28. ИЗ НЕКОТОРЫХ ЕЕ БУКВ ТАКЖЕ МОЖНО СЛОЖИТЬ "ТЮРЬМА"
Незадолго до восьми вечером субботы Спенсер лежала на своей кровати, глядя как вентилятор в виде пальмовых листьев все крутится и крутится на потолке.
Вентилятор стоил как машина с приличным пробегом, но Спенсер заставила маму купить его, потому что он выглядел таким же, как вентилятор в ее приватном коттедже во времена, когда семья была в пещерах Ямайки.
Сейчас, так или иначе, это выглядело так… в духе тринадцатилетней Спенсер.
Она поднялась с кровати и скользнула ногами в свои черные туфли без задника от Шанель.
Она знала, что должна проявить немного энтузиазма по поводу вечеринки Моны.
В прошлом году так и было — однако, за последний год все изменилось.
Весь день ее посещали странные видения: ссора с Эли снаружи сарая, рот Эли двигается, но Спенсер не слышит слов, Спенсер делает шаг вперед, треск.
Как будто сдерживаемая все эти годы память захотела сыграть главную роль.
Она нанесла на губы больше блеска цвета жареного миндаля, расправила рукава черного платья-кимоно и потопала вниз.
Когда она достигла кухни, то была удивлена тем, что ее мама, папа и Мелисса сидели за столом, вокруг пустой доски для скраббла.
В их ногах устроились двое собак.
Ее отец был не в обычной форменной одежде, не в одном из костюмов и не в облачении для велоспорта, а в мятой белой футболке и джинсах.
Ее мама была в штанах для йоги.
Комната пахла парным молоком как из кофе-машины Миле.
— Эй.
Спенсер не могла припомнить, когда в последний раз видела своих родителей дома субботним вечером.
Они выходили в свет — неважно было ли это открытие ресторана, или симфонический концерт, или один из тех ужинов с партнерами фирмы отца, которые случались у них постоянно.
— Спенсер! Вот и ты! — воскликнула миссис Хастингс.
— Угадай, что мы только что получили? — она расцвела и презентовала распечатку, которую держала за спиной.
Вверху была эмблема Филадельфия Сентинел, набранная готическим шрифтом.
Под ней был заголовок "Подвинься, Трамп! Спенсер Хастингс идет!" Спенсер уставилась на фото себя, сидящей за отцовским столом.
Прямой серый костюм от Келвина Кляйна и малиновая шелковая блузка под ним были хорошим выбором.
— Джордана только что прислала нам ссылку, — прощебетала ее мама.
— Воскресная первая полоса не будет готова до завтрашнего утра, но твоя история уже есть онлайн!
— Ух ты, — покачиваясь произнесла Спенсер, слишком сконфуженная, чтобы действительно прочитать историю.
Значит, это действительно происходит.
Как далеко это зайдет? Что если она действительно выиграет?
— Мы собираемся открыть бутылку шампанского, чтобы отпраздновать, — сказал мистер Хастингс.
— Даже ты немного отведаешь, Спенсер.
Особый случай и все такое.
— А, может, ты хочешь сыграть в скраббл? — спросила миссис Хастингс.
— Мам, она собралась на вечеринку, — подстрекнула Мелисса.
— Она не захочет сидеть тут, пить шампанское и играть в скраббл.
— Нонсенс, — сказала миссис Хастингс.
— Еще даже нет восьми.
Вечеринки так рано не начинаются, не так ли?
Спенсер ощутила себя в ловушке.
Все они уставились на нее.
— Я… я думаю, нет, — сказала она.
Она подтянула спинку стула, села и скинула туфли.
Ее отец достал из холодильника бутылку Моет, сорвал пробку и принес из кабинета четыре риделевских бокала.
Он налил полные бокалы себе, маме Спенсер и Мелиссе, и пол бокала Спенсер.
Мелисса положила перед ней доску для скраббла.
Спенсер погрузила руку в вельветовый мешочек и выбрала буквы.
Следующим выбрал буквы ее отец.
Спенсер была удивлена, что он знает, как это делается — она никогда не видела его играющим, даже в отпуске.
— Когда ты узнаешь окончательное решение судей? — спросил он, отпивая шампанское.
Спенсер пожала плечами.
— Я не знаю.
Она взглянула на Мелиссу, которая улыбнулась ей краткой, не поддающейся объяснению улыбкой.
Спенсер не разговаривала с Мелиссой с той ночи в горячей ванне, и она почувствовала что-то странное в своей сестре.
Почти дурное предчувствие.
— Мне выпала возможность прочитать его вчера, — продолжал мистер Хастингс, складывая пальцы.
— Мне понравилось, как ты модернизировала концепцию для новейшей истории.
— Итак, кто начнет? — резко спросила Спенсер.
Им ни в коем случае не стоило обсуждать содержимое эссе.
Не при Мелиссе.
— Разве победитель Золотой Орхидеи 1996 года не получил Пулитцеровскую премию в прошлом году? — спросил мистер Хастингс.
— Нет, это была национальная книжная премия, — сказала Мелисса.
"Пожалуйста, перестаньте говорить о Золотой Орхидее", подумала Спенсер.
Затем она поняла: во-первых, они говорили о ней — не Мелисса.
Спенсер посмотрела на свои буквы.
У нее были Ж, Е, С, Дж, Л, Ц и Х.
Она переставила буквы и почти подавилась собственным языком.
ЛЖЕЦ СДжХ.
СДжХ, как Спенсер Джилл Хастингс.
Снаружи небо было цвета воронова крыла.
Выла собака.
Спенсер схватила свое шампанское и осушила бокал за три секунды.
— Кто-то не сядет за руль по крайней мере час, — шутливо пожурил ее отец.
Спенсер попыталась рассмеяться, сидя на руках, чтобы отец не увидел, что они дрожат.
Миссис Хастингс выложила из своих букв слово "червь".
— Твоя очередь, Спенсер, — сказала она.
Пока Спенсер поднимала свою букву Л, экран мотороллы Мелиссы осветился.
В динамике телефона вибрировала фальшивая виолончель, наигрывая тему к "Челюстям".
Клац-клац.
Клац-клац.
Спенсер видела отсюда экран: новое текстовое сообщение.
Мелисса щелчком раскрыла экран, унося его из поля зрения Спенсер.
Она нахмурилась.
— Что? — громко произнесла она.
— Что такое? — спросила миссис Хастингс, поднимая глаза от своих букв.
Мелисса почесала голову.
— Концепцию невидимой руки великого шотландского экономиста Адама Смита можно очень просто оценить, описывает ли она рынки девятнадцатого столетия или такие же самые двадцать первого: вы можете думать, будто люди делают вещи для того, чтобы помочь вам, но на самом деле, каждый заботится о себе.
Странно! Зачем кому-то присылать мне отрывок из эссе, которое я написала в старшей школе?
Спенсер открыла рот, чтобы заговорить, но смогла издать лишь сухой сип.
Мистер
Хастингс опустил свой стакан.
— Это эссе Спенсер для Золотой Орхидеи.
Мелисса изучала экран.
— Нет, это не оно, это мое… — она посмотрела на Спенсер.
— Нет.
Спенсер опустилась обратно на свой стул.
— Мелисса, это была ошибка.
Рот Мелиссы раскрылся так широко, что Спенсер увидела серебряные пломбы на ее коренных зубах.
— Ты сучка!
— Все вышло из-под контроля, — выкрикнула Спенсер.
— Ситуация от меня ускользает! — мистер
Хастингс смущенно поднял брови.
— Что происходит?
Лицо Мелиссы скривилось, углы глаз опустились вниз, а губы зловеще изогнулись.
— Сперва ты украла моего парня.
А теперь и мои бумаги? Кем ты себя возомнила?
— Я сказала, что жалею об этом, — закричала Спенсер в то же самое время.
— Подожди.
Это… бумаги Мелиссы? — сказала миссис Хастингс, бледнея.
— Тут должно быть какая-то ошибка, — настаивал мистер Хастингс.
Мелисса положила руки на бедра.
— Я должна рассказать им? Или ты сама желаешь это сделать?
Спенсер подскочила.
— Расскажи обо мне, как ты всегда делаешь.
Она побежала через холл к лестнице.
— Ты сейчас стала настолько хороша в этом.
Мелисса последовала за ней.
— Они должны узнать, какая ты лгунья.
— Они должны узнать, какая ты стерва, — выпалила Спенсер в ответ.
Губы Мелиссы растянулись в улыбке.
— Ты такое ничтожество, Спенсер.
Все так думают.
Включая маму и папу.
Спенсер взбиралась по ступеням обратно.
— Они так не думают!
— Да, думают! — язвила Мелисса.
— И это правда, не так ли? Ты воровка парней, плагиатор, жалкая маленькая сучка!
— Меня тошнит от тебя! — закричала Спенсер.
— Почему ты просто не умерла?
— Девочки! — крикнул мистер Хастингс.
Но сестры как будто были в собственном пузыре силового поля.
Мелисса не сводила взгляда со Спенсер.
И Спенсер начала дрожать.
Это была правда.
Она была жалкой.
Она была никчемной.
— Гори в аду! — закричала Спенсер.
Она перескакивала через ступеньку.
Мелисса была сразу за ней.
— Правильно, маленькая детка, которая ничего из себя не представляет, убегай!
— Заткнись!
— Маленькая детка, которая крадет моих парней! Которая даже не настолько умна, чтобы написать собственную работу! Что ты собираешься сказать на телевидении, если победишь, Спенсер? Да, я написала каждое слово сама.
Я такая умная, умная девочка! Что, на вступительных экзаменах тоже смухлюешь?
Как будто по сердцу Спенсер скребнули ногтями.
— Прекрати это! — отрывисто произнесла она, почти споткнувшись о пустую коробочку.
На ступеньках была покинутая рабочая коробочка ее мамы.
Мелисса схватила Спенсер за руку и развернула ее к себе.
Она приблизила свое лицо прямо к лицу Спенсер.
Ее дыхание пахло эспрессо.
— Маленькая крошка хочет все мое, но знаешь что? Ты не можешь получить то, что есть у меня.
Ты никогда не получишь.
Весь гнев, который Спенсер сдерживала многие годы, вырвался на свободу и затопил ее тело, сначала горячей волной, потом влажной, потом дрожью.
Ее мышцы были так наполнены яростью, что начали сокращаться.
Она оперлась на перила, схватила Мелиссу за плечи и начала трясти ее, как будто та была магическим шаром ответов.
Затем толкнула ее.
— Я сказала, прекрати!
Мелисса споткнулась, хватаясь за перила для поддержки.
На ее лице плясал оторопелый вид.
В мозгу Спенсер начала формироваться трещина.
Но вместо Мелиссы она увидела Эли.
У них обеих было то же самодовольное "я все, а ты ничто" выражение.
Ты пытаешься украсть у меня все.
Но не получишь ничего.
Спенсер ощущала росистую влажность, видела вспышки молний и чувствовала близкое дыхание Эли на своем лице.
А затем в тело Спенсер вторглась странная сила.
Где-то глубоко внутри она издала отчаянный рык и выстрелила вперед.
Она увидела себя потянувшейся и столкнувшей Эли — или это была Мелисса? — со ступенек.
Обе, Мелисса и Эли, упали назад.
Головы их обеих издали звук раскалывающегося черепа, когда они упали на что-то.
Зрение Спенсер прояснилось и она увидела Мелиссу, падающую вниз, вниз, вниз по ступеням, свалившуюся в кучу у подножия.
— Мелисса! — закричала миссис Хастингс.
А потом все потемнело.
