Глава 11
К ужину я, конечно, опоздала.
— Лимма, ты знаешь госпожу Сайверс? — этим вопросом было положено начало беседы, которая состоялась в нашей гостиной.
Для дамы, посетившей мою семью этим вечером, вид нашего жилища, скорее всего, показался убогим. Она присела на край дивана (не из вежливости, разумеется) и изобразила улыбку. Ее цепкий неприязненный взгляд пробежался по моему наряду, и я заметила, каких колоссальных усилий этой женщине стоило скрыть пренебрежение.
Дейна, которая терпеть не могла высокомерных богатеньких особ, опустилась в кресло ровно с таким же выражением лица, как у гостьи.
Пикировка взглядами длилась недолго.
— Я не отниму у вас много времени, — холодная улыбка исказила лицо госпожи Сайверс. — Я знаю, как вам важно всегда быть рядом с Гарверд. Слышала, ей необходим постоянный уход…
— Спасибо за заботу, — нетерпеливо оборвала моя бабка, — позвольте узнать, чем обязаны?..
— Это касается Лиммы и моего сына.
— Госпожа Сайверс, не понимаю, при чем здесь моя внучка, — произнесла Дейна, — уверена, вы можете часами говорить о вашем сыне, но Лимма вряд ли имеет к нему хоть какое-то отношение.
— Госпожа Морис, — все так же вежливо продолжила собеседница, — Питт очень увлекся Лиммой. Он влюбчивый и импульсивный. В его возрасте это нормально, вы согласны?
Я глубоко и громко вздохнула, привлекая всеобщее внимание. Конечно, я могла быть лишь частью декорации на этом спектакле, но эмоции не давали моему внутреннему запалу угаснуть. Особенно когда речь заходила о Питте.
— Я могу поговорить с госпожой Сайверс наедине? — обратилась к своей бабушке.
— Не думаю, что это разумно…
— Всего пару минут.
Возражать в сложившейся ситуации было бы глупо. Дейна смерила мать Питта предупреждающим взглядом и покинула комнату.
— Твоя бабка — человек своеобразный, — откинув ложную вежливость, сказала Сайверс, — я надеялась, она поймет меня.
Женщина закинула ногу на ногу, устраиваясь удобнее. Наверняка она сочла, что раз противник из ее весовой категории покинул ринг, можно расслабиться.
— Я совершенно не претендую на вашего сына, — произнесла я спокойно.
Госпожа Сайверс сощурила глаза и усмехнулась. Ее подобными клятвами не возьмешь.
— Послушай, Лимма, ты понятия не имеешь, скольких женщин мой сын затащил в постель за последний год. Двоим его потаскухам я даже оплачивала аборты. Питт не просто любит женщин, он любит необычных женщин. Таких, к примеру, как ты. Подумай сама, ты же ситайка. Про вас говорят столько всего… Такой девушки в его коллекции еще не было.
Мое сердце болезненно сжалось. Да, я многое слышала о Питте, но настолько гнусное — впервые.
— Все это правда, можешь проверить, — бросила женщина, — у меня есть контакты почти всех его женщин. Приходится постоянно контролировать ситуацию. С каждой из этих девчонок он всякий раз теряет голову, и нам с мужем стоит немалых трудов, чтобы последствия не вылезли наружу.
— Судя по всему, ваш сын — настоящий подонок…
— Для девиц вроде тебя, вероятно, так и есть, — вымолвила она, — хотя ты, Лимма, внушаешь уважение. Он уже так долго бегает за тобой, а ты все еще не сдаешь позиций.
— И это наталкивает вас на мысль, что у меня в отношении Питта долгосрочные планы?
— А это так?
Я молчала. Какое-то странное желание заставляло меня затянуть паузу и пощекотать этой даме нервы.
— Я же сказала: я не претендую на вашего сына.
— Но он тебе нравится?
Думаю, она знала ответ.
— Это вас не касается.
— Дорогая моя, меня касается все, — пояснила женщина, — особенно интимные связи моего сына, которые могут порушить мои планы на его будущее. Ты же умная девушка, Лимма, и понимаешь, что его влечение к тебе ничего не значит. Зачем ломать его жизнь ради банального секса?
— Послушайте…
— Нет, это ты послушай меня. Тебе лучше поостеречься, дорогая. Ради твоего же блага. Занимайся своими экспериментами и строй свою жизнь, иначе эта жизнь может превратиться в настоящий ад.
Она перешла к угрозам. Неужели ее так напугала очередная интрижка сына?
— Госпожа Сайверс, — произнесла я сдержанно, исчерпав этим все внутренние резервы терпения, — выметайтесь вон из моего дома. Разговор окончен.
— Что ж, — она поднялась, неторопливо прошагала к двери, — надеюсь, ты сделаешь правильные выводы, Лимма.
— Всего доброго, — бросила я в ответ.
Звук хлопнувшей двери заставил меня вздрогнуть. Я запрокинула голову и закрыла глаза, собираясь с мыслями. Мои чувства все только усложняли, лучше вообще ничего не испытывать. Не рвать сердце, понимая, что сделала выбор в пользу карьеры, и никогда не сомневаться в этом выборе, невзирая на острое желание в лице Питта Сайверса. Лучше его вообще больше не видеть, солгать, что все произошедшее ничего не значило. Да, наверно, так будет лучше для всех. Включая его мамашу.
На лестнице меня остановил голос Дейны, которая все это время ждала в столовой.
— У тебя что-то было с этим сопляком?
— Не в этой жизни, — бросила через плечо.
Убеждена, у меня вообще ничего ни с кем не будет. Да чего уж там, я умру девственницей.
Это сознательный выбор. Так меньше проблем.
Сон, если он и был у меня этой ночью, не принес никакого облегчения. Я пребывала в странном нервном состоянии. С одной стороны, я была счастлива, с другой — казалось, проклята всеми возможными силами.
Перед тем как уехать в лабораторию, я заглянула в комнату к матери. Она вставала рано, если вообще спала. В ее состоянии сон был роскошью.
— Привет, — улыбнулась я, присаживаясь на ее постель.
В ее комнате было светло — солнечный свет вливался в приоткрытое окошко. На тумбочке семейное фото, а на стене диплом, который ей вручили, как лучшему хирургу Элентропа. Мама лежала в постели, ее взгляд был устремлен в потолок. От ее былой красоты не осталось ничего, а когда-то за ней увивались толпы мужчин. Коснувшись ее прохладной руки, я почувствовала, как сдавливает сердце. Мне всегда было тяжело видеть маму беспомощной. Наверно, потому, что я помню ее другой.
Спохватившись, я подкатила кресло, помогла ей сесть в него и подключила синтезатор.
— Мне нужно поговорить с тобой. Это серьезно. Даже не спорь.
Она не любила, когда ею командовали, но в данном случае смирилась. Ее равнодушный взгляд на какое-то время зажегся интересом.
— Я разговаривала с доктором Мак-Ааротом по поводу твоего возвращения в Элентроп.
Палец моей матери ткнулся в экран, но она не спешила начинать беседу.
— Так вот, — продолжила я, чувствуя нарастающее волнение, — он предложил тебе работу на кафедре.
Гарверд глядела на меня, не моргая. Могу поклясться, этот взгляд не выражал ничего: ни радости, ни удивления, ни восторга.
— Мам, ты слышишь? Он предложил, потому что счел это честью. Тебя никто не забыл. О тебе все помнят и тебя ценят. Ты представить не можешь, как вчера на симпозиуме на меня смотрели только потому, что я твоя дочь. Да они бы удушились ради того, чтобы просто поговорить с тобой…
«Лимма…» — перебил меня электронный голос.
Теперь ее взгляд изменился, став насмешливым. В детстве, когда я притворялась птичкой и вставала на стул, мама смотрела на меня точно так же.
«…я знаю о письмах…»
У меня в груди замерло сердце.
«…мое время прошло. Я останусь здесь вместе с Дейной…»
Мой ошарашенный взгляд переместился на экран, чтобы убедиться, что мама не спутала клавиши.
— Но ты же… ты так хотела…
«Я знаю, что Дейна скрывала от меня. Но я не сержусь на нее. Время наших разногласий прошло. Я хочу умереть в Каптике, где умер мой отец. Хочу умереть на руках у матери, которая, несмотря ни на что, любит меня. Ее любовь эгоистичная, но кто из семьи Лессон не был эгоистом?»
— Мама, я… — кажется, мое сердце сжалось до размера ореха.
«Каждая из нас приняла свое решение. Я остаюсь, Лимма. Черед за тобой».
Она знала и про Вейсмунд. Конечно, это же Гарверд Лессон. Болезнь могла ослабить ее тело, но не разум.
— Я должна поехать, — запнулась, покусывая губы и не решаясь сказать следующее: — Я смогу изменить мир, смогу сделать так, чтобы люди никогда не болели и не умирали.
«Я в этом уверена, Лимма. И я горжусь тобой».
Обняв мать, я с трудом сдержала слезы.
Это был мой последний разговор с Гарверд, потому что на следующий день я действительно уехала в Вейсмунд. И, наверно, я потом жалела только об одном — что не сказала ей, как сильно ее люблю.
Перелет в Тардис занимал почти двое суток, и желающих провести в пути больше тридцати часов кряду в каптийском терминале я не заметила. Тардис был довольно холодной планетой, средняя температура там не поднималась выше пятнадцати градусов. Но между тем в Тардис стекались люди со всего Альянса — необжитая планета, залежи полезных ископаемых обеспечивали большую часть населения высокооплачиваемой работой. Вейсмунд был весьма адаптированным городом, в котором ничего не отличалось от миллиона городов галактической системы, за исключением наличия в нем крупнейшего технопарка и исследовательского центра биомедицины.
В порт меня привез доктор Баргер, до сих пор находящийся в состоянии легкого шока из-за решения сводного брата. Когда мы шли по широкому коридору мимо витражных окон, за которыми располагалась взлетная полоса, он спросил:
— Питт в курсе, что ты уезжаешь сегодня?
Наверно, он еще не понял, что от Сайверса я попросту сбегала. Сказать Питту в лицо, что я ничего к нему не чувствую, я не смогла бы даже под пытками. Рядом с ним, с этим смазливым красавчиком, моя страсть к науке имела пугающую тенденцию гаснуть.
— Надеюсь, он не узнает об этом.
— Боишься, что он пошлет своих драгоценных родителей к черту и примчится в Вейсмунд?
Краем глаза я покосилась на Баргера, который стал чересчур откровенен со мной. За последние два месяца никто так не вникал в перипетии моей жизни, как он.
— Не думаю, что он узнает, куда я уехала.
— От меня уж точно, — усмехнулся доктор, — его родители тоже будут скрывать эту тайну за семью печатями. Хотя я бы никогда не поверил, что Сайверс помчится в Тардис, если бы он не наставил мне фонарей. Хочешь — не хочешь, а задумаешься по поводу искренности его чувств.
— Вы иронизируете, — раскусила я Баргера, слабо улыбнувшись, — что ж, я это заслужила.
— Ты попрощалась с матерью?
Даже неловкие вопросы доктор задавал мне так, будто мы были знакомы тысячу лет.
— Это было не так сложно, как расстаться с бабушкой. Она далека от науки и считает нашу с матерью одержимость медициной блажью.
— Порой приходится мириться с непониманием, чтобы достичь успеха.
Я усмехнулась.
— Не пойму, вы действительно верите в это или же просто выполняете то, за что получите деньги от семьи Питта.
Баргер насмешливо взглянул на меня. Его ничуть не задел этот упрек.
— Неужели нельзя совместить одно с другим? Я искренне верю, что Такеру ты будешь полезна. И… мне нужны деньги. Кстати, об этом…
— Я купила билеты сама, — перебила его, зная, что он не упустит случая узнать, откуда у меня вдруг нашлись средства на такие покупки, — бабушка перевела мне часть денег с маминого счета. Она, конечно, до последнего отговаривала меня от поездки, но… она понимает, что в Вейсмунде мне будет нелегко освоиться.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя эгоистом, Лимма. Как-то ты сказала, что я должен целовать тебя в задницу, ибо ты мой счастливый билетик. Готов с этим согласиться.
— Это… — проговорила я, смущенно отводя взгляд, — я была зла.
— Буду тебе должен. Надеюсь, ты понимаешь, что можешь обратиться ко мне с любым вопросом по любому поводу и в любое время?
Говорил он это из вежливости или серьезно, я не знала. Мне было просто приятно обрести в его лице не только талантливого руководителя, но и друга.
— Ладно, Лимма, — вымолвил он, не спуская с моего лица пристального взгляда, — тебе пора.
— Да.
— Как доберешься, позвонишь мне?
— Мне бы не хотелось вас тревожить…
— Лимма, я ведь сам прошу об этом, — он вдруг приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза, — если что-то случится, сообщи мне. У меня нет ни одного твоего контакта, а я бы не хотел потерять с тобой связь, понимаешь?
— Да, доктор.
— Ну хорошо, — некоторое время мы стояли друг напротив друга и молчали.
— Мне пора…
— Конечно, — вымолвил мужчина, медленно отстраняясь. — Не забудь позвонить.
— Так точно, — улыбнулась ему.
Баргер пошел прочь, а я почувствовала, как что-то кольнуло меня в сердце. Вместе с ним отдалялась часть моей жизни, какая-то существенная и важная.
