Глава 6

Когда я ехал к месту своего назначения, то на уровне подсознания был рад ему. Тихая, забытая всеми крепость — что может быть лучше? Никаких боевых действий. Никакого начальственного гласа над тобой… Реальность жестоко обломала мои мечты…

— Готов? — Валейр каждый вечер, сразу, после того как шум во дворе крепости стихал, бесцеремонно врывался ко мне в кабинет.

О спальне в это время даже мысли не было, после того, как он пару раз вытаскивал меня прямо из постели.

— Готов, — я закрыл гроссбух учёта продовольствия.

Дела с провиантом были «швах», и приходилось контролировать процесс выдачи оного поварам, лично.

Валейр молча развернулся и вышел за дверь. Мне, по устоявшейся за последние три луны традиции, надо было догнать его. Это звучит просто: догнать. Фактически же, мне нужно было по остаткам силы, сначала найти направление, в котором он удалился, а потом не потерять его след во мраке коридоров крепости. При этом нельзя было напарываться на дремлющих стражей и производить шум.

Сегодня луны на небосклоне нет, поэтому с высокой вероятностью Валейр будет выходить за стены крепости. Я, вздохнув, постоял в коридоре, давая глазам привыкнуть к темноте. Странный он тип. Я так и не смог узнать, кто он. Алтырь практически ничего не рассказывал о себе. Он вообще не разговаривал со мной нормально, после наступления ночи. Витало в мыслях подозрение, что он оборотень. Нет, насколько мне известно, существ способных к метаморфозам в этом мире не было, но… Днём, будь то на людях или тет-а-тет, он вёл себя в рамках подчинённого, ничем не выдавая отношение ко мне, а вот ночью… Мне казалось он ненавидел меня. По крайней мере, презирал точно. Причём он даже не скрывал этого ни в разговоре, ни в исходящих от него эманациях силы.

Ага! Попался! Вдоль стены еле заметный туман силы был смазан. Значит в сторону потайного хода. Можно срезать, но… наверняка он поджидает меня за одним из углов, чтобы наказать. Палкой. Есть у него такая привычка. Надо быть… Оп-па! Нырок под палку и разорвать дистанцию. Уйти от шарика силы летящего на меня и собравшись, в нападение. По другому нельзя. Я сначала пробовал уходить за угол и оттуда, приготовившись, начинать атаку. Практика показала безуспешность таких попыток — он скрывал свою силу так, что мне требовалось не менее двух ударов сердца, чтобы определить его местонахождение. За это время я в девяноста девяти случаях из ста получал удар, а то и два. Лучше уж сразу… Прыжок вперёд… И я, схватившись за свой кадык, падаю, стараясь выпустить импульс сил под себя. Не ради более мягкого падения, ради тишины.

Силы. Как же много можно делать с помощью них. Можно глушить звуки, не давая колебаться воздуху. Можно запутать противника. Можно ломать камни, влив определённое количество в микротрещины. Можно даже нанести удар сжатым воздухом. Правда слабенький, даже в исполнении Валейра, но… если попасть по глазам, несколько драгоценных секунд в твоём распоряжении. Обычно этого хватает, чтобы нанести «смертельный» удар.

Валейр слегка пнул меня и, перепрыгнув, пошёл дальше. Я, вскочив на ноги, поспешил за ним. Есть! Я сегодня упал правильно! Иначе бы был не пинок, а удар палкой, да ещё и возможно не один, в зависимости от степени моего огреха. Как и предполагалось, через несколько минут, мы свернули к входу в катакомбы.

Катакомбы, ну или как говорил Валейрик, тайные ходы. Это целая сеть рукотворных коридоров различной ширины, раскинувшаяся под крепостью. Там проходила львиная доля моего обучения, но сегодня мы, проплутав среди хитросплетений минут сорок, вдохнули свежий ночной воздух уже довольно далеко от крепости.

— Тридцать ударов.

Я тяжко вздохнул. Речь шла о скорости спуска со склона горы, на котором мы находились. В прошлый раз я успел только за тридцать пять ударов сердца.

— Пошёл мускун!

Прыжок вниз по склону — бежать, это долго. Ещё один. Через два прыжка самое сложное — надо маневрируя меж небольших камней, пробежать довольно приличный участок. Валейр это делал с лёгкостью, я — нет. Дело в том, что не видно ни зги. Если бы просто спускаться, то понятно, что всё равно можно рассмотреть, но когда ты бежишь, распустив по телу магические силы…

Твою… Нога соскальзывает, и я лечу вперёд. Выброс силы под ладони. Хлопок. Переборщил. Я так и не понял принцип, на котором базируется это действие. Толи это всплеск электромагнитных сил, толи лёгкий взрыв воздуха… но, если пульсирующее выбрасывать силу из ладоней, то за пару сантиметров от земли, ты словно натыкаешься на подушку, таким образом, сберегая руки. Тут же перевернуться и попытаться уйти от палки, так как ошибся. Очень сильно получилось и эта самая «подушка» слегка полыхнула, тем самым демаскируя. В идеале ни хлопка, ни света не должно быть.

— Встал на руки! Щенок!

Я послушно принял упор лёжа. «Магическое отжимание». Для себя я называл это упражнение так. Надо было, не совершая движение телом, отбрасывать себя силой от земли. Пару лун назад у меня получалось только на пару миллиметров и всего два раза. Теперь же я мог уже раз пятнадцать подкинуть себя сантиметров на десять, — «…семь, восемь…», — трава в магическом зрении забавно прибивалась к земле под ладонями.

— Теперь закрыл глаза и бегом вокруг меня, — Валейр приглушил видимость своих сил настолько, что слился с окружающим миром.

Силы это не просто энергия, силы это зрение мага. Я должен ощущать вокруг себя всё. Будь то дерево или камень. Пока я мог ощутить только живых существ. После немногословных объяснений алтыря, я, наконец, получил разгадку «шестого чувства». Всё просто. Любое живое существо, совершая какое либо действие, выбрасывает вокруг себя ощутимую часть эмоций. И чем дольше существо готовится к определённому движению, будь то выстрел из арбалета или прыжок зверя, тем сильнее этот выброс, тем проще его уловить. Поэтому нельзя долго готовиться к удару или выстрелу. Надо бить и надо уметь ощущать. В моём случае ощущать эманации учителя, когда он пытается ткнуть в меня палкой. А он при желании умел прятать свои эмоции.

Обычно обучение длилось до начинавшего брезжить рассвета, после чего мне давалось пара часов на сон. Без выходных. Каждый день. Маг должен уметь восстанавливаться без сна и отдыха. К слову сказать, большинство ночей проходили в менее напряжённых физически занятиях. Я учился подстёгивать рост растений, лечить, определять магию по оттенку. Это тоже важно. Раньше при лечении, скажем, я просто выпускал свою силу, не задумываясь о том, какая она. Но оказывается, если научится выпускать более тёмным спектром, то лечение пойдёт быстрее, а если более светлым, то можно даже наоборот, нанести вред, что, кстати, тоже можно использовать. Не при лечении разумеется. Раньше у меня это получалось интуитивно. Скажем в бою с орками, я выпускал большей частью светлый спектр. Умение делить силы, это, прежде всего рациональное их распределение. В бою таким образом можно гораздо дольше оставаться полным.

Полным… Тут я тоже значительно прогрессировал. Я мог при желании впитать в себя на треть сил больше. Разумеется, это субъективно, но так казалось. Такой резкий рост моих «аккумуляторов» произошёл по причине регулярного посещения Цветка девственницы. Внутри этой пещеры прятался источник природных магических сил. Точно такой же, как и в крепости ордена Гнутой горы. Главное тут не переборщить, как я поступил в первое посещение. Со слов Валейра я должен был сдохнуть по причине моей глупости и отсутствия уважения к словам старших. А он, по причине внутреннего благородства, спас меня, о чём сильно сейчас сожалеет.

— Ну, всё, на сегодня достаточно, — тихо произнёс мой учитель, после, наверное, двадцатого тычка палкой в мою бренную тушку. — Твой вопрос?

Тоже традиция. Каждый день я имел право на один вопрос. Таким образом, мой учитель, по его мнению, учил меня выделять основное и изучать свои ошибки. То есть, он считал, что раздумывая над ежедневным, вернее еженощным вопросом, я анализирую процесс своего обучения. А мне некогда было анализировать. Через два часа мой разум захватят бытовые проблемы, а мне ещё надо две главы книги по зельническому ремеслу прочитать. Спросит ведь следующей ночью. К тому же, меня на данном этпе интересовал всего один вопрос.

— Как лучше тренировать магическое зрение? — Спросил я. — Чтобы глубже видеть.

Дело в том, что Валейр относился с презрением не только ко мне, но и ко всем. В том числе и к Лумму. Поднять на ноги он его поднял, а вот до конца лечить не стал, отдав на растерзание мне. А у Лумма были повреждены почти все каналы силы. То есть, слегка нарушена координация движений. И если те, что были близко к кожному покрытию, я потихоньку восстановил и выровнял, то те, что глубоко… Я просто не мог их рассмотреть. Уже даже предлагал Лумму, в шутку начать резать, чтобы добраться до них. Он не оценил юмора. Нервный какой-то стал…

— Третий день один и тот же вопрос. Не надоело?

Я не ответил.

— Ослепнуть.

— Не понял?

— А чего тут не понятного. Давай я лишу тебя обычного зрения, тогда через несколько лун ты будешь видеть глубже, — ухмыльнулся Валейр. — Когда живое существо лишается одной из возможностей воспринимать мир, то развиваются другие. Иных способов нет. Тогда ты станешь настоящим магом-воином. И я даже перестану называть тебя мускуном. Надумаешь — скажешь.

После этих слов Валейр пошёл в сторону склона горы. Пока я брёл за ним, то раздумывал над странным мутноватым оттенком его глаз…

День начался с выдачи провианта на рабов и осмотра личного состава. А состав у меня был калека на калеке. У кого радикулит, у кого геморрой, были и действительно увечные — Ротимур, например. Мизинец то обратно не пришьёшь. Хотя попытаться можно было, но хорошая мысля…

Ротимура, кстати, я произвёл в десятники верхового десятка. Фактически, с учётом всего двух десятков верховых в крепости, он был сотником конницы. Можно попытаться и официально сотником верховых определить. По крайней мере, Вар, это тот самый сотник, что встречал меня в первый день, рассказывал, что если правильно составить бумагу и отправить в столицу, то гарантированно введут должность сотника верховых, но я пока не спешил — не стоит сразу наглеть на новой должности.

— Ночная смена. У рабов без происшествий, тысячник, — доложился сотник дежуривший в ночь. — В казармах один умер.

— То есть, умер?

— Так, спал, да умер, — спокойно прокомментировал сотник.

Вот же… Рабы ладно. Те как мухи мрут. Зачастую неестественной смертью. Либо сами между собой, либо охрана перегнёт с палками. Но за них спроса большого нет. Разве что если сразу много погибнет. А так… десяток в луну умирают и это норма. А вот воин… Это впервые у меня. Разбираться надо. Потом бумаги наверняка составлять.

В связи с происшествием день прошёл несколько комкано. Вечером устроили сожжение. Валейр подготовил зелье, которое скрыло при сожжении запах и помогло быстрее гореть. Для рабов такого не делали, и точно знаю, что иногда их просто закапывали.

Сжигали на площадке перед крепостью. Только разошёлся огонь, как дозорный с башни передал сигнал о приближении обоза. Обоз мы ждали, но по уставу положено всем войти в крепость и закрыть ворота. Ради похорон нарушать заведённый порядок я не стал.

Обоз был наш. В смысле к нам. Продуктовый. Он же, для обратной транспортировки мрамора.

— Доброго вечера, тысячник Элидар, — несколько хмуро произнёс десятник охраны обоза, когда почти три десятка телег въехали во двор.

Невесёлый настрой десятника я прекрасно понимал. Прошлую луну он привёз мне не все продукты, к тому же, большинство круп, составлявших основной рацион рабов, были с запахом плесени. Причина такого непотребства выяснилась у меня в кабинете, когда на стол упал мешочек с монетами.

По заведённой традиции, часть предназначенных для рабов круп сбывалась на сторону, а часть менялась у купцов на негодный к продаже товар. В итоге к концу луны начинался голод, и как следствие мор рабочей силы.

В прошлую нашу встречу я довольно резко поговорил с десятником и пообещал прямо здесь выдать палок, если он привезёт ещё раз испорченные крупы.

— Рад тебя видеть. В этот раз всё хорошо?

— Да. Всё со склада. Принимать будешь вновь сам, тысячник Элидар?

— Разумеется. Но не сегодня. Завтра.

— С настойкой всё в силе? Тысячник.

— Считай, что я не слышал. Со складским решишь.

Бороться с пьянством было бессмысленно. Для большинства моих вояк это была единственная радость, и даже страх палок не мог побороть массовое брагоделание. Поэтому я принял решение возглавить, в смысле упорядочить этот процесс, и ещё в прошлый раз заказал энное количество спиртного, которое намеревался продавать сотням по очереди, когда они будут на отдыхе. Только заказал не сам, а через складского. Но, обозный отказался, сославшись на суровость нового дракона. Пришлось вести разговор лично.

— Кого в круг отправили? Тысячник.

— Тотра из первой сотни. Бумаги на него надо будет в канцелярию передать.

— Бумаги! Я же вам сразу три привёз. Тысячник.

Первой я сломал печать императорского свитка. Текст несколько удивил. Какие-то общие фразы об усилении бдительности и дисциплины. Причём никаких прямых указаний. Ну не может в этом мире письмо не нести никакой информации.

— Ильнас, пригласи Лумма!

Надо колокольчик привязать. Надоел этот доисторический телефон. Чем громче крикнул — тем лучше тебя поняли — дверь была пропитана эликсиром, глушащим звуки.

— Элидар, так он к тебе только завтра доберётся, — заглянул мальчишка.

— Пусть тренируется.

Лумм придёт разозлённым. Только так надо. Я заметил, что когда он ходит, то потом гораздо проще лечить. Лумм всё понимал, но… Я бы на его месте тоже был раздраженным. Ничего себе! Раз, и ты инвалид! Это в двадцать с копейками!

Следующим настала очередь свитка Плеча. Когда я развернул его, то чуть не подпрыгнул от радости. Не то что бы я не понимал всю важность обучения у Валейра, но… Да, чёрт побери! Я живой человек и люблю жизнь! Это было официальное приглашение на приём Правого Плеча. Ну и что, что приём состоится через три луны. Мне уже грезилась свобода и отдых от отвратительного старикана. Тем более, что к запаху этого послания подмешивался цветочный аромат ещё одного. Я надломил третью печать. Нууу… Я понимаю, что жанр эротической прозы здесь ещё не зародился, но хотя бы поцеловала. Сухой тон, интересующийся моими делами и здоровьем. Всё на вы. М-да. Вернее всего переписку проверяет некая цензура. Ну и маги с ней… Вернее маг. Всё равно будет моей, когда доберусь.

Только я отложил свиток и откинулся на спинку стула, отдавшись эротическим мечтам, как раздался стук в дверь.

— Войдите! — Крикнул я.

— День добрый, тысячник, — отворилась дверь.

Я внутренне напрягся. Ну не мог я на его визит уже реагировать по-другому.

— Присаживайся, — «благоволительно» разрешил я присесть моему алтырю.

— Глупых писем не было? — Соизволил воспользоваться моим предложением тот.

Я протянул ему свиток. Валейр приложил свой амулет на шее к углу письма. Письмо, клянусь, вспыхнуло на мгновение и через минуту рассыпалось.

— Я полагал, что вы провинциал, — задумчиво произнёс алтырь.

— Так и есть.

— Странно… Ты ещё более мерзок, как оказалось.

— Знаете… Валейр, мне иногда так хочется вонзить в вас клинок.

— Этим ты и мил. Другие, в твоём возрасте, уже бы пытались, — криво улыбнулся алтырь. — А ты держишься.

— Что было в письме?

— А в твоих?

— Приглашение на приём и ничего не значащие знаки внимания от лары.

— А в моём, распоряжение приготовить тебя к приёму. Там будут гнутые.

На последних словах от Валейра прошла волна злобы.

— Что за лара? — Взял он себя в руки.

— Одна знакомая.

— Из семьи плеча? — Кивнул собеседник на печать. — Наверх метишь?

— Само получается.

— Надо же… ни у кого не получается, а его выносит.

— Бывает.

— Странно.

— Что именно? — Я, встав, подошёл к шкафу и принёс из него бутыль с настойкой и одну стопку.

Не то чтобы хотелось выпить, просто по детски захотелось позлить этого высокомерного старикана. В том, что ему уже очень не мало лет, я не сомневался. Внешность в этом мире очень и очень обманчива.

Позлить не получилось. Только налил, как рука алтыря молниеносно выхватила из-под моей ладони стопку.

— Уважаешь, это хорошо, — алтырь опрокинул в себя стопку, после чего подкинул её мне.

Наглец.

Только алтырь вышел, как в кабинет, опираясь на трость, вошёл Лумм. Сказать, что его трясло, значит, ничего не сказать. Руки, ноги, голова, всё безостановочно двигалось, словно передо мной не воин в рассвете сил, а очень старый и больной человек. Лумм осунулся. Взгляд стал под стать его состоянию — озлобленный и колкий.

— Может, тысячник прикажет мне идти в бой? — Скорее прошипел, чем проговорил мой старший воин.

— Тебе полезно.

— Ты мне о пользе не говори. Зачем звал?

— Да уже не надо, — я посмотрел на горстку пепла оставшегося от письма.

— Я с этим обозом в Дуварак поеду.

— Твоё право. Пошли в спальню.

— Зачем? Из тебя лекарь как из старой карги лара.

— Возможно. Но лучше ведь стало?

Лумм с трудом поднялся и молча пошёл в сторону выхода. М-да. Сломался парень. Я бы, на его месте, ещё луну назад сбежал к столичным алтырям. Когда стало понятно, что моё лечение хоть и помогает, но очень слабо. Не ехал же Лумм по одной простой причине, о которой мы хоть и не говорили вслух, но прекрасно понимали. К настоящим магам его, с багажом секретов, никто не отпустит. Алтыри вряд ли помогут. И вообще… проще отправить его в магический круг.

Обоз простоял у нас ещё два дня. За это время и воины отдохнули, и я весь груз принял, и на все телеги было поставлено по нескольку плит. Сложность была не в погрузке, а в крепеже данных изделий. Ставить нужно было на ребро, и крепить так, чтобы при транспортировке по холмистой местности они не упали. Тут за рабами нужен был глаз да глаз, плюс проверка. Благо хоть не моё личное присутствие.

В день отъезда Лумм действительно вышел в дорожном костюме, хоть и без брони. Ильнас помог ему с вещами. Мы с Ротимуром были в качестве провожатых.

— Старший воин Лумм, вы уезжаете? — Подошёл к нам Валейр.

— Да, — несколько резко ответил тот.

— Жаль. Держите. Советую выпить сейчас, — алтырь протянул ему склянку. — Дорога легче будет.

Лумм подозрительно покосился на Вайлера, и взял сосуд. Пришлось помочь ему выпить зелье, так как самостоятельно он даже пробку выдернуть не мог. Вайлер убедившись, что Лумм выпил, развернулся и пошёл в сторону казарм.

— Элидар, посмотри на меня вашим этим…

— Чего боишься? Вдруг отравил? — Ухмыльнулся я, но на магическое перешёл.

Нити жизни Лумма светились ярче. Значительно ярче. И с каждой секундой набирали свет. Я уже чувствовал, как от него тянет магией. Но самое главное… мне стали видны и те, которые я не мог рассмотреть. Повреждённые каналы конечно не видно, но интуитивно можно было разобраться в хитросплетении жгутиков света.

— Валейр! — Повернулся я. — А ещё есть?

Алтырь, остановившись, сделал неопределённый жест. Мол, всё возможно.

— Лумм… оставайся. Там тебя к магам всё равно не пустят. А вот сейчас возможно помогу.

— Возможно?…

Следующих две руки, я вообще забыл о сне. Даже о двухчасовом. Валейр и не подумал отменять ночные занятия, а меня полностью захватила идея лечения Лумма. Спать, поэтому, приходилось урывками, когда нити света в глазах начинали расплываться. Но с каждым днём Лумму становилось лучше. Он даже ходить стал без трости. Во многом этому помогла новая программа обучения Вайлера. Во-первых, я каждую ночь посещал Цветок девственности, а во-вторых, из моего обучения исчезли боевые составляющие и появились занятия по концентрации. То есть я учился прятать в себе мага и передвигать предметы, воздействуя на их нити силы.

Лумм не смотря на значимую помощь алтыря, возненавидел того. Причиной стало признание Валейра в том, что он изначально мог дать зелье. Более того, лтырь сообщил, что может полностью излечить Лумма за пару дней, но не будет этого делать, поскольку второго подопытного для моих жалких потуг в области магии, найти негде.

— Я мог умереть! — Отреагировал на это мой старший воин.

— А ты должен был, — парировал Валейр. — Ты ведь знал, что сдохнешь, если выпьешь то зелье силы?

— Выхода не было.

— Да? Может, вспомнишь, что тебе говорили, когда выдали его?

Лумм потупил взгляд.

— А что с тем зельем не так? — Поинтересовался я, когда алтырь ушёл.

Старший воин предпочёл беспардонно отмолчаться.

— Я тебе вопрос задал.

— Я этого не могу рассказать.

Догадка собственно была… Но хотелось подтверждения.

— То зелье чтобы противостоять мне?

Лумм молчал.

Грядущая поездка в Дуварак, постоянно крутилась в голове, и я, чтобы не думать об этом, старался занять редкие свободные минуты чем-то. В частности на следующий вечер, выпроводив Лумма и ожидая визита Валейра, я пытался правильно, как говорил мой учитель, воспринимать нити силы окружающего меня мира. Возможность такого восприятия, дарила очень многое: возможность сквозь стену определять количество человек в соседней комнате, например. Либо, улавливать звуки и движения. Сейчас я пытался разглядеть лёгкий туман около дверей в кабинет, тем самым, предугадывая появление Валейра.

Расслабившись, я заставил «отяжелеть» всё тело, сконцентрировавшись на этом тумане. По-другому у меня пока не получается. Принцип «отключения» всех органов восприятия, дабы усилить какой-то один, здесь действовал во всей красе. Ждать пришлось не очень долго. Минут через десять волны шагов алтыря стали сначала слабо, а затем всё сильнее ощущаться. Не видеться, не слышаться, а именно ощущаться: пумм, пумм. Вдруг восприятие пропало. Я собравшись, ещё сильнее постарался раствориться в окружающей силе. Тут самое главное не тянуть или выталкивать её из себя, а войти в резонанс. Балансировать на грани.

— … вы рассказали ему о зелье? — Несколько ватно, пришли в разум звуки.

— А ты хотел, чтобы он не знал? Друга нашёл? Щенок. Пусть знает, кто с ним рядом, раз ты не можешь следовать приказу. Что ты должен был сделать в этом случае?

— Я собирался. Но когда понял, что мы побеждаем, решил что живой маг лучше послужит Империи.

— А если бы он ушёл? Вот взял бы и ушёл? А ты бы подох там? Представляешь последствия?

— Он на поисковой печати.

— Он маг! Да, слабый, тупой, как бревно, но маг! Да и ты не лучше. Щенок. Поисковая печать… Нашли, чем магов привязывать. Пшёл отсюда! Я ещё во дворец сообщу. Тень… Клинок тебе меж ног…

Шаги вновь возобновились. Я стал выходить из концентрации. Быстро нельзя, потому как возвращающиеся силы могут неплохо «обжечь» каналы, тем самым, лишив на пару дней способности ощущать магию извне. Вообще у магов, очень капризный и тонкий организм, как оказалось. Его нужно беречь, словно пальцы — музыканту. Возможно, и показалось, но уже на излёте выхода донеслась пара забавных слов…

— Империя… Тьфу…

— Держи, — алтырь катнул мне по столу кувшинчик.

Принятие этого эликсира, стало каждодневным, хотя ранее, Валейр давал мне его всего пару раз в руки. Содержимое кувшинчика пьянило минуты на три, но потом… Потом наступала полная ясность. Магическая основа данной жидкости была явно из Цветка девственности. Это я понял не так давно, научившись распознавать цветовую вибрацию силы. Сложно объяснить. Вся магия пульсировала. И пульсировала по разному. У растений, более размеренно, у живых организмов чётко и быстро. Разная она, магия…

Долго ли, коротко ли… но безумно счастливый день отъезда в Дуварак пришёл. Ехали всё в том же составе, что и сюда, но с десятком охраны — Лумм, полностью оклемавшийся, настоял. Я уже мысленно был в седле Шторма — решили ехать верховыми, когда подошёл Валейр.

— Тут кувшин с зельем, — протянул он сумку. — Не потеряйте, тысячник Элидар. Пейте раз в пять дней, не чаще, — на последней фразе повеяло насмешкой. — В Дувараке вам ещё доставят.

Тысяча была в восторге. Нет, внешне никто не выражал радости, но веяло от них… праздником. А в каком я был восторге, когда, слегка покачивая седло, Шторм шагнул за ворота… Йо-ха!..

Как же приятна, бывает, ночёвка на природе. Именно ночёвка, а не прыжки по камням при свете звёзд. А как же удивительны некоторые открытия… Ротимур, например, оказалось алкоголик. Каждый день… Вернее вечер. Ещё больший сюрприз принёс Ильнас. Нет, он не пил. Хуже… Он повторял мою ошибку. Парень каждый вечер уходил в сторону и пытался… овладеть магией. Особого прогресса понятно не достиг, но… Вот именно что особого. У него получалось! Я видел, как он управлял своими внутренними силами.

— Иль. Пойдем-ка, переговорим, — не вытерпел я на третий день. — Это вот что ты сейчас делаешь?

— Тренируюсь, — вполне честно ответил мне парень.

Со стороны, это действительно выглядело учёбой мечному бою, но я то прекрасно видел, как силы наполняли парня в нужный момент, в нужном месте. Глядя на опытных бойцов, я такого не наблюдал.

— Врёшь, — вполне резонно заявил я ему, так как чувствовал.

— Валейр сказал… — зная о моей особенности определять ложь, опустил взгляд мальчишка, — что каждое живое существо — магическое. И каждый может стать выше себя.

Мать его… Просветитель молодёжи, блин. Что сказать в ответ Ильнасу, я не знал. С одной стороны, ему не стать даже алтырём, с другой… ну его эти игры с орденом. А вдруг? Ильнас, видимо, рассуждал так же. Чувствовалась какая-то недосказанность в словах мальчишки.

— Ты говорил обо мне с Валейром?

— Да. Он расспрашивал о том, как появилась у тебя магия…

И вот тут… Вот тут я уловил что «ты» звучало несколько растянуто, то есть на местном наречии между «ты» и «вы». Я не заметил, когда между нами стала расти граница непонимания.

— Когда наносишь удар, концентрируйся на всей руке, а не на кисти, — взъершив волосы Ильнаса, дал я совет.

Алтырь из него точно не выйдет, а в остальном… В остальном, любые тренировки и есть магия, пусть и неосознанная.

На четвёртый день вскрылся интересный факт. Сразу всего масштаба бедствия я не осознал. Просто мысли всё время возвращались к кувшинчику в сумке. И собственно, я не видел большого греха в том, чтобы выпить зелья. Желание возникло вновь, уже через три дня. И снова я не понял. Звоночек тревоги прозвучал, когда на дне кувшинчика пробултыхала последняя «доза». В том, что я «магический наркоман» сомнений уже не было. Меня начало «ломать». Суставы выворачивало со страшной силой, при этом я осознавал, что это лишь посылы мозга, а не фактическая болезнь — маг всё-таки. Саму голову я осмотреть не мог, но тело было в идеальном состоянии. В свете открывшихся фактов усмешка алтыря, при передаче мне кувшинчика, смотрелась совсем в ином аспекте. Ссс… собака! Тварь! Мускун, ссс… недоделанный. Тех эпитетов, что я выражал в действительности, он точно никогда не слышал. Предпоследнюю ночь, я не позволил останавливаться на ночлег, чем завоевал кучу минусов к своей карме, но мне надо было!

К Дувараку мы подъехали в полночь. Ворота были закрыты. Спутники безумно злы на меня. Я… А мне было по колено. Была бы возможность, я бы сунул в рыло стражнику, отказавшемуся нас пускать до утра, но он, к сожалению или радости, даже не знаю, был за воротами.

До того как был открыт проезд, мой десяток уже сидел в сёдлах. Стражник, ощущая мою нервозность, пропустил нас первыми. Собственно… нас и должны были впустить без очереди. И уж не знаю, как бы получилось дальше, поскольку я намеревался ехать сразу во дворец, если бы не мужик, скромно стоявший у первого трактира. Я, словно пёс, с расстояния десятка метров ощутил искомое. Он даже слова мне не сказал, только я выпрыгнул из седла — протянул кувшинчик.

Спутники вопросов не задали, хотя от простых воинов веяло презрением. Что такое «орочьи грибы» и «корень сладострастия» здесь знали. Нет, наркотики здесь были не редкость, и совсем даже не нарушение закона, но среди воинов любая зависимость была презираема. А уж у тысячника…

Десяток я распределил в казармы. Лумм, Ротимур и Ильнас, разумеется, поехали со мной.

Когда уезжал из Дуварака, то оставил, с неким риском, небольшую сумму Юмиру, дабы он занялся дальнейшим благоустройством дома, но чтобы так… Резная мебель. Роспись по стенам, что является определённым шиком, новые ворота…

— Юмир, сколько я должен?

— Мы уложились в оставленные, тысячник, — обрадовал меня «домовой». — Дочь разрисовала стены, я изготовил мебель. Я отчитаюсь, а если что не понравится из мебели — переделаю. Можно и роспись…

— Не надо. Всё замечательно. И так видно: вся сумма потрачена с умом.

— Вам два письма. Судя по запаху — от лары.

Ладно, запах. К одному из них, безымянному, в смысле без печати и подписи, прилагался даже цветок фиалки. А содержание гласило, что я обязан уведомить отправительницу о том, что нахожусь в городе. Вот же… рыженькая стервочка. А если у меня несколько лар? Второе тоже было от неё, но, уже официально подписанное и со слов Юмира, пришедшее сразу после моего отъезда. Там тем же почерком (прокол, однако) передавались пожелания благополучной дороги.

Я отложил письма. Безумно хотелось спать, как и моим спутникам. Правда, они валились с ног от усталости — сказывалась бессонная ночь, а я от блаженства эликсира. Нет, он не дарил эйфории, просто само по себе, вернуться в обычное, неиздёрганное нервами мировосприятие, уже безмерная радость.

Проснулся я рано. Пока все спали, я заварил себе отвара и вышел во двор. Рассвет только-только начинал брезжить. Небольшая дымка тумана наполняла округу влажной свежестью залива. Отогнав все мысли, я наслаждался тишиной. Вот бы каждый день так…

— Доброе утро, — Люйя выбежав из-за конюшни и не ожидав встретить меня, оторопело встала напротив.

— Рано встаёшь, — улыбнувшись, прошептал я.

— Так завтрак надо готовить, — так же шёпотом ответила она мне.

— Ладно, беги, — ощущая чувство неловкости исходящее от девушки, я уступил ей дорогу — не пристало скромной девушке находиться наедине с мужчиной.

Уже у крыльца, она остановилась. Я ощущал спиной некое любопытство. Постояв несколько секунд, Люйя, не решившись задать вопрос, исчезла в доме. Забавно. Почему-то вспомнился Дайнот и наши разговоры с ним. Теперь я начинал понимать его манеру общения. Зачастую эмоции говорят больше чем слова.

— Хорошо! — На крыльцо вышел Лумм.

— Согласен, — поддержал я его. — Ты знал о том, что мне подсунул Валейр?

— Умеешь испортить начало дня. Нет, но перед Дувараком догадался. Какие планы на сегодня?

— Давай отдохнём? В смысле никуда не пойдём.

— Люди в казармах. Надо на довольствие поставить.

— И кто из нас портит настроение? Вот ты и съездишь.

— Нам тоже в канцелярии отметиться надо.

— Эх…

Завтрак был хоть и скромен — яичница на сале мускуна (я был бы удивлён, если у Юмира нашлись деликатесы), но, по-домашнему вкусен. После того как нехитрая снедь была снесена четырьмя мужиками подчистую, я потребовал от Лумма и Ротимура по четверти империала на продукты.

— Что так много? — Проворчал последний.

— Могу ещё на расходы по содержанию твоей возлюбленной взять.

Ротим, не ответив, сосредоточенно отсчитывал монеты. Мы с Луммом переглянулись. У обоих потянулись улыбки. Раньше друг бурно реагировал на намёки о чувствах к Люйе.

Бюрократия это сила. И хотя здесь она была в сравнительно зачаточном состоянии — сказывались цены на бумагу, освободились мы с Луммом, только в третьей четверти дня. Я бы заставил Лумма всё сделать, но… Так уж вышло, что бумаги о назначении Ротимура десятником не пришли в крепость, поэтому пришлось доказывать его статус, путём поднятия бумаг. А простым воином он быть, видите ли, отказывался.

Соблаговолил я, и отправить письмо о своём появлении в Дувараке, и Исиине. Не то чтобы рвался… Вру. Рвался. Я безумно хотел её тела. Нежности юной кожи. Сладостных поцелуев… Гормоны это что-то. Возможно… Только возможно, это какой-то психологический… Да плевать! Я хотел её! А до приёма ещё шесть дней. Да и возможность соития в доме «тестя», даже не призрачна, а полностью исключена.