ГЛАВА 22
Зои
Я собиралась вернуться в класс. Прямиком на шестой урок. Серьезно. Несмотря на мои недавние закидоны, я редко пропускаю уроки. Ну, то есть, в этом нет смысла. Будто домашняя работа куда-то исчезнет, если я появлюсь на занятиях завтра. Нет, она по-прежнему будет, только к ней прибавится «приятный» бонус в виде неприятностей.
Просто позвольте мне высказать свое «фи!» по поводу доморощенных, странных и бесполезных систем наказания старших школьников, вроде распределения хороших ребят в классы, полные хулиганов и бандитов. Разве это не приводит к дополнительным проблемам?
Короче, я находилась на полдороге к конюшням, когда из теней на дорожке внезапно материализовалась Танатос. Я подскочила и положила руку на сердце, словно пытаясь удержать его в груди.
— Я не хотела напугать тебя, — сказала она.
— Да, но день сегодня полон неожиданностей, — ответила я, а затем, вспомнив о ветре, окружавшем ее, когда Танаос разозлилась на Далласа, добавила: — У вас есть власть над Воздухом?
Жрица вскинула бровь, и я подумала, какой страшной и могущественной она умеет быть.
— Если не секрет. Не хочу показаться грубой или невоспитанной.
— Спросить — не невоспитанность, и моя близость с Воздухом не секрет. Но это не власть над стихией. Я не могу призывать Воздух, хотя часто он приходит сам, когда мне нужен. Я думаю, что Воздух близок мне из-за моей настоящей способности.
— Смерти? — Теперь мне действительно стало любопытно. — Я бы предположила, что из-за вашей способности у вас связь с Духом.
— Это кажется логичным, но моя способность заключается только в помощи умирающим уйти, и иногда успокоить оставшихся жить дальше.
Во время разговора мы медленно шли, приноровившись к шагу друг друга.
— Мертвые движутся как ветер, ну или именно так показываются мне. Они бесплотны, прозрачны. Кажется, что они бестелесны, но, несомненно, духи реальны.
— Как ветер, — понимающе кивнула я. — Он настоящий. Может перемещать вещи. Но его не видно.
— Верно. Почему ты спросила о Воздухе?
— Ну, сегодня он вел себя ненормально. Я подумала, а не заметили ли этого вы.
— Будто им управляли?
— Определенно, — кивнула я.
— Нет, я бы не сказала, что почувствовала, будто им управляют. — Танатос посмотрела наверх, на ветки ближайшего дерева, которые ветерок лениво и размеренно покачивал в тишине. — Похоже, сейчас все спокойно.
— Так и есть. — И я задумалась, что возможно стихия Воздуха не несет никакой ответственности за то, что меня чуть не пришибло веткой.
«Хватит параноить», — твердо напомнила я себе. Но следующие слова Танатос изгнали из моих мыслей и странный ветер, и паранойю.
— Зои, мне нужно от тебя две вещи: задать тебе вопрос и попросить прощения.
— Вы можете спросить меня о чем угодно.
«Но с ответом я буду осторожна», — подумала я.
— И я не знаю, за что вы хотите извиниться.
— Сначала вопрос, а потом я объясню. Мне бы хотелось попросить, чтобы на завтрашнем уроке ты помогла мне вести дискуссию. — Танатос подняла руку, словно пытаясь остановить «да, без проблем!», готовое сорваться с моих губ. — Тебе следует знать, что обсуждать мы будем то, как пережить смерть родителя.
Внезапно у меня пересохло в горле. Я сглотнула и сказала:
— Мне будет сложно об этом говорить, потому что я еще не совсем пришла в себя после смерти мамы.
Танатос кивнула и спокойно сказала:
— Я понимаю. Но в нашем классе есть еще несколько учеников, не оправившихся после потери родителя, хотя ты одна потеряла близкого человека по причине его смерти.
— Правда?
— Тот же вопрос, что и ты, задали еще трое.
— Серьезно?
— Да. Тебе следует знать, что это универсальный опыт для тех, кто пережил Превращение. Мы не бессмертны, но переживем своих человеческих родителей. Многие из нас, едва лишь став вампирами, предпочитают разорвать узы, связывающие их со смертными из прежней, человеческой жизни. В этом случае неизбежная потеря ощущается менее болезненно. Некоторые поддерживают отношения с людьми из прошлого, и для них именно это облегчает боль.
— Но у меня совсем другой случай. Я не вампир, а мою маму убили — она умерла не от старости.
— Вы были очень близки?
Я моргнула, силясь не заплакать.
— Нет. В последние три года — нет.
— Значит, тебя больше всего беспокоит то, какона умерла?
Я тщательно обдумала вопрос, прежде чем ответить:
— Думаю, и это тоже. Наверное, если я буду точно знать, как это произошло, это облегчит мою боль. Но еще меня волнует, что теперь, когда она мертва, мы больше не сблизимся.
— Но шанс на вашу близость упущен лишь в этой жизни. Если она ждет тебя в Потустороннем мире, вы сможете воссоединиться там, — заметила Танатос. — Она знала Богиню?
Я улыбнулась, на этот раз сквозь слезы:
— Мама не знала Никс, но Никс ее знала. В ночь маминой смерти Богиня навеяла мне сон. Я видела, как мама входит в Потусторонний мир.
— Тогда это должно было хоть частично снять печаль с твоей души. А осталась лишь неопределенность, окружающая смерть твоей мамы.
— Ее убийство, — поправила я. — Маму убили.
Повисла напряженная тишина, а затем Танатос спросила:
— Как именно это произошло?
— В полиции сказали, что это сделали наркоманы, забравшиеся в бабушкин дом с целью ограбления. Мама была там и помешала им.
Мой голос звучал так же мрачно, как я себя чувствовала.
— Нет, я имею в виду, как именно ееубили? Где были раны?
Я вспомнила, как бабушка сказала, что убийство было жестоким, но мама не страдала. Также память подсказала мне, что во время рассказа об этом на лицо бабушки легла тень. Я с трудом сглотнула.
— Убийство было жестоким. Вот и все, что бабушка мне сказала.
— Бабушка видела тело?
— Она его нашла.
— Зои, может ли твоя бабушка поговорить со мной об этом убийстве?
— Конечно. Но зачем? Как это поможет?
— Я не хочу, чтобы ты слишком на меня надеялась, но если смерть была насильственной, то ею пропитывается земля, и я могу увидеть образы, предшествовавшие убийству.
— Вы можете увидеть, как ее убили?
— Может быть. Не могу обещать. Но сначала мне нужно задать пару вопросов твоей бабушке, чтобы понять, возможно ли вообще это сделать.
— Я не могу гарантировать, что скажет бабушка. Сейчас она проводит семидневный ритуал очищения после смерти в своем доме. — В ответ на испытующий взгляд Танатос я пояснила: — Бабушка — знахарка племени чероки. Она придерживается древней религии и верований.
— Тогда мне важно поговорить с ней прямо сейчас и узнать, есть ли надежда воскресить картину убийства твоей мамы. Сколько дней уже прошло?
— Маму убили в ночь на прошлый четверг.
Танатос кивнула.
— Завтра наступит пятая ночь после ее смерти. Сегодня мне обязательно надо поговорить с твоей бабушкой.
— Хорошо, я отвезу вас на ее лавандовую ферму, но бабушка не хочет никаких визитов, пока не закончится очищение.
— Зои, у нее есть мобильный телефон?
— А, да. Хотите ей позвонить?
Уголки губ Танатос слегка приподнялись.
— Двадцать первый век на дворе, даже для меня.
Чувствуя себя идиоткой, я пробубнила бабушкин номер, а Танатос записала его в свой айфон.
— Я позвоню ей, но лучше сделаю это, когда окажусь одна.
По виду Танатос было ясно: она не хочет, чтобы я слышала вопросы, которые она будет задавать бабушке, поэтому я просто кивнула.
— Да, понимаю. Все нормально. Тем более мне нужно на шестой урок.
— Могу ли я сначала попросить у тебя прощения?
— Конечно. За что?
— Чуть раньше я солгала. Хочу извиниться за это, но также хочу попросить, чтобы ты никому не говорила о том, что я тебе сейчас скажу. Не делись этим даже со своим Воином и лучшей подругой.
— Хорошо. Могила.
— Когда Старк спросил, могу ли я видеть Тьму вокруг Неферет и красных недолеток Далласа, мой ответ был ложью.
Я моргнула:
— То есть, вы видите Тьму?
— Да.
Я покачала головой.
— Вам следует попросить прощения и у Старка, Рефаима и Стиви Рей. Именно они могут, как и вы, видеть Тьму, и им ложь причинит вред в большей степени.
— Они об этом не узнают. Ты пообещала, что сохранишь это в тайне.
— Но почему вы рассказали мне, а не им?
Вместо четкого ответа Танатос сказала:
— Я живу на свете почти пять столетий. Большую часть этого времени я ежедневно сталкивалась со смертью. Я видела Тьму. Видела ее жестокость, разрушения и возмездие. И очень хорошо узнаю ее нити и тени. Возможно, именно потому, что я наблюдаю за ней так давно, я научилась видеть противоположное Тьме — то, что ослабляет ее силу.
— О чем вы говорите? — Мне хотелось закричать.
— О тебе, Зои Редберд. Есть в тебе нечто такое, чего не может коснуться Тьма. Поэтому именно тебе суждено стоять на стороне Света и вести битву со злом.
— Нет! Я не хочу вести никаких битв. Лучше вы. Или попросите об этом Дария. Или Старка. Черт, да призовите Ских и Хранителей! Они все прирожденные бойцы и воины. Воины, которые умеют сражаться. А я ничего в этом не смыслю. Я даже не знаю, как мне теперь жить без мамы.
Я громко воздохнула и прижала руку к груди. Когда Танатос не произнесла ни слова, а только продолжала смотреть на меня своими темными глазами, я сумела вернуться к более спокойному тону и сказала:
— Я этого не хочу. Я хочу быть обычной.
— Частично именно поэтому вся эта борьба и легла на твои плечи, юная Верховная жрица. Потому что ты не желаешь ее вести. Возможно, власть, которая неизбежно придет вместе с этой битвой, не сможет развратить тебя.
— Как Фродо, — прошептала я скорее себе, чем Танатос. — Он никогда не хотел владеть проклятым кольцом.
— Джон Толкиен. Хорошие книги и отличные фильмы.
Я с удивлением посмотрела на нее и сказала:
— Да-да, я знаю. Двадцать первый век. Должно быть, у вас есть кабельное телевидение.
— А как же!
— Здорово, но давайте вернемся к вопросу о Хранителе Кольца. Э-э-э, если я правильно помню — а это так и есть, потому что я пересматривала режиссерскую версию фильмов раз стопятьсот — кольцо, которое Фродо не хотел носить, почти уничтожило его.
— И таким образом он спас свой мир от Тьмы, — напомнила Танатос.
Я почувствовала, как по мой спине поползли леденящие кожу мурашки.
— Я не хочу умирать. Даже ради спасения мира.
— Всем нам суждено умереть, — заметила Танатос.
Я покачала головой:
— Я не хранитель кольца. Я просто подросток.
— Подросток, который уже спас свою жизнь от Тьмы, и не один раз, а несколько.
— Ладно, если вы это понимаете, а также признаете, что Неферет на стороне Тьмы, потому что вы это видите,то зачем притворяться, будто вы не в курсе?
— Я здесь, чтобы раз и навсегда разобраться с тем, чему же предана Неферет.
— Тогда расскажите Высшему Совету об окружающей ее Тьме!
— И пускай ее слегка накажут, чтобы она вернулась, став еще сильнее, и продолжила творить зло? Что, если она и вправду Супруга Тьмы? Если это правда, то необходимо применить против нее все могущество Высшего Совета, а чтобы так произошло, нам нужны неопровержимые доказательства того, что для Богини Неферет навсегда потеряна.
— И поэтому вы здесь. Чтобы добыть эти доказательства.
— Да.
— Я ничего не скажу о вашей способности видеть Тьму. И признаюсь честно — будьте готовы столкнуться с ней. Готовьтесь искать доказательства, потому что что-то мне подсказывает: Неферет полностью отдалась ей. — Я почти добавила, что она даже больше не смертная. Но нет. К этому Танатос должна прийти сама. — Да, и я прощаю вас. Просто пообещайте, что будете начеку и, когда придет время, позаботитесь, чтобы Высший Совет поступил правильно.
— Клянусь.
— Хорошо, — ответила я.
А пока Танатос звонила бабушке, я наконец-то вернулась на шестой урок.
Шони
Она даже не догадывалась, как отстойно больше не быть Близняшкой Эрин. Сам факт, что они с Эрин больше не лучшие подруги, полностью изменил ее жизненный план.
В этом так сложно было разобраться!
Когда она потеряла себя, Шони, и стала Близняшкой? Она даже не знала. Их с Эрин Пометили в один день, и они прибыли в Дом Ночи Талсы в один и тот же час. И сразу же подружились.
Шони подумала, что это произошло потому, что они были родственными душами, и для них совершенно ничего не значило, что Эрин белая, а Шони — темнокожая. Что Шони приехала из Коннектикута, а Эрин родом из Талсы. Они стали подругами, и внезапно Шони перестала чувствовать себя одинокой. Особенно потому, что теперь никогда не была одна. Никогда в буквальном смысле слова. Они с Эрин жили в одной комнате, занимались по одинаковому расписанию, ходили на одни и те же вечеринки, и даже встречались с парнями, которые дружили между собой.
Сидя в одиночестве в автобусе, Шони покачала головой. Она слышала, как где-то в хвосте автобуса смеются Эрин и Крамиша. На секунду в голову Шони закралась противная мыслишка, что Эрин променяла ее на другую темнокожую подружку. Но бывшая Близняшка тут же пресекла эти мысли. Дело не в цвете кожи, и никогда не было. Они просто не выносили одиночества. И основная ирония заключалась в том, что когда Шони это поняла, она осталась одна.
— Эй, можно здесь присесть?
Шони развернулась от окна, за которым алело предрассветное небо, к стоящему в проходе Дэмьену.
— Конечно.
— Спасибо. — Он сел рядом и уронил к ногам тяжелый, набитый книгами ранец. — У меня та-аак много домашней работы, а у тебя?
— Угу, — отозвалась Шони. — Наверное. Эй, а ты видел Зои на шестом уроке?
— Не на шестом. У нее верховая езда, а у меня экономика, но мы виделись сразу после школы. А что случилось?
— Как тебе показалось, с ней все нормально?
— Нормально? В смысле, физически или морально?
— Морально она всегда в напряжении. Я имею в виду физически.
— Да вроде ничего. А что такое?
— Да так, — отмахнулась Шони. — Просто я, эээ… видела ее в начале шестого урока. Мы с ней говорили здесь, на парковке, а потом пошли обратно на уроки. — Она изучала взглядом Дэмьена, раздумывая, стоит ли сказать ему правду. — Ты сегодня не уловил ничего странного в воздухе?
Дэмьен склонил голову набок.
— Ничего особенного. Да, было ветрено, но для Оклахомы такая погода в порядке вещей. Ты же знаешь, что мы живем в штате, где ветер гуляет по степи, — процитировал он.
— Знаю-знаю, мистер Бродвейский Мюзикл. Я говорю, что когда мы с Зои расстались, ветер задул жуткосильно, и мне показалось, что я слышала шум падающих веток…
— Ветка и вправду упала, — ввернул Старк, садясь вместе с Зои на сиденье перед Шони и Дэмьеном.
— Ага, дуло сегодня отчаянно, — согласилась Стиви Рей, пристраиваясь рядом с Рефаимом на соседние кресла. — Но говорить тебе об этом — будто объяснять рису, что он белый.
— Какого черта это значит? — Афродита заставила Зои подвинуться и умостилась рядом с ней, пока Дарий быстро пересчитал пассажиров, сел на водительское сиденье и завел автобус.
— Это значит, Злючка, что Дэмьен уже знает, что сегодня было ветрено, потому что его стихия — Воздух. В точности так же, как рис — белый. Даже не знаю, что сложного в этой аналогии, — пояснила Стиви Рей.
— Просто! Молчи! — рыкнула в ответ Афродита.
— Рис еще коричневым бывает, — заметила Шони.
Афродита приподняла бровь:
— Ты только что отпустила колкость без своей Близняшки?
— Ага, — ответила Шони, не отводя от нее глаз.
Афродита фыркнула и отвернулась, успев сказать лишь:
— Давно пора.
— Что касается ветра, — сказала Зои. — Да, он сегодня дул как сумасшедший, и даже отломил ветку от одного из старых дубов. — Она пожала плечами. — Как уже сказал Дэмьен, в Оклахоме бывает ветрено. Кстати, раз уж мы об этом заговорили: Дэмьен, ты знал, что у Танатос есть небольшая связь с Воздухом?
— О Богиня! Я не удивлен. Видели, какой она стала грозной, когда Даллас сморозил какую-то чушь? Не могу поверить…
Шони не слушала, что говорят остальные, продолжая сверлить взглядом Зои. Она рассчитывала, что та скажет что-нибудь о том, что на самом деле случилось, когда упала ветка. Шони знала. Она все видела.
Пока они тряслись по ухабистой дороге до вокзала, Шони поняла, что Зои не станет ничего рассказывать.
«Ладно, может, она рассказала Старку, что ветка раздавила бы ее, если бы не Аурокс».
Во время следующей паузы в разговоре, случившейся на железнодорожном переезде, где они застряли как невероятные придурки из микроавтобуса, Шони выпалила:
— Никому не кажется странным, что Аурокс ходит только на один урок, а потом просто как андроид патрулирует территорию?
— У этого парня куча странностей, — заметила Афродита. — Но это и неудивительно. Он же мальчик-игрушка Неферет.
— Не думаю, что между ними бывает секс, — сказала Зои.
Шони уставилась на нее:
— А почему нет?
— Не знаю, — слишком небрежно обронила Зои. — Наверное, потому что Неферет обращается с ним как с рабом.
Старк хихикнул:
— Да Неферет со всем миром обращается как с рабом!
— Готова спорить, что Леди Глаз Дохлой Рыбы дико злится, что нас убрали из ее класса, — заметила Афродита.
— Так и есть, особенно потому что Танатос — действительно хороший учитель, — откликнулась Стиви Рей. — Кстати, мне не понравилось, как ты на уроке мерзко отзывалась о нашем оченькоротком и несексуальном Запечатлении. Я тоже его пережила, и могу тебе сказать, что мне тогда тоже было весело, как питбулю на кошачьей свадьбе.
— Еще одна деревенская аналогия! — простонала Афродита.
Шони воздержалась от участия в споре, продлившемся до самого вокзала. Она наблюдала за Зои и Старком. И, выходя из автобуса, она точно знала две вещи: во-первых, Старк совершенно без понятия, что сегодня Аурокс спас Зои жизнь. А, во-вторых, она бы никогда не узнала об Ауроксе, Зои или Старке, если бы оставалась Близняшкой. Близняшка была слишком занята тем, что является чьей-то второй половиной, чтобы реально уделять внимание кому-то или чему-то еще.
Шони не понимала, что происходит между Зои и Ауроксом, но знала, что будет держать глаза и уши открытыми и, если ей представится возможность узнать правду, она это сделает. Сама. Одна.
И одиночество внезапно показалось не таким ужасным. И Шони улыбнулась, впервые с тех пор, как прекратила заканчивать мысли Эрин.
