Глава восьмая. Повернутый на сексе

Ну все, с разговорами пора завязывать. Знаю точно: что бы я ни сказала, все будет не к месту, потому что когда я нервничаю, потрясена или огорчена, я всегда несу чушь. А сейчас, глядя, как Эштон целуется со своей подружкой, я чуть ли не взрываюсь от накативших эмоций.

Услышав свое имя, Дана отрывается от Эштона:

– Привет, Риган. Привет…

– Это Ливи, – подсказывает Коннор.

Она сверкает дружеской улыбкой.

– Привет, Ливи. Приятно познакомиться.

Пытаюсь выдавить из себя улыбку. Думаю, получилось. Впрочем, не уверена: может, это больше похоже на оскал бешеного зверя. Сейчас главное для меня – успокоиться.

Этот придурок изменил ей. Со мной!

Перевожу взгляд на Эштона и вижу, что он смотрит на меня с каким-то странным выражением. Это не его обычное самодовольство. И не вина, хотя он должен испытывать угрызения совести. Нет, я точно знаю, что это. Это отчаяние. Он умоляет меня держать рот за зубами. Не хочет, чтобы его подружка узнала. Теперь все становится на свои места. Вот почему он хочет, чтобы все осталось между нами. Тогда непонятно, почему я стала знаменитостью?

Бросаю взгляд на Коннора: он улыбается мне. Улыбается как друг, а не усмехается, зная, что я тесно общалась с его соседом, а теперь меня знакомят с его ни о чем не подозревающей подружкой. Одно из двух: либо он не видит в том, что произошло, ничего особенного, – а значит, он идиот, а не славный парень, каким мне показался, – либо он не в курсе.

Не понимаю. А все смотрят на меня, ждут, когда же я отвечу Дане. Сглатываю и делаю все возможное, чтобы выглядеть любезной:

– Привет, Дана. Мне тоже очень приятно.

Наверное, получилось сносно, потому что она снова улыбается, кивает мне, а потом хватает Эштона за руку и тянет на себя.

– Ну, хватит, Эш. Давай-ка отрывай свою роскошную задницу от кресла, а то я точно опоздаю.

Он уступает, поднимается и стоит, возвышаясь над ней. Она смотрит ему в глаза, запрокинув голову, распущенные волосы скользят по спине. Глаза у нее блестят – как у Кейси, когда Трент рядом – и для меня сомнений нет: Дана по уши влюблена.

Как бы я хотела быть сейчас где угодно, только не в одной комнате с этой милой, ничего не подозревающей девушкой и ее коварным дружком.

– Коннор, где у вас ванная? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос у меня не дрожал.

Он кивком показывает налево.

– Одна в коридоре, сразу за углом. Первая дверь справа.

– Я бы в ближайший час не советовал туда заходить, – замечает за спиной у нас Грант. – Ее посетил Тай. Так что для дам она временно непригодна. Впрочем, и для мужчин тоже.

– Это все из-за перца чили, которым угостила нас твоя мама! – вопит из кухни Тай.

– Тогда на втором этаже, третья дверь справа. Проводить тебя? – предлагает Коннор.

– Нет, спасибо. Сама найду. – Похлопав его по руке, поворачиваюсь и направляюсь к двери.

– Ливи, рада знакомству! – кричит мне в спину Дана.

– Взаимно, – отвечаю я и спешу к лестнице. Надеюсь, это выглядело не слишком грубо, но по– другому не получилось. Она такая милая, что мне хочется кричать от боли.

Слышу за спиной голос Эштона:

– Встретимся на стоянке ровно в пять. Я только переоденусь и возьму бумажник.

Он идет за мной.

Кровь стучит у меня в ушах. Иду быстрее, перешагивая через две ступени, чтобы успеть закрыть дверь перед его носом: разговаривать с ним мне не о чем. И успела бы, не зацепись носком за верхнюю ступеньку. Плашмя лечу на пол.

Встаю на четвереньки, лицо горит, но я не теряю надежды скрыться. Слышу за спиной тихий смешок, сильные руки хватают меня за пояс и легко ставят на ноги.

– Ирландка, все на месте? – бормочет Эштон и кладет ладонь мне на поясницу. Я тут же ощетиниваюсь.

– Спасибо, все в порядке, – шепчу я сердито и спешу к ванной.

Он идет за мной, ускоряя шаг.

– Не уверен, – говорит он без тени усмешки.

Когда я дохожу до третьей двери справа, Эштон хватает меня за бедра и заталкивает в просторную комнату. Оборачиваюсь, чтобы закрыть дверь, но не успеваю. Он уже вошел и захлопнул за собой дверь. И теперь запирает ее на защелку.

– Что это ты… – возмущенным тоном говорю я, но он зажимает мне рот ладонью.

– Замолчи. – Толкает меня в глубину ванной, пока я не упираюсь поясницей в край гранитного столика, рот у меня по-прежнему зажат. На миг возникает желание укусить его, но не решаюсь. Сейчас я так на него зла, что могу прокусить до крови. Не хватало еще прославиться как Кусачая Ливи.

Он пристально смотрит на меня своими задумчивыми карими глазами. Чувствую легкий мускусный аромат его одеколона. И на меня тут же наплывают воспоминания о вечеринке. Воспоминания, которые никак не оставят в покое.

Отвожу взгляд, а сердце ускоряет свой бег, и по спине бежит первая капелька пота. Хочу уйти и не могу. Я в западне. Да, ситуация мне не по силам: я с трудом держусь на ногах. Вернее, Эштон мне не по силам. И все, что с ним связано. Перевожу дыхание.

– Сейчас я уберу руку, только ты не ори, и я тебе кое-что объясню, ладно? – говорит он, со значением глядя мне в глаза.

Я хмурюсь. А что тут объяснять? Что он напился и изменил своей подружке? Но сейчас я хочу от него поскорее избавиться, так что киваю головой в знак согласия.

Как только он опускает руку, начинаю возмущаться:

– Как ты мог..

Но Эштон тут же обрывает мою тираду, схватив меня за талию и развернув лицом к зеркалу. Хочу вырваться из его рук, но вижу наше отражение и под взглядом его темных глаз теряю последние силы. Я словно задыхаюсь.

– Откуда ты знаешь Коннора? – спрашивает Эштон спокойным тоном. Поднимает руку и отбрасывает мои длинные черные волосы в сторону, задевая пальцами шею. Я тут же напрягаюсь.

– Познакомились на днях, – отвечаю, думая о другом. – А Коннор не говорил? – Что он собирается делать?

– Нет. – Указательным пальцем Эштон осторожно тянет вниз вырез футболки, обнажая татуировку. – Как тесен мир, – бормочет он, проводя пальцем по надписи. Медленно выдыхает, и от этого тепла у меня дрожь бежит по спине.

– К сожалению, – говорю сквозь зубы.

Палец останавливается, и Эштон ловит мой взгляд в зеркале. Потом переводит глаза на татуировку и ухмыляется. Палец снова ходит взад– вперед между лопатками, у меня перехватывает дыхание, и я краснею.

– Теперь ты понимаешь, почему прошлая суббота должна остаться между нами?

– Начнем с того, что все это одно большое недоразумение, – бросаю я и вижу, что он достает с полки лосьон, брызгает себе на пальцы. Озадаченно наблюдаю, как Эштон подносит руку к моей спине и нежнейшими движениями втирает лосьон в татуировку. На миг закрываю глаза и с наслаждением чувствую, как лосьон холодит и успокаивает воспаленную кожу. Эта чертова татуировка всю неделю не дает мне спокойно спать, хотя я исправно ее смазываю. Однако должна признать, что не так ловко, как это получается у Эштона.

Не хочется признаваться, но это так.

– Приятно, да? – тихо, с хрипотцой в голосе говорит он, и все мое тело тянется к нему.

– Да, – слышу я свой шепот. Стой… Распахиваю глаза и вижу в зеркале, как напряженно он на меня смотрит. Черт бы его побрал, как это у него получается? – Нет! – выпаливаю я, вырываясь из его рук, и направляюсь к двери, но сильные руки Эштона снова хватают меня за талию. Парень резко поднимает меня и сажает на столик лицом к себе.

– Не упрямься, Ирландка, и выслушай меня, – резко говорит он и удерживает меня, положив руки мне на талию, а его большие пальцы упираются мне в бедра.

В его тоне звучит нечто такое, что заставляет меня вздрогнуть.

– Коннор мой лучший друг. Мы знакомы уже четыре года. Я его отлично знаю. – Он делает паузу, и его глаза скользят по моему лицу. – На вид он парень покладистый, но… могу сказать, что Коннору вряд ли понравится, если он поймет, что мы с тобой обжимались. Даже если это было всего лишь на одной вечеринке. И даже если мы не трахались. – Я удивляюсь его грубости, но он продолжает безо всяких извинений. – Так что если хочешь, чтобы у вас с ним были отношения, советую держать рот на замке.

Я хмурю брови.

– Не понимаю. Я думала, он знает…

– Нет, не знает, – твердо говорит Эштон, качая головой.

– Ничего?

Руки Эштона отпускают мою талию, медленно скользят по бедрам вниз, слегка их сжимая, и останавливаются на коленях. Эштон отступает на шаг и подтверждает:

– Ничего.

От его прикосновений кожу мою словно колет горячими иголочками, но я сжимаю зубы, сосредотачиваясь на ответах.

– Но почему тогда я та самая Ирландка?

– А, ты об этом. – Он наклоняет голову и усмехается. Потом поднимает глаза и смотрит на меня с заговорщицкой улыбкой. – Просто до той вечеринки меня еще не разводили на слабо. – Глядя на мою недоуменную физиономию, он поясняет: – Я про татуировку. У меня на заднице.

Чувствую, что краснею, но любопытство берет верх:

– А зачем тогда ты ее сделал?

– У меня были на то причины, – тихо говорит Эштон и смотрит так, что у меня пересыхает в горле. Вижу в его глазах намек на какую-то тайну. – И я прошу тебя еще раз, не говори ничего. Ради Даны. Не хочу причинять ей боль.

То, как он произносит ее имя, не оставляет сомнений: она ему небезразлична. Может, он просто напился, как и я…

– А разве ты сам не должен был ей обо всем сказать? То есть все это… – Я умолкаю, подыскивая нужное слово. Непорядочно. Нехорошо. Неправильно.

– Все не так просто, – перебивает меня Эштон. – И тебя не касается. Не хочешь молчать ради Даны, сделай это ради Коннора. Если собираешься с ним замутить. – Он отпирает дверь, распахивает ее и выходит в коридор. Потом внезапно останавливается. – И вот еще что. – Он смотрит на меня через плечо, и у меня перехватывает дыхание. – Передай Риган, что я ее прихлопну. – И он направляется к лестнице.

– Если я не прикончу ее первой, – бормочу я, глядя на свою красную физиономию в зеркале.

– Ну не могла я тебе сказать! – ноет Риган, глядя на меня своими огромными влажными глазами. – Ты бы тогда ни за что не пришла!

– Ничего подобного, – упрямо твержу я. Но она права. Я бы не пришла. И тогда не сидела бы сейчас на веранде и не ждала бы, когда милый, ни о чем не подозревающий Коннор принесет мне виски с колой. Учитывая потрепанные нервы, позволяю себе уже третий коктейль. – А как же Дана? – зло шепчу я. – Тебе не пришло в голову, что меня надо было о ней предупредить?

Риган съеживается.

– Просто не знала, как тебе сказать, у тебя и так после той вечеринки голова шла кругом. И потом, если бы тебе Эштон действительно нравился, тогда…

– Он мне не нравится! – выпаливаю я с излишней поспешностью.

Замечаю, что губы Риган чуть растягиваются в улыбке, но она быстро с собой справляется и говорит:

– Вот и хорошо, что не нравится. Ведь ты не из породы давалок, а Эштон не годится как вариант бойфренда. Ясное дело.

Вздыхаю и тихо говорю:

– Я могу понять, почему ты не сказала мне в прошлые выходные. У меня на самом деле мозг бы окончательно вынесло. Но почему ты не сказала мне об этом до того, как мы вошли в дом? Тебе не кажется, что это было бы уместно?

Надо отдать должное Риган, у нее хватает совести скромно потупиться.

– Пожалуй, ты права. – Она ставит пустой бокал на столик. – Извини. Когда ты сказала, что познакомилась с Коннором и собираешься сегодня к нему на вечеринку, я решила, что тебе будет безразлично. Ну, я имею в виду, если ты застанешь здесь Эштона.

Бросаю на нее гневный взгляд.

– А ты не подумала, каково мне будет встретиться с его подружкой?

– Да я считала, что она уже вернулась в Сиэтл, где учится! – стонет Риган и прячет лицо в ладонях. – Прости меня! Я ужасная подруга. И соседка чудовищная. Ну не умею я разруливать сложные ситуации.

– Я тоже. Особенно ту, в которую только что вляпалась.

– Гиджет! – Распахивается дверь, и на веранду входит Грант с напитком для Риган. Заметив ее мрачный вид, быстро ставит бокал на стол, разворачивается и без единого слова ныряет обратно. Мне кажется, будто я вижу, как он понуро опустил хвост.

– Значит, и Грант в курсе?

– Он не проболтается. Честное слово. – Она смотрит на меня умоляющими глазами. – Ливи, прошу тебя, не злись.

Упрямо сжав губы, молча смотрю в темный сад и пытаюсь все осмыслить. Риган ни в чем не виновата. Я сама вешалась на Эштона. И сама познакомилась с Коннором и решила к нему прийти. Это я обижена на Эштона за то, что он изменил своей подружке. Это я никак не могу выбросить из головы воспоминания о мимолетных поцелуях и прикосновениях на той вечеринке. Давно пора перестать думать об Эштоне и сосредоточиться на замечательном ирландском парне, который свободен. Может, самое время обзавестись новыми воспоминаниями и доказать доктору Штейнеру, что он заблуждается на мой счет.

– Риган, я на тебя не злюсь, – со вздохом говорю я. – Может, я и прикончу тебя, пока ты спишь, но сделаю это любя.

Она шумно выдыхает.

– Надеюсь, ты меня предупредишь заранее? Знаешь, я давно хотела перед смертью съесть червяка из текилы. Мне сегодня попробовать, или у меня еще есть время?

Не выдерживаю и фыркаю. Напряжения как не бывало.

– А почему Грант зовет тебя Гиджет? Что за прозвище такое?

Риган качает головой и с усмешкой объясняет:

– Так зовут одну героиню кино из шестидесятых или семидесятых годов. Никогда не слышала? «Гиджет растет», «Гиджет выходит замуж»… Про нее полно книжек и фильмов. И даже сериал. – Риган небрежно взмахивает ладошкой и с ухмылкой добавляет: – Хорошо, что я не страдаю комплексом неполноценности по поводу своего росточка.

Тихонько посмеиваюсь: молодец, Риган! Не мается ерундой.

– А я хочу узнать у Эштона, почему он называет меня Ирландкой. Но стоит его увидеть, как у меня язык прирастает к нёбу. Как думаешь, может, Грант знает?

Риган трясет головой.

– Уже спрашивала. Не знает. В курсе только Эштон.

Повисает длительная пауза, пока Риган заглатывает выпивку. И как только в таком маленьком теле помещается столько спиртного!

– А Коннор на тебя запал, – нарушает молчание Риган.

Краснею и бросаю взгляд в окно кухни, где Коннор разговаривает с Грантом и еще каким-то парнем.

– Думаешь, запал?

Риган энергично кивает головой.

– Уверена. Сто пудов. Глаз с тебя не сводит. Наверно, представляет, что с тобой будет делать чуть позже.

– Риган! – Укоризненно качаю головой, а она ухмыляется. Нет, моя соседка ни в чем не уступает моей старшей сестрице!

Риган опять припадает к своему коктейлю, а мои мысли снова устремляются к Эштону.

– Она милая.

– Кто? – спрашивает Риган.

– Подружка Эштона.

– А… – Риган делает паузу и тихо бормочет: – Да. Слишком милая для этого типа. Каждый раз, когда ее вижу, меня мучает совесть. Жаль, что Эш не в силах пропустить ни одну юбку…

– А он ей часто изменяет? – Выходит, не только со мной?

Риган пожимает плечами.

– По слухам, часто. У него встает на все, что движется. Сердце и голова у Эштона никоим образом не сообщаются. Так что у бедняжки Даны нет ни единого шанса удовлетворить этого монстра. Хотя она такая милая.

– Уверена, у других тоже нет шансов, – бормочу себе под нос и мысленно ставлю крест на этом озабоченном придурке.

Когда мы возвращаемся в дом, на кухне и в смежной гостиной тусуются уже человек десять, а из холла подтягиваются все новые гости.

– Ну что, как настроение? – Подходит Коннор с моим коктейлем. – Извини, хотел принести тебе раньше, но мне показалось, у вас, девушки, серьезный разговор.

– Да, но… – Поворачиваюсь к Риган, а она уже порхает по комнате, улыбаясь и гримасничая, а по пятам за ней неотступно следует Грант, глядя на нее с неприкрытым обожанием. И я улыбаюсь своим мыслям: интересно, а Риган понимает, как запал на нее Грант?

– Ливи?

Приятный моему уху ирландский акцент Коннора возвращает меня в реальность, и я вижу его зеленые глаза и обаятельную улыбку.

– Так, говорили о своем, о девичьем, – отвечаю я и чокаюсь с ним.

С лица Коннора не сходит улыбка, даже когда он опускает взгляд на мои губы, а потом поднимает глаза и спрашивает:

– Как тебе первые занятия?

Открываю рот, чтобы ответить, но тут на всю громкость врубают музыку. Оборачиваемся одновременно и видим Тая, красующегося в килте: стоит и потирает руки, обводя глазами гостей.

– Выбирает место, где сесть и невзначай взмахнуть юбочкой.

– Невзначай? – уточняю я, приподняв бровь.

– Как бы. Пойдем. – И он хватает меня за руку и ведет на веранду, откуда мы с Риган только что вернулись, поскольку на улице стало зябко.

Заметив, как я повожу плечами, Коннор обнимает меня и привлекает к своей широкой груди.

– Так лучше? – шепчет он и поглаживает меня по руке. – Давай, расскажи мне, как все-таки твои занятия.

На миг я обмякаю от его тепла и вдыхаю запах одеколона – легкий и чистый, с ноткой лаванды. И удивляюсь, как мне с ним уютно.

Рассказываю Коннору о лекциях по естественным наукам в четверг и пятницу и про те, что будут на следующей неделе. Рассказываю о работе волонтером в детской больнице и о близняшках с их уморительной болтовней.

– Значит, Дерек и Эрик близнецы?

– А я тебе о чем толкую, – улыбаюсь я.

Коннор делает глоток пива, а потом притягивает меня к себе еще сильнее.

– Скажи, а почему ты хочешь заниматься именно педиатрией?

– Просто с самого детства знала, что хочу лечить детей. Не могу представить себя в другой профессии. – На ум приходит утренняя беседа с доктором Штейнером, и я поскорее отгоняю тревожные мысли.

– Благородное дело. И благодарное, – говорит Коннор. Откидываю голову чуть назад и чувствую: парень поворачивается, нежно касаясь моего лба горячими губами, и шепчет: – Требует полной отдачи.

Перевожу дыхание и отдвигаюсь подальше: лицо у меня горит румянцем.

– А почему ты решил стать юристом?

Коннор пожимает плечами.

– А у меня не было выбора. У нас в роду все юристы. Кстати, у Эштона тоже. Семейная традиция. А у тебя родители медики?

Качаю головой и грустно улыбаюсь.

– Отец был преподавателем математики и директором школы, а мама преподавала музыку.

– Был? – спрашивает после паузы Коннор.

Вздохнув, отодвигаюсь от него и вижу его серьезное лицо.

– Да, был. – Делаю большой глоток коктейля. А потом рассказываю ему все – про аварию, про то, как Кейси чуть не умерла, про смерть родителей. Про Трента. Всё-всё.

Я говорю, а его рука все крепче обнимает меня за плечи и прижимает к себе. Ладонь другой руки обхватывает мой подбородок, большой палец поглаживает щеку – и я закрываю глаза, припав к его груди, слушаю стук его сердца, растворяюсь в его тепле. Чувствую себя защищенной.

Мы стоим молча, покачиваясь в такт музыке, пока не заканчивается песня, и тут в дверь ломится Тай – значительно пьянее, чем был всего двадцать минут назад.

– Я тебя вспомнил! – громогласно заявляет он, протягивая вперед руку с растопыренными пальцами. – Пойдем. Дай мне на тебя полюбоваться. Хочу вдоволь насладиться твоей неземной красотой.

– Только не это… – вырывается у меня стон, и я инстинктивно отступаю подальше.

Коннор беззлобно хохочет и шутливо отталкивает Тая. Берет меня за руку и уводит с веранды.

– Пойдем, я покажу тебе весь дом.

Он не отпускает меня ни на миг, на ходу представляя гостям. Похоже, некоторых я уже видела. Молюсь всем богам, лишь бы они меня не вспомнили. Вдруг я спьяну признавалась им в любви. И самое главное – чтобы они не вспомнили меня с Эштоном.

Обойдя весь первый этаж, Коннор ведет меня наверх.

– Это комната Гранта, – говорит он, махнув налево. – Напротив комната Тая. – Когда проходим мимо ванной комнаты, он шепчет: – Это ты уже видела. – Киваю, прикусив губу, как будто ванная тоже в чем-то повинна. В конце коридора две двери прямо напротив друг друга. – Это комната Эша, – говорит Коннор, показывая рукой на приоткрытую дверь слева. Вижу огромную кровать с темно-серым атласным бельем. Представляю себе роскошное тело Эштона, небрежно раскинувшееся на постели, как в то утро в общежитии, и низ живота обдает жаром.

Открыв дверь напротив, Коннор проводит меня в комнату с двуспальной кроватью и двумя огромными окнами.

– А это моя, – говорит он, включая ночник на прикроватном столике.

Я в спальне Коннора. Он привел меня не просто так? Мой взгляд скользит по комнате, на миг задерживаясь на кровати. Неужели он подумал, что я в первую же ночь окажусь с ним в постели? Откашливаюсь и говорю:

– Красивый дом. – Поворачиваюсь и вижу, что дверь приоткрыта.

Коннор стоит, прислонясь к стене, и пристально на меня смотрит.

– Это дом моих родителей. Они купили его два года назад, чтобы на время учебы я жил тут. Почти все студенты селятся в общежитии, но если честно, меня это уже достало. Парни с радостью переехали ко мне. Платят за жилье чисто символическую плату – столько, сколько могут себе позволить. – Коннор подходит ко мне, убирает прядь волос с лица, заправляет за ухо и шепчет: – Расслабься, Ливи. Я привел тебя сюда без каких-либо тайных помыслов. – Он приподнимает мне лицо, взяв за подбородок. – Всего лишь с надеждой… – Наклонившись, он нежно касается моих губ своими и тактично ждет моего ответа. На душе у меня тепло и спокойно.

Пока в голову не приходит страшная мысль: а что, если я делаю все неправильно, и Коннор тоже пожалеет об этом? Коннор отодвигается, а я думаю: хватило ли мне одной пьяной ночи на постижение всех азов? Прикусив нижнюю губу, поднимаю взгляд и вижу глаза Коннора – зеленее обычного и с влажным блеском.

– Просто я… – бормочу я, хмуря брови, – у меня нет опыта.

Коннор нежно целует меня в лоб и шепчет:

– Все в порядке. Если честно, мне нравится, что ты не такая, как все. – Не такая, как все… А в переводе это значит, что я девственница? Он еще раз целует меня в лоб и берет мое лицо в ладони. – Давай не будем торопить события. – А это как следует понимать?

– Давай, – соглашаюсь я и припадаю к спасительному коктейлю. Хвала «Джеку Дэниэлсу» – помогает держать себя в руках.

– Говорят, на прошлые выходные ты сделала себе татуировку?

Хорошо, что успела проглотить коктейль: от такого резкого перехода можно и подавиться.

– Типа того. А у тебя есть татуировки?

Коннор убирает ладони от моего лица и гладит меня по макушке.

– Нет. Ненавижу иголки. Эш меня все время подначивает составить ему компанию, но я не ведусь.

– А ты напейся с моей сестрицей, и у тебя будет татуировка, зуб даю, – бормочу я, а мысленно припоминаю татуировки Эштона – те, что видела в трезвом состоянии, и те, что помню смутно – птица на внутренней поверхности правой руки, китайский иероглиф на правом плече, кельтский символ слева на груди, «Ирландка» на ягодице.

Лицо снова вспыхивает. Черт побери.

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем! Хочешь посмотреть? – выпаливаю я, чтобы отвлечь внимание Коннора от меня и моего извращенного сознания.

– Конечно. То есть, если она не на…

– Да. То есть, нет, она на спине, так что можешь посмотреть. – Похоже, у меня едет крыша. Поворачиваюсь спиной, убираю за плечо волосы и оттягиваю футболку вниз. – Видишь?

– Вижу. – Какое-то время он смотрит, но не притрагивается, и я гадаю, хочет он дотронуться или нет. Все это так не похоже на Эштона с его манерами пещерного человека. Сразу видно, что Коннор – полная его противоположность. Не понимаю, как они могут быть лучшими друзьями. – А что она обозначает?

– Просто меня так называл папа, – с грустной улыбкой отвечаю я.

– Понятно… – Коннор нежно отводит мою руку, и футболка возвращается на место. Он осторожно берет мои волосы и опускает на спину, а потом кладет руки мне на плечи. Чувствую, что он наклоняется вперед, и вот его рот уже возле моего уха. – Очень красиво, – тихо говорит он севшим от возбуждения голосом, и большие пальцы скользят по моей спине, нежно лаская. И я понимаю: заявив, что у него нет «тайных помыслов», Коннор несколько покривил душой.

Думаю, именно в такие моменты мозг у девушки должен отказать. Вернее, его должен высосать из головы этот сексуальный парень, который дышит мне в ухо. Во всяком случае, раньше я думала, что именно так все происходит. Когда ты впервые наедине в спальне с горячим парнем и он говорит: «Я весь горю, я весь твой», ты уже не ищешь пути отступления. Ты думаешь, как бы запереть дверь, сбросить одежду и проделать все то, что не подразумевает участия мозга.

Но дело в том, что у меня мозг пока что на месте, и он говорит мне, что я хочу просто стоять рядом и чувствовать его тепло. Может, готова еще на один поцелуй. Может быть. Хотя, если быть до конца честной с собой, что-то во всем этом не так.

Может, это и доказывает, что я сексуально подавлена? Может, стоит опять напиться. И тогда все встанет на свои места.

Или мне просто нужно время, чтобы расслабиться и ко всему привыкнуть.

Или прямо сейчас все бросить и отправиться в монастырь.

Внезапно музыка начинает звучать так громко, что в окнах подрагивают стекла. Со вздохом Коннор берет меня за руку и тихо говорит:

– Извини. Придется нам спуститься. Если не приструнить Тая, скоро сюда нагрянет полиция.

Вздыхаю с облегчением, и мы выходим из спальни. Прячу довольную улыбку: у меня будет время, которое мне так необходимо. И тут я вижу на рукоятке закрытой двери спальни Эштона красный носок. И вспоминаю слова Риган об «условном знаке».

– А я думала, Дана уехала домой.

Коннор качает головой и смотрит мне в глаза с многозначительным видом.

– А она уехала.