Глава 13
Если я и сдавалась, то очень редко.
Я решила, что мне под силу почти невозможное — завоевать расположение моего нового руководителя, даже если он будет сопротивляться.
В тот самый день, когда Шейла пригласила меня на ночлег, я познакомилась с ее семьей. Жила она с матерью мужа, сварливой старухой, и дочерью. С мужем Шейла была в разводе. Видимо, работа на Такера не оставляла места для личной жизни.
Квартира у Шейлы была уютной и большой, заставленной мебелью модной в Вейсмунде марки. Но это была заслуга не Шейлы, а ее бывшей свекрови, которая обожала все неординарное.
Перед сном Шейла курила на балконе, облокотившись на перила локтем и глядя в сердцевину затухающего неба.
— Значит, ты из Кантики, подруга, — сказала она, поглядывая на меня. — Я слышала о твоей матери… кто же не слышал? Она у тебя — просто легенда.
Я поморщилась. Разумеется, так и есть, но мне всегда было неловко говорить о ней.
— С доком не торопи события, — бросила Шейла, одной рукой запахивая халат и упираясь ногой в кованые прутья перил, — он взвинченный в последнее время. Работает над проектом, который финансирует один из членов совета ММА. Этот проект детище Кея Такера.
— Это как-то связано с тем, что он говорил на симпозиуме? — я сидела в плетеном кресле, под пледом, покусывая губу от любопытства.
Шейла усмехнулась, взглянув на меня искоса.
— Он запрещает болтать об этом. Но суть эксперимента, конечно, в том, чтобы обеспечить людям долгую… бесконечно долгую жизнь.
— Он хочет клонировать человека.
— Кей был бы не Кей, если бы не хотел сделать это раньше других. И он уже подобрался совсем близко.
— Было бы интересно посмотреть на это, — вымолвила я, — но не уверена, что пройду испытательный срок.
— Такер очень требователен к людям, которые его окружают. Недостаточно одной лишь исполнительности, познаний в биомедицине и индекса Хирша выше тройки, он всегда ищет что-то еще.
Наверное, тому, чтобы понравиться доктору Такеру, я должна посвятить всю жизнь! Возможно, кому-то это кажется справедливым, но только не мне.
В половине восьмого я уже была в лаборатории. Во всеоружии. Мое настроение таково: «быть предельно вежливой, доброжелательной, тактичной и любезной». Такер не сможет не оценить моего старания.
Я встретила мужчину у кабинета, где намеренно поджидала его.
— Кофе, доктор Такер? — посмотрите-ка, я — сама услужливость.
До того момента, как я заговорила, этот человек вряд ли обратил бы на меня внимание. Он был слишком занят двадцать четыре часа в сутки, по большей части, собственными размышлениями. Однако моя инициатива не осталась незамеченной. Острый взгляд скользнул на мое лицо.
— Вижу, спала ты неплохо, — процедил он тихо, распахивая дверцу кабинета. — За мной.
Я вошла следом, наблюдая, как он снимает черное пальто и перчатки.
— Рад, что ты освоила кофеварку, — бросил небрежно и язвительно, — у Гареда на это ушло больше времени, — взглянул на меня еще раз, пытаясь понять, что я чувствую.
Напрасно, я всеми силами старалась ничем себя не выдать.
— Сядь.
Это прозвучало не как: «Присядь, пожалуйста, Лимма», а как чертова команда: «Сидеть!»
— Вчера я был слишком занят, чтобы поговорить с тобой.
Стул, на который я плюхнулась, стоял далеко от стола, и сидела я на нем неестественно прямо, как школьница.
— Не против, если я закурю? — о, мужчина не стал даже слушать моего тихого «конечно, нет», сев за стол и достав пачку сигарет.
Я готова даже глотать дым, потакая дурным привычкам Такера, лишь бы понравиться ему.
— Здесь сложно работать, новенькая, — проговорил он, — особенно если учесть мой характер и мою репутацию. Первое будет доставлять тебе неудобство постоянно, второе — время от времени.
— Хорошо.
— Я смотрю, ты готова на все, — усмехнулся он, — как и обещала. Но для начала запомни кое-что: я не даю шансов. Если ты здесь, это гребаное чудо для тебя, ясно? Есть определенные причины, побудившие меня передумать и взять тебя на работу. От новичков я обычно требую соблюдать определенные правила. Первое: слушать то, что я говорю и выполнять. Второе: засунуть свою исключительность себе в задницу. Третье: забыть о том, что твой рабочий день нормированный. Четвертое: выражать мнение только тогда, когда я сам попрошу об этом. И пятое: ни с кем не болтать о работе. Если будет нарушено хоть одно из них, вылетишь отсюда к чертовой матери.
Сухо и предельно ясно.
— Я предпочитаю черный кофе, — продолжил мужчина, наслаждаясь сигаретой и не спуская с меня глаз, — он должен стоять на моем столе каждое утро. Всегда.
— Конечно, но… — запнулась.
— Что «но»?
— Я приехала сюда, чтобы заниматься наукой, а не готовить кофе.
— Сомневаюсь, что ты годишься на что-то большее.
Ух, какого терпения мне стоило сохранить выражение лица спокойным и не дрогнуть.
— Я рассчитываю, что смогу доказать вам обратное.
Такер усмехнулся.
— Можешь рассчитывать и дальше.
И снова я усмирила гордость, сжав челюсти до боли и быстро моргнув пару раз, чтобы вернуть самообладание.
— Буду предельно откровенен, — мой руководитель ни разу не изменил своему строгому, назидательному тону: — Настроен я скептически. Именно потому, что хорошо знаю ситаек. И их некоторые… особенности. Советую не усугублять, то есть никаких обтягивающих задницу штанишек и ярких блузок с глубоким декольте, из которого вываливаются сиськи. Никаких интрижек на работе с моими подчиненными, у которых от вида ситайской девочки может случиться эрекция. Я бы даже запретил тебе косметику, но смотрю, ты ей не пользуешься. Волосы только в пучок или хвост. Халат ниже колена.
— Ясно, доктор Такер.
— Срок твоей стажировки — три недели. За это время я рассчитываю узнать, чего ты стоишь. Если я буду разочарован, не надейся на рекомендательное письмо. Все свои новаторские разработки, исследования и предложения держи при себе и даже не смей думать, что меня заинтересует эта чушь…
Мои зрачки расширились, а рот приоткрылся, чтобы оправданно возмутиться.
— Что, Лессон? Не думала, что все окажется так? — издевательски бросил Такер. — Я устал от непризнанных гениев, которые заваливают меня своим бредом, и не думаю, что в двадцать лет ты стоишь на грани прорыва в биомедицине.
— Но, доктор…
— Избавь меня от нытья, — отмахнулся он. — Если мне нечем будет заняться, я тебе сообщу. На данный момент мое время расписано по минутам.
Я не смогла удержать разочарованного вздоха. Мои плечи опустились, взгляд уперся в пол.
— Курировать тебя будет Велман. Ко мне попрошу никаких вопросов. Если я занят, я совершенно забываю о корректности. Ради нашего обоюдного спокойствия, не стоит утруждать меня своим постоянным присутствием. И поменьше всех этих женских штучек: истерик, флирта и тому подобное. Терпеть не могу этого.
— Я учту.
— Безмерно рад такому одолжению с твоей стороны. А теперь, раз мы поняли друг друга, принеси мне кофе. Черный. Без сахара.
У меня не было сил подняться со стула. Признаюсь, я была раздавлена. Три недели бесконечной варки кофе и услужливых: «да, доктор Такер» — разве этого я хотела, уезжая из Каптики?
Мужчина погасил окурок в пепельнице и уставился на меня.
— Лессон, ты уснула? — осведомился раздраженно.
Я вскинула голову, кусая губы в порыве страшного смятения. Если сейчас не скажу ему то, что должна сказать, то навеки останусь девчонкой на побегушках.
— Доктор Такер, я ни в коем случае не возражаю, просто у меня есть материал, который, может быть, вас заинтересует. Да, я понимаю, что вы сталкиваетесь с подобными просьбами по сто раз на дню, но я…
— Видимо, ты плохо слушала, — строго сказал мужчина, отставляя пепельницу, — то, что я говорю, не обсуждается.
— Даже если…
— Всегда. Мне стоит повторить это еще раз специально для тебя, Лессон?
Мое «быть предельно вежливой, доброжелательной, тактичной и любезной» дало солидную трещину.
— Но послушайте, я ведь не студентка и не…
— Второй день здесь, и уже пытаешься пустить коготки? Я же сказал: без истерик.
— Мои исследования…
— Катись с ними к дьяволу. Так понятно? — этому человеку было глубоко плевать на все мои стремления и мечты, он топтал их с удовольствием. — Твоя работа сейчас заключается в том, чтобы я был доволен качеством кофе и тем выражением лица, с которым ты мне его приносишь. Это предельно ясно для ситайской девочки?
Пропади все пропадом! Я сорвалась.
— Неужели вся проблема в том, что я ситайка?
Глаза Такера расширились. Он прекрасно видел, как я млею и робею перед ним, и то, что я сейчас себе позволяла, его немного обескуражило.
— Нет, это еще не вся проблема, — проговорил он, снова препарируя меня взглядом. — Но, если меня просят об откровенности, я обычно не отказываю. Я почти уверен в том, что я зря трачу на тебя время. Будучи практикующим врачом, я отлично знаю особенности ситаек, и не стоит мне говорить, что мозги у них встают на место раньше тридцати. Пока ты будешь думать своей тесной вагиной, я не намерен решать проблемы, которые непременно создаст одно лишь твое пребывание здесь.
Мои щеки заполыхали от ярости и стыда.
Я даже не знала, стоит ли продолжать беседу. Был ли в этом хоть малейший смысл?
— Простите, доктор, но я вынуждена настоять на своем.
Рука Такера, лежащая на столе, непроизвольно сжалась в кулак. Мужчина некоторое время молчал, глядя на меня так, словно у меня на лбу проявлялась надпись: «сумасшедшая».
— Это на чем таком «своем»? — с затаенной яростью пробормотал он.
— Я хочу, чтобы вы ознакомились с моими исследованиями. Я приехала, чтобы показать вам их, и я уверена, они вас заинтересуют.
Он снова молчал. Казалось, мне удалось ошарашить его настолько, что он растерялся.
— Неожиданно, — вымолвил мужчина. — Я, конечно, могу прямо сейчас выставить тебя за дверь, но… Я, пожалуй, повременю с этой мерой. И возможно, у тебя будет шанс, если ты пройдешь испытательный срок… Если пройдешь.
Этот шанс был той панацеей, которая заставила меня просиять.
— Избавь меня от выражения счастья на своем лице, — мрачно проговорил Такер, — потому что первая твоя ошибка станет твоим билетом до Каптики. Я глаз с тебя не спущу, Лессон.
— Как вам будет угодно, доктор Такер.
— А теперь я хочу выпить кофе.
— Черный без сахара. Сейчас будет сделано.
— Да уж, постарайся.
Я вылетела из кабинета, едва не сшибая Гареда, который отирался под дверью, явно и нагло подслушивая.
