Ричард Форд
ЛАБИРИНТ
Моторы цепных мечей взревели, и стальные зубья сошлись в яростном поцелуе, отплевываясь искрами и черным маслом. Гневно завывая, мечи столкнулись, одержимые желанием рвать и крушить.
Инвикт свирепо уставился на противника поверх вгрызшихся друг в друга клинков. В этот раз он намеревался восторжествовать над соперником. Он был совершенно убежден, что выйдет из битвы победителем.
Этого не произошло.
Генарей освободил свое оружие, расцепив жужжащие зубья и усыпав боевую палубу металлической стружкой. Прежде чем Инвикт успел парировать, противник ударил его в лицо всем весом наплечника. Воин потерял равновесие. Он пошатнулся, взмахнув руками в попытке устоять, но это не помогло. Инвикт рухнул, и грохот ударившегося о сталь керамита раскатился по боевой палубе. Единственное, что удалось космодесантнику, — не выронить свой гудящий цепной меч. Прежде чем Инвикт успел поднять оружие для защиты, Генарей наступил ему на руку и наставил на противника собственный клинок. Инвикт мрачно смотрел, как бешено вращающиеся зубья приближаются к его лицу, и кривился в предчувствии неизбежной боли.
Генарей с торжествующим смехом выключил мотор цепного меча и протянул Инвикту руку:
— Неплохо сражался, брат. Но, как мы оба видим, на боевой палубе ты все еще мне не ровня.
Инвикт принял предложенную ладонь и с помощью Генарея поднялся на ноги. В который раз он ощутил боль поражения, жалившую острее, чем любая сталь.
— Однажды, брат Генарей, — ответил он. — Однажды.
Генарей лишь засмеялся громче:
— Непременно, брат. С нетерпением жду этого дня. А теперь пойдем. Мы уже опаздываем.
Они вместе покинули боевую палубу, Инвикт — в нескольких шагах позади Генарея, как и всегда. Хотя они вместе отслужили в новобранцах, а затем и в послушниках и были ближе друг другу, чем прочие братья из ордена Сынов Злобы, Инвикту всегда чудилось, что он находится в тени Генарея. Всегда на один шаг позади. Это отравляло воину жизнь долгие десятилетия, несмотря на все победы, которые он одержал на службе ордену.
Но сегодняшней ночью все будет по-другому. Сегодня Инвикт докажет, чего он стоит.
Они шагали по тускло освещенным коридорам крейсера типа «Отплачиватель», пока не добрались до посадочного отсека. Как только двери отсека раздвинулись, в уши воинам ударил пронзительный гомон тысяч голосов. Жужжали и гудели сервиторы, пилотировавшие автопогрузчики и сопровождавшие на корабль цепочки пленников как знакомой, так и экзотической внешности. Мяукающие рыла, пасти, изрыгающие проклятия на чужих языках, и давно приевшиеся рыдания невинных сливались в жуткую какофонию. Космодесантники доставили приношения со всех звездных систем, где успели побывать, почти сотню разновидностей ксеносов. Злоба, без сомнения, обрадуется столь щедрому подарку — жертвенный костер вспыхнет ярче, чем когда-либо прежде.
Такое множество гнусных тварей было до глубины души отвратительно Инвикту, но он знал, что это необходимо, дабы утолить голод Злобы и исполнить его желания. Хныкающая свора все никак не затыкалась, и Инвикту оставалось надеяться лишь на то, что бойня начнется в самое ближайшее время.
Вместе с Генареем они прошли через битком набитый ангар туда, где их ожидали остальные Сыны Злобы. Те уже выстроились цепочкой у трапа ревущего «Громового ястреба». Двое припозднившихся космодесантников поспешили присоединиться к товарищам. Во время посадки Инвикт мог слышать по вокс-каналу своего шлема, как некоторые из братьев возносят молитвы. Сам он пристегнул ремни и приготовился к взлету без всякой молитвы — его уверенность в таланте пилота была абсолютной.
Двигатели корабля взревели, и он покинул искусственное гравитационное поле ангара «Отплачивателя». Сквозь узкий иллюминатор Инвикт увидел колоссальную тушу давно погибшего имперского корабля. Приближаясь, он увеличивался в размерах, заполняя все поле зрения, — так гигантский зверь раздувается еще больше, чтобы отпугнуть любопытного хищника. Стала видна каждая вмятина и каждый ожог на обшивке, и становилось все непонятнее, как это древнее чудище смогло уцелеть после тысячелетнего дрейфа в открытом космосе, где было подвержено всем стихиям.
Корабль парил в пространстве гниющей великанской рукой. Искореженные куски стали торчали из его брюха, словно внутренности распотрошенного трупа. По временам из корпуса вырывались пузыри газа, будто последнее отравленное дыхание монстра. Вокруг плавали куски космического мусора, пойманные в гравитационное поле гиганта и обреченные вечно вальсировать вокруг него.
Сыны Злобы прозвали корабль «Лабиринтом». Им пришлось на месяц погрузиться в варп, чтобы вернуться сюда. Братья поступали так каждое столетие, дабы исполнить кровавые ритуалы ордена. Для Сынов Злобы он стал священной землей, единственным местом, где они могли собраться после того, как их родной мир, Скелус, был столь подло осквернен Астартес. Не важно, куда призывали их обязательства, неважно, сколько крови они должны были пролить в других мирах, — Сыны Злобы всегда возвращались сюда в назначенное время, готовые к жертвоприношению. Ритуал должен был соблюдаться, несмотря ни на что.
Таков путь Сынов Злобы, и таким он был всегда.
«Громовой ястреб» петлял между обломками, окружавшими гигантский корабль, пока наконец не достиг ангара «Лабиринта». С оглушительным ревом включились двигатели обратной тяги, и «Ястреб» плавно опустился на посадочную площадку.
Когда двери открылись, Инвикт поспешно высадился, едва обращая внимание на потоки данных, бегущих по дисплею визора и отбрасывающих мигающий зеленый отсвет на его лицо. Прошло сто лет с тех пор, как он в последний раз ступал на эту святую землю, — и, как и прежде, душа его наполнилась благоговением.
Роскошь внутреннего убранства корабля резко контрастировала с его обшарпанной оболочкой. Роккритовые колонны, соединенные летящими контрфорсами, возносились вверх на тысячи футов. Между ними тянулись стрельчатые арки, ведущие в затененные, разбегавшиеся во все стороны переходы. Из мрака скалились горгульи всех форм и размеров — личины древних богов, которым молились здесь тысячелетия назад.
Теперь в этих холодных и пустых залах поклонялись единственному божеству: Великой Злобе, Богу-Отступнику, Изгнаннику, Злобе Утерянной, Иерарху анархии и террора. И вскоре, когда настанет час приношения, он попирует всласть.
Сыны Злобы сняли доспехи, и от обнаженной плоти в свете огня поднимался пар. Каждый из братьев окроплен был жертвенным ихором, каждого с ног до головы покрывала кровь, и каждый насытился.
Инвикт преуспел в этом больше других. По его губам и подбородку все еще стекала свежая кровь Астартес, в чье твердокаменное тело он вгрызся. К чести Астартес, слуга Повелителя-Трупа не испустил ни звука, пока Инвикт вновь и вновь погружал зубы в его плоть, отдирая мясо от костей и пируя во славу Злобы. Сейчас от космодесантника остался кровавый обрубок, свисающий с ржавой цепи, подобно разделанному окороку.
Остальные жертвоприношения прошли не так тихо, как у Инвикта. Под потолком гигантского зала все еще носилось эхо криков и просьб о пощаде. Повсюду горели костры, на горячих углях дымились остатки ночной гекатомбы.
Инвикт мог поклясться, что из дальних, неисследованных глубин корабля доносится смутный шум, — словно кричало что-то огромное, напрягая нечеловеческие легкие. Оно повторяло одну и ту же фразу. Мощь голоса доносила слова с многомильного расстояния, но, как Инвикт ни старался, он не мог понять их смысл. В конце концов он решил не обращать внимания на звук, позволяя словам слиться с потрескиванием корабля и с отголосками ночной трапезы.
Воин переключил внимание на балкон на другом конце огромного зала, где, облаченный в церемониальную броню, стоял лорд Кахал — величайший из них, магистр ордена Сынов Злобы. Древнее лицо магистра кривилось в плотоядной усмешке — Кахал явно был доволен сегодняшней жертвой. Теперь каждый из Сынов смотрел на магистра в ожидании, когда он удостоит их своей речи.
Некоторое время Кахал молчал, окидывая воинов ледяным взглядом и будто наслаждаясь последним мгновением, перед тем как нарушить тишину.
— Братья, — голос магистра, глубокий и звучный, наполнил зал до скрытого в тенях потолка, — мы достойно почтили Злобу этой ночью. Тысяча душ, наполненных мукой и ужасом, вознеслась к нему. Хорошо, что в преддверии грядущего крестового похода мы принесли ему столь обильную жертву.
Инвикт сжал кулаки в ожидании. Все знали, что Сыны Злобы вскоре отправятся на войну — в крестовый поход, равного которому орден еще не ведал.
— Для подобной битвы нам понадобятся непревзойденные воины, истинные мужи, которые проявят себя в Испытании Лабиринта. Только преуспев в нем, вы докажете, что достойны шагать в рядах Обреченных.
Инвикт почувствовал краткий укол возбуждения и был уверен, что его братья ощущают то же самое. Каждое столетие, когда Сыны Злобы возвращались к останкам гигантского корабля, немногие избранные решались на Испытание Лабиринта. Больше их никто не видел, но считалось, что те, у кого хватило силы и хитрости преодолеть ловушки «Лабиринта», становились Обреченными, кланом священных воителей Злобы. Каждого из членов своего элитного клуба Изгнанник наделял божественными дарами небывалой силы и отсылал на темные тропы Галактики, дабы там Обреченные с холодным мастерством разили его врагов. Инвикт давно жаждал этого и теперь наконец-то почувствовал, что готов добиваться цели.
— Кто из вас достаточно силен, смел и сообразителен, чтобы встретиться с Лабиринтом? — вопросил Кахал.
С высоко поднятой головой, с телом, все еще покрытым кровью недавнего жертвоприношения, Инвикт шагнул вперед, дабы предстать перед Кахалом. Он не поклонился и не выказывал вассальной покорности, а, напротив, дерзко выставил подбородок в знак того, что готов бестрепетно встретить испытание.
Лорд Кахал удовлетворенно улыбнулся — широкая ухмылка почти надвое рассекла его старческое лицо. Вдохновившись примером Инвикта, вперед выступили и другие, готовые доказать, что также достойны испытания. В итоге двадцать воинов встали плечом к плечу с Инвиктом, полные решимости встретиться с ужасами Лабиринта.
Покосившись в сторону, Инвикт заметил, что его брат Генарей в этом году тоже собрался участвовать в состязании. Им придется пройти испытание вместе, но на сей раз Инвикт был твердо настроен выйти из тени брата.
Когда лорд Кахал убедился, что больше никто не намерен ответить на вызов, он сделал двадцати воинам знак следовать за ним. Мрачная процессия вышла из зала и направилась к темному сердцу заброшенного корабля. Наконец они достигли цели. Перед ними был обычный стальной люк, скрывавший за собой безымянные ужасы Лабиринта.
— За этой дверью ваша судьба, — произнес Кахал. — Вы войдете сюда без оружия и доспехов. Там, куда вы направляетесь, нет званий — в Лабиринте все равны. Используйте все, что сможете найти, и верьте друг другу. На дальнем конце корабля вас ожидает портал, ведущий к свободе. Тот, кто достигнет портала и ступит в его священные пределы, получит благословение Злобы. Остальные обретут лишь забвение. Те, кого я больше не увижу, — умрите достойно, братья. — С этими словами Кахал повернул колесо, отпирающее люк.
Скрипнув ржавыми петлями, дверь распахнулась. За ней была лишь темнота — но Инвикт не колеблясь ступил туда, подавая пример братьям.
Когда все оказались внутри, Инвикт услышал, как люк за ними захлопнулся.
Мерцающие огни заполнили коридор тусклым багровым свечением. Воинам пришлось подождать, пока их острые глаза приспособятся к окружающему сумраку. Пока они толпились у входа, Инвикту вновь послышался крик — однако его источник все еще находился слишком далеко, чтобы различить слова. От этого звука по спине Инвикта побежали мурашки, но воин не позволил страху остановить его. Им никогда не победить, прячась в закоулках мертвого корабля. Стиснув зубы, Инвикт повел своих товарищей вперед.
Поначалу идти было легко. Перед ними лежал широкий, без развилок коридор. Шагая по нему, Сыны Злобы подбирали все, что могло послужить оружием: стальные прутья, острые куски обшивки. Время от времени им попадалось и кое-что получше: автоган или огнемет, зажатый в мертвой руке давно погибшего соискателя. Инвикту достался болтер с полупустым магазином, и воин вознес Злобе беззвучную благодарность за этот дар.
После часа ходьбы по сумрачным коридорам, не ознаменовавшейся никакими происшествиями, бойцы вступили в обширный зал. В дальней стене виднелось шесть широко распахнутых дверей. За каждой клубилась темнота.
— Которая из них? — спросил Генарей.
Воины неуверенно переглянулись.
— Возможно, здесь мы должны разделиться, — ответил Инвикт. — Если за одной из этих дверей таится лишь смерть, то по крайней мере остальные доберутся до конца Лабиринта.
Генарей кивнул. Другие тоже согласились. Если Лабиринт действительно так велик и опасен, как предполагалось, то лучше разбиться на группы, чем всем вместе угодить в ловушку.
Воины быстро образовали две группы. Генарей и Инвикт оказались в разных отрядах. Прежде чем они разошлись, Генарей склонил голову в последнем приветствии брату. Было ли это пожеланием удачи или, напротив, молчаливым вызовом, Инвикт так и не понял — однако благожелательно кивнул в ответ и последовал во мрак за своим отрядом.
Инвикт шел впереди, остальные держались поблизости. Во время пути воины слышали стук в стены, который становился тем громче, чем глубже отряд заходил в нутро мертвого корабля. Казалось, звук следовал за ними по разветвляющимся переходам. Несколько раз бойцы останавливались, чувствуя, что за ними следят невидимые существа, и поминутно ожидая атаки, — но ничего не происходило.
Когда в темноте в очередной раз послышались шаркающие шаги, воины сбились в кучу, угрожающе размахивая руками. Они неуверенно переглядывались, пока отважный брат Кайнин не выступил вперед. Из обломков, подобранных в туннелях, он соорудил топор — и теперь выставил его перед собой, как будто вызывая тени на поединок. Двумя быстрыми ударами воин рассек шелестящий мрак.
Ничего.
Кайнин повернулся обратно и с неловкой улыбкой пожал плечами. Похоже, Сынов Злобы напугали совершенно безвредные звуки, словно участники испытания были кучкой новобранцев, а не закаленными в боях ветеранами.
Из тьмы раздался рев. Огромные лапы обхватили Кайнина, в горло ему впились истекающие слюной челюсти. Не успев даже вскрикнуть, воин исчез в раздавшихся тенях. Кровь хлынула на пол там, где свирепое чудище разрывало на части тело.
Оставшиеся бойцы открыли огонь из всего имеющегося оружия. Инвикт вгонял заряды болтера туда, где еще несколько секунд назад стоял его товарищ. Брат Валлий с ржавым автоганом в руке шагнул вперед и распорол мрак яростными очередями. Ответом ему был душераздирающий крик боли.
Отзвуки выстрелов смолкли, и в коридоре воцарилась тишина. Никто из воинов не шелохнулся. Все они пристально смотрели во мглу, гадая, что может выскочить оттуда и накинуться на них.
Внезапно по палубе заструилась кровь, и Инвикт решился сделать шаг. Прежде чем он успел подойти ближе, из мрака вывалилась огромная зловонная лапа. Когти заскребли по полу. Брат Ангустин потянулся и направил один из тусклых, свисавших с потолка светильников на издыхающую бестию. Тварь оказалась крупной и не похожей ни на одного из ксеносов, с которыми Инвикт встречался прежде. Плоть существа исказили мутации, словно оно подверглось воздействию варпа. Безгубая пасть скалилась клыками, мертвые, лишенные зрачков глаза уставились в пустоту. Кожа твари была крепче дубленой шкуры, а на теле виднелись открытые язвы, источавшие странный мускусный запах.
Пока остальные братья осматривали труп Кайнина, Инвикт опустился на колени рядом с убитым существом. Ему хотелось поближе взглянуть на то, с чем предстояло встретиться во время испытания. Случайно его взгляд упал на плечо монстра. Там была какая-то метка, почти стертая временем и мутациями, но все еще смутно различимая в рассеянном свете: черно-белый череп. Символ Злобы.
Инвикту показалось странным, что бессмысленная тварь несет на себе этот знак, — однако, прежде чем он успел что-то сказать, брат Мортиган махнул в сторону уводящего вдаль коридора.
— Надо идти, — сказал он. — Мы понятия не имеем, сколько еще таких чудищ бродит в темноте. Выстрелы могли выдать им нашу позицию.
И они пошли дальше, оставив труп монстра и тело брата Кайнина в сгустившихся позади тенях.
Инвикт больше не думал о метке. Сейчас у него были дела поважнее — например, не угодить на обед одному из мутантов, прячущихся в этих адских туннелях.
За несколько часов они преодолели немало покрытых ржавчиной коридоров и заброшенных залов корабля, однако ловушки Лабиринта начали собирать свою смертельную жатву.
Брата Кадона, легко одолевшего орочью засаду во время битвы при Удерверенгине, при переходе через узкий мост обезглавила скрытая лазпроволока. Брата Валлия, отрубившего голову лорду Вакху у Ансоломских Врат, раздавила гермодверь, на первый взгляд показавшаяся нерабочей. Брат Мортиган, вместе с Инвиктом наблюдавший за падением Кородона IV, утонул в ядовитых отходах, когда отряд пробирался по канализационному стоку.
С каждой смертью завеса ужаса все плотнее смыкалась над Инвиктом, но воин заставлял себя двигаться дальше. Если кому-то и суждено пережить испытание и занять место среди Обреченных, это он, и ничто не посмеет встать у него на пути.
В конце концов шесть оставшихся воинов оказались перед входом в большой зал. Пол комнаты был усеян огромными дырами, словно палубу пробили чьи-то мощные стальные кулаки.
Инвикт первым вступил в отсек. Он осторожно шагнул через порог, так, словно пол мог обжечь его босые подошвы. Внутри не обнаружилось никаких хитроумных ловушек, и Инвикт поманил за собой остальных. Обходя одно из гигантских отверстий, воин заглянул в дыру, туда, где пробитая палуба терялась во мраке нижних уровней. Неожиданно Инвикта охватило дурное предчувствие.
— Пошевеливайтесь! — приказал он, аккуратно огибая изогнутые металлические зубцы. — Тут что-то не так.
В считаные секунды Инвикт понял, в чем причина его тревоги. Комната пропахла тем же мускусом, которым разило от убитой в начале пути твари, — но мысль все равно пришла слишком поздно.
Брат Ангустин предостерегающе крикнул и разрядил автоган в бросившегося на них из мрака мутанта. Бестии кидались со всех сторон, и комнату наполнил грохот автоматных очередей. Инвикт поднял болтер, готовясь внести свою лепту в начавшуюся бойню, когда из теней прямо перед ним вырвалось еще одно существо. Воин немедленно сместил прицел и трижды нажал на спуск. Все заряды поразили цель, превратив морду мутанта в мешанину крови и костей. Но не успела убитая тварь упасть, как еще один монстр прыгнул на Инвикта сверху. Воин вскинул пистолет и приветствовал мутанта волной огня, однако это не остановило бестию. Тварь врезалась в него, вцепилась когтистыми лапами и защелкала зубами у самого горла. Инвикт пошатнулся. Он едва успел сжать руками челюсти твари, чтобы та не разорвала ему глотку, но при этом потерял равновесие. Вместе с впившимся в него мутантом воин провалился в одно из гигантских отверстий, зиявших в полу.
Во время падения Инвикт слышал звуки кипевшей наверху битвы — там оставшиеся братья отчаянно дрались за жизнь. Затем тьма поглотила его…
Он открыл глаза и тут же зажмурился, ослепленный мерцанием очередного фонаря. Подняв руку к лицу, Инвикт нащупал запекшуюся кровь. Он провалился одной Злобе ведомо куда и ударился головой обо что-то твердое. Неизвестно, сколько он пролежал без сознания.
Внезапно Инвикт сообразил, что потерял болтер, и страх сжал его сердце. Мутант был поблизости. Даже сейчас тварь могла прятаться в тенях, изготовившись к атаке. Воин вскочил на ноги, нервно оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь оружия, — и понял, что причин для паники нет.
Комната, куда он упал, была битком набита обломками. Вокруг валялись механизмы с остро заточенными краями и ржавые листы обшивки. Только милостью Злобы Инвикт не напоролся на эти железные зубья. Мутанту, с которым он рухнул в дыру, повезло значительно меньше. Тело бестии пронзил стальной штырь, покосившимся флагштоком торчавший из груды металла. Конец прута высовывался изо рта твари, ее черные глаза безжизненно уставились в пустоту. Зрелище почти вызывало жалость.
Наверху царила тишина. Соратники Инвикта либо погибли, либо отправились дальше, сочтя его мертвым. Отсюда ему придется идти одному.
Быстро обшарив груду обломков, Инвикт нашел болтер и принялся оглядываться в поисках выхода.
Воин карабкался по мусорным кучам, когда что-то высунулось из темноты и ухватило его за запястье, блокируя оружие. Инвикт вскинул свободную руку, пытаясь защитить горло от зубов твари, — но внезапно остановился, пораженный. Из мглы на него смотрели не горящие злобой глаза мутанта, а один из братьев. Хотя Инвикт не узнал его, метка Злобы ясно проступала на плече человека. Однако это было не все. Кожу адепта Злобы испятнали язвы, а лицо приняло дикое выражение. Очевидно, он находился на ранней стадии мутации.
— Пощади, брат, — просипел он, — я не причиню тебе вреда. — С этими словами человек выпустил запястье Инвикта, но сам предпочел остаться в тени, милосердно скрывавшей его уродство.
Инвикт осторожно шагнул назад, готовый при малейшей опасности пустить в ход болтер.
— Что с тобой случилось? — спросил он.
— Лабиринт, брат. Мы становимся такими, если остаемся здесь надолго. — Он поднял руку, показывая гнойники и прорастающие когти. — Сто лет назад я, как и ты, внял посулам нашего магистра и вызвался участвовать в испытании. Шестеро из нас добрались до портала и сочли это победой. Однако, как выяснилось, Кахал рассказал нам не все. Когда первый из нас прошел через портал, путь закрылся, и остальные оказались в ловушке. Мы были заперты здесь и обречены каждый день бороться за жизнь. Я — последний из выживших, но, как видишь, выживание ничего не стоит. Этого места коснулся варп. Еще немного — и я стану одним из них.
Он кивнул в сторону насаженного на балку мутанта.
— Так в Испытании может быть только один победитель? — спросил Инвикт.
— Да.
— Тогда я должен спешить. Отсюда есть выход?
Несчастный указал на клубящиеся тени:
— Выход там. Но берегись: вдоль пути расположены их гнезда. Тебе не пройти.
— Я найду способ пройти.
Инвикт шагнул к двери.
— Прежде чем уйти, — голос мутанта звучал почти умоляюще, — ты мог бы оказать мне ответную услугу…
Инвикт поднял болтер и разнес лицо злосчастного брата единственным выстрелом. Не оглядываясь, воин покинул железное кладбище и направился вглубь корабля.
С дальнего конца коридора донесся грохот болтерных очередей и вонь прометия. Инвикт ускорил шаг. Ему не терпелось присоединиться к схватке, взор подернула алая пелена боевой ярости. Звуки и запахи битвы приближались, и в предвкушении этого сердце воина застучало чаще.
Теперь он мог разглядеть отчаянное побоище. Пять братьев сражались в тесном коридоре против наседавших на них мутантов. Среди космодесантников стоял и Генарей, поливая противника адским пламенем из найденного им огнемета. Те из тварей, что не сгорали мгновенно, попадали под огонь болтеров и автоганов.
Когда Инвикт присоединился к сражавшимся, Генарей взглянул на него с улыбкой:
— Где твой отряд? Ты уже успел потерять их?
Инвикт улыбнулся.
— Им повезло меньше, чем мне, — ответил он. — Но, как я погляжу, и у тебя не все гладко.
Новые мутанты неслись с другого конца коридора навстречу смерти. Болтер Инвикта добавил свой голос в мелодию оружейного огня.
— Впереди что-то вроде логова! — проорал Генарей, перекрикивая шум выстрелов. — Там полно этих тварей. Нам не прорваться.
— Тогда придется искать обходной путь! — крикнул в ответ Инвикт.
Он указал на осыпающуюся от старости надпись у них над головой. Генарей взглянул вверх и, прочитав слова «воздушный шлюз», согласно кивнул.
— Отступаем, — приказал Генарей, омыв коридор новой порцией пламени.
Один за другим воины устремились назад по коридору. Братья двигались короткими перебежками, оборачиваясь и прикрывая огнем соратников. Через несколько секунд они добрались до шлюза, оставив позади груду изувеченных тел.
Когда все братья оказались внутри шлюза, Инвикт потянул за старинный рычаг, запечатав внешнюю дверь. Оставшиеся снаружи мутанты яростно бросались на люк в тщетных попытках добраться до ускользавшей добычи.
Генарей встал к панели управления и уменьшил давление в комнате, чтобы при разгерметизации их не выбросило в имматериум. Инвикт и остальные могли лишь ждать и смотреть, как мутанты бьются об ударопрочный стеклопластик, не оставляя надежды прикончить собравшихся внутри воинов.
— Эти твари безумны, — заметил брат Красс, пристально наблюдавший за осатаневшими бестиями. — Они готовы сдохнуть, лишь бы добраться до нас.
Инвикт расхохотался.
— Присмотрись получше. Эти твари — то, во что мы превратимся. Все, кроме одного.
— О ком ты говоришь? — удивился Агон.
Слова Инвикта вызвали среди воинов недоуменный ропот.
— Когда-то они были нашими братьями, также решившимися на Испытание. Один из них говорил со мной и сказал, что лишь тот, кто первым пройдет через портал, окажется в безопасности. Остальные будут брошены здесь на милость варпа.
Воины начали опасливо коситься друг на друга, не зная, как отнестись к пугающей новости.
— Мы обсудим это позже, — сказал Генарей. — Сейчас предлагаю всем сделать глубокий вдох и держаться покрепче.
Раздался пронзительный свист, и внешний люк шлюза пополз вверх, открывая черную пустоту имматериума.
Генарей взвалил огнемет на плечо и первым вынырнул в холодный вакуум, изо всех сил цепляясь за обшивку. Следом за ним отправился Агон, затем Красс и Септимон. Инвикт оглянулся на Молоха, предлагая ему двинуться следующим, но тот молча покачал головой и бросил на соратника подозрительный взгляд. Инвикт пожал плечами и нырнул в пустоту, крепко держась за полоску ветхого металла — свой единственный шанс на спасение. Не успел Молох присоединиться к нему, как из корабля с шумом вырвался воздух. Стеклопластиковая дверь наконец-то поддалась яростному напору, и корчащихся мутантов выбросило из декомпрессированного коридора прямиком в имматериум.
Инвикт и братья быстро перемещались по корпусу корабля, стараясь не смотреть, как то, что некогда было гордыми воинами, кучей мусора дрейфует во мраке.
Хотя мукраноидные железы и защищали их от вакуума, бесконечно это продлиться не могло. Инвикт ощутил немалое облегчение, когда Генарей открыл впереди еще один воздушный шлюз.
Генарей и Агон проникли на корабль. Остальные ускорили передвижение вдоль охватывающего корпус поручня. Красс забрался в шлюз следующим. Септимон уже готов был нырнуть внутрь, когда Инвикт почувствовал, что поручень прогибается под его тяжестью. Железные болты, удерживающие полоску металла, один за другим выскакивали из прогнившей обшивки. Инвикт покосился на Молоха, и в голове адепта Злобы начал формироваться недобрый план. Смерть одного из соперников приблизит его к победе. К тому же Молох всегда был слабаком.
Когда Молох заметил презрительную усмешку Инвикта, его лицо исказила паника.
Оба космодесантника поползли быстрее, пытаясь достичь шлюза прежде, чем поручень окончательно отвалится. Инвикт схватился за край двери и почувствовал, как крепкая рука сжала его запястье. В последний раз оглянувшись на Молоха, он что было сил надавил на поручень, вывернув оставшиеся болты и отправив незадачливого собрата в имматериум. Молох, кувыркаясь, полетел в пустоту, рот его распахнулся в беззвучном крике. В этот момент Инвикта втянули внутрь.
Когда внешний люк с шипением закрылся, воины вновь смогли свободно дышать. Инвикт заметил, что некоторые из соратников глядят на него с подозрением.
— Что случилось с Молохом? — спросил Агон, поднимая автоган.
— Ты в чем-то обвиняешь меня, брат? — ответил Инвикт, потянувшись к болтеру.
Прежде чем остальные успели среагировать, оба воина уже целились друг в друга. Затем одним стремительным движением Генарей направил огнемет на Агона, а Септимон и Красс взяли на прицел Инвикта.
— У нас и без того хватает врагов, — процедил Генарей. — Чем нас меньше, тем меньше шансов вообще добраться до портала. Когда мы найдем его, тогда пусть сила оружия и решит, кому из нас суждено выжить. А до тех пор мы все еще остаемся братьями. Мы все еще Сыны Злобы.
Инвикт медленно опустил свой болтер, и Агон последовал его примеру.
— Хорошо, — сказал Генарей, — а теперь пошли. Скоро эти твари разгадают наш план. — С этими словами он спрыгнул из шлюза в еще один бесконечный туннель.
Остальные воины последовали за Генареем, но каждый косился на товарищей, а особенно на Инвикта, со все крепнущим подозрением.
Туннель спускался вниз, как будто затягивая их в саму преисподнюю. Инвикт знал, что это нелепо: они брели по развалинам древнего корабля, и, несмотря на суспензоры, создающие иллюзию гравитации, верха и низа здесь не существовало.
Тем не менее они углублялись в Лабиринт, и под ногами их начала скапливаться влага. Чем дальше они продвигались, тем больше становилось воды, и вскоре воины уже брели по пояс в зеленой вонючей жиже.
И снова из тайных глубин корабля донесся крик, причем сейчас он прозвучал намного ближе. Инвикт напряг слух, пытаясь различить слова, но опять не понял их значения. Фраза состояла из трех коротких слов, повторявшихся снова и снова. Что это за зловещая литания и на каком чужом и древнем наречии ее произносят, оставалось непонятным. Инвикт мог поклясться лишь в одном: тот, кто говорил, не был обычным смертным.
Внезапно туннель огласился воплем, заглушившим отдаленный рев. Воины разом обернулись. Кричал Красс, замыкавший их цепочку. Его тело словно вздернула над водой невидимая рука. Бойцы вскинули оружие. Красс попытался крикнуть еще раз, но изо рта его хлынула кровь. Огромное, покрытое шипами щупальце пробило грудь воина и зашарило вокруг в поисках следующей жертвы.
Безжизненное тело Красса рухнуло в топь. Отряд открыл огонь, изрешетив убившую их собрата тварь, — однако новые отростки уже тянулись из воды и слепо рыскали, пытаясь нащупать добычу.
— Отступаем! — проорал Агон. — Их слишком много!
Инвикт начал пробиваться сквозь трясину, уворачиваясь от мечущихся щупалец. Мимо просвистел снаряд. Впереди космодесантник заметил поднимавшийся из воды туннель. Агон и Септимон стреляли поверх головы Инвикта, распыляя тянувшиеся к нему отростки, а когда воин миновал Генарея, тот окатил коридор огнем.
Уровень воды понизился, когда они вскарабкались по переходу, но щупальца не отставали. Если бы воинам удалось пробраться за дверь, они были бы спасены — однако при их приближении люк начал медленно опускаться, угрожая запереть людей в коридоре с гибельными созданиями.
Септимон первым добежал до двери и, бросив оружие, вцепился в опускавшийся люк. Шестеренки заскрежетали, когда огромная сила космодесантника столкнулась с древним, желавшим их гибели механизмом.
Агон первым проскочил в люк, за ним Генарей. Инвикт, проходя последним, оглянулся на Септимона. На лице космодесантника застыло упрямое выражение. Он продолжал удерживать массивную дверь. Затем Септимон исчез. Металлический люк захлопнулся, оставив их брата по ту сторону лицом к лицу с разъяренными щупальцами.
Инвикт опустился на пол, тяжело отдуваясь. Генарей протянул ему руку. Инвикт принял ее с благодарностью и с трудом поднялся на ноги. Все его тело болело.
— Где Агон? — спросил Генарей, всматриваясь в темноту коридора.
— Должно быть, он решил, что мы уже близко к порталу.
— И намерен занять место среди Обреченных, бросив нас здесь.
— Тогда мы должны поторопиться, — ответил Инвикт, срываясь с места.
Из последних сил оба воина поспешили за блудным братом. На этот раз первым мчался Инвикт, на шаг впереди Генарея.
Коридор постепенно расширился и влился в огромный, окутанный тенями зал. Из мрака вставали гигантские статуи — часовые, с незапамятных времен охранявшие это место. Инвикта, однако, привлекло куда более величественное зрелище.
В дальнем конце зала сиял грандиозный портал. По всей его высоте скользили голубые окружности. Сверкающие кольца приплясывали, манили Инвикта, подзывали его ближе. Но между ним и порталом был Агон. Тот несся к голубому свечению, намереваясь заполучить приз, по праву принадлежавший Инвикту.
— Агон! — крикнул Генарей.
Приблизившись к порталу, Агон остановился и медленно обернулся. По лицу его расплылась улыбка.
— Мне очень жаль, братья, но я вынужден вас покинуть. Желаю вам…
Что-то метнулось из темноты, обрывая Агона на полуслове. Огромная хитиновая клешня, древняя и источенная, ухватила его за пояс и вздернула на пять метров в воздух. Агон завопил. Клешня сжалась, и на губах воина запузырилась кровь. Разрезанное пополам тело рухнуло на палубу, разбрасывая петли кишок.
Затем существо выступило из мглы.
Его раздувшийся корпус несли четыре мощные конечности. Над ними возвышалась гора плоти и стали: металлические пластины вросли в тело, покрытое волдырями ожогов. Две гигантские клешни вытянулись и угрожающе защелкали. Однако хуже всего была голова — опухшая и искаженная, когда-то она могла принадлежать человеку, но в теперешнем диком и злобном обличье стала практически неузнаваема.
Пока Инвикт в ужасе оглядывал монстра, тот распахнул пасть и испустил свой непрекращающийся вопль:
— Я. ХОЧУ. ВЫЙТИ!
Его рев наполнил зал оглушительным эхом.
Теперь все сделалось ясно. Инвикт слышал не древний боевой клич — просто безумные выкрики мутанта, запертого здесь в течение столетий и отданного на милость губительной силе варпа.
И сейчас лишь эта тварь отделяла его от победы.
Генарей решился действовать первым. Он выступил вперед и окатил башку монстра сгустком жидкого пламени. Когда огонь потух, Инвикт увидел, что раскаленные струи не оставили даже следа на жестком панцире. Подняв болтер, воин выстрелил в глаз твари, но разрывные снаряды лишь взбесили монстра.
Еще раз проревев свою просьбу об освобождении, мутант направился к ним.
— У меня остался всего один выстрел, — произнес Инвикт. — И надо, чтобы он не пропал зря.
— Я понял, брат, — ответил Генарей, перехватив приклад огнемета.
Чудовище открыло пасть для нового крика, и Генарей воспользовался этим, чтобы швырнуть огнемет в распахнутые челюсти.
Инвикт прицелился, выжидая момента. На выстрел ему останется доля секунды. Но Инвикт был ветераном Сынов Злобы, непревзойденным на поле боя. Доли секунды более чем достаточно.
Когда огнемет очутился в пасти монстра, разрывной снаряд пробил бак с прометием, воспламеняя жидкость. Раздался взрыв, и череп мутанта разлетелся на куски, навеки оборвав его зов. Несколько мгновений тело гиганта покачивалось, еще не уверенное в собственной смерти. Затем, как лишившаяся фундамента башня, оно повалилось на землю.
Генарей улыбнулся брату.
— Теперь нас только двое, — проговорил он. — И я вижу перст судьбы в том, что нам предстоит сразиться в последний раз. Исход поединка решат лишь наше мужество и руки, и победитель получит все. — Он махнул в сторону мерцающего и манящего портала. — Как я ждал этого дня, Инвикт. Наша дружба выкована в сотне сражений и скреплена кровью тысяч поверженных врагов. Это будет всем битвам битва. Я жалею лишь о том, что мы оба не сможем выйти отсюда победителями, — но, как ты знаешь, приз достанется одному.
Инвикт согласно кивнул.
— Мне тоже очень жаль, брат, — ответил он, поднимая болтер, — потому что, когда я сказал, что у меня остался только один выстрел, я солгал.
Прежде чем Генарей успел возразить, Инвикт нажал на спуск и вышиб своему брату мозги.
Отбросив оружие с окончательно опустевшим магазином, Инвикт гордо прошел к сверкающему порталу и ступил в его благословенный свет.
Он очутился в центре широкого резного круга. Там пересекались древние символы, навевавшие мысли о демонических личинах, — но, когда Инвикт пытался сфокусировать на них взгляд, лики демонов исчезали.
Вокруг победителя сплошной стеной посверкивал силовой щит. Инвикт не представлял, от чего его понадобилось бы защищать, — что бы ни появилось из-за границы круга, отступать он не собирался. Тем не менее приказы лорда Кахала не обсуждались.
Вдоль стен зала расположились братья, уже облачившиеся в боевую броню, несущие знамена и регалии ордена Сынов Злобы. Зал поднимался вверх уступами амфитеатра, что позволяло всем хорошо разглядеть происходящее. Каждый станет свидетелем церемонии, каждый сможет наблюдать, как Инвикт вступит в ряды Обреченных.
Прежде этого никогда не случалось. Должно быть, Кахал счел его победу исторической, раз решился подобным образом нарушить традицию.
Инвикт увидел, как с дальнего конца зала приближается лорд Кахал в окружении библиариев и священнослужителей, облаченных в лазурные мантии. Сервиторы несли древние инкунабулы ордена, а из автоматических вокс-трансляторов, паривших рядом с процессией, раздавались звуки литургий. Но было и кое-что еще: технодесантники ордена тащили в своих механоконечностях несколько больших контейнеров. Инвикт понятия не имел, что находится в контейнерах, но их неожиданное появление отчего-то встревожило воина.
Гигантское помещение наполнилось ароматом тлеющих благовоний, и над процессией повисла зловещая тишина. Молчание становилось пугающим, и беспокойство Инвикта постепенно перерастало в страх. Это был не тот торжественный ритуал, на который он рассчитывал, — скорее происходящее напоминало погребальную церемонию.
Едва лишь чувство успело сформироваться и закрепиться, как к Инвикту приблизился Кахал. Лицо магистра, выступившее из дымной мглы, было мрачным.
— Ты доказал, что ты лучший из нас, Инвикт. Твоя сила и хитрость не знают равных. Ты величайший, последний, кто достоин присоединиться к Обреченным.
К этому моменту воина окружили библиарии. Из-под их капюшонов доносилось монотонное бормотание. Древняя и темная речь, транслируемая вокс-передатчиками, делалась громче с каждой секундой. Инвикт ощутил в воздухе металлический привкус, как будто над залом сгущалась гроза. Технодесантники установили контейнеры, общим числом десять, вокруг Инвикта. Они с благоговением сняли священные печати, скреплявшие замки, и содержимое контейнеров открылось миру. На Инвикта уставился десяток бледных лиц — десять воинов, чьи тела сохранили прежнюю силу, но чей разум давно угас.
Беспокойство сменилось холодной паникой. Воин пытался убедить себя в том, что это часть ритуала, что бояться нечего, но самые глубинные инстинкты приказывали ему бежать как можно скорее. Однако силовой щит исключал всякую возможность бегства.
— Ты одиннадцатый герой, Инвикт, одиннадцатый и последний. Погляди на своих соратников. — Кахал повел рукой в сторону бессмысленных лиц. — Это твои предшественники. Каждый из них прошел Испытание Лабиринта ради чести вступить в ряды Обреченных. Тысячу лет мы искали чемпионов, достойных его. И сегодняшней ночью наконец-то все вы в сборе. Теперь мы сможем начать крестовый поход. Теперь мы достаточно сильны, чтобы вернуть то, что у нас отобрали, — наш родной мир, Скелус. Никто не посмеет встать у нас на пути: ни гнусные божества Хаоса, ни слуги Повелителя-Трупа. Ибо с этого дня рядом с нами шагает он.
Инвикт взглянул себе под ноги, и страх сжал его сердце. Из вырезанных в полу рун начал струиться нездешний свет. Свет плясал и кружился, переливаясь синим, зеленым и красным.
— Теперь ты узнаешь, что значит быть Обреченным, — продолжил лорд Кахал, отступая на шаг. — Теперь Злоба покажет, что принесла тебе победа.
Инвикт попытался заговорить, попытался спросить, что происходит с ним, но его губы не двигались. Он не мог произнести ни слова. Шепот библиариев стал громче, вокс-передатчики вторили их речитативу. Мелодия звучала крещендо. Сияние у ног Инвикта усилилось, потянулось вверх, жаля его тело и омывая воина безжалостным светом.
— Ты воистину достоин, Инвикт, Сын Злобы! — взвизгнул Кахал, простирая руки к сгустившимся под потолком теням. — Слышишь ли ты его шаги? Он готов принять твою жертву. Он явился за Победителями Лабиринта. Он явился, чтобы присоединиться к нам!
Инвикт проследил за взглядом Кахала. Подняв голову к потолку, он увидел в тенях нечто огромное, нечто, воззрившееся на него горящими злобой глазами. Нечто свирепое скрывалось во мраке.
Инвикт закричал. Закричал от боли, охватившей его тело. Закричал от ужаса, пронзившего его душу. Но никакой крик уже не мог остановить ритуал.
Ужасное существо начало спускаться, неся с собой тьму и боль. Инвикт издал последний отчаянный вопль, и плоть отделилась от его костей.
Когда тело его было поглощено, воин осознал, что отныне ему не суждено даже блаженное забытье смерти.
В зале царило молчание.
Сыны Злобы наблюдали за тем, как свирепый свет пожирает тело брата Инвикта вместе с телами остальных героев Лабиринта, как перемолотые невидимыми клыками конечности, выпотрошенные торсы и скрученные головы исчезают в озере черного сияния.
То, что предстало сейчас перед их глазами, не было их братьями. Инвикт и остальные ушли, дабы присоединиться к легендарным Обреченным.
Перед ними теперь находился дух, которому они поклонялись тысячелетиями. Призрак, который возглавит их в битве за несправедливо утраченное.
Лишь жертвоприношение позволяло призвать его. Только получив в жертву лучших и достойнейших воинов, он мог вступить в этот мир.
И вот он стоял перед Сынами, меряя их огненным взором, — Бог-Отступник, Изгнанник, Утерянный, Иерарх анархии и террора…
…Злоба.
Назад: Ник Кайм ОГНИ ВОЙНЫ
Дальше: Стив Паркер ОХОТА ЗА ГОЛОВАМИ
