Глава 4

Игнатьеву пришлось заканчивать заседание совета директоров в присутствии Соколовского. Благодаря огромному самообладанию Аркадий Викторович сохранял непроницаемое лицо. Хотя ему пришлось терпеть не просто присутствие сына своего бывшего партнера, но и его хамское поведение. Соколовский, откровенно и нагло развалившись в кресле, делал из бумаги самолетики.

– Господа, на этом все, – заключил Игнатьев, но Соколовский тут же встрепенулся и стал тянуть вверх руку, как на школьном уроке. Стараясь не смотреть на него, Игнатьев продолжил: – О дне следующего заседания совета директоров вы будете оповещены отдельно.

– А я еще про импортозамещение хотел поговорить! – заявил Соколовский, чувствуя, что добровольно ему слова никто не предоставит. – А то миноритарии очень волнуются.

– И о чем же они волнуются? – холодно осведомился Игнатьев.

– О том, какими путями идем, товарищи. Даем взятки на таможне, продаем запрещенный товар. Что, потребитель не обойдется без итальянской моцареллы? Да он ее от рязанской вообще не отличит.

– Игорь Владимирович, вы здесь человек новый. Не все правила игры поняли.

– Я понимаю, что товар нужного качества можно получить двумя способами – законным и не очень, – веско объявил Соколовский.

– У вас есть конкретные предложения? – со сдержанной усмешкой спросил Игнатьев.

– Начнем скупать фермерские хозяйства, – стал перечислять Соколовский, примериваясь, куда бы запустить бумажный самолетик, – войдем в бизнес, разовьем под себя, создадим сеть. Долой контрабанду, дорогу российскому фермеру!

– Слишком много расходов при слишком долгой отдаче.

– Зато миноритарии будут спать спокойно! – Соколовский встал и смял свой самолетик. – Подумайте, господа. И займитесь реальным делом, а не игрой в лихих контрабандистов. Все. Пора защищать страну от жуликов и воров. Приятного всем дня.

Выдержав взгляд Игнатьева, Соколовский вышел из зала. Пытаясь представить реакцию Игнатьева там, в зале для совещаний, он дошел до стойки секретарей на ресепшен. Яна сидела на своем рабочем месте одна. Увидев Соколовского, она вопросительно посмотрела на него.

– Не волнуйтесь, – чуть наклонившись к девушке, тихо сказал ей Игорь. – Я не стану еще раз приглашать вас в ресторан. Просто напоминаю: наш уговор в силе. Я жду.

– Не стоит напоминать мне об этом здесь, – нахмурилась Яна, но больше ничего сказать не успела. В этот момент у нее зазвучал в интеркоме голос Игнатьева:

– Немедленно список миноритариев, которые передали Соколовскому право голоса! Я хочу поговорить с каждым!

– И всем привет от меня, Аркадий Викторович, – опередил Яну Соколовский, наклонившись к интеркому. – Мент Мажор на страже их семи процентов!

– Урод! – не сдержался Игнатьев.

Под утро улицы чуть припорошило сухой снежной крупой. И вместо шорканья дворницких лопат во дворах слышались звуки метел и синтетических щеток. Бомж с неопрятной бородой, в которой, наверное, еще с лета застряли опилки, обходил свою территорию. В мусорных баках всегда можно было найти что-то съедобное и даже полезное. Вчера кто-то выбросил еще вполне годную меховую безрукавку, два дня назад – чуть порванные мужские сапоги-дутики. Но лучше всего летом, когда в банках и выброшенных в баки бутылках часто можно найти остатки пива.

Отогнув край картона, бомж вытаращил глаза. В баке, согнув колени, на боку лежал труп молодого мужчины с окровавленной головой. Но самое страшное зрелище представлял обрубок его руки. Рука была отрезана по самый локоть. Роняя свои пакеты с найденной «добычей», бомж стал испуганно пятиться и упал на снег на глазах дворника-таджика.

– Э! Опять мусора раскидал! – закричал дворник. – Уходи! Сейчас тебя метлой!

– Да у тебя тут мертвец валяется! – ошарашенно тыкая пальцем в сторону бака, ответил бомж.

– Какая мертвец?

– Какая-какая… Совсем мертвая мертвец, – пытаясь встать на скользком асфальте, ворчал бомж. – Звони ментам, моджахед.

Дворник, подойдя к баку, тоже в ужасе отшатнулся и полез дрожащей рукой в карман за телефоном.

Аня вошла в квартиру с пакетом из аптеки и заглянула из прихожей в комнату. Вика собиралась на работу и ходила в одной юбке с блузкой в руках.

– Как погуляла? – увидев сестру, спросила Вика.

– Отлично… Лекарства купила. – Аня немного замялась, потом позвала Вику, которая ушла в комнату: – Вик! Я Вадиму звонила.

– И когда будем знакомимся? – улыбнулась Вика, выходя из комнаты и застегивая выглаженную блузку.

– Да какой там, – промямлила Аня. – У него аврал полнейший. Он не сможет вырваться. А еще он в аварию попал.

– О господи! – Вика замерла на месте. – Цел?

– Цел. Но машину надо срочно ремонтировать. На страховке сэкономил. – Аня чуть помедлила и жалобно посмотрела на сестру: – У тебя нет одолжить?

– Анют, что было – я уже тебе отдала, – растерянно ответила Вика. – Может, в следующем месяце?

– Он вернет. А если спросить у твоих друзей? У Данилы, например?

– Сомневаюсь, что у него есть лишние деньги, – вздохнула Вика, подходя к зеркалу и беря расческу.

– Он мне уже давал.

Вика посмотрела в зеркало на смущенную сестру, потом повернулась к ней, глядя с удивлением:

– Даня дал тебе деньги?!

– Он просил тебе не говорить, – опустила голову Аня.

– Ты с ума сошла! И куда ты их дела?

– Я их Вадиму отправила… В счет долга за квартиру…

– А со мной не могла посоветоваться?!

Аня опустила голову еще ниже, вжала ее в плечи и вдруг всхлипнула. Вика бросила расческу, подошла к сестре и обняла за плечи.

– Прости… – прошептала Аня. – Я иногда сама себя ненавижу… Мы все тебе вернем, слышишь?

– Ладно, ладно… – тихо сказала Вика, поглаживая сестру по спине. – С Даней я разберусь. А те деньги, мою премию, ты тоже уже отдала за квартиру?

– Тоже. Нельзя было?

– Можно. Не бери в голову. Мне пора. – Поцеловав Аню в волосы, Вика взяла с тумбочки ключи и открыла входную дверь. Чуть задержавшись, она повернула голову и попросила: – Но в другой раз советуйся со мной, ладно?

Родионова фактически ворвалась в кабинет Пряникова и остановилась напротив его стола, нервно покусывая губы и хмуря брови.

– Товарищ подполковник, я же знаю, что никаких премий никакой главк не раздавал! Я специально в бухгалтерии уточнила! – выпалила она.

– Тебе, Родионова, работы не хватает, – чуть ли не со стоном вздохнул Пряников. – Ты внутренними расследованиями занялась?

– Скажите честно: это дело рук Соколовского? – потребовала ответа Родионова. И тут же снова выпалила: – Я так и знала!

– Слушай, Родионова. – Андрей Васильевич постарался быть терпеливым и великодушным. – Но он же ничего плохого не сделал. У тебя ситуация… Сестра и все такое…

– Андрей Васильевич! Со своей ситуацией я сама и разберусь, мне ничьи подачки не нужны!

– А ты тут не ори! – не выдержал и заорал Пряников.

– Простите. – Вика сбавила тон, опустила голову и прикусила обиженно губу.

– Послушай меня, Виктория, – снова заговорил тише Андрей Васильевич, вытирая платком побагровевшую шею. – Как друг хочу дать тебе один совет. У тебя два варианта. Если оба тебя не устраивают – ищи третьего.

– Андрей Васильевич…

– Потому что нельзя только выбирать, надо когда-то и выбор сделать.

– Это вы как друг говорите? А как начальник?

– А как начальник я требую от своих подчиненных профессионализма, – хмуро ответил Пряников. – А это, Родионова, значит что? Оставлять личное за порогом отделения. Ясно? Сейчас едете на труп, мне полный отчет вечером.

Тело положили возле баков так, чтобы случайным прохожим не было видно обрубка его руки. Бак, в котором нашли труп, пришлось вывалить и чуть ли не по косточке и фантику перебрать весь мусор. С телом могли выбросить и улику, или что-то важное могло выпасть из кармана убитого. То, что это убийство, эксперт не сомневался. Судя по повреждениям головы, смерть наступила именно от удара тупым тяжелым предметом по голове. Руку, судя по некоторым признакам, отрубили уже потом. Чем-то похожим на топор, и с одного удара. Королев закончил обыскивать карманы трупа и поднялся с колен с паспортом в руках.

– Знакомьтесь: Виктор Фомич Пронин, восьмого июля семьдесят пятого года рождения, проживает в Москве.

– Пробей по базе, что про него известно, – велела Родионова, продолжая выслушивать пояснения эксперта. – Аверьянов, опроси жильцов. Могла быть подозрительная машина, может, люди с грузом. Убитый сюда не сам пришел.

Эксперт снова углубился в свои исследования, а к Вике подошел Соколовский.

– Я знаю, это ты придумал с деньгами, – недовольно буркнула Вика, глянув на Игоря.

– Я тоже по тебе скучаю, – тоном заговорщика ответил он.

– Не делай так больше! Я сама разберусь.

Игорь подошел к Вике вплотную, поднял воротник ее пальто, нечаянно коснувшись пальцами щеки.

– И замерзла, – тихо сказал он.

– Ты меня не слушаешь совсем, – ослабевшим голосом ответила Вика.

– Губы твои…

Игорь не успел продолжить, потому что голос Королева зазвучал довольно громко:

– Да записываю я, записываю!

Соколовский отстранился, мельком глянув на Даню, который вылез из машины и теперь разговаривал по телефону стоя и глядя на них с Родионовой.

– И Даня туда же, – снова недовольно произнесла Вика. – Пришел к Ане и деньги принес.

– Да, – с иронией сказал Игорь. – Вот мужики пошли – хлебом не корми, дай помочь любимой женщине!

Повернувшись, Игорь отправился опрашивать жильцов. Даня, подозрительно глядя ему вслед, подошел к Вике:

– Семьи нет. Сотрудник коллекторского агентства «Гиацинт». Адрес работы сейчас пришлют. А что вы сейчас с Мажором…

– Дело мы обсудили, – перебила его Вика, не дав закончить вопрос. – Поехали в «Гиацинт»!

Они ехали молча довольно долго. Даня поглядывал на Вику, как она, словно окаменев, смотрела вперед невидящим взглядом.

– Что случилось, Вика? – наконец спросил Королев. – Почему у тебя глаза такие?

– Не надо было Ане деньги давать, – чуть помедлив, ответила Вика. – Мы справимся. Я все тебе верну.

– Ты с ума сошла? Не надо ничего возвращать. Или… мы что, свадьбу вообще отменили? Навсегда?

– Не навсегда, – бесцветным голосом ответила Вика.

– Тогда что за проблема?! Мои деньги – это твои деньги. Если хочешь, я инвестирую их в наше будущее. Я тебя люблю, мы все равно поженимся. Ты уйдешь, наконец, из полиции.

– Но я не хочу уходить из полиции!

– Тебе придется, потому что трое наших детей, а на меньшее я не согласен, будут отнимать у тебя все время. А я буду обеспечивать семью.

– Да уж, тебе капитана к тому времени присвоят, – невесело улыбнулась Вика. – Добавят за звездочку пару тысяч к окладу.

– Я ведь серьезно. Зачем тебе такая работа? У тебя шрамы уже есть… Неужели это все, чего ты хотела от жизни?

– Наверное, не все.

– Так вот, я хочу дать тебе все. И сам найду работу спокойней. Будем жить за городом. В своем доме. Никакой суеты.

– Ты хочешь так сильно изменить свою жизнь? – с удивлением спросила Вика, посмотрев на Даню. – Ради меня?

– Ну да. А как же иначе?

Директором коллекторского агентства была строгая дама лет пятидесяти с объемистой грудью и двойным подбородком. Она отвечала на вопросы обстоятельно, только скорбно выгибала брови и все время прикладывала то к глазам, то к губам салфетку.

– Буквально позавчера Витя заходил. Шутили, смеялись… Вы извините, я, наверное, глупости сейчас какие-то говорю…

– У него были враги? – спросила Вика, не дав женщине уйти от темы допроса. – Какие-то конфликты?

– Я о таком не знаю. Один из лучших сотрудников. Очень, – женщина старательно подбирала слова, – корректный человек.

Вошедшая девушка поставила на стол три маленькие чашечки эспрессо, и, качнув красивой талией, удалилась из кабинета. Даня проводил ее попку внимательным взглядом и спросил:

– Я так понимаю, агентство ваше не бедствует?

– У нас высокий процент возврата, – с гордостью ответила директор.

– Скажите, а кто-нибудь из должников, от кого Пронин добивался возврата денег, кто-нибудь из ваших клиентов мог желать ему смерти?

– Я вам могу дать полную распечатку тех людей, с которыми он работал, – покачала головой директор. – Но я уверена, Витя никогда не довел бы ситуацию до такого момента, чтобы потерять над ней контроль.

– Отчаявшиеся люди способны на отчаянные шаги, – с сомнением сказала Вика.

– Витя прекрасно разбирался в психологии. Не думаю, что он настолько запустил бы ситуацию. – Директор приняла рукой лист бумаги, выплывший из принтера, и подала Родионовой: – Вот полный список клиентов Пронина. И если у вас остались вопросы…

Мрачный Пряников собрал всех у себя в кабинете, страшно недовольный тем, что пресса пронюхала про труп в мусорном баке. И теперь начались звонки и вопросы.

– Проверили клиентов Пронина. Все пятнадцать человек должны «Главстройбанку», – докладывала Родионова.

– Погоди-ка, «Главстройбанку»? – насторожился Соколовский. – Я знаю этот банк.

– И что там? – Пряников посмотрел на Игоря с неудовольствием.

– Руководитель – Жуков Андрей Сергеевич. Успешно поднялся в девяностых, закрепился в двухтысячных. Мой отец с ним судился. Совершенно кабальный кредитный договор.

– То есть? – не поняла Вика.

– Куча уловок, чтобы заставить тебя заплатить больше, – пожал плечами Соколовский.

– Ну, и? У кого есть версии? – спросил Пряников, переводя взгляд с одного сотрудника на другого.

– Пронин кого-то из должников пережал, тот его и грохнул, – сразу же предложил Даня. – Надо проверить всех. Прикинуть, кто способен.

– Даже отчаявшийся понимает, что он не коллектору должен, – возразил Соколовский, – а банку. Какой смысл убивать посредника?

– Ну и это… руку зачем оттяпали? – вставил Жека.

– С рукой как раз понятно, – ответил Королев. – Психанул человек. Совершил убийство. Испугался. Куда девать труп? Фильмов насмотрелся. Попробовал расчленить. А запал-то уже пропал.

– Ясно, – недовольно произнес Пряников. – Действуйте. Действуйте по списку.

Процесс поквартирного обхода вещь утомительная, однообразная и дающая результат в мизерном проценте. Но без него никак не обойтись, потому что жильцы дома, рядом с которым произошло преступление, могли быть свидетелями. Могли запомнить преступника, какие-то важные детали. Очень часто появляются неожиданные свидетели, которые дают неожиданные показания. Но их нужно еще найти.

И Жека с Соколовским методично обходили квартиру за квартирой. Они беседовали не только с теми, кто был в списках должников. Опрашивать приходилось и их соседей: «Когда в последний раз приходил Виктор Фомич Пронин, когда вы в последний раз общались с коллектором?»

На шестом адресе оперативников ждала неожиданность. На звонок к двери никто не подходил. Судя по списку «Гиацинта», здесь проживал Федор Геращенко. Вполне могло быть, что никого нет дома. И тем более оперативникам нужно было поговорить с соседями должника. Соколовский позвонил в соседнюю дверь. Неприветливая хозяйка решила, что двое молодых людей ходят по подъездам и пытаются что-то продать жильцам. Но когда ей показали полицейское удостоверение, она с большой охотой стала рассказывать.

Оказалось, что Геращенко отравился. Не на смерть, его увезли сегодня утром на «Скорой помощи», но отчего-то приходили люди из полиции и тоже расспрашивали про Федора. Интересно, что Геращенко сам вызвал «Скорую», а уж потом потерял сознание. И еще женщина считала, что Федю довела его жена Ольга.

– Странное совпадение, правда, Жека? – сказал Соколовский, когда дверь за соседкой закрылась и они уже спускались по лестнице. – Одного утром без руки нашли, другого утром отравили.

Помогать так помогать, решил Соколовский. Тем более что сделать из Жеки совсем уж приличного парня у него почти получилось. Игорь вез друга в ресторан на свидание с Ниной и внимательно приглядывался к его внешности. Нет, он правильно сделал, что настоял на покупке нового нормального пиджака. В нем Аверьянов выглядел почти как настоящий мачо.

И когда Соколовский припарковал машину у ресторана, взволнованный Жека с порозовевшими от удовольствия щеками чуть не забыл на заднем сиденье один из главных атрибутов – букет цветов.

– Все. Лети, орел, – одобрил Соколовский и махнул Жеке рукой, когда тот энергично взбежал по ступеням ресторана.

Игорь не сразу заметил парня, который был до такой степени пьян, что не столько обнимал двух девушек за плечи, сколько висел на них. Подвыпившая троица вывалилась из дверей ресторана, и парень каким-то образом сфокусировал на Соколовском свой взгляд:

– Игоречек! Это что, ты?!

Соколовский нехотя обернулся и подошел к парню:

– Здорово, Майк.

Девушки глупо захихикали и, сославшись на то, что им нужно попудрить носики, снова исчезли в дверях ресторана. Майк стоял, пошатываясь перед Соколовским, и держал его за пуговицу пиджака.

– Слушай, не мое дело, конечно… Но ты ж вроде на зоне, не?

– Вышел, – спокойно ответил Игорь. – Скажи, сестра твоя еще мутит с Жуковым, который «Главстройбанк»?

– А тебе-то что? – криво усмехнулся Майк. – Все равно не обломится. Лиза девушка со вкусом, с ментом не замутит.

– Ментов уж несколько лет нет, Мишенька, – вежливо ответил Соколовский. – Я полицейский.

– Какая разница… Быстро ты перековался. А ведь еще недавно, помню, бегал тут с носом в кокосе.

– Повзрослел, видимо. Так что Лиза? Телефончик дашь?

Майк снова расплылся в ухмылке и отвесил Соколовскому непристойный жест. Игорь тут же схватил его за руку, вывернул ее и со стуком уложил Майка животом на капот машины.

– Я же могу и невежливо попросить, – со злостью сказал он Майку в ухо. – Как полицейский. О, да у тебя в кармане полный комплект для кайфового отдыха? Все свое ношу с собой, как обычно?

Майк вывернулся из рук Соколовского и с беспокойством полез в карманы, проверять, не вытащил ли старый приятель чего-то такого, за что можно попасть в «обезьянник». Убедившись, что все на месте и что Соколовский не делает больше попыток его арестовать и предъявить обвинение в употреблении наркотиков, он достал телефон. Найдя в списке номер Лизы, Майк молча сунул телефон Соколовскому.

– Ну вот, давно бы так, – усмехнулся Игорь.

Лиза вошла в кабинет и с удивлением увидела, что клиент уже лежит на массажном столе раздетый и прикрытый простынкой. Обычно все происходит в салоне немного иначе, в другом порядке. Новенький? Или, наоборот, из старых клиентов, опытный в получении процедуры?

– Доброе утро, – проворковала Лиза, как это и было положено по их правилам общения с клиентами. Но когда клиент поднял голову, она узнала Соколовского: – Игорек! Ты?

Лиза обняла Игоря, расцеловала, а потом снова уложила вниз лицом и принялась за массажное масло.

– Ну надо же! А мне говорили, ты будто бы в полиции?

– А я и правда в полиции. А к тебе вот пришел для тонуса.

Лиза захихикала и принялась за процедуру.

– А ты хочешь массаж или… – девушка сделал многозначительную паузу, – массаж?

– А у вас можно по-всякому?

– Старым друзьям можно, – снова захихикала Лиза, разминая Игорю спину.

– Мне нужен массаж и… – здесь Соколовский тоже сделал многозначительную паузу, – информация.

– Вау! Ты и правда настоящий мент.

– Лиза, ты ведь встречалась с Жуковым? Директором «Главстройбанка»?

– Было, а что?

– Что про него можешь рассказать? Меня его дела интересуют.

– Ну… – Лиза задумалась, не переставая делать массаж, – во-первых, банк не его, а его тестя. Жуков только управляющий.

– Это я знаю.

– А еще он под себя коллекторское агентство создал.

– «Гиацинт»? – Соколовский приподнял голову и посмотрел на девушку.

– Может быть. Должников банка «на раз-два» перекидывал своим коллекторам. Сама слышала. Только там у него все равно по бумагам все принадлежит другим людям.

– Лиза, умничка! Подумай, как его достать? Чем?

– Ну… Вообще, есть у меня кое-что, для личной подстраховки. Знаешь, большие мальчики – большие неприятности, всегда нужно иметь рычаги воздействия.

– И какой рычаг ты нашла на Жукова? – с одобрением в голосе спросил Соколовский.

– Если тесть про его похождения узнает – ему капец. – Лиза показала под потолок, где была установлена камера наблюдения. – Вообще, это для охраны. Но кое-что я сохраняю для себя.

– Привет. Я в Питере, – сказала Яна, и Соколовскому показалось, что ее голос слишком напряжен. Может, просто так кажется, потому что голос звучит из трубки мобильного?

– И зачем ты мне об этом сообщаешь?

– Потому что здесь находится наш юрист. А у него интересующая тебя информация. И если я не передумаю, она может оказаться у тебя.

– И когда ты возвращаешься? – насторожился Соколовский.

– Сегодня вечером. Но у меня вопрос: когда я получу вторую часть оговоренной суммы?

– Приезжай из аэропорта ко мне в гостиницу.

– Прошу прощения, – перебила его Яна, – но по гостиницам я не езжу.

– Хорошо. Не хочешь встречаться в гостинице – можем встретиться возле гостиницы.

– Я позвоню, когда прилечу.

– Договорились. И еще… – Соколовский чуть помедлил, – спасибо тебе.

Когда Соколовский и Аверьянов вернулись в отдел, то увидели там эксперта Илью, который сидел возле стола Родионовой и что-то энергично рассказывал. Даня слушал со своего рабочего места, заложив руки за голову и покачиваясь на двух ножках стула.

– По трупу новости? – оживился Жека.

– И не только, – ответила Вика. – Я запросила материалы по отравлению Геращенко, и оказалось, Илья им тоже занимается. Повторите, пожалуйста, – попросила она эксперта.

– Да с удовольствием, – кивнул Илья. – Отпечатки на стакане с чаем, которым был отравлен Геращенко, принадлежат Пронину Виктору Фомичу. Ныне покойному.

– Ух ты! – Жека и Соколовский переглянулись. – То есть… он вначале должника траванул? А потом уже его кто-то?

– Это не все, – покачала головой Вика. – Федор Геращенко две недели назад застраховал свою жизнь.

– То есть получается, – заговорил Королев, – этот Геращенко убил Пронина, отрезал руку, оставил на стакане его отпечатки, траванулся…

– Отрезал – это возможно, – предупреждающе поднял руку эксперт, – а вот убил – м-м-м?..

– И кто тогда убил?

– А я не знаю. Но, судя по повреждениям черепа Пронина, он получил удар стальной двутавровой балкой.

– Человек ее поднять может? – тут же спросил Соколовский.

– Вес балки – сто килограмм минимум.

– Я вчера вечером директрисе «Гиацинта» позвонил, – вдруг сказал Даня, – уже после того, как мы с ней пообщались. Так, специфику работы уточнял. Ну и, кроме всего прочего, она упомянула, что Пронин недавно участок под строительства приобрел. Адрес у меня есть.

Дом был готов наполовину. Три этажа возведены, рабочие заканчивали крышу, а по всей площадке были разбросаны остатки материалов. У забора громоздились разобранные строительные леса со щитами деревянного настила. Прораб, невысокий мужчина в запачканной спецовке, угрюмо ходил за полицейскими и все не мог понять, что их привело на стройку и чего ему лично от этого ждать.

– Неплохо живут коллекторы, – усмехнулся Королев.

– Но недолго, – добавил Соколовский. – Хотя не на всех же падают балки.

Они остановились возле валявшихся досок, среди которых лежала двутавровая балка. Вика присела на корточки и показала пальцем на поверхность балки.

– Смотрите, тут, кажется, кровь. – Она повернулась к прорабу и спросила: – Эта балка тут давно лежит?

– Она под перекрытие шла, вот тут леса стояли, – показал прораб в сторону стены дома, – но завалились – от ветра, что ли…

– А хозяин давно приходил? – снова спросила Вика.

– Да уж пару дней не был. Но он здесь и так не частый гость. Занят постоянно.

– А как же он за вами присматривает?

– Элементарно, – за прораба ответил Соколовский и показал на стену дома, где виднелась камера.

– Ну да, тут везде камеры, – мрачно ответил прораб. – Не доверяет нам, видите ли… А записи на первом этаже, в запертой комнате.

– А ключи есть?

На мониторе все выглядело немного сбоку и сверху, но различить лица и действия людей было можно. Сначала в кадре мелькали прораб, рабочие, потом все ушли. Видимо, это был конец рабочего дня. Потом со стороны ворот появились Геращенко и Пронин. Звука по-прежнему не было, и о чем они разговаривали, можно было только догадываться. Вот Пронину надоело слушать Геращенко, он стал активно отмахиваться руками и повернулся, чтобы уйти. Геращенко заступил ему дорогу, принялся уговаривать. Пронин разозлился, схватил Геращенко за грудь и оттолкнул от себя. И теперь было отчетливо видно, как во время падения Геращенко задел еще не до конца закрепленные строительные леса.

Леса упали, посыпались вниз щитовые настилы, соскользнула двутавровая балка. Даже Вика, привычная, казалось бы, к таким вещам, и та поморщилась. Даня положил ей на локоть свою руку. Геращенко стоял на четвереньках и ошалело смотрел на тело Пронина. Вот он бросился к нему, принялся тормошить, попытался прощупать пульс на руке, потом на шее. Потом Геращенко сел, обхватив колени, и уставился на неподвижное тело коллектора.

– Вот, смотрите. – При повторном просмотре Вика чуть притормозила запись. – Вот он, момент принятия решения. Вот Геращенко придумал, как быть, решил, что надо использовать этот дурацкий случай и вытащить свою семью из финансовой пропасти. Вот он потащил тело, вот он вернулся с топором… Что мы имеем: несчастный случай на глазах у Геращенко. Жизнь он уже застраховал. И тут появился план.

– Отрубил руку, оставил на стакане отпечатки, – добавил Королев.

– Ну, то есть инсценировка? Зачем? – пожал плечами Аверьянов.

– Ради страховки, – подсказал Соколовский. – Потому что иначе он просто самоубийца, в таких случаях страховку не выплачивают.

– Любой эксперт определит, что руку оттяпали после смерти.

– Геращенко не криминалист, – сказала Вика. – Ему могло показаться, что все выглядит правдоподобно.

– Слушайте, – недовольно заявил Соколовский и демонстративно потянулся. – Может, у него и спросим? Или настоящим полицейским надо все по два круга обсудить?

Жену Геращенко, Ольгу, они нашли в больнице у мужа. Выглядела женщина плохо, намного старше своих лет. И самое главное, у нее были абсолютно потухшие глаза. После взаимных представлений Родионова предложила поговорить откровенно, пока Даня отвлекал троих детей играми в другом конце больничного коридора.

– Как вы оказались должны банку?

– Два года назад мы оба остались без работы. Федя все время искал, но в итоге… заложили квартиру в «Главстройбанке». А потом… Ваня… это младший… У него врожденный порок сердца. Врачи говорили, что с возрастом станет лучше, но стало хуже. И, кроме операции, выхода не было. А это дорого.

Вика кивала. Она видела, насколько женщине тяжело говорить, но не прерывала ее.

– Но вы же понимаете, в такие моменты никто не считает денег. И после… Когда Ваню спасли, стало ясно, что мы просто не в состоянии выплачивать так же, как выплачивали.

Ольга расплакалась, и Вика взяла женщину за руку, а Жека сбегал к кулеру и принес стакан воды.

– Продолжайте. Прошу вас.

– Так вот. Мы пошли в банк просить пересмотреть график платежей, – продолжила свой рассказ Ольга. – Может, увеличить срок кредита.

– Но Жуков не согласился, – вставил Соколовский.

– Хуже. Он передал долг коллекторам. Нам звонили, угрожали. Пару недель назад коллектор подстерег детей у дома. И сказал им: если не убедите родителей выплатить долг, дома у вас не будет. Не представляете, что с ними потом было. Они две ночи не спали. Подумайте только, как такое сказать детям!

Соколовский увидел врача и мгновенно перехватил его в коридоре. Вика видела, как Игорь старается что-то ему объяснить. Врач сначала упирался, потом все же кивнул и ушел.

– Геращенко очнулся, – поймав взгляд Вики, одними губами произнес Игорь и показал в сторону палаты: – У нас пять минут.

Выглядел он плохо. Крепкий зрелый мужчина сейчас лежал бледный, с запавшими щеками и темными кругами вокруг глаз. На Соколовского он не смотрел.

– У вас есть семья, молодой человек? – вдруг спросил Геращенко.

– Уже нет.

Геращенко посмотрел на Игоря, но комментировать не стал. Он снова отвел взгляд, еще немного полежал молча, потом снова заговорил:

– Я должен был спасти Олю. Детей…

– Федор Анатольевич, мотивы я понимаю. И предлагаю вам честный обмен. Если скажете правду, я вам помогу.

– Какую правду? – снова посмотрел на полицейского Геращенко.

– Я намекну. Несчастный случай с Прониным произошел позавчера. А вот жизнь вы застраховали две недели назад.

– И?

– Обмен. – Соколовский подвинул стул ближе к изголовью кровати Геращенко. – Ключевое слово – «честный».

– Ладно, – решился мужчина. – Я собирался сам его убить. Но не смог. Вместо этого снова стал просить, умолять, унижаться, он разозлился, потом…

– Да-да, что потом – мы в курсе. На стройке стояла камера.

Геращенко так резко повернул к нему голову, что Соколовский стал опасаться за его шейные позвонки.

– Светит вам, Федор Федорович, статья 244-я УК РФ. Надругательство над телами умерших. В вашем случае, думаю, обойдутся штрафом.

Игорь встал, и в этот момент в палату буквально ворвались дети, а следом вошла и Ольга. Соколовский посмотрел на семью и тихо вышел из палаты.

У Жукова было очень неприятное лицо. Полный, с вывернутыми влажными губами, он выглядел каким-то неопрятным, хотя на нем был дорогой костюм и свежая белая рубашка.

– Добрый вечер. Садитесь, – предложил он, показав рукой на кресло напротив его стола. – Вы, насколько я понял, сын Соколовского? Владимира Яковлевича?

– Да. Совершенно верно, – кивнул Игорь.

– Ясно. И что вы хотели?

– Хочу вас попросить о личном одолжении, – спокойно заговорил Соколовский, – сделать отсрочку по выплате кредита для некоего Геращенко. У него семейные обстоятельства.

– Геращенко, Геращенко… – наморщил лоб Жуков. – Помню. Приходил ко мне такой, было дело. Ничего сделать не могу – долг продан коллекторам.

– Перестаньте, – махнул Соколовский рукой. – Коллекторскому агентству «Гиацинт», которое вам же и принадлежит.

– Я не понимаю, о чем вообще речь, – после довольно длинной паузы сказал Жуков.

– Я даю вам шанс поступить по совести, – вглядываясь в лицо управляющего, сказал Игорь.

– У себя в банке, – самодовольно заявил Жуков, – я сам буду решать, как поступать. А ты – пошел вон.

– Хорошо. – Соколовский поднялся на ноги. – Только вы забыли, что это не ваш банк. А вашего тестя.

– Чего? – скривил рот Жуков.

– Он только что получил от меня одно видео. И я думаю, вы больше тут не работаете.

Жуков застыл, не зная, что сказать и как отреагировать. А Соколовский повернул свой телефон экраном к нему. Хорошо стал слышен голос Лизы:

– Малыш, поиграем?

Было интересно смотреть, как полные плечи Жукова стали медленно опускаться. Самодовольный и наглый человек вдруг сник.

Ольга Геращенко сидела в больничной палате возле мужа и осторожно, с ложечки, поила его отваром. Вошедшая медсестра улыбнулась больному, потом наклонилась к его жене и протянула конверт:

– Вам просили передать.

Ольга, не понимая, от кого это может быть, осторожно повернула конверт и увидела, что на нем размашисто и крупно написано: «Приз за честность». Она открыла конверт и увидела, что в нем деньги…

– Федя! Что же это?

Катя открыла дверь и улыбнулась.

– Привет, – сказал Игорь, продолжая торчать на пороге.

– Неожиданно.

– Неожиданность – мой метод, – заверил Игорь и кивком указал на квартиру: – Я зайду?

– Я уже собралась спать, – снова улыбнулась Катя.

– Отказ принят. Сладких снов, – сказал Игорь и сделал шаг в квартиру. Он притянул девушку к себе и поцеловал в мягкие теплые губы. – До завтра?

– Да, – прошептала Катя.

Не выпуская девушку из объятий и мягко касаясь губами ее губ, Игорь перемещался все дальше и дальше в комнату. В сторону постели. Но тут в его кармане зазвонил телефон. Отпустив Катю, он посмотрел на экран, едва удержавшись, чтобы не нахмуриться.

– Черт.

– Что? – с интересом спросила Катя.

– Земле нужно еще немного добра, – ответил Игорь и, поцеловав девушку, направился к двери.

– Псих, – с улыбкой констатировала Катя.

Уже подходя к своей машине, Соколовский снова набрал Яну:

– Я уже начал волноваться – вдруг с тобой что-то случилось?

– Это я начала волноваться! Ты не отвечаешь.

– Все в силе. Встретимся на стоянке около гостиницы, – предложил Игорь. – Там нас никто не увидит.

– А по моему вопросу?

– Деньги у меня с собой.

– Я буду через десять минут.

Улыбнувшись, Игорь отключился и завел машину. Ехать от дома Кати до гостиницы по ночному городу было не так уж и долго. И он очень удивился, когда телефон зазвонил снова. Или Яна что-то не поняла, или Катя расшалилась… Может, Вика? Но на экране высветилось «неизвестный номер».

– Алло?

– Здравствуй, Игорек. Как жизнь? – раздался в трубке знакомый голос, от которого внутри все сжалось и болью, и ненавистью одновременно.

– Стас?!

– А ты думал, я покойничек? – коротко засмеялся Стас. – Не-ет, я жив. И очень хочу с тобой пообщаться, просто время еще не пришло.

– Если ты считаешь, что я виноват… – начал было Соколовский.

– В смерти моей сестры? А как же мне еще считать, Игорек?

– Тогда давай встретимся и со всем разберемся.

– Но ты же полицейский! Ты притащишь на встречу большую пушку и компанию своих друзей. Нет, так не годится. И потом, я же сказал: время для встреч еще не пришло. А вот когда оно придет, мы непременно повидаемся. Но только на моих условиях. – Он снова коротко посмеялся таким хорошо знакомым хрипловатым смешком. – Впрочем, я готов тебе доказать, что я не просто голос в динамике. Тем более такой удачный момент подвернулся. На стоянку отеля только что заехала одна милая девушка. Думаю, она к тебе.

– Откуда ты знаешь? – опешил Соколовский. Он вдавил педаль газа до пола и погнал машину на бешеной скорости, лавируя в потоке автомобилей.

– Ты встречался с ней в ресторане. Разговор у вас был, правда скучный. Со мной будет веселее.

– Не смей ее трогать, слышишь? – не выдержал и закричал Игорь.

– Да брось, – небрежно отозвался Стас. – Кто она такая, в конце концов? Ты с ней даже не спишь. Видишь, я все про тебя знаю.

– Стас, я серьезно! Я готов на твои условия, только…

– Время пошло. Может, ты и успеешь, кто знает.

Игорь не успел ничего сказать, а в трубке послышались короткие гудки. Он гнал машину, чудом избегая столкновений. Потом Игорь снова схватил телефон и набрал Яну.

– Я уже тут, – почти сразу ответила девушка.

– Быстро! Уходи оттуда! – заорал Соколовский, и у него зазвенело в ушах от собственного крика.

– Но я все привезла…

– Беги! Все потом! – почти умоляя, а не приказывая, закричал Игорь.

– Но я не понимаю…

– Яна! Яна!

Девушка больше не отвечала. Игорь влетел на парковку возле гостиницы, увидел издалека машину Яны, свернул и резко затормозил рядом. Он выскочил на мокрый после дождя асфальт и тут же замер. Перед глазами – разбитое пулями боковое стекло и Яна с окровавленным лицом, повисшая на ремне безопасности. Салон внутри был весь забрызган кровью: Стас стрелял в нее несколько раз.

Телефон зазвонил в руке, и Соколовский заорал в трубку так, что его голос разнесся по ночной парковке:

– Где ты, сволочь?! Выйди!

– Ну что, опоздал? Опозда-ал… – хрипло засмеялся Стас. – Готовься к тому, что ты теперь будешь опаздывать всегда.

Соколовский со злостью ударил кулаком по простреленному стеклу. Он не чувствовал крови на своем кулаке. Ни своей, ни крови Яны.