Глава 29
Мы бесцельно кружили по вечерним улицам Элентропа и до тех пор, пока я не потребовала привезти меня домой. Но прежде мы говорили, говорили и говорили.
Наверно, я в жизни своей столько не разговаривала.
— Так почему вы опоздали на конференцию?
— Задержали рейс. Но я правда хотел успеть, веришь?
— И зачем?
— Чтобы завалить тебя неудобными вопросами, разумеется. Зачем же еще мне ехать больше суток в такую дыру и видеть постные лица твоих коллег?
Раньше я, наверное, жутко бы обозлилась на него, быть может, даже вспылила, а теперь — не узнаю себя! — мне смешно. Он язвит, сыплет колкостями, но… как-то не по-настоящему.
— Возможно, вы хотели увидеть меня? — спрашиваю, аккуратно выводя кончиками пальцев узоры на своих коленях.
— Я хотел с тобой поговорить. Не по телефону, — ответил Такер. — И хочу, чтобы ты была предельно откровенна со мной, потому что я не люблю, когда мне лгут.
Вот оно как!
И почему мне кажется, что это как-то связано с Файмсом?
— Так, и в чем суть разговора?
— Начну с того, что я здесь только потому, что меня очень настойчиво попросили.
Черт… это разом уничтожило всю ту романтическую ерунду, которая кружила мне голову.
— Файмс Сайверс, — произнесла я, ощутив на себе испепеляющий взгляд Такера, — у него есть рычажки давления на всех, или мне только кажется?
— Думаешь, меня можно заставить делать что-то против воли? — вдруг усмехнулся Кей. — Да, он попросил поговорить с тобой, потому что его чертовски волнует его жизнь, а у меня до сих пор нет приличного техника. Но я не собираюсь уговаривать тебя вернуться… просто я хочу понять, каким образом тебе все это удалось? Ты отправляла Файмсу резюме, обивала его пороги, штурмовала его электронку?
— Вы бываете просто непрошибаемым, доктор, — выговорила я.
— Так что?
— Вы будете удивлены, но я не делала ровным счетом ничего, чтобы этот… человек обратил на меня внимание. Он, знаете ли, подумал, что я буду рада его предложению. Черта с два. Я не вернусь в Вейсмунд, даже если он, как и обещал, перекроет мой проект. Я лучше…
Вдруг на меня страшным образом накатила такая обида… такое чувство омерзения и отчаяния, что мой голос дрогнул. Все то время, что прошло с разговора до конференции, я старалась не думать о Файмсе, о том, что этот человек имел наглость шантажировать меня, что-то требовать…
— …я лучше дождусь, когда эта скотина сдохнет, чем… — не знаю, откуда во мне столько злости.
Зачем я говорю все это? Особенно Такеру…
Я вдруг замолчала, закусила губу.
Кей резко нажал на тормоз — посреди чертовой дороги! — и повернулся ко мне.
— Все настолько плохо? — его голос был серьезен. Никакой иронии!
— Вся эта конференция, эти люди, эти аплодисменты… — произнесла я, — все это — ничего не значит, потому что есть человек, который с легкостью меня уничтожит. Кто я буду тогда?
— Эй, Лессон, — Такер приподнял мой подбородок, — он тебе ничего не сделает.
— Кто может быть влиятельнее, чем председатель совета ММА?
— Я, кто же еще…
Я усмехнулась.
— Да?
— Да. Если я скажу, чтобы этот… человек забыл о твоем существовании, он забудет. И знаешь почему?
Кончики мужских пальцев скользнули по скуле, невесомо коснулись прядей моих волос.
Я молча ждала ответ, и Кей усмехнулся:
— Потому что он нуждается во мне больше, чем я в нем. Без меня Файмс Сайверс обречен.
— И что все это значит?
— Это значит, что он тебя больше не потревожит. Хочешь почувствовать себя руководителем проекта — потешься, Лессон, я разрешаю.
— Вы еще хуже, чем Сайверс… — ошарашенно произнесла я.
— Какой из них? Хотя — да… ничего с этим поделать уже нельзя.
Такер завел машину, а я все смотрела на него, не понимая — он сейчас что, помог мне? И снова я почувствовала, как после его слов ко мне вернулись силы, будто мне только и нужно вечно получать от него «затычки».
Полтора года прошло, а кажется, будто мы не виделись пару недель. Я чувствую все то же самое, что чувствовала, уезжая от него.
— Значит, ты решила поломать ДНК, Лессон… — заговорил Кей.
С ним мне не хочется говорить о работе. Странно, верно? И я решаюсь на провокацию:
— Вы можете кое-что прояснить, доктор?
— Надеюсь, это не касается механизма программирования клеток?
— Это касается вас.
— Меня?
— Лично вас.
Это совершенно не к месту, но Такер не удивился, лишь бросил на меня быстрый взгляд через зеркало.
— Хочешь поговорить обо мне? — будто не веря, снова спросил он.
— Да.
— Не лучшая тема для разговора.
— Возможно, но вы пропустили поворот, поэтому у нас есть время, пока вы будете делать круг.
— Отлично, — усмехнулся он. — И? Что тебя интересует?
— Почему вы развелись?
И снова он не был удивлен, по его лицу скользнула тень напряжения и тотчас исчезла.
— Из меня вышел плохой муж, — ответил Такер, — семья, пусть даже она и состоит из двоих, отнимала слишком много времени.
— Это ложь, — изрекла я после минутной паузы. — Вы развелись не из-за этого.
— Да ну? — а вот теперь Кей удивился.
— Вы просто слишком высокого мнения о себе, а в таком случае даже очень красивая женщина не будет для вас идеалом. Помимо внешности у нее должно быть что-то еще…
— Скажи, где повернуть, Лимма… — уклонился от ответа Кей, — я плохо знаю город.
— Дуплекс, Лессон? — Такер оглядел дом через лобовое стекло машины. — Вижу, в университете тебе платят больше, чем платил тебе я.
— Меня там и ценят больше.
Я смотрю на крыльцо своего дома, на смешные разноцветные ленточки, навешанные на кованых перилах. У моих соседей две дочери, которые на прошлой неделе в честь городского праздника разукрасили дом. А еще они принесли мне пирог, зная, что я живу одна и целыми днями пропадаю на работе. Черт побери, как же я прикипела к своему новому жилищу за эти полтора года! И не только к нему, но и к виду из окна, к парку, к маленькому ресторанчику неподалеку… ко всему Элентропу.
— Ну что ж, Лессон… — Кей разблокировал двери, повернулся ко мне.
Он собирался попрощаться.
Он — мой бывший руководитель, который доводил меня до исступления, тиран и мой личный гений… Он — мужчина, которому я не хочу говорить «прощай».
— Хотите зайти?
— Хочешь, чтобы… — недоверчиво произносит доктор. — Приглашаешь меня на чай?
Женщина приглашает мужчину на чашку чая неспроста. Всем известно: чай здесь ни при чем.
Разумеется, Такер не может поверить. Я ведь не та девушка, которой нужен только секс, верно? Или та? Растерянность в его глазах так очевидна, что я решаю окончательно его запутать:
— На кофе. Черный. Без сахара.
Мне в новинку видеть этого человека в смятении. Он бросает взгляд на наручные часы и отвечает:
— Мне улетать через час.
— Тогда удачи, доктор Такер, — я толкаю дверцу, выхожу из машины.
Вечерний воздух колок, я поеживаюсь, бегу к крыльцу. В этом году весна в Элентропе выдалась холодная, не в пример теплому каптийскому климату и жгучему морозу Вейсмунда. Это была золотая середина. Как по мне — идеальная.
— Лессон!
По моей спине пробегает электрический импульс. Внутри все сжимается в комок, а на губах появляется торжествующая улыбка.
— Перед твоим кофе сложно устоять.
И не только перед ним, уж поверьте, доктор!
Моя квартира на втором этаже. Мы поднимаемся молча. У меня такое чувство, будто Такер впервые абсолютно не уверен в том, что делает.
Я могу смело гордиться своим домом: у меня идеальный порядок, в гостиной «живой» камин с лепниной, на мраморной каминной доске две фотографии в рамочке — здесь мама, Дейна и я — перед камином большое глубокое кресло с темно-зеленым пледом, рядом диван, у стены полка с книгами, а на полу ворсистый белый ковер. В углу домик для моей кошки, она вылезает оттуда, неспешно потягиваясь.
— Неплохо, — Такер с интересом озирается по сторонам, разглядывает фотографии, берет их в руки, касается пальцами мраморной доски, подходит к дивану и снова касается, а затем резко поворачивается и так же тщательно разглядывает меня. — Живешь здесь одна?
Никогда не видела Кея таким задумчивым, напряженным и строгим. Интересно, что он имеет в виду? Нет ли у меня любовника?
— Нет, — отвечаю.
— Нет? — Кей бросает на меня быстрый взгляд.
— Со мной живет Кассиопея, — я беру в руки кошку, — сокращенно — Кесс.
— Твоя Кесс не против гостей? — улыбается Такер, подходит к книжной полке, бегло оглядывает корешки книг, замечая, наверное, свою собственную, которую я грозила сжечь.
— Она дружелюбная.
Доказывая это, кошка спрыгивает с рук, бежит к Такеру и трется об его ноги. Пока он осторожно берет животное под передние лапки и заглядывает Кесс в глаза, я снимаю туфли, становясь сразу на несколько сантиметров ниже.
— Так что насчет кофе, Лессон? — спрашивает Такер. — Где у тебя кухня?
Этот вопрос застает меня за расстегиванием пуговиц пальто. Я медленно поднимаю голову.
До сих пор я даже не смела представить себя и этого мужчину занимающимися любовью. От одних лишь мыслей об этом я теряла осознание действительности.
— Предпочитаете секс на кухне, доктор Такер?
Мне сложно вынести взгляд, которым одарил меня Кей. Это не взгляд, это орудие пыток. Я не хочу краснеть, но чувствую, что краснею. Да чего уж там, сгораю со стыда.
Эффект от моих слов тот, что надо — Такер медленно отпускает Кесс на пол и подходит ко мне. Его шаги такие оглушительные, весомые, твердые!
— Мне это снится… — произносит он едва слышно.
Мужчина притягивает меня за талию, а затем касается моего приоткрытого рта указательным пальцем, окончательно смазывая помаду. Ему нравится наблюдать, как подрагивают мои губы, как учащенно я дышу, как трепещет жилка на моей шее.
Кей Такер совершенно не романтичный и не трепетный любовник, в чем я убеждаюсь очень скоро, потому что он заставляет меня пятиться до тех пор, пока я не упираюсь спиной в подоконник. Мы все еще в гостиной, за окном чудесный прохладный вечер, а Кей склоняется ко мне, чтобы поцеловать. Нет, не так. Поцеловать — слишком невинное слово! Он оттягивает мой подбородок вниз, заставляя губы распахнуться, а затем глубоко и беспощадно проникает в мой рот языком.
Его пальцы скользят по моей щеке, в волосы и сжимаются в кулак — он держит крепко, и вряд ли даст мне право передумать.
Он посасывает мою губу, а затем ласкает языком… очень горячо! Я задыхаюсь от удовольствия, стыда, предвкушения. Как бы грубо и физиологично ни прозвучало, но я промокла. Хочу ощутить касание там…
Мужская ладонь скользит по моему бедру лишь затем, чтобы задрать юбку. Одновременно Такер прижимает меня к себе, и я ощущаю его эрекцию. Не успеваю даже всхлипнуть, рывком он приподнимает меня за ягодицы и сажает на подоконник, на самый край, устраиваясь между моих ног. Никакой нежности!
Он сделает это прямо сейчас!
— Доктор Такер…
Он тянет меня за волосы, а когда я запрокидываю голову, влажно и горячо целует в шею.
— Что, Лессон? — шепчет мне на ухо.
Какой же сладкий, соблазнительный шепот.
— Я должна кое-что вам сказать…
Мужчина не снимает с меня блузку, а лишь запускает под нее руки и добирается до лифчика, стягивает вниз, чтобы коснуться груди.
— У тебя нет презерватива, Лимма? — тихо смеется.
Настойчивое поглаживание приводит к ужасному — я возбуждена до предела.
— Я — девушка.
Такер отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и я вынуждена признать, что боюсь его реакции. Он и подумать не мог о том, что у меня никого не было. И до этого момента он вел себя соответствующе: несдержанно, нетерпеливо, резко. Он смотрит на меня удивленно, ласково проводит по щеке, и я подаюсь вперед, чтобы поцеловать его, нарочито нежно и медленно.
— Хорошо, Лимма, — шепчет Кей мне в губы, — в твоем доме есть кровать?
Он позволяет мне спуститься с подоконника. Я беру мужчину за руку и веду в спальню. Разумеется, я делаю вид, что спокойна, хотя к черту спокойствие, у меня трясутся руки.
Вряд ли Такер способен восторгаться интерьером, его волнует исключительно постель.
— Вы сами разденете меня? — мой невинный вопрос заставляет его напрячься.
Еще никогда мне не было так приятно видеть лицо этого человека. Невозмутимый, решительный и ироничный, ага! Сейчас он едва ли сохранял способность держать себя в руках.
— Лимма, прошу, не задавай никаких вопросов, — его шепот такой горячий и даже злой.
Думаю, он заведен до предела. Его утешает только одна мысль — я не передумала, не шарахаюсь от него, и совсем скоро он окажется внутри меня.
Да. Он предпочел раздеть меня сам.
Сначала мы расстаемся с юбкой и блузкой, а затем широкие ладони скользят мне за спину, чтобы избавить меня от лифчика.
Взгляд Такера такой острый, что я не могу смотреть в его глаза. Тянусь за очередным поцелуем, покорно и безропотно приоткрываю рот, чтобы ощутить прикосновение его языка.
Очень приятно. Но пульсация внизу живота и вполовину не сравнится с той эйфорией, которая кружит голову, потому что я хочу Кея не только телом, как было с Питтом. И хочу с такой же сумасшедшей страстью и нетерпением, с какой он снимает с меня последний предмет одежды.
Я сажусь на край постели, тянусь к ремню Такера, а он с удивлением и каким-то звериным удовольствием наблюдает за тем, как я, абсолютно нагая, расстегиваю его брюки. Его рука касается моих волос — он гладит меня, поощряет.
— На кровать, Лимма… — выдыхает мужчина.
Я забираюсь на постель, ложусь на спину. Гладкая простыня приятно холодит кожу.
Наверно, я сошла с ума — закидываю вверх руки, касаясь пальцами прохладной спинки кровати, и широко развожу бедра. В таком положении я встречаю своего мужчину.
Но прежде он смотрит на меня, стоя у постели. А ему открывается довольно бесстыдный вид.
Такер раздевается, а меня переполняют эмоции — я не могу смотреть.
Мой новенький матрас скрипит — на нем никогда не было никого тяжелее меня. Кей оказывается надо мной, склоняется к груди, захватывает сосок губами. Не могу совладать с собой — дышу часто, хрипло и прикрываю веки.
Наконец, чувствую, как мужчина опускается на меня. Сдерживаю стон, закусив губу, но Такер отчитывает горячим шепотом: «Нет, крошка, не надо…» Он хочет услышать.
И снова целует дико и горячо. Сейчас это уместно, это кружит голову, заставляя волны удовольствия прокатываться по телу.
Его рука настойчиво скользит по моему животу вниз, между ног, а затем он погружает в меня палец, понимая, что мне не нужно никакой подготовки. Я не свожу ноги, напротив. Задерживаю дыхание — его плоть медленно входит в меня. Знаю, что почувствую боль, но разве это сопоставимо с полученным удовольствием?
Такер не пытается отвлечь меня поцелуем, его ладонь опускается мне на шею, указательный и большой пальцы касаются подбородка. Он хочет смотреть на меня и не хочет, чтобы я отворачивалась. Ему нужно видеть что-то в моих глазах именно в тот самый момент.
Короткий поцелуй.
Я знаю, что он сделает это сейчас, и кусаю губы, на что опять слышу: «Нет».
Мужчина толкается, довольно резко. Смотрит на меня — боже мой, как же он смотрит!
Я не сдерживаю стон, лишь слегка морщусь от боли. Такер поощряет — целует очень ласково, медленно. А затем снова входит в меня. И больше он не дает мне ни секунды перерыва. Его рука перемещается мне на затылок, приподнимает голову, дабы наши губы соприкасались. Но теперь он не останавливается, он движется во мне резко, толчок за толчком.
Уже не слышу себя, забываю обо всем. Касаюсь ладонями его груди, ощущаю под пальцами влажную горячую кожу, веду к плечам. Как же мне нравится его тело, напряженное, сильное, горячее и покрытое испариной.
Ситайки, говорят, испытывают оргазм чаще и сильнее, чем человеческие женщины, и доставляют мужчине больше удовольствия за счет внутреннего строения тела. Хотя природа создала нас так, что мы отлично сочетаемся и вполне можем создавать семьи. Я пример тому, ведь моим отцом был человек.
Хотя сейчас мне глубоко плевать, что говорят. Я прижимаюсь к губам Такера, потому что с ним хорошо, потому что наслаждение уже захлестывает меня. Все, что он делает со мной, так стыдно, но — небо! — так восхитительно.
Я запрокидываю голову, запуская пальцы в челку, и, наконец, ощущаю чистейшее, сильное и неконтролируемое удовольствие, которое накрывает, словно волна.
Думаю, Кей ждал этого, потому что с его губ срывается хриплый мужской стон. Я ощущаю его сперму на животе. А затем получаю очередной вкусный и ласковый поцелуй, свидетельствующий о том, насколько доволен мой мужчина.
Я много слышала о том, что после секса люди вместе засыпают. Но, черт возьми, разве после этого можно спать? Меня переполняют сумасшедшие эмоции. Разве может быть так бесконечно хорошо?
Такер один из тех, кто курит в постели. А еще он смотрит на меня таким собственническим и удовлетворенным взглядом, что я готова провалиться сквозь землю.
— Может, вы все-таки хотите кофе? — мой голос охрип.
Кей отвечает не сразу. Мне кажется, он еще не до конца верит, что все это произошло на самом деле.
— Хочу.
Я лениво поднимаюсь с постели, набрасываю халат, а Такеру показываю полотенце.
— Тогда вам придется пойти на кухню, со мной. В этом.
— В розовом полотенце?
Мужчина поднимается. У меня есть прекрасная возможность окинуть его взглядом — всего. Несмотря на его безупречный вкус, без одежды он просто невероятен. Он повязывает полотенце вокруг бедер, подмечая, что я не отрываюсь от созерцания его тела. Интересно, что он думает сейчас? Обо мне, после того, что случилось?
— Ну, теперь мы оба выглядим прилично, — говорю я.
Он обхватывает ладонью мой затылок и целует в губы. Ох, неужели он умеет целоваться вот так — с благодарностью, медленно, нежно и почти невинно?
Моя кухня — это оплот одиночества. Я бываю здесь редко, в основном чтобы взять корм для Кесс.
— Есть только растворимый…
Такер на удивление молчалив. Он расположился за столом и не спускал с меня глаз.
Не хочу, чтобы он теперь думал, что обязан мне по гроб жизни за этот секс. Жениться я его не заставляю и ни в чем упрекать не намерена. Я просто безумно хотела провести с ним эту ночь, пусть даже наутро он уедет. Я к этому готова.
— Можете расслабиться, — я ставлю перед ним чашку, а мужчина закуривает очередную сигарету. — Хотите что-нибудь сладкое?
Этот вопрос звучит двусмысленно, и Такер вскидывает глаза.
— У меня есть чудесные пирожные, доктор, — пожимаю плечами.
— Лимма, ты можешь обращаться ко мне на «ты» и по имени? — наконец, спрашивает он. — А то это все напоминает мне ролевые игры «доктор и его стажерка».
Я невозмутимо достаю из холодильника пирожные, ставлю на стол, молчаливо распаковываю, окунаю палец в крем и пробую на вкус.
— Часто приходится играть? — усмехаюсь, а затем смотрю на часы: — Кажется, вы опоздали на свой рейс… на полчаса.
— Упрекаешь меня в том, что я сделал все очень быстро? — к нему возвращается прежняя язвительность.
Я склоняюсь над столом и целую Такера в губы, а затем шепчу:
— Я ни в чем вас не упрекаю… и я знаю, что произошедшее никак не повлияет на ваше отношение ко мне. Просто… я этого очень хотела.
Он не дает мне вернуться на место, схватив за подбородок:
— Тогда, может, повторим все это, Лимма?
