9

К арестантам нас не пустили. Не то чтобы означенные комендантом несговорчивые врачи встали стеной гуманности. Просто, как сообщил курящий у служебного вход вялый медбрат, оба к разговорам не будут способны довольно долго. Они ожидали решения своей участи под капельницами и на принудительной вентиляции, в сознание пока не приходили. А вот не надо было ссориться с Редфилдом! Мне показалось, что его клиент был в полном порядке до той поры, пока наш немногословный друг не вплющил его в корпус тягача. Подробностей диагноза медбрат не знал и ничуть не страдал по этому поводу. Мне вообще показалось, что на эту должность его привели практические знания по части канабиоидов, кои он изо всех сил продолжал углублять. По крайней мере, запашок вокруг него витал характерный, совсем не похожий на сигаретный.

– Значит, не судьба, – заключил Гламберг с заметным облегчением. – Может, попозже. А капрал еще тут?

– Ага, – добросовестный медработник указал бычком на здание за плечом. Местная медчасть развернута была уже в новую, проблемную эпоху – раньше на этом месте стоял, сколь мне помнится, жилой дом, а с проблемами здоровья обращаться было принято в больницы Виннипега. Сейчас здание перестроили, расширив за счет поглощения былого палисадника, и выкрасили в казенный белый цвет. Былая пасторальная деревенька начала приобретать вид поселения с полным самообеспечением. Коменданту, небось, в эротических снах уже снится повышение статуса до новой столицы мира, вот только парковок добавить и открыть художественную галерею для туристов. На статую свободы мы им одолжим Айрин. Если будут хорошо платить, она тут и насовсем стоять останется – хотела же человеческого внимания и участия.

– Я сам, – заявил мне комендант, оттер медбрата плечом и канул за белой дверью. Мощная пружина хлопнула за его спиной, запечатывая вход.

– Есть чо? – спросил Мик у медработника панибратски. Вообще-то я просил его из машины не вылезать, и он даже согласился, но нате – нарисовался прямо за моим плечом. Лемминг, наверное.

– А чо? – отозвался медбрат с очевидной опаской.

– Да ничо. Делись давай, брат.

Парнишка побегал немножко глазами, пробурчал независимо:

– Ну а чо…

И поделился, выудив из кармана пачку Players, а из нее – тонкий надломленный косяк. Хороший человек, по-местному гостеприимный. Мик дружелюбно хлопнул его по плечу и принял подношение. Я гораздо менее дружелюбно ему наподдал по корпусу (он не обидится, я же не бензопилой) и косяк отобрал, дабы упрятать в собственный нагрудный карман.

– Ну ты чо… – огорчился Мик.

– Я ничо. Будем беречь до особого случая. Например, нейтрализовать Айрин, когда истерить опять начнет, – я глянул через плечо. Остальной коллектив пока оставался в кабине пикапа. – Вообще-то я полагал, что она выберет свободу. Даже, можно сказать, надеялся, а то уже задолбался живот втягивать.

– Скажу как политолог политологу, свободу переоценивают. Ее придумали те, у кого есть все, для всех остальных, чтобы революций не затевали. И как все высосанное из пальца свобода сильно уступает в ценности гарантированной тарелке макарон с сыром.

– Думаешь, Айрин бы нас покинула, если бы Деннис был поделикатнее и предложил ей макароны вместо душа из шланга?

– Я бы покинул, – Мик пожал плечами. – Я люблю макароны.

– И я бы покинул, – поддержал его наш новоявленный дилер. – Я макароны не люблю, но если меня пообещают не поливать из шланга – я, типа, готов.

– И я бы, пожалуй, покинул, – пришлось признать очевидное. – Не ради макарон или водных процедур, а просто чтобы смыться от вас всех. Мик, ты бы на нее повлиял, что ли? Дружба дружбой, но мы же не на курорт едем. Ослов и ученых в середину.

Фон поморщился, потянулся к пачке медбрата и извлек из нее сигарету – на этот раз нормальную, так что отбирать ее я не стал.

– Даю слово, когда найдем достойную середину, там ее и оставим, даже если придется пристегнуть к батарее наручниками и сбежать под покровом ночи.

– А до тех пор будем таскать ее за собой? Как талисман команды? Или применение ей найдем? Типа, когда Коран писали – дороги не минировали?

– Жжош! – заверил меня медбрат. – Когда Коран… это самое… щаз обоссусь.

– Не так это и смешно, дружище.

– Не-не, я не про смешно… я с обеда литра три кофе выдул… простите, чуваки, мне надо, еще увидимся!

Нетвердой рукой запустив окурок мимо урны, наш собеседник метнулся в ту же дверь, которая несколькими минутами ранее скрыла от нас коменданта. Мик вздохнул, подобрал бычок, прикурил от него и отправил по назначению.

– Я имею в виду, что пресловутая середина – это не просто «с глаз долой», это именно «место, где не достанут». В этом обновленном мире я пока не предвижу таких середин. Разве что найти какой-нибудь бункер, выкопанный психованным выживальщиком. Но это не столько образ жизни, сколько камера хранения.

– А я все-таки считаю, что любой, самый провинциальный населенный пункт, который пока не обстреливают и не бомбят, в плане надежности даст фору рейдовой группе. Даже если группа будет в полном составе, а не мы с тобой плюс полтора дебила плюс половинка задрота-гуманитария.

Мик глянул на меня укоризненно.

– Прежде всего мы не рейдовая группа в привычном понимании. У нас нет четко поставленной конечной цели, только промежуточные, что дает свободу маневра. Кроме того, ты нас недооцениваешь.

– Хочешь сказать, ты один стоишь пятерых?

– Нет, хочу сказать, Редфилд ни разу не дебил. То, что он доброжелательный, делает его странным, но отнюдь не глупым. Заметь, ему с этого никакого вреда, кроме пользы! Вот мы его вытащили невесть откуда, таскаем с собой, кормим, развлекаем, работой не грузим – мне прямо завидно, самому бы так устроиться.

– Попробуй покраситься в рыжий и заткнуться.

– Как раз собираюсь, ага. Сочетание «не дебил плюс способен оторвать танку пушку» уже дорогого стоит. А эльфа ты зря считаешь половинкой, задротства ему хватит на целый клан лайнэйджеров. Так что мы, может, и выглядим цыганским зоопарком, но при пересчете боеспособности на душу населения заметно превосходим не только городок, но и почти любую воинскую часть. Отсюда вывод – с нами может оказаться даже безопаснее, чем тут, где покой охраняет робокоп Чаки.

У него собственная логика. Причем постоянно мутирующая.

– Если целенаправленно не лезть на рожон. А мы именно на это и подписались.

– Опять ты, Мейсон, слишком много думаешь, – фон осуждающе помотал головой. – А материала для размышлений у тебя и нету. Одни предположения. Если ничего неизвестно, то по умолчанию будет плохо? Да ни фига! То ли там опасно, то ли нет. То ли Редфилд с эльфом внезапно раскроют таланты, как Джим Керри в «Маджестике», то ли нет. То ли в тумане спит динозавр в обнимку с Ктулху, то ли нет. Слышал про кота Шредингера?

– Которого Чарли с фонаря снимал?

– Нет, тот кот был… – Мик призадумался. – Надо же, какая ирония. В общем, есть такие вещи, которые можно выяснить только экспериментальным путем. Интересная вышла трактовка суперпозиции для чайников. И да, чтобы ты парился поменьше, я это скажу: если Айрин сожрут, виноват буду я.

Я не стал отвечать. Он не стал развивать тему. У каждого свои комплексы. Формальное признание невиновности не избавит от выворачивающего чувства вины, с которым придется каждое утро просыпаться. Не знаю, как с этим у Мика – может быть, помогают дзенские штучки, или дыхательные ката, или врожденная ригидность сознания. Или марихуана. Лично мне не помогает ничего. Думаю, он в курсе. Или нет. Обсуждать такие эстетские заскоки мужикам не положено.

Ситуацию разрядил комендант, вернувшийся с капралом Элвидсеном на буксире. Правая рука в стерильно-белой упаковке была пришпилена на тягах к капральской шее. При солнечном свете капрал оказался довольно молодым, но уже лысоватым и чем-то заметно смущенным.

– Есть небольшая проблемка, – порадовал нас Деннис. – Капрал уже успел по телефону поговорить со своим начальством. Операция-то вышла нешуточная, окончилась хорошо, отрапортовать побыстрее – правильное желание. Хорошая новость – рассказывать, какую образину вы с собой таскаете, он не стал.

– Я слегка от обезболивания поплыл, – признался капрал. – Подумал, а мало ли чего привиделось. Так что решил языком не молоть, а подождать, пока в голове прояснится, уточнить и тогда уже писать рапорт.

– Плохая новость – ему задали вопрос о том, сколько человек участвовало в операции. Это предварительный вопрос, в полный доклад надо будет включить имена. Привлеченных гражданских обычно поощряют, финансово там или каким другим способом. Так вот он сказал, что всего народу было девять человек, то есть одного имени нам не хватает.

– Вот того здоровенного как зовут? – капрал стеснительно повел глазками в сторону машины. – Ваши имена мне дали в комендатуре, а насчет него надо выяснить.

Мне бы их проблемы. Королем мира уже стал бы.

– Знакомьтесь. Джон Мейсон.

– Твой отец? – удивился Гламберг.

– Ну да. Он как раз таких размеров, рыжим вполне может показаться, если в правильной пыли вывалять, и в твоей базе не может быть помечен, потому что у тебя нужного уровня допуска нет. Чарли уже пытался. Чур, если на его имя выдадут поощрение за беспорочную службу, то оно наше.

Комендант переглянулся с капралом.

– А если там проверят, где он сейчас на самом деле?

– То это его проблемы. Как говорит вот он, – я кивнул в сторону Мика. – Слишком вы много думаете.

– Так много, что ни в какие ворота, – подтвердил фон с неодобрением. – Вот видишь, Мейсон, а ты все о свободе. Люди используют свободу для того, чтобы думать. Причем все, нагло пользуясь тем, что думалку не отберешь, как пулемет. На это дело вообще надо ввести особый тип лицензии и допускать к тесту только тех, кто наберет больше ста двадцати по Айзенку.

– К тому же с его уровнем секретности проверить его может разве что Генштаб, или на кого он там работает. Вряд ли люди с таким допуском сидят на проверке данных из каждой провинциальной дырищи, без обид.

– Ага, – капрал кивнул, неубедительно изображая понимание. – А на самом деле он кто? Ну, этот, со странной рожей.

– Джон Мейсон, – объяснил я уже раздраженно и сделал шажок в сторону, отгораживая от любознательного капрала пикап. – Ты спросил, тебе ответили. А дискриминацию по признаку странности рожи ни один государственный строй не поддержит.

Не ожидавший такого недружелюбия коп обернулся к коменданту в поисках поддержки, но тот сохранил морду чемоданом. Хоть этого сагитировали. Но слишком уж неэргономично с ними, упертыми, выходит. Следующего надо будет просто прибить, оценить последствия, взвесить варианты. Может, дешевле выйдет отмахиваться, чем с каждым манерничать.

О чем-то таком они там, за закрытыми дверями, успели уже договориться. Капрал не стал разбухать, пожал плечами с видом разочарованным и выразительно уставился себе под ноги, давая понять, что разговор окончен.

Очень кстати, а то ему как раз светила судьба этого самого следующего.

– Ну, здесь мы закончили, – резюмировал Деннис. – Если задержанные очнутся, ты мне сообщишь, верно?

– Угу, – кисло подтвердил капрал.

– Вот и славно. Теперь давайте в мой офис заскочим, выдам вам пару напутствий.

Капрал так и остался стоять у медчасти, и только когда мы наконец отчалили, в зеркало заднего вида я заметил, как он потащился внутрь. Охраняет задержанных? От кого? Тут что, водятся линчеватели? Или ему там по знакомству капельницу с морфием выделили?

– Мутный типчик, – подогрел мою мизантропию Мик. – Быстро рапортует, потом много и странно думает. Ты еще удивляешься, почему Канаду не считают серьезной страной.

– Канада-то тут причем? Можно подумать, где-то не так.

– Думаю, не так в Китае, иначе бы он сейчас нас не притеснял по всем фронтам. Кстати, народ, а знаете, что в этой военной ситуации самое печальное?

– Когда Китай завоюет весь мир, придется еще и с той администрацией договариваться, – предположила Айрин. Духота в салоне ее разморила, она буквально обвисла на спинке сиденья, широко развернув смелое для такой стесняшки декольте. Редфилд косился в него, в отличии от предыдущего нашего обезьяноподобного приятеля, с большим интересом. Дал бы ему пять, но руки мне еще пригодятся несломаными. – И как персональный фол лично мне, уж китайцы-то меня за свою нипочем не примут.

Все она о своем, эгоцентричная наша.

– Я ставлю на то, что ты бы предпочел японскую оккупацию, – ответствовал я в свою очередь.

– Сам ты предпочел бы японскую, – возмутился Мик. – А почему, кстати?

– Ну, это. У них прон многообразный и предприимчивый, а вот исполнительницы все однотипные. Если бы их фантазию да с голливудскими ресурсами… А у китайцев только полеты на тросах и погрустневший от старости Саммо Хунг.

– Надо было догадаться. Фирзаил, как насчет тебя?

Невидимый за спинкой дивана эльф недовольно пошебуршался.

– Я должен угадать, не имея никаких подсказок?

– Конечно, нет. Но ты ведь считаешь вежливым ответить исчерпывающе, даже ни хрена не зная по теме.

– В таком случае мой ответ грозит растянуться надолго и не угодить в результат даже близко. Лично меня несказанно удручил бы факт, что население моего мира даже перед лицом несокрушимой внешней опасности неспособно сплотиться и преодолеть культурные и социальные барьеры. Продолжать?

– Нет, спасибо, по одной попытке на лицо. Для меня самое огорчительное, что все это происходит сейчас, а не лет через полста, когда у китайцев были бы уже гигантские боевые роботы. Вот с ними было бы круто сразиться.

– Разве роботы не у японцев? – уточнила вялым голоском Айрин.

– Пока ни у кого. Но откуда им взяться у японцев? Технологии – да, наверняка, но ведь все железное-то производство в Китае!

– И как ты собираешься сражаться с железякой размером с небоскреб?

– Ты, Мейсон, считаешь себя очень хитрозадым, но у меня давно готов на это ответ. Конечно, я проявлю коварство и буду метелить китайских пилотов, прежде чем они залезут в кабины!

– То есть ты бы специально дождался технологического прорыва и многомиллиардных инвестиций в робототехнику, чтобы иметь возможность старым добрым дедовским способом отлупить в кустах пару китайчат?

Мик обдумал такой ракурс и досадливо скривился.

– Справедливости ради, в моем воображении это были довольно взрослые китайцы, и как минимум двое из них участвовали в бомбардировке Вашингтона. Умеешь ты испортить все удовольствие!

– То есть ты еще и дашь им побомбить столицу, прежде чем вздуть?

– Чего ты пристал? Да, хорошие парни так делают. Их столицу должны разбомбить, чтобы придать им заряд справедливой мстительной энергии. Настоящий герой и гвоздя не забьет, пока сам не получит по шляпке.

Так посмотреть – у этих мифических хороших парней та еще житуха, небось даже нам завидуют. Как и зачем при таких кошмарных условиях существования еще и оставаться хорошими? Наверное, там на финише праведной жизни призы очень вкусные. Или они просто еще не знают, что нет. То-то, небось, по ту сторону накоплено разочарования. Если сложить эту схему с теорией реинкарнации, становится понятно, почему человечество от поколения к поколению все говнистее.

Ведущий «Юкон» как раз подкатил к зданию комендатуры. Откровенно говоря, при дневном свете домик смотрелся вовсе несерьезно. Как обычная сельская халупа – ладно еще, но хоть бы мрачного бугая в каске при входе поставили. Прав Мик (опять), оценивая боеготовность поселения как никакущую. Если даже самое главное административное здание в городе не охраняется, то не хотелось бы быть местным обывателем, когда междумирские неведомы зверушки решат им закусить. Той же ниндзе я лично посоветовал, если что, бежать к скоплению людей – а по факту самое плотное из виданых мной скоплений было пять минут назад у медчасти и состояло из меня, Мика, коменданта и, временами и поврозь, то из упыханного санитара, то из подраненного копа. Когда мы покинем поселок, плотности населения не то что на толпу – на приличную компанию-то не наберется.

– Ты тут сиди, – предупредил Редфилда подкравшийся со слоновьим топотом Деннис. Словно тот мог понять. А хотя, похоже, мог – скрестил лапы на груди, откинулся на спинку дивана и резким кивком заставил шляпу сползти на выпуклую его физиономию. – И второй, где он там… а, вон ты где – тоже не высовывайся.

– Будьте на мой счет совершенно уверены, – с жаром поручился Фирзаил. – Иначе как угрозой оружия, не примите за совет, меня с этого места не сдвинуть. Но за моего соседа не поручусь: если он решит сняться с места, его не остановлю ни я, ни доводы разума, ни даже вся эта конструкция, будучи к нему накрепко прикручена.

На всякий случай, уже покинув машину и пройдя полпути к крыльцу, я развернулся с намерением шикнуть на Редфилда, если он рыжим лисьим хвостом за мной крадется, но был удивлен (не понял даже, приятно ли) – наставление коменданта он принял близко к сердцу и никуда из кабины не девался. Более того, с этой надвинутой на глаза шляпой выглядел, надо думать, в точности как я сам в каком-нибудь заштатном аэропорту, дрыхнущий в ожидании рейса. На совесть зеркалит, причем даже не самое очевидное. Как это называется – эмпатия? Пропустил вперед увязавшихся Айрин и Мика. Вошел следом.

Жизни в комендатуре поприбавилось. Софи энергично внушала что-то пожилому дяде скорбного вида, тот ей кивал, словно голова у него была на пружинке. Как мне показалось, дядя не очень понимал, что происходит. Нет, вы серьезно? Я еще не отошел от запаха, коим щедро поделился медбрат, а тут отчетливо пахнуло резким местным ржаным виски. Если не прикапываться к мелочам, не такой уж безрадостной выглядит канадская глубинка. Энджи барабанила по клавиатуре в уголке, а при нашем появлении с усилием выпихнула ногой из-за своего стола огромную клетчатую полипропиленовую сумку, куда ее саму можно было бы упаковать, даже особо не складывая.

– Это вам! Тут одежда для коротышки. Соседка пожертвовала детские ботиночки, из которых девятилетний пацан давно вырос, может, подойдут.

– Ничо себе, – позавидовал Мик. – У меня никогда не было столько шмоток.

– Там еще всякое, что может пригодиться, – ниндзя стрельнула шкодливыми глазками на коменданта, который со вздохом сделал вид, что его тут нет. – Ну, так, по мелочи, чего было не жалко. Сами смотрите.

Я подтащил сумку (тяжеленная, зараза) и потянул молнию. Гы. Первым на глаза попался ярко-красный пожарный топор, уложенный с самого верху. Это, наверное, для Редфилда, пока не подтвердилось его умение управляться с огнестрелом. Вещь хорошая, пригодится в хозяйстве. Под ним обнаружился еще большой целлофановый пакет, набитый упаковками с пайками. Аллилуйя. Половина забот из головы долой, вместо них единственная зарубка – не подпускать к ним одного прожрушу. Пара вложенных один в другой туристических канов (это лишнее – среди дедовского инвентаря есть свои, но все равно мило), два непрозрачных пакета, на ощупь набитых тряпками, здоровущий фонарь, скорее даже напоминающий маленький прожектор, две пластмассовых каски, синяя и желтая, целый блок из четырех рулонов туалетной бумаги, упаковка пластиковых стаканчиков, плотно завернутый в газету цилиндрический предмет, в котором легко угадывается бутылка (жизнь-то прекрасна, чо), прозрачная папка-файл с просвечивающими очертаниями сложенной географической карты и, наконец, втиснутый между парой предметов плоский черный мобильник.

А вы говорите, собаки. Ниндзя – вот кто друг человека.

– Выходи за Мейсона замуж, – дрогнувшим голосом предложил Мик, тоже оценивший подношение по достоинству. – Мейсон, ты ведь не против, тебя не надо выводить за порог на вразумление?

– Я что, себе враг?

– Когда доходит до женщин, ты всем враг.

Ну, неправда же!

– Отставить свататься к сотрудницам! – вклинился в процесс комендант. – Сперва себя зарекомендуй как-нибудь, побрейся там, обзаведись недвижимым имуществом. Чем она вас там подкупила? Это не мой служебный неприкосновенный запас скотча?

– Не волнуйтесь, босс, вашу порнуху я не трогала, – отрапортовала Энджи не моргнув глазом.

– Какую еще порнуху? – растерялся комендант.

– Ту, в папках, где «совершенно секретно». Которую бутылка в сейфе подпирала.

– Кстати сказать, о бутылках, – как джентльмен, я не могу не вмешаться, когда девушку прессуют. – Могу поспорить, что среди наследия моего безвременно почившего деда должна найтись не одна бутылка, и даже не один ящик, он по этой части был известный авторитет. Что, ими тоже укреплено боевое ополчение?

– Ладно, ладно! Было и сплыло в ряду расходных материалов, зачтите этот скотч как компенсацию. А ты, Энджела, прекращай в моем сейфе копаться! Я тебе дал комбинацию на крайний случай, а не чтобы ты мои фонды разбазаривала.

– А вы прекращайте мне мужиков распугивать, – огрызнулась Энджи игриво. – Не такой тут богатый выбор, чтобы всех бородатых отставлять без разбору. А недвижимость в наше время разве чего-то стоит? Сегодня она есть, завтра ее Сотрясением вдребезги разносит или термиты размером с кошек изгрызают. Руки-ноги есть, не китаец – чего еще желать?

– Тут принцип важен, опрятность и целеустремленность! – начал терпеливо объяснять Деннис, но на полуслове сам себя оборвал и отмахнулся от собеседницы. – А ну тебя, мелкая засранка, на все у тебя полные карманы ответов. Ты! Давай за мной.

Ну ладно, за ним так за ним. Хотя жениться я не отказываюсь. Много ли надо человеку, чтобы счесть партию выгодной? Немного участия, чуть-чуть гастрономии, рулон туалетной бумаги – пусть смеются те, кто не считает ее предметом наипервейшей необходимости! – и образ женщины-мечты уже не под силу омрачить никаким особенностям телосложения. Ну, почти никаким. Не так просто расстаться со стереотипами привлекательности, на которые пролил столько слюней, что впору запускать по ним пароходы. Но каждый из нас должен идти на небольшие (если бы хоть небольшие!) жертвы во имя общего блага и гармонии. Если вдуматься, вряд ли я и сам подхожу на роль идеального мужчины. Сонный, неопрятный, пьющий, стреляю в людей. А, нет, я еще ничего такой. И правда ведь, руки-ноги, не китаец. Каждый пятый на земле и этим не может похвастаться.

Комендант завел меня к обширной комнате в задней части здания, куда ранее уносил мой пулемет. Стены-то тут повсюду были современные, гипсокартонные, пробиваемые при нужде хоть ногой, хоть лбом, а вот дверь оказалась установлена в усиленную коробку. Такую не выбьешь и не выдавишь – по крайней мере, если ты не Редфилд. За первой дверью, со сплошным полотном, обнаружилась еще одна, сварная из толстой решетки, запертая на навесной амбарный замок. Серьезно, на совесть укреплено, можно даже предположить, что и в стены вмурована какая ни на есть арматура, а то смех и грех – заходи с любой стороны, кроме фронта.

Комната за всеми этими дверьми оказалась битком набита таким количеством оружия, что я даже заподозрил несвоевременное наступление Нового Года.

– Это не для тебя, – поспешно предупредил комендант. – Это все предметы, по той или иной причине изъятые из неправомочного владения и принятые комендатурой на баланс. Стало быть, на балансе и останутся до особых распоряжений или чрезвычайной ситуации. Правда, я уже полгода пытаюсь найти хоть какое-нибудь ответственное лицо, которое бы объяснило, куда мне это все девать, а то место кончается. Предметы я регистрирую, отчеты отправляю, поощрения получаю… а иногда и нагоняи, если допускаю небрежность, но никто еще никакого интереса к судьбе барахла не предъявил. Вместо того, чтобы это вывозить, заставляют регулярно заполнять бланки запросов на предоставление дополнительного вооружения и оборудования для нужд ополчения. Чего прошу – все равно не дают, потому что низкий приоритет запроса. Все для фронта, все для победы. Писал докладные, чтобы хоть это барахло изымали и на тот же фронт слали, тут полно качественного. Благодарностей за жертвенность набрал – скоро сортир обклею.

Как я, собственно, и предрекал совсем недавно – автоматизированные процессы на местах шокированное государство одобряет, но до участия в них снисходит редко. Изымать и сохранять силами местного самоуправления они рады, а вот наладить утилизацию редко у кого руки доходят. Хотя время от времени до таких заначек доходят руки населения, и тогда они оказываются весьма кстати. Вот стоит мой пулемет – ему даже на полке места не нашлось, поставлен на растопыренную сошку прямо на пол. Вот еще два, три… насчитал четыре ленточных пулемета, включая допотопный виккерс без станка. А вон та труба в уголке – это не иначе как ручной пулемет Льюиса, которому положен здоровущий дисковый магазин. На каждом болталась грубая картонная бирка на веревочке, как на ноге трупа в морге. А вдоль стен в грубо сваренных стойках выстроился не один десяток винтовок – штурмовых и охотничьих, старых и новых, совсем простеньких и обладающих грозными футуристическими обводами. Вот чего при них не заметил, так это прицелов и прочего обвеса, а на некоторые из представленных образцов так и напрашивалась пара фунтов высокотехнологичных причиндалов.

Хорошо, что я не жадный. Или, вернее, что жизнью научен не раскатывать губищи на лишнее барахло, которое тащить придется на собственном горбу. А то бы тут меня и хватил неутолимый кондратий.

– Могу выступить как официальное лицо, – предложил я с явно удивившим коменданта равнодушием. – Объяснить, куда девать.

– К тебе в кузов?

– Нет, спасибо, хотя кое-что из этого я бы позаимствовал… даже не задаром, а в обмен на то, что у нас есть. Но учитывая, какой ты внимательный учетчик, не стану попрошайничать. А будучи на твоем месте, я бы это дело погрузил в большой грузовик и отвез куда-нибудь, скажем, в эту самую Свободную Канаду. Это просто как вариант, наверняка есть варианты безопаснее и ближе. Оружие в хорошем состоянии во взбаламученном государстве можно обменять весьма выгодно. А отчеты можешь даже не переставать отправлять, если так нравится.

– И будет это государственной изменой, – возразил Деннис устало. Очевидно, я на его памяти не первый с такими идеями. Подобрав ключ, комендант отщелкнул замок решетчатой двери и проковылял в комнату. Я вдвинулся следом. Он покосился на меня растерянно, хотел возразить, но смекнул, что много пулеметов я под жилет не спрячу.

– Может, и будет, – не стал я спорить. – Все зависит от того, кто кого перестоит. Историю пишут победители. С подвигом формата «и все грозные военные годы комендант Деннис Гламберг копил, и копил, и копил на своих складах никому не нужное оружие, а потом мы вдруг победили», ты в историю не попадешь. Конечно, можешь попасть, как народный герой, вооруживший за свой счет партизанскую бригаду, но это ничуть не меньшая государственная измена, так что вряд ли решишься.

Деннис ощутимо покраснел, отмахнулся локтем и вытащил из груды прислоненных в углу стволов увесистую, но умеренно изящную охотничью винтовку в ореховой ложе. Узнаю. Дедовский CZ-550, на чьем счету трое из Большой Пятерки, включая белого носорога за три тонны весом. Вот уж вещь так вещь. Правда, стрелять из него я боюсь до усрачки – вы же помните, ценность конечностей входит в скромный перечень моих достоинств, и рисковать переломом плеча мне очень не хочется. С другой стороны, приоритеты имеют свойство смещаться, когда на тебя выскакивает несусветная жуть размером с автобус.

– Тут, вообще-то, и другие винтовки Тедди есть, – сообщил Гламберг, обтирая ствол винтовки рукавом. – Если будешь настаивать, можем их и поискать. После первого нашего разговора я подумал головой, а не казенной шляпой, и рассудил, что смысла их заигрывать нет вовсе. Только вот те, что уже на руки людям выданы…

– Не парься. Лишнего нам не надо, особенно пока сложить некуда. Вот разве что пару магазинов одолжишь? – я показал на полку, где заманчивой стопкой громоздились прямые широкие магазины к ФАЛу. Их тут набралось немало, да и парочка самих винтовок нашлась в стойке. Наверное, автоматические, иначе непонятно, почему их сочли неправомочными. Винтовки-то они неплохие, но в современной армии уже давно другие стандарты, это мы со своей африканской фиксацией все никак из двадцатого века не вылезем. Вот уж это добро точно никто вывозить не будет.

– Погоди-ка, – Деннис привстал на цыпочки, поелозил рукой среди магазинов. – Нету. Гм. А вроде ведь собирался ярлыками все снабдить. Не дошли руки, стало быть. Бери, чего уж. Где-то тут еще патроны были, что-то я такое обещал…

Пока он копался в здоровенных коробках, я пошурудил в стопке, выкопал среди местных дюймовых пару метрических магазинов и запихал их в карманы штанов, к тем, что уже там были. А потом подумал и, чтобы не терять времени, прихватил еще парочку. Тоже, конечно, лишняя тяжесть, но своя, успокаивающая. Сунул за пазуху и, вздохнув поспокойнее, принялся оглядывать оружейную.

– Да у тебя тут на половине ярлыков нет!

– Не твое дело, – буркнул комендант угрюмо.

– Ну, так-то да, не мое. Просто помочь хочу. Оно тебе надо – так трястись над этим барахлом, которое к тому же неучтенное?

– Я ему то же самое говорю, – сообщила появившаяся в дверях Энджи. – Девать никуда не позволяет, ревизию каждый месяц делаем, неучтенного все прибавляется. Подметала на днях, вымела очередной облетевший ярлык. Что такое «SW MP15 223 11/11/12», его скрупулезная светлость сам не помнит!

– А ну, не каркай под руку! – рыкнул на нее Деннис, причем побагровел уже серьезно, как наша многострадальная луна. – Тоже мне, всякая мелочь пузатая учить меня будет!

Пока он копался, отвернувшись от меня, в картонных коробах, я оглядел экспозицию на предмет, чего бы посоветовать Энджи для утаскивания в свою пользу. Сложная это оказалась задачка – при всем своем многообразии наш оружейный рынок немилостив к организмам весом в сто фунтов и с лапками в полтора раза меньше среднестатистических. Но кто ищет, тот найдет. Почти на самом виду обнаружилась компактная винтовка со всеми фамильными чертами АР-15, со стволом намного короче даже карабинного, утопленной в цевье мощной банкой пламегасителя и ершистая от планок пикатинни, что твоя железная дорога. Таких штуковин в Канаде не вдруг и не купишь, а в Штатах на них требуется особая лицензия третьего класса. Забыл посмотреть в сети, что тут сейчас можно, а что нельзя. Пулемет все еще нельзя, а SBR, ранее проходивший по той же степени запретности?… А если можно – подойдет ли такой агрегат Энджи?

Невзирая на общий интерес ко всей этой кухне, я от нее здорово отстаю, ибо на практике пользоваться вынужден тем, что можно купить на месте – а где-нибудь в Сомали даже самый продвинутый торговец не всегда имеет доступ к свежим каталожным новинкам из мира белых людей. А если даже имеет, то жаба начинает душить – когда сам кроишь операционный бюджет, поневоле приходится искать, на чем сэкономить. Потратить две штуки на винтовку и еще пару – на обвес значит урезать выплаты бойцу на эту самую сумму. Вернуть эти деньги потом не удастся, куда вероятнее, что по окончании миссии оружие придется просто сбросить в ближайшую канаву и возвращаться в образе невинных туристов. Большинство парней практично и признает, что модные штуки – это очень клево, но лучше все-таки обойтись немодными и получить разницу деньгами. Так что двадцать подвидов Калашникова родом из диких республик – наше тамошнее все, редко когда польстишься на что-то экстравагантнее. К стонеровским винтовкам я отношусь с большим уважением, ибо при стрельбе люблю не только грохотать, но и попадать, желательно издалека; а они в этой части получше брыкучих псевдорусских лошадок. Но целый ряд факторов не позволяет делать выбор в их пользу. Во-первых, они в полтора, а то и пять раз дороже калашей. Во-вторых, не всегда удается их найти – Африка под завязку завалена оружием с евразийских просторов, а вот с американским в ней традиционно небогато. Ну и в-третьих в минус играет, по иронии, самый большой плюс платформы – модульность. То, чем от души наслаждаются квалифицированные пользователи – спортсмены, охотники, да и военные цивилизованного мира – в африканских пампасах превращается в ужасный божий бич. Вот представьте: каждый, через чьи руки винтовка прошла, считает себя должным как-нибудь ее усовершенствовать, или улучшить, или заменить изношенные элементы. Теперь допустим, проявляя осторожный оптимизм, что хотя бы каждый третий – идиот. В итоге на выходе вместо годной, пусть даже совсем китайской (с конвейера Норинко, есичо, сходят отличные изделия) винтовки получаем франкенмонстра конской цены и страдающего всеми болезнями, которые платформа, казалось бы, залечила еще в двадцатом веке. Без ума замененный затвор не тащит патрон из магазина, а если тащит, то закусывает его на неподходящей рампе; гильза не выбрасывается или летит вперед, куда совсем бы не надо, как бы не быстрее пули; в стремлении присобачить приклад покозырнее подбирается на глазок буфер с далеко не всегда подходящей к случаю пружиной; ресиверы люфтуют так отчаянно, что между ними можно колоть орехи (а особо предприимчивые продавцы стойко представляют это такой фичей – увеличенными допусками, прямо как в калашникове) … Почему нельзя оставлять винтовки прямо в исходном виде, в котором они отлично работают, невзирая на настораживающую дешевизну, я понятия не имею. Не позволяет религиозная предпринимательская повинность? На калифорнийском-то полигоне можно встретить немало стрелков-любителей, заказавших винтовку за три-четыре сотни по почте и никогда об этом не жалевших. А вот в Африке приходится иметь дело с беспощадной статистикой: калашников дешевле, доступнее и испортить его труднее. Переделывать же чудом урванную М16 обратно в работоспособную конфигурацию… ну, вообще говоря, такой у меня план Б на старость – если не сложится с четырьмя канадскими женами, открою где-нибудь в Кении оружейную мастерскую. Когда же думать приходится больше о выполнении работы, чем об эстетике и перфекционизме, берешь на месте из ящика то, что уверенно переживет несколько дней барахтания в грязи, песках и болотах и не паришься.

Тут же, с другой стороны, можно понадеяться на удачный экземпляр пятнадцатой, а то сватать малявке могучий калаш или фалку выглядит издевательством.

Вытянул подмеченное из стойки. Хорошо пригнанные ресиверы от некоей Spike’s Tactical – неплохая контора, судя по качеству сборки. Это тебе не эконом-клон бушмастера наполовину из некондиционных частей, в произвольном порядке свинченных воедино мечтательным малазийским дауном. Внушающее доверие матовое черное покрытие, не поддавшееся универсальной инспекции заскорузлым ногтем. На магазинном приемнике отштампован залихватский «веселый роджер» с перекрещенными саблями и… да ладно – разметка под автоматический огонь? Косметическая, наверно. Не удержался, выжал штифт (тот вылез легко, словно только того и ждал), переломил аппер. Да, вот он, характерный джей-пин на курке, и затворная группа, охотно вылезшая из коробки, тоже под автомат, с несрезанным стеблем. Не просто SBR, а еще и с автоспуском! По тем временам, которые я помню, такая конструкция обошлась бы либо тысяч в двенадцать-пятнадцать баксов за надлежащий лицензионный штамп, либо в десять лет клепания автомобильных номеров. Дорогой подарочек. Вообще-то автоматический режим – не то, что стоит выдавать на руки неумелому стрелку… но у нас и обстоятельства не самые типичные. Научится, никуда не денется.

– И что это ты делаешь? – раздраженно крякнул на меня Деннис, привлеченный лязгом полуразобранной винтовки. – Я тебя сейчас отсюда выставлю, пока все не перепортил! А ну, собери назад и поставь на место!

– Ладно-ладно, – я затолкнул затворную раму обратно в ресивер, защелкнул его на месте и демонстративно заколол штифтом. – Как новенькая. А что, комендант, такое сейчас можно носить? Или она здесь как раз потому, что нельзя?

Деннис болезненно покривился. Воистину специалист подобен флюсу. Куда его ни ткни – все темы для него неприятные.

– Ну, по факту, такие огрызки все еще явный prohibited. Но с другой стороны, не зверь же я, чтобы с линейкой к каждому стволу подступаться! Сейчас все оружие носят, но не все такие лоси, как ты, чтобы таскать полноразмерную винтовку. Так что отношение к коротким стволам на уровне взаимной вежливости. Вот в больших городах с этим строго, если вдруг соберетесь, имей в виду. Кое-где, например в Оттаве, оружие можно носить только в чехле, а защищать тебя, если придется, должны местные – кто там случится, полиция или военные. Это потому, что мутного народу много и было немало… неприятных случаев. А у нас все свои, и если человек пушку под полой не прячет, очередями улицы не поливает и заправки с ней не грабит, а просто при себе держит для самозащиты, неужели же я ее буду отбирать из-за нескольких недостающих сантиметров?

– Эту, похоже, все-таки у кого-то отобрал.

– Эту?… – Гламберг растерянно прищурился. – Ярлык есть?

– Нету.

Вообще-то ярлык на винтовке был, и сейчас я его пришлепнул ладонью к чудесному магпуловскому выдвижному прикладу. Пусть винтовка считается неучтенной, тем проще будет затеряться.

– Тогда не знаю. Не могу же я помнить все, что от кого-то осталось или у кого-то было отобрано! Судя по мажорности, это от какого-нибудь штатовского ухаря, который пытался проездом поковбойствовать. Да, кажется, это от того парня из Монтаны… Энджела, помнишь того придурка, от которого еще машина осталась?

– Мистер Корвет, – подсказала ниндзя, изнывающая в дверях. – Тачка до сих пор в нашем гараже, такая низенькая, спортивная. И пушек привез полный багажник, эта из них самая скромная. Не надо ему было показывать нашим парням, как ночью на зубоскалов охотиться. Даже чудо-прицел как у Хищника не помог, представляешь?

Чего бы не представить. Его нашли в одном сапоге и от страха рот до ушей… Проза жизни. Никакой прицел не компенсирует легкомысленности и самоуверенности. Вот, кстати, о прицелах. Складные целик и мушка, легкая потертость на верхней планке, откуда была скручена оптика. Да и на цевье тоже отметины – справа от фонаря, сверху от лазерного блока, снизу от передней рукоятки…

– А отсюда прицел куда делся?

– Куда надо, – рыкнул Деннис свирепо.

– Прицелы и прочие причиндалы босс снимает для боевого ополчения, – немедленно сдала его Энджи. – Винтовок-то хватает, а вот с этим делом беда. Наш тутошний оружейник какие-то очень хреновые ставит, говорит, что на лучшие бюджета не хватает.

– Болтун – находка для шпиона, – сообщил ей комендант и демонстративно отвернулся к своим патронным ящикам.

Ну, чтобы далеко не ходить, объявим эту винтовку подходящей. Ствол бы можно было и подлиннее (хотя куда малорослой Энджи длиннее – конвенционные шестнадцать дюймов ей колени отобьют), и прицел вернуть, пусть не термо, но хороший ред дот… Совершенству нет предела, главное – есть от чего оттолкнуться. За спиной у Денниса я сдернул ярлычок и продемонстрировал Энджи искомый экземпляр, прежде чем поставить его на место. Если у нее есть код от сейфа, то уж ключ от двери она как-нибудь подберет. Хотя бы от внешней, а из-за решетки до сокровища можно будет дотянуться и шваброй.

Ниндзя присмотрелась и кивнула. Будет она у нас прогрессивная, с винтовкой вместо сюрикенов. Может, стоит ее пригласить присоединиться к нашей экспедиции? Места в машине хватит и, если принять логику фона, с нами даже безопаснее. Да и нам пригодится наблюдатель от местных властей, а заодно и стрелять научу.

– Вот, держи, – Деннис с кряхтением разогнулся и свалил в мои подставленные руки целую груду коробочек. Четыре плоских черных, с львиной мордой и вычурным логотипом Nosler – тяжеленные патроны.505 Gibbs для слонобоя. И зеленые, с красной полосой по краю Fiocchi для ФАЛа, дешевенькие, но уж всяко не хуже барахляных патронов кенийского разлива, которым завалена вся Африка и которые, кстати, при всей своей барахляности тоже лучше, чем лук со стрелами. Эти последние коробки я даже не сосчитал – не то пять, не то семь. От души, нечего сказать.

– Вот теперь вижу, что комендант – животное полезное, – я слегка потряс добычу, умащивая ее в руках. – Спасибо этому дому, пойдем к другому. Энджи, с нами не хочешь?

– Йес! – выдохнул скрытый полотном двери Мик. – Таки он не безнадежен.

– Я-то? – Энджи вроде как даже глазками сверкнула, но тут комендант повел себя на удивление собранно и целеустремленно. Он шагнул мимо меня к двери, взял ниндзю за плечо и вытурил в коридор, после чего ухватил внешнюю дверь и ее захлопнул, оградившись вместе со мной от внешнего мира. Ой, чо будет. Бить станет? Аккуратно, но сильно? А за что? Поймите меня правильно, я глубоко уважаю старших, и власть, и добрые намерения, и драться не умею… ну да, по сравнению с фоном не умею почти вообще, но этого почти вообще неумения хватит, чтобы переломать пожилому Деннису все до одной кости, даже не рассыпав при этом дареные коробочки. И, скорее всего, именно это случится буквально помимо моей воли, если он попробует вести себя опрометчиво. Рефлекс такой – бей или беги. Я бы и убежал с наилучшими пожеланиями, но тут некуда.

– Они пришли втроем, – сказал комендант неожиданно мягким, проникновенным голосом. – Три девицы, сбежавшие из Нью-Йорка. Там такое творилось, что я до сих пор… верить-то верю. Вот представить, к счастью, не могу. Энджела, София и Лорен. Это было зимой, народ до сих пор удивляется, как добрались. Они по пути такого навидались, что при том, старом режиме их в психиатрии наблюдали бы до сих пор. Они прорвались, прижились тут у нас. Я вроде как взял за них ответственность и пытаюсь хоть как-то заботиться. Отец из меня дерьмовый, как показала жизнь, но может, я чего-то стою как начальник… не мне судить. Я считаю своим долгом их защищать. Не столько от людей – люди тут по большей части хорошие, мы пока не настолько сдурели, чтобы плохих принимать у себя же под боком. Скорее от лишних, как это говорит наш доктор, нагрузок на психику.

Деннис перевел дух. Слова из него лезли с большим трудом, словно где-то внутри сцепляясь и путаясь разлапистыми аффиксами.

– Я не против, если ты заберешь девчонку. Она та еще заноза в заднице и из них всех самая крепкая на излом, и тут ей тесно, как если бы ее в домике для Барби заперли. Но боюсь я, что тебя не сегодня-завтра какая-нибудь гадина сожрет, и ее кишками забрызгает. ОПЯТЬ. И я не знаю, сколько таких раз она еще переживет, отшучиваясь, а когда возьмет пистолет, как третья их подружка, и… Понимаешь, о чем я?

– Думаю, да, – ответил я без раздумий и помимо воли добавил. – Сэр.

Черт. Старый долдон, оказывается, тот еще человек. Со всеми нужными буквами. А я, как мудак, уже начал было примериваться, куда его пнуть для начала. Иногда сам себе так противен, что хоть иди с фоном позадирайся.

– Это хорошо. Очень хорошо, потому что я сам от натуги с мысли сбился.

– Ничего, мысль донесена. Знаешь, даже удивительно, что ты себя считаешь дерьмовым отцом. Мой, заботясь о моем душевном здоровье, советовал что-то вроде «Глотку лучше резать сзади, чтобы в глаза не заглядывать».

Деннис фыркнул.

– Таков мир жестокой конкуренции. Каким бы дерьмовым отцом ты ни был, всегда кто-то да обскачет.

В дверь осторожно царапнулись.

– Босс? – в голосе Энджи прозвучало чересчур наигранное беспокойство. – Вы там как? Не пукнули с натуги? А то вытяжка уже сто лет не работает.

– А знаешь что, забирай, – раздухарился комендант от такой заботы. – Психика у нее покрепче, чем у большинства взрослых мужиков, да вряд ли тебя сожрут первым.

– Эй-эй! – Энджи забарабанила в дверь энергичнее. – Хорош там меня распродавать! По крайней мере, не таким тоном! Вы хоть махр мне выбейте!

– Я тебе щаз пыль из задницы выбью! – рявкнул Деннис, и натиск вмиг оборвался под испуганное ойкание. – Видал? Заранее сочувствую тому, кого она будет изводить следующим. Никакого уважения!

Странный он все-таки. Можно подумать, уважение – это почтительное молчание и глубокие реверансы. Как бы не так. В наших кругах уважение безошибочно определяется по тому, как человека подкалывают. Пока не заслужишь глубокого личного одобрения, никто на тебя и самой бородатой шуточки не потратит. И если тут применима подобная система мер, то нахальная девица перед ним прямо-таки благоговеет.

Впрочем, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. По меркам дядечки, всю жизнь перебивавшегося от смены до рапорта, подобную модель поведения можно и впрямь счесть вызывающей. Тем больше оснований их друг от друга освободить, пока умилительные перепалки не превратились в дуэль на ратушной площади.

Деннис мощным толчком выпихнул дверь из рамы, и Энджи немедленно сунулась в едва появившуюся щель. Сдается мне, она сознательно переигрывает. То ли изучает босса на предмет определения порога терпимости, то ли сознательно его доводит до белого каления, чтобы и впрямь отпустил. Чтоб их, эти проблемы дерьмовых отцов и гиперактивных детей.

– Должна заметить, босс, вы в том возрасте, когда упоминание пыли из задницы проходит по разряду самоиронии.

– Цыц! – рыкнул на нее комендант. – Думала, я буду тут играть строгого папочку?

– Ну, вроде пока играли.

На это Деннис не придумал сразу, что сказать, зато злобно запыхтел и, протолкавшись к выходу, покинул камеру. За дверью остановился, сурово глянул на меня. Я со вздохом вышел следом, и комендант принялся звенеть ключами, запирая решетку.

– Так куда это – с вами? – заинтересовалась Энджи кокетливо.

Да чтоб я знал.

– Ну, в целом – куда-то туда. В пампасы.

– Э… даже на трамвае не покатаете? Вот же мужики пошли бесцеремонные. У вас хотя бы план действий есть?

– Есть! – уверил Мик, чем удивил даже меня, но подробности плана раскрывать не стал. У него это периодически срабатывает. Пароль знаешь? Знаю. Проходи…

– План у нас известный, – пояснил я несколько скованно, ибо, согласитесь, одно дело запустить приглашением от всего сердца, и совсем другое – ухитриться подать эту оферту как привлекательную. Это как мелкий шрифт в договоре, который вы подсовываете раззяве-инвестору с широкой дружеской улыбкой, а он вдруг нацепляет на нос сильные очки и отпечаток гарвардского юрфака. Прямо неуютно становится – сейчас ведь прочитает и в лучшем случае засмеет, а то и полицию вызовет. – Пойти куда-нибудь. Найти что-нибудь. И что-нибудь с этим сделать, желательно так, чтобы всем сразу стало хорошо.

– План такой, да, – подтвердил Мик, энергично кивая. – Мейсон большой мастер таких вот планов.

Из рабочего зала, отгороженного от нас тонкой переборкой, донесся истеричный смешок Айрин.

– Предоставляете соцпакет? Президентский люкс? – требовательно уточнила Энджи, заняв высокомерную позу с упором руки в бедро. Очень эффектные у нее позы, явно отработанные. Будь она еще не в уменьшенном масштабе исполнена – я бы даже оробел. – Танцы со звездами? Кино на большом экране? Лангусты, трюфеля, ласточкины гнезда?

– Икра, – пообещал фон. Роль второго пилота он выполняет по методу создателей «Санта-Барбары» – с неуместной бодростью и постоянно теряя нить, зато неостановимо. – Если повезет. Скорее всего, кабачковая.

– Индонезийский деликатес – мозг обезьяны, – я покосился на него, пытаясь передать мысль «заткнись и не позорься». – Эволюционировавшей, но не сильно.

– Ну, хоть спа?

– Это легко. Можете с Айрин в грязи побарахтаться.

Фон мечтательно закатил глаза, представляя такую картину.

– Спасибо, Мейсон. Ты сделал мой день.

Мне и самому понравилось. Надо только успеть вмешаться до того, как ше-халк Айрин поломает миниатюрную ниндзю на колене, как пучок соломы.

– Ну, вы нашли себе хипстершу, – разочарованно скривилась Энджи. – Босс, вы правда намерены отдать меня, такую умную и красивую, этим расхитителям гробниц?

– Эй! Вот не надо поминать расхитителей гробниц всуе! У меня детские комплексы.

Деннис глянул на меня с подозрением. Он из того поколения, для которого этот термин имеет сугубо утилитарное негативное значение. Небось до сих пор считает за секс-символ ту утрированную блондинку с нарочитым поддувалом.

– Не пускайте ее, мистер Гламберг! – взвыла за стенкой всеми позабытая Софи с уже готовыми слезами в голосе. – Она ведь обо все подряд норовит убиться!

– Никого я никуда не отдаю и не пускаю! – гаркнул комендант, как раз дозаперший свой схрон. Винтовку он до сих пор держал в руке, а тут, ощутив потребность пожестикулировать, сунул Мику и, всклокочив чахлые свои остатки волос, вывернулся из коридорчика в общий зал, чтобы видели его сразу все. – Все тут взрослые люди и могут делать, что хотят! Если ты, Энджела, хочешь идти исследовать Зияния, лопать этих самых лангустов или барахтаться в грязи – на здоровье, с удовольствием выдам тебе расчет и помашу вдогонку. Не хочешь – оставайся, только ради бога сядь уже за стол и прекрати вокруг меня порхать, как стрекоза. Я за тебя решения принимать не буду, ты и сама отлично с этим справляешься.

Хе, а идея с барахтанием в грязи и этого благородного дона зацепила за живое. Такова, видимо, наша мужская натура. Может, и не только мужская, но чем тогда объяснить гримасу невыразимого отвращения, заползшую на лицо Айрин?

Впрочем, это ведь Айрин, так что чем угодно.

– Ну, босс!.. – заканючила Энджи, таким выступлением сбитая с толку. – Так нечестно! Погодите, а можно узнать, что входит в мой расчет? Выходное пособие?

– Если уходишь по собственному желанию, тебе не положено.

– Моей маме выдали, когда она уходила из Джонс Дэй!

– У юристов так, – то ли выплюнула, то ли прошипела наша недовольная Айрин. – Они платят отступные за неконкуренцию. Да, смейтесь надо мной, я встречалась с юристом.

– Ну, тогда я уж точно приберегу твое выходное пособие, – возрадовался Деннис. – И выставлю с него хороший пузырь тому несчастному, который тебя отхватит. Ему пригодится.

– Продано! – ну а чего, сделка получается даже выгоднее, чем казалась на первый взгляд. – Если добавишь еще один пузырь, можешь забирать Айрин на освободившееся место. Она семь языков знает!

– Знаете что?! – вскипела Айрин, вскочила и размашистым шагом двинулась на выход. Чарли, топтавшийся у входной двери в ожидании, пока до него дойдет дело, ловко сдвинулся в сторонку. Айрин вылетела наружу и хлопнула дверью с такой силой, что на окнах бурно встрепенулись жалюзи.

Не похоже, чтобы кто-нибудь знал – что.

– Нууу… – протянула Энджи, глянув на меня косо и вроде бы даже осуждающе. – Если уж ты такую женщину готов продать за бутылку, то какие у меня-то шансы на большую и чистую любовь?

– Какую – такую?

– Ну, такую. Семь языков, полный пакет апгрейдов, встречалась с юристом.

– Пфе. Это Америка, народ. Пните меня, кто не встречался с юристом.

Народ замялся, Чарли сделал было пару неуверенных шажков в мою сторону, собираясь реализовать предоставленное ему право, но под общими взглядами погрустнел и вернулся обратно, подпирать стеночку.

– Ты бы догнал и извинился, – посоветовала ниндзя с нажимом.

– Да уж, – присоединился к ней Мик. – Видишь же, она и так нервная.

– Так я ведь и стараюсь ее защитить от потрясений. В этом тумане может оказаться самое разнообразное черт-те-что. Вот не думаю, что ей на пользу пойдет снова с мумбой повстречаться. Ладно, не надо мне за нее никаких лишних бутылок, – вы бы знали, чего мне стоило такое самоотречение. Вообще-то мне за нее столько бутылок положено, что можно сразу на винный магазин претендовать. И заодно на соседний с ним молочный, за вредность. – Но можно ее хотя бы на время разведывательной операции оставить глубоко в тылу, чтобы не пришлось еще и о ней постоянно беспокоиться?

– А я? – Энджи насупилась. – А обо мне, значит, ты беспокоиться готов? Мне, значит, встречаться с этой вашей мумбой пойдет на пользу?

– За тебя беспокоиться не получается, – объяснил я совершенно честно. – Ты реагируешь на команды, не теряешься, не психуешь. Так что при встрече с мумбой я бы беспокоился за мумбу, но она, как бы это выразиться… не вызывает сочувствия.

– Вон оно что. И никакого романтичного трепета?

Я честно к себе прислушался. Нет, это не романтический трепет… это в желудке бурчит. Опять. Да, надо было отнестись к питанию посерьезнее. Конечно, были занятия интереснее и важнее, сбор информации всему голова, но раз справился в режиме сомнамбулы с одним пакетом, осилил бы и второй и третий. С такими, как у нас, затратами психической энергии нас всех впору сажать на тройные пайки.

– Эммм. Вроде нет.

– Да что ж с тобой такое-то! – психанул Мик. – Ну тупой, ну бывает, но неужели так уж сложно выучить правильный ответ?! Он ведь один! Всегда! Угадай, какой?

– Даже не знаю, при твоей-то широте диапазона. «Щаз как дам больно»? «Девушка, дунуть хочешь»? Хрестоматийное «я бы вдул»?

Ниндзя прыснула.

– Таю, как мороженое!

– Вот знавал я идиотов, но ты от года к году все дальше прогрессируешь, Мейсон. «Так точно, мэм, это любовь»! Любыми словами! Ты ведь много слов знаешь!

Да, слов я знаю прилично. И в большинстве случаев достаточно нагло ими пользуюсь, чтобы пудрить людям мозги. Но в том, наверное, и проявляется особенность отношения к некоторым, что им врать не хочется. Нету у меня никакого романтического трепета по отношению к этой забавной коротышке. Очень она мне нравится, но вот чистой лирики – убейте, не чувствую. Может, разовьется в соответствии. А пока как день ясно: взять ее с собой готов, принять на баланс готов, в зону личной ответственности, которая вообще-то гостеприимностью не отличается – готов, а вот завираться…

По детской физиономии Энджи проскользнула беглая улыбка. Вот в этот момент я наконец поверил, что ей не двенадцать. Сколько хвостиков ни закручивай, иные выражения выдают возраст. Слишком уж понимающее, удовлетворенное, одобрительное… а это вот что за оттенок? Уж не облегчение ли? Не привыкший к лицедейству ребенок весь спектр эмоций, мелькнувших в одном малозаметном изгибе губ, перебирал бы две недели, помогая себе пальцами.

– Какую грандиозную аферу запорол! – посетовала ниндзя без большого сожаления. – Мы бы могли под такое дело босса знатно раскулачить.

– Что? Меня? – спохватился комендант. Его, похоже, моя честность шокировала ничуть не меньше, чем Мика.

– Нет, не вас, другого босса.

– У тебя нет другого босса!

– Тогда, получается, все-таки вас. Вот уже на бутылку договорились. Я же знаю, вы добрая душа, из последних штанов выпрыгнете. Только на пулеметы у вас пунктик.

Комендант свирепо засопел через нос, демонстрируя в нем кустистые заросли.

– Ты с ними идешь или как?

– Дайте подумать-то, не пихайте под локоть, – Энджи критически нас с Миком оглядела. – Нет, пожалуй, этот заход пропущу. Вот когда вернетесь, увенчанные лаврами, и спасете наше королевство от грозящей ему потусторонней погани – тогда посмотрим, польстится ли на вас местная принцесса.

Оборвитесь, фанфары. С нашим везением только баб цеплять, ага.

– А кто местная принцесса? – уточнил я на всякий случай. – Может, она нами и сейчас не побрезгует. Мы видная компания – рейнджер, файтер, эльф-колдун, полуорчиха-варварша и аутсайдер-пунпун.

– Я скорее монах, – поправил Мик скромно. – Вариантный такой, анерфо-арканный.

– С обетом бедности?

– Нет, просто лидер раззява, с лутом проблемы. Последний плюсовой лук и тот отжали местные неписи.

И заухмылялся, засранец. Ну ладно, технично подколол, грех не признать.

– Принцессу вам назначим исходя из ваших успехов, – не поддалась на провокацию Энджи. – Городок у нас небольшой, но пару ведьм, которых не жалко, мы хорошим людям всегда сможем выделить.

– Давай-ка ты за себя говори, – укоротил ее Деннис. – Наши ведьмы – наше достояние! Не хочешь с ними отправляться, так хоть не задерживай. А вы чего застряли? Забирайте вон сумку с ее приданым, пока она и это предложение не отозвала, и дуйте. Не так чтобы долго осталось до захода солнца, а глубокими ночами по нашим дорогам ездить не советую.

– Ты ведь говорил, что все спокойно.

– С монстрами, тьфу-тьфу, спокойно, а вот армейские патрули катаются периодически. Не думаю, что вам с ними объясняться охота.

Мик нырнул мимо меня и подцепил сумку свободной рукой.

– Я вам с крылечка помашу, – предложила Энджи и шмыгнула к двери.

– Понятие «динамистка» расцвело новыми красками, – сообщил я ей, вывалившись на крыльцо. Никто нашу машину не угнал, в ней по-прежнему безмятежно дрых со шляпой на роже Редфилд, а Айрин с видом обиженным и зашуганным стояла у кузова, привалившись к нему спиной.

– Я вам ничего и не обещала, – фыркнула ниндзя, гротескно моргая невинными глазками. – Спасибо за предложение, тут и правда скучновато, и развеяться выбраться некуда, но слишком уж спонтанно – Софи удар хватит. Ее надо подготовить, удостовериться, что без моей команды она хотя бы ложкой орудовать осилит. А так, я с большим удовольствием выберусь по окрестностям покататься. Особенно под гарантии безопасности. Погоди, я сейчас…

Она соскочила с крыльца, цапнула Айрин за рукав и оттащила ее в сторонку, что-то ей тихо, но энергично втолковывая. Я посторонился, пропустил Мика. Он выволок дареную сумку и забросил ее в кузов, а насчет винтовки замешкался. Без команды того гляди застынет в ступоре. Моя, так сказать, Софи. Или, что идет ему куда больше, мой буриданов осел.

– Достань маленький рюкзак, – попросил я его. – Любой, какой поменьше – патроны в него ссыпать. А винтовку в кабину, там полка на заднем стекле, на которой дробовик – там еще одно место есть.

– Не-не, спасибо, – громогласно отказалась от ниндзиных предложений Айрин. – Знаю, что там может быть всякое, но лучше я с ними. По крайней мере, если их сожрут у меня на глазах, не буду скорбно подозревать, что меня бросили.

– Могут случиться проблемы и более очевидные – например, тебя сожрут у них на глазах! – не отступила Энджи. – Они-то вон какие здоровые… хотя, гм, ты тоже крепкая такая подруга… Ну, ты поняла, да? Случись каждый сам за себя – а такое постоянно случается после Сотрясения! – ты уверена, что так уж хочешь себя на прочность испытать?

– Рискну, – Айрин низко опустила голову, словно собираясь бодаться. Видимо, в знак своей крайней упертости. Эх, беда с ней. Дать по башке, чтобы очнулась уже после нашего отбытия? Мик не оценит.

– Не оценю, – подтвердил Мик, подавая мне вытащенный из кузова рюкзачок.

– Я что, опять вслух думаю?

– Не совсем. Просто у тебя очень характерный взгляд появляется, когда ты всерьез готов дать кому-нибудь в рог, и кандидатов не так много.

– Так, может, сам приложишь усилия? А то бросать, видите ли, не хочешь, а таскать с собой по гиблым местам…

– Не могу, – фон беспомощно развел руками. – Ну, не могу и все. Не волнуйся ты так. Я за ней буду присматривать.

Очень, блин, мило. Один человек в нагрузку – значит, минус один человек из строя на опеку. И кто остается в строю? С кем тут работать-то? Я ведь так и не уточнил, управится ли Редфилд с винтовкой. Может, похитить пару аборигенов для прикрытия?

– Ну, дело твое, – буркнула ниндзя и вдруг, обхватив Айрин обеими руками, прижалась к ней – ни дать ни взять дитя, не желающее расставаться с любимой тетушкой. Только вместо рыданий как-то слишком энергично взялась ее жмякать, мне аж неловко стало. Хотя не скажу, чтобы в плохом смысле.

– Эй, эй, – занервничала та. – Ты чего? Отцепись от меня!

– Круто, – признала Энджи, деловито взбороздив ее бюст физиономией. – Слушай, когда тебя убьют, можно я заберу твои буфера?

– Это вы ее подучили?! – взвыла Айрин, обращая на нас испепеляющий взор. – Пусти меня, мелкая извращенка, кому сказано!

Эх, если бы… Если бы мы умели такие моменты режиссировать.

– Ты лишен регалии делателя дня, – известил меня Мик. – Знамя переходит к девочке из древнейшей японской профессии.

– Ты уверен, что в Японии не было профессий древнее?

– Эге. Ну, само собой, там были проститутки, охотники, адвокаты и копатели земли палками, как везде, но с тех пор ее перенаселили континентальные монголоиды. И вот среди них, думаю, ниндзя были с самого начала.

– Только что придумал?

– Только что додумался, если это так важно.

Айрин выдралась из цепких ручонок Энджи и, рассыпая почти физические искры гнева, схватилась за дверь пикапа.

– Не туда, – предупредил я ее. – Лезь за штурмана. За руль мы посадим Мика, а ты следи, чтобы он педали пореже путал.

– Давай я сама за руль сяду, а?

– Нет уж.

– Но мне очень надо кого-нибудь задавить!

– Именно поэтому.

Айрин с негодующим бурчанием полезла на переднее сиденье, а я уронил ключи в лапу Мика и поволокся к заднему. Мне предстоит долгий и чрезвычайно облагораживающий труд по набиванию магазинов, так что меньше всего нужны вопли задавленных. Мик не сошел бы за приличного водителя даже среди толпы престарелых женщин-азиаток, накачанных по самое не балуйся кофеином и экстези, но по крайней мере он чужд эмоциональных проблем. Или нет? Как-то мутно у него с этой Айрин. Впервые на моей памяти он начал заминаться и глазки отводить.

Впрочем, его дело. Захочет – объяснится. Будет надо – вырежем из него правду. Пока терпит.

Проходя мимо широко ухмыляющейся ниндзи, не удержался и выдал ей пятерочку. От хлопка Айрин съежилась и, кажется, пустила из ушей тонкие струйки пара. Эх, что-то с ней все-таки не так. Не мог столь нервный человек дожить до серьезных лет. Может, это тяжелое наследие чокнутой бабушки? Или она все никак не может отделаться от мысли, что творимые вокруг безобразия на ее совести? Или мы правда настолько ужасные, что хоть кого за пару дней доведем до ручки? Врачу бы ее показать, да если тут все врачи под стать тому медбрату, то обратной дороги может и не отыскаться, в дыму-то забористом. Хотел спросить Энджи, но вовремя проявил деликатность – обсуждать госпитализацию Айрин при самой Айрин было бы невежливо. Мировой опыт гласит, что подобные дела надлежит обстряпывать за спиной реципиента, после чего ненавязчиво подводить оного к заранее подготовленной комфортной палате с мягкими стенами.

Я бы вот только порадовался, если бы меня обняли.

Особенно если не жирный волосатый гаитянец.

– Мы вернемся, – пообещал я Энджи. – Не прячь далеко своих ведьм.

– Ведьм у вас в штате и так хватает, – откликнулась она. – А вот без рогалика вам, должно быть, тяжко приходится.

Не, ну серьезно. С таким совпадением ритмов кто она, как не идеальная партия?

Идеальных партий не бывает, Мейсон. Помни об этом. Бывают большие подставы.

Большая подстава махнула нам вслед и, затолкав руки в обширные брючные карманы, потащилась обратно в офис. Было даже интересно глянуть, как она откроет на себя дверь без рук, но вы ж нас знаете – крутые перцы не оглядываются.

Но в самом деле интересно.