ЧАСТЬ I. АНГЕЛОК
Глава 1. Дочери единорога
Октябрь 2447 г., Венера, Альфа
"…Она была красива!.."
Не так. Притянуто за уши, мало красок.
"…Она была божественно красива!.."
Снова мимо. Как же передать словами, что я чувствовал тогда?
"…Она была богиней!.."
Вот, то, что надо!
…Она была богиней! Высокая, стройная, атлетическая лишь самую малость, что только подчеркивало ее хрупкость. Да, хрупкость, которую не замаскируешь показной накаченностью; складывалось ощущение, что ткни пальцем – и эта сеньорита рассыплется на сотни тысяч маленьких сеньорит!
…И в то же время мужественность, которой несло от нее за километр. Я чувствовал… Не так, ЗНАЛ, что она слабая и хрупкая, но также знал, что попытайся кто-нибудь сделать ей то, что ей не нравится, отхватит так, что не дайте Древние!
Она пытается быть сильной. Жизнь потрепала ее, поломала, заставила забыть о слабостях. Крепится, старается изо всех сил, и, учитывая место обитания, у нее получается…
…Но внутри она – маленькая испуганная девочка, которую, как и всех девочек, нужно приласкать, обогреть и защитить. Несмотря на грозность и внешность истинной валькирии.
– Очнулся? – ухмыльнулась истинная валькирия в свое отражение в зеркале. При том, что виртуалом вокруг нее не пахло, а зеркало находилось ко мне под таким углом, что меня в нем она точно увидеть не могла.
Я попытался ответить, но лишь протяжно застонал и закашлялся.
– Лежи-лежи! – снисходительно усмехнулась валькирия. – Тебя несколько дней на всякой дряни держали, возможны слабость и головокружение. Лучше пока не вставай.
– Ну, если кино продолжится – с радостью! – отозвался я, кивая на ее вид, чем вызвал на лице своей собеседницы бесстыдную улыбку. Она и не думала прекращать начатое, даже несмотря на мое замечание; наоборот, движения ее приобрели отточенную долгими тренировками плавность и текучесть, и сумасшедший, просто потусторонний эротизм!
– С пробуждением! – она обернулась. Я почувствовал, как челюсть моя невольно движется к земле. А что вы хотите, мне всего восемнадцать!
…Ах, да, кажется, я не с того начал. Да, мироощущение, восприятие ее мною – это важно, но я забыл сказать главное. В момент пробуждения эта богиня стояла перед зеркалом и занималась архиважным девчоночьим делом – втирала специальным гребешком в мокрые волосы красную краску для волос. Последние спускались ниже лопаток, и были покрыты идеальным огненным слоем, но девушка акцентировала внимание на пробивающихся черных корнях, и старательно их зачесывала. Кроме тонких прозрачных, ничего не скрывающих трусиков, надетых, видимо, лишь ради гигиены, из одежды на ней ничего не наблюдалось.
Тело… У нее было обалденное, просто сногсшибательное тело! Как уже сказал, не перекаченное, но и не тощее – самый сок. При том, что росту она была того еще – выше меня на полголовы, если не на голову. Грудь… Грудь девушки – отдельная тема, я такой не видел никогда. В смысле вживую и в обнаженном виде. Большая, красивая, упругая… Бедра…
Да что я распинаюсь! Бедра, ноги, груди – я уже все сказал, одним словом! БОГИНЯ! И иные комментарии излишни.
– Привет… – Я все-таки приподнялся, как мальчишка, пялясь на ее грудь. Она весело подмигнула:
– Меня зовут Паула. Для друзей Огонек. "Чертова дюжина". Судя по тому, что ты здесь – служить нам придется вместе. И сразу, чтоб не было недопониманий: я не собираюсь из-за твоего присутствия менять свои привычки и делать или не делать то, к чему привыкла.
– Например, красить волосы голышом? – усмехнулся я.
– И это тоже.
Я уважительно прицокнул, еще раз отдавая должное роскошной груди.
– Знаешь, а мне нравятся твои привычки. Даже больше: мне было бы грустно, если бы ты поменяла их ради меня!..
– Ну вот и славненько! – закончила она, приторно улыбнулась, и довольная акцией, пошла в соседнее помещение, откуда раздался плеск воды.
– Одевайся! – донеслось оттуда.
Я скинул одеяло. М-да! Мое тело находилось в точно таком же состоянии, как ее, и даже больше. Из одежды на нем присутствовал лишь коленный фиксатор, надежно стянутый на левой ноге, не дающей той сгибаться. Одежда же была вычищена, выглажена и аккуратно развешана рядом на стуле.
– Помощь нужна? – вновь раздался голос из ванной. Тактичная, стервочка! Тоже мне, "привычки менять не собираюсь…" Было бы сказано! Поставила мальчика на место, и дала понять, что именно сделала.
– Нет! – прокричал я и попытался одеться самостоятельно. Фиксатор мешал, да и по телу блуждала общая слабость, но кое-как справился. Попутно осмотрел помещение, в котором меня угораздило очнуться.
М-да! Снова это "м-да"! Казарму королевских телохранительниц я представлял себе иначе. Ну, не так по- спартански! Помещение представляло собой небольшую спальню, в которой в ряд, аккуратно заправленные, стояли кровати, шесть штук, считая мою. Над каждой из них висел религиозный символ: над второй и пятой – католическое распятие, над сдвинутыми третьей и четвертой – знаки Древних, воскресших божеств, а над шестой – огненное кольцо, символизирующее священный круг жизни на земле. Религия смирения, религия борьбы и религия равнодушия – полный набор. Также возле каждой уютно располагалась небольшая тумбочка, заставленная всякой всячиной, в основном косметикой и парфюмерией, за исключением большой фигуры вставшего на дыбы единорога, являющаяся центром любой композиции, да большие статуэтки Весты, Афины и Афродиты- Венеры возле спаренных кроватей язычниц. И чертой, дополняющей картину, не дающей забыть, где нахожусь, стояли скорострельные винтовки ALR-112, в просторечии именуемые "Жалами", прислоненные к каждой из тумбочек, вне зависимости от религиозного символа.
То есть, все говорило о том, что моя кровать, первая в этом ряду и ближняя к гермозатвору, была перенесена сюда недавно, как и пустая тумбочка. Естественно, оружия при последней не наблюдалось. Вывод?
Правильно, меня взяли. И определили на постоянное место жительство во взвод номер тринадцать, "чертову дюжину". И Паула, минимум одна из девчонок теперь уже моего взвода, абсолютно не против такого расклада. Нет, представление с неглиже – случайность, и она испытывала от этого неловкость (что для Венеры странно, вообще-то), которую попыталась скрыть, но фактом, что я буду с ними, она была явно довольна, и произошедшее после пробуждения – именно представление.
Мысль переместилась на другую девушку, с не таким шикарным бюстом, но тоже с нетривиальным цветом волос, хотя и естественным, тоже когда-то дававшую представление неглиже. Эта мысль заставила собраться и вышвырнуть сопли из головы – не время! Я здесь для другого, и шашни с местными… Не входят в мои планы. Тем более, с теми, с кем придется служить в одном взводе.
– Все хорошо? Получилось? – В дверном проеме показалась Паула-Огонек. На сей раз она была закутана в банное полотенце, но длину и стройность ее ног оценить я мог.
– Ты имперка? – я вдруг понял причину тщательно скрываемого смущения.
Она скривилась.
– Да. А что такое?
– Колумбия, Венесуэла?
Она кивнула.
– Венесуэла. Как ты догадался?
– Акцент. – Я довольно усмехнулся. – И кровать у тебя либо вторая, либо пятая.
Она снова кивнула и указала на предпоследнюю.
– Пятая. Все-то ты вычислил, умник! А с кроватью где прокол?
Она промежду прочим скинула полотенце и покрутилась перед одним из навешенных над каждой тумбочкой зеркалом, играя на зрителя. Я оценил игру, как и ее прелести, но на сей раз спокойно, лишь отдавая должное отмерянное ей природой. Фиг тебе, стервочка! Второй раз не выйдет!
Она поняла, и такой мой подход ей не понравился. Фыркнула, принялась быстро-быстро одеваться, словно за ней гнались.
– Ты католичка. – Я бегло пожал плечами, отвечая на поставленный вопрос. – Язычество на землях Империи не укоренилось, а церковь Благоденствия…
Продолжения не требовалось.
– Молодец, что можно сказать! – воскликнула она, застегивая китель – как-то нереально быстро оделась, глазом не успел моргнуть. – Не зря же тебя к нам взяли! Кстати, – вдруг всполошилась она, видя, что я пытаюсь подняться, – вставать тебе нельзя! Ну, на левую ногу опираться – точно. Только на правую. Тебе на колене какую-то сложнейшую операцию сделали, почти сутки в операционной держали.
– Какую операцию? – Все, что я помнил, так это боль в ноге.
– Сложнейшую, – "уточнила" она. Ну, спасибо за разъяснения! – Это приказ Мишель – на ногу не вставать. Надеюсь, ты в курсе, что с приказами у нас строго?
Я как-то об этом догадывался.
– Я уже сообщила, что ты очнулся, сейчас тебе принесут костыли, не торопись.
– Ты одна здесь?
Она кивнула.
– Девчонки в столовой. А с тобой тут дежурим по очереди – вдруг очнешься. Вот, очнулся… – снова отчего-то засмущалась она.
– И давно тут лежу?
– Три дня. Плюс, сутки был в операционной. Итого ты здесь почти пять дней. Не переживай, твоя мама в курсе – ее просветили. Нет, увидеть ее нельзя, у нее нет пропуска. Да, как только тебя увидит ее величество, тебя отпустят. Да, прилетает, буквально сегодня, через несколько часов – у нас объявлена "желтая" тревога. Еще есть вопросы?
Я раскрыл рот, но вдруг понял, что на все, что хотел спросить, она ответила.
– Кстати, как ты испытание проходил… – загорелись вдруг ее глаза – …Это что-то! Эта запись сразу же бестселлером стала! Все девчонки ее не по одному разу просмотрели! А то, как ты винтовку сломал… Вообще класс! Расскажешь, как это сделал?
Я пожал плечами. В голове царил сумбур, я и сам не до конца помнил, что там было к чему.
– Вообще-то, во время боевых операций играть музыку и любые другие посторонние звуки по внутренней системе связи нельзя, – продолжила она назидающим тоном. – Но наставницы отчего-то говорят, что это нормально. "Регулирование с помощью звука". Чего регулирование?
Я опустил голову. Начинать разговор о способностях берсерка, и о том, как вызывал их с помощью музыки древности, не хотелось. Будет время и для этого, но не сейчас.
– Кстати, клевые мелодии! Не поверишь, тут в санчасти кто-то твой браслет распотрошил (я косо глянул на сиротливо лежащий в сторонке на стуле браслет), и все девчонки эти вещи который день слушают. На цитаты разобрали! Надеюсь, ты не против?
Как будто если б я был против, что-то изменилось бы!
– Где ты такую прелесть нашел, и в таком количестве?
Я вымученно пожал плечами.
– В сетях скачал.
Кажется, мне начал надоедать ее щебет. Лучше б уж совращать пыталась!
– А вот и начальство! – Высшие силы вновь услышали молитвы их скромного покорного слуги…
Разговор был прерван шипением гермозатвора. Я обернулся вслед за Паулой – на пороге стояла невысокая (по сравнению с Паулой, конечно) девчушка лет двадцати – двадцати двух с густыми не длинными (и до плеч не доставали) темно- каштановыми волосами и огромными карими глазами. В ней угадывалась не-латинос, хотя на славянку она похожа не была, как и на североевропейку или гринго. В руке девчушка держала стандартные пластиковые костыли, которые можно найти в любой аптеке, и улыбалась.
– Привет!
Я не сразу, но узнал ее. "Сеньор, где здесь магазин со снарягой?". Это она шла тогда мне навстречу, это из-за ее недвусмысленной улыбочки я чуть не извелся перед встречей с наемным убийцей. Так вот оно что! Все резко встало на свои места. Особенно то, почему я оказался именно здесь.
– Привет… – потухшим голосом выдавил я и тяжко вздохнул.
– Что так грустно? – еще шире расплылась она в улыбке, догадываясь, что творится у меня на душе.
– А тебе б было весело, если б ты случайно узнала, что все ключевые моменты твоей жизни последнего времени тебя активно вела некая могущественная организация? А некоторые даже специально подстраивала?
Она беззаботно пожала плечами – ее такие сложности заботили мало.
– Мы спасли тебя тогда. Если бы не мы, он бы тебя грохнул. Что тут не так?
– Но если бы не вы, не одна из вас, меня бы вообще не заказали!
Она вновь пожала плечами – в такие дебри, видать, залезать не привыкла. Я тут же сравнил ее с винтовкой, красивой быстрой скорострельной винтовкой, способной поразить любую цель, но полностью зависящей от воли стреляющего. Прикажут стрелять туда – выстрелит туда. Прикажут сюда – выстрелит сюда. И моральные аспекты, а тем более глубокие подтексты приказов ей до фонаря кабины истребителя. Завидую таким людям!
– Меня зовут Кассандра, – девчонка подошла и протянула руку. – Я комвзвода "чертовой дюжины". Добро пожаловать!
И вновь улыбка. На такое простодушие я не мог не ответить. Пришлось отправить в космос все свои негативные мысли по отношению к некоторым местным офицерам. Служить бок о бок придется с нею, с этой "винтовкой", и такие персонажи, как Катарина, Мишель или сеньора Гарсия находятся над ними, как небо над землей.
– Хуан. – Я пожал протянутую руку. – Просто Хуан.
– Слушай, – осенило вдруг меня. – Огонек, Кассандра… Это, как я понимаю, прозвища?
Вопрос относился к разряду риторических.
– Тогда, получается, мне тоже придется придумывать прозвище? Или у вас их как-то назначают?
Кассандра вздохнула, поставила костыли передо мной и села на соседнюю кровать.
– Вообще-то оперативные позывные. Прозвища у собак. Это так, к слову. И да, их придумывают сами, для этого дается время. Но зачастую к кому-то что-то цепляется, само, и цепляется намертво. В общем, это многогранный процесс, – смутилась она. – Обычно он на откупе у самих девчонок, но иногда их назначают.
– Но у тебя позывной уже есть, – перебила Паула. – Сложился сам, спонтанно. Шансов, что тебе дадут другое, почти нет.
Я застыл с отвиснутой челюстью:
– Прикольно! И что за… позывной такой, если не секрет?
Они с Паулой переглянулись. Я настроился на самое худшее, не представляя, что это может быть.
– Ангелито. Ангелок. Маленький ангел.
Комнату потряс взрыв смеха. Вот это номер! Нет, честно, кому из высших сил ставить свечки? Кому молитвы возносить, благодарственные? Что юмор у них, у этих сил, хотя бы не черный?
Девчонки вновь переглянулись, пытаясь понять мою реакцию – понравилось мне прозвище, или наоборот. Досмеявшись, я успокаивающе кивнул им:
– Все, нормально. Хорошее прозвище. Могло быть и хуже.
Из груди Кассандры вырвался облегченный вздох. Паула-Огонек же ядовито прокомментировала:
– Это точно! Могло быть и хуже! Знаешь, например, какое у нашей Мишель прозвище? Не официальное, а местное, для своих?
Кассандра зыркнула на нее, но та ее проигнорировала.
– Мутант. За белые волосы и кожу. И никакими бумагами и приказами это не исправить – Мутант – она и есть Мутант. Так что тебе, действительно, повезло…
Да, повезло. Позже я повстречал множество действительно оскорбительных и обидных прозвищ, из тех, что со знаком "минус", владелицы которых никуда не могли от них деться до самой смерти. Так что юмор у богов все-таки белый.
– Есть хочешь? – перешла к насущному Кассандра. Своевременный вопрос! Сразу после его озвучивания я вдруг ощутил зверский пятидневный голод. – Пойдем!
Она подскочила ко мне. С ее помощью я поднялся. Она еще раз напомнила о приказе Мишель (фу ты, блин, не отстанет теперь это "Мутант"!) не наступать на поврежденную ногу. Но добавила, что это для моего же блага – в следующий раз мое колено врачам будет не спасти. Примерно месяц мне нельзя давать на него активные нагрузки, а затем медленно увеличивать их, разрабатывать, как это делают спортсмены, постепенно приводя в форму. Паула тоже пыталась помочь, но это было слишком – такого участливого внимания со стороны слабого пола я не перенесу.
– Расскажи вообще, как тут что? – попросил я, когда мы вышли в коридор. Чувствовал я себя преотвратно. Костыли… Это что-то, хочу вам сказать. ТАК беспомощно я себя еще никогда не чувствовал, в особенности в окружении юных прелестных теоретически слабых созданий.
– Что конкретно тебя интересует?
– Ну… Как вообще здесь относятся… К моему появлению. Предстоящему… – я косо бросил взгляд на костыль.
Она заметила иронию, усмехнулась.
– По-разному. Но все в возбуждении. Ну, "зелень" – понятно, они дикие, им от одной только новости, что какого-то мальчика брать хотят, крышу всем снесло. Особенно "пятнашке"… – Многозначительный косой взгляд. – Но более старшие тоже в неадеквате. Хотя им-то чего? Но нет, тоже языки пораспускали, ждут…
И глядя на мое недоуменное лицо, зашла с другого конца:
– Ты знаешь, что такое "зелень"?
Я отрицательно покачал головой.
– Это те, кто принял присягу, но еще не стал ангелом. Девочки с пятнадцати до восемнадцати, их не выпускают в город, усиленно тренируют после Полигона, потому они и дикие. Они мальчиков вообще не видят. Только в сетях.
Я удивленно раскрыл рот:
– Но зачем так? Это же жестоко! И они потом…
– …Напьются, устроят дебош, с кем-то подерутся, затем организуют повальную оргию. Ну, после посвящения, когда их выпустят. В общем, к мальчикам они привыкнут быстро, просто поверь. Но не как к всесильным самцам, а…
Она сбилась. И правильно сделала – мой взгляд ясно обозначил, что феминизм и женский шовинизм я не приветствую.
– Короче, "зелень" прав не имеет, – перескочила Кассандра скользкую тему. – Поэтому не реагируй. Они будут шарахаться, пялиться, делать какие-то неадекватные вещи… Это нормально. Первое время рядом с тобой всегда будет кто-то из нас – во избежание, но как говорится…
Я кивнул, вспоминая последний разговор с Катариной. Значит, все-таки решили дать нормальный взвод, с правом голоса и выхода "наружу", за пределы дворца. Способный защитить меня. Девчонки, обе, кого я видел, старше меня (хотя внешне это не заметно), и кое-какой вес у них есть. Разумно!
– Но бОльшая проблема – прошедшие посвящение, – со вздохом продолжила Кассандра.
– Ангелы?
– Да. Ведь даже "зелень" и та прошла Полигон. Ты же у нас будешь котироваться на уровне с "малышней". А "малышня" это… Это несерьезно, – закончила она.
– Неуставщина? – понял я, вспоминая занятия в предыдущие свои посещения этого здания.
– Да. На самом деле этого нет, юридически, но практически эта система нужна для воспитания подчинения. Для преемственности иерархии. "Мелочь" – никто. "Зелень" прав не имеет. Ангелы имеют право голоса. Хранители – это… Хранители. А элита… Это элита. "Старые девы". Те, кто завершает контракт. На самом деле ничего тут эдакого нет, просто младшие выполняют всю хозяйственную работу и… Иногда бегают по поручениям старших, никакого особого прессинга или мордобоя.
– Но в моем случае ты не уверена, что кто-то из старших не захочет поставить меня на место, – окончил я ее мысль.
Девушка кивнула.
– Я ж говорю, все не так просто. И мы не сможем все время находиться рядом, хотя и наше присутствие не гарант твоей безопасности.
– Почему ж так, Кассандра? – усмехнулся я. – Откуда такая дискриминация? Результат вашего антимужского воспитания "зелени"?
Она задумалась и покачала головой.
– Наверное, нет. Они уже все были в боях, видели, как льется кровь, а ты…
Продолжения не требовалось.
– В общем, тебе нужно как можно скорее принять присягу. После этого никто не посмеет тронуть тебя. Тогда за тебя смогут вступиться офицеры. Да и сами девчонки… Мы не трогаем тех, кто ровня. Это тоже неписаное правило.
Я в очередной раз вздохнул – что-то подобное и предполагал.
Столовая мне понравилась. Сейчас, когда она представляла собой не пустое помещение, заставленное столами, а кишащий и бурлящий муравейник, сродни нашей школьной столовой. За тем исключением, что в глазах рябило от белого цвета ангельской формы, лишь изредка разбавленного серым трико младших, той самой "зелени". Естественно, мы, точнее я и мои костыли, стали центром всеобщего внимания. Однако постепенно то ли я привыкал, то ли само внимание исходило на нет, но я перестал замечать его. Кассандра, как уже поевшая, принесла мне, увечному, всякой разной еды на подносе, села напротив и принялась красочно описывать будни и ожидающие меня испытания. В первую очередь испытания психологические. Оказывается, Катарина провела с ними, с их взводом, относительно меня целую беседу, и они будут старательно исполнять каждый пункт того разговора. Еще оказывается, взвод – действительно семья, и заботится обо мне будут они, а не вышестоящее руководство. В "заботится" входит также и обучение, практическая его часть. Они будут заниматься со мной по очереди, отрабатывая мои навыки, как будто я один из них, неуспевающий. Зачет здесь "по последнему", и пока я не подтянусь, на "чертовой дюжине" будет стоять большой жирный крест, как на перспективном взводе. Что это может занять пару лет – начальству совершенно наплевать.
– Так и сказала: "Пока не подтяните его – никаких боевых операций". А это, Хуан, значит, никаких льгот и повышенного жалования, – потянула она, и я, давясь едой, понял, что попал. Девчонки теперь с меня живого не слезут. Ох, бедная моя коленка!..
– Ну а вы? Наверное, клянете меня, на чем свет стоит?
Ее глаза озорно блеснули:
– Наоборот! Мы "за"!
– А где логика?
– Логика?
– Да, логика. И повышенное жалование.
– Что с того повышенного жалования? – Ее лицо расплылось в хитрой улыбке. – Не забывай, взвод – монолит. И если мы будем готовить тебя, то и дальше служить будем вместе. А я не думаю, что тебя взяли ради скучной и неинтересной службы. Что-то будет; тебя выучат и куда-то отправят, а мы будем рядом, будем поддерживать. У нас необычный взвод, мы все из разных подразделений, солянка, с разными талантами, и использовать нас, как обычный, нецелесообразно. Для этого есть несколько сотен других, обычных бойцов. Но вот как они хотят тебя использовать… – Кассандра покачала головой.
Я также не знал ответа и был готов многое отдать за него.
"Чертова дюжина" – солянка. Мозг выделил эту информацию, как главную. Их собрали задолго до меня, готовя к чему-то. "С разными талантами". Эти слова запали в душу особо. Но спрашивать пока ничего не стал – всему свое время.
На основании этого меня также направили к ним, со всеми вытекающими. Какие выводы?
А никаких. Пока слишком мало информации. Но однозначно, слова Катарины, что она не знает, куда меня сунут – блеф. Все она прекрасно знала, уже тогда. Потому именно эти девочки занимались прикрытием меня от возможных агрессивных действий camarrado Музафарова, пусть земля ему будет пухом. Чтоб познакомились.
Кстати, про саму ту операцию ей было почти нечего сказать – обычная операция, легкая. Объект охоты, как и ожидалось, заметил их и испугался, не сделав того, что хотел, а последовавшая затем охота ограничилась двумя ближайшими кварталами. Брать его приказа не было – тот должен был уйти. "В руки дона Кампоса" – добавил про себя я.
В магазине были не они. Кроме одной из них, выдернутой для операции специально, за несколько дней до этого (я при этих словах закашлялся, поняв, кому принадлежит кровать со Священным Кругом в их каюте). Дежурства у них в тот день не было, они сами ждали, что их возьмут, но начальство решило, что их взвод засветился достаточно, и оставило в казармах. Маркиза же – снайпер, ее в операции с наемным убийцей я видеть не мог, потому ей единственной дали зеленый свет. Это всё, что она смогла мне поведать относительно акций Лока Идальги, больше информацией она не владела.
Немного насытившись, я задумался. Что мы имеем в итоге, относительно взвода? Из пяти человек я уже знаю троих, и всех троих могу оценить, как девчонок положительных, не сравнимых с той же черненькой Оливией. Не думаю, что оставшиеся будут выбиваться из этой закономерности – обычно в тесном коллективе люди подстраивают друг друга под себя, а куда коллектив теснее? Так что можно констатировать на девяносто процентов: мне повезло.
Теперь о них. Итак, сеньорита Кассандра (не знаю ее настоящего имени) сотоварищи узнают, что в их взвод будет направлен экспериментальный мальчик, неопытный, но, возможно, с большим будущим. Взвод от этого круто потеряет, но зато выиграет в перспективе, поскольку скучной и неинтересной их жизнь после этого не будет. Значит, девочки расшибутся в лепешку, но вытянут мальчика, сделают для этого невозможное. И естественно, несмотря на внутренние конфликты, в этом сообществе не сможет не возникнуть большой и крепкой дружбы. Такой же, какая возникла между пацанами с тренировки, с которыми мы ездили в команде на соревнования. Они будут прикрывать друг другу спину, будут вместе участвовать в боевых операциях, а человек не склонен доверять свою спину кому попало. А значит, они не смогут быть друг для друга кем попало.
Может не так не правы офицеры, выделяя взвод, как единый монолит? Что-то ведь в коллективной ответственности определенно есть?
"И чем это попахивает, сеньор Шимановский?" – Спросил внутренний голос.
"А ничем! – ответил я. – - Кроме одного единственного слова. "Команда".
Той самой командой, сеньор Шимановский, о которой ты мечтал, лежа на кровати после избиения бандой гопников. Структурой, которая защитит тебя в любых жизненных ситуациях, возьмет на себя решение части твоих проблем. "Зачет по последнему".
Вывод? Да, здесь придется нелегко. Но игра стоит свеч!
С этой мыслью я закончил обед и аккуратно промокнул рот салфеткой.
– Ну что ж, пошли? – усмехнулась она, глядя на мои манеры и сияющее лицо. – Наверное, девчонки уже все собрались, буду знакомить тебя с остальными…
***
Коридоры, коридоры, коридоры. Лестницы. Бесконечность подземелий и переходов. И в этой бесконечности я, ковыляющий при помощи палок, отставив чуть вперед левую ногу. И девчонки навстречу: десятки, сотни улыбающихся мордашек! Ирония на их лицах, смешки, сочувствие, заинтересованность. Только сейчас я понял, как хорошо, что у меня под мышками пластиковый костыли: я прятался за них от любопытных глаз. Можно сказать, мне повезло с "приземлением": не травмируй я коленку, да не усугуби травму рывком за гранью возможного, не представляю, как выдержал бы это. А еще помогала Кассандра. Нацепив на лицо зверское выражение, она вышагивала рядом, отпугивая всех, кто приближался слишком близко. Догадываюсь, чья это инструкция, и хоть за что-то можно сказать Катарине честное "спасибо".
Возле гермозатвора с номером "13" нас ждали. Трое девочек младшего возраста в типовых, как я теперь понимаю, для "зелени", трико. Кассандра остановилась и ткнула в плечо:
– Иди. Я подожду.
Я заковылял дальше. Девочки, увидев меня, тоже двинулись навстречу.
– Привет. – Я улыбнулся им. На их лицах проступило смущение.
– Мы пойдем. – Ту, что в центре похлопала по плечу та, что справа, затем обе крайние, оглядываясь, ретировались в противоположную сторону коридора. Та, что осталась (я не помнил ее прозвища, хотя Катарина вроде бы называла его) крепилась, блымала глазами, но стояла твердо. Наконец, выдавила ответное:
– Привет…
Но как-то грустно выдавила. И опустила глаза.
– Как ты? Идешь на поправку? – Я решил не давить и попытался создать максимально доверительную атмосферу.
Она кивнула.
– Да. Почти восстановилась. Еще немного, и наберу прежнюю форму.
– Но у тебя же двойной перелом был?
Она неопределенно пожала плечами.
– У нас здесь всё быстро заживает. Спасибо тебе!..
Последние слова сопровождались эмоциональным взрывом, девчонка аж задрожала. На ум пришел порыв податься вперед и обнять ее, но я не стал делать этого – ответную реакцию на такое предсказать сложно.
– Спасибо за то, что сделал!
– Да я, в общем, ничего и не сделал… И делать не умею, – начал оправдываться я, ведь на самом деле так и было. – Я ноль в медицине. Да и бросился к тебе… Верхами!..
– Ты пришел, первый, когда было нужно, – возразила она. – Показал, что тебе не все равно. Мои девчонки не пришли, а ты пришел. Это много…
– Хуан, – подсказал я.
– Это много, Хуан. Спасибо тебе!
Напряжение между нами растаяло. Она залезла в карман и протянула мне цепочку с кулоном, точнее подвеской. Обычную металлическую цепочку с обычной металлической искусно сделанной птицей. Я взял в руки, рассмотрел. Красиво!
– Что это? И кто это?
– Это феникс. Знак нашего взвода. Мы знали, что ты появишься здесь, и заказали его для тебя. А потом ждали. Ты не мог не появиться.
Последнее утверждение я оставил без комментариев.
– А для чего он?
Девушка замялась.
– Если будет нужда, надо будет помочь в чем-то серьезном, кликни любую из нас, и мы поможем. Всегда. Как будто ты один из нас. Мы так решили. – Она протянула руку к моей ладони и сжала ее, зажимая феникса в ней. – Спасибо!..
Я чувствовал, что происходящее – часть какого-то важного ритуала, но не знал, какого, и не знал, как реагировать.
– Мне надо идти… – Она снова взглянула испуганным волчонком. Я пожал плечами.
– Иди. Увидимся еще?
Она кивнула. После чего развернулась и быстро-быстро зашагала прочь.
– Тотем? – раздался голос Кассандры за спиной.
– Чего?
– Я говорю, они дали тебе свой тотем?
И глядя на мое недоуменное лицо, усмехнулась:
– Хуан, у всех нас, у каждого взвода, есть свой хранитель, свой тотем. Это символ, знак единства. Тотемы делают штучно, по количеству членов взвода, и именно он является отличительным знаком одного взвода от другого. Даже если тебя кинут после в другой, связь со своим у тебя все равно остается, навсегда.
– Да, они приняли тебя в свой взвод, – подтвердила она возникшую в голове мысль. – И теперь, если с тобой что-то случится, они обязаны помочь тебе. Поздравляю, Ангелито! – Она похлопала меня по плечу, но я так и не понял, чего было больше в ее голосе, иронии или серьезности.
– Но я ведь ничего не сделал! Да, прибежал, но…
– Потом поймешь. Это их решение, и тебе оказали огромную честь. Цени!
Я счел за лучшее вести себя как обычно, попытавшись для начала разобраться в царящих здесь порядках. Языческие символы вкупе с феодальной традицией и жесточайшим механизмом подчинения боевого ордена? Пока что для моих мозгов это чересчур.
Гермозатвор каюты номер "13" (помещения, отведенные под жилую часть, как сказала Кассандра, называют здесь каютами. Почему – затруднилась ответить) уехал вверх, мы вошли.
Да, так и есть, все были на месте.
На одной из сдвоенных кроватей сидели две абсолютно одинаковые девушки с одинаковой прической и одинаковым (хоть и легким, но присутствующим) макияжем. Обе они были явные полукровки со светло-русыми волосами и голубыми глазами, на лицах их особо выделялся, выделяя их самих из толпы, неправильный носик. Носик этот не создавал впечатления уродства и вообще не портил их, скорее придавал образу изюминку. Сзади, незаметная на их фоне, словно прячущаяся, сидела последняя представительница их взвода и усердно полировала пилочкой ногти на ногах. Да, так и есть, она самая. Но в общем, это и логично: кто, как не будущая напарница, должна была спасать мне жизнь в супермаркете? Правильное решение, я мысленно всецело поддержал его. Правда, мне не понравилось, что в отличие от остальных она меня показно игнорировала, но к этому вопросу можно вернуться и позже, все-таки она единственная, с кем у меня уже налажены хоть какие-то отношения.
– Привет, – выдавил я, остановившись в центре каюты, глядя близняшкам в глаза. Моя интуиция подсказывала, что да, я оказался прав, это нормальные девчонки. От них несло угрозой, первобытной, сродни стихии, но тот, кто входил в их ближний круг, автоматически имел иммунитет. А я УЖЕ был записан в таковой. Еще я понял, что они – хохотушки, приколистки. В любом сообществе есть определенные типовые роли, например "лидер", или "шут". Так вот, они были "шутами", и я понял, что предстоит вынести от них не одну каверзу, пока мы друг к другу не пристреляемся. Все это я прочел по их глазам, озорным и ехидным, как бы предвкушающим развлечения. Но общий язык мы с ними найдем, во мне поселилась железная уверенность в этом.
– Привет! – Они синхронно помахали правыми ручками в ответ, четкими отрепетированными движениями. Веселые девочки!
Кассандра вышла вперед, как бы начиная церемонию представления:
– Девчонки, это и есть наш мальчик. Его зовут Хуан. Если все сложится, он будет служить с нами. Впрочем, вы это и так знаете.
Действительно, к чему политес? Разве для того, чтобы скрыть волнение?
Только тут я поймал себя на мысли, что да, все, присутствующие в каюте волнуются, причем гораздо в большей степени, чем я. Включая саму Кассандру, с которой мы вроде как не первую минуту общаемся. Мне захотелось ругнуться своей невнимательности.
– Хуан, – обернулась она ко мне. – Это Сестренки, Роза и Мия.
– Привет, я Роза! – также синхронно воскликнули близняшки, в унисон ткнув себя в грудь. – А она Мия! – Руки их, синхронно, показали друг на друга. Лица при этом были донельзя серьезными.
Пожалуй, Роза и Мия нервничали меньше всего. Или хорошо прятали нервозность за юмор. И мне их юмор нравился.
– Класс! – Я поднял вверх большой палец. – Они всегда такие… Веселые?
– Всегда, – кивнула Кассандра.
– А вы близнецы или двойняшки? – спросил я у них, но ответила вновь Кассандра:
– Они клоны.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что она сказала, и еще несколько, чтоб поправить челюсть.
– То есть как, клоны?
Она пожала плечами, словно не ждала от меня такой тупости:
– А как бывают клоны? Одна их них – точная копия другой, стопроцентно идентичный генотип. Их нельзя различить ни по группе крови, ни по сетчатке глаза, ни при помощи дактилоскопии. Только стоматология даст ответ, прикус, или что-то такое. И если у одной из них родится ребенок, – закончила она самым важным женским аргументом, – генетически обе они будут его матерями.
С последнего аргумента я про себя усмехнулся – каждому свое!
– Так такие же эксперименты запрещены? Караются каторгой?
– И что, их на каторгу за то, что кто-то провел над ними эксперимент, и они родились?
Действительно, и чего это я?..
– А как вы их различаете?
В этот момент в комнату вошла Паула. Одетая и в форме – автоматически отметило сознание, после чего захотелось выматериться. Мальчишка, блин!
– Они разные, только привыкнуть надо. Но только мы их и различаем, больше они никому не даются. Одинаково одеваются, одинаково красятся, на разводе отвечают одна за другую… Стервочки, что с них возьмешь!
"Стервочки" "виновато" потупились, и я чуть в цвет не расхохотался их мимике. Веселые девочки! Не стань они ангелами, плакал по ним театральный!
– Угу, а знаешь, какой они цирк устроили, когда позывные выбирали? – воскликнула Кассандра. – Сколько офицеры с ними намучились?.. Слов нет!
Все это время сами объекты разговора мило мне улыбались, буравя глазами. Оценивали. Взаимно, девочки, взаимно! Я уже понял, что если мы сдружимся – то это до конца. И если не найдем общий язык… То это тоже до конца. В отличие от верткой Паулы, они не умеют менять маски. Нужно только разглядеть, что находится под их единственной, но очень плотно сидящей маской на лице.
– Одна сделала татуировку на левой руке, другая на правой, – продолжила Кассандра и усмехнулась. – И так предстали на линейке: Левая и Правая. Их послали подальше, татуировки заставили свести, имена придумать другие. Они и придумали…
– Красная и Зеленая! – фыркнула Паула. – Одна раскрасила татуировку красным, другая зеленым!
Девчонки заулыбались, продолжая со мной зрительную дуэль.
– И чем же дело кончилось? Так и оставили?
Паула отрицательно покачала головой.
– Да нет, там совсем круто получилось…
– У них один позывной на двоих, – ответила за нее Кассандра. – "Сестренки". На заданиях они всегда вместе, все понимают, о ком речь. А на тактическом уровне им разрешили оставить собственные имена. Это Мия. – Она ткнула в девушку справа. – А это Роза. – Рука переместилась на девушку слева.
– Привет, Хуан! – опять в унисон запели девушки. – Я Мия/- Я Роза.
– Тебе у нас понравится! – добавила Роза.
– Надеюсь! – усмехнулся я, чувствуя, что обстановка, наконец, начала разряжаться. – У вас это само получается, или тренировались долго? Такая синхронность?
Сестренки пожали плечами, в унисон, но промолчали. Вместо них вновь ответила Кассандра:
– Само. С первого дня. Они вообще хорошо чувствуют друг друга, и в бою работают, как одна. Я их сколько лет знаю, и сама до сих пор шизею!..
М-да, круто!
Я поймал себя на том, что с одного раза запомнить девушек не получится – слишком схожие у них черты. Нужно время. Но когда пожимал им руки, почувствовал в них еще кое-что. Да, они хохотушки. Да, их чувства к своим искренни и прямолинейны, но… Они убьют любого, порвут, порежут, запытают, не дрогнув рукой и не моргнув глазом. За их показной "хохотушечностью" пряталась первозданная жестокость без тормозов. Это читалось в их диком, хотя совершенно осмысленном взгляде. Играть с ними в шутовские войны все же не стоит.
Как же описать их человеческими словами? Кассандра – винтовка, стреляющая куда укажут. Сестренки же – мясницкие топоры. Тяжелые, что рвут плоть, а не режут, принося жертве дополнительные страдания. Топор не получает удовольствия от страдания, он лишь рубит, но вот не всякий сможет так рубить – тонка кишка. Та же винтовка не сможет. Все это в дополнение к гламурной секси Пауле и очень странной даже для местных (по словам Катарины, а она должна разбираться) Восточной красавице Маркизе, молчавшей все время представления Сестренок.
– А это Маркиза, – вздохнула и сместилась к последнему члену команды Кассандра. – Вы уже немножко знакомы.
– Совсем чуть-чуть, – согласился я. – И не против познакомиться поближе.
При этих словах девушка подняла глаза. По ним я прочел, что ей неловко, и она банально прячется. Я опешил, пытаясь ответить на вопрос, почему.
– Маркиза – снайпер, одна из лучших в корпусе, – продолжала Кассандра, видя, что пауза затягивается. Видно, она сама не ожидала от девушки такой реакции, все-таки мы были знакомы. – Попадет в пол-империала с расстояния сто метров, с отключенными оптикой и системой прицеливания. Причем, в летящие пол-империала!
Я уважительно хмыкнул. Пока себе такую точность представлял слабо, но оснований не верить у меня не было – я уже видел ее в деле.
– Можно? – указал я на кровать напротив. Маркиза кивнула и убрала ногу. Кассандра же сделала шаг назад, как бы оставив нас в покое, но давая понять, что они рядом и ждут результатов наших переговоров. Повисла неловкая пауза.
– Как ваше свидание? – Мне тоже было не по себе, и начал я с самого безобидного.
– Хорошо, – кивнула она и снова опустила глаза. – Он проводил меня до метро. У нас ничего не было.
Она отчитывалась, как будто я имел моральное право что-то от нее требовать.
– Я не обижу его, Хуан. Ты напрасно волнуешься.
– Я не волнуюсь. – Я выдавил подбадривающую улыбку. – Волнуюсь, но не поэтому.
Что-то с нее требовать? Боже упаси! Со времени нашей последней (и единственной) встречи изменилось столько всего! У меня больше нет права требовать с нее что-то, угрожать ей, или, ни дай ее Священный Круг, бодаться с нею. Теперь нам надо дружить, находить общий язык, быть союзниками…
…А она не готова к этому. Да, я, наконец, понял причину ее неловкости. Она просто не готова сближаться с кем бы то ни было, пускать в свою жизнь. Я имею в виду мальчиков, конечно – будь я девочкой, проблем бы не возникло. Там я был для нее охраняемым объектом, а с ним можно выстраивать отношения. До определенного предела, конечно. От этого ничего в собственной жизни не изменится. Теперь же я – свой. Без кавычек. А это совсем другое.
Я обернулся назад, на сжирающих меня глазами Сестренок. На стоящую поодаль и что-то говорящую Пауле Кассандру. И я понял, как тяжело им. Традиция, полуторавековая традиция корпуса нарушена, это прецедент, и у них нет никакого опыта, как себя вести. Более того, опыта нет и у всемогущих все знающих инструкторов-психологов вроде Катарины. Этот опыт лишь предстоит получить, и получать они будут, ставя опыты на нас, на "чертовой дюжине".
Еще я понял реакцию Паулы в момент пробуждения. Она умеет общаться с мальчиками, не испытывает неловкости, в отличие от религиозной восточной красавицы или скромной Кассандры, но умеет именно как с самцами, с представителями противоположного пола, необходимыми лишь для удовлетворения естественных потребностей. Но ни для чего более. И эту модель поведения она попыталась неосознанно использовать. Сейчас же явно в этом раскаивается, нервничает, хоть и не так, как остальные. А я?..
А мне придется решать эту проблему. Шаг за шагом. Разрабатывать меры к сближению, искать модели поведения и для них, и для себя. Пожалуй, в этом Катарина оказалась права: без куратора первое время мне не обойтись.
– Я хочу, чтоб ты знала, – понял я, какой надо сделать первый шаг. – В тот день, когда мы сбежали из магазина… В тот момент я дико ненавидел ангелов. Всех, без разбора. Потому, что некоторые из них, – я коварно усмехнулся, – делали мою жизнь некомфортной. Неоднократно. Но именно ты открыла глаза, что вы разные. И что среди вас не все такие высокомерные дряни и стервы, как Катарина, или черненькая Оливия, хранительница вашей инфанты.
– Бергер? – уточнила сидящая передо мной девушка.
Я пожал плечами.
– Я не знаю ее позывного.
– А у нее нет позывного. – Девушка расплылась в улыбке. – Это ее имя. Иногда у нас бывает и так.
– И она, действительно, высокомерная дрянь, – ответил мне сзади кто-то из Сестренок.
То есть, нас слушали, слушали внимательно, и я выбрал правильную тактику. Если сейчас удастся растопить лед, хоть немножко, дальше будет значительно легче. И он вроде начал таять.
– Потому это я хотел у тебя извиниться, вдруг нечаянно тебя обидел тогда? И хочу сказать, что я никак не отнесусь к тому, что ты будешь встречаться с моим другом. Ни положительно, ни отрицательно. Это только ваше дело, мне не следует вмешиваться.
– Спасибо. – Ее губы растянулись в улыбке. – Но ты меня не обидел.
– Правда?
– Да. – Улыбка стала шире.
– И как тебе Хуан Карлос? – тут же поддел я. Маркиза попасмурнела и покачала головой.
– Никак.
– Почему?
– Мы не будем встречаться. Он мне нравится.
Я застыл с вопросом "почему" в горле.
– Я могу потерять контроль. А я не готова терять контроль, – "объяснила" она и сникла.
Все ясно. Что ничего не ясно. Однако с этим можно разобраться и позже, а сейчас главного я достиг – лед начал трескаться. И это касалось не только моей восточной красавицы.
Теперь же срочно требовалось повернуть разговор в нейтральнее русло, и я задал первый же вопрос, который пришел в голову:
– А ваш тотем – единорог? – кивнул я на одну из тумбочек, пробегая по ней глазами.
Девчонки дружно (правда, не в унисон, слава богу) закивали. Кассандра, как старшая, развила тему:
– Да. У каждого взвода он свой. Каждое подразделение выбирает его себе перед Полигоном, и он остается до конца жизни. Вот, смотри…
Она подняла рукав форменной спортивной футболки и указала на предплечье, на котором гордо красовалось изображение того же самого единорога.
– И вот.
Затем достала подвеску, висящую на шее вместе с католическим крестом.
– Последний носить не обязательно, но то, что на руке – с тобой навсегда.
– Мне тоже наколят такой, когда пройду Полигон? – усмехнулся я.
Дружный кивок. Сестренки же добавили:
– Но только после того, как пройдешь. Не раньше.
– Паула, вот, свой получила лишь весной, исключений не бывает…
М-да, у них и голоса одинаковые! Почти.
– Поэтому то, что сделала "пятнашка"… – добавила Кассандра, но договорить не успела – раздался сигнал тревоги. Но я ее понял.
– Быстро, собрались! – воскликнула она, но девчонки и без нее начали вскакивать со своих мест и суматошно переодеваться.
Далее началось действо, со стороны кажущееся неразберихой, но на самом деле отточенное до мелочей. "Облачение в скафандр". Не думайте, в одиночку сделать это не так просто, я первое время вообще справиться не мог. Они же справлялись, притом быстро. Это было красиво, я стоял, завороженный, наблюдая, как они скидывают одежду до футболок и заученными движениями цепляют прибамбасины, с помощью которых смогут какое-то время существовать даже в адских условиях атмосферы. Попутно отметил, что Сестренкам, видимо, чтобы не выпендривались, все-таки раскрасили единорогов на плечах. У одной зверь был красный, у другой зеленый, хотя оба они располагались как у всех, на правых руках.
Когда все было готово, Кассандра бодро произнесла: "Строится!", и пока девчонки, сжимая шлемы и винтовки, подходили к выходу, успела дать мне кое-какие разъяснения:
– У нас была "желтая" тревога, сигнал готовности. Извини, если что. Прилетает королева, нас всех задействуют для охраны космодрома и ее пути до дворца. Можешь располагаться здесь, чувствуй себя, как дома, только по личным вещам не лазь. – При этих словах Паула обернулась и посмотрела на меня ТАК, что я счел за лучшее занести это требование в ранг святых таинств.
– После того, как Лея приедет и чуток отдохнет, тебя ей представят, – продолжила Кассандра. – Вот тогда Совет и решит твою участь – до этого у всех нас только догадки.
…В общем, кроме нескольких деталей остальное я и так знал, но старательно закивал.
– Вот ключ. – Она кивнула на оставленный на моей тумбочке электронный ключик. – Посторонний в каюту не войдет, да у нас и не принято. Если хочешь побродить и осмотреться – броди и осматривайся, только не наступай на ногу. У тебя статус гостя, никто не посмеет к тебе полезть. Ты понял, о чем я…
Да, я понял. Гость – не "зелень". И тем более не "малышня".
– Если что, здесь есть оперативная дежурная, все вопросы к ней. Спросишь у охраны на выходе, тебе подскажут, где ее искать. В общем, пока это все, не скучай, пока-пока!
– Пока!
Все пять облаченных в белую броню фигур по очереди выскочили в открывшийся гермозатвор. Последней шла одна из Сестренок (уже сбился, какая), и на прощание подмигнула.
Как только створки встали на место, я бессильно откинулся на подушку "своей" кровати – передо мной стояло несколько вопросов, которые следовало бы обмозговать, и для этого имелась целая прорва времени.
