Глава шестнадцатая. Тридцать первое декабря. Пятый неспящий
Он долго стоял возле большого двухэтажного особняка и смотрел на окна. Сразу видно, денежки у хозяев водятся – и денежки немалые. Закурить бы! Но нет, это опасно. Кто-то может заметить огонек сигареты. Да и вообще, никаких следов своего пребывания оставлять нельзя.
На нем было черное пальто с капюшоном – и лицо скрывает, если что, и от снега защищает, а то ведь метет так, что в двух шагах ничего не видно.
Он вновь и вновь прокручивал в голове то, что ему предстояло сделать. План был идеален, без преувеличения. Он любил детективы и триллеры, и в книгах, которые читал, а также в любимых остросюжетных фильмах героям удавалось реализовывать куда более слабые задумки.
Если все получится, он сможет до конца жизни не думать о деньгах. Лишь бы только получилось!
А почему, собственно, должно сорваться?!
Машину он оставил далеко отсюда, на объездной дороге, которой мало кто пользуется. Жители поселка уж точно ездят по главной. Поселок новый, многие участки не проданы, соседи друг друга почти не знают. Коттедж Розиной тетки стоит на отшибе, почти возле леса, и рядом – недостроенные дома, где никого нет. Ближе к центру поселка, у въезда, где стоит дом председателя, конечно, довольно много заселенных домов, но ведь сейчас Новый год – все готовятся праздновать, все заняты своими делами. Да и вообще – заборы почти у всех глухие, двухметровые, никому до соседей дела нет. Никто не видел, как он пришел сюда, и когда будет уходить – тоже никто ничего не заметит.
Хватит, нечего тут отсвечивать. Все уже решено.
Он достал ключ и тихонько открыл ворота. Скользнул внутрь и запер за собой дверь. Можно было бы позвонить в звонок, но ведь неизвестно, как все обернется. Выйдут Розина чокнутая мать или тетка, начнутся вопросы, и пока они будут стоять на дороге да объясняться, кто-то, по закону подлости, может пройти мимо. И все – пиши пропало.
Двор аккуратный, все продумано до мелочей: сразу видно, дизайнер постарался. Дорожки, кадочки какие-то, лавочки. И гараж, и баня за домом. Роза говорила, этим летом тетка собиралась бассейн вырыть на заднем дворе. Говорят же, хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах.
Он шел тихо, стараясь держаться в тени, но это было сложно. Электрический свет щедро лился из больших окон, лампочки горели почти во всех комнатах. Экономить тут явно не привыкли. Впрочем, здесь, во дворе, можно и не таиться особо: все равно с минуты на минуту все его увидят. Он прислушался к своим ощущениям. Вроде бы и волнения особого нет, только азарт и нетерпение. Проверил карманы – все на месте.
Оказавшись на пороге, он откинул капюшон и помедлил пару минут. Обратной дороги не будет, подумалось вдруг. Вся прежняя жизнь – там, за забором. Ну и пес с ней, кому она нужна, такая! Глянул на часы. Скоро шесть вечера. Вот оно, начало отсчета новой эпохи. Теперь все будет иначе.
Он перехватил поудобнее бутылку вина и коробку конфет (пришлось раскошелиться!), постучал в дверь. Громко, настойчиво, уверенно. Заранее продумал, что скажет, если откроет кто-то из стариков, но все вышло проще – в дверном проеме стояла Роза.
Удивление на ее лице выглядело довольно комично: глаза вытаращены, рот беззвучно открывается и закрывается, как у глупой аквариумной рыбки. Ему здесь не рады – что ж, переживем. Он отлично знал, кого Роза мечтает видеть на его месте, все уши прожужжала о своем драгоценном Ромочке. Только этот пижон давно забыл про прежнюю подружку, так что это новогоднее желание точно не сбудется.
Слышался звук работающего телевизора: показывали очередное новогоднее шоу. Но в целом в доме царила тишина, так что говорить следовало вполголоса.
На Розе красное короткое платье в обтяжку. Фигура у девчонки что надо, и платье дает возможность как следует разглядеть ее. И все же Роза выглядит дешевкой. Слишком много краски на лице, слишком много неприкрытого желания понравиться.
– Милое платье, – мягким, бархатным голосом сказал он. – С Новым годом, дорогая!
Он чуть наклонился к ней и прикоснулся к ее щеке. Роза отпрянула, и он усмехнулся:
– Можно мне войти?
– Убирайся! – прошипела она. – Что ты здесь делаешь?
Роза старалась выглядеть рассерженной и суровой, но он отлично видел, что она напугана до чертиков. И это поднимало настроение.
– Ты же сама дала мне ключ от ворот, – негромко проговорил он.
– Но я же… мы же… – Она растерялась окончательно, не зная, что сказать. Он и так отлично понял: Роза была пьяна, когда отцепила от связки и дала ему ключ, а назад забрать позабыла.
– Роза, кто стучал? – раздалось откуда-то из глубины дома. Судя по тону, тетя Римма.
Девушка не успела ответить, потому что он быстро перехватил инициативу:
– Добрый вечер!
Панический ужас на лице Розы стал таким отчетливым, что он невольно пожалел глупышку.
– Просто подыграй мне, – быстро прошептал он. – Я не причиню тебе зла. Но если скажешь лишнего, они все узнают, что ты замышляла. Останешься на улице, и о тетушкиных миллионах придется забыть!
Он решительно шагнул за порог и закрыл за собой дверь. Большой просторный холл, в глубине – широкая лестница. Три двери – одна из которых, видимо, в столовую и на кухню, потому что с той стороны веет запахом готовящейся еды. Он-то думал, что в этом доме новогоднее пиршество заказывают в ресторане, ан нет.
Римма Ринатовна показалась из противоположной двери: как и следовало ожидать, на кухне хлопочет мать Розы. Старуха, наверное, полагает, что выглядит величественно, как английская королева. Осанка безупречная, подбородок высоко вздернут, в глазах сталь.
Ничего, мы тебе спеси поубавим. Всему свое время.
– Вечер добрый, молодой человек, – протянула она.
Он улыбнулся старухе своей самой теплой, обаятельной улыбкой, которая всегда действовала безотказно:
– С наступающим! Вы, очевидно, Римма Ринатовна? Я Олег, близкий друг Розы. Неужели она не сказала, что пригласила меня? – Он обернулся к девушке, умело имитируя смущение и неловкость.
– Я подумала, что ты не приедешь… из-за погоды. – Роза выдавила слабую улыбку. – Такой снегопад.
Молодец, девочка, неплохо держится, учитывая обстоятельства.
– Но раз уж я все-таки добрался, вопреки прогнозам, можно мне войти?
Реплика адресована не Розе, а ее тетке. Пусть знает, что он верно расценивает расстановку сил в доме.
– Проходите, Олег. В этом доме гостей на пороге не держат. – Она зыркнула на внучатую племянницу: – Роза, что ты стоишь? Прими у Олега пальто.
Девушка потянулась к нему, и тут он «вспомнил», что пришел не с пустыми руками.
– О, это к столу.
Тетка бросила одобрительный взгляд на бутылку и коробку – оценила качество и, вероятно, записала очко в пользу гостя. Если он сколько-нибудь разбирается в людях, родственники спят и видят, как бы сбыть Розу с рук. Она, видимо, достала всех своей непредсказуемостью.
Освободив руки, Олег прошел в глубь холла, снял и передал Розе пальто, оставшись в черных джинсах и водолазке. Он всегда одевался в черное: сам придумал себе такую фишку. Знал, что при его золотистых волосах и светло-серых, почти белых глазах это смотрится весьма оригинально.
Спустя пятнадцать минут Олег был представлен всему семейству. Мать назвалась Румией. Редкое имя. Молчаливая, но не забитая, держится с достоинством, прямая, невозмутимая, как скала. Одеть поприличнее, использовать все эти женские штучки – прическа там, макияж, – и будет красивее Розы, несмотря на возраст. Та по сравнению с матерью грубее и проще.
К Олегу Румия отнеслась вполне благосклонно: тоже, наверное, рассчитывает, что ее дочь остепенится рядом с хорошим мужем. Когда он сказал, что окончил медицинский университет, просто засветилась от радости.
А вот старик оказался не так прост, как про него говорила Роза. Вроде и прибабахнутый, в старомодных очках, книжки в руках вертит, а смотрит остро и вопросы задавать горазд:
– Почему вы не позвонили? Откуда у вас ключ?
– Его дала мне Роза, когда приглашала. – Девушка кивнула, как заводная кукла, покорно подтверждая его слова. – Я открыл ворота сам, чтобы никому не нужно было выходить на улицу в такую метель.
Однако старый пень не успокаивался:
– А как же добрались сюда, Олег? На автобусе?
– Нет, на машине.
– А где же она тогда?
Вот дьявол! Как бы не проколоться!
– Оставил на въезде в поселок, – невозмутимо ответил он. Не пойдет же старый хрыч проверять?
– Роберт, ты что, забыл? – Слава богу, тетка влезла с комментарием. – Валентин Борисович говорил, что на праздники машины гостей надо оставлять у ворот, в поселок он их пускать не будет! Чтобы выезды не перекрывали в случае чего.
Она еще что-то говорила, Олег уже не слушал – опасность миновала. Надо бы поговорить с Розой. А то стоит нервная, напряженная, как бы не ляпнула чего.
– Роза, ты не покажешь мне, где у вас… – Он сделал выразительную паузу.
– Конечно.
Девушка поднялась с кресла, и они вышли из гостиной.
– Держись естественно, – проговорил он, глядя ей в глаза, когда они оказались в холле.
– Что ты хочешь? – дрожащим голосом проговорила Роза. – Я же сказала, что передумала! Передумала, ясно тебе? Все отменяется! Я просто была не в себе, когда планировала это!
– Ты, может, и передумала. А я – нет, – твердо сказал он. – Зачем отказываться, если само в руки плывет? Да не психуй ты! Все будет хорошо.
– А где… грабители? Твои приятели должны ворваться сюда, правильно?
– Правильно. Они там, – Олег неопределенно махнул рукой. – Ждут условного сигнала.
– Не напортачат?
– Хватит уже. Сказал же, не твоя печаль. Меньше знаешь – естественнее будешь выглядеть. Все будет сделано так, что мы с тобой останемся в стороне.
Видно было, что она колеблется, но уже потихоньку принимает сложившуюся ситуацию. Отлично.
Олег подошел ближе, обнял девушку. Со стороны они, должно быть, казались милой влюбленной парой. Мимо прошла мать Розы, видимо, направляясь в кухню, и мельком посмотрела на них. Во взгляде легкое недовольство и одновременно – одобрение.
– У тебя появятся деньги, родственнички ничего не заподозрят, – прошептал Олег. – А может, тебе повезет, и тетушка от расстройства откинет копыта.
Роза отстранилась от него, метнув гневный взгляд. Лицемерка.
– Ладно, что ты собираешься делать? – одними губами произнесла она.
– Пока ничего. Еще слишком рано. – Он посмотрел на часы. Девятнадцать ноль четыре. – В поселке никто не спит и все трезвые.
Из гостиной доносились голоса деда и тетки, звучащие на фоне работающего телевизора. Потом раздались шаркающие неторопливые шаги, и в холле показался старикан. Проходя мимо них, он обратился к Розе, старательно избегая смотреть на Олега:
– Пойду прилягу. Голова что-то разболелась.
Фраза прозвучала нарочито, и Олег насторожился, хотя и не подал виду. Дед прошуршал дальше.
– Он всегда такой? – глядя ему вслед, тихо спросил Олег.
– Какой? – не поняла Роза.
– Замкнутый. Себе на уме.
– Брось, не обращай внимания, – небрежно отмахнулась Роза. – У него вечно одни книжки в голове. Он уже забыл, как тебя зовут.
Олег задумчиво смотрел на опустевшую лестницу.
– Схожу все-таки погляжу, на всякий случай.
– Мне пойти с тобой? – вызвалась Роза.
Она выглядела гораздо спокойнее, и в глубине души он презирал пустую, недалекую девицу за легковерную глупость и постоянное желание переложить ответственность на чужие плечи. Олег люто ненавидел таких людей – независимо от пола. Они как лианы – обвивают тебя, повисают беспомощно и душат, душат. Все, на что способны, – это жаловаться на жизнь, искать виноватых, канючить и ждать, что кто-то придет и все разрулит.
Сам он был совсем другим – лидером. Привык быть лучшим: отлично учился в школе и университете, был хорош собой, нравился девушкам, всегда оказывался в центре любой компании. И гордился, что принадлежит к той редкой категории людей, которые не боятся жить полной жизнью и умеют брать от нее то, что им нравится. Само собой, Олег не забивал себе голову ерундой, не носился с бредовыми идеями, как Родион Раскольников, не пытался подвести то, что собирался сегодня сделать, под какую-то теорию. Олег просто увидел возможность без особых трудностей получить то, что ему было нужно, – и собирался ею воспользоваться.
При содействии Розы.
– Лучше не надо, – проговорил он и улыбнулся девушке со всем дружелюбием, на которое был сейчас способен. Внутри все дрожало от напряжения.
Повернулся и стал подниматься по лестнице.
– Олег? – Роза стояла и смотрела на него снизу вверх. Опасливо оглянулась по сторонам и тихонько проговорила: – А почему ты пришел сюда? Разве ты не должен был вместе с остальными…
Он прижал к палец к губам, призывая ее к молчанию.
– Решил, что будет разумнее контролировать все изнутри. Держать руку на пульсе, – вполголоса ответил он. – Понимаешь?
Девушка мелко закивала и направилась в сторону кухни.
Олег знал, в каком крыле находится комната Роберта Ринатовича, – спасибо Розе. Он уверенно двинулся в ту сторону. Одна из дверей была приоткрыта. Должно быть, ему туда. Олег пару раз громко стукнул в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошел внутрь.
Старик резко обернулся. Он стоял возле окна, в руке у него был сотовый. Увидев вошедшего, он перепугался, но старался не подать виду.
– Это вы? – задребезжал он, поправляя свои очки с толстыми стеклами. Здесь, один на один с гостем, он выглядел куда менее уверенным. – А я вот решил…
– Я слышал, – холодно проговорил Олег, подходя ближе. Маска милого робкого молодого человека была отброшена. – Так почему вы до сих пор не в кровати?
– Что вы себе позволяете? – Дед Розы изо всех сил пытался выглядеть хозяином положения, судорожно сжимая в руке мобильник. – Почему врываетесь сюда?
– Куда вы звоните? – Олег говорил жестким, неприязненным тоном, и старикан съежился под взглядом его льдистых глаз.
– Я видел вас! Вы были в черном пальто с капюшоном! – вдруг выкрикнул Роберт Ринатович и вытянул руку в сторону окна. – Долго стояли там, на улице, прежде чем войти, смотрели на наш дом! Кто вы такой и что вам нужно? Роза никогда про вас не говорила и не ждала вас, я сразу понял! Вы напугали ее!
– Браво! – Олег легонько хлопнул в ладоши. – Какая дедукция!
Он старался говорить спокойно, просчитывая варианты дальнейших действий. Вот ведь незадача! Какой прокол! Все должно быть совсем не так!
– Я позвонил в полицию! Они сейчас приедут!
– Да что вы говорите? – ернически произнес Олег. – Здесь нет связи, придурок, Роза постоянно жаловалась.
И в ту же секунду понял, что совершил второй просчет. Похоже, пока они говорили, дед успел нажать кнопку экстренного вызова. Он не зря спешил на второй этаж – видимо, изредка сигнал здесь все-таки пробивался! В доказательство тому из динамика допотопного телефона отчетливо прозвучало:
– Добрый вечер. Дежурный…
Олег стоял в двух шагах от старика и среагировал моментально, не дав дежурному на том конце трубки представиться. Он молниеносным движением вывернул деду руку, выхватил телефон и нажал кнопку отбоя, сбрасывая вызов, а потом с размаху швырнул телефон о стену.
– Помогите… – прошептал старик, глядя на своего мучителя расширившимися от ужаса глазами.
Но помочь было некому. Олег обхватил тощую шею Роберта Ринатовича обеими руками и приготовился сжать изо всех сил. Он был в бешенстве – из-за мерзкого старикашки мог сорваться такой тщательно выстроенный план! Олег вполне мог бы задушить поганца голыми руками или разбить его никчемную голову об стену, но этого не потребовалось.
Небеса оказались милосердны и послали деду Розы вполне заурядную смерть. Роберт Ринатович вдруг захрипел и принялся хватать ртом воздух. Глаза его закатились, он больше не пытался убрать рук Олега от своего горла, прижав ладонь к левой стороне груди. Олег разжал руки, отступил подальше и смотрел, как старик синеет и корчится у его ног, умирая от сердечного приступа.
На улице что-то затрещало, забабахало. Праздничный салют, соседи балуются, понял он и поглядел в окно. Так и есть: сине-черное ночное небо расцвечивали яркие вспышки. Взлетали в воздух ракеты, сыпались разноцветные искры. Весело людям, вон как кричат и радуются.
«Да и нам здесь тоже скучать некогда».
– Роберт! Что здесь происходит? – раздалось откуда-то из-за спины. Олег обернулся и увидел стоящую в дверях Римму Ринатовну. Заметив лежащего на полу брата, она бросилась к нему, видимо, не успев толком ничего сообразить и задаться хоть какими-то вопросами.
«Как поступить? Сказать, что вошел случайно, увидел умирающего и не успел помочь? Но тогда все отменится!»
Дальнейшее случилось очень быстро и отпечаталось в его мозгу наподобие кадров кинопленки.
Хозяйка дома падает на колени возле брата, поворачивает к себе его голову, видит открытые тусклые глаза и осознает, что тот мертв.
Не понимая до конца, что здесь произошло, оборачивается к Олегу. В глазах – боль и тяжкое, опустошающее горе.
«А ведь Роза говорила, что тетка терпеть не может всех родственников и презирает брата!»
Смотрит на Олега и, похоже, соображает, что его реакция не похожа на реакцию человека, на глазах которого только что произошла неожиданная смерть.
Поднимается на ноги, не отрывая затравленного взгляда от Олега, оборачивается, смотрит на дверь, понимая, что не успеет до нее добраться, но все же предпринимает отчаянную попытку спастись: бросается в сторону ванной комнаты, которая расположена от нее в двух шагах…
Олег не ожидал от старой ведьмы такой прыти: она умудрилась забежать в ванную и попыталась захлопнуть за собой дверь. Он бросился следом и едва успел. Еще секунда – и она захлопнула бы дверь перед его носом!
Дверь-то, конечно, хлипкая, открывается внутрь: такую можно выбить в два счета, но ведь был бы грохот. Сколько хлопот от этой престарелой парочки, братца с сестричкой, будь они неладны!
Олег посильнее толкнул дверь плечом, и старуха, не удержавшись, повалилась на пол, ударилась головой об унитаз.
«Расшибла бы свою тупую башку, всем было бы легче!» – подумал он.
Но нет, упрямая старуха не желала умирать. Она на карачках поползла в угол, к мраморной ванне, тихонько подвывая от страха и боли. Хорошо еще, что не орала как резаная, не звала на помощь.
Все, пора с этим заканчивать. За поясом у Олега был пистолет – взял на всякий случай, хотя и не собирался использовать. Он поколебался пару секунд, но передумал. Стрелять опасно: кухня в другом крыле дома, стены толстые, но кто знает, насколько громко прозвучит звук выстрела.
Адреналин бурлил в крови, Олег старался не задумываться о том, что ему предстоит сейчас сделать.
Лежащая на полу старуха смотрела на подходящего к ней человека затуманенным взором. Наверное, от удара у нее кружилась и болела голова, она почти ничего не соображала от ужаса и потрясения. Поэтому почти не сопротивлялась.
– Пожалуйста… – прошептала она, и это были последние слова, сказанные ею. Парадокс, если подумать: Римме Ринатовне всю жизнь не по нраву было обращаться к кому-либо с просьбой, а тут вот пришлось. Только без толку.
Спустя несколько мгновений старуха безжизненно распростерлась у его ног с раскроенным черепом. Несколько сильных ударов об угол ванны – и все было кончено.
Олег не боялся ни вида крови, ни мертвецов – иначе не смог бы с отличием окончить медицинский университет.
Но убивать ему прежде не приходилось.
Олега замутило. Он отошел к раковине, открыл кран и умылся ледяной водой. Дурнота постепенно отступила. Постоял еще немного, прикрыв глаза, стараясь дышать ровнее, постепенно успокаиваясь.
Тщательно вымыл руки, вытер махровым полотенцем. На водолазке и джинсах кое-где темнели пятна – не то кровь, не то вода. На черном сразу и не разобрать. Ничего, никто не будет присматриваться, а если и будут, не имеет значения. После всю одежду следует уничтожить.
Не глядя больше на мертвое тело, Олег вышел из ванной и аккуратно прикрыл за собой дверь. Выходя из комнаты, скользнул взглядом по циферблату настенных часов. Надо же, оказывается, с момента, как он говорил с Розой в холле, минуло меньше получаса.
Олег шел по коридору, стараясь сосредоточиться, собраться. Ничего, ничего, план придется изменить, но не все еще потеряно. Он вполне может выиграть свою лотерею. Он сильный, умный, он справится. У него всегда все получается как надо.
С планированием пока выходило не очень, поэтому придется импровизировать. Неизвестно, что его ждет на кухне, что там могло произойти, пока он был наверху. Непонятно, как поведет себя Роза и не слышали ли они с матерью чего-то лишнего.
Он прошел холл, столовую и ступил на порог кухни, внутренне приготовившись к самому плохому, но все, похоже, было в порядке.
Роза сидела за столом, возилась с начинкой для пирога. Ее мать стояла рядом, собираясь выложить тесто на большую чугунную сковороду. Обе вскинули головы, глядя на него. Он старался держать себя в руках, но, видимо, в лице его было что-то, что его выдавало, поскольку Румия, выпрямившись, спросила:
– Что-то случилось, Олег?
Притворяться и лгать не имело смысла, и он решил побыстрее закончить. Вскинул руку с пистолетом и направил оружие в сторону женщины. Роза вскрикнула и зажала руками рот. Ее мать побледнела и сжала челюсти, но больше ничем не выдала своего потрясения. Олег мысленно поаплодировал ее мужеству.
– Вам нужны деньги? – проговорила она дрогнувшим голосом. – Я могу сказать вам…
– Помолчите, – прервал он. – Не хотелось бы говорить штампами, но что поделаешь. Я могу сделать все быстро и безболезненно или же буду вынужден причинить вам ненужные страдания.
– Где мой отец и тетя Римма? – спросила женщина, не обращая внимания на его слова.
– Наверху. Они мертвы, – коротко ответил Олег.
– Нет! – дико завопила Роза.
– Отпустите Розу, прошу вас. Она совсем еще девочка. – Румия инстинктивно потянулась к дочери, но наткнулась взглядом на дуло пистолета и снова замерла на месте.
– Нет, нет! – продолжала голосить девушка. – Все же должно быть не так!
– Помолчи! – властно бросил Олег, и она захлопнула рот.
Роза все сильнее раздражала. Вот кого он бы с удовольствием отправил на тот свет, но нельзя. Она была ключевым звеном в этой истории.
– О чем ты говоришь, дочка? – проговорила Румия.
Роза лишь молча кривила рот, не в силах выдавить ни слова.
– Она имела в виду, что давно планировала ограбить своих родственников, – ответил за нее Олег. Почему бы не объяснить? – Ваша дочь рассказала мне о богатой тетушке, до отказа набитой деньгами, которая никак не желает поделиться и кидает жалкие крохи, да еще издевается. О дедушке – вечном неудачнике – рассказала и, конечно, о матери, которая помешалась на своих молитвах и не дает спокойно жить. С того дня, как мы познакомились в клубе, только и твердила, какая она несчастная, никто ее не любит, никому до нее дела нет. Вот мы с ней и решили…
Румия потрясенно глядела на дочь, словно впервые ее видела.
– Не смотри так! – выкрикнула Роза. – Я хотела просто… разыграть ограбление! И все! Он сказал, никто не пострадает! Да как ты не понимаешь, я тогда была как сумасшедшая! Ромка бросил меня, женился на этой дуре! А ты придиралась по любому поводу, и тетя Римма вечно изводила! И я подумала – пусть поделится! Ничего с ней не станется, у нее и деньги, и драгоценности, и…
– Все, заканчивай балаган!
Роза отвернулась от по-прежнему молчащей матери и уставилась на Олега:
– Ты же обещал! Сволочь! Зачем ты это сделал? Они бы и так отдали! А дед – он вообще сам без копейки! Где твои друзья?
Он покачал головой, с трудом сдерживая рвущееся наружу бешенство:
– Нет никаких друзей! Только такая идиотка могла поверить в бред про сообщников, которые должны ворваться сюда! Неужели ты думаешь, что я стал бы впутывать еще кого-то? Рисковать свободой ради нескольких десятков тысяч?
– Но как же… – Она встала со стула, хотела подойти ближе.
– Стой, где стоишь!
Роза замерла на месте.
– План был отличный. Ни одна живая душа не знает, где я. Всего-то и нужно было угостить стариков снотворным. Это не проблема, когда сидишь с людьми за одним столом. На худой конец, можно сделать укол. После перетащить всех в кухню и устроить пожар. Открыть вентиль газового котла в котельной и все горелки, подождать некоторое время и устроить фейерверк: запустить в окно кухни ракету. Ночь нынче такая – все только и делают, что салюты устраивают. Бывает, не рассчитают чего-то… Жалко, дом красивый, но он же застрахован, верно, Роза?
– Меня ты тоже хотел убить? – Теперь девушка принялась плакать, и голос у нее сделался тоненький и жалкий.
– Зачем? – удивился он. – Мы обеспечиваем друг другу алиби: выбираемся отсюда, едем ко мне и ждем звонка из полиции. Но главное, ты – наследница. Поженимся, из нас получится идеальная пара: ты покрываешь меня, а я – тебя. Если кто-то проболтается, в тюрьму до конца жизни идут оба.
– Ты думаешь, я стану тебе помогать? – пробормотала Роза.
Он внимательно посмотрел на девушку: похоже, совершенно дезориентирована. Ничего, позже он ею займется. Сейчас главное, чтобы не путалась под ногами.
– Уверен, – улыбнулся он. – Ты ведь хочешь жить. И желательно жить богато.
– Ты просто алчный, самонадеянный мальчишка. Насмотрелся глупых фильмов и вообразил себя суперпреступником? В твоем «отличном» плане полно слабых мест, – спокойно заметила Румия. – Специалисты все равно поймут, что был поджог.
– Возможно, – легко согласился Олег. – Теперь это уже не важно. Несчастный случай все равно не изобразишь. Наверху два трупа, и один со следами насильственной смерти. Да и вам мне придется пустить пулю в лоб, если, конечно, Роза не захочет облегчить ваш уход и сделать укольчик. Так что придется имитировать ограбление. Но это ничего, пусть побегают, поищут грабителей. Взрыв и пожар существенно затруднят поиски, а когда…
Говоря, он все время обращался к Румие, смотрел преимущественно в ее сторону. Думал, что сюрпризов можно ждать только от нее, и снова – в который раз за сегодняшний день – ошибся.
Олег еще не успел договорить фразу, как Роза метнулась к нему с утробным рычанием, пытаясь вырвать у него из рук пистолет. Он не ожидал этого выпада, шарахнулся в сторону. Спустя минуту и сам не мог понять, как это вышло. Сказался ли эффект неожиданности или отсутствие навыка обращения с оружием, а может, то и другое сразу. Выстрел прогремел, как взрыв гранаты. Роза рухнула на пол – пуля попала ей в горло.
Кровь, сколько крови…
Еще не успев осознать размеров случившейся катастрофы, Олег смутно уловил сбоку какое-то движение, а потом все потемнело и перестало иметь значение.
Он пришел в себя в темном, душном помещении. Было жарко, пахло чем-то очень знакомым, очень неприятным, но он никак не мог сообразить чем. Голова кружилась и трещала от боли – видимо, его ударили чем-то тяжелым. Наверное, сотрясение мозга. Олег попытался сесть, преодолевая головокружение, и после нескольких попыток ему это удалось. Он нашарил позади себя стену и уселся, прислонившись к ней.
Глаза никак не желали привыкать к темноте, очертаний предметов не было видно. Зато он точно знал, что рядом с ним есть человек: явственно слышалось чье-то дыхание. И легкое, еле слышное шипение. Или свист.
– Кто здесь? – с трудом проговорил он.
– Я, – отозвались из темноты.
Румия.
– Чем это вы меня ударили?
– Чугунной сковородкой, – ответила женщина.
– Где мы?
– В котельной. – Голос ее звучал чересчур безмятежно. Похоже, тронулась умом. По спине побежали мурашки. Что она собирается с ним делать? Нужно что-то срочно предпринять, но что? Он, наверное, даже на ноги встать не сумеет.
– Почему здесь так темно?
– Окон нет. А свет я зажечь пока не могу.
– Почему… – снова произнес было Олег, но тут пазл в его больной голове наконец сложился. Этот запах! И звук!
– Газ? – только и смог выговорить он.
– Ты сам подсказал идею.
– Вызовите ментов! Пусть меня заберут! Я не буду сопротивляться, клянусь!
– Где уж тебе! – усмехнулась Румия. – Я бы давно вызвала, пока ты тут валялся. Если бы хотела. Но нет. Это дело твое и мое. Ты пришел и убил всех. Один раз я сделала неверный выбор – осталась жить. Но больше такой ошибки не совершу.
– Нет! – не то простонал, не то прорычал Олег и стал лихорадочно шарить вокруг себя. Он должен справиться с чокнутой бабой, выбраться отсюда! Руки его коснулись чего-то твердого, он быстро ощупал находку – это оказались туфли. Надетые на женские ноги.
«Рвануть на себя!»
– Оставь в покое мою дочь, – проговорила Румия, и он поспешно отдернул руку.
– Вы что, притащили ее сюда?
– Она здесь, со мной. Моя девочка сделала в своей жизни много ошибок, но в последний момент искупила свою вину. Я не могла оставить ее там, одну.
Олег почувствовал, что готов заплакать. Голова кружилась и болела все сильнее. Он ослеп от густой тьмы и понимал уже, что ему не спастись. Смерть надвигалась из темноты – неизбежная, жестокая, уродливая. У нее был отвратительный запах, наполняющий жгучей болью легкие. Она свистела, как змея, и готова была впиться ему в глотку, выпустить яд.
– Смирись, – произнесла Румия. Мысли путались, и он с трудом понимал смысл ее слов. – Ты не успеешь добраться до выхода. У меня в руках коробок спичек. Я зажгу огонь раньше, чем ты сделаешь хоть шаг.
Ему хотелось напомнить ей, что она верующая, а разве Богу понравится, если она убьет себя и другого человека? Еще хотелось попросить о милосердии, о снисхождении…
– Грех… – только и смог прохрипеть Олег из последних сил.
– Спасение моей души – не твоя печаль, – прозвучало из темноты.
Последнее, что Олег слышал в своей жизни, было чирканье спички.
