Глава 12
Однако, помимо задержанного Шабана и настоящей Нины Семеновой, которых следователю пришлось отпустить за отсутствием против них прямых улик в причастности к ограблению, у полиции в рукаве имелся еще один козырь. А именно Жека, всеми уже слегка подзабытый, но все еще годный к употреблению в качестве подозреваемого. Если Шабан и сам являлся скорее жертвой, чем сообщником, то с Жекой все было не так однозначно. Да, пусть сам он и не мог участвовать в ограблении музея, но часы… Часы-то были оттуда, из музея! Эти часы уже опознали смотрители музея и организаторы экспозиции.
Один из сотрудников музея был настолько любезен и настолько заинтересован в раскрытии этой кражи, что лично явился в отделение, чтобы убедиться в подлинности находки. Звали его Иваном Вениаминовичем, он имел докторскую степень и, кроме всего прочего, был еще очень милым, приветливым и к тому же преданным своему делу человеком.
– Это часы графа, – сказал он, внимательно рассмотрев отобранные у Жеки часы. – Никаких сомнений нет. На часах его вензель. Я хорошо помню эти часы. Вещь уникальная.
– И чем же она так уникальна?
– Видите ли, моя докторская работа посвящена дворянским семьям нашего уезда. И граф Ипатьев является среди них своего рода алмазом. Ему даже довелось послужить при дворе его императорского величества. И поэтому моя работа в основном была сосредоточена вокруг его личности. Все, что окружало графа Ипатьева, было мною внимательно изучено. Но ни разу мне не приходилось сталкиваться с такого рода вензелем на принадлежащих графу вещах. Когда эти часы прибыли к нам в музей, мы даже дерзнули заподозрить подлог. Но часы были привезены дочерью графа, которая объяснила нам, что в эмиграции граф пожелал порвать с прошлой жизнью и всем, что его с нею связывало. Дом и страну ему пришлось поменять вынужденно. Все прочие атрибуты своей жизни он изменял уже сознательно. В числе прочих оказался и личный вензель, который граф переработал кардинально.
– Сколько же лет этой особе?
– Кому? Дочери? Даму не принято спрашивать о ее возрасте, но думаю, что ей было где-то около пятидесяти.
– Так немного? Я думал, что дочь графа должна быть древней старухой, где-то под девяносто. Граф ведь ровесник прошлого века?
– Граф родился в 1892 году. В семнадцатом, когда большевикам удалось осуществить октябрьский переворот, графу исполнилось двадцать шесть лет. Он воевал, был ранен, эмигрировал из страны. Но до конца своей жизни, а прожил он почти сто лет, он оставался живчиком и прижил без малого восемнадцать детей.
Коршунов поразился:
– Сколько?
– Из них до взрослой жизни дожили одиннадцать.
– Все равно завидный результат.
Следователь невольно подумал о своем единственном башибузуке, который ждал его дома с очередной двойкой по поведению в своем дневнике. Надо бы выпороть хулигана, да жена не пускает. Говорит, бить детей нельзя, тем более когда ребенок всего один. И второго, что интересно, рожать тоже не хочет. Чтобы она сказала, если бы следователь намекнул ей про восемнадцать детей?
– М-да… – протянул следователь. – Далеко нам еще до графов.
– Дочь графа Ирина Ипатьева, с которой наш музей и имел дело, родилась в шестидесятых годах прошлого века. И она является младшим отпрыском в семье графа, и родилась она не от графини, к тому времени уже покойной, а то ли от экономки, то ли от гувернантки, то ли вовсе от приходящей прислуги. Тем не менее Ирина имеет статус законной наследницы графа. И как видите, даже являлась обладательницей части семейных реликвий.
– Выходит, перчатки и веер – это вещи ее мачехи – графини? И та не захотела отдать их старшим дочерям, а отдала младшей, да еще родившейся от другой женщины?
– Графиня скончалась еще до рождения Ирины. И надо полагать, что вещи первой жены продолжали храниться у графа. Ну а когда он умер, они остались у его последней жены и его младшей дочери.
– Эти двое заграбастали себе все ценные вещи, которые были у старика!
Но смотритель музея был настроен более миролюбиво.
– Это была воля графа. А волю отца в семье Ипатьевых всегда уважали. Судя по тому, как уверенно держалась Ирина, с финансами в семье дела обстояли благополучно.
– Удивительно это слышать. Обычно узнаешь, что первая волна эмиграции – вся эта голубая кровь и белая кость – страшно бедствовали в изгнании.
– Верно, – согласился Иван Вениаминович. – Так уж получилось, что приходу большевиков к власти и организованному ими перевороту предшествовала Первая мировая война. И многие российские граждане не захотели держать свои деньги в банках Европы, а также владеть какой-либо недвижимостью там. И на волне патриотизма, когда европейцы в очередной раз принялись грозить России витком санкций перед началом Первой мировой войны, кто из россиян имели вклады в Европе, изъяли свою наличность из европейских банков и также обратили имеющуюся в Европе недвижимость в наличные, которые, в свою очередь, вложили в банки и облигации, но еще царской России. А когда прежний царский режим приказал долго жить, многие из этих вкладчиков оказались попросту разорены. Новое правительство не воспрещало им уезжать из страны. Но куда ехать без гроша в кармане? А выплачивать людям долги прежней власти новое правительство не собиралось. И вы правы, на чужбине многим эмигрантам пришлось очень нелегко.
– Как же Ипатьев выкрутился?
– Граф успел покинуть страну еще до того, как новая власть вошла в полную силу. Что-то ему удалось забрать с собой. Например, драгоценности графини позволили им безбедно существовать в изгнании первое время. Ну а потом что-то нашлось еще. Граф был образованным человеком, такие всегда найдут себе применение.
– Ну а часы?! – воскликнул следователь, стремясь вернуть беседу в интересующее его русло. – Что вы можете сказать о них?
– Часы принадлежат семье графа. Могу я позвонить мадам Ирине, чтобы обрадовать ее? Раз часы у вас, значит, вы уже поймали грабителей?
– Не торопитесь. Мы пока что всего лишь напали на их след.
Но след – это еще не преступник. Просто след в камеру не посадишь. И поэтому следователь печально вздохнул.
А затем продолжил беседу и попросил Ивана Вениаминовича:
– Будьте добры, взгляните на портрет вот этой женщины.
На портрете была изображена Нина. Не настоящая Нина Семенова, а та самая мошенница, воспользовавшаяся ее именем. Но все, кто видел и этот портрет, и кто видел саму аферистку, посчитали это ее изображение очень удачным. Маленькие быстрые глазки, крохотный носик, мелкие черты лица – все это было очень похоже.
– Что скажете? Знакома вам эта особа?
– Как вам сказать, – задумчиво произнес ученый. – В принципе, мне кажется, что где-то я эту женщину видел. Но вот где? Да, определенно, лицо кажется мне знакомым. Но кто она такая?
Ученый надолго погрузился в размышления. А вынырнув из них, попросил:
– Могу я взять это изображение с собой, чтобы показать своим знакомым? Мне кажется, что искать надо среди моих коллег.
– Берите, – великодушно разрешил ему следователь.
И уже прощаясь с Иваном Вениаминовичем, попросил его:
– Вспомните эту женщину! Этим вы нас очень выручите.
Да, пока что Нины и след простыл. Имелась к ней ниточка, но она была какой-то хлипкой и вела в камеру предварительного заключения, в которой томился Жека. Надо сказать, что запирался он недолго. Под весом улик он признался в содеянном. Да, часы он взял у своей любовницы. Но именно что взял, а никак не украл!
На последнем Жека настаивал особенно яростно.
– Нина мне эти часы сама дала!
– За какие же такие заслуги?
– Как женщина своему мужчине. Это ее подарок! Нинка мне эти часы подарила. Так и запишите в протоколе. Подарила!
Следователь не очень-то верил Жеке. Все говорило о том, что эти часы Жека попросту стянул у любовницы, чем вызвал у Нины приступ гнева и подозрительности.
Но украл он их или получил в подарок, а часы до недавнего времени принадлежали женщине, воспользовавшейся именем Нины Семеновой. И так как ей же принадлежали и украденные из музея картины, то возникало предположение, что мошенница имела прямое отношение к этому ограблению.
– Задержать бы эту Нину, через нее вышли бы и на других членов банды и на украденные вещи.
– Или же есть другая возможность, – задумчиво произнес Лев, с которым следователь обсудил непростую ситуацию, в которой они оказались.
– Какая?
– Нина – это всего лишь жертва оговора. Ее оговорили муж и соседка, которые и являются настоящими грабителями.
– А Нина и не в курсе? Прости, не поверю.
– Может, она и была членом банды. Но потом по какой-то причине сообщникам пришлось избавиться от Нины. Они ее убили, а украденные картины они спрятали, мол, это она их взяла и сбежала.
– А часы?
– А золотые часы преступники подсунули Жеке и сделали они это для отвода глаз. Пусть все думают, что музейное имущество было у Нины и только у Нины. Вот и часы у нее были, Жека это подтвердит. Ну ясно, если часы у нее, то и картины у нее. А коли нету самой Нины, нету и имущества. Ушла, убежала, скрылась вместе с наворованным, а с нас и взятки гладки.
Следователю эта версия показалась интересной.
– А когда шум немного уляжется, они достанут припрятанное из тайников и снова будут пользоваться награбленным?
– Точно!
– Установить за ними круглосуточное наблюдение?
– А еще надо искать Нину… или ее тело.
Но была в этом деле и еще одна особенность, которая обратила на себя внимание следствия. Возле музея в ночь ограбления были зафиксированы следы машинных покрышек. По данным экспертизы это был грузовичок «Соболь». Само по себе в этом ничего удивительного не было. Машина грабителям была нужна, так как в совокупности украденные картины, украденные вместе с рамами, и все прочие вещи занимали приличное место. И в багажник обычного седана они бы попросту не влезли. А раскатывать по городу с ворованными картинами на заднем сиденье в салоне грабители вряд ли бы рискнули.
Итак, грабители для своих целей использовали «Соболь». И дело было в том, что следы аналогичной машины, тоже «Соболя», эксперты обнаружили отпечатавшимися на земле возле валов. И в лесопарковой зоне, где был обнаружен первый из заколоченных ящиков с Шабаном внутри, тоже на земле нашлись следы «Соболя».
– Итак, у нас есть три эпизода, в каждом из которых участвовал грузовичок «Соболь». Во втором и третьем случаях отпечатки покрышек вообще идентичны, так что тут речь идет об одной и той же машине. Отпечатки покрышек в первом случае отличаются от нынешних, но их за эти годы могли и сменить.
Ограбление музея случилось больше трех лет назад. Любой автовладелец понимает, если машиной пользоваться регулярно, то покрышки изнашиваются, старые приходится заменять на новые с новым рисунком протектора. Эту процедуру вполне мог проделать и владелец «Соболя», и без всякого желания запутать следствие, а просто по причине элементарной технической необходимости.
– Нужно искать «Соболь». Нужно искать Нину. Что-то мне подсказывает, если женщина жива, то увезти свою добычу она могла только на этой машине.
К сожалению, соседка Нины не смогла дать вразумительного объяснения, как и когда покинула свой дом Нина. Женщина лишь могла объяснить, что сразу же после ухода Саши с Надей они с Ниной вернулись домой к тете Лене, где Нина ей и сообщила, что забирает картины и чемодан с вещами. Объяснить, почему она так поступает, Нина не захотела. Картины они перетащили вдвоем. А что было потом, как Нина увозила свой скарб из дома Шабана, соседка не знала и не видела, так как к этому времени на улице уже стемнело.
– Вроде бы какая-то грузовая машина у дома Нины стояла. Но что за марка или модель, я не знаю. Цвет? Цвет светлый. У Семы с Толей похожая машина есть.
– Сема с Толей? Это кто же такие?
– Да никто! Не обращайте внимания, – внезапно смутилась женщина. – Просто к слову пришлось, вот и ляпнула.
– Но у этих Семы с Толей, вы говорите, имеется похожая машина?
– Разве же я разбираюсь в машинах-то?
– Эти Сема с Толей также являются знакомыми вашей соседки?
– Нет, – твердо произнесла тетя Лена. – Это только мои знакомые, и ничьи больше! Хорошие мальчики. Верующие. На исповедь ходят. Духовного отца имеют. Вы их к этому грязному делу не приплюсовывайте, пожалуйста. Они тут ни сном ни духом.
– Ну, если вы так настаиваете, не будем.
И все же следователь чувствовал во всем этом разговоре какую-то недосказанность. Очень ему хотелось узнать у женщины поподробней, что же это за Толя с Семой такие. Но как узнаешь? Не влезешь ведь в голову к свидетельнице. А сама она не скажет, уперлась рогами, словно бык, не сдвинешь. Конечно, ее тоже понять можно. Не хочет причинить неприятности своим знакомым. Ну а как эти ее знакомые вовсе не такие уж хорошие и чистые, как она тут уверяет?
Поразмыслив, следователь позвонил участковому, которого считал очень толковым сотрудником:
– Слушай, Лев, у тебя же по этому делу двое помощников числились? Парень и девушка.
– Есть такие.
– Можешь их прислать ко мне, есть у меня к ним просьбочка одна, судя по материалам дела, эти двое в теме. И не затягивай там. Они мне прямо сейчас нужны.
Разумеется, Лев и не думал затягивать. И уже совсем скоро Коршунов беседовал с Надей и Сашей. Разговор шел о Нине и о способах вычисления ее нынешнего места нахождения.
– Краденные картины на абы какой машине не повезешь, тут нужен доверенный человек. Муж не подходит, любовник тоже. Кто остается?
– Кто?
– Вот то-то и оно, что слишком уж много одинаковых «Соболей» мелькает возле нашей беглянки. Сдается мне, что это все одна машина. И видела ее ваша знакомая тетя Лена. И людей, которые на этой машине ездят, каких-то Сему и Толю тоже она видела. Так вот я и думаю, как бы нам эти подробности у свидетельницы выведать? А, ребятки? Поможете? Вам-то она больше моего доверяет.
– Когда надо?
– Сейчас и надо. Свидетельница эта в соседнем кабинете сидит, сейчас ее отпустят. Она ведь вам доверяет?
– Да.
– Вот и прекрасно. Вы с ней вроде бы случайно столкнетесь, предложите подвезти ее до дома, а по дороге выведаете все интересующие нас подробности. Но только так, чтобы она ничего не заподозрила. Поменьше спрашивайте, побольше слушайте. Ну, да мне не нужно вам объяснять все эти тонкости.
Последнюю фразу следователь произносил, глядя исключительно на одну Надю. Та ответила ему кивком и полуулыбкой, которая показалась Саше до того загадочной, что у него прямо зубы свело. Чего это Надя так улыбается этому мужику? Подумаешь, следователь! Пиджак напялил, галстук красивый нацепил и уже думает, что может делать намеки чужим девушкам? Незаметно для себя Саша уже начал считать Надю своей девушкой. И всех, кто ей улыбался, своими соперниками.
Между тем Надя продолжала улыбаться. Следователь продолжал многозначительно ей кивать в ответ. И в результате, настроение у Саши совсем упало. Он набычился и засопел очень сердито, что впрочем прошло для тех, кому это сопение было адресовано, увы, совершенно незамеченным.
Но когда они с Надей вышли в коридор, тут уж Саша не утерпел.
– Что он имел в виду? – нарочито избегая называть следователя по имени, спросил он.
– О чем ты?
Саша не успел оформить свои претензии. Надя уже заглянула в кабинет, где должна была находиться тетя Лена, и вынырнула назад с растерянным лицом.
– Странно, ее тут нет.
– Как нет?
От такой новости Саша тоже забыл про свою ревность. Все его подозрения проворно отползли с переднего фронта подальше и поглубже.
И на место им пришло возмущение:
– Как нет? А где она?
– Ушла, я полагаю.
– За ней!
Надя первой выскочила на улицу. Саша выбежал следом.
– Вон она! На маршрутку садится!
– Эх, не успели!
Но к удивлению Саши, его подруга все равно побежала к машине, оглядываясь на Сашу и зовя его за собой.
– Зачем? Куда?
– Поедем за ней.
Ну, за ней, так за ней. Саша был согласен ехать с Надей куда угодно и за кем угодно. Эта девушка настолько очаровала его за время их общения, что он с ужасом думал о том времени, когда их расследование подойдет к концу и им с Надей уже не придется встречаться по делам, так сказать, служебным. Конечно, он бы охотно встречался с Надей и просто так, но захочет ли она? И вообще, он уже в нее порядком влюбился, а еще даже не знает, свободна ли девушка.
И Саша покосился на подругу. Надя вела машину, не отрывая взгляда от дороги. На лице у нее застыло выражение отчаянной решительности. И Саша в очередной раз залюбовался ею. Просто настоящая амазонка, дева-воительница. О чем он тут мечтает? На что надеется? Конечно, у Нади есть молодой человек. Такая девушка просто не может оказаться свободна. А может быть, поклонник у Нади даже не один. Вон как на нее следователь заглядывается. И мрачные мысли поползли к Саше в голову с утроенной энергией.
Все эти мысли свивались у молодого человека в голове какими-то гадкими черными клубками. И словно ядовитые гады отравляли все пространство вокруг себя зловонным дыханием.
– Кто ты и кто она? – шипели Саше эти змеи. – Куда тебе за ней угнаться! Не про тебя девушка. Забудь, ничтожество!
От этого их злобного шипения и бульканья Саше стало совсем худо. Не может он этого больше выносить! Надо спросить! Выяснить! И он решил: эх, была ни была, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Всякая неизвестность хуже самой худшей правды. И вообще, а вдруг ему повезет? Случаются же в этом мире чудеса.
И он спросил:
– Надя, а у тебя кто-нибудь есть?
Но то ли от робости, то ли по другой причине, горло у Саши свело судорогой. И свой вопрос он произнес так тихо, что девушка его шепота просто не услышала. Неожиданно она нажала на тормоза, так что Саша не удержался и ударился лбом. Как ни странно, от этого удара ему полегчало. Злобные змеи куда-то попрятались, а в голове посветлело.
– Не понимаю, куда она направляется? – не отводя глаз от маршрутки, которую они преследовали буквально по пятам, пробормотала Надя.
Саша взглянул на маршрутку, из которой сейчас выбиралась тетя Лена. Женщина она была в годах, но двигалась проворно.
– Во Всеволожск нужно ехать дальше. Куда она намылилась?
– Может, к Нине? – предположил Саша.
– Думаешь, она знает, где та прячется?
– Или где Нину прячут.
– Ох, хорошо бы, коли так!
А тетя Лена, сойдя с маршрутки, пошла по дороге, которая извивалась вверх по холму. Вдоль этой когда-то покрытой асфальтом, а ныне обильно украшенной большими и маленькими ямами и выбоинами дороги, поднимались ряды разнокалиберных заборов. Возвышенность была местом живописным. Опять же близость к городу придавала этому месту дополнительную привлекательность в глазах все новых и новых жителей. Не удивительно, застройка тут была плотная. Старые основательно разросшиеся крестьянские хибары соседствовали тут с новенькими, словно бы с иголочки одетыми коттеджами.
Заборы новых домовладений хотя и поражали глаз высотой и размерами, выглядели совсем не так живописно, как старенькие заборчики, увитые краснеющим по осени диким виноградом, хмелем, а кое-где и просто вьюнком, который пригрело осенним солнышком, и после на редкость холодного и дождливого лета цветам внезапно взбрело в голову зацвести именно сейчас.
Солнышко жарко пригревало, птички пели, клены желтели и краснели. Через заборы перевешивались отягощенные золотыми припозднившимися яблоками ветви яблонь. Красота!
– Тишина-то какая.
На дороге не было видно ни единой живой души. И всюду вокруг, сколько мог видеть глаз, была такая красота, что Саша даже ощутил очередной героический порыв.
– Надя, а твой молодой человек не будет тебя ревновать, что ты так много времени проводишь со мной?
На этот раз Надя его услышала. Она удивленно взглянула на Сашу и спросила:
– Какой молодой человек?
– Ну, твой. Есть же у тебя молодой человек? Или… нету?
Он боялся, что Надя поднимет его сейчас на смех. Или вовсе спросит, на каком основании он интересуется ее личной жизнью. Но ничего такого не произошло. Надя улыбнулась и покачала головой.
– Нет, нету.
– А… А можно…
Саша хотел спросить, а можно ему занять это место, коли уж оно против всяких ожиданий оказалось вакантно. Но не успел. Снова не хватило ему времени, громкости голоса, а пуще всего не хватило ему решительности. И потому вопрос его так и остался вопросом. А в воздухе прозвучал голос самой Нади.
– Мне кажется, она и впрямь идет к кому-то в гости.
И хотя Саша не возражал, девушка принялась объяснять:
– Смотри, как она идет. Не оглядывается. Головой по сторонам не вертит. Человек явно уже бывал тут, дорога ей хорошо знакома.
Саша был вынужден подтвердить. Но хотя тетя Лена шла уверенным шагом, сворачивать ни к одному из домов она не спешила. Они миновали один перекресток, второй, третий, поднялись на самую вершину холма, откуда открывался такой живописный вид на окрестности, что будь у Саши другое настроение, задержался бы тут подольше. Но тетя Лена ждать не стала, она проворным шагом двинулась дальше. Саша недоумевал. Жилые дома остались позади. Впереди был шлагбаум, вывеска и дорога, которая пошла под уклон. Никакого человеческого жилья там не наблюдалось.
– Я знаю, куда она идет.
– И куда?
– Посмотри, что ты там видишь?
Под холмом было выстроено нечто грандиозное и значительное. Крытые павильоны, ангары, открытые площадки, вымощенные ухоженные дорожки, все поражало своим шиком и размахом.
– Как ты думаешь, что это?
– Какое-то спортивное сооружение?
На эту мысль Сашу натолкнул вид зеленого поля, вдоль которого стояли зрительские трибуны.
– Это арена для конных состязаний, – пояснила ему Надя. – А место принадлежит Федерации конного спорта. Тут содержат своих спортивных лошадей наши лучшие мастера верховой езды.
– И что?
– И я знаю, куда спешит тетя Лена.
И Надя махнула рукой куда-то в сторону, где чуть в стороне золотился крест на куполе небольшой церквушки.
– Понял?
Саше было очень стыдно, но он вынужден был признаться, что ничегошеньки не понял.
– Тетя Лена рассказывала, как она ездила в часовню Фрола и Лавра. Помнишь? И как ей там здорово помогли.
– И что?
– А Фрол и Лавр – лошадники! И тут всюду лошади. Спорим, что это их часовня и есть!
Вот оно что! Теперь Саша смотрел на часовню с куда большим интересом. Тем более что они подошли достаточно близко, чтобы рассмотреть внутренние пространства спортивного комплекса. В просторном выложенном плиткой дворе стояло несколько машин. Те, что стояли на парковке для гостей, Саша окинул взглядом лишь мельком. Дорогие машины, сразу видно, конный спорт нынче могут позволить себе немногие.
Но чуть в стороне у стены здания стояли другие машины – скромные грузовички, пикапчики, трейлеры для перевозки лошадей и кормов. И одна из этих машин привлекла к себе внимание Саши. Это был маленький работяга – грузовичок «Соболь». И цвет у него был светло-серебристый.
Сыщики переглянулись друг с другом. В глазах у них обоих читался один и тот же вопрос. Уж не этой ли самой машиной так интересовался следователь?
