10

Туман оказался и впрямь неестественным. То есть, даже туманом-то его было назвать крайне сложно. Скорее он производил впечатление анахроничного сугроба, накрывшего кусок радикально озеленевшей местности. Он был хорошенько смещен от асфальтированной 513-й дороги в сторону озера Сент-Мартин и даже, как мне показалось, одним боком над его гладью навис. Размером сугроб-туман был будь здоров – футов… впрочем, каких футов, мы ведь давно уже в метрической Канаде – метров четырех в верхней точке и диаметром в двадцать с лишним. Из его белого переливчатого естества в ближайшей к нам точке торчал верхний угол дома, одноэтажной хибарки с плоской крышей. По периметру белой кляксы виднелась пара выжженных пятен, где определенно разводили костры, в остальном же картина производила впечатление слегка шизофреничное – эдакое смешение характерного летнего пейзажа не то с куском зимы, не то с чокнутым облаком, прилегшим отдохнуть.

Всю эту красотищу я, будучи мало склонен к лихим кавалерийским атакам, рассмотрел с доброй сотни метров, не поленившись раскопать среди барахла со склада бинокль. Пока рассматривал, все время подспудно ожидал увидеть, как туман формируется в узнаваемые мультяшные устрашающие обводы. Руки там, гибкие бессуставчатые шланги с карикатурно огромными кулачищами, или раззявленную пасть с острыми туманными клыками, более похожими на сталактиты. Неа. Даже спецэффектов для героя пожалели. Наверное, надо было геройствовать более выразительно. Туман лежал малоподвижной шапкой, и до меня не сразу даже дошло, что именно в этом напрягающего. Да то же, что вокруг свободно гулял ветерок, покачивая ветви окрестных деревьев и гоняя по воде волны – но сдвинуть даже краешек тумана ему было не под силу, словно мощно нафабренную воскресную завивку миссис Барнет, шоб она была здорова в своей идиллически далекой Индиане.

Смотреть я бы мог еще долго – среди талантов моих созерцательность едва ли не на первом месте. Наверное, снайпер бы из меня получился, тем более что и стреляю я неплохо. Но образ действия у нас такой, что снайперам не по ранжиру – излишне динамичный, суетливый, куда больше бегательный, нежели засадный. К тому же для стрельбы на дальние дистанции мало одного только навыка – нужно подключать еще и чертовски внушительные вычислительные мощности, и память на всякие баллистические коэффициенты. А она у меня вся забита культурным спамом еще с тех пор, как мама загоняла меня на стул читать милые детские стишки вроде «Сна в летнюю ночь». Так что Карлос Хэчкок из меня не выковался. Более того, у меня мощная идиосинкразия на необходимость сужать поле зрения, закрывая один глаз и пялясь вторым в длиннорылый оптический прицел. На бегу от него в любом случае мало толку, в отличие от ред-дота. При определенных условиях очень ценю хорошую оптику без градусов, только попользоваться получается редко – дорогая, зараза, в наших африканских реалиях на самообеспечении не по бюджету. У Конни Рохас можно поиграться с модным четырехкратным АКОГом, позволяющим целиться, не щуря второй глаз – почти чистая эйфория, слегка придушенная холодком ужаса от умильного взгляда самой Конни. А вот в позиции обсервера я могу валяться часами, и даже скуки особой не чувствую, хотя смотреть порой бывает совсем не на что. Но тут, возвращаясь к нашим баранам, не дали развернуться во всю ширь.

– Мейсон, отвлекись и взгляни на вот это, – предложил воодушевленный голос Мика из-за кадра. – Полагаю, это что-то да значит.

Я отвлекся и взглянул. Ух ты. Туман определенно привлек внимание специалистов. Эльф на два шага отошел от автомобиля, присел на корточки и чертил в воздухе яростные то ли руны, то ли иероглифы. Никакого очевидного нам, туземцам, результата это не приносило, но Фирзаил увлеченно продолжал трудиться. Редфилд же стоял в шаге от него, чуть согнув ноги в коленях, не иначе к спринту готовился. Или к резкому броску, чтобы схватить эльфа за шкирку, когда стартует тот.

На заметку: пока ехали, я запихивал патроны в свеженадыбанные магазины к фалке и интереса ради подпихнул один Редфилду. Тот поглядел краем глаза, как я это делаю, и выполнил задачу ничуть не хуже. Чем не подтвердил, но и не опроверг своего возможного знакомства с нашими технологиями. То, что ни одного патрона не попытался запихнуть пулей не в ту сторону, может быть как признаком разумности, так и попросту аккуратным следованием инструкции. Загадочный, блин.

Так вот, судя по напряженной позе, от тумана наш рыжий питомец ничего хорошего не ждал. Да я бы и сам не рассчитывал, что именно тут откроется филиал Северного Полюса, где Санта готовит подарки для детишек на ближайшее рождество. Тем более что холодом от сугроба не веяло. А неодобрение бывает разное. Некоторые явления, которые его вызывают, заслуживают разве что демонстративного прохождения мимо – как, например, экранизации компьютерных игр. Другие следует всеми силами убирать – такие, как собачьи какашки, особенно если они оставлены твоей же собакой. От третьих же следует бежать во все лопатки, и если это тот случай, когда бежать готов Редфилд… Как-то не по себе становится, честное слово.

Впрочем, он не бежал. Он, пожалуй, больше все-таки за эльфом приглядывал.

– Фирзаил? – окликнул я того. – Эта твоя клинопись – это что, проба пера?

– Пера? – отозвался эльф отвлеченно. – А… понял. Фразеологизм. Да, это проба пера, или скорее чернил.

– Нащупал источник магии?

– Похоже на то. Я ощущаю волокна Плетения! Они довольно слабы, но ими уже можно оперировать.

– И во что нам выльется их слабость?

Фирзаил нервно дернул плечиком – не отвлекай, мол, а то такого в камне высеку…

– Слабость всегда слабость. Меньший резонанс. Требуется большее входящее усилие. Но мне кажется, что… минутку, я должен кое-что проверить.

Он подобрался, очень по-человечески хрустнув коленками, и неспешно двинулся в сторону снежно-туманной глыбы. Редфилд среагировал немедленно, бросился вперед, на пару шагов его обогнал и остановился лицом к лицу. То есть пупком к лицу, как-то так. Это у него убедительно получилось. Я вот сразу понял, что через него и на бронепоезде не прорвешься.

– Мне нужно, – объяснил эльф, всплескивая по своему обыкновению руками. – Я не буду лезть в самый центр, мне нужно только подойти поближе… значительно ближе. Проверить одну теорию. Отсюда не получится. Уберите его, пожалуйста.

– Ты веришь, что нам это под силу? – полюбопытствовала Айрин. Ее наконец слегка попустило, она вылезла из кабины и сидела теперь на капоте рядом с фоном. Ну, хотя бы сама в рейдже не бросается в атаку на это нечто. Полчаса назад от нее и того можно было дождаться.

– Если нет, мы в тупике, – вздохнул Фирзаил. – С этого места я уже могу работать с магическими энергиями, но мне не хватит собственного… как это сказать на языке, не имеющем инструментария для описания процессов волшебства?… чтобы чего-то добиться, нужно приложить усилие. Вы шевелите пальцем, и из трубки вылетает убийственный кусок металла, – он повернулся ко мне и потыкал пальцем в подвешенную на грудь винтовку. – В магии тоже необходимо приложить собственное энергетическое усилие, чтобы начать реакцию. Чем слабее волокна, тем больше нужно усилие. Мне не хватает сил, чтобы инициировать реакцию достаточно интенсивную. Но мне кажется, что по мере приближения к источнику энергии волокна крепнут. Возможно, пройди я половину дистанции дотуда, – он махнул рукой в сторону туманного островка, – до эпицентра, и потребность в стартовом усилии заметно уменьшится.

– А чего ты хочешь добиться?

– Ты вообще меня не слушал?

– Слушал и довольно внимательно. Тебе не хватает разбега для прыжка нужной длины. А какая длина нужная? Чего ты хочешь добиться этим своим усилием?

Эльф, вот не шучу, впервые за все время взглянул на меня практически благосклонно. Не как на особо опасного идиота, с которым приходится нянчиться и вилки от него прятать. Надо же, впечатлился дальновидностью!

– Разумеется же, первый мой интерес – получить информацию об этом явлении, – Фирзаил качнул головой в сторону тумана. – Чтобы понять, как с ним бороться, необходимо его идентифицировать.

– Или попробовать ему напинать, – напомнил о себе Мик.

– Не советую, – эльф почтил указующей дланью Редфилда. – Если даже такой, как он не пытается ворваться и накостылять, то это неспроста.

– Он просто что-то уже знает, – предположил фон осуждающе. – Читер.

– Может, и знает, а может, ему это и не нужно. Насколько я знаю, их интуитивное восприятие работает гораздо интенсивнее нашего ущербного логического. Он может ничего не знать о предмете и при этом делать на его счет совершенно разумные догадки. Вообще-то интуиция, как отзвук совокупного знания мира, свойственна только его резидентам, но я не берусь строить никаких догадок насчет способностей хоссов.

– В судьи бы его, – предложила Айрин. – Такому и прецедентное право не понадобится.

– Займитесь, пристройте. Только пусть он мне не мешает работать. У нас-то нет этой его интуиции, нам нужна информация.

– А ты можешь получить информацию, подергав за магические ниточки? – усомнился я. – Типа, обратившись к какой-то вселенской этой, как ее… синекдохе? К высшим силам? К межмировому гуглю?

Кажется, перестарался. Взгляд эльфа опять вернулся к прежней, жалостливо-брезгливой форме. Ну, что тут сказать? Чем мы богаты, тем вы и рады.

– Если бы существовал глобальный информаторий со всеми ответами, – процедил эльф столь вкрадчиво, что стало ясно – сейчас опустит до самой Австралии. – То… я бы хотел быть изощренно-саркастичным, но вряд ли вы воспримете. Про закон неубывания энтропии слышали? Из него прямо вытекает невозможность существования абсолютно или хотя бы приемлемо достоверного узла хранения данных. Есть даже теорема, по которой при пополнении информатория на N процентов доля дезинформации в нем прирастает на N+X. Всегда найдется тот, кто внесет в него заведомо или латентно ложные сведения, не говоря уже о субъективности оценки истинности. Короче, тебе надлежит чувствовать себя глупцом и сильно этого стыдиться.

– Глупцом – сколько угодно, стыдиться – не согласен. Привычные мы. И ты не объяснил, откуда и кто должен поставлять тебе сведения.

– Ох. Ну хорошо, я использую фразу из вашего языка, эквивалентную по назначению, хотя и упоминающую совершенно другой технологический процесс: лабораторный анализ.

Удивил.

– То есть ты можешь провести лабораторный анализ этой… штуки, не подходя к ней вплотную и без, гкхм, собственно лаборатории?

– Не могу! – Фирзаил исступленно потряс кулачками. – Не могу без лаборатории! Моя лаборатория – это не колбы и пробирки, а последовательность операций на многократно помянутом магическом Плетении! Подойду ближе, чтобы волокна отзывались интенсивнее – смогу что-то узнать. Если подойти не дадите, ничего не узнаю. С того места я даже не смог понять, живое ли оно.

– В смысле, не прячется ли там что-то живое? – уточнил педантичный Мик.

– Да, или нет, или не живое ли оно само.

– Чувак, оно туман.

– И что? Если у него нет ярко выраженной, как вы любите, жопы, оно уже не может быть живым?

Мик задумался, уязвленно засопел и наконец жахнул впечатлившим даже меня фейлом:

– Жизнь есть способ существования белковых тел. А не облаков всяких.

Фирзаила подобное откровение шарахнуло словно кирпичом. Он качнулся, и старина Редфилд услужливо придержал его одним пальцем, не давая опрокинуться.

– Прошу прощения? – переспросил эльф голоском, из которого яд даже не капал, а хлестал струями размером с Ниагару. – Как-как ты сказал?

– Это не я, – испуганно открестился фон. – Это мы все еще со школы помним, правда ведь? Дарвин, наверное, или кто-то такой.

– А я думала, это из Библии, – доложила Айрин. – Что? У нас традиционная буддистская семья, а в Библии много чего сказано.

– Вы как дети малые, – я просто не удержался. – Ну, блин, Мик. Дарвин? Серьезный ученый? Вот такую броскую, как на транспарант, ахинею? В наше время такое порождают рекламщики, а в гремящие прошлые века такое ляпнуть мог только философ или писарчук какой-нибудь. Типа Канта или Ницше.

– Можете обсудить это и даже подраться, только позвольте мне продолжить мои изыскания! – возопил эльф. – Потом ведь с меня спрашивать будете, почему задача не решена!

Ладно. Это он дело говорит. Надо как-то решать вопрос… Не очень хочется, я бы еще пару часов или даже дней понаблюдал за сомнительным явлением в бинокль, но если у него настолько продвинутые методы, то надо пользоваться. Я выпрыгнул из кузова, где обустроил свой наблюдательный пункт, достал с кабинной полочки слонобой, а подумав – и дробовик тоже. Надо близко подходить, а на короткой дистанции мои занимательные желтые патроны выглядят донельзя удачным выбором. Заглянул еще в сумку с добрыми напутствиями, достал из нее топор. Руки давно кончились, пришлось тащиться как с вязанкой дров в охапке.

– Тебе помочь? – сконфуженно вопросил Мик вслед. Видимо, устыдился за возведенный на Дарвина поклеп. Совесть фона мучает редко, так что и иммунитета никакого.

– Ты себе сам занятие назначил. Да, и даже если оттуда что-то выскочит, выпрыгнет и пойдут клочки по закоулочкам – постаратесь не нанести нам еще больше урона метким дружественным огнем.

– Что ты там себе назначил? – подозрительно поинтересовалась Айрин.

– Ну, это. Старшим по тылу, – ага, не хочет признаваться, что подписался ее опекать. Это к лучшему – как разозлится опять! – Знаешь, раз уж стрелять они нам все равно мешают, а делать тут больше нечего, давай пока хвороста соберем. Сгоним мы этот туман или нет, а возвращаться нам особо некуда, так что ночевать придется где-то тут.

Здравое рассуждение.

– Только далеко в лес не уходите, – посоветовал я им через плечо, добрался до Редфилда и произвел перевооружение. Во-первых, стащил с себя и путем известных усилий навьючил на него ремень зброевки – на одно плечо, чтобы можно было с него же и дернуть при нужде. Во-вторых, вручил в руки топор – даже мне он показался вполне серьезной штукой, а в лапах рыжего вовсе выглядел бронебойным агрегатом. Дробовик взял навскидку и, выдохнув в сторону, мягким по мере сил шагом направился к туману.

Редфилд мгновенно оказался передо мной, перекрыв фарватер.

– А твоя магия не поможет тебе установить с ним контакт? – спросил я на всякий случай у Фирзаила. – Ну, там, объяснить на пальцах, чего от него надо.

– Нет, – вздохнул эльф. – Это было бы ментальное воздействие. Оно в наших краях принесло столько бед, что еще за несколько поколений до меня эту область волшебного искусства отринули.

– Отринули – это типа как перестали замечать?

– Нет, это типа как отринули. Устранили из доступных. Сделали невозможным.

– А вы и такое можете?! Это я к тому, что у нас постоянно всякое… отринывают, а оно опять изо всех щелей прет.

– Это на уровне генофонда, – Фирзаил нахмурился. – Ничто нельзя отринуть, пока есть шанс, что кто-то подхватит, вспомнит, сумеет воспроизвести. Это была грандиознейшая из операций над моим родом, начисто исключившая самую возможность… Но, может быть, ты уже прекратишь тянуть время и займешься нашей большой проблемой?

Ему легко говорить. Я обернулся к Редфилду. Тот смотрел тревожными краснеющими глазенками, и топор в руках не добавил его облику сговорчивости. Это я поспешил. Надо было вместо топора дать пожрать чего-нибудь, он бы отвлекся… наверное.

– Отойди, – попросил я его как мог внушительно. То есть почти даже не сбился на тонкий визг.

Ноль реакции.

Ладненько. Я умиротворяюще похлопал Редфилда по плечу и сделал шаг в обход. Он немедленно шагнул в ту же сторону, снова оказавшись у меня на пути. Да, это может быть не так-то просто. Хоть бы пытался как-то пообщаться, башкой там потрясти, рожу скорчить, жестами показать, что там нас всех нагнут и…

А ведь если он и правда ничего не знает, а только чувствует неладное, то передавать ему особо и нечего, правда же?

– Стой тут! – велел я ему, повысив голос. – Я иду туда. Недалеко. Всего ничего. Можешь идти со мной, прикрывать или там какие у тебя планы.

И, придерживая его на месте – чисто символично, ибо шансов придержать подобного слонопотама у меня было не больше, чем остановить на взлете небольшой самолет, – снова попытался обойти и продолжить путь.

На сей раз Редфилд среагировал. Одной рукой он хлопнул меня по плечу, заставив колени дрогнуть, а потом вдруг развернулся и неспешной, но оттого отнюдь не медленной, трусцой направился к туману сам.

Ну вот, сейчас у нас тут будет героическое самопожертвование на почве языкового барьера. Его сожрет какая-нибудь крупная зараза, притаившаяся в туче, а я потом мучайся. Во всяком случае, дорогу-то он освободил, так что я принял приклад бенелли к плечу и ровным шагом двинулся следом. Если кто-то начнет выскакивать, я его по крайней мере попробую подстрелить. Сзади зацокали эльфийские мелкие шажки – Фирзаил тоже решил не искать добра от добра и пустился сокращать дистанцию.

Редфилд не побежал в самый туман, а остановился рядом с его границей. Топор он прихватил наотмашь так, что стало понятно – с назначением подобных предметов знакомить его не потребуется. Бить никого он не стал, а опять слегка пригнулся на напряженных ногах, словно в ожидании.

И дождался, как раз когда я отмахал примерно половину расстояния, а эльф из-за моей спины пискнул:

– Попробую отсюда!

Туман словно бы потянулся к рыжему – не щупальцем, выпущенным из основной массы, не полотном даже, а словно бы всей своей сугробистой массой начал потихоньку перетекать в сторону посетителя. Редфилд бросил на меня красноречивый взгляд – видал, мол, такие туманы? – подождал пару секунд и пружинистым броском отскочил метра на два в сторонку. Туман машинально еще поперекатывался туда, где он только что стоял, потом задержался, прекратил свои поползновения, а затем и обратно подался.

И чего? И только-то? Если с двух метров оно уже не видит и не дотягивается, неужели надо было нас с таким драматизмом задерживать аж на стометровом рубеже? Чуть не сорвал нашему профессору все его лабораторные опыты. Или он тоже о нас такого же мнения, что и Фирзаил? Считает нас тупенькими, инерционными, лишенными инстинкта самосохранения и способными бегом ворваться вот в это зловещее белесое облако?

Ну, при известных обстоятельствах, допустим… но это же еще не повод!

Редфилду я показал большой палец в знак того, что чрезвычайно им доволен, сбавил шаг и добрался до его нынешней позиции безо всяких эксцессов. Подходить ближе к туману не пожелал – вон он какой любопытный, сразу лапы тянет. Не надо бы нам подобных близких контактов. Здесь, в условно безопасных двух метрах от его края, и назначим эльфу крайнюю передовую позицию, если вдруг с предыдущей не сложится. Так и остановились мы с рыжим плечо к плечу, созерцая туманный сугроб. Я все надеялся увидеть в нем тени скользящих, не знаю даже, гоблинов. Кого-нибудь материального, чтобы внести скромную лепту в победу над зловещим явлением. А то неприятно себя ощущать при полезном эльфе черт-те кем… персональным водителем? Гидом? Оттаскивателем препятствий? Подающим тупые вопросы девтерагонистом в стиле «элементарно, Мейсон»? Дайте, блин, застрелить кого-нибудь.

Эльф не спешил, бубнил что-то под нос, активно шелестел пальцами прямо по воздуху, словно выцарапывая иероглифы на невидимой доске. Никаких подвижек в окружающем мире это не вызвало.

Может, он вообще шарлатан? Может, они все шарлатаны? Маги эти, Хранители (особенно их старший – если оборвать с него большую часть шерсти, получится Рон Перлман и скажет, что война никогда не меняется), Камертоны. Китайцы, скажите на милость, вторглись. Я не ахти какой стратег, никогда на чужие континенты не вторгался (дальше асимметричных действий на территории отдельно взятой недружественной страны не доходило), но каким образом могло состояться вторжение объективно более слабого государства? Как так вышло, что Китай вообще еще есть на картах – почему завистованые на подобный случай ядерные и прочие апокалиптические игрушки так и не заработали? Я никогда не строил далеко идущих прогнозов, но теперь начинаю сочувствовать несчастным синоптикам, которых весь мир шпыняет за неспособность предсказать дождь. Они-то, похоже, стараются изо всех сил, но наука наукой, знания знаниями, симптомы симптомами, а дождь припускает, как ему вздумается. Так и здесь – все, к чему долгие годы готовились исполняющие обязанности лучших умов, пошло по непредвиденному сценарию. Настолько чудному, что до сих пор никак не остановится, чтобы можно было начать разруливать с нейтрали. Ну правда, знатоки истории, приведите пример, когда бы мир за неполный год настолько преобразился, что весь накопленный опыт враз стал бесполезным!

Редфилд, кося на меня сочувственным оком, примера не привел. Он тут новенький и курса истории не слушал, а то ведь мог бы и намекнуть, что в анналах человечества и прежних случаев прорыва этой самой отстойниковой трубы не зафиксировано. Но труба-то ладно, черт с ней, даже если из нее лезут неимоверные гадости – они и так все время лезут, во всех видах, то эбола, то дианетика, то фашизм. А вот в какой момент настал решительный перелом военной науки? Нет, я слышал притчу про Давида и Голиафа, но притчи притчами, а сталкиваясь с подобным явлением на практике – получаешь когнитивный диссонанс во всю ширь. Такое впечатление, что действительно не в свой мир вернулся… и фрагменты, изъятые из справочных материалов под девизом «представляет военную тайну», нимало не помогают принять нынешнее положение дел.

– Оно живое, – оповестил Фирзаил уверенно. – Вот это все, белое клубистое – это все одно живое существо!

Ну спасибо, хоть от мрачных мыслей увел, хотя и в черт знает какую густую высокую рожь. Живое существо. Туманное такое. Есть прецеденты в фольклоре? А те же вампиры, вроде бы, в туман обращаются. Правда, Эл говорил, что вампиров не существует, но в свете нынешних обстоятельств любая информация, полученная от этой отставной волосатой задницы, подлежит троекратному пересмотру.

– И с ним, конечно, тоже разговаривать бесполезно?

– Разумеется, – эльф неспешным шагом приблизился к нашей позиции. – Из всех существ, признаваемых живыми, носителями разума является чуть больше пяти процентов, а разум столь развитой, чтобы поддерживать разветвленную коммуникативную функцию, вовсе считается раритетом.

– А что в нем тогда от живого? Только стремление к обнимашкам?

– Сентиментальность – производное свойство развитой психики, по уровню сложности формирования как бы не выше разумности. То, что оно нам продемонстрировало, скорее всего было рефлекторной тягой к питанию.

Да, мне тоже так показалось. Хотя скорости туману явно не хватает, чтобы изловить кого-нибудь шустрее черепахи, он вполне может возмещать недостаток стремительности другими ухищрениями. Кто-то из наших информантов рассказывал, что люди вырубались, заходя в туман, даже в противогазах. Да, так жить можно, особенно если бы еще хватило ума выбрать более выгодное положение. Скажем, распустился на дороге, так чтобы не объехать тебя, и лопай проезжающих. Что ж, не первый и не последний случай, когда плохого парня губит отсутствие мозгов.

– И как бы нам его того, – я выразительно качнул стволом дробовика. – Ну, убрать?

– Надо подумать, – эльф потянул носом воздух, сделал пару скребущих своих пассов. – О, да тут, как я и ожидал, волокна еще крепче. Тут я уже могу… многое. Для начала нам бы надо его сдвинуть… так, я полагаю?

– А просто прикончить его не судьба? Или ты пацифист?

– Пацифист? – Фирзаил закатил глаза, припоминая сложное слово. – А. Нет. Забавно, у вас в языке столько безумных понятий! И что, такое правда бывает? Помимо теоретического термина?

– Я встречал людей, называвших себя пацифистами, – мне тоже пришлось перебрать в памяти этих индивидуумов. – Но, честно говоря, приз за соблюдение принципов ни один из них не получил бы. А вот ты бы, наверное, мог… ты такой деликатный и ненасильственный.

– Просто не думаю, что могу с вами справиться, – не моргнув глазом признал эльф. – Да и положение друга, которое я назначил себе сам, ко многому обязывает. Нет, я предпочитаю мирные решения в силу их куда большей продуктивности, а не из абстрактной неприязни к насилию. Но тут у нас, полагаю, не тот случай… мирного решения это создание воспринять просто не сумеет. С ним скорее возникнет другая проблема – я не очень представляю, чем ему можно нанести урон.

– А что же твой лабораторный анализ?

– Для таких тонкостей требуется работа на качественно ином уровне. Это не моя специализация, и я не уверен даже, что смогу сложить нужные заклинания, но в любом случае это займет массу времени. Полагаю, гораздо эффективнее будет экспериментальный метод. Не хотите начать с… гм, с физического урона?

Вообще-то дубасить туман не показалось мне трезвой идеей, но ведь надо же с чего-то начинать? Да и вклад, о необходимости которого я давно уже ною, никто за меня не сделает. Так что я передал дробовик Редфилду, взамен отобрал у него топор, сделал пару шажков к стене тумана и с кряканьем рассек ее выкрашенным в красное лезвием – туда и обратно. Никакого сопротивления мне не встретилось, зато туман словно почуял меня, оживился и медленно пополз навстречу. Нет уж, спасибо – я вернулся на прежнее место и поменялся оружием обратно.

– Ни хрена, – сообщил я Фирзаилу для протокола.

– Я так и думал, – кивнул он, как мне показалось, издевательски ухмыляясь. – Хорошо. Я бы попробовал воздух, но тут у нас будет проблема. Чтобы поднять подобный объем… да хотя бы и того же воздуха, хотя туман ощутимо плотнее… мне надо стоять прямо здесь или даже подойти еще ближе, и тогда меня унесет поднятым мною же торнадо. Если даже вы будете меня держать, я все равно не смогу сконцентрироваться на заклинании. Пожалуй, это мы пока отложим. Как насчет тепла?

Я указал на ближайшее кострище.

– Кто-то пробовал уже. Видимо, безрезультатно.

– Тогда наоборот, – эльф явно наслаждался свежеобретенными возможностями. Прямо как я, когда возвращаюсь из богом проклятых джунглей к родным элитным пивасам. – Как насчет холода? Термическая уязвимость свойственна большей части живых организмов. Не обязательно в оба конца шкалы. Дайте-ка я…

Он по-хозяйски растолкал нас с Редфилдом, втиснулся в середку, страшно напыжился и нацелил обе ладошки в туманную стену. От него отчетливо дохнуло почему-то пустынным жаром, и гляньте-ка! В туманной шапке образовался обширный пробой, словно кто-то с силой дунул в клуб пены для ванной.

– Ты гляди, – порадовался я искренне. – Жми, ушастый!

Жать ушастый, однако, сразу перестал. Узкая его физиономия покрылась обильной испариной, дыхание участилось, и ему пришлось опереться ладонями о колени, чтобы не повалиться вовсе. Видок у него был, как у запущенного ботаника, которого вдруг заставили сделать двадцать приседаний.

– Вот и все? – уточнил я, по мере сил подавив циничные нотки.

– Жарко, – всхлипнул эльф. – Чтобы понизить температуру в одной области, я должен куда-то отвести тепло. Если сброшу прямо в воздух, оно вернется обратно. Пришлось тянуть все на себя… а я, кажется, уязвим для довольно широкого спектра температур.

– Ну, можешь на меня попробовать, – предложил я самоотверженно. Должен же я хоть что-то внести в эту бучу, кроме пары нелепых взмахов топором. Конечно, красивого шрама мне подобное выступление не даст, разве что потные ладошки, но ведь не корысти ради!

– Попробуем, – прохрипел эльф. – Сейчас, только отдышусь… Можно ли попросить воды? Возможно, в той большой сумке, или же…

Взгляды наши встретились, и я опять, кажется, подрос в глазах Фирзаила, поскольку подумал с ним об одном и том же. Об озере, до которого всего ходу – обойти туманный островок по безопасной траектории. И которое хоть и ни разу не Виннипег, но достаточно объемистое, чтобы не закипеть прежде, чем эльфу выбьет пробки. И хотя я не уверен в точности насчет эльфийского КПД, сдается мне, эта тщедушная тушка даже со всеми в мире магическими волокнами не потянет воссоздать уровень морозов, какой здесь регулярно бывает зимой самым естественным образом.

– Энгельс, – сообщила нам незаметно подобравшаяся Айрин.

– Нет, все еще я, только с бородой, – разочаровал я ее. Да, борода отрастает, словно хочет наверстать все десять профуканных месяцев. Надо бы ее того. И волосы заодно. Образ доброго хиппи нам не по карману.

– Про существование белковых тел, – Айрин потрясла телефоном. Тем самым, из стратегических запасов, переданных нам потенциально дружественной стороной. – Фридрих Энгельс, оказывается, сказал. Сигнал ведет себя странно – то находится, то пропадает. Причем на одном и том же месте, от полной линейки до нуля.

– Это ты в Менсу позвонила уточнить про Энгельса?

– Гугля хватило. Стало интересно, кого это из наших признанных мудрецов эльфы во прах повергают. Оказалось не так уж страшно, этого – пускай. А вдруг бы Опра?

Фирзаил выпрямился наконец и обреченно отдулся.

– Ладно, пойдем к водоему. Надеюсь, вашей местной фауне не привыкать к перепадам температуры на… – он призадумался, потом легкомысленно махнул рукой. – Переживут, кто бы там ни был. При таком объеме водных ресурсов они даже не почувствуют. Имейте в виду, я не могу предсказать, как существо себя поведет при целенаправленной последовательной агрессии в его… я говорю что-то смешное?

– Будут бить – будет плакать, – предсказал я, с усилием стирая с рожи ухмылку. – Ты, Фирзаил, прямо как робот из нашей дерьмовой фантастики – чтобы показать, что он не такой, как люди, ему предписано изъясняться вот такими фразочками про целенаправленную последовательную агрессию.

– Возможно, ты зря называешь пресловутые источники дерьмовой… чем бы там ни было. Именно так работает лингвоадаптивный аппарат – в моем случае построенный на магической базе. Все мы думаем не словами, а образами. Выбранный образ ассоциируется с подобающими ему терминами из нужного языка. Конечно, процесс подбора соответствий далек от совершенства – в основном потому, что совершенства не существует во Вселенной в принципе – но свои функции он выполняет. А то, что вас забавляют формируемые им словесные конструкции… ну, выбор между этим и изучением языка на практике, что долго, утомительно, формирует избыточную нагрузку на мозг и, что иронично, ничуть не решает проблему забавности речи, если это вообще считать проблемой. Уверен, есть масса нативных носителей вашего же языка, которых насмешит ваша манера речи.

Что тут скажешь? Насквозь прав. В нашей африканской компании есть парни, учившие английский в разных регионах мира, и круговая беседа с ними состоит процентов на сорок из переспрашиваний.

– Я хотел еще упомянуть, что судя по состоянию Плетения, где-то там, на площади, занятой этим существом, находится разрыв реальности, он же на местном диалекте Зияние, – продолжил Фирзаил невозмутимо. – Так что, решив проблему с туманным образованием, мы лишь на шаг приблизимся к нашей изначальной цели. В этой связи прошу вас не терять бдительности, потому что я по итогам трансферта огромного количества тепловой энергии буду, как бы сказать… не в лучшей форме.

– То есть еще хуже, чем сейчас? – уточнила Айрин, в свою очередь делая усилие, чтобы скрыть улыбку. Хоть в чем-то, хоть над кем-то она ощутила превосходство. Как мало надо человеку для счастья!

– Скорее всего, значительно хуже, – подтвердил эльф скорбно. – Есть пределы вашей физической выносливости, которых мне не представить, но есть пределы и моей стойкости как волшебника. Можете позлословить над этим замечательным феноменом, пока я буду приходить в себя. Главное, чтобы тот, кто может вылезти из освободившегося Зияния после устранения туманного существа, не захватил вас врасплох.

– Договорились, – пообещал я, в очередной раз устыдившись своей примитивной быдланской реакции на слова, намерения и поступки очередного самоотверженного парня. Надо что-то делать с собой, нельзя же так – половину времени зубоскалить, остальную половину жутко комплексовать по этому поводу. Раньше было проще – подколол и доволен как бегемот. К коему статус-кво и надлежит стремиться, потому что научиться затыкаться вовремя я давно уже отчаялся.

Во главе отряда я заложил небольшого кругаля, стараясь держаться от тумана не менее чем в пяти метрах. Вдруг у него там, внутри, не только желудок, но и мозг? Догадается, что у нас за опасные планы, и как напрыгнет! Нет, пронесло – наличия мозга наш разреженный контрагент никак не продемонстрировал. В обход нескольких сосенок мы без проблем дошли до берега озера. Как оказалось с этой стороны, до воды туманная куча все-таки не доползала, оставаясь целиком не берегу. Нашелся небольшой мостик-причал над водой и по обе стороны от него спуск к самой воде, поросший свежей травкой. В нормальных условиях ее бы давно вытоптали любители купания (да, я помню, что еще не лето, но хлюпики предпочитают Средиземное Море или нашу Калифорнию, а тутошние отдыхальщики достаточно суровы, чтобы в мае уже бултыхаться), но в этом сезоне, похоже, еще ни одна нога не попрала свежую поросль. На траве, вне досягаемости воды, лежала килем вверх вытащенная шлюпка. Наверное, еще с прошлого года или даже дольше – днище потрачено так, словно на него специально спускали каких-то генномодифицированных гибридов бобра с жуком-короедом. Эта посудинка уже никуда не поплывет, а то я уже начал размышлять о… ну да, конечно же, с моей склонностью к сглазу только и мечтать о красивой жизни.

– Мне нужна позиция, с которой я буду касаться воды и видеть существо, – известил Фирзаил, который лирике определенно предпочитал… не знаю, можно ли магию приравнять к физике? Судя по его поведению – запросто. – Чем ближе к существу, тем лучше. Вернее, конечно же, чем ближе к источнику энергии, но поскольку он где-то внутри существа…

Возможность спустить его к самой воде сразу отломилась – берега тут хоть и весьма пологие, но до поверхности озера в большинстве мест не меньше метра по вертикали, так что при своем росте в оный же метр с кепкой наш чародей просто не увидит строений на берегу и увенчавшей их туманной нахлобучки. Можно загнать его на дальний конец причала, он слегка перекошен и спускается к самой воде, но это отодвинет эльфа от тумана метров на десять. А вот…

Пока мысль не ускользнула, я быстро метнулся к туманной завесе, ухватил за конец торчащую из нее приставную лестницу (видимо, где-то рядом под перистой кучей скрывался и сам дом, к которому она была прислонена) и поволок ее на себя. Лестница скрипнула и качнулась в мою сторону. Я спешным порядком сдал назад и в сторону, так что алюминиевая конструкция обрушилась мимо и была подхвачена под верхнюю ступеньку услужливым нашим Редфилдом. Туман обиженно колыхнулся, но ничего не сказал. Вот и ладушки. Будем считать молчание знаком согласия.

– Сможешь с такой жердочки колдовать? – уточнил я у Фирзаила.

– Может быть. Или, возможно, я смогу приспособить ее для других целей. Сюда ее, пожалуйста.

Эльф подтянул свою хламиду (надо бы переодеть его все-таки. А хотя нет, пускай он пропотеет и провоняет в этом, тут-то мы его в свеженькое и упакуем, возможно даже после случайного полоскания в озере) и пошлепал к причалу. Разнорабочий Редфилд энергично двинулся за ним, волоча лестницу за собой.

– Он правда может убрать это облако? – недоверчиво поинтересовалась Айрин. – Я имею в виду, он мелкий такой… а оно большое.

– Не нужно быть особо крупным, чтобы стать оператором мощного пуляла.

– Я не специалист, но думаю, что для любого оператора было бы лучше, если бы его не сдувало ветром. Вон от того, – Айрин нервно поежилась, – Который там, на той стороне, такой головастый… ритуалом руководил – от него прямо так и веяло силой, хотя бы и не физической, но какой-то такой… внушал он, словом. А этот… не хочу его обидеть, но сирота же неприкаянный, в его способности попирать законы природы просто не верится.

– Да он вроде и не попирает. Все, что он до сих пор делал – технологически донельзя странно, а вернее странно то, что он это делал нетехнологически, но пока он не нарушил ни одного фундаментального закона природы.

– Это, например, что? Как если он полетит вдруг или начнет швыряться огненными шарами?

– На этот счет можно посомневаться. Много всякой дряни летает – птички, самолеты, даже брошенная сковородка какое-то время держится в воздухе. Огненные шары тоже вполне существуют в нашей реальности, только нам для их запуска нужна нехреновая труба с начинкой ака реактивный противотанковый огнемет. А вот если Фирзаил, скажем, нарушит закон сохранения массы, то есть вырастет размером с Редфилда, не проглотив при этом двести килограммов биомассы – вот тут начнется недоброе.

Айрин смерила меня недоверчивым взглядом.

– Вот уж чего от тебя совсем не ждала, так это…

– Чего? Школьного образования?

– Нет… ну, то есть, да. Способности его применять. Микки тебя подает, как конкретного психованного команча, у которого два навыка – снимать скальпы и снимать скальпы.

– И ты только сейчас заметила, насколько он приукрашивает?

– Ну, справедливости ради, ты только сейчас и вышел из образа, перестал всех вокруг дубасить, отстреливать, запугивать и проявил интерес к чему-то помимо пива и сисек.

Невысокого же она мнения о нас, команчах! А ее источнику информации давно пора поставить на вид, чтобы перестал врать хоть ненадолго. Такие, как он, и есть причины, препятствующие созданию достоверных информаториев.

Между тем Фирзаил доковылял до причала и с него осмотрелся, прицельно щуря и без того раскосые глаза. До ближайшего края туманной глыбы от него было метра три, а вот вода плескалась примерно на метр ниже, чем нужно. Это эльфа не смутило, он жестом утвердил план работ, и Редфилд мощным тычком забил лестницу прямо в воду, облокотив верхнюю часть на мостки рядом с Фирзаилом. Эльф откашлялся, размял пальцы (очень зловеще это у него получалось – суставы в пальцах были то ли длиннее, чем у нас, то ли их было больше) и, одной рукой ухватившись за ближайшую ступеньку лестницы, вторую простер в сторону тумана. Редфилд шустро отскочил подальше от линии эффекта, не забыв при этом глянуть в нашу сторону. Мы с Айрин тихо-мирно тусовались в надежном удалении от тумана, и рыжий сразу потерял к нам интерес. У парнишки раз за разом проглядывают рефлексы опытного секьюрити, вот что я вам скажу. Либо профессиональная деформация, либо жизнь у них там настолько не сахарная, что это прямо на генетическом уровне передается.

Фирзаил напыжился и метнул вперед узенькую свою ладошку, карманный эмулятор лучей смерти.

Ух, как туманного монстра перекорежило!

Для начала его словно резко умяли со всех сторон – из облака выступили крыши и стены пары маленьких быстросборных домиков и капот автомобиля с логотипом «Ниссан». Тут, кстати, я спохватился, что не тормоз, и пихнул Айрин локтем.

– Сфотографируй процесс!

– Да разве получится? Тут все в динамике.

Тем не менее телефон моментально нацелился на прессуемый сугроб, и камера его бодро защелкала. Ого. Она фотографирует, как я стреляю, если не лучше. Наверное, много тренируется. Или у азиатов это расовая абилка, вроде как паранойя у Редфилдов?

– Заткнись, Мейсон, – велела Айрин сквозь зубы.

– А? Чо? – если жизнь совсем не сложится, всегда могу пойти преподавать искусство остроумного ответа.

– Никаких шуточек насчет голых селфи.

А-а. О-о. Даже неловко признаться, что думал вовсе не на эту тему, а в нейтральном, идейно выверенном расистском направлении. Лучше об этом промолчать, а то уличит в невнимании и опять обидится. Забавно, однако – считаться сексуальным маньяком вроде как неловко, но и не считаться им тоже обидно.

Эльф ощутимо запыхался уже за несколько секунд работы, но и результаты его труда были налицо: туман стремительно уплотнялся, сминаясь к центру во все более плотный шар. То есть это навскидку он казался плотнее, чем было облако, и концентрировался на земле, явно поутратив в летучести. Только что это было большое облако, а теперь уже подобие снежного шара диаметром в пару метров. Автомобиль, дотоле обретавшийся во глубине тумана, показался полностью, оказавшись аккуратным таким кроссовером… водительская дверь была открыта, и там под ней, кажется, что-то или кто-то лежал без движения. Домики, числом три плюс небольшой сарайчик-хозблок, в отличие от почти неповрежденной машины смотрелись так, будто бы их возвели лет так двести назад и с тех пор ни разу не пытались ремонтировать. Или как если бы по ним прошлась орда библейской саранчи, с голодухи не побрезговавшей даже стройматериалами.

Свежеобразованный шар все больше уплотнялся, становясь пропорционально все меньше; от него несло арктическим холодом, и даже мы с Айрин начали зябко ежиться, ибо усилиями эльфа температура упала градусов на… по какой тут шкале считают-то? В общем, до значений насквозь минусовых по Цельсию. Сам ходячий рефрижератор уже откровенно изнемогал, елозил судорожной лапкой по ступеньке опущенной в воду лесенки, словно она была раскалена… да она, кажется, и была! Сколько еще Фирзаил сможет удержать свой поток холода, было вопросом открытым, и Редфилд первым пошел ва-банк – вдруг размахнулся топором и со всего маху запустил его в ком.

Топор прокрутился в воздухе, распарывая его аж с ревом, и врезался в сжавшийся уже до метрового радиуса шар. Шар заметно покачнуло, но не снесло. Из него выбило во все стороны не то клочки тумана, не то взвесь мельчайших твердых частиц; оружие пролетело его насквозь и с глухим бряканьем отскочило от земли. Очевидного урона твари… допустимо ли называть тварью существо, у которого практически нет материального воплощения?… топор не нанес, по крайней мере обширная пробоина, им оставленная, довольно шустро залепилась обратно.

– Вот это, я понимаю, фантастика! – благоговейно пробормотала Айрин, продолжая щелкать камерой. – Это тебе не такие же человечки, только синие!

– Надеюсь, – донесся до нас сдавленный не то стон, не то скулеж эльфа, – Мне хватит концентрации довести его до барьера терпимости, потому что иначе он… оххх.

Голос Фирзаила оборвался, он словно обмяк, но руку не опустил. Пальцы заскребли воздух судорожными, полуосознанными движениями. По-моему, перенапряжением его выбило в грогги, но сдаваться он определенно не собирался. Мужик! А Айрин еще ныла, что мелкий. Понимала бы чего в мужиках, кроме знания системы этого, как его… Ментцера.

Физиономия Редфилда выглядела чрезвычайно озабоченной, и он, оглядевшись, начал хвататься за висевший на плече слонобой. Вот еще только не хватало, чтобы он еще и этой штукой начал бросаться! Нет уж, такого я не допущу, потом поди выклянчи новый – а ведь он как кинет, и уже не починить будет. Так что я вскинул дробовик и сам шагнул вперед, в зону, очищенную от тумана…

…и, матерь божья, вымороженную как нутро промышленного холодильника! Да наш эльф и впрямь мечта любой силовой структуры. С одним только умением устраивать на ровном месте подобные перепады температуры его бы с руками оторвали, и я уверен, что это даже не верхушка айсберга, а так, случайные кристаллики на ней. Думал, прямо тут и околею без теплой одежды, валенок и шапки, как у Дэви Крокета. Но, по счастью, вспомнил, что человек ко всему приспосабливается, а гипотермия – это не инсульт, она в одночасье не настигает. Что гораздо актуальнее, до меня вдруг дошло, что явился я на этот праздник жизни за полярным кругом безо всякого плана. Каким образом можно уязвить этот не до конца кристаллизовавшийся шар – понятия не имею. Можно, конечно, в него грубо выстрелить, но вдруг тепло выстрела окажется для него лекарством против обморожения? Вреда от пули бесплотному быть не должно, разве только он совсем уж сожмется.

За незнанием, что делать, я поступил в лучших традициях нашей дурдом-команды – с маху выдал враждебному кому пинка. Хороший такой маваши-гери, на пронос, чтобы если что – нога внутри не застряла. Она и не застряла, наоборот, врубилась в борт окостеневшего шара и сшибла его с належенного места, отправив катиться через всю площадку между зданиями. Прямо навстречу фон Хендману, который как раз прибыл с той стороны с охапкой сушняка в лапах и уставился на наши процедуры с ощутимой болью обделенного конфетой малыша в глазах.

– Чего пялишься? – свирепо гаркнул я на него, мимоходом полюбовавшись на пышные клубы пара, валящие из моего рта. – Ломай гада!

Просить о таком дважды Мика было не нужно. Ломать – это вам не мусор вынести. Он мгновенно избавился от хвороста и рванулся на сближение с предосудительным комом, как форвард таранного типа. Сейчас как наподдаст этой штуке, и начнется боулинг! Я-то увернусь, а вон ту поплывшую кеглю снесет прямо в озеро. Но нет, в том, что касается терминов рукоприкладства, фон всегда был аккуратен и скрупулезен на удивление. Сказали «ломай» – и никаких гвоздей. Он налетел на катящийся шар и высыпал на него не менее двух авосек ударов, половину из которых я и разглядеть-то не успел, не то что опознать. Хе. По наивности я полагал, что конструкцию высотой меньше метра трудно атаковать в полную силу. Как говорится, несмелому взяться негде. Мик отлупошил несчастное подмороженное создание с деловитой небрежностью сотрудника Макдональдса, лепящего свой тысячный Биг-Мак. У первых ударов звуковое оформление еще было чуть влажно чавкающее, но вскоре сбилось на сухой хруст и дребезг. Облака белесого крошева вылетели в одну сторону, в другую, потом прямой удар коленом что-то капитально повредил в устройстве кома, зазмеив по его поверхности зловещую темную трещину, потом я уклонился от здоровенного, похожего на сосульку фрагмента, вышибленного из самой середины бедняги, поскользнулся, а когда восстановил равновесие, Мик как раз проводил мастер-класс по тамешивари. Ну, знаете, как эти каратисты любят разбивать всякие штуки типа кирпичей и досок. Правда, обычно их там сколько ни есть, но все-таки стопка умеренной толщины, на удобных подставочках и так далее. Фону в этот раз досталась шарообразная штуковина метрового диаметра. Думаете, его это озаботило? Да щаз. Финальный локтевой аккорд развалил шар не то что на половинки, а в полном смысле этого смачного слова вдребезги. Которые дребезги разлетелись на такое расстояние, что могли бы считаться поражающим элементом ОМП. В наступившей тишине отчетливо щелкнул последний кадр нашего оператора, а Мик легко поднялся из коленопреклоненной позиции, отряхнул штаны и вопросил, на мой взгляд, слегка запоздало:

– А чего он сделал-то? И чего так холодно? Мы еще полгода профукали?

Прошу отметить, я не жалуюсь. Команду всегда надлежит сперва выполнить, а потом уже обсуждать – иначе любая слаженная деятельность пойдет коту под хвост.

Осколки раздробленного в крошево шара разбросало по всей площадке. Не уверен, что для него это невосстановимая потеря, но в любом случае откачку тепла пора сворачивать. И эльф перегревается, и мы тут отмораживаем себе важные производственные органы.

– Редфилд! – я махнул рукой в сторону эльфа. – Снимай задачу!

Редфилд моргнул на меня недоуменно, но сориентировался на удивление быстро и точно. Он ловким маневром, избегая оказываться между эльфом и его целью, приблизился к мосткам и пихнул ногой лестницу, за которую Фирзаил хватался. Лестницу, естественно, опрокинуло вдоль причала в воду, а намертво вцепившегося в нее колдуна она уволокла за собой следом. В последний момент эльф вынырнул из своего полуобморочного состояния, но среагировать уже не успел и бултыхнулся в озеро со сдавленным воплем, тут же перешедшим в булькание. Рыжий беззвучно ойкнул, скинул винтовку на доски причала и отважно полез в воду вылавливать потерпевшего.

Не скажу, чтобы на нашем краю вселенной сразу потеплело, но по крайней мере перестало подмораживать. И то, если подумать, достижение.

– Это, – пояснил я для Мика, все так же завороженно любуясь на густой пар от дыхания, – И есть наш туманный оппонент. Эльф его остудил, и он загустел, как масло в морозилке. Теперь бы еще убедиться, что он не оттает и… вот черт. Айрин, ты сюда лучше не суйся.

– Будешь ты мне указывать! – возразила склочная наша Айрин и демонстративно к нам приблизилась, от холода слегка пританцовывая. – Чего я здесь… брлллллюэээээ!

Ага, ага. То-то и оно. Именно поэтому команды надлежит сперва выполнять, и только потом оспаривать. Можно подумать, я от нее буду скрывать сундуки с сокровищами. Нет, просто на пороге одного из домиков обнаружилось тело. Или, вернее, что-то, некогда бывшее телом. А нынче из всех подходящих терминов на ум приходит только слово «мумия». Не та забинтованная, которыми набиты любые истории ужасов в египетских антуражах, а та, что получается в результате обезвоживания. Наверное, это была женщина, по крайней мере сапожки на ней были очень маленького размера, а часы на левом запястье – отчетливо женской модели. Остальное – клетчатая рубашка, джинсы с ковбойским ремнем – могло принадлежать кому угодно. Волосы на голове еще сохранились, но полностью обесцветились и истощились до состояния паутины. Само тело было целым, без видимых ран и травм, но словно завяленным, донельзя истонченным. Так, должно быть, могла бы выглядеть высосанная досуха жертва гигантского паука. Только вот что-то подсказывает, что вместо паука тут поработал знакомый нам туман. Ну да, если у тебя нет рта, куда пихается пища, то каким же образом тебе питаться, как не обволакивая свои жертвы?

– Помогите! – донесся истошный вопль со стороны озера.

– Пойди помоги, – посоветовал я Айрин. – Как бы Редфилд ему все ручки не поотрывал, пока вылавливать будет.

Айрин, которую серьезно выворачивало, тем не менее не удержалась от демонстрации характера и жестом изобразила, что она в порядке.

– Нам надо дома осмотреть, – расшифровал для нее Мик. – Мало ли, что там еще.

Это подействовало. Айрин затолкнула телефон в карман и, пошатываясь, двинулась к озеру, где Редфилд старательно вылавливал паникующего эльфа. Не думаю, чтобы Фирзаил был способен утонуть – он же как пушинка. Но наглотаться со страху может запросто.

– Как оклемаешься, попробуй позвони… кому-нибудь, – а кому, в самом деле, звонить? Мы же даже не озаботились визитку у коменданта попросить. Может быть, ниндзя оказалась дальновиднее нас всех и забила нужные номера? Хочется верить, что хоть у кого-то есть мозги, коих по запарке вечно недостает нам. – Чтобы, во-первых, сообщить о подвижках, и во-вторых пусть за телами машину пришлют, что ли. Куда их тут девать? Да и любят они там регистрировать всех прибывших… и, наверное, даже так бесславно убывших.

Айрин молча подняла над головой большой палец и ускорила шаг.

Холод быстро отступал, испаряясь, как в выключенном для разморозки холодильнике. Из меня перестал получаться пар, что несколько подпортило торжество момента. Кажется, я выглядел очень солидно, сопровождая слова такими пышными облаками.

– Поосторожнее, – сказал я Мику. – Живых людей тут, похоже, ждать не приходится, но мало ли, какая рыба-прилипала при этом чудике могла водиться. И Зияние должно быть где-то тут, как бы кто новый из него не выскочил.

– Вас понял, – фон в несколько сильных пинков расшвырял растрощенные осколки туманного монстра в разные стороны. Снова разворачиваться в туман они не торопились. Может, это защитная реакция, но на правах опытного вредоносца могу предположить, что нанесенный уплотнившейся структуре урон оказался для нее фатальным. Впрочем, надо будет замести пару кусочков в пакет, как улики по делу. Мало ли, где пригодятся. Там, где птеродактилей на вес принимают, могут заинтересоваться и нашими сосульками.

Мумию я прихватил за ворот ковбойки и оттащил в сторонку от крыльца. Весила она всего ничего, ткань даже не хрустнула. Надо же, как он… оно… тщательно поработало – даже запахов не осталось. Нечему там пахнуть… все сожрало. Положил в сторонке, вернулся к двери. Мик достал кастет, другой рукой взялся за дверную ручку и потянул на себя. Я зацелил дверной проем. Тихо. В доме пусто, нелюдимо, ни котенка не видать… Подождал несколько секунд, слушая, не шелохнется ли кто внутри. Заглянул – на одну сторону, на другую. Наконец ввернулся в дверь.

Так себе домики тут строили – судя по всему, это какой-то частный проект на случай выезда на выходные на рыбалку или охоту. Никаких тебе лишних или даже заурядных удобств. Одно внутреннее помещение, разделенное перегородкой на две части. В передней гостиная, в задней, видимо, спальня. Правая часть гостиной выделена под кухню. Шкафчики, полки, маленький холодильник. Несколько стульев вокруг квадратного стола. Тут гнездились не гиганты мысли и не звезды шоу-бизнеса. Обычные люди, которые просто искали, где бы приземлиться и переждать бучу. На столе здоровущая тканевая сумка с бахромой – видимо, той самой ковбойши. Оставил пока, вдвинулся в глубину дома, пихнул незапертую дверь в спальную половину. Нашел еще одну мумию на широкой постели – на сей раз мужчина, крупный такой… был при жизни. Левая брючина распорота до бедра, нога взята в неопрятные лубки. Вот, стало быть, как – оказался в ловушке со сломанной ногой. И нервы у него сдали прежде, чем до него добрался туман – под рукой лежит револьвер, а стена и подложенная под спину подушка обильно украшены потеками крови и мозгов. Но если мужик надеялся таким способом лишить туман добычи, он крупно просчитался – тело точно так же высосано досуха, как первое. Стало быть, туману плевать, дышишь ли ты еще. Он и с душком может…

Больше тут никого не было, к моему облегчению. Не скажу, что я особо чувствителен, но и к любителям изувеченных трупов никогда не причислялся. В порядке компенсации за перенесенные тревоги заглянул в бумажник, лежащий рядом на тумбочке. Две двадцатки и три бакса. Брайан Пуласки, шестьдесят пятого года рождения. Блин, Брайан, не смотри на меня так своими закатившимися и ссохшимися глазками. Тебе там эти деньги ни к чему, а тут бензин по двадцать баксов за галлон, и то ли еще будет. И телефон его, лежащий рядом… он не включился, но это, должно быть, оттого, что разрядился. Благо зарядка лежала рядом, ее я тоже прихватил вместе с телефоном и пихнул в задний карман штанов. Неудобно, но мне ненадолго – до своей машины донести, и только. Приценился к револьверу и не позарился. К тому же если приедет администрация, могут возникнуть вопросы, не из пальца ли он себе мозги вынес.

– Ты живой? – окликнул меня с улицы Мик.

– Я-то да. Брайан уже нет. Уже давно нет, – я озадаченно потер шею. Надо же, не могу определить, как давно. Признаки разложения отсутствуют. Может, уже полгода. Хотя нет, вряд ли теплолюбивая туманная тварь могла пережить здешнюю зиму, да и женщина на пороге была в рубашке, хотя у двери висят куртки. Очевидно, счет идет на недели.

Вернулся обратно в гостиную. Можете меня презирать, если угодно, а женскую сумку тоже не обошел вниманием. Барахла в ней было столько, что мне понадобилась бы тележка. Кошелек не порадовал, зато в глубине, в кармашке нашлась защепленная скрепкой тонкая стопка банкнот. Спасибо, мэм… как бишь вас, где-то тут и права должн быть… Дженис, да. Очевидно, что муж ваш, нервный Брайан, в вашем семействе создавал массу, в то время как движущей и мыслящей силой были явно Вы. Четыреста пятьдесят долларов, что характерно – местных, канадских. Правильная была дама, понимала, где находится. Очень жаль, что мы так припозднились. Зато приятно, что наконец добрались и выписали этой гниде рецептов на всю катушку. Телефон тоже в сумке, идет в карман. Несколько пузырьков с лекарствами. Не разбираюсь, кроме вот разве что ибупрофена – его можно прихватить. Коробка с… бееее. Поймите мой шок и трепет – я воспитан, как настоящий мужчина (образца каменного века – единственный подтип мужчины, который еще не утратил четкости), смотрю на кровь, мозги и дерьмо не моргнув глазом, но предметы женской гигиены меня до сих пор повергают в болезненную неловкость. Тем не менее взял, чтобы не посылать потом Айрин копаться в сумке мертвой тетки – многим подобные исследования даются гораздо тяжелее, чем мне. Может, это как раз то, что ей позарез нужно для поправки характера? Или она всегда такая эмоционально нестабильная? Или это мы, команчи, ее выводим из себя на молекулярном уровне?

Вот интересно – ни в сумке Дженис, ни на тумбочке у Брайана не нашлось ключей от машины. Как они сюда вообще попали-то без нее? Сюда автобусы не ездят. Наверное, как-то они связаны с тем «Ниссаном» на улице, рядом с которым, как мне показалось, лежит еще одно тело. Логично предположить, что досюда добираются только тесные компании.

Когда я вышел наружу, Мик как раз подтаскивал к останкам Дженис еще одно досуха отжатое тело в коричневом пиджаке.

– Лежал у машины, – доложил фон. – Видимо, только дверь открыл, как тут же его и накрыло. У него вот было на поясе, – он продемонстрировал маленький пистолет в кобуре для скрытого ношения. Слишком маленький для того, чтобы носить его в Канаде было законно. Впрочем, комендант уже обрисовал нам свою политику, а чтобы обвинить парня в скрытом ношении, надо его сперва уличить. Да и если упростились правила ношения другого оружия, почему бы не быть послаблению и в этой области? Хотя вот вам и ответ – потому, что обновление оружейного законодательства рассчитано на свеженавалившуюся внешнюю угрозу, бороться с которой оружие скрытного ношения никак не поможет. Вот такие дурынды на медведя, какую носит наш комендант, имеют все шансы на выход в свет. Скоро тут как в Аризоне будет.

– Ключи от машины видел?

– Неа. Может, в замке… неохота по карманам шарить.

Может, и в замке. Придется заглянуть… нет, в замке пусто. Виниловая обивка сидений покорежилась и потрескалась – то ли под действием тумана, то ли от наведенной эльфом зимы. Задняя часть салона оказалась завалена набитыми пакетами из Уолмарта, но с ними мы разберемся чуть позже. Бросил к ним смущающую коробку, оглядел приборную панель, за козырьком обнаружил наконец ключи. Это очень удачно, особенно если машина заведется без приключений и своим ходом сможет покинуть кемпинг. Рано я, наверное, дал Айрин отмашку дозваниваться… надо было сперва убрать машину отсюда. А то ведь не угадаешь, в каком настроении прибудет комендант и позволит ли ее прибрать к рукам или конфискует с целью дальнейшего приобщения к своим закромам. Иметь же запасной транспорт всегда полезно, хотя бы на случай, если придется разделиться.

Компания купальщиков почтила нас своим возвращением. Магический холод почти полностью рассеялся, но эльфа все равно здорово потряхивало. Обычный человек, которого вытащили из озера, выглядел бы в облипающей одежде уменьшенным и жалким, но Фирзаил именно так и выглядел даже в сухом виде. Так что скромно упомяну утонувшую мышь и сверну базар, дабы не злить, как оказалось, выдающегося мастера перепада температур, бога климат-контроля и гуру терморегуляции. Он ковылял, припадая сразу на обе ноги, развесив на ушах подмоченные белоснежные пейсы и хмуро зыркая по сторонам на конвоирующих его спасателей. Редфилд спас не только эльфа, но и лестницу, и винтовку не забыл подобрать, и теперь волок все это под мышкой. Он ухитрился промокнуть только до пояса. Айрин не намокла вовсе – видимо, ее участие в спасательной операции ограничилось руководством (или злорадством, или их комбинацией).

– Нашли разрыв? – нетерпеливо поинтересовался эльф.

– Нет пока. Это так срочно? Ты его прямо с ходу заклеишь?

– Сомневаюсь. Мои силы и так подорваны, – Фирзаил бросил мстительный взгляд на осколки бывшего тумана, ныне… просто осколки. – Их надлежит восстановить. Но для начала мне следует взглянуть на Зияние, чтобы определить кое-какие основные параметры будущего заклинания.

– Так поищи сам, раз у тебя радар на него настроен, – я влез в кабину ниссана, вставил ключ и крутанул. Тишина, даже не чухнуло. Нехорошо.

– Не настолько точный у меня радар, – запальчиво взялся объяснять эльф, но на него мне уже не хватило концентрации – я отпер капот и полез под него.

Ненавижу автомобили. Ну вот конкретно ненавижу. Если они еще работают, то есть ездят – готов потерпеть, но когда даже на это не способны, вхожу в режим нулевой терпимости. Все надо мной из-за этого смеются и дразнятся ненастоящим мужиком, даже Чарли Барнет, который сам ездит на Вольво. Кстати, я уверен, что беззаветная его любовь к этой неожиданной шведской фрекен происходит из далеких восьмидесятых, когда в очереди к детскому стоматологу маленький Чарли вычитал по слогам в журнале, что безопаснее автомобиля не существует. Предположение, что с тех пор что-то могло и измениться, у него понимания так и не встретило, и за свою жизнь старина Барнет сменил аж три модели Вольво – начиная с совсем старенькой жопочемоданной и до вполне современной, со всеми этими модными наворотами. Справедливости ради, так ни разу он ни на одной из них и не убился, хотя одну раздолбал просто в хлам. Опять же не без моего деятельного участия.

Однако, возвращаясь к нашим трагичным баранам, считаться поклонником экзотичной европейской колымаги для мужчины считается нормальным, а вот ненавидеть их все без разбору – почему-то нет. Сразу записывают в неполноценные. А я ведь еще и футбол не люблю. Всегда считал, что подобные игры неполноценны без использования на поле ножей и финального расстрела проигравшей команды. Прикиньте, сколько денег бы экономилось на зарплатах именитых спортсменов, не способных на практике обставить даже команду бабушек? Да и проблема коррупции решилась бы сама собой – тех, кто готов проиграть, даже если за это придется умереть, ликвидировали бы в первом же отборочном туре.

Не готов мир к оптимизации по моей гениальной модели. А вы говорите – спасать это недоразумение.

С тяжелым сердцем заглянул под капот. Фух. Прямо от сердца отлегло. Это мне никак не починить, можно даже не стараться. Если бы тут все или хоть что-нибудь было в порядке, имело бы смысл колупаться, обнаруживая мимоходом внушительные пробелы в понимании устройства. Но тут все сложилось удачно – от всего, что имело пластиковые компоненты, всех этих шлангов и бачков, остались обгрызенные и словно оплавленные осколочки, металл покрылся противным белесым налетом, разомкнутые проводки закрутились в лихие спирали. Видимо, с голодухи туман попытался и движок погрызть.

– Тепловыделение, – сообщил Фирзаил менторским тоном. – Очевидно, оно стремилось поглощать тепло во всех проявлениях. Так ведь не должно быть? – он выразительно ткнул в мешанину изувеченных деталей.

– А ты еще и в механике разбираешься?

– Ничуть. Однако есть закон Гармонии, по которому всякая совокупность элементов, претендующая на работоспособность, должна быть на каком-то уровне согласована, а в этом месиве ни о какой согласованности речь не идет.

Как по мне, и в неповрежденном виде тут был бардак. Продолжаем исследовательский рейд по кемпингу. Осталось два домика и сараюшка, из крыши которой на пару метров торчал то ли шест, то ли опора, а с нее на крыши домов разбегались толстые провода. Там, стало быть, генератор у них, один на всех. Потребности тут скромные, никаких стиральных машин, 3Д-принтеров и игровых станций. Вот туда и заглянем в первую очередь.

Генератор, как оказалось, тоже не избежал участи быть пережеванным любопытным туманом. Пластмассовый кожух сожран был до основания, конструкция осыпалась внутрь самой себя. Большой баллон от пропана стоял рядом, стрелка на датчике давления сиротливо уткнулась в ноль. За узкой перегородкой нашелся и унитаз, наглядное олицетворение давно забытого в миру понятия «удобства во дворе». Другой перегородкой была отделена часть, отведенная под инструментальный чуланчик. Ничего особенного, но кое-какие разводные ключи и пилы были в наличии. Деревянные части пострадали ощутимо, пластик сожран был почти полностью, а металл только что окислился, да и то не весь – какие-то сорта стали, кажется, не пришлись туманному обжоре по вкусу.

Вернулся к домам. Коллектив столпился перед одним из них, выгодно отличающимся наличием массивного амбарного замка на двери. Редфилд вернул себе свой топор и теперь им выразительно поигрывал в ожидании команды.

– Давай-ка без этого, – предложил я ему и демонстративно подергал замок рукой. – Ты и так справишься.

И отступил в сторонку, поднимая дробовик. Рыжий недоуменно проследил за моими манипуляциями, послушно взялся за замок лапищей, напрягся, уперся ногой в крыльцо и на выдохе дернул замок книзу. С тревожным звоном из рассохшегося дерева вылетели болты, на которых держались скобы, и Редфилд отступил на пару шагов с трофеем в руке, а дверь с тихим скрипом распахнулась настежь.

А вот оно и первое наше Зияние.

Как бы его описать? Возьмите черный шелковый платок размером с простыню, скомкайте его, подбросьте в воздух и сфотографируйте в тот момент, как он начнет опускаться. То, что окажется на фотографии, должно быть чертовски похоже на этот самый разрыв реальности. Никаких четких форм, никаких искусственных элементов – попросту клок чужеродного мрака, зависший в воздухе безо всяких опор. Я в него чуть не выстрелил, и не то чтобы от неожиданности или со страху – так он мне не понравился. По опыту знаю, что когда начинают столь отчетливо голосить рефлексы, к ним лучше прислушиваться. Чему там нравиться, когда из него такие туманы вылезают?

Эльф бесстрашно протолкался между наших с Редфилдом туш и, завалив голову набок, оценивающе уставился на бесформенное полотнище.

– Вот сейчас вылезет что-нибудь жуткое! – озвучила общую идею Айрин. – Вот какого черта вы все ломаете? Нельзя было аккуратно открыть? Мы бы сейчас обратно заперли.

– Я и так не дал Редфилду дверь разломать. А если оттуда опять полезет штука вроде этого тумана, то домик-то как решето, никакая дверь не поможет.

– Надеюсь, вам ума хватит хотя бы самим туда не соваться!

– Туда сунуться не получится, – успокоил Фирзаил, бестрепетно сделал несколько шагов к разрыву и пихнул его кулачком. Удар пришелся в самый центр композиции, та ощутимо спружинила и отпихнула его руку обратно. – Разрывы односторонние, как я и подозревал. То есть вполне возможно сделать их проходимыми и в обратную сторону, но все упирается в должный инструментарий. Имея доступ к энергии Плетения, я могу пробить проход на ту сторону и без использования этого псевдопортала. С другой стороны, когда я его закрою, снова останусь с пустыми руками и без доступа к энергии.

– А ты не можешь оттуда накачать себе энергии в запас? – поинтересовался Мик. – Как в аккумулятор. В посох какой-нибудь магический или там в боккобову книжку.

Фирзаил смерил его задумчивым взглядом.

– Он что, забрал у выбывшего темнолицего корону деревенского дурачка?

– Вовсе нет, – заступился я, хотя сам не понял – за кого. – Так Чарли и отдаст свою корону. Нет, у Мика своя такая же. Да у всех нас такие есть. У Айрин еще и с побрякушками всякими, чтобы на ходу внимание приковывать. А почему бы и не накачать?

– Потому что энергия – это энергия, а Плетение – это гораздо больше! Это источник различных энергетических течений, позволяющий черпать и апплицировать… да кому я это объясняю?! В любом случае, для сохранения любого подтипа энергии нужен специфический контейнер, которого у меня нет, а для совершения сколь-либо комплексной манипуляции потребуется многократно более одного подтипа. Так что волшебник, желающий возить за собой неприкосновенный запас энергий на все случаи жизни, вынужден будет обзавестись транспортным средством на порядок массивнее вашего, – эльф раздраженно махнул рукой в сторону нашего пикапа.

Ого. Так и представляю себе Гарри Поттера на фуре вроде той, которую нам недавно довелось останавливать. И емкости с энергией в форме пивных бочек с крантиками.

– Так ты можешь захлопнуть эту штуку?

– Уверен, что да. Правда, потребуется проделать внушительную подготовительную работу. Кто-нибудь из вас видит вот это… – Фирзаил озадаченно насупился и зашелестел пальцами, изображая не то медузу, не то музыку ветра, – Ну, бахрому вокруг разрыва?

Я добросовестно присмотрелся. Никакой бахромы. Мик сунулся над моим плечом и тоже вылупился со всем прилежанием, даже прищурился и засопел от натуги. Редфилд не проявил никакого понимания и/или интереса к оному. Айрин же, как мне показалось, сразу отвела глазки, очевидно опасаясь и впрямь увидеть бахрому и пострадать от этого.

– Она не может, – сорвал мой почти уже высказанный укор прозорливый эльф. – Она Камертон, не способна к восприятию или манипуляциям с энергиями. Что, никто? Неужели я один вынужден буду отдуваться за всю группу?

– Может, он? – я кивнул на Редфилда. И правда, неловко-то как. Конечно, не так уж редки ситуации, когда вокруг одного квалифицированного специалиста суетится батальон обслуги, но признавать себя обслугой совершенно противоречит моим планам на жизнь. Лучше буду административным персоналом, а чтобы оправдать расходы на свое содержание, надо… а хотя я и так оправдал. Исследование сумок и бумажников мертвых людей – работа крайне неблагодарная, это я безо всякой иронии. Даже без оглядки на то, что юридически предосудительно. Очень уж легко берега потерять. Итак, я буду за трофейную команду, Мик за ударные в прямом смысле части, Редфилд представляет многофункциональную тяжелую технику за вычетом собственно техники… а вот Айрин по-прежнему не имеет собственной квалификационной прописки в наших стройных рядах. Вот если бы это было кино или, того лучше, манга – она бы пошла как мисс Фансервис, но в реале спрос на это дело низковат.

– Он-то наверняка все видит, – ворчливо согласился Фирзаил. – Их зрение – один из самых выдающихся феноменов, которые мне встречались. Но выдать ему инструкции – это целая, как это у вас называется… олимпиада по бегу с языковыми барьерами.

А знаете, мне этот его магический переводчик начинает нравиться.

– Так что с бахромой?

– Бахрома – невидимые вашему глазу ошметки поползшей ткани реальности, – пояснил Фирзаил. – Представьте, что разрыв реальности – это дыра в ткани. Вокруг дыры останутся нитки, которые надо будет заправить туда, откуда они были выдернуты. Затем использовать магию временного сжатия на воссоединенном участке, и разрыв зарастет. Я чрезвычайно горд собой, ибо только что изложил два фундаментальных принципа воздействия на материю мироздания в словах, понятных… понятных же?… даже бойцовым особям.

– У бойцовых особей есть вопросы! – воспрял Мик. Опять, наверное, будет про рыжих женщин вызнавать. Так что я жестом предложил ему повременить и уточнил у эльфа:

– И сколько на все уйдет времени?

– Затрудняюсь ответить, – ответствовал тот с достоинством. – Ибо на данный момент нахожусь в одном шаге от потери сознания, вызванной переутомлением. Заплетение нитей займет какое-то время. Если этим заниматься придется мне одному – не меньше целого дня. К счастью, это не требует перекачки больших объемов энергии и не обессилит меня так, как предыдущая процедура.

– Понятно, – он, кажется, долго еще может вещать. Впрочем, удачно уже то, что при этом ему наплевать, слушают ли его. – Айрин, ты дозвонилась до местных?

Вот. Может, она у нас будет начальником связи?

– Неа. Кому звонить – непонятно. Тут куча номеров в памяти, но у большинства код Нью-Йорка, а какой у местных, я и не знаю.

Мде. В начальники связи не возьмем – по крайней мере, пока не окончит курсы. Или не покажет таки мозг.

– Дай-ка сюда, – я забрал телефон и ткнулся в список набранных номеров. Полагаю, трудно представить кого-то слишком оригинального в обхождении с мобильником. Ну да, как и ожидалось, имя «Энджи» оказалась в списке набранных… хотя и несколько месяцев назад. О, дошло – это, очевидно, телефон ее подруги, которая это… которая была третья.

Звонить я не стал, памятуя о предписанных сложностях со связью. Зато нащелкал, неоднократно разразившись злобным шипением в адрес дурацкой автозамены, короткое сообщение:

«Туман убрали. Зияние обнаружено. Есть трупы»

Подумал и исправился на более деликатный вариант:

«Нашли умерших. Передай по инстанции.»

Нажал «отправить», бросил телефон Айрин и, миновав Мика с Фирзаилом, направился к последнему домику в кемпинге. Надеюсь, хоть там никакой отчаянный домохозяин не устроил себе показательное харакири, после которого в помещении находиться станет невозможно. Видимо, застрянем мы тут на весь уик-энд, безрадостно наблюдая, как эльф зашнуровывает разрыв реальности невидимыми нитями – так хотя бы не под открытым небом.

Если так приглядеться, жизнь-то налаживается.