ГЛАВА 19
Его слова мгновенно остудили мою злость. Кажется, я уже поняла, что случилось, но мне не хотелось в этом признаваться даже самой себе. Боже, он был таким идиотом, но, тем не менее, негодование и гнев начали утихать, и на смену им пришла неуверенность.
— Но что произошло? — спросила я.
— Доусон встретил Бетани. — Дэймон старался не смотреть на меня. — Могу поклясться, что это была любовь с первого взгляда. С какого-то момента для него весь мир стал вращаться только вокруг нее. Мэтью — мистер Гаррисон — предупреждал его, я предупреждал его — их чувства не имели права на существование. — Поджав губы, он сделал паузу. — Ты не знаешь, насколько это сложно, Кэт. Мы все время должны скрывать, кто мы есть на самом деле. И даже среди своих нам нужно держаться очень осторожно. Существует очень много правил. МО и Лаксены крайне отрицательно относятся к идее смешивания наших рас. — Он снова замолчал, качая головой. — Такое впечатление, они считают нас животными по отношению к людям.
— Но вы же не животные, — возразила я.
Конечно, они были другими, полагать, что они ниже нас по развитию…
— Ты знаешь, что мы находимся под постоянным наблюдением МО?
Он взглянул на меня, и его глаза были полны чего-то нехорошего… Злости.
— Права на управление транспортом — они позволяют. Поступление в колледж — они контролируют. Право на бракосочетание с человеком? Забудь об этом. Существует определенная процедура даже на тот случай, если мы собираемся куда-то просто поехать.
Я заморгала:
— Как они могут это делать?
Он рассмеялся, но его смех был лишен юмора:
— Это ваша планета. Даже ты это упомянула. Они постоянно следят за нами, периодически приезжают с проверками. От них очень сложно что-либо скрыть.
Не зная, что сказать, я хранила молчание. Все в их жизни, казалось, было подвергнуто жесткому контролю и регистрированию. Это пугало и наводило на размышления.
— И это еще не все. Мы должны отслеживать других Лаксенов и держаться вместе.
Меня мучило тревожное ощущение. А вдруг он обязан чем-то Эш? Вряд ли сейчас стоило об этом спрашивать. Глупо было бы даже думать о такой возможности.
— Это несправедливо.
— Более чем. — Дэймон стремительно сел, опустив руки на согнутые колени. — Так легко чувствовать себя по-человечески. Я знаю, что не являюсь таковым, но я хочу того же, что и вы. — Он замолк, качая головой. — В любом случае, между Доусоном и Бетани что-то произошло. Я не знаю что. Они ушли на выходные в горы, и когда он вернулся обратно, его одежда была порвана и покрыта кровью. В те дни они были близки, как никогда. Мэтт и Томпсоны, если раньше просто что-то подозревали, теперь уже видели неопровержимые факты. На следующей неделе Доусон пошел с Бетани в кино. Больше их никто не видел.
Я крепко зажмурилась.
— Представители МО нашли его на следующий день, его тело было выброшено в лес, словно мусор, — голос Дэймона был низким и хриплым. — У меня не было возможности даже попрощаться. Они забрали его тело, прежде чем я успел что-то сделать. Видимо, они не хотели рисковать. Когда мы испытываем боль или умираем, то обычно трансформируемся в свою настоящую форму.
Мое сердце болело — за него и за Ди.
— Ты уверен, что он… мертв? Ты ведь не видел его тела…
— Я знаю, что его достал Аэрум. Его обесточили и убили. Если бы он был все еще жив, нашел бы способ выйти на контакт. Тела были ликвидированы прежде, чем кто-либо мог их увидеть. Родители девушки никогда не смогут узнать, что случилось с дочкой. Все, что нам известно, так это, что он должен был что-то сделать… нечто такое, что оставило на ней след. Это единственное объяснение, как Аэрум мог до него добраться. Они не в состоянии чувствовать нас на этой территории. Доусон должен был сделать что-то очень значительное.
Мою грудь сжало. Я даже представить не могла, через что им с Ди пришлось пройти. Смерть моего отца не была неожиданной. Но я продолжала чувствовать неутихающую боль утраты — мне казалось, что его болезнь и последующая смерть потихоньку разъедают меня изнутри. Но отец хотя бы не был убит.
— Мне жаль, — прошептала я. — Знаю, что не могу сказать ничего такого, что облегчило бы твою боль. Мне очень жаль.
Вздрогнув, он поднял голову к небу. За долю секунды маска покинула его лицо. И передо мной уже находился настоящий Дэймон. Да, это был тот же Дэймон, который постоянно выводил меня из себя, но в чертах его лица теперь читались боль и уязвимость. Я очень сомневалась, что кто-либо мог видеть в нем подобное. Неожиданно мне даже показалось, что, наблюдая за ним в этот момент, я вторгалась на чужую территорию. Из всех тех, кто находился рядом с Дэймоном, я была, наверное, самым последним, кто должен был видеть, что происходит под личиной его вызывающего поведения. Это должен был видеть тот, кто был не безразличен Дэймону, кто был для него важен.
— Я… я скучаю, так скучаю о нем, — выдохнул Дэймон хрипло.
Мое сердце сжалось. Боль в его голосе задевала меня за живое. Не задумываясь, я потянулась к нему и обвила руки вокруг его напряженного тела. Я обнимала его, сжимая в объятиях так сильно, как только могла. Затем я отпустила его. Отпустила прежде, чем он успел отреагировать слишком активно и ненароком сбросить меня с камней.
Дэймон все еще не двигался.
Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами так, словно его никогда прежде не обнимали. Возможно, среди Лаксенов не было принято обмениваться объятиями.
Я опустила взгляд:
— Я скучаю по отцу. И со временем боль потери не становится легче.
Его дыхание было неровным.
— Ди говорила, что он болел, но не уточнила, чем именно. Я сожалею… о твоей потере. Болезнь — не то, с чем нам приходилось сталкиваться. Что с ним случилось?
Я рассказала ему о том, как отец боролся с раком. Удивительно, но говорить об этом оказалось для меня не так трудно. А потом я рассказала о том, чем мы с отцом увлекались до того, как он заболел. Как мы возились в саду и как весной проводили не одно воскресное утро в поисках новых саженцев и клубней.
А Дэймон поделился со мной воспоминаниями о Доусоне. О том, как они впервые поднялись на горы Сенека. И о том, как Доусон скопировал чью-то внешность, а потом не мог понять, как вернуть свой прежний облик.
Мы стояли на камнях, каким-то образом найдя в разговоре о своих близких странный покой, и совершенно не замечали, как солнце начало садиться, а горный выступ терять свое тепло.
В спускавшихся сумерках существовали только я и он. Наши глаза были устремлены к звездам, постепенно заполнявшим вечернее небо.
Мне не хотелось возвращаться. И не потому, что вода уже снова успела остыть, а потому, что я знала… знала: тот маленький мирок, который мы только что создали — мирок без разногласий и ненависти, — не сможет просуществовать слишком долго.
Казалось, что Дэймон… нуждался в том, чтобы кому-то выговориться, и так уж случилось, что в этот момент оказалась рядом я. И смогла подобрать правильные вопросы. То же самое было и со мной. Он был здесь. Во всяком случае, именно это я говорила сама себе, потому что прекрасно понимала: «завтра» ничем не будет отличаться от прошлой недели. Нам следовало возвращаться к реальности. Той реальности, где Дэймон желал бы, чтобы он никогда не был со мной знаком.
Ни один из нас не проронил ни слова до тех пор, пока мы не дошли до порога. В гостиной горел свет, поэтому, когда я наконец заговорила, мой голос был тих и печален:
— Что теперь будет?
Ладони Дэймона сжались в кулаки. Отведя взгляд в сторону, он не ответил.
Я отвернулась. За секунду, которой мне хватило только на то, чтобы моргнуть, Дэймон скрылся из виду.
* * *
— Ты совсем ничего не замутила на выходных? — Леса указала пальцем на Кариссу, позади себя: — Твоя жизнь не намного оживленнее, чем у Кариссы.
Карисса закатила глаза:
— Не у всех родители уезжают на выходные в Северную Каролину. Мы не настолько круты, как некоторые.
Разумеется, я не могла сообщить им о том, что у меня был в высшей степени «оживленный» уик-энд, за время которого я чуть не попала под грузовик и узнала о существовании внеземных цивилизаций. Поэтому я всего лишь пожала плечами и начала листать тетрадку:
— Я просто отдыхала дома.
— Я могу понять почему, — Леса кивнула в сторону входной двери класса. — Я бы сделала то же самое, если бы жила по соседству с ним.
— Тебе бы родиться парнем, — заметила Карисса, скрывая улыбку.
Эти двое постоянно пререкались — одна была слишком сдержанной, другая, наоборот, без тормозов. Мне все время казалось, что я наблюдаю теннисный матч между ангелом за левым плечом и демоном — за правым. И конечно же, мне не надо было смотреть в ту сторону, чтобы понять, о ком они вели речь.
Дэймон.
Прошлую ночь я почти не спала. Я решила, что утром во вторник буду вести себя так, словно ничего не случилось. Поэтому я просто игнорировала его, потому что именно так я обычно поступала до того момента, как узнала, что он не из нашей Галактики.
И у меня неплохо это получалось, пока он не сел позади меня и я не почувствовала его укол ручкой.
Медленно я положила карандаш на стол и непринужденно оглянулась:
— Да?
Черные как сажа ресницы опустились, но я все же успела заметить в его глазах блеск.
— Наш дом. После школы.
Шумный вдох Лесы, последовавший после его слов, несколько смущал. Я знала, что должна находиться рядом с Дэймоном, пока несчастный след поблекнет, но мне не нравилось, когда мною так демонстративно командовали.
— У меня есть планы.
Его голова слегка склонилась набок.
— Прошу прощения?
Маленький дьяволенок где-то очень глубоко в моем подсознании наслаждался его удивлением.
— Я сказала, у меня есть планы.
Повисла секундная тишина, и тут он улыбнулся. Его улыбка не казалась такой уж умопомрачительной, но была очень близка к тому.
— У тебя нет планов.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю.
— Ну хорошо. В таком случае, ты ошибаешься. — Я старательно лгала. У меня действительно не было никаких планов.
Его взгляд переместился на девчонок.
— После школы она собирается гулять с кем-то из вас?
Карисса открыла было рот, но Леса ее опередила:
— Нет.
Подруга, называется.
— Возможно, я собираюсь гулять не с ними.
Дэймон наклонил стол вперед, чтобы придвинуться поближе:
— Кроме них и Ди, разве у тебя есть еще друзья?
Я бросила на него уничтожающий взгляд:
— У меня есть другие друзья.
— Да-а… назови хоть одного?
Вот черт. Прижал к стене.
— Отлично. Что хочешь, то и думай.
Он одарил меня широкой улыбкой и снова опустился на стул, постукивая ручкой по столу. Кинув на него еще один испепеляющий взгляд, я отвернулась.
Да уж, в нашей жизни, определенно, ничего не изменилось.
* * *
После школы Дэймон следовал за мной по пятам до самого дома.
В буквальном смысле.
Он ехал за мной в своем новом внедорожнике «инфинити». Моя старенькая «камри», шумная и потрепанная жизнью, конечно, не могла позволить себе развить ту скорость, с которой хотел ехать Дэймон. Я несколько раз проверяла его бдительность, резко нажимая на тормоза. Он сердито сигналил, от чего я таяла внутри, как леденец.
Когда я вышла из машины, он уже стоял возле водительской дверцы.
— Господи, — я схватилась за сердце. — Ты не мог бы перестать это делать?
— Почему? — он слегка наклонил голову вниз. — Ты все равно все знаешь.
— Да-a, но это не означает, что тебе не нужно передвигаться по-человечески. Что, если тебя увидит моя мама?
— Я очарую ее и смогу убедить в том, что ей все показалось, — усмехнулся он.
Я прошла мимо него:
— Я собираюсь ужинать с мамой.
Дэймон нарисовался прямо передо мной, заставив меня снова вскрикнуть. Я замахнулась на него, но он ловко отклонился.
— Боже! Наверняка ты делаешь это только для того, чтобы меня позлить.
— Кто? Я? — Его глаза невинно расширились. — Во сколько ужин?
— В шесть. — Я направилась вверх по лестнице. — И ты не приглашен.
— Можно подумать, я мечтал только об этом, — парировал он.
Не поворачиваясь, я вскинула руку в вызывающем жесте.
— У тебя есть время до шести тридцати, чтобы появиться у соседней двери, в противном случае я приду за тобой сам.
— Ну да, конечно. — Я зашла в дом, даже не оглянувшись.
Мама стояла возле окна гостиной, держа в руках фотографию в рамке, с которой она протирала пыль. Это была ее любимая фотография.
Как-то она остановила на пляже проходившего мимо подростка и попросила сфотографировать нас. Одна ее улыбка — и парень, конечно же, согласился. Я, помню, чувствовала себя неловко из-за того, что мама остановила именно парня, и потому выглядела хмурой и раздраженной на фоне сияющей мамы. Я ненавидела эту фотографию.
— И как долго ты здесь стоишь?
— Достаточно долго, чтобы видеть, как ты продемонстрировала Дэймону свой средний палец.
— Он заслужил это, — недовольно возразила я, бросая рюкзак на пол. — Я собираюсь к ним после ужина.
Мама сморщила нос:
— Хочу ли я вообще об этом что-то знать?
Я вздохнула:
— Ни за что на свете.
* * *
Когда я подошла к соседней двери в 6:34, мне показалось, что в доме разворачивается Третья мировая война. Дверь мне никто не открыл, поэтому я прошла без приглашения.
— Не могу поверить, что ты съел все мое мороженое, Дэймон!
Я напряглась и замерла посреди столовой. Пожалуй, появляться сейчас на кухне явно не стоило.
— Я не съел его полностью.
— Ага, то есть оно съело само себя? — вскричала Ди так громко, что мне показалось, будто потолок покачнулся. — Возможно, это ложка его съела? О, погоди, я знаю. Его съела коробка!
— На самом деле, я думаю, его съела морозильная камера.
Я усмехнулась, когда услышала звук, очень сильно напоминающий удар контейнера о чье-то тело. Развернувшись, я прошла в гостиную и расхаживала по ней до тех пор, пока не услышала позади себя шаги.
В дверном проеме, ведущем из столовой в гостиную, показался Дэймон. Я медленно окинула его взглядом. Его волосы были небрежно взъерошены, по высоким скулам скользил тусклый свет. Его губы дрогнули в полуулыбке. Даже в обычных джинсах и футболке он выглядел… слов, для того чтобы это описать, даже не существует! Дэймон умудрился заполнить собой всю комнату, хотя еще даже не вошел в нее.
— Кэт?
Мысленно наградив себя пинком, я отвела взгляд:
— В тебя действительно только что швырнули коробкой от мороженого?
— Да.
— Вот черт. И я это пропустила.
— Уверен, ради тебя Ди с радостью повторит эту сцену.
Я слегка улыбнулась.
— О, ты считаешь это смешным, — Ди ворвалась в гостиную, держа в руках ключи от машины. — Мне следовало заставить тебя ехать в магазин и купить мне порцию мороженого, но из-за того, что я люблю Кэт и дорожу ее благополучием, я поеду сама.
Это означало, что я останусь один на один… о нет. Ни за что.
— Может, все-таки Дэймон поедет?
Дэймон одарил меня ответной улыбкой.
— Нет. Если поблизости окажется Аэрум, он увидит твое свечение. — Ди схватила свою сумочку. — Тебе следует оставаться рядом с Дэймоном. Он сильнее меня.
Мои плечи поникли.
— Не могу ли я вернуться домой?
— Ты ведь понимаешь, что твой след легко различим с улицы? — Дэймон оттолкнулся от дверного проема. — Хотя твоя жизнь — твои похороны.
— Дэймон, — огрызнулась Ди. — Это все твоя вина. Мое мороженое — не твое мороженое.
— Мороженое, очевидно, играет очень важную роль, — заметила я.
— Это моя жизнь. — Ди швырнула сумочку в сторону Дэймона. — И ты забрал его у меня.
Дэймон закатил глаза:
— Давай уже рви когти и возвращайся скорее обратно.
— Да, сэр! — она отсалютовала в его направлении. — Ребята, вы что-нибудь хотите?
Я покачала головой.
Дэймон почти расплылся в воздухе и оказался рядом с сестрой, притянув ее к себе:
— Будь осторожней.
Не было никаких сомнений в том, что Дэймон любил свою сестру и дорожил ею. Он, не задумываясь, отдал бы за нее жизнь. То, как он о ней заботился, вызывало восхищение. И уважение. В такие моменты мне хотелось быть не единственным ребенком в семье.
— Как обычно, — Ди улыбнулась и, махнув мне рукой, метнулась на улицу.
— Ого. Напомни мне — никогда не есть ее мороженое.
— Если ты это сделаешь, даже я буду не в состоянии тебя спасти. — На его губах блуждала усмешка. — Итак, Котенок, если я буду приглядывать за тобой весь вечер, что мне за это будет?
Мои глаза тут же сузились.
— Во-первых, я тебя не просила за мной приглядывать. Это ты заставил меня прийти сюда. И не называй меня Котенком.
Дэймон расхохотался. От звука его смеха по всему моему телу пробежала дрожь, точно так же, как в тот момент, когда я проснулась, лежа у него на коленях.
— Вижу, мы сегодня в особо сварливом настроении?
— Ты еще ничего не видел.
Все еще усмехаясь, он направился в кухню.
— Охотно верю. Когда ты рядом, мне не скучно. — Он задержался у входа: — Ты идешь или как?
Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
Он толкнул кухонную дверь:
— Я голоден.
— Разве ты только что не съел все мороженое?
— Да-a, но все равно еще голоден.
— Бог мой, пришельцы умеют есть.
Я остановилась.
Дэймон оглянулся.
— У меня складывается впечатление, что мне необходимо все время следить за твоим местонахождением. Ты идешь туда, куда иду я. — Он подождал, пока я начну двигаться, и когда этого не случилось, его улыбка превратилась в ту, что не сулила ничего хорошего. — Или я могу передвигать тебя силой.
Я была более чем уверена, что мне не хотелось знать, как именно он планировал это делать.
— Хорошо. Пойдем. — Я прошествовала мимо него и забралась на табурет возле стола.
Дэймон взял тарелку с поджаренным цыпленком:
— Хочешь?
Я покачала головой. В отличие от них я не поглощала за день тонну пищи.
Он молча передвигался по кухне. После того дня на камнях мы ни разу не вгрызались друг другу в горло. Нет, мы начали ладить, но складывалось впечатление, что между нами возник не провозглашенный мир. Я не имела ни малейшего понятия, как держать себя, раз уж теперь мы не предпринимали ни единой попытки досадить друг другу.
Оперевшись щекой на руку, я не могла оторвать от него глаз. Комплекция Дэймона была весьма внушительной, но при этом он умудрялся двигаться не хуже танцора. Каждый его шаг — непринужденный и мягкий, даже самое простое движение — настоящее танцевальное па.
А тут еще его лицо.
В этот момент он взглянул на меня:
— Итак, как ты… справляешься?
Я отвела взгляд, сосредоточившись на его тарелке с едой, которая, к слову сказать, была уже наполовину пустой.
Как долго я глазела на него? Это становилось до нелепости смешным. Неужели след превратил меня в ходячие гормоны?
— Я справляюсь замечательно.
Откусив кусок цыпленка, он начал медленно жевать:
— Это точно. Ты смогла воспринять все. Я удивлен.
— А что я должна была, по твоему мнению, делать?
Дэймон пожал плечами:
— С людьми варианты множатся до бесконечности.
Я закусила губу:
— Ты считаешь, что мы — люди — каким-то образом слабее вас?
— Я не считаю вас слабее. Я это знаю, — он посмотрел на меня поверх своего стакана с молоком. — Я не пытаюсь никого оскорбить. Вы просто слабее, чем мы.
— Возможно, физически, но уж точно не… морально, — возразила я.
— Морально? — Он казался растерянным.
— Да-a. Например, я не собираюсь продавать всему миру информацию о вас, ребята. И если бы меня схватил Аэрум, я не стала бы вести его к вам.
— Не стала бы?
Задетая за живое, я отшатнулась назад и скрестила на груди руки:
— Нет. Не стала бы.
— Даже если бы от этого зависела твоя жизнь? — в его голосе слышалось явное сомнение.
Покачав головой, я рассмеялась:
— Только потому, что я — человек, не стоит считать меня трусливой или жалкой. Я бы никогда не сделала ничего такого, что подвергло бы Ди опасности. Не думаю, что моя жизнь должна быть более ценной, по сравнению с ее. Вот твоя жизнь… спорный вопрос. Но не ее.
Он смотрел на меня несколько секунд, потом снова вернулся к еде. Если я ожидала извинений, то определенно их не получила.
Неудивительно.
— И сколько понадобится времени, чтобы след исчез? — Я опять перевела взгляд на него, крайне раздраженная этим разговором. Его пронизывающие глаза, казалось, обжигали меня.
Он осушил стакан молока. Я сглотнула, мне казалось, что мое горло совсем пересохло.
— Возможно, неделя или две, возможно, меньше, — произнес Дэймон. — Он уже начинает бледнеть.
Мне было как-то не по себе от того, что он говорил о некоем свете вокруг меня, которого я не видела.
— И как я выгляжу? Как электрическая лампочка или что-то вроде того?
Он усмехнулся, качая головой:
— Твое тело окружает мягкое свечение, словно ореол.
— О… тогда это не так уж и плохо. Ты закончил? — Когда он кивнул, я взяла его тарелку. По привычке. Не для того, чтобы запустить ею в него, а просто чтобы чем-то себя занять. — По крайней мере, я не выгляжу, как рождественская елка.
— Ты выглядишь, как звезда на верхушке этой елки. — Его дыхание коснулось волос и моей щеки.
Задохнувшись, я оглянулась. Дэймон стоял прямо позади меня. Наши тела разделяло всего два шага.
Положив руки на край стола, я втянула в легкие воздух:
— Ненавижу, когда ты так двигаешься.
Улыбаясь, он склонил голову набок:
— Котенок… скажи, во что мы себя втягиваем?
Перед моими глазами промелькнули тысячи образов. Спасибо, Господи, за то, что чтение мыслей не входило в список его внеземных способностей. Воздух вокруг меня начал казаться странно тяжелым.
— Почему бы тебе не сдать меня Министерству обороны?! — выпалила я.
Дэймон сделал шаг назад, явно застигнутый врасплох:
— Что?
Хотела бы я вернуть свои слова обратно, но это было невозможно.
— Разве твоя жизнь не стала бы гораздо проще, если бы ты сдал меня МО? Тебе не нужно было бы больше беспокоиться ни о Ди, ни о чем-либо другом.
Дэймон стоял, не проронив ни слова. Его глаза стали заметно светлее. Мне бы тоже хотелось сделать шаг назад, но отступать было некуда.
Когда он ответил, его голос был глухим:
— Я не знаю, Котенок.
— Ты не знаешь? Ты рискуешь всем и не знаешь зачем?
— Именно это я и сказал.
Потрясенная, я смотрела на него во все глаза — он поставил на карту так много и, оказывается, не имел ни малейшего представления ради чего.
С моей точки зрения это было безумием.
Абсурдом.
Признаться, его слова вывели меня из равновесия, потому что они могли означать очень многое. Например, то, в чем я не осмеливалась признаваться даже самой себе.
Его руки вытянулись и уперлись о стойку. Его тело создало ловушку, превосходно удерживая меня на месте, при этом совсем меня не касаясь. Он наклонил голову, и темные пряди упали на его глаза:
— Ладно. Я знаю почему.
Я совершенно не понимала, что он имел в виду.
— Ты знаешь?
Дэймон кивнул:
— Ты бы не выжила без нас. У тебя нет шанса.
— Ты не знаешь этого.
— О, я знаю, — он наклонил голову набок. — Ты знаешь, со сколькими Аэрумами я сталкивался? С сотнями. Бывали случаи, когда я еле-еле уносил ноги. Человек не в состоянии противостоять ни им, ни МО.
— Прекрасно. Но как бы то ни было… Ты можешь сдвинуться?
Продолжая надо мной нависать, Дэймон улыбнулся. Боже, он был невыносимым. Мне оставалось либо стоять здесь и смотреть на него, как идиотке, либо попытаться пройти мимо. Я выбрала последнее. Мой план сводился к тому, чтобы силой проложить свой путь и обойти его так быстро, как это вообще возможно.
Однако далеко продвинуться мне не удалось. Он походил на каменную стену, пробиться через которую мог только товарный поезд.
Ухмылка Дэймона стала шире, его явно забавляла тщетность моих попыток.
— Ублюдок, — пробормотала я.
Дэймон расхохотался:
— Какой невероятно дерзкий у тебя рот. Интересно, ты целуешь им парней?
Мои щеки загорелись.
— А ты целуешь своим Эш?
Улыбка испарилась с его губ, а взгляд из-под опущенных ресниц потяжелел.
— Тебе было бы любопытно об этом узнать, верно?
В моей груди вспыхнула необоснованная вспышка ревности, но я сразу же отбросила ее прочь.
Мои губы скривились в усмешке:
— Нет, спасибо.
Дэймон наклонился вперед еще сильнее, и моя голова совсем пошла крутом.
— Ты не умеешь лгать. Котенок. Всякий раз, когда ты это делаешь, твои щеки горят ярким пламенем.
Правда? Вот черт. Я снова попыталась протиснуться мимо него, но он, потянувшись, захватил мои запястья. Его пальцы не сжимали меня сильно, но я все равно чувствовала, будто они прожигали меня до самых костей. Я не хотела смотреть на него, но, казалось, была не в состоянии от этого удержаться.
Мы находились слишком близко друг к другу, и между нами было слишком много напряжения. Его глаза обжигали меня.
Он опустил голову, и я забыла, как дышать. Завороженная, я смотрела, как его губы медленно раздвигаются в улыбке. Мне было крайне сложно обращать внимание на то, что он говорил, но его слова, тем не менее, как-то просочились в мой затуманенный мозг.
— У меня есть странное ощущение, что все-таки стоит это попробовать.
— Попробовать что? — Мой взгляд опустился на его губы.
— Думаю, тебе бы хотелось это узнать. — Он придвинулся еще ближе, и его ладони проследовали вверх по моим рукам, остановившись на моем затылке. — У тебя красивые волосы.
— Что?
— Ничего.
Его пальцы касались моей шеи, медленно двигаясь вдоль прядей распущенных волос, приподнимая мою голову. Мои губы раскрылись сами собой — я ждала.
Он опустил руку и потянулся ко мне снова, пока я стояла в ожидании, — вероятно, в слишком явном ожидании: узнать, испытывал ли он то же самое непрошенное томление. Чувствовал ли он хотя бы толику того, что испытывала я.
Вместо этого Дэймон вытащил с верхней полки бутылку воды.
Я вжалась в стойку.
Что за черт.
В его глазах искрился смех, когда он, развернувшись, направился к столу.
— Так о чем ты спрашивала, Котенок?
— Перестань так меня называть.
Он отпил из бутылки:
— Ди выбрала фильм, который планировала смотреть?
Я кивнула:
— Да, она упоминала об этом в классе.
— Прекрасно. Значит, давай смотреть фильм.
Я оттолкнулась от стойки и последовала за ним. Задержавшись в дверях, я наблюдала, как он взял со стола диск и нахмурился.
— Чья это, говоришь, была идея?
Я пожала плечами, в то время как Дэймон, вскинув брови, читал аннотацию.
— Впрочем, какая разница, — пробормотал он.
Откашлявшись, я прошла в комнату:
— Слушай, Дэймон, ты не обязан сидеть здесь и смотреть со мной фильм. Если у тебя есть дела поважнее, я уверена, что вполне справлюсь сама.
Он оторвал взгляд от обложки диска, пожав плечами:
— У меня нет никаких дел.
— Ладно.
Я все еще чувствовала неуверенность. Сама мысль о том, что ему понравится провести вечер в моей компании за просмотром фильма, была более нереальной, чем существование пришельцев среди людей.
Я заставила себя пройти через комнату и сесть на диван, в то время как Дэймон направился к телевизору. Вставив диск в плейер, он подошел к дивану и устроился в самом его дальнем конце.
Телевизор включился, несмотря на то, что — я могла поклясться — Дэймон оставил пульт управления лежать на тумбочке. Возможно, было не так уж и плохо, что я не обладала его способностями, потому что подобная сила превратила бы меня в самую большую лентяйку на свете.
Он взглянул на меня, и я немедленно уставилась в экран.
— Если ты заснешь во время фильма, будешь мне должна.
Я повернулась к нему, нахмурившись:
— Это еще почему?
На лице Дэймона появилась волчья улыбка.
— Просто смотри фильм.
Я сделала гримасу, но промолчала. Дэймон переместился, диван чуть прогнулся, и дистанция между нами стала значительно меньше. Я задохнулась, но потом снова обрела возможность втягивать воздух в легкие. Он, казалось, ничего не замечал, глядя на идущие на экране титры.
Я всматривалась в его профиль, в сотый раз задаваясь вопросом, о чем он мог думать, и, как обычно, осталась в полном неведении.
Разочарованная, я перевела взгляд на телевизор, решив, что необъяснимое влечение, которое я к нему испытывала, являлось всего лишь результатом моего воображения.
Иначе и быть не могло.
Чувствуя напряжение и скованность, я в буквальном смысле считала минуты до того момента, когда Ди наконец вернется домой.
