свободно гуляли по земле. Века охоты загнали их на окраину мира, в тайные разломы гор, логова в джунглях или же в засушливую южную степь.
Дом Донаров мог похвастаться семью рабочими рыцарями, закованными в нефрит и бронзу, которые были стражей у Общинной черты на протяжении тридцати поколений. То, что по всей ее длине также размещались полки Бельгарских Девсирмов и бронированные эксадроны Железной бригады Капикулу, едва ли заслуживало упоминания, по мнению лорда Балморна Донара.
Стаи ажджархидов, изголодавшиеся по плоти маллагры, или же бродячие группы ксеносмилусов редко появлялись из джунглей, но когда это все же происходило, дом Донаров был готов загнать их назад при помощи цепных мечей, боевых пушек и термальных копий.
Лорд Донар пригнулся перед перемычкой главной куртины, хотя громада его рыцаря могла легко пройти под ржавой железной аркой. За ним хромал рыцарь его сына. Одна из его ног была запятнана маслянистой кровью, которую пустил матриарх аждархидов. Громадные нелетающие птицы с огромной шеей и крокодильим клювом, ажджархиды выглядели комично, однако вполне могли ранить рыцаря.
Что, на свою беду, и выяснил Робард Донар.
Пока ворота закрывались, двух рыцарей по ту сторону стены прикрывали редуты из окопанных «Теневых мечей», «Гибельных клинков», «Малкадоров» и «Грозовых молотов». Тысячи солдат собрались на плацах, грузясь на бронированные транспортеры. Вторжение изменников ускорило мобилизацию, но Общинная черта находилась на военном положении еще с тех пор, как в джунглях нашли растерзанную роту бельгарцев.
В джунглях было легко погибнуть, там для человека находилась сотня способов умереть, но этих людей убило нечто неописуемо жестокое. На них могло напасть сколько угодно тварей джунглей, но какой зверь станет брать в качестве трофеев личные жетоны?
Просто одна из множества тайн Кушитских джунглей.
— Иди прямо, — приказал Балморн. — Не позволяй этим отбросам из Армии видеть, что ты хромаешь. Во имя Трона, ты же Донар. Веди себя соответственно.
Балморн направил своего рыцаря вверх по длинным покатым подмосткам, ведущим на расширенный парапет. Несколько работающих турелей сканировали джунгли. Термальный ауспик выискивал цели. Робард последовал за отцом, хотя и медленнее его из-за погнутых сочленений ноги.
— С твоей стороны было глупо так попасться, — произнес Балморн, когда сын, наконец, добрался до парапета и упер поршневую ногу своего рыцаря в прилегающий блокгауз без крыши.
— Откуда мне было знать, что ажджархиды побегут в панике? — огрызнулся Робард, устав от издевок отца. — Нам повезло, что мы вообще оттуда убрались.
Группа сакристанцев побежала было к поврежденному рыцарю, но Робард отогнал их рявканьем своего охотничьего горна.
— Удача тут ни при чем, парень, — сказал Балморн, разворачивая верхнюю часть корпуса, чтобы оглядеть всю панораму с возвышенности.
Она была несимпатична.
Небо Молеха рисовало мрачную картину. Со всех сторон горели рыжие топки и черный уголь. Ветер доносил смрад жженого камня, нагретой стали и фицелина. Электромагнитные бури бушевали над бесплодным ландшафтом, повсюду на горизонте вспыхивали грибы взрывов от орбитальных орудий. Балморну не доставляло удовольствия размышлять, насколько же большими должны были быть разрывы, чтобы он их видел с Общинной черты.
Когда он посмотрел поверх полога джунглей, давящие сверху облака залило усиливающимся свечением.
— Что это? — спросил Робард. — Очередная бомбардировка?
Лорд Донар не ответил, наблюдая, как тысячи черных объектов вырвались из облаков и устремились за восточный горизонт.
— Слишком медленно для орбитальных снарядов, — проговорил он. — И слишком упорядоченно для обломков.
— Они слишком быстрые и угловатые для штурмовых транспортов, — сказал Робард. — Что же это?
— Это десантные капсулы, — произнес лорд Донар.
Три топливных хранилища Офира пылали.
Озеро горящего прометия охватило южные окраины города и медленно расползалось к северу. Городские адепты Механикум провели аварийное отключение насосных станций. Из вентиляционных башен не вырывалось пламя, вездесущее сердцебиение буровых установок стихло.
Угольная база на восточной оконечности континента на дальнем конце Кушитских джунглей, Офир располагался в девяти тысячах километров к востоку от Общинной черты. Грузовые танкеры со всего океана останавливались здесь, чтобы подкормиться из прометиевых источников перед тем, как продолжить путь вокруг северного побережья к торговому распределяющему узлу Хвита или космопортам Локаша и Ларсы.
Никто не называл Офир его собственным именем. Когда-то его именовали Городом золота, но за столетия, на протяжении которых выхлопные газы, сбросы прометия и сливы масла запятнали каждое сооружение устойчивым черным осадком, он заработал другое название. Солдатам из Карнатских копейщиков он был известен как «город без теней».
Лейтенант Скандер из Седьмой бригады наслаждался сладким эротическим сном, когда заработали сирены тревоги. Моментально проснувшись, он вскочил и схватил бронежилет из ящика у изножья кровати. Он чувствовал под собой пульсацию генераторов пустотных щитов. Стреляли батареи «Гидр», ритмичный стук их зарядов было ни с чем не спутать даже за усиленным пласкритом.
Скандер натянул ботинки и застегнул разгрузку, убирая в кобуру болт-пистолет и проверив предохранитель. На бегу к главному транспортному ангару он схватил перевязь с мечом. В «Грозовом молоте» было мало толку от меча, но он бы скорее отправился на бой голым, чем оставил клинок.
Помещение заполняли пять сотен карнатских бронемашин, смесь модификаций «Химер», штурмовых танков «Малкадор», «Минотавров» и нескольких сверхтяжелых. Над каждой из них висели флажки с изумрудно-серебряной пирамидой копий. Его собственной машиной был «Грозовой молот» под названием «Жнец». Вокруг техники роились водители, стрелки и машинные провидцы. По пещере носились загрузчики снарядов и грузовики с топливом.
Зал сотрясался от далеких взрывов. Надвигался штурм планеты, который, как и ожидал каждый пехотинец Армии, флоту не удалось предотвратить эффективно.
Одетый в заляпанное маслом облачение машинный провидец с огромным количеством аугметики быстро и методично руководил маневрами, его многочисленные конечности указывали оптимальный порядок развертывания. Танки выкатывались со своих мест, и гортанный рев их двигателей был музыкой для его ушей.
Когда Скандер подбежал, с передней башенки махнул сержант Хондо. Скандер уже давно полагал, что Хондо живет в танке, и это, похоже, только подтверждало его подозрения.
— Сдается мне, адмирала побили, — сказал Хондо, пересиливая шум сирен.
— И ты удивлен, почему так? — отозвался Скандер, взбираясь по лестнице на крышу колоссального танка. — Где Вари?
— Уже на месте, лейтенант, — ответил Вари из тесного водительского отсека. Скандер вскарабкался на переднюю турель из спаренных боевых орудий и провалился в командирский люк. Надев шлем, он подключился к бортовому боевому логистеру.
На него обрушился каскад информации: темпы развертывания, боезапас, температура ядра и целостность корпуса.
Все зеленого цвета.
Машинный провидец дал им разрешение, но прежде, чем Скандер успел отдать приказ выдвигаться, в подземный ангар ударило что-то мощное.
Крыша зала раскололась.
В помещение обрушились гигантские куски колотого пласкрита. Внутреннее пространство пронзили пыльные колонны света. Обломки расплющили эскадрон «Гибельных клинков» и разнесли корпуса, будто игрушечные модели.
Скандера швырнуло вперед, когда в шлем угодил падающий кусок камня. По лицу потекла кровь — он сморгнул вызванные внезапной болью слезы. Визор затуманивали помехи. Скандер сорвал шлем. Тот оказался расколотым посередине и теперь стал бесполезен.
Было шумно. Вокруг царила невероятная неразбериха. Худшую часть обстрела приняли на себя полковые танки посередине ангара. Их стерли в пыль сотни тонн обломков и высокомощной взрывчатки. По всей линии готовности следовали взрывы, вторая очередь снарядов была нацелена на неприкрытые «Малкадоры» и «Химеры». Основной проезд окутывало пламя, горящие лужи топлива изрыгали густой черный дым. В огне сгорали полковые флаги.
На Скандера нахлынул жар от взрыва «Малкадора», и он посмотрел сквозь разбитую крышу вверх: увидел, что небо покраснело от пламени и почернело от дыма. Ангар, ранее служивший его танкам убежищем, стал смертельной западней.
— Вытащи нас отсюда! — заорал он, и «Жнец» дернулся вперед, когда Вари подал энергию на двигатели. Пронзительный лязгающий вой сообщил, что при обстреле им порвало гусеницу. Они раздирали пол-ангара, но это тревожило Скандера менее всего.
В пылающий центр ангара врезались два конических продолговатых объекта. Светлая сталь и черные подпалины от входа в атмосферу. От выгоревших тормозных двигателей валил жгучий пар выхлопа. Запорные болты отстрелились, и бронированные борта десантной капсулы отпали, вертясь, как пропеллеры.
Из двух капсул появились могучие фигуры, гиганты в светлой броне с изображением окруженного шипами черепа на наплечниках. Воины Гвардии Смерти шли среди обломков и развалин, но это их не замедляло.
Огромная фигура в боевом доспехе из голого металла, бронзы и слоновой кости шагнула из своей капсулы в пылающие руины ангара. Гигант, который явился раздирать плоть и дробить кости. Окруженный огнем и трепещущим плащом из плетеного волокна, примарх XIV легиона держал громадную косу, мерцающую трупным свечением.
Мортариона сопровождали терминаторы в капюшонах, облаченные в похожие на глыбы доспехи. Они также несли огромные косы и беспрекословно следовали за сюзереном в огонь. К Гвардии Смерти тянулись очереди выстрелов, выбивающих искры из непроницаемых пластин. Среди воинов рвались снаряды, но те преодолевали их ярость, не останавливаясь.
Их оружие стреляло. Разрывные заряды истребляли экипажи танков, пережившие первый обстрел, размазывая их в массу изорванного мяса. Позади первой волны рухнула еще одна капсула. Затем еще одна, и еще. Они падали парами, одна за другой, и с каждым раскатистым ударом Гвардии Смерти становилось больше.
«Жнец» пытался развернуться к Мортариону, но с порванной гусеницей это бы произошло не скоро. Скандер задействовал командирский перехват управления, повернув башню со сдвоенной пушкой. Крики людей перекрывали пламя и непрерывный шум от рушащейся кладки.
Примарх Гвардии Смерти заметил Скандера, и тот едва не выпустил рычаги управления, взглянув в лицо своего палача — бледное, с самыми холодными глазами, какие ему доводилось видеть.
Он услышал знакомое двойное эхо снарядов, загнанных в казенник. Шипение запорных механизмов и визг приводов ускорителя.
— Трон, да, — прошипел он, вдавив гашетку.
Все триста двадцать тонн бронированной мощи «Жнеца» покачнулись от колоссальной отдачи. Сдвоенная дульная вспышка практически ослепила его. Объединенные ударные волны вышибли воздух из легких, а грохот выстрела разорвал барабанные перепонки.
Скандер силился вдохнуть, его контузило при одновременной детонации пушечных снарядов, выпущенных в упор. Он моргнул, прогоняя остаточные образы, вниз сыпался дождь пласкритовой пыли. Воздух застилал едкий дым, который рассекали вишнево-красные фицелиновые огни.
Он втянул горячий, насыщенный металлом воздух, и закричал, требуя перезарядки, хоть и знал, что его никто не услышит, а им уже было не выстрелить даже раз. Скандер нырнул внутрь «Грозового молота», сложив ладони рупором перед ртом.
— Перезарядка! Перезарядка! Трон, дайте мне еще один выстрел по этому ублюдку!
Он повторил приказ, понятия не имея, кто внутри «Жнеца» еще жив. До момента зарядки главного орудия Скандер мог напрямую управлять только башенной зенитной установкой. Это была не спаренная главная пушка, но предстояло обойтись ею.
Скандер поднялся и увидел, что на его танке стоит закутанная в плащ фигура Повелителя Смерти. Доспех Мортариона выглядел так, будто его отбили кузнечным молотом, а плащ превратился в изодранные лоскуты. Примарх казался гротескной восковой фигурой, гладкокожей посмертной маской.
— У тебя был только один выстрел, — прохрипел Мортарион, взмахнув Безмолвием и разрубив Скандера с его «Грозовым молотом» на части.
Такие же сцены разыгрывались по всему Молеху.
Батареи противовоздушной обороны оказались полностью подавлены. Победить флоты двух легионов, стоящие на низкой орбите, было невозможно, и жестокие бортовые залпы обращали целые области Молеха в стеклянистые пустыни.
Гора Торгер стала целью массированного удара противобункерными снарядами, и даже ее многочисленные укрепленные точки не смогли помешать адскому пламени выпотрошить оплот Ордо Редуктора. Под горой бушевало пламя — пламя, которому предстояло гореть еще семьдесят лет, прежде чем оно, наконец, спадет.
Гошен, Императум и два крепостных города-близнеца Леоста и Лютр подверглись бомбардировке, как и прибрежные города Деска и Хвита. Известная как город ветров, из-за своего расположения на дальней оконечности полуострова Энатеп, Хвита буквально обрушилась в океан, когда скала, на которой ее возвели, осыпалась под гнетом обстрела.
На Ханис упал красный дождь. Раскаленное железо и микроосколки сыпались от места орбитального сражения, словно горящие пули.
Люди, оказавшиеся на открытой местности, мгновенно вспыхнули и сгорели, будто факелы. Они кричали, пока жар не высосал воздух у них из легких. Они бежали в укрытие, однако раскаленный ливень вскоре проел брезентовые тенты и гофрированные крыши.
Закончив бомбардировку, флоты открыли свои посадочные палубы, и в верхние слои атмосферы, волна за волной, стартовали силы вторжения магистра войны.
Они падали по дуге, словно крупицы песка, бегущие сквозь пальцы философа. «Грозовые птицы» и «Громовые ястребы», «Огненные хищники» и «Грозовые орлы». Корабли-саркофаги и грузовые челноки. Стаи матовочерных транспортов Армии. Бронированные погрузчики и грузовики с боеприпасами.
В каждом городе выли тревожные горны.
Молех кричал.
