Глава 28
Прошлое не всегда остается в прошлом. Забавный каламбур, правда?
Файмс Сайверс умел держать интригу. После нашего разговора, он не позвонил ни разу, но что-то подсказывало мне — этот человек хранит молчание не напрасно.
Мои выводы относительно его отцовства теперь казались бредом, но реакция этого человека на мои слова заставила меня задуматься.
— Госпожа Лессон, вы готовы?
Я вскинула отсутствующий взгляд. В конференц-зале уже собрались гости — до меня доносится приглушенный говор.
— Да, конечно, — нервно одергиваю жакет.
Мне вспомнилось выступление Такера, когда я приехала на собеседование в «Шерли». Этот человек был настолько уверен в себе, что плевать он хотел на окружающих. Смогла бы я быть такой? Абстрагироваться от всего, что причиняет мне боль?
Я сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем выйти за трибуну.
Несколько секунд мой взгляд искал среди присутствующих доктора Такера. Да, я надеялась, что он приедет. И костюм, который я надела, тоже для него. Но этот мужчина верно следует своему слову — мы больше не встретимся, никогда.
Файмса тоже нет. Впрочем, он настолько влиятелен, что может приказать мне явиться в Вейсмунд, чтобы устроить презентацию лично для него. Возможности председателя совета ММА были почти безграничными, посему Файмс мог дотянуться до меня даже здесь, в Элентропе.
Я излагаю материал четко и предельно ясно. Чувствую себя неуютно, потому что собравшиеся настроены скептически. Им не верится, что я добьюсь регенерации человеческого тела на клеточном уровне, как, допустим, у саламандры. Вам оттяпают руку, а она отрастет? Да не смешите меня!
Впрочем, мне нет дела, насколько я убедительна. За моими словами кроется труд самоотверженного и немного чокнутого ученого. А это гораздо важнее слов.
Мою речь разбавляют «эм…» и «э…», что забавляет профессоров и докторов наук, вынужденных слушать юную женщину. Но от этого факты, которые я привожу, не теряют значимость.
Под конец выступления я даже расслабляюсь, а когда спускаюсь в зал, мои коллеги из университета аплодируют.
— Поедешь в «Девон»? — Каселл ловко лавирует среди гостей, чтобы не отстать от меня.
Этот человек продолжает оказывать мне знаки внимания. Ненавязчиво, очень тактично и почти с благоговением. Каселл хороший парень, но… не для меня.
— Лимма, расслабься хоть на секунду, — улыбается он. — Если тебе не понравится, я сразу отвезу тебя домой.
За те полтора года, что я работаю в Элентропе, было всего два важных приема в гостиничном комплексе «Девон». Там, в неформальной обстановке можно было обсудить вопросы прошедшей конференции. Впрочем, ехали туда не только за этим. Бокал вина, легкая музыка и сплетни — все это превращало занудного ученого в обычного человека. Хотя бы на один вечер.
— Так что, Лимма? — мы выходим в холл, Каселл помогает мне надеть пальто.
Отчего-то мне хочется согласиться. Эйфория от собственного выступления слегка пьянит.
— Только ненадолго, — говорю и вижу, как на губах мужчины расцветает улыбка.
Коктейльное платье я с собой не брала, но не было ничего проще, чем вытащить из пучка шпильки и подкрасить губы. Эти нехитрые приготовления отлично работали на образ сексуальной ситайки, чего в иных ситуациях я старалась избегать.
Разумеется, я была готова к тому, что меня будут сравнивать с матерью, что будут задавать неудобные вопросы, возможно, язвить. Скорее всего, я захочу поскорее убраться оттуда.
Однако когда я вошла в банкетный зал, все мои страхи отступили. Живая музыка, тихий рокот голосов, звон бокалов и сладковатый запах игристого вина — все это мне нравилось. Возможно, тем, что в отличие от того банкета в «Шерли» этот был в мою честь.
В зале уже сформировались кучки по интересам, которые мило жужжали. Дискутировать пришлось и мне. Сначала было неловко, как если бы мне пришлось изъясняться на малознакомом языке, но скоро это сменилось увлеченностью, даже страстностью. Меня слушали! Это приятно, черт возьми!
Доктор Мак-Аарот представил меня коллегам из Твиртона как крайне талантливого и перспективного специалиста. Я встретила своего научного руководителя, доктора Морган, которая сказала, что свято верит в мой успех. Директор Фармел одарил меня премилым комплиментом. «Эта женщина — не просто ученый, она — самозабвенный талант и дар. Я счастлив, что она работает с нами», — сказал он.
После этого трудно не возгордиться, правда?
Каселл все это время был моей тенью. Незаметной и незаменимой. И его ничуть не утруждало выполнять мои просьбы.
— Еще шампанского? — спросил он, когда я отошла в сторонку, устав от чрезмерного внимания. Заметив мою улыбку, мужчина произнес: — Будет исполнено!
Я сняла жакет, бросила его на спинку стула, откинула за плечи волосы. Хотелось размять шею, а еще снять каблуки. Я была умиротворена и спокойна, до тех пор, пока мужская рука, держащая бокал шампанского, не возникла у меня перед глазами.
Тонкий изящный бокал с искрящимся содержимым… широкая мужская ладонь… крепкие длинные пальцы. Совсем как у… Такера!
По части фееричных появлений я могу поставить этому мужчине пять баллов.
Я медленно поднимаю голову.
Сумасшедшие ощущения! Подобно прыжку с тарзанки — сердце заходится, слегка кружится голова, тело напряжено. Я ощущаю запах мужского парфюма… один лишь запах сводит с ума.
Доктор Такер все такой же циник и безбожник. У него по-прежнему проницательный, властный и насмешливый взгляд. И этот взгляд скользит по мне так нарочито открыто, что по любым законам цивилизованного общества это бы считалось неприличным.
— С кем надо было переспать, Лессон, чтобы стать руководителем проекта в двадцать один год?
Доктор Такер превосходно смотрится в смокинге. А еще ему идет легкая небрежность в прическе.
— Вы удивитесь, — мой ответ прост: — Ни с кем.
Я беру бокал и делаю несколько глотков. Вкус шампанского отчего-то кажется мне другим — соблазнительным, сладким.
— Как вас сюда занесло, доктор? — пора бы и мне съязвить.
— Хотел посмотреть, как кучка дегенератов восхваляет мою стажерку, и узнать, какого, собственно, черта. Ты что, научилась готовить новый вид кофе, Лессон?
— Этот кофе называется «Катись к черту». Я полтора года билась над ним специально для вас.
— Я бы его попробовал, Лессон, но, к сожалению, опоздал. Но, говорят, у этого кофе странное послевкусие.
— Да. Называется «триумф». Это послевкусие заставляет долго вспоминать сам кофе и жалеть, что он теперь недоступен.
— Лессон, это не триумф, это гордыня. Прекрасно выветривается, когда замахиваешься на недосягаемое и падаешь вниз.
— Вам ли не знать об этом, правда? — вопросительно выгибаю бровь. — Или ваша гордыня еще на месте?
В этот момент к нам подходят посторонние, чтобы поприветствовать Такера, но он так увлечен мной, что лишь бросает: «Позже, я занят».
— Так о чем мы говорили, Лессон? — его взгляд прикован к моему лицу.
— О том, что вы так и не научились признавать очевидное.
— Например?
— Например, то, что маленькая ситайская девочка… кажется, так вы меня называли?.. оказалась хорошим специалистом.
— Вот когда у кого-нибудь из твоих пациентов отрастет новая голова, я признаю это, стоя на коленях.
— Думаю, мне понравится видеть вас в таком положении. Ради этого я не заставлю вас долго ждать, — как же мне сложно держать планку на уровне и не позволять пальцам предательски дрожать.
Такер хочет что-то ответить, но в этот момент возвращается Каселл. В его руках бокал и моя сумочка. Мой коллега произносит лишь: «Ты забыла ее в машине», а лицо Такера становится хмурым, раздраженным, желваки на щеках ритмично движутся.
— Это доктор Каселл, талантливый ученый и мой коллега, — я взяла Каселла под локоть, отмечая, что Такеру это не нравится.
Разумеется, Кея представлять нет необходимости, мой сопровождающий узнал его, потянулся для рукопожатия с добродушной улыбкой. С таким заблуждением можно совать руку в клетку хищника, не догадываясь, что в следующую секунду ее откусят по самый локоть.
— Я очень рад, доктор Такер… Лимма рассказывала о вас…
— Да? — в голосе Кея яда столько, что хватило бы умертвить всех присутствующих. — Обо мне? И что именно?
Каселл не чувствует подвоха, а я напряженно смотрю на Такера и делаю крошечный глоток шампанского.
— Много хорошего.
— Восхитительно, — произносит Кей. — А теперь, Каселл, отойдите на два шага, нам с Лессон нужно поговорить.
— Простите?
— Катись к черту отсюда!
Признаюсь, даже я, зная характер Такера, не ожидала ничего подобного.
Мне пришлось заверить Каселла, что Кей имел в виду совершенно другое и никого не хотел обидеть, и что я уделю ему всего пару минут. Каселл согласился подождать, но не ушел, наблюдая за нами на расстоянии.
— Ради него ты вырядилась и накрасила губы, Лессон? — раздраженно осведомился Такер.
— Позвольте заметить, — заявила я с язвительной официальностью, — вы ведете себя, как полный идиот. Каселл — мой коллега.
— Мы тоже были коллегами.
— У вас нет никакого права на ревность.
— Согласен, — усмехнулся Такер, — права нет, а ревность есть.
— Послушайте…
— Лессон, — мужчина делает ко мне уверенное движение, — давай я отвезу тебя домой, мы поговорим… не здесь.
— Меня отвезет мой друг.
— Так друг или коллега? — пытливо спрашивает Такер. — Хотя какое мне дело, правда? Никуда он тебя не повезет.
— И что ему помешает? — теперь мой черед усмехаться.
Кей бросает быстрый взгляд на моего сопровождающего, затем опять смотрит на меня. Его рука касается моего подбородка, большой палец смазывает с губ помаду, а затем Такер подносит руку к своему рту. Это движение было бы невинно, если бы он потянулся за тортом, измазался в креме и слизнул его с кончика пальца. Но он сделал это с моими губами! Он будто попробовал их, а затем произнес: «Ммм, все так же вкусно».
Этот маневр не укрылся от Каселла, который, уяснив для себя суть моих отношений с Такером, предпочел молча удалиться.
— Ну что, Лессон? — Кей улыбался. Ему было забавно. — Я решил твою проблему?
Сумасшедший, несносный человек! Кем он себя возомнил?
— Моя проблема — это вы, доктор Такер.
— Уверен, твой друг, — с весомым нажимом на «твой друг», — тебя простит завтра. А сегодня удели внимание своему руководителю из Вейсмунда.
— Бывшему руководителю, — поправляю его.
— У меня рейс только через два часа, — сообщает Такер, — мне ведь нужно чем-то заполнить это время. Сделай одолжение, Лессон, просвети меня относительно регенеративной медицины.
