Глава 9
Родственные узы
Похожие один на другой, минули дни. Ни в поиске по именной перчатке, которую с упорством ставил ей в задание Клим, ни в «кабаньем» деле не наметилось никаких подвижек. Агата Федоровна три раза съездила на тот мост, два раза – вместе с Тисой. «Желток» колдуньи в вечерних сумерках светился как солнышко, но вэйна так ничего и не почувствовала.
– Возможно, кто-то хорошо прячет следы. Либо я слаба для их определения. Или существо в самом деле лишь призрак.
– Который затаился, – согласилась видящая.
Вечерами, когда, Клим на санях провозил ее через мост, во все глаза смотрела в густые сумерки, но так больше ни разу и не увидела кабанов. Тьфу-тьфу.
С каждым днем Тиса все чаще думала о своем письме. Алевтина божилась, что отправила его, значит, осталось лишь ждать. Перед сном она представляла лицо вэйна, как он раскрывает ее послание и читает последние строки. Затем его осеняет, что только их чувства друг к другу самые искренние и взаимные, а все остальное – напускная шелуха. Да. Жалкая надежда. Но, судя по тому, что она давно не видела рядом с Демьяном Разумовскую, не самая тщетная.
А еще с сожалением вспоминала те мокрые белые лохмотья в чернильных разводах, которые при говоре показала ей Ганна. Два письма от Демьяна. Целых два! И оба вымокли в снегу до состояния нечитаемости! Лишь жалкие обрывки предложений. Только они мало что говорили ей.
«…поэтому я вынужден так поступить… Надеюсь, что это объяснение… до весны нет возможности… чувства не останутся…»
Слов не было. Разве у владельца вэйноцеха не должна быть непромокаемая бумага или неразмываемые чернила? И что за беспечность проявил Симон Лисов, оставив конверты мокнуть под снегом?
Сегодня Тиса снова прошла всего лишь пять шагов по щупу. Невелико продвижение.
Ее неудача Клима особо не расстраивала, в отличие от шуйца, который просто душой болел за успехи видящей. Ложкин начал вводить основы ориентирования и для этого принес сегодня карту, но не простую, а с накладом. Как потом оказалось, заведующий предоставил собственную дорогую вещь для ее обучения. Видящая только взглянула и пропала в ней с головой на целый час. Карта была невероятной!
– Она живая! Как карта погодника, только маленькая, – прошептала девушка, через лупу разглядывая леса, реки, дороги и города. Все выпуклое, объемное, яркое, с всплывающими названиями, которые при желании можно было пальцем сдвинуть в сторону.
– А вы видели карту погодника? – поинтересовался Клим, подвигая ближе стул и присаживаясь рядом с ученицей.
– Да. В вэйновской башне, на своде потолка.
– Я гляжу, вы и у себя в Увеге были тесно знакомы с колдовской братией. – В мужском голосе зазвучали едва различимые нотки ревностного неодобрения.
– Наверное, можно и так сказать. – Тиса не отрывала глаз от карты. – Оранск! Смотрите! Тут по улицам даже коляски едут и горожане ходят, – восхитилась она.
Клим склонился над картой, почти касаясь щекой волос девушки.
– Найдите нашу школу.
– Вот она, – рассмеялась, указывая пальцем. Удивительная карта позволяла приближать и удалять кукольную школу.
– Теперь покажите Белоград. Увег. Крассбург… – перечислял города учитель один за другим и внимательно их разглядывал вместе с ученицей.
Тиса увлеклась, не замечая, что почти опирается на плечо мужчины. И, когда за окном рухнул с крыши подтаявший снег, лишь на миг оглянулась.
– С этого дня, каждый раз приходя на урок, вам нужно будет садиться за карту и запоминать в подробностях губернию за губернией, удел за уделом. Начиная с Оранской. Чем подробнее и точнее ваша умная головка будет знать географию империи, – он шутливо коснулся макушки девушки, – тем легче будет дару подстроиться под ваше желание и показать в нужное время точку расположения того или иного объекта.
– С большим удовольствием возьмусь за ее изучение! – Видящая еще раз окинула карту восхищенным взглядом, затем повернулась к учителю. И только сейчас осознала, как близко он стоял. Зеленые глаза смотрели на нее чуть свысока, насмешливо и одновременно напряженно. Можно даже разглядеть игру света в радужке.
Красивый, интересный мужчина, бесспорно, – понеслось невольно в ее «умной головке». Уверенный в себе, умеет говорить и настойчиво двигаться к цели. Не верит вэйнам, что еще полгода назад весьма пришлось бы ей по вкусу. И так смотрит, что…
– Наверное, пора начинать прием, – испугавшись собственных мыслей, Тиса поднялась с места.
Климентий молча кивнул и в несколько шагов покинул кабинет. Выглянув в коридор, впустил первого посетителя – тщедушную старушку, которая забыла, где живет ее сестра. К сожалению, старость может преподносить и такие казусы.
Проследив, что бабуля скрылась в кабинете, Клим направился в опытную, чтобы, как обычно, распорядиться о приеме посетителей. Толкнув приоткрытую дверь, ступил на порог. И застал конец разговора Клары с Люсей, которые, не заметив вошедшего, продолжали мыть стеклянные колбы в лохани.
– Неужели! Так он влюблен в нашу Тису?! – звенел в унисон со склянками голосок Перышкиной. Он-то и заставил Ложкина застыть на пороге.
– Именно. – Клара взялась перемывать уже чистые колбы. Руки ее чуть дрожали, но никто этого не замечал, кроме нее самой. – Только не говори, что я тебе об этом сказала, пожалуйста. Это к нему она попадала в видениях. Опервэйн из ССВ, между прочим.
– Да ты что?! – восхищенно воскликнула Люся. – А что такое ССВ?
– Люси, – брюнетка со вздохом покачала головой, – это спецстража Вэйновия.
– Понятно, – легко согласилась Перышкина. – Я так рада, что ты помирилась с Тисой!
На этом Клим прокашлялся и обратил на себя внимание. Сухо отдав распоряжение Образцовой, покинул опытную.
Когда дверь захлопнулась, Клара в сердцах сдвинула в сторону ящик с помытыми колбами и прикрыла ладонью глаза.
* * *
После урока Ложкин снова отвез Тису в приют. И даже не стал просматривать, как обычно, свои бумаги, сидя на лавке, а помог барышням лепить снеговика. И рассмешил обеих, поскользнувшись и рухнув в сугроб. А когда его вытащили, стало ясно: у снежной бабы появился снежный дед. Поня хохотала так заразительно, что за ней следом прыснула со смеху и Тиса.
– Смейтесь, смейтесь, – проворчал незлобно Клим, – и помогите отряхнуться, что ли?
Вечер оказался неожиданно приятным. А еще видящая снова почувствовала на себе чей-то взгляд. И подняла глаза к небу. Кажется, она знала, чье присутствие порой ощущает.
– Я знаю, что ты рядом, Единый, – прошептала, вспоминая фреску и переполняясь благодарностью небесам. – Ты смотришь на меня и не оставляешь меня. Не оставь меня и впредь, Боже. Прости мои прегрешения и наставь на путь истинный.
* * *
Село еще спало в сумерках предутреннего часа. Вдалеке пропел петух. Сонно пролаяла собака, и улица с укрытыми снежным одеялом домами снова погрузилась в тишину. Вэйн подпирал спиной деревянную стойку крыльца большой избы и курил.
Стоило отстраниться, чтобы тут же понять – его что-то гложет. Глаза цвета грозовых туч смятенно смотрели вдаль. Брови сошлись к переносице. Тонкие губы с особой тщательностью цедили самокрутку. И, судя по окуркам в склянке на перильцах, не первую. Возникло болезненное желание быть с ним рядом. Прижаться теснее всем телом, положить голову на плечо, обвить руками шею. Крепко. Нежно. Чтобы разгладилась морщинка, перечеркивающая высокий лоб, чтобы развеялись грусть и досада в его глазах, чтобы посветлел взор.
Скрипнула дверца избы, и показалась лохматая макушка чтеца, одетого в исподнее. Неясное полусонное бурчание под нос, и створка захлопнулась. Через пару минут Юлий вышел на крыльцо, одетый в овчинную доху.
– Чего кукуем на морозе, Невзоров? – Встал рядом. – Только не говори мне, что еще даже не ложился. Это провальные поиски тебя так дергают, что ли? Неделю ходишь, как струна натянутый. Табак уже весь перевел.
– Чего тебе не спится, Юлька? – Демьян не повернул головы. – Или ты мне пришел странный совет дать?
– Еще одна веха? Как же, помню, – усмехнулся друг, вспомнив предсказание. – Ладно, раз просишь, вот тебе совет. Иди-ка ты, курильщик драконов, спать, а то будешь снова всех гонять, как изнань. Или, наоборот, свалишься с ног, как конь загнанный.
– Плохой совет, чтец, – равнодушно фыркнул главвэй. – Обычный. Не подходит.
– Иногда мне кажется, что ты начинаешь сходить с ума. – Юлий обеспокоенно окинул его взглядом.
– Не сойду, – Демьян покрутил в пальцах самокрутку, рассматривая тлеющий конец. – Или сойду. Черт! – прошипел он сквозь зубы. – Он постоянно рядом с ней, Юлька. Почти каждый божий день их видят вместе. И я не могу ничего сделать, кроме как смотреть и молчать!
Какое-то время главвэй еще разглядывал огонек, затем в один миг он оказался смятым в кулаке.
– Ох ты ж, – крякнул чтец. – А что Жар-птица?
– Ловит каждое его слово с неподдельным вниманием и благосклонностью.
Кажется, Юлий выругался про себя. Склянка пополнилась еще одним окурком.
– Что будешь делать?
– Не знаю еще.
– Подставь его. Не мне тебя учить, как управлять людьми.
– Нет, – покачал головой Демьян. – Только не так… Не с ней.
Время прогулки в старом парке заканчивалось, а она все никак не могла разобраться в собственных чувствах. Старая вишня шумела ветвями то ли с сочувствием, то ли с укором. Девушка погладила корявую кору дерева, прощаясь, и медленно двинулась по вишневой аллее к выходу. Последнее видение оставило неоднозначный осадок на душе. С одной стороны, должна бы радоваться: отношения Демьяна с баронессой разлаживаются, как мечталось. Какой-то настойчивый ухажер не теряет время, пока главвэй ищет отступника, а Лилия Разумовская принимает его знаки внимания. С другой стороны, Тиса не могла не видеть горечь Демьяна и, будь рядом эта вертихвостка, несомненно бы высказала ей, чувствами какого достойного человека она играет. Встряхнула бы эту столичную красавицу, чтобы одумалась! Демьян достоин верности, достоин взаимной любви и уважения.
Сегодня Климентий с Мо Ши с утра на совете школы, поэтому в клуб можно было не торопиться. Войнова ступила за ворота парка и неспешно направилась в город – в аптеку. Там сегодня она должна будет сложить травяные сборы. Мята, полынь, багульник… Травы позднего августа… Помнится, когда она на Ватрушке отправилась в скалы, поля были пестры от цветущих лекарственных трав, увежский воздух вкусен и ароматен. Лес звенел птичьими голосами и играл солнечными бликами лужаек, а скалы овевал теплый ветер. Сама не заметила, как тронула памятованы и углубилась в воспоминание дня, когда она впервые увидела Демьяна в образе шкалуша Трихона. Встречные прохожие не обращали внимания на бредущую в задумчивости девушку.
Тиса же оказалась в Теплых скалах и заново прочувствовала страх высоты. Вспомнила, как расцарапала ладони, поднимаясь по скале к намеченному уступу. И свои последние потуги, чтобы подняться на руках. И как выдохнула: «Добралась!» Испуг, когда заметила на плато незнакомца. Темную мужскую фигуру. Тогда она соскользнула от неожиданности и чуть не сорвалась в пропасть. Сейчас же памятованы позволили остановить время и разглядеть мужчину. Все верно, тогда она увидела Демьяна таким, какой он есть, а не юным шкалушем.
– Я вам помогу. Давайте вторую руку. Держу вас. – Сильные руки обхватили ее запястье и вытащили на площадку уступа. Знакомый и уже такой дорогой ей голос.
Паренек лет семнадцати. Тот же Демьян, но юный. Худой, серые волосы и такие же серые внимательные глаза. Слишком цепкие и умные для этого возраста. Как она тогда не заметила? И в нише скалы лежит мешок не с дубинкой, а со скипом. Еще один промах ее воображения.
– Что вы здесь делаете? – Требовательный вопрос, заданный серьезным тоном.
– Я ищу… – Запнулась.
– Что?
– Тебя это не касается.
Должно быть, ему тогда показалась смешной ее дерзость.
– Глупо было взбираться без страховки. – Демьян покачал головой в свойственной ему манере.
Когда на вершине скалы зарождался обвал, его лицо помрачнело. Он задрал голову и что-то прошептал. Уже колдовал, не иначе. И ведь не поняла, что им грозит опасность. Снова памятованы по ее желанию остановили время воспоминания. Тогда она не заметила, но сейчас видела, как он оказался в нише и взялся за скип. Как шептал заклинания. И лучи белой вэи, едва схваченные краем глаза, скользнули ввысь. Как груда катящихся камней замедлила свое падение. Да, тогда ей это все-таки не показалось. Огромные глыбы в самом деле стали двигаться в два раза медленнее, и их поток сместился в сторону, что позволило ей отбежать к тропинке.
Как Демьян избежал завала, Тиса так и не рассмотрела. Момент, когда она ударилась головой, благополучно опустила. Зато мгновение, когда очнулась, оценила. Странным образом у нее ничего не болело. Мелкое пощипывание в месте ушиба головы не в счет. Вэйна после обвала она так и не разглядела. Стоп. Тиса остановила воспоминание.
Интересно, сколько же всего еще она не замечала во время их встреч?
В аптеке ее мечтательно-задумчивое настроение не скрылось от глаз Агаты Федоровны. И, когда сборы были готовы и переданы на руки работницам для рассыпания по мешочкам, вэйна поманила помощницу к себе на этаж. Усадила за стол и напоила ягодным киселем. Тиса выловила ягоды ложечкой и съела, ощущая кислый вкус на языке. Клюква. И почему сегодня все напоминает прошлое?
– Ну как, появились еще вопросы по вэелогии? – Колдунья подвинула вафли ближе к Тисе.
Та подняла глаза от чашки.
– Что такое вехи прорицания?
– События, которые должны произойти, чтобы какая-то вероятность стала реальной. Вот так вопросы, ласточка. Никогда не предугадаю, что ты захочешь узнать в очередной раз. Но ты ведь еще что-то хочешь спросить, ведь так? – мягко поинтересовалась колдунья, глядя на помощницу поверх очков.
Да, пожалуй, есть самый главный вопрос, который давно ее мучает.
– Может ли быть счастливым союз обычной провинциалки и высокородного вэйна?
Агата Федоровна на какое-то время задумалась, затем поднялась с места.
– Я постараюсь ответить на твой вопрос.
Она проследовала к буфету и достала из-за стеклянных створок коробку шуйских сладостей. Ту самую, что всегда нетронутой стояла по центру полки.
– Вот это давным-давно подарил мне один человек, когда делал предложение руки и сердца.
Тиса подняла удивленный взгляд с коробки на колдунью.
– Да-да, я тоже молодой когда-то была, ласточка. И красивой. Тогда я заколебалась с ответом, затем произошли некие события, что заставили еще повременить. Скажем, ко мне посватался вэйн. Пышно посватался. Всю улицу иллюзорными цветами устлал, ангелочков с сердцами у порога подвесил. И тот парень, что подарил мне эту коробку, исчез. Я нашла лишь короткую записку в пустом конверте. – Вэйна подцепила ноготком расписную крышечку и вынула пожелтевший лист бумаги. Протянула собеседнице.
«Я понял, что недостоин был просить вашей руки и сердца. Прошу меня простить», – говорилось в записке.
– Прошло уже три десятка лет, а я его еще помню, – со вздохом продолжила Агата. – Так, как мне был к душе тот юноша, не был более никто. Я так и не вышла замуж, хотя мужчины были и звали – и не раз – под венец. Сладости эти я так ни разу и не попробовала, как и ту любовь, возможно, самую настоящую. Так вот что я скажу тебе по поводу неравного союза, моя ласточка. Все зависит только от влюбленных. Если они желают быть вместе, то никакие предрассудки не помешают им, все тяготы переживут-пережуют. Запомни одно: нужно вовремя говорить «да» и открывать коробки со сладостями, когда они еще сладки. Второго шанса судьба может и не предоставить.
– А вы не пытались его найти? – спросила Тиса, растроганная рассказом колдуньи.
– Как же, пробовала. Пятеро искунов, твоих собратьев по дару, искали, да тщетно. Сказали, далеко уехал. А потом я смирилась с потерей.
– Хотите, я попробую найти его сейчас? – Видящая поднялась с места.
В глазах вэйны на миг отразился испуг, затем на смену ему явилась растерянность.
– Нет. Не надо, дорогая. Некоторые мечты должны оставаться мечтами. У поступков тоже есть свой срок. – Агата Федоровна неловко подвинула к себе коробку со сладостями, вложила в нее записку и отнесла на прежнее место в буфет. Стеклянные дверцы закрылись. – Я не испила свою любовь вовремя, а теперь поздно. Я уже далеко не та, которую он любил. – Женщина провела ладонью по волосам, поправила на носу очки. Затем обернулась к помощнице. – А ты будь храбрее меня.
* * *
Рассказ колдуньи неожиданно раскрыл ей глаза. Заставил увидеть себя и свое положение с другой стороны. Настолько, что, когда Климентий снова положил перчатку перед ней, Тиса прошептала: «Боже, что я здесь делаю? Почему еще не бегу к нему?!»
– Что вы сказали? – Блондин склонился ближе, чтобы расслышать.
– Ничего, – прошептала видящая и послушно закрыла глаза.
Туман рождает радугу. «Слава Единому, отправила ему письмо!» Первый шаг по щупу. «А если оно затеряется и не дойдет?!» Девять шагов по щупу. «Или промокнет по дороге, как те письма у Лисовых?» Снова срыв.
Перед глазами предстала длинная крытая терраса, мощенная красным мрамором, потрескавшимся от времени. На колоннах чернели сырые разводы. Под кровлей пятнами выделялись старые ласточкины гнезда.
– Да, запустил ты родовое имение, дядя, – прошептал Демьян себе под нос, оглядывая колоннаду террасы и заросший яблоневый сад.
– Как вас представить? – поклонился в парадной привратник при парике и в ливрее. Он тянул высоко подбородок, словно пытался стать выше своего небольшого роста.
– Демьян Тимофеевич Невзоров к их сиятельству.
Услышав ответ, привратник открыл рот и отступил. Наверное, он не удержался бы на каблучках своих туфель и опрокинул рогатую бронзовую вешалку за спиной, но главвэй вовремя ухватил мужчину за рукав.
– Вы… – произнес тот, хватая ртом воздух. – Вы! Вы племянник Проклия Савельевича!
– К сожалению, да, – сухо подтвердил родство Демьян, чем несколько сбил восторженный порыв.
– Я доложу о вас лично, – поклонился слуга. – Идемте за мной! Хм, простите. Прошу следовать за мной. Ваша тетушка Федосея Егоровна будет рада вас видеть!
Убранство тех комнат особняка, через которые провел вэйна привратник, можно было назвать роскошью древней или былой. Тяжелые драпировки гардин, массивная неподъемная мебель с протертой позолотой. Несомненно солидные, но уже вышедшие из моды тумбы времен Антея Первого. Напольные канделябры – как бронзовые деревья по углам. И огромные люстры в тысячу свечей. Не дай Боже на голову кому свалятся, так и могилу рыть не придется. Сразу в недра Хорна и уроют.
– Прошу покорно обождать тут. – Проводник оставил Демьяна у порога одной из комнат, а сам исчез за ее дверями.
Вскоре послышались возгласы и торопливый топот.
Двери распахнулись.
– Где он?! – Появилась худая старушка и, увидев гостя, застыла на пороге. Седую голову покрывал кружевной чепец. В руках она теребила носовой платок.
– Ты приехал, Дема… – Она будто не верила своим глазам и потому подошла ближе, чтобы рассмотреть. – Единый, ты стал видным мужчиной и очень похож на Тима. Лоб Невзоровых. А глаза матери.
– Тетя, я не располагаю временем и хотел бы поговорить с Проклием. Если возможно. Второй месяц, как я присылал ему письма с прошением снять с меня наследный титул князя. Я не нуждаюсь в нем. Если бы не это, то я не потревожил бы ваш покой ни в коем случае.
Старушка будто сникла в один миг от слов племянника и горестно вздохнула.
– Ты в обиде на нас.
– Это не обида, тетя. Я не желаю быть князем. Мне, слава Единому, и без титула неплохо живется.
– Мы это знаем, – всхлипнула тетушка, – мы многое о тебе знаем. Смотри, – она подошла к секретеру, с трудом приоткрыла тяжелую крышку и вытащила из его темного нутра большую, похожую на амбарную, книгу, – вот. Он о тебе все сведения собирал.
Демьян распахнул книгу и увидел записи. Карточка выпускная из Вемовейского училища. Вырезка из газеты о смене владельца пятого вэйноцеха, где упоминалась лишь фамилия. Заметки о его перемещениях и личных предпочтениях заставили главвэя вздернуть в удивлении брови.
– Проша тобой гордится, – произнесла старушка.
Демьян кивнул и отдал ей альбом.
– Это вряд ли, тетя. Просто очередная барская прихоть.
Скептическое выражение лица племянника расстроило тетушку еще больше, губы ее задрожали, и женщина приложила к ним носовой платок.
– Он болен, Дема. Уже пять лет как прикован к креслу. И его дар… – здесь голос подвел княгню. – Он лишился его, не полностью, но… Он почти лишак, Дема.
Судя по тому, как нахмурил лоб главвэй, новости о родственнике все же не оставили его равнодушным.
– И где он?
– На кухне у печи, – прошептала Федосея.
Брови вэйна резво взлетели.
– Да-да, – улыбнулась удивлению племянника тетя, – он теперь почти всегда там, пьет и сидит у печи, читая газеты и книги. Почти всю библиотеку туда перетаскал. Всех слуг выгнал. Что было! Пришлось распорядиться и пристроить еще один хлебный дом с тыла. А старую кухню отдать Проше. Пойдем. Я отведу тебя к нему.
Вскоре видящая смогла сама наблюдать грозного князя. Тот сидел в кресле, больше напоминающем тележку для перевоза бочек, только без оглоблей, потому как оно имело два деревянных колеса по бокам. Крупнолицый пожилой мужчина, его кряжистые широкие плечи обтягивал старый суконный мундир кроя, что был в моде лет этак двадцать назад, однако, несмотря на это, и сейчас вызывал уважение к своему владельцу. На груди в путах аксельбантов – пара Вемовейских крестов и звезда отличия. Ноги мужчины, покрытые пледом, безвольно лежали на табурете, приставленном к теплой стенке изразцовой печи. Читая книгу в жестком переплете, Проклий Савельевич что-то бурчал себе под нос.
– Здравствуй, Проклий.
Князь Невзоров обернулся на приветствие, и тяжелая книга выскользнула из его рук. Из горла мужчины вырвалось длинное проклятье, похожее на раскаты грома.
– Я с не меньшим восторгом рад видеть тебя, дядя, – отозвался Демьян.
– Ты явился сюда! Сюда! Посмел-таки, подлец! – почти рычал князь, его взор метнулся к собственным ногам и стал совсем яростным.
– Убери из реестра титулов мое имя, и я исчезну тотчас, ваша светлость. – Демьян подошел к родственнику и окинул взглядом стол, заваленный газетами, книгами и пустыми бутылками из-под дорогого вина, перевел на огонь в очаге. – Я так понимаю, мои письма почили в этой печи? Мне счесть это очередной издевкой?
– Неблагодарный сопляк! – Проклий схватился за колеса кресла, надеясь то ли раскрошить дерево в тисках ладоней, то ли наехать на нежеланного гостя. – И как ты посмел явиться сюда?! Ты выкрал деньги! Сбежал из родового имения, как тать!
– Что, некого стало учить треглавой? – Главвэй сощурился. – Что касается денег – я взял то, что принадлежало моему отцу. Но, коли попросишь, могу возместить убыток с процентами.
– Нахальный ублюдок! Каким был, таким остался! Самоуверенный и наглый, как мать! Это из-за нее Тим уехал в ту смердящую деревню на кулички! Она его довела до гробовой доски!
Демьян не обратил внимания на последнее оскорбление. На лицо его словно вуалью упала непроницаемая маска. Он еще раз окинул родственника взглядом.
– Зря я сюда приехал. Так и знал, что ничего путного из этого не выйдет. – Он развернулся и обошел испуганную Федосею, направляясь к выходу. – Можешь реестр не менять, но так и знай, – не оглядываясь произнес он, – титул я не приму. Опозоришься, коли будешь настаивать. Прощай… дядя.
– Проша, что ты делаешь?! – Княгиня, глядя на уходящего племянника, заломила руки.
Демьян уже достиг выхода из бывшей кухни, когда в спину его догнало тяжелое:
– Погоди ты! Опер, чтоб тебя!
Главвэй застыл в дверях, затем медленно обернулся.
Проклий Савельевич с каким-то мрачным удовольствием разглядывал племянника и наконец процедил:
– Ты еще и свободолюбивый гордец, каким был мой брат. – Видя, что его все еще слушают, продолжил примирительным тоном: – Давай присядь. Поговорим по-мужски. – Князь махнул рукой на стул, приставленный к стене. – А ты, Досея, оставь нас. И нянек всех забери!
После короткого колебания главвэй послушался. Подвинул стул к печи и уселся. Молча.
– Право, не ожидал, что приедешь, – цокнул языком Проклий, не сводя тяжелого взгляда с племянника.
– Одна особа с большим сердцем и верой в людей советовала мне посетить родовое гнездо. Предполагала, что из этого может выйти нечто путное. – Демьян наблюдал, как князь подцепил у ножки стола непочатую бутыль и тут же ловко откупорил ее.
– Значит, вот кому я обязан твоим приездом, – проворчал князь, разливая багровое вино по бокалам. – За эту мудрую особу и выпьем.
Мужчины выпили, не спеша возвращаться к больным темам, коротко обсудили расстановку власти в имперском совете, скорый прилет драконов с Лазурного, набеги близ пустошей на караваны. Затем разговор сместился на учебу в Вемовейском, ССВ и работу в ней. Оказывается, Проклий в самом деле знал многое о жизни Демьяна, и в его голосе сквозила гордость за племянника.
– Ты в самом деле похож на Тимошку. Глаза только ее.
Демьян напрягся, ожидая новых нелестных слов в адрес матери, но дядька молчал.
– Я был не прав, – неожиданно повинился он, исподлобья глядя на огонь печи и выпячивая нижнюю губу. – Во многом. Как последний идиот дергал твоего отца за усы. Да пусть бы хоть с дояркой обвенчался, лишь бы жив был! Если б я тогда не уперся рогами супротив их союза, он бы не уехал из имения. Треклятая деревня! Свою вину я вымещал на тебе. Это сейчас я понял. Книжонок начитался, поумнел. Без ног и вэи, видишь ли, заняться нечем, – с отвращением к себе выговорил старик. – И если можешь – прости. Нет – катись ко всем изнаням испода!
– Принимаю, – кивнул главвэй. – Что с ногами?
– С рысака слетел, когда удерживающий наклад ослаб. Вэя, видишь ли, покинула меня внезапно. – Лицо Проклия помрачнело еще больше. – Святая Вэя забрала свой дар. Теперь я лишак.
– Лекарей вызывал?
– Дуралеи они! Дармоеды, – внезапно шарахнул кулаком по подлокотнику князь, – все сбережения извел на этих мошенников! Имение еле удержал от разору.
Какое-то время Демьян выслушивал положение дел во владениях князей Невзоровых. Затем они выпили еще по бокалу вина.
– Покажи скип, – попросил дядька. И, когда оружие главвэя легло в его руки, старик на несколько минут превратился из грозного князя в восторженного мальчишку, получившего дорогую сердцу игрушку.
Пока Проклий вертел в руках ореховое древко, главвэй наклонился и поднял с пола книгу, что упала при появлении племянника в бывшей кухне. Роман Селивана Долгова «Огненные небеса». Двухтомник, военная эпопея. Демьян пролистнул несколько страниц и остановился на картинке. Два всадника-вэйна на драконах сошлись в небесной схватке. Пролистнув еще, рассмотрел новую иллюстрацию – девушка обнимала при встрече вэйна.
От созерцания рисунков племянника отвлек Проклий, возвращая ему скип. Вэйн отложил том на стол и прикрепил оружие к ремню.
– Что это у тебя? – спросил князь, вытянув руку и указывая перстом в грудь главвэя. Он прищурился: – Что эта изнанева штука делает на твоей шее!?
Тиса и сама теперь увидела кулон на бронзовой цепочке поверх сюртука. Тот самый, что месяц назад управной ССВ Политов принес Демьяну из секретки. Должно быть, сейчас он выскользнул из-за ворота мужчины случайно, когда тот поднимал книгу.
– Эта вещь мне нужна, – спокойно ответил главвэй, собираясь спрятать цепочку за ворот. Однако Проклий остановил его.
– Погоди. Это же угн, я прав? – прорычал князь. – Сними эту дрянь немедленно!
Видя, что племянник не торопится выполнять его прихоть, разразился ругательствами.
– Что ты делаешь? – раздувался от возмущения дядька. – Ты хочешь убить свой дар? Поскольку вэя при тебе, то угнетатель ты настроил на дар убеждения? Я прав? А шкала! Она уже желтая! Еще немного, и ты потеряешь свой дар, идиот! А с ним и часть вэи оставит тебя! Святые-то не прощают отказа от своих даров! Я знаю, что такое потерять вэю!
– Я себе не враг, дядя. До момента, как угн станет красным, у меня еще достаточно времени. Вэя останется при мне.
– И все же ты безумец! Упрямец! Идиот! – не успокаивался князь Невзоров. – Ну зачем ты его повесил на себя? Тебе надоело убеждение? Доверять этой дрянной древней штуке!
– Он сработан на совесть. Я уверен, – отмахнулся главвэй и спрятал кулон под одежду. – Твои беспокойства пустые.
Тиса вернулась из видения, но не торопилась открывать глаза. Краем уха она слышала, как Мо Ши негромко обсуждал с Климентием планы на весенние раскопки. Видящей хватило минуты, чтобы оценить последнее видение и понять – как бы Демьян не забыл ее. «Особа с большим сердцем» – это ведь она!
И неужели ради того, чтобы скорее избавить ее от приворота, он надел на шею этот опасный кулон? Если так, то Проклий Савельевич прав, ему стоит поскорее снять эту штуку с себя! Смысла ее носить у Демьяна нет и не было. Когда он получит ее письмо, поймет это. Или написать еще одно? Или… может, хватит писем, размышлений и сомнений?! Агата Федоровна права. Она будет храбрее!
Видящая поднялась с кресла, точно птахой взлетела.
– Тиса Лазаровна, – тут же подоспел к ней шуец, потирая ладони, – как наш поиск? Получилось увидеть оборотня?
Девушка отрицательно покачала головой.
– Я опять не смогла, Мо Линич, – покаялась она, но при этом улыбнулась. – Трудно дается. И, пожалуйста, простите меня…
– Ничего, у вас все получится, моя дорогая, я уверен в этом, – перебил ее старик.
– Я о другом, – Тиса закусила губу. – Простите за то, что мне придется прервать обучение, поскольку я собираюсь уехать из Оранска в самое ближайшее время.
– Как уехать? – Шуец замер посреди кабинета, словно громом пораженный.
Войнова заметила растерянный взгляд Климентия и ощутила укол совести.
– Вы не можете уехать! – воскликнул заведующий. – Вы еще не нашли оборотня! И… и… вы не освоили до конца дар. Возмутительно неверное решение – оставлять обучение в такой важный момент! Климентий, скажи своей ученице, что это невозможно! – напустился на ассистента старик.
– Почему вы решили уехать? – Клим оказался рядом и заглянул в глаза.
– Извините, я не могу сказать, но уверяю вас, это важно для меня. Возможно, я еще вернусь и доучусь у вас. А пока…
В дверях показались Строчка и Клара. Оказалось, возмущения Мо Ши были слышны даже в опытной. Какое-то время в кабинете стоял гвалт, говорили все присутствующие разом. Уговоры на видящую так и не подействовали. Тиса твердо знала, что ей нужно. А именно – увидеть Демьяна и во всем разобраться. Если он так любит свою Жар-птицу Разумовскую, то зачем отменяет таблетки в вэйноцехе, зачем надевает этот кулон, пишет письма и вспоминает о ней?
– Я думаю, Мо Линич, если бы дело это не имело высокой важности, Тиса бы не надумала уехать. Давить на нее мы не можем, – поддержала девушку Клара и заработала сердитый взгляд от заведующего.
Войнова ухватилась за рукав брюнетки.
– Мне нужно забрать Поню, – прошептала она. – Совсем забрать, понимаешь?
– Я помогу, – кивнула Клара. – Одевайся. Клим, ты отвезешь нас в приют?
– Тебе еще нужно со Строчкой занести наблюдения, – мрачно напомнил Ложкин.
– Да ладно тебе, – отмахнулась Клара. – Успеется.
* * *
Спустя полчаса две молодые женщины входили в здание «Сердечного крова». Приютных нигде не было видно, и Тиса знала почему. Время обеда. Степанида Силовна не обедала с подопечными и, на удачу пришедших, нашлась у себя в приемной. Она просматривала содержимое ларя, когда в дверь постучали. Захлопнув крышку, Степанида отставила сундучок и громогласно спросила: «Кто?»
Пожелание Войновой удочерить девочку заставило смотрительницу на пару секунд задуматься, потом на ее лице появилась елейная улыбка.
– Конечно, Тиса Лазаровна, я понимаю ваше стремление принять ребенка из приюта. Вы часто выгуливали Полину.
– Да, я так сильно привязалась к ней, – признала Войнова.
– Очень похвально и так благородно! По уставу «Сердечного крова», – Степанида указала на брошюру, висящую в рамке на стене, – вам всего лишь нужно написать заявление с прошением, рассказать при этом о себе, своем денежном состоянии, где живете, с кем, затем заверить печатями в мэрии и в управе. Оплатить приюту пятьдесят рублей, и можете забрать ребенка.
– Сколько? – в два голоса спросили Клара с Тисой.
– Так много? – протянула видящая.
– Таков устав, – развела руки смотрительница.
Пока Войнова соображала, у кого может занять хотя бы половину этой суммы, Клара поднялась с места и подошла к рамочке с уставом. Рассматривая, прикоснулась к ней будто невзначай пальцем.
– Степанида Силовна, простите, верно я называю ваше имя? Разве в уставе приюта не говорится о пятнадцати рублях вместо пятидесяти? – спросила спустя полминуты брюнетка. – И «эта сумма приютному позволяет унести с собой всю свою одежду и вещи», – процитировала она.
– Такого не может быть, – возмутилась Степанида. – Пятьдесят рублей!
– Тогда давайте проверим, возможно, вас подводит память. – Клара бесцеремонно сняла с гвоздя рамку. Легко вытряхнув брошюру с уставом, ловко открыла ее на нужном развороте.
– Вот здесь это написано. Прописью. «Пятнадцать рублей». Посмотрите сами.
Нужный абзац был тут же продемонстрирован как Степаниде, так и Войновой.
– И впрямь спутала сослепу, – смотрительница кисло улыбнулась, – пятнадцать и пятьдесят так схоже пишутся, не так ли, милочки?
– Несомненно, – кивнула Тиса, открыто радуясь, что сумма оказалась много меньше первоназванной.
– Благодарствую, что указали на ошибку, – процедила сквозь зубы Степанида, сверля Клару недобрым взглядом. – Верните на место устав, пожалуйста. И прошу вас ничего здесь больше не трогать… м-милые бырышни.
– Как хорошо, что мы все выяснили. – Образцова невозмутимо вернула рамку с брошюрой на родной гвоздь.
– Я обязательно принесу заверенные бумаги и оплачу положенную сумму! – жарко заверила начальницу приюта Тиса, прежде чем покинуть приемную.
Лишь теперь она подумала, что не сделала самое главное – не спросила мнения ребенка. Вдруг Поня не захочет уехать с ней? Ведь она кормит птиц в надежде, что у тех вырастут крылья. Чтобы они отнесли ее к маме. К настоящей маме.
Клара ушла, сказав, что будет дожидаться ее с Климом в санях, а видящая осталась. Скоро окончится трапеза, и тогда они поговорят. Единый! Помоги подобрать правильные слова!
Когда девочка вышла из дверей столовой, сразу же доверчиво понеслась Тисе навстречу.
– Мы поедем к тебе, да?
– Сегодня нет, но… – Заметив огорчение ребенка, продолжила увереннее: – Знаешь, я бы хотела, чтобы ты всегда была у меня. То есть со мной. Ты бы согласилась?.. – Она все же запнулась, но, к счастью, малышка оказалась догадливой.
– Хочешь забрать меня к себе совсем? – спросила деловито.
– Да, Поня.
– Чтобы я была дочкой? А ты – мамой?
– Ну, если не захочешь так, то просто моей маленькой подружкой, – выдохнула Войнова. Боже, хоть бы не спугнуть ребенка. Как, оказывается, сложно сказать то, что на сердце.
Поня отрицательно помотала головкой и сплела руки на груди, как это иногда делала Тиса.
– Неа, – заявила девчушка, – я пойду к тебе только дочкой.
Тиса сгребла девочку в охапку и поцеловала в лоб, как когда-то в детстве целовала ее мать.
– Я очень рада этому. Очень. И… если мы найдем когда-нибудь твою настоящую маму, то…
– Тогда у меня будет целых две мамы, – практично рассудила смышленая малышка. – Две же лучшей, чем никакой? Так?
– Так, – счастливо рассмеялась Войнова.
Слава Единому! Словно камень с души.
– Мам, – пробуя на вкус слово прошептала Поня, – и когда ты меня заберешь?
– Совсем скоро. Потом мы поедем с тобой в путешествие, далеко-далеко.
– На санях? – воскликнула девочка и, получив подтверждение, запрыгала на месте.
Да, видящая уже все продумала. Везти ребенка через всю империю она бы не рискнула. Самое большее – почтовой каретой добраться до Белограда – неделя пути. А там Тиса отправится в вэйностражу с просьбой предоставить портал в Крассбург, поскольку у нее есть ценные сведения для главвэя Невзорова. Да, она готова назвать им имя отступника, рассказать про невесомые и башню на Студень-реке, что издали напоминала гигантский рог дракона Вемовея. Они же не настолько глупы, чтобы не понимать, что дело крайне важное. И тогда либо ее с Поней переправят в Крассбург в ССВ, либо передадут Демьяну весточку о них посредством того же вэйновского говора. Она будет этого добиваться! В любом случае Войнова надеялась, что Демьян откликнется сразу, как только поймет, что она его ищет. Главное – сообщить о себе.
В тот день с помощью Клары Тиса успела составить заявление и даже попыталась занести его в губернскую учетную. Какая она была наивная, рассчитывая чуть ли не в этот же день проставить на бумаге обе печати. Ей пришлось зря отстоять очередь, чтобы потом узнать, что ее заявление было написано неверно и требуется еще и поручитель.
Также за имперские услуги велели оплатить два рубля в кассу, что располагалась с торца здания.
Кассовое окошко выходило прямо на тротуар, и люди толпились на морозе, ожидая своей очереди для оплаты.
– Чтоб эти чиновники себе что-нибудь отморозили, – ворчала Образцова. – Что они там так долго возятся? Срисовывают профиль Антея с копеек, что ли?! – Брюнетка потуже затянула узел пуховой шали, что покрывал ее плечи поверх пальто.
– Ничего, – Тиса, стуча зубами, переступила с ноги на ногу, – справлюсь, – и звонко чихнула.
– Э, мать, ты не заболей только. Ребенка себе никак завела, – фыркнула Клара. – Пальтишко твое никуда не годится. Вместе с ботинками давно надо было беднякам подарить.
– А что пальто?! И ботинки у меня еще хорошие! – возмутилась девушка, хотя Образцова права, долго выстаивать в них на холоде вредно для здоровья.
Спустя полтора часа квитанция об оплате была наконец получена. Первая победа.
Климентий поджидал их в каретном ряду и, судя по его несколько сгорбленной фигуре на козлах, от мороза тоже был не в восторге. Он все больше молчал, а смотрел так, что сразу хотелось во всех грехах разом покаяться. Тиса попросила высадить ее возле аптеки и поблагодарила от души, убедив Клима, что помощь больше не требуется и домой ее отвезет Жорка на аптечных санях. Однако ни Агаты, ни саней она не застала, поскольку хозяйка аптеки укатила куда-то и обещала быть поздно. Так что Войнова снова оказалась на улице. Проезжающие мимо сани были переполнены пассажирами, и девушка пожалела, что погорячилась, отпустив учителя с Кларой. Так, костеря себя за недальновидность, добралась домой пешком, в полной мере ощущая себя ожившей ледяной статуей.
Позже, с трудом отогревшись у очага и допив кружку чая с малиновым вареньем, Тиса взялась за письмо Ганне. Откровенно, без утайки она коротко описала все последние события, случившиеся с ней в Оранске. Свои чаяния забрать малышку из приюта и надежду на взаимную любовь вэйна, к которому вскоре отправится вместе с девочкой. Закончив писать, убрала перо и вдруг осознала, как счастлива. Будто и не чай пила недавно, а вино хмельное. А ведь все ожидания вполне реальны! Неурядицы с бумагами закончатся, заберет Поню, и они уедут к Демьяну в Крассбург! Он расскажет, как получил ее письмо и обрадовался. Признается, что все еще питает к ней чувства. А еще она сможет увидеться с Ричем, по которому так соскучилась. Боже! Как же ты милостив!
На сей раз свое путешествие по видениям она предпочла начать с медвежонка.
– Со сы кадду? И что там? Ты же на меня, да? – Рич засунул нос в чашку, рассматривая кости, и тут же получил шлепок по лбу от старухи Магды.
– Аншалэ, Рычи! Тихо!
Бабуля брала каждую из пяти костей, клала на язык и будто слушала что-то одной ей ведомое, закатывая глаза к пологу над головой.
– Я стану аптекарем, да? – прошептал мальчишка. Ему не терпелось узнать свое будущее, и он ерзал, сидя на одной из маленьких цветастых подушек, которых в кибитке гадалки валялось множество.
Старуха отложила последнюю кость и довольно взглянула на внука, от уголков ее карих глаз по скулам и вискам лучами разошлись глубокие морщины.
– Тукэ бахт! Будешь высоким человеком, Рыч! Уважаемый людьми! Барвалэ! Через твоего ронго придет к тебе лахи! Большая удача!
– Демьяна, да?
– Держись его, Рыч. Держись крепко вэйна и его жены.
– Но у него нет жены, – хихикнул Рич.
– На ав дыло! – приструнила его старуха. – Нет, так будет! Весной женится.
* * *
Молодая женщина лежала на кровати и улыбалась, глядя, как танцует лепесток огня на кончике свечи. В трубе завывал ветер, а в печи трещал огонь. Тиса знала: скоро жизнь изменится. Скоро…
