Глава четырнадцатая
ДИВЕРСИЯ
РОЖДЕНИЕ ЛЕГИОНЕРА
ОТРАВЛЕННОЕ СЕМЯ
По коридорам Впадины Воронов разнесся вой сирен. Альфарий как раз находился во временном армориуме, обучая уходу за доспехами несколько отделений Рапторов.
— Угроза нападения, всем собраться в главном зале! — резко крикнул он, поднимая со скамьи шлем.
— Это часть тренировок, сержант? — спросил один из Рапторов, когда они строем стали выходить из комнаты.
— Нет, все по-настоящему, — ответил Альфарий, зная, что на сегодняшний день ничего подобного не планировалось. Угроза нападения могла означать только реальную опасность для Впадины Воронов, и ему точно была известна ее причина.
Пока остальные воины подтягивались в точку сбора, Альфарий свернул в казармы своего отделения. Они пустовали, его легионеры уже отреагировали на призыв к оружию. Альфа-Легионер присел возле своей кровати и достал из-под нее видавшую виды металлическую коробку. Бросив быстрый взгляд на дверь, он поднял крышку и принялся рыться в содержимом — там были запасные болтерные магазины, смазка, краска, небольшие детали доспехов, пара клыков и другие трофеи воина, роль которого он играл, а также несколько фляг и коробок. Наконец его доспехи зафиксировали слабую дрожь стазисного поля контейнера, в котором находился генетический вирус. Спрятав его в поясе, Альфарий закрыл коробку и ногой задвинул ее обратно под кровать.
Он запомнил инструкции, как ввести вирус в генетический шаблон, после чего уничтожил инфокристалл в крематории Впадины Воронов. Сорвавшись на бег, он прокрутил в памяти нужные данные и снял с пояса болтер, когда добрался до главного зала. Стоявший на помосте Бранн одарил опоздавшего Альфария хмурым взглядом. Альфа-Легионер поднял руку, извиняясь, и присоединился к своему отделению.
— Как я сказал, — продолжил Бранн, — сенсоры периметра обнаружили значительное неопознанное движение в секторах три и пять. Патруль уже отправлен. Командам армориума занять оборонительные турели. Отделениям с первого по четвертое — погрузиться в «Рино» армориума для быстрого ответного удара. Отделениям с пятого по двенадцатое — зачистить остальной периметр. Всем, кого я не назвал, направиться к воротам Дельта и Гамма и приготовиться к контратаке.
Бранн замер и склонил голову набок, из его передатчика донеслось тихое жужжание связи. Командор кивнул.
— Патруль-один, вас понял, — сказал он, взглянув на собравшихся Рапторов. — Подтверждено присутствие по крайней мере сотни антиимперских боевиков. Похоже, они собираются для атаки у главного железнодорожного депо и у руин счетного дома. Ждите дальнейших приказов. Вы — воины Гвардии Ворона. Сражайтесь за Императора и Коракса!
— За Императора и Коракса! — воскликнул Альфарий вместе с остальными и ударил кулаком по нагруднику.
Омегон идеально выбрал время для отвлекающего удара. Альфарий со своим отделением проводил занятия в армориуме и отвечал за оборонительные турели и защиту Впадины Воронов. Он приказал воинам приступить к выполнению возложенных на них обязанностей, пока остальные Рапторы направлялись на позиции.
— Диэта, проверь новые здания, — приказал он одному из своих легионеров. — Среди рабочих могли быть диссиденты. Кто знает, какой подарок они нам оставили.
— Мы провели тщательную проверку всех зданий сразу после их ухода, сержант, — возразил Диэта, явно не желая браться за такое трудоемкое и ненужное на первый взгляд дело.
— Возьми с собой Калдена, — сказал Альфарий, ткнув пальцем в другого легионера.
— Я же должен охранять лазарет! — произнес Диэта.
— Я присмотрю за ним, идите уже, — отрезал Альфарий. Двое Гвардейцев Ворона быстро отдали честь и побежали к выходу.
Альфарий направился к генохранилищу, расположенному в медицинском крыле. Прибыв на место, он обнаружил на кроватях нескольких новициатов, не старше десяти стандартных терранских лет, за ними присматривали Винсент Сиккс и магос Орландриаз. Возле них стояло несколько помощников с подносами, заставленными фиалами и разнообразными хирургическими инструментами.
— Нужно очистить помещение, — сказал Альфарий.
— Исключено, — возразил Сиккс. — Этим мальчикам только что ввели антиген для имплантации. Их нельзя перемещать, нужно успеть ввести им генетическое семя, пока не наступил клеточный шок.
— Ну, если это так важно, — произнес Альфарий, поняв, что апотекарий с техножрецом будут слишком заняты операцией, чтобы обращать на него внимание. — У вас достаточно генетического семени?
— Да, — ответил Сиккс. — У нас все подготовлено.
— Хорошо, тогда я запру остальное в центральном хранилище, — сказал Альфарий.
— У тебя нет права доступа, — заметил Сиккс. — Я схожу с тобой. Орландриаз может начать и без меня.
Предложение ошеломило Альфария, и ему пришлось быстро искать выход из положения.
— После блокировки комплекса коды изменятся, — сказал он, нацепив на себя маску бесстрастия. — Никакого риска для протоколов безопасности, поэтому не вижу смысла отвлекать тебя от столь важного процесса.
— Он прав, — произнес Орландриаз. — Не думаю, что комплексу грозит серьезная опасность. Не стоит зря терять время.
Сиккс кивнул и снял с шеи цепочку, на которой висел двухконечный цифровой шип. Апотекарий бросил цепочку Альфарию, и тот с легкостью поймал ее.
— Проверь, чтобы внутри не осталось моих помощников, когда будешь закрывать, — сказал апотекарий, отвернувшись к ближайшей кровати. — Код командного переопределения — пета-орфей-ипсилон.
— Благодарю, — ответил Альфарий и быстрым шагом направился в сторону камеры. Перед ним распахнулась герметичная дверь, открыв путь во внутренние покои.
Он быстро сориентировался благодаря имевшемуся у него описанию и отыскал запечатанную стазисную камеру, в которой должен был находиться генетический шаблон. Он вставил цифровой ключ в замок на двери и произнес код переключения. Запоры с громким щелчком задвинулись в пазы, закрыв ему путь к трофею.
Альфарий быстро снял с пояса взломщик паролей — хитроумное устройство из специального комплекта, который он хранил с момента внедрения. Вставив цифровой ключ Сиккса в один из портов считывателя, он запустил определитель кода и вскоре считал все последовательности, содержавшиеся в металлическом устройстве.
Крошечный считыватель данных на взломщике кодов показал все, что ему требовалось знать, и Альфарий поднес цифровой ключ к стазисному хранилищу. Вставив ключ, он активировал гололитический дисплей. Альфарий посмотрел на считыватель и ввел нужную последовательность. Из комнаты раздалось шипение выходящего воздуха, и пара поршней со скрипом распахнула перед ним дверь.
Внутри, посреди извивающихся кабелей, находился цилиндр высотой в половину его роста, вокруг которого клубились облака сверхохлажденного воздуха. И вновь цифровой ключ открыл замок на цилиндре-хранилище. В нем замерцал свет, явив Альфарию гласситовую капсулу размером не больше болтерного снаряда, зависшую в воздухе между двумя суспензорными устройствами. Внутри в суспензии бледно-синей жидкости плавала спираль генетического материала, едва различимая даже для глаз Альфария.
Пару секунд он просто завороженно смотрел на нее, поражаясь, как в чем-то настолько крошечном могла таиться такая невероятная мощь. Жизнь, высшая трансчеловеческая жизнь содержалась в этой частичке материала размером с молекулу. Перед ним парила возможность создавать целые легионы неудержимых воинов. Все, что ему требовалось сделать, — бросить эту гласситовую капсулу на пол, и Гвардии Ворона придет конец. Но у его примарха был куда более грандиозный план. Эта секретная формула могла превратить Альфа-Легион в неодолимую силу. Поглощенный этими мыслями, Альфарий понял, что за выбор стоит перед ним. То, что он сейчас сделает, может решить исход войны Хоруса с Императором, определить судьбу всей Галактики.
Заслужил ли Хорус подобный дар? Чем таким мог обидеть его Император, что для отмщения Воителю потребовалась эта война? Альфарий понимал, что в восстании были замешаны куда более могущественные силы, но ни одна из них сейчас не обладала такой властью, как он.
Он тихо рассмеялся, завороженный грандиозными возможностями. Примарх дал ему понять, что судьба Альфа-Легиона была связана с Хорусом — на благо самому легиону и всему человечеству. Альфарий осознавал, что примарх никогда бы не сказал подобного, если бы не знал наверняка, что так оно и есть.
Отбросив размышления, Альфарий достал капсулу из суспензорного поля и поискал взглядом генокодер, как указывалось в инструкции. Он стоял на одном из рабочих столов — огромное устройство с несколькими приемными отверстиями размером с генетическую капсулу, соединенное с анализаторами.
Альфарий включил генокодер и поместил шаблон в один из разъемов. Введя последовательность команд, он активировал кодирующий механизм. Когда устройство с урчанием стало оживать, Альфарий взял контейнер с вирусом и открыл его. Внутри лежал почти идентичный гласситовый фиал. В нем, постоянно меняя цвета, безумно искажаясь и скользя по внутренней стенке фиала, бешено извивалась газообразная смесь, которая словно пыталась вырваться на свободу. Почему-то ему вспомнилось описание варпа, которое он слышал от навигаторов: «непостоянный и беспокойный».
Подавив отвращение, он вставил вирус в другую нишу-приемник и опустил крышку.
Его пальцы застучали по клавиатуре, и вскоре генетический шаблон и вирус смешались в кодирующей машине. Альфарий замер, ощутив дрожь, которая сотрясла Впадину Воронов, — оборонительные турели открыли огонь. Времени осталось мало. Сиккс или один из орудийных расчетов вскоре заметят его длительное отсутствие, либо примарх сможет отразить атаку, и режим изоляции отменят.
Он торопливо ввел нужную последовательность и подождал еще пару секунд, пока устройство гудело в глубинах генокодера. Наконец сигнал объявил о завершении работы, и фиал с шипением выдвинулся наружу.
Альфарий вернул генетический шаблон обратно в стазисную камеру, после чего закрыл контейнер. С помощью взломщика кодов он зашел в информационные логи и стер все свидетельства своего вмешательства. Это было не настолько безопасно, как полное стирание, но у него не оставалось времени для подобных предосторожностей. Учитывая масштабы имплантаций, для обнаружения аномалии понадобится глубокое сканирование, во время которого все операции придется остановить. Такой поворот событий был маловероятным, поскольку Коракс хотел, как можно скорее создать побольше Рапторов.
Вернув все на положенные места, Альфарий вышел из комнаты. Сиккс и техножрец как раз оперировали одного из пациентов. Не привлекая к себе внимания, Альфарий оставил цифровой ключ на полке и выскользнул за дверь.
Оказавшись в коридоре, он бегом направился к третьей турели, где ему следовало командовать огнем орудия.
Хрип автолегкого и отрывистый перестук измерительных игл звучали странно успокаивающе. Навар Хеф чувствовал себя отделенным от тела — состояние, вызванное коктейлем препаратов и гипнотическим внушением. Он метался между бодрствованием и неглубоким сном, едва осознавая, что происходит вокруг, в мимолетных мгновениях ясности он убеждался, что Винсент Сиккс и его помощники всегда находились рядом, все время следя за его самочувствием.
Навар испытывал боль, но благодаря похожему на транс состоянию она ютилась в крошечной частичке разума, никак не влияя на ход его мыслей. Хефу казалось, будто его тело пылает изнутри и снаружи, но в то же время его разум оставался холодным как лед.
Органы смещались и увеличивались, кости утолщались и удлинялись, клетки дублировались и мутировали. Ему снилось, будто он — тенемоль, висящая в коконе на помосте одного из тюремных крыльев. Тело Навара изменялось, став наполовину твердой субстанцией, из юноши он превращался в трансчеловеческое существо, легионера Астартес.
Время текло незаметно. Иногда Навар испытывал приливы энергии или состояние агонии, временами чувствовал, как конечности или внутренности проходят процесс имплантации. Ощущения ограничивались лишь его разумом, само тело оставалось скованно параличом, не дававшим ему кричать или смеяться. Свисавшие на проводах лампы темнели и становились невыносимо яркими, их свет пробивался даже сквозь закрытые веки. Он задавался вопросом: отмечали они ход дней и ночей или это его тело так реагировало на внутренние изменения?
Сильнее других чувств он испытывал радость, неизменное восторженное ощущение становления настоящим собой.
Оставленный наедине со своими мыслями, будущий Раптор представлял, каким станет в конечном итоге. Он почти не ощущал стремительного увеличения веса, не чувствовал, как грудь, руки и ноги покрывались мышцами. В какой-то момент Навар понял, что его сердцебиение обрело иной ритм, знакомая пульсация в горле сопровождалась теперь вторичным биением, учащенным, но более слабым. Он вдохнул и попробовал воздух на вкус. Запах пота и антисептика, озона и начищенного металла оседал на его языке и улучшенных ольфакторных рецепторах.
Даже его мозг изменялся. Словно на расстоянии он наблюдал, как в сером веществе формируются новые строения и извилины. Постепенно до него дошло, что в его организме не осталось наркотиков. Его тело поддерживалось взаимодействием недавно появившегося каталептического узла и стазис-мембраны.
Именно тогда он понял, что процесс завершился. Навар с усилием заставил себя очнуться от полудремы, мысли и чувства тут же прояснились. Окружающая обстановка сразу наполнилась жизнью — он услышал шорох ног обслуживающего персонала, вой сервиторов магоса Орландриаза, почувствовал запахи крови и адреналина, увидел мерцание света.
Он сел, внезапно осознав, что ужасно голоден. Несмотря на то что ему вводили внутривенно белки и питательные вещества, тело израсходовало все запасы жира, подпитывая процесс роста.
Навар усмехнулся, поняв, что его ноги достают до края кровати. Когда он ложился на нее пару дней назад, они едва достигали двух третей длины простыни. Хеф поднял руку и сжал пальцы в гигантский кулак, под затвердевшей кожей перекатились костяшки. Он напряг мышцы руки и поразился их силе, ему вдруг захотелось раздавить что-нибудь в своей хватке.
— Тебе следует пройти в реабилитационную, — произнесла санитарка, у которой все, кроме глаз, было скрыто под капюшоном и маской. Навар заметил серые крапинки в синеве ее радужки, каждый тончайший капилляр в белках. В ее зрачках он увидел собственное отражение — обнаженный великан, лежащий на окровавленных простынях. Ее дыхание пахло карумалом — сахаросодержащей смесью, которую добавляли в пищу Гвардейцы Ворона и их сервы для кратковременной подпитки активной деятельности. Мешки под глазами и морщины красноречиво говорили об усталости.
— Пожалуйста, следуй за мной в реабилитационную, — повторила она, взяв Навара за руку. Навару показалось, что она едва не пробормотала слова, хотя нормальный человек услышал бы обычный голос.
Он свесил ноги с кровати и встал. Навар на миг опять испытал наслаждение, возвышаясь над женщиной. Она оказалась поглощенной его тенью, и Навара охватило чувство превосходства. Но санитарку это ничуть не смутило, ведь за последние дни ей пришлось иметь дело с десятками Рапторов. Она без лишних слов развернулась и направилась к двойным стеклянным дверям. Навар слышал ее мягкую поступь и шорох халата так ясно, словно она была в тяжелых ботинках и пластинчатых доспехах.
В горло Навару что-то попало, и он закашлялся. Санитарка указала на металлическое ведро, висевшее на крюке рядом с дверью. От него ужасно воняло.
— Тебе нужно удалить из легких омертвелую ткань, — сказала она.
Навар выплюнул в ведро плотный ком, после чего сделал глубокий вдох и убедился, что все в порядке. Женщина распахнула двери, за которыми оказались ряды скамеек с лежащей на них одеждой. Несколько десятков Рапторов уже плескались в длинных желобах, смывая с себя сгустки крови и застарелый пот.
Некоторые оборачивались и ухмылялись Навару, и тот улыбался в ответ. Если он правильно понял, через пару дней они станут его боевыми братьями, повзрослевшими и готовыми к бою.
— Спасибо, — сказал он женщине-санитару и присоединился к остальным Рапторам.
Пустой топливный бак прогнулся от удара Омегона, оглушительный звон разнесся по заброшенному грузовому терминалу Наирхаба, притаившемуся посреди радиационных пустошей Киавара. Взревев, Омегон посмотрел на небо, виднеющееся сквозь прорехи в металлической крыше, — в красную высь, затянутую облаками, уткнулись остовы кранов, с которых свисали цепи от лесов и помостов, словно лианы в промышленных джунглях. Вытащив кулак в латной перчатке из рваной дыры, проделанной им в бочке, примарх Альфа-Легиона направил убийственный взгляд на магоса Унитракса.
— Как ты можешь это объяснить? — гневно спросил Омегон. Он положил ладонь на эфес цепного меча, пальцы другой руки сжались на рукояти болтера, закрепленного на поясе. — Еще одна группа Рапторов без проблем прошла трансформацию, и пока ни единого признака твоего вируса.
— Наверное, ваш оперативник допустил ошибку, когда пытался ввести его в генетический шаблон, — ответил Унитракс, посмотрев на примарха спокойным, холодным взглядом. — Возможно, он нарушил целостность вирусного кода.
— Он в точности следовал твоим инструкциям, — ответил Омегон. — Вины моего оперативника здесь нет.
— Вирусный агент приведет к мутации генетического семени, если процедура была выполнена правильно, — стоял на своем магос.
— Это неприемлемо, — произнес Омегон, пытаясь успокоиться, чтобы вновь обрести ясность мышления. В том, кого следует винить, он разберется позже. Сейчас ему необходимо было придумать новый план, и желательно поскорее. — Возможно, вирус еще неактивен? Какую блокировку ты внедрил в него, чтобы не дать ему выйти из-под контроля и не стать заразным?
— Вирус самый обычный, сам по себе безвредный, — сказал Унитракс. Он пожал плечами, и из-под одеяний показалась третья, механическая рука, подражая жесту органических конечностей. — Он — лишь переносчик, в котором содержится вредоносный элемент.
— И что это за вредоносный элемент? — спросил Омегон. — Ему требуется время для активации?
— Он основан на варпе. Частичка имматериального, которая приобрела устойчивую форму, — тихо ответил магос.
— Варп-технология? Она же крайне нестабильна, — резко отозвался Омегон. — Почему ты использовал именно ее?
— Не столько варп-технология, сколько нечто более изначальное, примарх, — произнес Унитракс. — Вирусный агент основан на видоизмененной крови демона.
— Что? — взревел Омегон, схватив техножреца за мантию. — Ты подверг моего оперативника порче Хаоса?
— Синтетическое соединение использует минимальное ее количество, — спокойно ответил Унитракс, нисколько не испугавшись гнева примарха. — У демонов нет крови как таковой, это просто эвфемизм. В ней содержится толика демонической силы, но одно ее присутствие уже является мощным мутагеном. Если вирус правильно смешать с генетическим шаблоном, произойдет порча.
— Что ж, похоже, это не сработало, — заметил Омегон.
Отпустив магоса, он принялся мерить шагами пол, а затем резко замер, почувствовав раздражение из-за подобного проявления беспокойства. Наконец примарх принял решение и уставился на Унитракса тяжелым взглядом.
— Орден Дракона готов к действиям? — спросил он.
— Только прикажите, — ответил магос.
— Хорошо, — сказал Омегон. — Мы оттягивали достаточно долго — пришло время начать заключительный этап проекта. Я организую небольшое столкновение для наших друзей из Гвардии Ворона, а ты тем временем начнешь переворот. Внимание Коракса будет сосредоточено на Впадине Воронов, и он не заметит твоих приготовлений, пока не окажется слишком поздно.
— Отлично, примарх, — согласился магос. — Если от вас не поступит иных распоряжений, мы свергнем храмовый совет через три дня.
— Хорошо, — произнес Омегон. — Корабли седьмого и девятнадцатого легионов все еще стоят на высокой орбите возле Ликея. Я незаметно выведу «Бету» на ближнюю орбиту и высажу своих воинов, если ты сможешь обеспечить защиту и секретность согласованного места высадки.
— Доки Звездопада принадлежат Ордену Дракона. Вашим войскам ничего не грозит.
Омегон взмахом руки отпустил магоса, сразу позабыв о нем. Гильдии не выступят, пока не получат явственную поддержку Хоруса, а для этого требовалось, чтобы Орден Дракона восстал против Механикум. Поэтому сейчас Омегону придется найти небольшое войско, чтобы привлечь внимание Коракса и вынудить его усилить защиту Впадины Воронов, — вот меры, которые ему потребуется предпринять для прикрытия действий своих легионеров.
У него имелась на примете идеальная кандидатура, чья верность была нерушимой с первых дней революции, человек, который без колебаний жертвовал жизнями последователей ради спасения своей шкуры. Омегон смонтировал устройство защищенной связи и отправил сигнал. Спустя пару минут соединение было установлено.
— Приветствую, советник Эффрит. Арманд Элоки на связи.
Химические облака были плотнее всего, что когда-либо видел Альфарий. Он уже начал подумывать, что повстанцы могут создавать и контролировать их. По его мнению, густой ядовитый газ совсем не случайно окутал Впадину Воронов всего за пару часов до атаки.
Вместе с остальным отделением он стоял на восточном укреплении, отслеживая цели. Радиационные осадки создавали помехи в работе авточувств, независимо от того, какую часть спектра он использовал. Иногда то один, то другой воин отделения выпускал в густые облака несколько болтерных снарядов — по завихрениям, которые могли быть вызваны передвижением врагов, или по более темным участкам тумана.
Справа от Альфария четвертая турель непрерывным потоком извергала снаряды из макропушки, дальние здания расцветали взрывами, которые воспламеняли газовые полости и оставляли в грудах обломков воронки пятидесяти метров в диаметре. Из вспомогательных укреплений доносился рев тяжелых болтеров и пулеметов, бесполезно прошивавших очередями непроглядный туман.
— Воздушная поддержка недоступна, — раздался по вокс-сети голос командора Бранна.
Это Альфария нисколько не удивило. Без «Громовых ястребов» и «Грозовых птиц» Гвардейцам Ворона придется патрулировать пешком либо в «Рино», что сделает их уязвимыми для любой неожиданной атаки. Для легиона, который по праву гордился своей стратегической гибкостью и мобильностью, Впадина Воронов оказалась ловушкой.
Перегнувшись через парапет, Альфарий разглядел груды тел, которые остались после первой волны, — десятки изувеченных трупов, сраженных залпами Гвардейцев Ворона. Если Омегон организовал это нападение, чтобы захватить Впадину Воронов, оно было чрезвычайно слабым. Альфарий просто не мог поверить, что длительная подготовка примарха могла увенчаться чем-то настолько бесцельным, хотя, с другой стороны, ему не поступало никаких инструкций. Все, что Альфарий мог делать, это стоять на стене и играть роль верного легионера Гвардии Ворона. Поступить иначе попросту означало выдать свою тайну.
— Южные ворота открываются, прикройте колонну, — произнес Бранн.
По приказу сержанта Дора Альфарий вместе с отделением приблизились к четвертой турели, чтобы иметь возможность простреливать слепые пятна под высокой башней. Вокруг ничего не наблюдалось — ни единой цели, по которой можно было открыть огонь. Где-то вдалеке проносились лазерные лучи, энергетические разряды, после которых в ядовитом тумане оставались пламенеющие следы. Повстанцы явно не прекратили атаки.
— Оставайтесь начеку, — приказал сержант Дор. — Они что-то замышляют. Будьте готовы.
Навар Хеф сидел во втором «Рино» колонны на узкой скамье, сжимая в руках болтер. Транспорт дико трясло на неровной поверхности радиационных полей, но благодаря доспехам он почти не ощущал качки.
— Быстрое развертывание, тридцать секунд! — резко крикнул сержант Кальд. — Проверить оружие!
Навар быстро осмотрел болтер и гранаты, затем расстегнул застежку на ножнах боевого ножа и бросил беглый взгляд на магнитные фиксаторы запасных магазинов на поясе и бедрах. Все было в порядке, как тогда, когда он садился в транспорт.
— Приготовиться!
Кальд и остальные девять Рапторов поднялись и повернулись к заднему люку. Толчки «Рино» стали продолжительнее, но гиростабилизаторы в доспехах шестой модели «Корвус» помогали Навару сохранять равновесие. БТР стремительно затормозил, и Навар невольно сделал шаг назад.
Вдоль люка взорвались шарнирные болты, и рампа упала на землю. Навар выбежал четвертым и сразу свернул вправо вместе с тремя другими воинами отделения. Едва ли не мгновенно он заметил движение в дверях поваленного здания впереди и без колебаний открыл огонь. Болтерный снаряд нашел свою цель — из проема в брызгах крови вылетела оторванная рука, обмотанная похожими на бинты одеждами.
— Враг в двадцати пяти метрах, второй сектор, — на выдохе доложил Навар.
Отделение тут же перестроилось и открыло плотный огонь по разрушенному зданию, снаряды оставляли инверсионные следы в ярко-красных миазмах и дыры размером с кулак в рокритовых стенах.
— Отставить! — приказал Кальд. — Первое звено, выдвигаемся. Второе звено — защита с фланга.
Навар был во втором звене, поэтому остался на месте и продолжил наблюдать за территорией справа от себя. Сержант повел свою группу из пяти человек к руинам, черные доспехи легионеров растворились в густой дымке.
Они почти исчезли из виду, находясь не более чем в двадцати метрах от ближайшей разрушенной стены, когда сумрак пронзил свет. С лестничного пролета, который вел в подвал, вырвалась молния и заискрилась на Рапторе-ведущем. Его тело взорвалось вместе с доспехами, забросав кровавыми ошметками костей и керамита остальных легионеров. Во время тренировок Навару никогда не рассказывали ни о чем подобном.
— Клянусь Императором, это же штурмовая пушка! — воскликнул Кальд. — Массированный огонь! Уничтожить здание!
Переключив болтер в автоматический режим, Навар опустошил остаток магазина в сторону врага, треск разрывов был едва различим на фоне ураганного огня, которым легионеры накрыли лестницу. Позади Навара начала стрелять турель «Рино» на дистанционном управлении, разрывая все вокруг огнем из комбиболтера. Вставив новый магазин, Навар ощутил, как оба сердца перешли на боевой ритм, накачивая тело адреналином, и, когда нервная система начала реагировать в ответ, ему показалось, будто время вокруг замедлилось.
На миг его авточувства приглушились. Когда зрение восстановилось, Хеф заметил, как огненный след плазмы пронзил туман. Ракета, выпущенная из «Рино», прошла всего в метре от него, вызвав перегрузку систем доспехов. Она разорвалась над укрытием боевиков, накрыв лестницу и стену огненно-белым прометием.
— Отходим к «Рино», — приказал сержант Кальд спокойно и уверенно. Ведущая группа начала отступать, когда прометий постепенно стал превращать рокрит в груду горящего шлака. — Командор Бранн, столкнулись с гильдтеховым оружием. Возможно, у нас проблема.
Возвращаясь обратно, один из выживших Рапторов первого звена внезапно пошатнулся. Сперва Навар подумал, будто тот просто оступился, но затем Раптор рухнул на колени, его начало дико трясти, болтер выпал из рук. Навар не видел, чтобы по ним кто-то открыл огонь, и первым делом подумал, что это очередной неизвестный гильдтех, о котором сержант их не предупредил. Стоило ему задуматься о подобном, как Навар услышал по вокс-каналу отделения рычание и, обернувшись, увидел, как другой Раптор, справа от него, упал на одно колено и его голова начала безумно дергаться вперед и назад.
У Навара стиснуло грудь. Это напомнило ему страх, который он испытывал до трансформации, хотя сейчас никакого ужаса он не чувствовал. Внезапно жгучая боль пронзила позвоночник — и из горла Навара вырвался болезненный вскрик. Он пытался бороться с желанием упасть; казалось, будто ему кто-то раздробил ноги и тазовую кость.
— Хеф? Ластар? Девор? — Навар не узнавал голос, в нем ощущалась паника, которой он никогда не ожидал услышать от Гвардейца Ворона.
Раптор осознал, что стоит на коленях, и, подняв глаза, увидел склонившегося над ним Кальда. Сержант резко оглянулся по сторонам. Грудь Навара сжало еще одной волной агонии, мышцы начало крутить, и Раптор упал на спину. Он не сумел подавить рвущийся из него вопль. Внутри шлема была кровь.
— В «Рино»! Все в «Рино»! — закричал Кальд.
Сержант схватил Навара за руку и поволок его в бронетранспортер.
— Я могу… сам!.. — взревел Навар, с трудом поднимаясь на ноги.
Пошатнувшись, он сделал всего пару шагов и свалился на рампу. От удара его охватила новая вспышка боли.
— Штаб, штаб! — Голос Кальда по воксу был почти не слышен из-за пульсирующей в ушах Навара крови. — Требуется срочная эвакуация. Все Рапторы вышли из строя. Повторяю, все Рапторы непригодны к дальнейшим действиям.
— Знаю, — раздался напряженный ответ Бранна. — Подобное происходит в большинстве отделений. Помощь не придет. Доставь их во Впадину Воронов как можно быстрее.
Навар почувствовал, как его заносят в «Рино», и разглядел отметки сержантского шлема. Его бросили на пол поверх другого Раптора — судя по обозначениям на наплечнике, это был Деваллия. Навар смотрел, как тот принялся срывать с себя шлем. Через пару секунд застежки треснули, и, стянув шлем, Раптор яростно отбросил его в сторону.
Навар уставился в нечеловеческие глаза, почти полностью покрасневшие от прилива крови за исключением зрачков, которые превратились в черные точки. Его охватил ужас, когда он заметил, как под стремительно чернеющей кожей легионера пульсируют вены и мышцы. Деваллия заорал, и из десен во рту высунулся второй ряд заостренных зубов. На нагрудник закапала едкая слюна, шипя и прожигая керамит.
Бронетранспортер задрожал, оживая, и Навар перекатился на спину. Теперь он посмотрел на сержанта Кальда, сидевшего у открытой рампы; тот, положив руку на шлем, непонимающе качал головой.
— Сержант… — Слова давались ему с трудом, — казалось, рот стал слишком мал для разбухшего языка. Он протянул к Кальду руку и заметил прорвавшие кончики перчаток длинные когти. — Сержант? Что со мной?
Какое-то время Кальд просто смотрел на него, не зная, что ответить. Затем он придвинулся ближе и сжал в ладонях его деформированную руку.
— Будь сильным, боец, — произнес Кальд. — Помни, кто ты. Ты — Гвардеец Ворона.