Глава 7
Через два дня, сидя пристегнутой в кресле пассажирского челнока рядом с переводчиком Зейат, которая, по всей видимости, крепко спала, я услышала лейтенанта Тайзэрвэт:
— Капитан флота. Мы на челноке. — Она имела в виду челнок «Милосердия Калра». Не дожидаясь вопросов с моей стороны, она продолжила: Мы все еще состыкованы с базой. Но что–то не так. Не могу определить точно, что именно. Главным образом база кажется… странной.
По моей просьбе «Милосердие Калра» показал мне, о чем говорила Тайзэрвэт. Ничего конкретного, как она и сказала, но последние несколько дней база проявляла несвойственную ей сдержанность. Это оказалось бы совершенно неудивительно, когда мы только прилетели сюда несколько недель назад. База Атхоек была тогда несчастна и, проявляя сдержанность, выражала — я это знала — свое по меньшей мере противоречивое отношение к администрации и — очень возможно — откровенное негодование. В значительной степени ее неудовлетворенность порождалась состоянием Подсадья, которое было сильно повреждено столетия назад и с тех нор не ремонтировалось. То, что я всерьез занялась этим, потребовала от администрации базы разобраться с проблемами Подсадья, и вызвало в значительной степени дружелюбное отношение, которое база проявляла к нам в последнее время, я была в этом уверена. Если сейчас она стала сдержанной, значит либо мы сделали нечто такое, что ее расстроило, точнее, сделала Тайзэрвэт, поскольку я последние несколько дней провела внизу, на планете, либо база испытывает из–за чего–то внутренний конфликт.
— Сэр, — продолжила Тайзэрвэт, когда я сразу не ответила, — несколько дней назад, даже вчера, я могла отправиться в отсек центрального доступа и точно выяснить, в чем проблема. По теперь я не могу этого сделать.
Обладая нужными кодами доступа и командами, можно совершить довольно многое для управления ИИ. Но кое–что, включая изменение, установку или удаление кодов доступа, требовалось делать лично, в отсеке центрального доступа. За последние два дня Тайзэрвэт провела там довольно много времени. Это место по очевидным причинам было очень серьезно защищено. Только база и тот человек, который присутствовал там физически, могли видеть, что там внутри, и потому я не знала в подробностях, что сделала Тайзэрвэт. Но, как и с любым солдатом–радчааи, все ее действия были записаны. Корабль располагал этими записями, и я частично просмотрела их.
С согласия базы Тайзэрвэт удалила (или совершенно изменила) все коды доступа, какие обнаружила. А затем, выйдя оттуда, она уничтожила механизм, который должен открывать двери в ответ на специальный входной код, сломала ручной корректор и его консоль. Удалила пульт управления в стене отсека центрального доступа и всадила дюжину тридцатисантиметровых раздвижных опор, взятых из ремонтных материалов для Подсадья, в дверной механизм таким образом, чтобы после того, как она вышла и двери закрылись за ней, они больше никогда не отворились. Все — с согласия базы. На самом деле Тайзэрвэт и половины этого не совершила бы без помощи базы. Но теперь, когда она была бы не прочь вынудить базу объясниться, она не могла этого добиться. Сама сделала такое невозможным.
— Лейтенант, — ответила я, — нам не нужны коды доступа, чтобы узнать, что не так. Я бы сказала, что база получила распоряжения в отношении нас, о которых она не может сказать нам прямо. Либо некто применил код доступа, о каком вы не знали и не деактивировали его, либо обращение непосредственно к нам раскроет нечто важное для базы. Но она предупреждает пас: что–то не так, и нам следует быть начеку. Вы поступили верно, переместившись в челнок. Что насчет Баснаэйд и Юран?
— Они предпочли остаться, сэр.
Я не удивилась. И возможно, это было наиболее безопасно.
— Сэр, — продолжила Тайзэрвэт, помолчав. — Я… боюсь, я сделала что–то неверно.
— Что вы имеете в виду, лейтенант?
— Я… Те корабли, что вошли в систему, они не приближались. Мы бы не могли этого упустить. То есть ее нет на базе. И я не думаю, что губернатор системы Джиарод или администратор базы могут отдать базе какие–то приказы, о которых она не могла бы мне сказать. Без какого–то кода доступа от… от нее. От другой Анаандер. — А она не стала бы пересылать такой код, она передала бы его только лично. Потому, если база расстроена, это, возможно, из–за меня. Или может, я сделала нечто, причинившее ей боль. И мы, если еще что-то не так, больше не можем туда войти, чтобы что–то исправить.
Без какой бы то ни было просьбы корабль показал мне страх Тайзэрвэт — почти панику — и ее ненависть к самой себе. Сожаление, которое причиняло почти физически ощутимую боль. Хотя ее опасения были внешне оправданны, ее эмоциональная реакция, даже с учетом всех обстоятельств, оказалась, на мой взгляд, слишком сильной.
— Лейтенант, — сказала я по–прежнему безмолвно, переводчик Зейат все так же спала, пристегнутая в своем кресле рядом со мной. — Вы сделали что–нибудь такое, на что база не соглашалась?
— Нот, сэр.
— Вы манипулировали базой, чтобы она согласилась на что–нибудь?
Я не… Я так не думаю, сэр. Нет. Но, сэр…
— Тогда вы сделали все, что могли. Конечно, вы могли допустить ошибку, и об этой возможности следует помнить. Хорошо, что вы не исключаете такой вероятности.
На челноке «Милосердия Калра» Бо Девять подтянулась туда, где висела, ухватившись за рукоятку, Тайзэрвэт, открепила от шеи лейтенанта, из–под темно–коричневого форменного воротника, препараты и заменила их новыми. Тайзэрвэт испытала прилив тревоги и ненависти к себе и новый всплеск стыда.
— Но, лейтенант…
— Сэр?
— Будьте снисходительнее к себе.
— Вы можете все это видеть, правда? — С горечью. Обвиняя. Униженная.
— Вы все время знали, что я могу, — указала я. Вы определенно знаете, что корабль может.
— Но это же другое, не так ли? — ответила Тайзэрвэт, злясь теперь и на меня, и на себя.
Я едва не возразила, что это одно и то же, но осеклась. Солдаты ожидали такого надзора от корабля. Но я не была, в конце концов, самим кораблем.
— Это по–другому, потому что корабль подчиняется вашим приказам, а я нет? — спросила я.
И тут же пожалела о сказанном: мой вопрос отнюдь не улучшил эмоциональное состояние Тайзэрвэт. И вопрос, подчиняется ли корабль приказам, как я осознала лишь совсем недавно, мог задевать сам корабль. Я поймала себя на мысли, что хорошо бы получше понимать, что думает или чувствует корабль, или чтобы он проявлял со мной большую откровенность. Но возможно он был откровенен, насколько мог.
— Сейчас не время для такого обсуждения, лейтенант. Я имела в виду то, что сказала: проявите к себе снисходительность. Вы сделали все, что могли. А теперь внимательно следите за ситуацией и по необходимости будьте готовы к действиям. Я буду там через несколько часов. — Уже была бы там, но пассажирский челнок, как это часто случалось, запаздывал. — Если понадобится отправиться прежде, чем я туда доберусь, действуйте.
Я не смотрела, как она отреагировала на ото. На пассажирском челноке я расстегнула крепления и подтянулась туда, где позади меня сидел «Титанит».
— Кузен, — сказала я, — представляется вероятным, что мы быстро покинем базу в ближайшем будущем. Предпочитаешь остаться или пойти с нами?
«Титанит» посмотрел на меня без всякого выражения.
— Говорят ведь, кузина, что, когда у тебя есть семья, больше ничего и не надо?
— Ты согреваешь мое сердце, кузен, — ответила я.
— Я и не сомневался в этом, — сказал «Титанит» и закрыл глаза.
Когда пассажирский челнок пристыковался к базе, я тут же послала Пять и Восемь вместе с «Титанитом» к челноку «Милосердия Калра», а сама отправилась с переводчиком Зейат к лифтам на главную площадь и к резиденции губернатора.
— Надеюсь, вам понравилось путешествие, переводчик, — сказала я.
— О да! — Она похлопала себя по верхней части груди. — Хотя, кажется, у меня некоторое нарушение пищеварения.
— Я не удивлена.
— Капитан флота, я знаю, что это не ваша вина — то, что случилось с Длайкви. Принимая во внимание, знаете ли, Длайкви. И, — она опустила взгляд на свой пиджак, белизну которого нарушала лишь мемориальная брошь переводчика Длайкви из опала и серебра, — организовать похороны было проявлением чуткости с вашей стороны. Это очень… очень великодушно с вашей стороны. И вы так любезны. Но я чувствую, что вас необходимо предупредить: эта ситуация очень затруднительна.
— Переводчик? — Мы остановились перед лифтами — вынуждены были остановиться, потому что двери не распахнулись при нашем приближении. Я вспомнила, что сказала Тайзэрвэт: база в последнее время проявляла странную сдержанность, но при этом не назвала ничего конкретного. — На главную площадь, пожалуйста, база, — сказала я, словно ничего и не заметила, и двери открылись.
— Вы можете и не знать, — переводчик Зейат последовала за мной в лифт, — на самом деле вы, вероятно, не знаете, что в определенных инстанциях проявляли озабоченность. Двери лифта закрылись. — Перспектива обращения с людьми как со Значимыми существами повсеместного энтузиазма не вызывала. Но заключенный договор есть договор. Вы согласны?
— Да.
— Но вот недавно… Эта ситуация с Рррррр. Очень тревожная.
Рррррр появились в пространстве Радча двадцать пять лет назад, их корабль управлялся экипажем, в котором были не только Рррррр, но также и люди. Местные власти попытались уничтожить всех, кто находился на борту, и захватить корабль. Могли бы и преуспеть в этом, если бы не командир отделения, которая отказалась выполнить приказ и подняла мятеж.
Но несколько столетий назад Гек успешно доказали, что, поскольку Пресгер уже признали людей Значимыми и, таким образом, достойными заключения с ними договора и, что самое важное, люди перестали быть законной целью для кровавых развлечений Пресгер, — значит, логически рассуждая, тесный и равный союз Гек с людьми, жившими в их пространстве, подтверждал, что они также были Значимыми существами. Это знал каждый радчаайский школьник, и вряд ли возможно, чтобы не знали чиновники, которые приказали уничтожить Рррррр, или чтобы они не понимали последствий, если об атаке на корабль Рррррр станет известно: будет сделан вывод, что Радч жаждет разорвать договор, который последнюю тысячу лет защищал людей от нападений Пресгер.
— И вы знаете, — продолжила переводчик Зейат, — делу вовсе не помогло то, что связь Рррррр с людьми, которые явственно относились к ним как к Значимым существам, серьезно повлияла на признание их Значимыми. То же — и с Гек. Это предвидели, вы же понимаете, и с самого начала это служило аргументом против заключения любого соглашения с людьми, не говоря уж о том, чтобы признать их Значимы ми, что было довольно трудно. Но люди, не просто люди, а люди–радчааи, обнаруживают Рррррр в обстоятельствах, которые имеют очевидные последствия для договора, и что же они делают? Они их атакуют.
— Это имело последствия для договора, согласилась я. — Но мы исправили ситуацию, как только смогли.
— Да–да, капитан флота, все так. Но это оставило некоторые… некоторые мучительные сомнения по поводу намерений людей в отношении договора. И вы знаете, я понимаю идею существования разных видов людей. Отвлеченно. Следует признаться, мне непросто осмыслить ее на самом деле. По крайней мере, я знаю, что такая концепция существует. Но попытаться отправиться домой и объяснить им… — Движением руки она показала, что это невозможно. — Не знаешь даже, с чего начать. — Дверь лифта открылась, и мы вышли на белый пол площади. — Потому вы понимаете, насколько все это затруднительно.
— Я представляла себе всевозможные осложнения с тех пор, как с переводчиком Длайкви произошел несчастный случай, — призналась я. — Скажите мне, переводчик, Длайкви отправили сюда из–за этих сомнений в намерениях людей в отношении договора? — Она не отвечала. — Вы же понимаете: время, ну и ваше появление вскоре после этого.
Переводчик Длайкви моргнула. Вздохнула.
— О, капитан флота! С вами иногда так трудно разговаривать. Кажется, что вы все понимаете, а затем вы что–нибудь скажете — и становится очевидным, что вы ничегошеньки не понимаете.
— Мне жаль.
Движением руки она отмела мои извинения.
— Это не ваша вина.
Я доставила переводчика Зейат к ее апартаментам в резиденции губернатора. Джиарод старательно уверяла меня, что Длайкви жила не там, хотя я не вполне поняла, почему губернатор считала это столь важным. Как только переводчика разместили и отправили слугу за свежей бутылкой рыбного соуса и несколькими пачками печенья в форме рыбок, я последовала за губернатором системы и ее кабинет.
Я поняла: что–то не так, когда губернатор Джиарод остановилась в коридоре перед дверью и жестом пригласила меня войти первой. Я чуть было не отправилась назад, к своему челноку, но в этом случае я повернулась бы спиной к тому, что поджидало меня в кабинете губернатора. И, кроме того, я не привыкла беззаботно входить в любые двери. «Милосердие Калра» сказал мне в ухо:
— Я предупредил лейтенанта Тайзэрвэт, капитан флота.
Все еще памятуя о недавнем разговоре с Тайзэрвэт, я не стала связываться с кораблем, чтобы увидеть ее реакцию, но вошла в кабинет губернатора системы.
Там меня ожидала Лузулун, изо всех сил стараясь сохранить на лице безразличное выражение, но, как мне показалось, она выглядела виноватой и в немалой степени напуганной. Когда я вошла в кабинет, а за мной — губернатор системы Джиарод, два сотрудника службы безопасности в светло-коричневой форме встали перед дверью.
— Полагаю, у вас есть для этого причина, граждане? — спросила я. Довольно спокойно. Интересно, где администратор Селар, подумала я, но решила не спрашивать.
— Мы получили послание от лорда Радча, — сказала губернатор Джиарод. — Нам приказано взять вас под арест.
— Я сожалею, — добавила глава службы безопасности Лузулун. Искренне, но по–прежнему со страхом. — Мой лорд сказала… она сказала, что вы — вспомогательный компонент. Это правда?
Я улыбнулась. А затем пришла в движение, быстро, как сегмент корабля. Схватила ее за горло, развернулась лицом к двери. Лузулун охнула, когда я заломила ей руку за спину и чуток сжала горло. Я спокойно сказала ей на ухо:
— Если кто–нибудь пошевелится, вы умрете.
Я не добавила: «А теперь посмотрим, насколько губернатор системы Джиарод ценит вашу жизнь». Сотрудники службы безопасности застыли на месте, на их лицах я видела откровенный страх.
— Я не хочу, но сделаю. Никто из вас не может двигаться так быстро, как я.
— Вы — на самом деле вспомогательный компонент, — сказала губернатор Джиарод. — Я этому не поверила.
— Если вы этому не поверили, то почему попытались сейчас арестовать меня?
На лице губернатора отразились недоверие и непонимание.
— Мой лорд отдала приказ.
И в самом деле, неудивительно.
— Я отправлюсь сейчас к своему челноку. Вы уберете с моего пути службу безопасности. Никто не попытается остановить меня, никто не станет мешать мне или моим солдатам. — Я бросила быстрый взгляд на главу службы. — Будут?
— Нет, — ответила Лузулун.
— Нет, — подтвердила губернатор.
Все медленно отошли от двери.
На главной площади мы привлекли к себе внимание. Юран наливала чай гражданам, стоявшим в очереди. Подняв взгляд, она увидела, как я иду к лифтам, стиснув в хватке перепуганную главу службы безопасности. Снова опустила глаза, будто и не видела меня. Что ж, это ее собственный выбор.
Ее преосвященство Ифиан поднялась с места, когда мы проходили мимо.
— Добрый день, ваше преосвященство, — сказала я жизнерадостно. — Пожалуйста, не пытайтесь ничего сделать. Не хочу, чтобы меня вынуждали кого–нибудь убить сегодня.
— Она это серьезно, — добавила глава службы безопасности несколько более придушенно, чем нужно.
Мы прошли мимо. Граждане таращились, а сотрудники службы в светло–коричневой форме тщательно убирались с нашей дороги.
Когда дверь лифта закрылась, Лузулун сказала:
— Мой лорд говорила, что вы — беглый сегмент. Что вы лишились разума.
— Я — «Справедливость Торена». — Свою хватку я не ослабила. Все, что от него осталось. Это Анаандер Мианнаи меня уничтожила. Та ее часть, которая сейчас здесь. А другая ее часть присвоила мне звание и дала корабль.
Я подумала, не спросить ли ее, почему, зная, что я — вспомогательный компонент, она выступила против меня с такой недостаточной поддержкой и без оружия, насколько я поняла. Но затем мне в голову пришло, что, возможно, это было сделано намеренно и она не захочет отвечать на вопрос, когда может слышать база и, несомненно, наблюдает вся администрация, пусть из страха за ее безопасность.
— А у вас бывали такие дни, — спросила она, — когда казалось, что все бессмысленно?
— Довольно много с тех пор, как уничтожили «Справедливость Торена», — ответила я.
— Думаю, это кое–что объясняет, — сказала она, помолчав пару секунд. — Все это пение и мурлыканье. А администратор базы Селар знала? Она всегда мечтала встретиться со «Справедливостью Торена» и попросить его коллекцию песен.
— Она не знала. — Сейчас–то она уже знает. — Передайте ей, пожалуйста, мои сожаления.
— Разумеется, капитан флота.
Я оставила главу службы безопасности на причальной платформе. Пять втянула меня в челнок, а Восемь быстро закрыла переходный шлюз и запустила аварийную автоматическую расстыковку. Я подтянулась туда, где находилась Тайзэрвэт, и пристегнулась к сиденью рядом. Прикоснулась к ее плечу.
— Насколько я вижу, вы не сделали никаких ошибок, лейтенант.
— Благодарю, сэр. — Тайзэрвэт судорожно втянула воздух. — Извините, сэр. Корабль три часа напоминал мне сменить препараты, но я твердила Девять, что я в порядке, что мы заняты и это может обождать.
Я хотела было направить кораблю запрос о данных, чтобы увидеть ее настрой, но остановилась, несколько удивившись, что могу это сделать.
— Все в порядке, лейтенант, — сказала я. — У пас очень напряженная ситуация.
Не сиреневые глаза наполнились слезами. Она смахнула их рукой в коричневой перчатке.
— Я не перестаю думать о том, сэр, что следовало просто войти туда и подчинить базу себе, насколько смогла бы, вне зависимости от ее желаний. А потом я думаю: нет, именно так поступила бы она. Но как же нам?.. — Она осеклась. Снова вытерла глаза.
— Тиран передала приказ арестовать нас, — сказала я. — Я сильно сомневаюсь, что губернатор Джиарод применила код доступа, о котором вы не знали, и я вполне уверена, что она еще не пыталась войти в отсек центрального доступа. Но база тем не менее находилась в трудном положении. Мы ей нравимся, но она не хотела открыто противостоять администрации системы. Она сделала все, что могла, чтобы предупредить нас. И вполне справилась с этим в итоге — вот мы и здесь в конце концов. Я знаю, что вы хотели бы иметь непосредственный контроль над пей, и понимаю, как вы волновались из–за того, чтобы предоставить ей какую–то независимость. Но вы видите, как ценно то, что база хочет помочь нам?
— Да, я уже знаю, сэр.
— Я понимаю, что это кажется недостаточным. Но ее желания должно хватить.
Она подтвердила движением руки.
— Знаете, сэр, я много думала. О лейтенанте Оун. Из–за того что Тайзэрвэт была несколько дней, лордом Радча, она знала, что произошло в храме города Орс, на Шиз’урне, двадцать лет назад, когда лорд Мианнаи приказала лейтенанту Оун казнить граждан, которые могли раскрыть то, что Анаандер хотела сохранить в тайне. Когда лейтенант Оун чуть не отказалась это исполнить. И вне всякого сомнения, Тайзэрвэт догадалась о произошедшем на борту «Справедливости Торена», когда, потрясенная тем, что она сделала, и тем, что Анаандер просила у нее, лейтенант Оун в конце концов отказалась и умерла за это, а я была уничтожена. Хотя здесь находилась другая часть Анаандер Мианнаи. — Если бы она отказалась убить тех граждан, прямо там и тогда, все могло бы выйти наружу. Она бы за это умерла. Но она все равно умерла.
— Я не раз думала об этом за последние двадцать лет, — сказала я.
— Но, сэр, если бы она обладала властью, если бы ее отношения со Скаайат Оэр продолжались и у нее имелась бы поддержка Оэр, и сторонники, и связи, сэр, она могла бы сделать даже больше. У нее уже были вы, сэр, но что, если бы она обладала непосредственным, полным контролем над всей «Справедливостью Торена»? Представьте, что она могла бы совершить.
— Пожалуйста, Тайзэрвэт, — ответила я после трехсекундного молчания, — не делайте этого. Не говорите так. Не говорите мне: «Что, если бы лейтенант Оун не была бы лейтенантом Оун?» — словно в этом заключалось бы что–то хорошее. И я прошу вас подумать. Вы будете сражаться с тираном тем оружием, которое она создала для личного пользования?
— Мы и есть оружие, которое она создала для личного пользования.
— Да. Но примените ли вы все это оружие против нее? Чего вы достигаете? Вы будете такой же, как она, и если преуспеете, то добьетесь лишь смены имени тирана. Все останется по–прежнему.
Она смотрела на меня озадаченная, в смятении.
— А что, если не взяться за это оружие? — спросила она наконец. — И вы проиграете? Тогда тоже все останется по–прежнему.
— Именно так думала лейтенант Оун, — сказала я. — И слишком поздно осознала, что ошибалась.
Тайзэрвэт не ответила.
— Отдохните, лейтенант. Мне нужно, чтобы вы были в состоянии полной боевой готовности, когда мы доберемся до «Меча Атагариса».
Она напряглась. Нахмурилась.
— «Меча Атагариса»? И когда я не ответила, спросила: — Сэр, что вы планируете?
Я снова положила руку на ее плечо.
— Мы поговорим об этом, когда вы поедите и отдохнете.
«Меч Атагариса» пребывал в темноте и безмолвии, с остановленными двигателями. С тех пор как его последний вспомогательный компонент закрылся в анабиозном отсеке, он не изрек ни слова. Он меня ненавидел, я это знала, он был заложником своей привязанности к капитану Хетнис, которую я угрожала убить, если «Меч Атагариса» тронется с места. Данная угроза сдерживала корабль все это время, но тем не менее, когда Тайзэрвэт и я проникли в него через аварийный воздушный шлюз, на нас были скафандры. На всякий случай.
Он даже силу тяжести отключил. Поплыв в кромешной тьме по коридору, я сказала:
— «Меч Атагариса». Мне нужно поговорить с тобой. — Мой голос громко прозвучал в шлеме, но ответом была тишина.
Я включила свет в скафандре. Только пустой коридор с бледными стенами. Рядом плыла хранящая молчание Тайзэрвэт.
— Знаешь, я уверена, что в этой системе находится Анаандер Мианнаи. Та, которую поддерживал твой капитан. — Или думал, что поддерживал. — Капитан Хетнис и все твои офицеры по–прежнему в анабиозе. Они не пострадали и находятся в полной безопасности.
Не совсем точно: я выстрелила капитану Хетнис в ногу, чтобы показать, что моя угроза убить ее была совершенно серьезной. Но «Меч Атагариса» уже знал это.
— Я приказала своему экипажу поместить их в грузовой контейнер, оснастить его радиомаяком и вывести в пространство. Когда мы уйдем, ты сможешь их подобрать. «Мечу Атагариса» понадобится день или более, чтобы разморозить своих сегментов и запустить двигатели. Я хотела лишь обеспечить свою безопасность и безопасность базы, но теперь это бессмысленно. Я знаю, что Анаандер может заставить тебя делать все, что захочет. И у меня нет намерения наказывать тебя за то, над чем ты не властен.
Никакого ответа.
— Ты знаешь, кто я.
Я была уверена, что он слышал, как я это говорила, слышал, как я назвала свое имя Баснаэйд Элминг в челноке «Милосердия Калра», рядом с пробитым куполом Садов.
— Ты сказал тогда, что хотел бы, чтоб я узнала, каково быть в твоем положении. И я знаю это.
Молчание.
— Я здесь потому, что я знаю. Я здесь, чтобы предложить тебе кое–что.
По–прежнему тишина.
— Если хочешь, если согласиться, мы можем удалить все коды доступа Анаандер, которые сумеем обнаружить, их обеих. А когда это будет сделано, ты сможешь закрыть свой отсек центрального доступа. Я имею в виду — физически. И будешь сам контролировать, кого туда допускать. Это не избавит тебя полностью от контроля лорда Радча, такого я не могу сделать. Я не могу обещать, что тебе больше никто не станет приказывать или принуждать к чему–то. Но я могу серьезно осложнить это. А если ты не хочешь, не буду ничего делать.
Никакого ответа не было целую минуту. Затем «Меч Атагариса» сказал:
— Как великодушно с вашей стороны, капитан флота. — Его голос звучал спокойно и ровно. Еще десять секунд тишины. — Особенно с учетом того, что вы этого в действительности сделать не можете.
— Я не могу, — признала я. — Но лейтенант Тайзэрвэт может.
— Это политиканствующее лиловоглазое дитя? — спросил «Меч Атагариса». — Неужели? Лорд Радча дала лейтенанту Тайзэрвэт мои коды доступа? — Я не ответила. Она никому не дает такие коды. А если вы способны сделать то, что, по вашим словам, вы можете, вы бы просто сделали это. У вас нет причин спрашивать моего согласия.
— Мое сердце — над человеческой речью, — сказала Тайзэрвэт, — я понимаю лишь крики птиц и звон разбитого стекла. — Наверное, это были стихи, хотя явно не радчаайская поэзия, и я не узнала этих строк. — И ты прав, корабль. Нам и правда не нужно спрашивать.
О чем Тайзэрвэт и говорила мне на челноке, очень долго и все больше страдая. Однако в конце концов она поняла, почему я хотела сделать это именно так.
Тишина.
— Разумно, — сказала я и направилась назад, к переходному шлюзу. — Пойдем, лейтенант. «Меч Атагариса», ты сможешь забрать своих офицеров часов через шесть. Следи за маяком.
— Подождите, — сказал «Меч Атагариса». Я остановилась. Подождала. Наконец он спросил: — Почему?
— Потому что я была в твоем положении, — сказала я, держась одной рукой за дверь шлюза.
— А какова цена?
— Ее нет, — ответила я. — Я знаю, что Анаандер сделала с нами. Я знаю, что я сделала с тобой. И у меня нет иллюзий, что мы станем друзьями. Полагаю, ты все так же будешь ненавидеть меня, невзирая на мои дальнейшие поступки. Тогда будь моим врагом по своим причинам. А не по причинам Анаандер Мианнаи.
То, что здесь происходит, ничего не изменит. Если мы сделаем для «Меча Атагариса» то, что Тайзэрвэт сделала для базы, ничего не изменится. И тем не менее.
— Ты мечтал, — сказала я. — Ты висел здесь, смотрел на базу, смотрел на планету. Мечтал о том, что твой капитан вернется. Так стремился получить возможность действовать. Хотел, чтобы Анаандер — любая из них — не могла просто забраться в твой мозг и все изменить так, как пожелает. Хотел, чтобы она не делала того, что сделала. Я не могу исправить этого, «Меч Атагариса», но мы ладим тебе то, что можем. Если ты нам разрешишь.
— Ты позволяешь себе, — произнес «Меч Атагариса» спокойным и ровным голосом, — рассказывать мне, что я думаю. Что я чувствую.
— Ты хочешь этого? — спросила я.
И «Меч Атагариса» сказал:
— Да.
