Книга: Кровавые ангелы
Назад: ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дальше: ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Рафен склонил голову, слушая нарастающее крещендо гимна Барбароссы. Тысяча голосов возносилась к сводам посадочной палубы. Кровавые Ангелы по обе стороны от Рафена обращали свои молитвы к примарху и Богу-Императору. Как только песнь закончилась, воин положил обнаженную ладонь на болтер, чтобы коснуться букв, запечатленных на нем за десятилетия службы. В ордене не было двух одинаковых болтеров: каждый космодесантник превращал свое оружие в священную реликвию. Огнестрельное оружие Рафена украшали список всех его сражений и любимые изречения. Он помнил их наизусть и нес в своем сердце, но от прикосновения к гравировке в его душе усиливалась решимость. Рафен наклонил ствол оружия и ритуальным движением открыл казенник, ожидая благословения капеллана.
Он оглядел посадочную палубу. Транспортные колонны медленно двигались в разинутые люки «Громовых ястребов»; танки «Хищники» ваальского образца грохотали следом за «Носорогами» и «Секачами». Кровавые Ангелы должны были высадиться на Шенлонге в несколько этапов. Десятки десантных капсул «Ветер смерти» выстроились перед собравшимися отрядами; формой они напоминали удлиненные капли. Рафену вдруг померещилось, что это странные семена гигантских железных растений. И впрямь, когда они упадут на Несущих Слово, посеют ростки мести Императора за украденный мир-кузницу.
Неожиданная сумятица привлекла его внимание. По передним рядам прошел настойчивый шепот, построение сломалось, и вокруг одного из воинов сгрудились остальные. Рафен поднялся с колен и приблизился. Он увидел Туркио — боевой брат повернулся к нему лицом.
— Рафен, может, тебе лучше держаться подальше…
Протиснувшись, он увидел сержанта Кориса, который, казалось, склонился в почтительной молитве. Вдруг тело старого воина содрогнулось, и с его губ сорвалось низкое рычание. Рафен похолодел — он сразу узнал признаки.
— Когда?..
— Когда он пришел, выглядел угрюмым, — прошептал Туркио. — Пока пели гимн, его смятение становилось все сильнее.
Кровавый Ангел облизал губы.
— Боюсь, это дело капеллана.
Рафен проигнорировал эти слова и присел на корточки, чтобы заглянуть Корису в лицо.
— Брат-сержант? Ты слышишь меня?
Корис поднял голову, и у Рафена перехватило дыхание. Лицо ветерана было перекошено от гнева, а его глаза напоминали темные провалы, заполненные животной ненавистью. Он оскалил зубы, на губах пузырилась слюна.
— Рафен! — резко бросил сержант. — Ах, парень, эти крылья, ты слышишь их шелест? А горн нечестивца Хоруса? — Мышцы на шее Кориса вздулись, когда он напрягся, чтобы сдержать кипевшую в душе страсть. — Видишь, Дворец Императора лежит в руинах? — Дыхание со свистом проходило сквозь зубы. — Это реально? Я вижу это и все-таки не вижу… Чаша! Это яд?
Туркио коротко кивнул.
— Это черная ярость.
Генетическое проклятье. Среди космодесантников разговоры о нем были почти табу, и все же, как его ни назови — черная ярость, порча, красная жажда, — это свойство определяло характер ордена. Ученые и историки Космодесанта на Ваале склонны говорить о наследии великого Сангвиния с благоговением. Мощь чистого геносемени оказалась настолько велика, что даже через десять тысяч лет после гибели примарха от предательской руки магистра войны Хоруса психические отголоски ужасного противостояния оставались неизгладимо запечатленными в клетках каждого Кровавого Ангела. В минуты сильного стресса этот изъян проявлялся в космодесантниках — и вот это случилось с Корисом. Для воинов, познавших сладкую мощь гнева, манившую их на зыбкой границе боевого исступления, необходимость сдерживать безумие берсерка становилась постоянным испытанием. Эта сила таилась в коллективной родовой памяти воинов Ваала и проявлялась, как и сейчас, в канун сражений, когда Кровавые Ангелы возвращались к своим подавленным воспоминаниям. Они видели мир, каким он предстал перед глазами Сангвиния, и словно сами воплощались в примарха, сражаясь с Хорусом не на жизнь, а на смерть в огне пожарищ великой Терры. Для застигнутых этим состоянием воинов ворота безумия раскрывались настежь.
Рафен положил руки на плечи сержанта.
— Корис, послушай меня. Это я, Рафен, твой друг и ученик. Ты меня знаешь.
— Я зна… — умудрился выдавить Корис. — Берегись… Зловонной крови! Отравленной чаши…
— Твои видения… Не позволяй им победить, или ярость поглотит твой разум!
На очень короткий миг взгляд Кориса, казалось, прояснился.
— Я чувствую его боль как свою собственную! Она как поток течет сквозь меня… Но что-то… неправильно.
Фигура в черной броне приблизилась, и Рафен узнал ее.
— Брат, постой в стороне, — попросил Туркио. — Ты не должен вмешиваться.
— Что здесь происходит?
Космодесантник перевел взгляд с лица старого воина на чудовищную череполикую маску капеллана. Рафен узнал брата Делоса — того самого, что подходил к Аркио в главном зале.
— Брат-капеллан, — начал Туркио, — боюсь, почтенный сержант Корис на грани порчи.
Рафен, охваченный гневом, перебил обоих:
— Я не стану такое слушать! Он тысячу раз встречался с гневом лицом к лицу и сохранил свою душу. И сейчас справится!
Слова едва слетели с губ, а Рафен уже понял, что это не так.
Делос сдвинул визор и положил ладонь на руку Рафена.
— Тебе не вернуть его словами, брат, — мягко сказал он. — Жажда забирает самых великих… Лестраллио и Тихо на Темпесторе, даже Мефистона…
— Мефистон не поддался! — рявкнул Рафен.
Капеллан обвел Кориса опытным взглядом.
— Один лишь Мефистон. Твой наставник не долго продержится. Ты позволишь ему сойти с ума от боли, брат? Или постоишь в стороне и позволишь дать ему шанс обрести покой?
Рафен ощутил, как желание бороться покидает его. Делос был прав.
— Но почему именно сейчас? Гнев не приходит просто так. Я много раз сражался рядом с Корисом и прежде не видел его таким…
— Пути великого Ангела неисповедимы, — торжественно отозвался Делос, помогая Корису встать.
Глаза ветерана остекленели, и все понимали, что он сейчас видит сражение десятитысячелетней давности и находится отнюдь не на палубе «Беллуса».
Жалость и угрызения совести пронзили Рафена, словно клинок, когда Делос подал знак другим закованным в черную броню фигурам, и они повели Кориса прочь. Сержант напрягся и зарычал через плечо:
— Рафен! Остерегайся… предателей!
Туркио печально покачал головой.
— Он путает настоящее и времена дуэли с Хорусом.
— Ты в этом уверен? — с горечью парировал Рафен.
Делос взвесил в руке свой крозиус арканум. Свет блеснул на красных крыльях скелетоподобного геральдического знака.
— Корис не единственный впал сегодня в жажду, и он не последний. Это еще один знак, что Сангвиний близко, — появляются поглощенные его сиянием.
По мановению старшего жреца капелланы Кровавых Ангелов завели мрачный речитатив литургии смерти.
— Морипатрис, — вздохнул Туркио. — Путь в Роту Смерти открыт.
— Это неправильно! — голос Кровавого Ангела перешел в рычание.
Сколько себя помнил Рафен, старый воин был его наставником и преемником отца, который давно стал прахом на землях Расколотого Плоскогорья. Нечестно после стольких ожесточенных сражений позволить Корису уйти без борьбы.
— Вы слышали, он сказал: что-то неправильно!
Рафен слишком поздно понял, что его вспышка привлекла ненужное внимание: с сигнального мостика над палубой на него уставился инквизитор Стил. Через минуту служитель ордоса спустился вниз и приблизился, вместе с Сахиилом, который следовал за ним по пятам.
— Что сказал Корис? — спросил Стил без предисловий.
— Он говорил об отравленной чаше, — ответил Рафен.
Стил промолчал, а Сахиил глубокомысленно кивнул.
— Этого следовало ожидать. В гневе все выглядит запутанным. Корис, без сомнения, имел в виду предателей, приспешников Хоруса.
— Предателей, которые служили Хорусу, притворяясь, что служат Империуму.
Слова вылетели прежде, чем Рафен успел их удержать.
— Поначалу. — Челюсть Стила слегка окаменела. — Однако Хорус открыто выступил против Бога-Императора задолго до поединка с Сангвинием.
Космодесантник не ответил, и инквизитор бросил взгляд на Сахиила.
— Жрец, утрата сержанта Кориса касается вас и вашей власти.
— В муках жажды он послужит ордену так же, как служил всегда и везде, — сказал Сахиил, игнорируя полный горечи взгляд Рафена. — Он станет воином Роты Смерти, как все, кто поддался.
Жрец шагнул вперед и подал знак рукой.
— Брат Рафен, во время штурма Шенлонга ты примешь командование отделением сержанта.
Как и требовал протокол, Рафен почтительно поклонился.
— Как прикажете.
Сахиил возвысил голос и выкрикнул, обращаясь ко всем:
— К оружию!

 

Из-за внешних стен крепости Икари доносились песнопения и стоны. Поднимаясь к дымному куполу неба, они превращали Шенлонг в наполненный адским диссонансом чертог. Искаван отвернулся от окна, чтобы осмотреть опаленный пожаром интерьер часовни. Его пристальный взгляд скользнул мимо Фалкира — Несущего Слово, который командовал оккупационными войсками Хаоса на планете.
— Если угодно темному апостолу, — начал Фалкир, — я осмелюсь спросить: чем могу служить?
Грубый голос эхом отразился от стен.
Искаван обвел взглядом чувственные формы демонетки Слаанеш, а затем повернулся к Фалкиру.
— Служи, чем положено, кастелян, — апостол глумился над почтительным обращением, словно его это развлекало. — Расставь свои отряды по местам — пусть будут готовы к войне. Открой клетки с боевыми зверями и вытащи свое оружие.
Лицо Фалкира задергалось, и он оглянулся на Танкреда. Мучитель бросил на командира гарнизона Шенлонга безучастный взгляд — он не хотел вкладывать в спор даже мизерную толику эмоций.
— Ваше священство, этот жалкий мир — лишь грунт под нашими подошвами. Признаю, часть человечьего стада все еще противится пути Лоргара, но мы увидим…
— Идиот! — зарычал Искаван. — Меня не заботит мясо, которым ты правишь на этом вшивом ржавом шарике! Они не опасны. Я приказываю приготовиться и встретить внешнего врага!
Подобострастие Фалкира мгновенно улетучилось.
— Я правильно вас понял: вы явились в захваченный мною мир, притащив за собой врага?
— Как ты смеешь? — Апостол стиснул руку в перчатке так, что кулак ощетинился шипами. — Я отдал приказ! Проследи за его выполнением!
Фалкир сплюнул.
— Небеса Шенлонга забиты смертью. Ни один человек не пройдет сквозь минное поле.
— Они идут. — Искаван отвел взгляд, изучая ночное небо. — Об этом мне сообщил сам Гаранд. Они идут, и мы расплющим их на наковальне нашей ненависти.
— Какое-то убогое пророчество? — поинтересовался Фалкир. — Ты явился по поручению этого джокера?
Вспышка у самого горизонта превратила ночь в день, и рокот пробился сквозь камень крепостных стен.
Искаван холодно улыбнулся Фалкиру.
— Видишь?
Небо озарила вторая вспышка, на этот раз ближе. Полыхнуло снова, и от третьего удара, как от землетрясения, башня замка содрогнулась.

 

Не правда, что космодесантники не ведают страха. Все воины понимают совершенную мощь этого грубого чувства, но, в отличие от обыкновенных людей, которые служат в Имперской Гвардии, Адептус Астартес — хозяева собственного страха. Они овладели им, сформировали его и обратили против врагов. Приняли на себя его полномочия и сами стали воплощением страха. Теперь он — уважаемый сотоварищ, спутник в вылазках, который обостряет жажду кровавой битвы. Жрец Делос упивался этим чувством, пока «Громовый ястреб» Роты Смерти мчался к крепости Икари, пробивая облачный покров. Десяток ярко-красных боевых машин, озаренных охватившими столицу пожарами, следовал за черным челноком в свободном дельта-построении.
Воздух пронизывал плотный зенитный огонь. Крылья кораблей подрагивали в восходящих потоках, корпуса вибрировали в зонах турбулентности. В первых рядах вторжения, на самом острие атаки Кровавых Ангелов, с воем несся черный как смоль «Громовый ястреб». Его пушки и ракетные установки поливали огнем быстро приближавшиеся стены крепости. Фюзеляж цвета ночи украшали лишь яркие кроваво-красные диагональные кресты. Тот же рисунок повторялся внутри корабля и на доспехах солдат. Каждый воин по обычаю сменил цвет боевой экипировки ордена: ярко-красный исчез под слоем черной краски, перечеркнутой красными крестами. Черные как само убийство и багряные, словно кровавый дождь, космодесантники выли, предвкушая истребление.
Делос бросил взгляд на этих воинов. Здесь только он, капеллан Роты Смерти, по-прежнему сохранял самообладание; остальных космодесантников сокрушила ужасная мощь жажды. Некоторые выглядели тихими и замкнутыми, другие буйствовали, хором проклиная давно мертвых врагов-предателей. Такова была судьба Делоса — забирать сбившихся с истинного пути и вести их в схватку. Эти воины будут стойко сражаться, не ведая ужаса смерти и страхов, смытых потоками крови. Делос служил лишь пастырем, духовным наставником и проводником, направляя, а затем отпуская на волю эти бедные, погрузившиеся в темный ураган души.
— Стена пала! — закричал чей-то голос, и Делос увидел, как рванулся пристегнутый креплениями Корис. Рука сержанта стиснула рукоять бронзового силового меча.
— Хорус взял его за горло, Дорн! Вызови Жиллимана и поторопись с атакой!
Капеллан не удержался от хмурой гримасы.
«Корис затерялся в воспоминаниях примарха и видит в нас героев прошлого».
— Конечно, брат, — согласился он. — Будет сделано.
— Я вырежу свое имя на сердце архипредателя!
Корис указал пальцем.
— Вон там гнездо врага!
Делос увидел появившиеся из дыма очертания крепости Икари. Она походила на выросший посреди городского пейзажа вулкан: массивное коническое строение вздымалось вверх и заканчивалось подобием плоской вершины, ощетинившимся стволами орудий. Башню опоясывали лафеты ракетных установок, расположенные между балконами и остатками резных барельефов.
Орудия повернулись, отслеживая путь «Громовых ястребов», и в небе стало совсем жарко. Капеллан заметил на внешних стенах места, удачно пораженные с орбиты огнем лэнс-излучателей. Да, там, на западе, была длинная трещина в облицовке. Она прямо-таки напрашивалась: «Раскройте меня пошире».
Корис дернулся и испустил стон боли.
— Кровь! — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Чаша с кровью была отравлена! Чтоб ему ослепнуть!
Делос, озабоченный состоянием ветерана, протянул руку, чтобы успокоить его. Капеллан присматривал за многими Кровавыми Ангелами, попавшими в Роту Смерти, и видел их конец. Каждый шел в бездну по-своему.
— Будь он проклят! Хочет всех нас уничтожить!
Делос неспешно кивнул.
— Хорус погибнет, брат, вот увидишь.
— Хорус мертв! — закричал Корис, и его взгляд, казалось, на миг прояснился. — Предатель… Стил…
Боль вернулась в тело воина, и он оцепенел.
Капеллан снова кивнул, неверно истолковав сказанное.
— Не бойся, брат Корис. Лорд Стил узнает о твоей храбрости.
Реплика Делоса прозвучала впустую — лазер оторвал кусок от шасси «Громового ястреба».
— Доложи! — взревел капеллан, обращаясь к пилоту.
— Мы погибли! — пришел ответ. — Приземлиться не сможем!
— Ну так и не будем приземляться! — отпарировал Делос. — Всю мощь на реактивные двигатели. Веди нас в пролом. Разблокируй все оружие и боеприпасы, сними печати с духа двигателя!
Не проверяя, следуют ли его приказам, капеллан дернул рычаг на стене и подорвал установленные вдоль всего корпуса пироболты. Стальные листы отпали от «Громового ястреба», люки вывалились, а крепления, удерживавшие закованных в черную броню воинов, расстегнулись. Горячий ветер Шенлонга ревел в распахнутой кабине, и Рота Смерти ответила ему.
— Братья, раскройте свои крылья!
Делос крепко сжал крозиус, голубое сияние оружия озарило его.
Корис исторг бессловесную мольбу о мести и обнажил свой меч. Жажда снова поглотила ветерана, и он без промедления прыгнул в воздух. Делос последовал за ним вместе с остальными воинами. Желтое пламя реактивных ранцев удерживало их в воздухе и уносило прочь от падающего десантного корабля.
Зенитный огонь сосредоточился на «Громовом ястребе»; корабль горел и, тем не менее, сверкающей стрелой несся к пролому в стене цитадели. Делос видел, как машина с невероятной точностью таранила цель; черная металлическая конструкция исчезла в круглой белой вспышке, и крепость Икари дрогнула. Рота Смерти десантировалась, оружие извергло огонь, и первые космодесантники-предатели сгинули в пламени.

 

«Громовые ястребы» пошли в атаку, как только «Беллус» закончил орбитальную бомбардировку. Следом за боевыми машинами стали снижаться набитые готовыми к бою Кровавыми Ангелами десантные капсулы. Когда под действием силы притяжения капсула устремилась к поверхности Шенлонга, слова «Литергис Сангвиниус» сами собой сорвались с языка Рафена. Размещенное в массиве ускорителей простое логическое устройство сместило траекторию падения капсулы и нацелило ее в самое сердце вражеской крепости. Космодесантник почувствовал, как меняется направление, и в предвкушении схватился за болтер — капсула изменила курс.
Рафен посмотрел на окружавших его мужчин — Алектуса, Туркио, Люцио и остальных — и заметил, что они смотрят на него с безоглядной преданностью. Теперь он командовал отделением — так решил Сахиил. Жрец приказал космодесантникам выказывать Рафену то же уважение, какое они оказывали Корису. Рафен отвел взгляд. Он чувствовал, что не достоин этой чести. Конечно, он собирался в свое время подняться до уровня командира, но получить высокое звание из-за того, что наставника унесла порча… В круговороте мыслей Рафен бормотал слова «Литергис», надеясь найти в них успокоение. На стене кабины десантного корабля вспыхнул глиф.
— Приготовиться к высадке! — приказал Рафен.
Солдаты отделения поставили оружие на предохранитель и затянули боевую литанию. Рафен сотворил знамение аквилы, как только вспыхнули дюзы капсулы. Густая химическая пена хлынула в отсек, формируя вокруг Кровавых Ангелов липкую подушку. Посадка обещала быть жесткой.
Нагретая при спуске капсула Рафена, испуская волны жара, присоединилась к сотне других и, как они, врезалась в разрушенные артподготовкой стены крепости. Часть кораблей приземлилась ниже, на площади, среди гудящих «Осквернителей» и множества танков. Другие использовали свое падение, чтобы проникнуть в бастионы крепости; они пробивали камень, словно кулаки разъяренного божества.
В момент посадки Рафен на миг потерял сознание. Компенсирующий гель вокруг него поглотил большую часть динамической перегрузки, тем не менее от столкновения капсула зазвенела, как монастырский колокол. Потом пена осела и пронзительное шипение воздуха известило об открытии люков. Рафен уже стоял на ногах — удивительная физиология Астартес позволяла быстро преодолевать последствия контузии.
— За Императора и Сангвиния!
Призыв сорвался с его губ, и был подхвачен боевыми братьями. Рафен бросился прочь от капсулы. Огонь от взрыва вырвался из бойницы; потратив свою кинетическую энергию, капсула насквозь пробила два этажа крепости. Образовавшийся проход вел в полуразрушенную часовню, которой ранее пользовались имперские войска. В первый миг в глаза Рафену бросилась статуя Бога-Императора, обезглавленная и опаленная. Ненависть раскаленным ножом пронзила душу воина, и он огляделся: кого бы убить в отместку за бесчестье?
Поблизости он насчитал десяток Несущих Слово или больше — трудно было сказать точнее, поскольку прилетевшая капсула превратила их в месиво. Однако кое-кто еще вопил в растекшейся крови. А кто-то смог даже приподняться, чтобы нацелить болтер. Рафен переместился проворно, словно капля ртути. Избегая неуклюжей стрельбы раненого десантника-предателя, он послал в воина череду разрывных снарядов и прикончил его.
У входа в часовню согбенная фигура в капюшоне стонала, обращаясь к Рафену и протягивая искалеченные руки. Возможно, это был человек или какой-то сервитор, выживший во время долгой оккупации. Рафен шагнул к нему и одним ударом боевого ножа разом снес голову и капюшон. На освобождение пленных не было времени, к тому же этот человек, возможно, был ренегатом. Когда тело упало в лужу крови, Рафен внимательно его осмотрел. Если убитый был лоялистом, он уже стоял близ Золотого Трона.
Приблизился Люцио со своим загадочным дисплеем.
— Наше местоположение установлено, — сказал технодесантник, прочитав данные. — Мы в нескольких шагах от бреши.
Он указал направление по коридору. Когитаторы капсулы поработали хорошо: они привели максимально близко к главному направлению атаки. По приказу Сахиила все силы Кровавых Ангелов должны были собраться вместе и захватить центральную лифтовую шахту крепости. Как только ее возьмут, доступ ко всем этажам будет открыт.
Рафен позволил себе на миг задуматься о Корисе. Сейчас ветеран тоже был там, сражаясь и убивая во имя Императора, с каждым ударом меча приближаясь к собственной кончине.
— Держите темп! — крикнул он и перешел на бег. — Быстро и смертоносно!

 

Крепость Икари внешне напоминала конус вулкана и внутри тоже походила на природное образование, естественную пещеру. Каждый этаж цитадели оплетала сеть коридоров, по которым ездили вагонетки, доставлявшие людей и технику во все концы здания. Питание для вагонеток поступало из центрального колодца, который начинался на крыше башни и уходил вниз, под землю. Не кипящая магма, а рабочая сила давала жизнь крепости, и под имперским правлением она процветала. Несущие Слово взяли здание за один день благодаря предательству затесавшихся среди персонала и пробравшихся в башню культистов Нургла. Эти поклонники смерти распространили быстротечную чуму, которая выкосила защитников, открыв дорогу вторжению.
Фалкир, решив, что по логике вещей целью контрудара станет вход, усилил оборону крыши, отправив туда солдат и оружие. Он не ждал, что Кровавые Ангелы начнут пробивать себе дорогу сквозь скалу. Отделение Рафена собралось возле проделанной корабельными пушками бреши и обнаружило там резню, одну из тех, что прославили их орден.
Все, что мог сделать Делос, — не отставать от Роты Смерти, воины которой мчались, вопя подобно баньши, в самую гущу Несущих Слово. Капеллан погрузил шипящее навершие крозиуса в грудь космодесантника-предателя и выпотрошил врага. Кровь жертвы брызнула во все стороны. Делос смахнул ее свободной рукой и на краю центрального зала заметил Кориса. Меч ветерана мелькал так быстро, что казался смазанным пятном; он крошил на куски Несущих Слово, в то время как сдвоенный болтер в другой его руке с громом извергал огонь в скопище фурий. Это были демоны примитивной породы, хищные твари, похожие на мутировавших горгулий, с головами, усеянными глазами и шипами, с когтями на каждой конечности, одержимые жаждой убийства. Визгливые демоны-ящеры огрызались, Корис разносил их на части огнем.
Подкрепления подтягивались из прилегающих коридоров. Но враги не собирались уступать — Несущие Слово столкнулись с отделением Рафена и еще с десятком отделений Кровавых Ангелов, будто волна с волной. На этажах цитадели сверкал огонь и пылала ярость. Снова, как на Кибеле, кроваво-красная броня с грохотом ударялась о броню цвета запекшейся крови.
Желтозубые, покрытые зеленой чешуей фурии наводнили пространство, карабкаясь с нижних этажей по стенам. Они бросились на космодесантников, и нескольким удалось сбить Рафена с ног. Ненадолго он очутился в положении ничком и сквозь железную решетку настила увидел центральный лифт, поднимавшийся с подуровня. Оптика сфокусировалась. Овальную платформу заполняла толпа рогатых тварей, обнаживших двулезвийные топоры.
— Кровопускатели! — закричал он, вставая. — Там, ниже!
В запасе оставались секунды: как только лифт достигнет их этажа, преимущество окажется на стороне Хаоса. Спланированная Сахиилом жесткая атака захлебнется на входе в израненную башню. Рафен вырвал сердце у вопящей фурии и отшвырнул труп, расчищая себе дорогу. Зажатый в толпе, он не успевал пробиться в конец зала до прибытия лифта.
Вдалеке космодесантник заметил обуянного яростью Кориса в черной броне с алыми крестами — сержант двигался к ограждению этажа. Одним сильным ударом обезглавив трех предателей, он воскликнул:
— Вижу его! Держи редут, Жиллиман! Я иду, чтобы встретиться с Хорусом!
— Корис, нет! — вырвалось у Рафена.
Сержант тем временем перепрыгнул через поручни и оказался в окружении тварей Кхорна. Жгучее бешенство охватило Рафена, и он закричал, убивая снова и снова, чтобы насытить свой гнев.
Кровопускатели пробивали темную броню Кориса адскими клинками, отрубая от торса и наплечников куски керамита. Ветерану не приходилось направлять свои удары — куда бы ни опускался силовой меч, всюду его жало находило вопящих демонических тварей. Но главный враг, по мнению Кориса, находился в центре сгрудившейся толпы, и сержант прорывался к нему.
— Хорус! — взревел он. — Посмотри мне в лицо! Посмотри в лицо Сангвинию!
Существо обернулось. Обезумевший сержант видел лицо и фигуру архипредателя-злодея, который безжалостно убил его сеньора. За этой галлюцинацией скрывался дредноут, бряцающий каркас из деформированного металла с набором автопушек и жужжащим цепным кулаком. Ужасный механизм открыл огонь прямо сквозь толпу демонов. Ветеран прыгнул вперед, сквозь него потоком текла сила примарха. Корис отбросил болтер с пустым магазином и взялся за меч обеими руками. Сверкающая сталь описала дугу и отсекла адскому устройству правую конечность. Загудев от нейрошока, существо ударило Кориса дымящимся стволом пушки, сбило его на пол и тяжело наступило сверху. Когтистая растопыренная лапа вдавила Кровавого Ангела в платформу.
Кости ветерана треснули, а внутренние органы разорвались. Да, теперь он был един с Сангвинием, захвачен благословенной мукой и остро чувствовал боль сломанных крыльев за спиной. Все вокруг будто раздвоилось: с одной стороны, он наблюдал за событиями тут, на Шенлонге, с другой — вернувшись в прошлое, участвовал в древнем противостоянии на борту боевой баржи магистра войны Хоруса. Он был Корис, ветеран-сержант Кровавых Ангелов, избранник командора Данте, воин Роты Смерти. И он был Сангвиний, повелитель Ваала, суверен Ангелов, господин Алого Грааля.
— Отребье Хаоса! — сплюнул ветеран, кашляя кровавыми сгустками. — Я назвал тебя предателем! Посмотри мне в лицо и умри!
Дредноут навис над ним и рассмеялся, когда лифт поравнялся с искореженным полом этажа. Ветеран слышал, что поблизости сражаются и умирают Кровавые Ангелы. Он в последний раз потянулся всем телом и закричал от боли. Но он смог выбраться из-под стальной пяты. Кулаки сжали рукоять силового меча, и Корис вонзил оружие в «пах» машины, а затем в грудь, в гнилую сердцевину, где в позе эмбриона лежал искалеченный воин Несущих Слово.
Прежде чем упасть на ржавые колени, дредноут машинально ударил в ответ, швырнув космодесантника в портал лифта. Имея вместо руки набор автопушек, дредноут не смог выдернуть лезвие, пронзившее расположенное близ сердца силовое ядро. Рогатые кровопускатели кружили возле машины, стрекоча в гневе и растерянности.
Дредноут Несущих Слово служил своему легиону неисчислимое количество лет. Будучи воином из плоти и крови, он сражался под началом Императора задолго до великого пробуждения, известного как Ересь Хоруса. Маршировал по очищенной планете Фортреа Квинтус и охотно последовал за своим примархом Лоргаром в Мальстрем. Он не помнил свое имя, потеряв его в войне с Ультрамаринами на Калте. Там же его тело отдали этому передвижному гробу ради дальнейшего служения темным апостолам в войне против бога-трупа. Таким образом, дредноут умер безымянным и без эпитафии, содрогаясь в агонии, как реактор в его перегруженном сердце.
Взрыв дредноута повалил на землю врагов и союзников. Двигаясь по пути наименьшего сопротивления, взрывная волна ударила вдоль центральной шахты, уничтожив кучку праздно шатавшихся фурий и спалив дотла кровопускателей. Затем с протяжным стоном измученный металл раскололся, и лифт рухнул на раскаленные листы. Огромные пылающие куски настила оторвались и подобно лезвию гильотины рухнули на нижние этажи, врезаясь в каменные стены и высекая фонтаны искр.
Рафен встал и отбросил рваные ошметки плоти, еще недавно бывшие демоном. Мельком увидел Несущего Слово, который медленно полз, оглушенный или тяжело раненый, и потратил на него последний болт. Предатель умер не сразу, и Рафен забил его до смерти раскаленным стволом своего оружия, колотя по уродливому лицу, пока оно не превратилось в бесформенное месиво. После взрыва уши космодесантника наполнились пронзительным звоном. Не слыша голосов своих братьев, Рафен перезарядил болтер и решил атаковать все живое, что несло на себе знак Хаоса Неделимого. Он бросил вызов всем. Лишая жизни, проклинал их, призывая на их головы гнев Императора. Пол стал скользким от крови и ихора; эта смесь стекала во тьму нижних этажей. Когда Кровавые Ангелы подтвердили свое превосходство, наступила тишина. Время от времени оружейный выстрел указывал на то, что Алектус или кто-то еще казнит выжившего врага.
Рафен убивал и чувствовал, как красная жажда скапливается внутри. Он внезапно захотел освободить ее и насытиться ею, ощутить подобие безумия, которое овладело его наставником. Однако, не воспользовавшись этой минутой, безумие отступило. Если Рафену и суждено было очутиться в объятиях Благословенного Ангела, то явно не сейчас. Он столкнулся с Делосом в блестящей капелланской броне. Оскаленный лик смерти на шлеме был испачкан кровью. Это ужасное выражение не вязалось с той деликатностью, которую капеллан выказывал, произнося над павшим воином Роты Смерти слова о покое Императора. Рафен знал убитого — это был старый космодесантник, товарищ Кориса из роты капитана Симеона.
— Сегодня Алый Путь забрал у нас слишком многих воинов, — заметил Делос, словно читая мысли Рафена. — Благородные заслуженные братья… Всех унесла взявшаяся ниоткуда порча. — Он покачал головой. — Это предзнаменование, Рафен, хорошее или плохое.
— Мы… мы взяли шахту лифта, — безжизненно отозвался космодесантник. — План Сахиила сработал.
— Рафен! — вопль Туркио раздался во влажном от крови воздухе. — Сюда, быстро!
— Что такое?
— Корис! Он жив, но это ненадолго! Он зовет тебя!

 

Рафен бросился по искореженному огнем настилу в темный угол зала. Туркио не пытался скрыть волнение на лице.
— Ты… ты должен с ним поговорить, — произнес он осторожно, избегая смотреть на изувеченное тело ветерана.
Некоторые Кровавые Ангелы считали черный гнев вирусом и держались подальше от тех, у кого замечали его признаки. Рафен опустился на колени рядом со старым наставником.
Раны Кориса выглядели ужасно, а голос был слаб, словно доносился издалека.
— Рафен, я тебя вижу, парень.
— Я здесь, мой старый друг. — У него перехватило горло.
В агонии сознание ветерана чуть прояснилось.
— Чистый зовет меня, но сначала я должен… предостеречь…
— Предостеречь меня? От чего?
— Стил! — выплюнул Корис. — Не доверяй ублюдку ордоса! Это он меня довел до всего этого!
Рука Кориса сжала запястье Рафена, его силы таяли.
— Аркио… Берегись родного брата, парень. Он проклят мощью, которая способна уничтожить Кровавых Ангелов! Я вижу это! Я вижу…
Глаза старого воина погасли, и Корис ушел навсегда.
Назад: ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дальше: ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ