Не успела тяжелая дубовая дверь захлопнуться за Амалией, как ее тут же окружили однокурсники.

– Ну как?

– Все хорошо, да?

– Олбани не слишком свирепствует?

– Высший балл. – Амалия рассмеялась. – Хватит с меня экзаменов.

История была последним предметом, которые нужно было сдать перед праздником Рождения Солнца. Впереди почти целый месяц свободы… Ну, если не считать ежедневных занятий с Мастером Коннери – он вряд ли разрешит своей ученице прохлаждаться без физических упражнений и фехтования. Но даже многочасовая муштра не могла испортить Амалии настроение. До самого конца января никаких книг и тетрадей! И Алекс наверняка уже скоро сможет подняться на ноги. Даже о страшных тайнах думать совсем не хотелось.

«Хроники Серединных Земель» давно были прочитаны вдоль и поперек – и, разумеется, ни слова о Матабере. Иногда Амалия почти начинала верить, что его действительно придумали для того, чтобы пугать непослушных детей. Но о ком тогда писал рыцарь в своем дневнике?.. О Мастере Коннери? Что ж, Мастера сложно было назвать добрым и приятным человеком. Порой – особенно после занятий, заканчивавшихся большим количеством синяков и ссадин, – ей казалось, что она искренне его ненавидит. Но страха – страха уже не осталось. Косматый седой старик, неторопливо хромающий по лесу и ворчащий свои излюбленные «медленно» и «плохо», мог быть каким угодно. Вредным, недобрым, мрачным, надоедливым, жестким и даже жестоким – но только не страшным… Конечно же, если не смотреть на него Истинным Зрением. Он не мог не знать о поисках Амалии и Агнешки – и не пытался ничего предпринять. Даже словом не обмолвился. Так уверен в своих силах? Или Агнешка все же ошиблась?..

– Вот и ты наконец. – Соседка бесцеремонно растолкала первокурсников и крепко стиснула Амалию в объятиях. – А я к тебе не просто так, милая. Ты даже представить не можешь, кто пожаловал к нам в гости!

– Ректор Торвальдсен вернулся?..

– Еще лучше! – Агнешка нетерпеливо потянула Амалию за руку. – Пойдем домой, сама увидишь!

– Папа…

Амалия так и застыла в дверях своей комнаты. Отец устроился на ее кровати. Похоже, он сидел так уже давно – чемодан отставлен в сторону, а зимний плащ аккуратно повешен на спинку стула. Старый, темно-синий, с воротником из облезлого волчьего меха. Отец давно собирался выбросить его и заказать новый. Так и не заказал.

– Все, я оставляю счастливое семейство, – шепнула Агнешка, прикрывая за собой дверь. – Пойду раздобуду себе эля.

– Папа…

Все, больше никаких слов не осталось. В носу защипало, и Амалия одним прыжком преодолела половину комнаты и бросилась отцу на шею. Папа, милый папа! Очки в помутневшей от времени серебряной оправе, родные темные глаза – точно такие же, как и у самой Амалии. Волосы цвета лежалой осенней листвы, слегка припорошенные сединой, словно первым снегом. Совсем не изменился! Впрочем, с того дня, как он привез Амалию в Академию, прошло всего четыре месяца. А кажется – будто бы целая вечность…

– Ну же, что с тобой, малышка? – Отец аккуратно погладил Амалию по спине. – Ты плачешь?

– Я сама не понимала, как соскучилась. – Амалия всхлипнула и уткнулась лицом отцу в грудь. – Думала, вы никогда больше ко мне не приедете! А мама?..

– Увы, милая, – вздохнул отец. – Маме пришлось остаться. Но она уже ждет нас обоих. Ты же не против встретить Рождение Солнца дома, в Вудсайд Хаус?

– Не против?! – Амалия едва не задохнулась. – Я даже мечтать об этом не могла! Если профессор Кроу не будет возражать…

– Я уже поговорил с ней утром, – отец широко улыбнулся. – Она полагает, неделя-другая дома пойдет тебе только на пользу.

– Папа! – Амалия едва не задушила отца в объятиях. – Папочка, ты чудо! А… а можно мне взять с собой мою подругу? Агнешку! Ты ее уже видел! Она все равно собиралась остаться здесь, в Академии…

– Ты, верно, говоришь о той громогласной юной особе с волосами, похожими на огонь? – рассмеялся отец. – Мама точно упадет в обморок от ее манер… Но попробовать стоит!

Амалия радостно вскрикнула и снова принялась сжимать отца так сильно, что у того затрещали кости. А потом вскочила на ноги и принялась метаться по комнате как умалишенная. Каждая минута промедления делает короче срок, который можно провести в родном Вудсайд Хаус – а ведь еще столько всего нужно сделать! Догнать Агнешку и сказать, чтобы собиралась. Навестить Алекса и попросить прощения за скорый отъезд – он ведь не обидится? Всего пара недель, не больше, – как раз, чтобы вернуться к концу каникул. Они еще успеют нагуляться перед тем, как занятия снова начнутся, Алекс как раз успеет совсем поправиться! И самое главное – никакой муштры по ночам и бесконечной беготни по сугробам! Так-то, Мастер Коннери!

– Куда ты? – удивился отец. – Посиди со мной еще немного!

– Я скоро вернусь! – прокричала Амалия, на ходу затягивая завязки плаща. – Мне надо в Дозорную Башню… Ненадолго!

Так быстро она не бегала даже на тренировках. Из жилого корпуса, через площадь, к Дому Четырех Стихий, вверх по лестнице, в арку к Дозорной Башне и снова вверх, вверх, вверх – к жилищу Мастера Коннери. Сердце бешено колошматилось, пот со лба уже заливал глаза – Амалия едва видела дорогу и только чудом не переломала ноги на винтовой лестнице, прыгая через две ступеньки. Плевать! Через каких-то пару часов она уже будет ехать домой, к маме, вместе с Агнешкой и отцом! Сколько всего надо будет рассказать папе! Но это можно сделать и в дороге, а потом показать Агнешке Вудсайд Хаус. Все – конюшню, сад, библиотеку, комнату Амалии… И непременно тайком заглянуть на кухню и выпросить у Нянюшки Энн несколько кусков ее пирога – не хуже, чем у Берты в «Вересковом меде». А может быть, даже и лучше! А потом отправиться в Эйлсбери и пройтись по родным заснеженным улочкам, грея пальцы о кружки с горячим вином и заглядывая в каждую лавку на площади! И еще…

– Мастер Коннери, – выпалила Амалия, рывком распахивая дверь. – Мастер Коннери, я должна сообщить вам, что…

– Сядь, – коротко бросил Мастер, указывая на свободный стул. – Представления не имею, что за дело привело тебя сюда, но оно определенно может потерпеть еще несколько минут. Для начала переведи дух.

Мастер неторопливо окунул перо в чернильницу и снова принялся писать. В комнате было прохладно, но он забросил плащ и куртку на кровать и остался в тонкой бесцветной рубахе – значит, сел работать надолго. В такие моменты его едва ли стоило беспокоить, но Амалия не могла больше ждать! Одно лишь созерцание Мастера за столом выводило ее из себя. Огромный, седой, как серая скала или лед, почти неподвижный – только рука неспешно выводит букву за буквой на листе бумаги. Иногда Амалия даже удивлялась, как Мастер вообще может писать – настолько странно и нелепо смотрелось гусиное перо в пальцах, привыкших к рукояти меча. Да и почерк получался под стать – неровный, угловатый, будто бы даже буквы побаивались Мастера и торопились разбежаться во все стороны. Наверное, именно поэтому он всегда писал так медленно. Слишком медленно!

– Мастер Коннери, – снова начала Амалия. – Мне очень жаль, но я не смогу заниматься с вами несколько недель. Мой отец приехал, чтобы забрать меня домой на каникулы. Я вернусь после Рождения Солнца. Нам нужно отправляться как можно скорее!

– Вот как? – Мастер продолжал писать – только брови немного приподнялись, и все. – В таком случае на твоем месте я бы не стал терять времени. Напиши письмо матери… и другим родственникам, если у тебя вдруг возникнет такое желание.

– Зачем? – непонимающе пробормотала Амалия. – Я ведь смогу и сама…

– Нет, не сможешь. – Мастер осторожно подул на бумагу, чтобы поскорее высушить чернила. – Потому что ты никуда не едешь.

– Что вы имеете в ви…

– Я разве сказал что-то непонятное? – Мастер поднял глаза и посмотрел прямо на Амалию. – Ты останешься здесь, в Академии. Теперь, когда все экзамены позади, ты сможешь тренироваться нормально – хотя бы пару недель. Мне будет очень стыдно, если ты и весной будешь держать меч, как вязальную спицу. А пока все идет именно к этому – так что нам стоит как следует поработать на каникулах.

– Нет, вы не можете… – Губы Амалии задрожали. – Отец уже говорил с профессором Кроу, она разрешила…

– В этих стенах только один человек может тебе что-то разрешать или не разрешать. – Мастер перевернул лист бумаги и снова взялся за перо. – И это не профессор Кроу. Ты никуда не едешь. И не заставляй меня повторять в третий раз.

– Любой студент Академии имеет право уехать на каникулы. – Амалия изо всех сил пыталась сдержать слезы, рвущиеся наружу. – Я знаю правила! Все могут уехать!

– Я твой Мастер, – отрезал Коннери. – Мне плевать на правила Академии. Даже если тебя отчислят, даже если сама Королева потребует отпустить тебя – ты останешься.

– Это нигде не написано! – закричала Амалия, вскакивая со стула. – Я все равно уеду!

– Попробуй. – Коннери пожал плечами. – В одном ты права: древний Кодекс, в котором говорится о Мастере и его учениках, действительно нигде не написан. Он появился еще в те времена, когда писать умели очень немногие… Или даже еще раньше. Кстати, там есть и о наказаниях за непослушание. В том числе и телесных.

Телесных?! Конечно, Амалии не раз доставалось от Мастера на занятиях – она уже перестала считать синяки, которые оставляли тренировочные мечи. Но это совершенно другое! Нет, конечно же, он не посмеет поднять руку на леди. И уж тем более не станет пороть ее розгами… Ведь не станет?

– Вы не имеете права, господин Коннери. – Амалия попыталась произнести эти слова, как истинная леди. Вот только истинные леди едва ли хлюпают носом, пытаясь выглядеть холодными и величественными. – Я попрошу защиты у…

– Как тебе будет угодно. – Похоже, угрозы только развеселили Мастера. – Возможно, поблизости даже найдется кретин, который вызовет меня на поединок.

Поединок? Если бы не слезы, Амалии впору было бы рассмеяться. Кто осмелится драться с темным магом, двухсотлетним ветераном, который всю свою жизнь только и делал, что отправлял людей на тот свет? Никто. Никто не сможет защитить Амалию. Она не просто ученица Мастера – она полностью принадлежит ему. Как собака или лошадь. Как вещь. Нет, даже не так! К вещам – вроде мечей – Мастер всегда относился с уважением. А Амалия для него лишь игрушка – бесполезная, глупая и несуразная, которую совсем не жалко сломать или выбросить, когда надоест!

– Я вас ненавижу! – прошептала она, оттирая слезы. – Ненавижу!

Тяжелый медный подсвечник вдруг подпрыгнул на столе, роняя на истертое дерево капли воска, и устремился к голове Мастера. Нет! Она не хотела!..

– Пять дополнительных кругов сегодня вечером. – Мастер не перестал писать, даже не отвел глаз от бумаги. Его левая рука перехватила подсвечник в паре дюймов от виска и поставила на прежнее место. – Еще одна подобная выходка – и их станет десять.

– Мастер… – всхлипнула Амалия. – Мастер, прошу вас! Я так давно не видела маму…

Внутри что-то надломилось. Даже сил злиться уже не осталось. Мастер Коннери растоптал ее – легко, походя, даже не отвлекаясь от своего дурацкого листка бумаги. О, ему, наверное, так нравилось чувствовать себя всемогущим! Он ведь наверняка этого и добивался – чтобы она умоляла. Чтобы ползала на коленях! Нет! Не дождется! Леди Фалмут сохранит остатки достоинства – пусть даже это будет стоить ей мучительной боли. Вудсайд Хаус, мама, заснеженные узкие улочки Эйлсбери – сладкий сон растаял. Мастер отобрал самый бесценный подарок, который только можно было придумать.

– Будьте вы прокляты, Мастер, – прошептала Амалия, поднимаясь со стула. – Будьте прокляты.

– Я уже и так проклят с того самого дня, как появился на свет. – Коннери усмехнулся и отложил перо. – И ты тоже. Ступай. Мне нужно закончить письмо.

– Как вам будет угодно.

Путь обратно в комнату двадцать четыре показался бесконечно долгим. Амалия устало ковыляла по лестницам и улочкам Академии, то и дело натыкаясь на спешивших куда-то студентов, здоровалась с кем-то и невпопад отвечала на вопросы. Как экзамены? Отлично. Где ты собираешься встречать Рождение Солнца? В Звенящем Лесу с профессором Коннери. Да, он мой любовник, можешь рассказать всем. Почему ты плачешь? Убирайся к черту.

Отец ничего не спросил – ему достаточно было взглянуть на опухшие от слез глаза. Папа всегда понимал свою девочку без слов. Он просто молча сел рядом и накинул Амалии на плечи одеяло. А она свернулась клубочком у него на коленях. Совсем как в детстве. Совсем как дома… Прежде чем отец заговорил, прошло почти полчаса блаженного молчания, в котором постепенно затихали рыдания Амалии.

– Ты… ты напишешь маме? Думаю, она будет рада.

– Он не отпустил меня, – выдохнула Амалия. – Просто не отпустил. Мой Мастер…

– Грегор Коннери, – закончил за нее отец. – Последний из темных магов. Профессор Кроу все мне рассказала.

– Неужели ничего нельзя сделать, папа? – умоляюще прошептала Амалия. – Меня просто отдали ему. Теперь я его собственность!

– Не говори так, малышка. – Отец провел ладонью по волосам Амалии. – Обрести не просто учителя или профессора, а Мастера – великая честь. На моей памяти никто из магов не обращался к древнему Кодексу. Ты особенная девочка – раз уж сам Грегор Коннери… О нем всякое говорят, но для Дара, подобного твоему, лучшего учителя не найти.

– Ты знал?! – Амалия вскочила. – Поэтому отправил меня сюда? Чтобы я попала в лапы к Коннери?

– Дар Изначальной Тьмы. – Отец опустил глаза. – Что я еще мог сделать? Я верю в Грегора Коннери, Ами, но еще больше я верю в тебя. Ты изменилась. Всего несколько месяцев, а ты уже совсем другая. Сильная, взрослая. Твой Дар расцветает, малышка…

– Не называй меня так!!! – Амалия сжала кулаки. – Больше никогда!

Отец знал все с самого начала! Да разве могло быть иначе? Оливер Хэмптон, блестящий ученый, один из самых могучих умов Ритании, а то и всего мира. Разве мог он ошибиться или не предусмотреть чего-то? Нет, все это – и Академия, и всплески Силы, и Мастер Коннери – отец все просчитал. Это он отдал единственную дочь чудовищу. Он – и никто другой.

– Ами, постой! – отец вскочил на ноги. – Вернись!

Но Амалию было уже не догнать.

Два шага на вдох – два на выдох. Главное – не сбиться с ритма. В конце концов усталость возьмет свое, и тогда в измученной голове появится долгожданная, почти блаженная пустота, в которой останется только два на вдох – два на выдох. И все. Бежать. Милю, две, пять, десять – пока тело не начнет болеть сильнее, чем душа. К тому же Мастер Коннери списывал Амалии дополнительные круги, если она отправлялась тренироваться самостоятельно. Только спрашивал – сколько? И никогда не пытался влезть ей в голову, чтобы проверить. Амалия уже не раз думала слегка приврать и накинуть хотя бы парочку кругов… но так и не отважилась. Мастер наверняка почувствует ложь, и тогда Амалии придется носиться по Звенящему Лесу до самого выпускного. Но дело было не только в страхе. При всей своей беспощадности сам Мастер никогда ее не обманывал. Хотя как она могла быть уверена? Раз уж даже родной отец предал ее, спихнув испорченную Темным Даром дочь профессорам Академии.

Амалия не сразу заметила, что за ней следят. Едва заметная тень двигалась следом, скрываясь в сгущающихся сумерках. Уже давно, но теперь, когда Амалия наконец перешла на шаг, тень подобралась поближе. Совсем бесшумно – даже снег не хрустнул, будто бы за Амалией шел не смертный человек, а один из легендарного народа фейри. Пожалуй, ей стоило бы испугаться – совсем одна в лесу, а за спиной – неизвестный соглядатай. Но страха не было. Точнее, Амалия настолько вымотала себя, что появись перед ней сейчас хоть сам Дьявол во главе полчища демонов, она бы, пожалуй, только пожала плечами и пошла бы дальше.

– Кто здесь? – Амалия развернулась. – Можешь не прятаться, я все равно тебя вижу.

– Ты хорошо бегаешь.

Мелодичный, похожий на журчание ручейка или шелест листьев, женский голос звучал совсем негромко. Но Амалии почему-то показалось, что даже если бы незнакомка стояла в целом ярде от нее, она бы все равно ее прекрасно слышала. Истинное Зрение не помогало разглядеть маленькую фигурку, затаившуюся в тени дуба. Та почти сливалась с деревом – словно и сама была частью леса. Только один человек – да и человек ли? – смог бы так спрятаться.

– Не бойся. Я здесь не для того, чтобы обидеть тебя.

Селина мягко ступила на тропинку. Невысокая, хрупкая, с виду – совсем юная девушка, едва ли многим старше самой Амалии. Профессор природной магии всегда была мила и доброжелательна и к тому же хороша собой, и многие первокурсники тайком вздыхали по ней. Но Амалия навсегда запомнила взгляд темно-зеленых глаз Селины. Мягкий, мудрый и бесконечный, в котором давным-давно не осталось ничего, присущего обычной женщине. Она отдала себя Лесу и сама стала его частью – и никакого дела ей не было до пылких юнцов. Ее вообще едва ли интересовало что-то кроме животных, растений и своих занятий. Селина всегда просила, чтобы студенты обращались к ней по имени, и носила самую простую одежду. Даже сейчас, зимой, она надела тот же самый наряд, что и летом – легкие сапожки и льняное платье, только теперь их дополнял короткий темно-серый плащ из тонкой шерсти – и тот она взяла скорее для того, чтобы не смущать обычных людей.

– Мне не холодно. – Селина улыбнулась, поймав взгляд Амалии. – На деревьях больше не осталось листьев, но Лес не умер – только уснул до весны. Мне хватает его тепла и сейчас.

– Зачем вы здесь? – Амалия устало опустила плечи. – Просто гуляете?

– Я слышу Лес. И тех, кто в нем. Я слышу боль. Очень много боли. Вот здесь. – Селина прижала руки к груди. – С тобой случилось что-то плохое.

– Со мной случилась я, – горько усмехнулась Амалия. – И вы ничего не сможете с этим поделать.

– Грегор Коннери. – Селина подошла ближе и вытянула руку вперед открытой ладонью. – Дар Изначальной Тьмы. Мы с ним служим разным силам, мне страшно и противно его мертвое искусство. Даже Лес боится его. Слишком древняя, слишком могучая магия, слишком часто он обращался к ней – хоть мне и хочется верить, что его цели были благими.

Амалия непонимающе помотала головой. Селина прекрасно умела объяснять все, что было связано с травами, деревьями или лесными животными, она учила врачевать раны и черпать силы из окружающего мира, но когда речь шла о чем-то другом, она почти все время говорила загадками, и слова ее были понятны разве что ей самой. Не зря ее за глаза называли дриадой – пусть даже в жилах Селины текла красная кровь, а не древесный сок.

– Есть ли спасение для него? – продолжила она. – Я не знаю. Мне такое не под силу. Его Темный Дар может искалечить мой Лес, изменить, превратить во что-то ужасное – даже если твой Мастер сам не будет того желать. То, что дано ему с рождения, мне уже не забрать. – Селина печально вздохнула. – Не забрать и Лесу. Но твой Дар еще молод. Еще не поздно что-то изменить. Если Лес примет тебя, ты будешь очищена. Раз и навсегда.

– Что вы хотите сказать? – пробормотала Амалия. – Я могу избавиться от Дара Изначальной Тьмы?

– Возможно. – Селина покачала головой. – Все возможно. Но всему есть своя цена. Лес забирает ненужные страсти и дает покой. Тьма уходит. Но что еще уйдет вместе с ней?

– Я изменюсь, да? – Амалия шагнула вперед, с трудом поборов желание схватить Селину за руку. – Стану такой же, как вы?

– Не знаю. Моя боль покинула меня. – Селина улыбнулась одними уголками губ. – В чем твоя боль? Я не знаю. Что Лес заберет у тебя? Я не знаю. Но я могу помочь.

– Правда можете? – выпалила Амалия. – Я… я хочу этого! Больше всего на свете!

Селина молча повернулась и зашагала по тропинке. Медленно, неторопливо, но Амалии пришлось бежать, чтобы догнать ее.

– Вы мне поможете?

– Посмотри. – Селина указала рукой на дуб, под которым пряталась. – Когда-то он был крохотным ростком. Теперь – огромное могучее дерево. Некоторые изменения не происходят быстро. Звенящий Лес был здесь всегда и всегда будет. Ему некуда спешить.

– Когда? – одними губами спросила Амалия. – Когда это… станет возможным?

– Когда придет время. – Селина на мгновение прикрыла глаза. – Когда ты будешь готова. Но не сегодня.

Амалия тихо вздохнула. Опять это – выбор, терпение… Неужели нельзя просто взять и помочь? Забрать этот проклятый Дар – и будь что будет. Никакая цена не стала бы слишком большой за то, чтобы вернуть прежнюю жизнь.

– У тебя хорошие задатки природного мага. Да-да, не смотри на меня так удивленно. – Селина тихо рассмеялась. – Дар Изначальной Тьмы вовсе не убивает все остальные. Он особенный, но не единственный. Ты умеешь слышать Лес – а значит, Лес тоже услышит тебя. Если ты этого действительно захочешь. Попробуй.

Селина аккуратно коснулась морщинистой замерзшей коры старого дуба. Амалия пожала плечами и тоже протянула ладонь. Сначала кожу только неприятно покалывал холодный лед, но через несколько мгновений дерево отозвалось. Амалия почувствовала, как там, глубоко под толстой корой, тихо бьется жизнь. Словно огромное сердце, принадлежащее не только дубу, но и вообще всем деревьям Звенящего Леса одновременно. Конечно, Амалия не могла ухватить эту Силу так же легко и естественно, как Селина, не могла напитаться ей и позволить Лесу растворить боль. Но все же измученному сердцу на мгновение стало чуточку легче.