11

К тому моменту, как мигающий огнями эвакуатор, последний в эскадре покидающих место галеонов, убыл с искалеченным ниссаном на сцепке, солнце давно уже завалилось за обширные лесным массивы на западе.

Работали тутошние службы, надо признать, ни шатко ни валко. Первым на наш сигнал прикатил, естественно, наш любимый комендант. Судя по его натужно покрасневшему лицу, денек его и без нас проходил весело. Устранение тумана его откровенно порадовало, и он с трогательной признательностью соизволил пожать дрожащую эльфийскую лапку. Фирзаил так и пребывал в полуобморочном состоянии; Редфилд вытащил из кармана (а к карманам он быстро приноровился, надо заметить) надкусанный батончик иномировой расфасовки и отколупнул от него кусочек размером с десятицентовик. Эльф подношение принял, как лекарство, но мгновенного энергизирующего эффекта оно на него не произвело.

Оглядев наскоро место, Гламберг разразился огорченным кряканием. Жертв он опознал как две семейные пары, пару месяцев назад проезжавшие через Джипсумвилль. Одна из них попала в аварию, в которой Брайан повредил ногу и автомобиль; решив дождаться ремонта и не соблазнившись прелестями транзитного павильона, они с женой загрузились в машину попутчиков и вместе с ними добрались до этого самого мини-кемпинга, который стоял пустой и никого не интересовал. Признаков тумана, да и Зияния, вокруг него в ту пору не было никаких. Денниса особенно огорчало, что именно он про кемпинг вспомнил и рассказал проезжим. Они доехали без приключений, разместились и, видимо, нашли в одном из домов Зияние, но наивно понадеялись, что от него и его порождений спасет навесной замок на двери. Другие меры безопасности, ими принятые, включали освещение (несколько ламп, подключенных к разводке от генератора, над дверями обитаемых домиков), старинный и оттого внушительно проржавевший капкан на медведя, который так и не успели привести в действие – он нашелся во втором доме отмокающим в плоской посудине с маслом – и арсенал, который можно было бы назвать внушительным, если бы перед глазами не маячили комендантские залежи. Туман слегка поглодал револьвер, при помощи которого Брайан отправился в последнее путешествие – видимо, потому, что при выстреле его ствол ощутимо нагрелся, но остальное осталось нетронуто, упаковано в аккуратные чехлы и соскладировано в домах. Шанс умыкнуть пару штук до приезда властей был еще какой, но практического смысла в этом я не углядел – все оружие было гражданское, не ахти какого качества, в большей части, как мне показалось, приобретенное в последний момент на бегу. Длинноствольный дробовик для спортивной стрельбы, самозарядный «ругер» из серии «пушка для ранчо», смахивающий на игрушку карабинчик «моссберг плинкстер» двадцать второго калибра… все это намного лучше, чем ничего, но это самое «ничего» нам и так не грозит, а инвентарь, как во всякой серьезной игре, не резиновый. Правда, совсем без хищений не обошлось – в багажнике ниссана я обнаружил заначку, состоящую из коробки с дробовиком, пластикового кейса с пистолетом и пакета с патронами. Пистолет оказался девятимиллиметровым смит-вессоном современного, на значительную часть полимерного фасона, вроде любимых фоном глоков – без ручного предохранителя и внешнего курка, с рельсой под стволом и набором странных приспособ, которые по зрелому размышлению оказались сменными затыльниками рукоятки. Совсем не мой типаж, но насколько я помню, у меня Айрин щеголяет с мало ей подходящим «джерихо», который к тому же так и не был отчищен после нашей потусторонней болотной эскапады. А дробовик совсем неожиданно вместо модной финтифлюшки явился классической «итакой» безо всяких ухищрений, в деревянной фурнитуре и с удлинненным магазином. Не в силах удержаться, этот комплект я изъял и закинул в кузов пикапа, задумавшись при этом, что надо бы нам и машинку уже побольше. А то скоро признаки нашей стяжательской сущности будут торчать над бортами, и осторожные люди начнут прятать от нас имущество и симпатичных дочек.

Забавно, но туман почти не повредил покупки, привезенные хозяином пикапа из его последней вылазки – хотя там было немало продуктов. Видимо, тепло его интересовало куда больше, чем какой-либо другой аспект пожираемого. Молоко в бумажных пакетах, ясное дело, давно и безвозвратно скисло, салатная зелень в пакетах завяла до состояния трухи, а вот несколько пакетов с макаронами и крупами, да и целая батарея жестяных и стеклянных банок остались нам в наследство. Комендант не стал возражать, когда мы их выгружали из машины и складировали в сторонке.

Деннис прошелся по зачищенной территории, ознакомился со списком потерь. Помимо тех троих, нашлось еще одно тело – женщины, видимо, очень молодой, если судить по обилию и безвкусности стразов на ее джинсах. Ее я обнаружил в шкафу второго домика, где она безуспешно пыталась скрыться от загребущих туманных лапищ. Сумки при ней не было, а лазать по карманам я пока не был готов, так что приток нашей наличности иссяк. Вынести тело наружу, пожалуй, было бы можно, но я благоразумно рассудил, что для этих целей в штате государственных служащих должны быть какие-то специальные люди, не отбивать же теперь у них хлеб. А то ведь потом придется и Брайана тащить – а он хоть и не тяжелый после здешней усушки, но мало ли, чего из его деформированного черепа высыплется. Времена такие, что талона на бесплатную химчистку не допросишься. Комендант тщательно освидетельствовал каждое тело, пару раз принявшись дышать подчеркнуто через рот, хотя никакого запаха от них не было, несколько минут простоял на пороге дома с привидениями, то бишь с Зиянием, опасливо его изучая, потом встрепенулся, повелел нам прятать «своих нелегалов» и убыл. Вдогонку ему мы предложили пакет, наполненный хрусткими обломками промороженного туманного создания. Деннис глянул на него с подозрением и отказался, сославшись на отсутствие условий хранения и переизбыток всякого дерьма в хозяйстве даже без нашего экзотического вклада.

Нелегалов я дополнил Миком, вручил пакет с одеждой для эльфа и направил их в ближайший лесок, велев глубоко не забуряться и не выдавать своего присутствия, покуда не закончится вся суета. Айрин тоже хотел отослать, но передумал. Пусть она тут руководит с нашей стороны приемом гостей, а я пока займусь благоустройством лагеря. С учетом гибели генератора и малой надежды на появление нового предстояло перейти на скаутский походно-костровой быт. К счастью, неплохую груду хвороста Мик успел насобирать по окрестностям, осталось сгрести ее в кучу возле одного из старых кострищ. Потом надо будет отрядить Редфилда с его приятелем-топором на промысел пары-тройки сухостойных сосенок, если посиделки затянутся на всю ночь. Давненько уже не случалось так обустроиться. В наше время в походах светомаскировка – обязательное правило, а вопрос согревания решается при необходимости химическими грелками. В нынешних же обстоятельствах мир, если подумать, проваливается в прошлое. Представил себе китайскую армию на биваках, в ярких антуражах столетней давности, со штурмовыми винтовками в козлах, реющими знаменами и мирно пасущимися на флангах бронетранспортерами. И коварного аризонского бура, заново обучающего их принципу «по трое от одной спички не прикуривают». Хотя кто сейчас курит, кроме отчаянно старомодного фон Хендмана? Интересно, можно ли этот же принцип приспособить к современным реалиям? Как насчет «по трое в один планшет не пялятся»?

Из домов, пока не началось хождение по мукам, я забрал стулья и расставил их вокруг кострища. Безусловно, очень романтично было бы ночью отморозить задницу, чувствуя ею небывалое единение с природой, но с возрастом практическая жилка одолела романтическую, поставила ее на колени и зверски убила. Я бы и столы еще вытащил, но вдруг эвакуационная команда расценит это как приглашение к трапезе? Нет уж, пока погодим, а если будет очень надо, заставлю Мика подтащить. Заодно оглядел кухни, нашел большой котел – что очень кстати, потому что из компактного туристического кана Редфилда не прокормишь. Вот эта посудина емкостью в пару галлонов гораздо лучше соответствует нашим потребностям.

Пока сходил с котлом и канами из гуманитарной помощи к озеру за водой, прибыла следующая партия гостей из обитаемой части мира. Первым опять явился комендант. То ли убедиться, что спровадив его – мы не преобразимся мигом в предосудительную формацию, то ли проследить за деятельностью своих подопечных. За ним прикатил тот самый корвет, который я видел в гараже рядом с дедовским пикапом, а на нем Чарли и не представленный нам второй местный коп. Видимо, Барнет входит во вкус или же, как свойственно занудам, берет все смены, чтобы выслужиться, а машину взяли первую попавшуюся, поскольку их служебную протаранил вредный террорист-смертник с памятного джипа. Следом за ними прибыла машина скорой помощи, доставившая пожилого мужчину в медицинской голубой пижаме и дюжего санитара, раза в два больше нашего упыханного приятеля и гораздо серьезнее с виду. Далее на дороге появился еще грузовичок с откидным бортом, вероятно приглашенный для транспортировки трупов, и совсем уже дальше маячил яркими огнями неторопливый и солидный, как запор, эвакуатор. Конечно, они тут же перегородили друг другу подъезд к территории, благо грунтовка в одну полосу – не для слабых духом, начались переговоры на тему, кому куда сдать и кому куда что засунуть. Все как у больших. Я оставил это на усмотрение Айрин и предался созидательному труду – соорудил из нескольких найденных в сарайчике шлакоблоков и куска толстенной трубы подвеску для котлов поверх сложенных в колодец дровишек. Хорошо бы, чтобы тела вынесли и увезли до того, как вода закипит и настанет пора сооружать ужин, но по опыту знаю, что если государственным служащим начать помогать – дело грозит стать из затянутого бесконечным. Такой вот занятный парадокс.

Айрин, к удивлению моему, проявила себя с лучшей стороны, хотя на нее и косились неодобрительно, а от эвакуатора, кажется, даже что-то обидное покрикивали. По крайней мере Деннис насупился, растопырил локти на манер папы-медведя и убыл в хвост колонны наставлять и приводить в разум. Айрин же тем временем залезла в пикап (чтобы быть честным – в основном всем перегораживал дорогу именно он) и отогнала его сквозь весь кемпинг. На самый берег не поехала и была права, ибо почва там мягкая, а автомобиль довольно увесистый, но элегантно припарковалась в нескольких метрах от костра. Потом бесцеремонно вторглась в кабину комендантского «юкона», развернула его и по обочине, немилосердно трясясь, протиснула его вдоль всей колонны, чтобы исчезнуть где-то вдалеке – вероятно, у самого выезда на шоссе. И то верно, нечего ему тут под ногами путаться, этот мавр свое дело уже сделал. Коп и врач, заключив временное перемирие, бок о бок вступили в пределы кемпинга и приступили к исследованию тел. Вот они, атавизмы прошлых порядков – неужели так уж нужен врач, чтобы диагностировать смерть мумии? Хорошо, градусником трясти не стал, а то бы я не удержался от едких комментариев. Два столпа охраны общества от всяких разностей обследовали оба тела, лежащих на земле, посетили домики, где остались остальные двое, и уселись заполнять какие-то свои бланки, скомандовав подручным забирать тела. Под транспортировку был, видимо, предназначен грузовичок, ныне третий в очереди; из скорой извлечены были носилки, санитар и Чарли в них впряглись. Ни в одной из мумий, включая довольно крупного при жизни Брайана, не было и сотни фунтов, но не в обнимку же их таскать, в самом деле? На физиономии Барнета и так отразилось закостенелое выражение ужаса, смешанного с рвотным рефлексом. Да чего их всех так кривит-то? Не проходили они вакцинацию посещением отсталых стран третьего мира, где люди схожих кондиций не лежат на улицах, а по ним ходят и анекдоты про беломазых травят.

Пока они таскались, я слазил в кузов удачно подогнанного пикапа, достал из коробки новенький пистолет с сопутствующими товарами. Надо же, в комплект стали класть длинный ствол с резьбой на конце, под глушитель. Еще бы сам глушитель добавляли… Но не будем искать добра от добра – достал оба комплектных магазина, пару коробок с патронами и под тихие чертыхания работников транспортного цеха их совместил. Семнадцатизарядные, как в лучших домах. В наше время девушки должны радоваться таким подаркам гораздо больше, чем никчемным цветам и прочим бижутериям. Мало ли, что откопан он, практически, из братской могилы – зато при случае поможет в эту самую могилу не попасть.

Между тем начали сгущаться сумерки, создавая вокруг нас непривычное красноватое марево, напоминающее миков любимый китайский чай, вонючий как лыжная мазь. Снова начали смазываться дистанции – ближние еще терпимо, а вот до мигающих лампочек эвакуатора я бы навскидку назначил метров пятьдесят, в то время как в результате быстрого подсчета по количеству машинных корпусов между нами едва ли набиралась даже половина. В таких обстоятельствах и впрямь запросишь оптику, чтобы расстояние до цели высчитывать по рискам. А пока стоит волевым решениям назначить на время дня с перепадами освещения сиесту и мораторий на военные действия. Еще бы довести это правило до потенциального противника, и будем в шоколаде.

Айрин вернулась как раз к закипанию воды в меньшей из емкостей, уже пешком, и одним своим хмурым видом сподобила всех вокруг втянуть животы и приложить усилия. Полицейский и врач внезапно обнаружили, что могут дозаполнить бумаги и в поселке. Кто бы мог подумать! Последнее тело, безымянная женщина из шкафа, как раз было доставлено в кузов грузовика, и снова началась суета и толкотня. Теперь им, странникам этим, приспичило наперебой покинуть нашу юдоль скорби, но единственный выезд запер неповоротливый эвакуатор, который еще к тому же не выполнил своего назначения. Путем, которым Айрин высвободила из ловушки комендантский внедорожник, последовать можно было бы разве что на машине, которую совсем не жалко, а пижонскому корвету так и вовсе грозило застрять колесом в первой же рытвине. Мужики повопили друг на друга, обсудили пару дюжин сложных ротаций, включая раскрепощенные сексуальные комбинации друг с другом и разными мамами, и приняли выдающееся решение всем сдавать назад, пока не удастся разъехаться. Благословен гуманизм, ибо никто не пострадал.

– Кофейку? – предложил я Айрин, пока парад фырчащего и рокочущего железа покидал поле боя. Кофе нашелся в шкафчиках на обоих кухнях, причем выяснилось, что Пуласки предпочитали натуральный и даже имели бесполезную ныне электрическую кофемолку, а вот соседи их оказались куда демократичнее и снабдили нас растворимым «Фолджерс», и не пришлось залезать в сухие пайки в поисках приданных пакетиков. У них на кухнях и кружки были, но я не решил, какие именно процедуры мытья надо к ним применить, чтобы не подцепить иноземный ВИЧ от облизывавшего их тумана. К счастью, заботливая ниндзя снабдила нас целой упаковкой пластиковых стаканчиков. А вот тарелок не подкинула – но то ли жизнь налаживается без дураков, то ли это просто было логично, столь же одноразовые упаковки столовых приборов нашлись на обеих кухнях.

– Наливай, – согласилась Айрин и, плюхнувшись на один из окрестных стульев, тяжко отдулась. – Утомительное это дело… гм… как называется то, чем мы тут занимаемся?

– Жизнь.

– И то верно. Новая игрушка?

– Это тебе. Считай за повышение и отдавай старый, – я передал ей пистолет и запасной магазин, а сам откочевал к пикапу. Из сумки достал стаканчики, а подумав, и бутылку. По крайней мере эльф заработал. А если он не будет – не пропадать же добру.

Айрин взвесила оба пистолета в руках.

– Старый-то посолиднее!

– Да, если собираешься им колотить по головам, – я отставил бутылку и забрал у нее «джерихо». Он, бедняга, за всю жизнь не бывал в столь запущенном виде. Грязь из-за грани мира вовсе не стремилась, вопреки уверениям фантастов и охотников за призраками, обратиться в быстро испаряющуюся эктоплазму. Напротив, она загустела и засохла, так что стрелять из этой штуки я бы решительно не советовал. Ну ничего, завтра у нас бенефис Фирзаила, и мне предоставится целый день на то, чтобы обстоятельно отчистить бедный пистолет. – Но как оружие последнего шанса горячо рекомендую новый. Попадать легче, отдача мягче, патронов больше, никаких рычажков, в которых можно запутаться – Мик за двадцать лет так и не отрастил нужную моторику. Надо еще кобуру найти, и можно считать тебя укомплектованной.

– Ничего-то ты не понимаешь в вопросах комплектации, – вздохнула Айрин и затолкала пистолет за спину, под ремень. – Правильнее сказать, что теперь из бесконечного списка того, что мне нужно, можно вычеркнуть пистолет. Хотя постой-ка, в нем не было пистолета!

– Видимо, мне полагается спросить, что там вместо него, – проявил я вежливость. Потом подумал и уточнил: – Но мне плевать. Зато завтра при свете дня пойдем постреляем, и если у тебя обнаружатся к этому делу способности, можешь рассчитывать на дальнейший апгрейд парка вооружения.

– Очень мило, – Айрин меланхолично пнула пучок веток, забрасывая их поглубже в костер. – Всегда полагала себя вольным стрелком в отношении работы. Но как-то не думала, что «стрелка» надо понимать буквально. Мне тоже придется носить пятнистую форму?

– Не обязательно, я думаю. Хотя и не повредит. А что, у тебя с этим проблемы?

– В свете китайского-то вторжения? У азиатки в военной форме? Уверена, что будут на каждом шагу.

– Никогда не воевал с китайцами, но уверен, что у них свой собственный камуфляж, совершенно не похожий на местный.

– Ты это знаешь. Может, даже каждый китаец знает. Но мне не очень хочется проверять, нет ли пробелов в образовании у чертовой прорвы мнительных канадцев.

Неохота с ней соглашаться, но и спорить неохота. Хотя я искренне полагаю, что процент нетерпимости и опрометчивости среди канадцев пониже, чем у большинства наций, но пара-другая выдающихся исключений всегда найдется. К тому же не стоит нервировать Айрин логичной мыслью, что если такому предприимчивому азиатское лицо не понравится, то он и к форме одежды придираться не станет, шлепнет, хоть ты в белый халат с красным крестом вырядись. Она и так слишком много парится.

Натряс из банки кофе в пару стаканчиков, нацедил тонкой струйкой кипяток из маленького котелка. Вытянул из газетного плена бутылку. Ух ты. Комендант у нас поклонник Гленливета. Это у них тут то ли региональное, то ли возрастное. Приятно по крайней мере, что дедовскими заначками распорядился человек, способный их оценить. Плеснул в оба стаканчика понемножку. Знаю, что перевод продукта и за такое по шее можно и нужно… но подзарядка нужна, а в чистом виде будем трескать, когда под боком не будет подозрительного Зияния.

– Каска с защитными очками, – предложил я рассудительно. – Двое неполиткорректных у нас уже есть, будешь третьей. Не делай страдальческую рожу, в определенных кругах такая форма одежды считается общепринятой.

– В определенных кругах и хиджаб считается.

– Предпочтешь его?

– Я бы предпочла завести байк, шлем и прочие сопутствующие товары. Могла бы ездить впереди, например, дорогу разведывать.

– Думаешь, справишься?

– С байком? Полжизни справляюсь.

– С тем, чтобы ездить впереди. Я все еще не очень понимаю, каков тут шанс налететь на засаду и быть разнесенным в клочья, но вот тебе факт – за сегодня таких случаев было уже два. Один раз какие-то засранцы разобрали продуктовый конвой и один раз мы разобрали самих этих засранцев. Так что необходимость в пойнтмене есть, но желательно, чтобы это был опытный боец, способный распознать опасность и уклониться от нее, прежде чем она его прихлопнет.

Айрин обиженно уткнулась носом в стаканчик.

– Как-то у тебя все к тому сводится, что я ни на что не способна. Что умею – не нужно, что нужно – не умею. А я ведь всегда считала, что случись конец света – я-то, такая из себя спортивная и привычная к нагрузкам, протяну куда дольше офисных фиф, которые помрут от огорчения без ночных клубов и косметики, и ботанов, которые задницу от кресла еле отрывают.

– Вполне вероятно, что и протянешь, – утешил я ее. – Может быть, фиф и ботанов уже сожрали… или чем там китайцы им грозят. А если в мире вдруг случится что-то такое, для спасения от чего необходим рельефный пресс, мы все прибежим тебя выдвигать в королевы. Пока же задумайся на секунду над простым фактом…

– Это над каким?

– Все твои депрессивные выкладки построены исключительно вокруг иррационального нежелания надеть чертову каску.

– Я не… – Айрин осеклась. – Гм.

Вот именно – гм. Порой мы и не замечаем, как проскакиваем мимо очевидного решения просто потому, что отметено оно на раннем этапе и с тех пор уже забыто. Я достал из трофейного пакета две пачки макарон, неторопливо их вскрыл и засыпал в закипевшую воду в большом котле. Уверен, что Айрин предпочла бы какую-нибудь… что они там едят, чтобы кубики не зарастали? Спаржу? Но это ее проблемы, будет лопать что дают, а вопросы с избытком продукта запросто решит Редфилд.

– Способность к выживанию гораздо в большей степени зависит от готовности делать то, что навязывают обстоятельства, чем от заранее заготовленных навыков. Любой может сменить проколотое колесо, но многие привыкли, что для этого есть специальный сервис, и даже пробовать не рискнут, пока не станет поздно. А универсального навыка «выживание», как в играх, в жизни нет. Специалисты, которых по телеку показывают в программах типа «с одним ножом посреди дикой тайги», может быть и правда протянут немного на своей моче и откопанных корешках, но резко окажутся не при делах, если их накроет вооруженный бунт в гетто. Оружейные маньяки, которых у нас в разы больше, чем хотелось бы, на значительную часть – одышливые толстяки, которые и на третий этаж не поднимутся. Выдающиеся спортсмены, как мы видим на твоем примере…

– Поняла, – Айрин обидчиво дернула уголком рта. – А эти, которые ждут ядерной войны, как нового года?

– Спасибо, что спросила. Тоже не панацея. Сурвивалист укрепляет свой бункер, закопанный на заднем дворе, и собирает в нем запасы на три года отсидки – некоторые даже ухитряются сделать это грамотно и не обнаружить на третий день, что забыли пилюли от желудка или фильтры для воздуха. При этом каждый старательно избегает понимания, что либо бункер не пригодится, либо ты из него не вылезешь никогда – потому что период полураспада оружейного плутония измеряется тысячами лет, и наведенная радиация убьет тебя за несколько часов, едва ты выползешь из глубины глянуть на солнышко. Так что если ты выживешь – то не потому, что подготовился, а потому, что бомбы близко к тебе не падали. Того, кто запас себе в подвале консервов и патронов на сто лет, за нежелание делиться поднимут на вилы его же соседи – потому, что им-де нужнее для общества, чем ему для себя… да ты слышала, Деннис мне недавно так и проповедовал. Который всего этого избежит, ныкаясь в тенях и злорадно наблюдая, как дохнут неподготовленные, может и пережить всех остальных… чтобы свихнуться в скорбном одиночестве среди недожранных запасов.

– Ну а военные-то?

– А что военные? Матерые армейцы большинства стран теряются при потере связи с командованием. Не потому, что дурачье, а потому, что приучены получать команды, и ни в коем разе их не генерировать – это в любой структуре с четкой иерархией считается признаком недопустимой автономности. Что и правильно, ибо не хватало еще стране решений, принимаемых парнями, чья единственная извилина – след от каски. Конечно, есть всякие спецназовцы, которых положение обязывает быть хорошими тактиками безо всяких директив сверху, но стратегические планы даже им без вариантов спускают из штабов. Плюс армия давно уже отучилась существовать на самообеспечении, и будучи отрезана от поставок… а такое запросто может случиться в условиях неразберихи и развала страны… выбирай на вкус – внутренние конфликты между здравым смыслом и верностью присяге, перевод окрестных земель под собственный контроль, рейды за зипунами – не со зла, а чтобы прокормиться. Так что нет на свете людей, заранее идеально приспособленных ко всему. Есть те, которые способны адаптироваться. И есть все остальные… ну, то есть какое-то время еще побудут остальные, а потом останутся только эти.

Айрин неуютно съежилась.

– Это вроде тебя, что ли?

– Я сегодня не смог залезть в карманы этим, – я махнул рукой в сторону, куда убыли наши посетители. – Не потому, что я такой чистенький и принципиальный, а просто не смог перебороть брезгливость. Не приучен я к такому. Те трупы, которые мне иногда попадаются, обыскивать просто незачем. Многие это делают легко – например, те, кто работает в моргах. Они наверняка гораздо более культурные и тонкошкурые, чем я, просто такая у них работа и такая профессиональная деформация. Их зона риска – нападение чудовища или озверевших людей. Мы к этому приспособлены лучше, но из-за своей слабости я, возможно, лишил нас возможности лишний раз заправиться. И это может нам обойтись ничуть не дешевле, если бензин кончится в неудачный момент. Так что вынужден подтвердить фирзаилов тезис – нет в мире совершенства, и я уж точно не оно. Но пока можешь заставить себя шевелить ластами, есть на что надеяться.

– Это ты так окольно подводишь к мысли, что я не самая пропащая?

Не пойму, она кокетничать, что ли, пытается? Очень мило, спасибо большое, но меня о таком надо за две недели извещать в письменном виде, чтобы успел настроиться, побриться, носки поменять.

– Это я вполне прямолинейно подвожу к мысли, что дальше будет гораздо хуже. Если тебе невмоготу уже сейчас, когда ты еще никаких усилий не приложила, то я не понимаю, как ты собираешься барахтаться дальше. Мик очень трогательно тебя со всех сторон прикрывает, а с его мнением я вынужден считаться, потому что он часть моей команды. Но в конечном счете всегда найдется ситуация, из которой на его горбу выехать не удастся. Например, если при команде «ложись» ты не плюхнешься немедленно в то дерьмо, что будет под ногами, а решишь пообсуждать шовинистическую подоплеку приказа, то запросто можешь остаться без головы. Пуля – она такая дура, что сама ты ее нипочем не предугадаешь. Если хочешь пережить эту ситуацию, а за ней следующую и следующую, то лучше уже сейчас соберись с мыслями и реши, надо ли оно тебе.

На какой-то момент показалось, что она мне сейчас плеснет в рожу из стаканчика. Но нет, скорчила скорбную физиономию, и только.

– Я бы с большим удовольствием выбрала какой-нибудь другой вариант, спасибо за красочный образ падения в дерьмо. Но, насколько я успела разобраться, мир уже сильно не тот, что был… до. Единственная широко открытая стезя – это как раз военная служба, очень похожая на то, что ты мне рисуешь. Только туда меня еще и не возьмут – возраст, пол, да и национальный признак. А что касается гражданского сектора, так девчонки мне таких картин маслом нарисовали!.. Опять открываются заводы, но спрос в основном на работяг, которых уже давно и обучать-то перестали. Социальная сфера резко ужата, перекроена, поделилась на две части – коммерческая для тех, кто может себе позволить, и государственная для всех остальных. Настолько кривая, косая и неуклюжая, что ваши африканские страны смеются, но все равно на рынке труда предложение превышает спрос. Я уже приценилась к доступным вариантам: фитнес перестал занимать умы среднего класса. Девчонка, с которой мы вместе работали инструкторами, а она формата Ленды Мюррей, ведет оздоровительную гимнастику в доме престарелых в Висконсине за минимальную плату. Тоже поискать такое? Не мой уровень – я профессионал IFBB, между прочим, тренирую продвинутых любителей и беру далеко не каждого. Да и туда не возьмут, глянув на разрез глаз! Переводчиков даже с чертова японского никому не надо, потому что игры вовсе неактуальны, а всё внешнее сообщение только через очередное правительственное учреждение. Пару раз подрабатывала в кино… нет, не в том кино, козлина, трюковым дублером… чего?

– Дублером кого? Люси Лоулесс?

– Это так важно?

– Ну, интересно же, за кого тебя можно выдать при случае.

– В движении, со спины и с рукавами – оказалось, что за Лору Препон. Тьфу на тебя, весь монолог запорол! О чем я? Да, отправила письмо агенту, который меня туда сватал, но получила автоответ о ликвидированном адресе. Короче, вопрос уже не в том, чего я хочу, а в том, что у меня при полной самоотдаче получится. Мне уже не двадцать, чтобы запустить New Game Plus и сгенериться молодым специалистом.

Что ж, это верно. Конечно, ни в одном HR-агентстве не отнесутся с пониманием к человеку, претендующему на работу только потому, что все остальные варианты еще хуже. Однако и на этих камнях иногда прорастают деревья, причем довольно живучие. Некоторые мои бойцы, не видя для себя иных путей в жизни, так стараются, что становятся завидными кадрами даже для крупных частных агентств.

Лора Препон, надо же. Может, Айрин нас познакомит? Ей наверняка приятно будет для разнообразия пообщаться с мужиком, рядом с которым она покажется маленькой и хрупкой.

– То, что тебе не грозит сломаться под рюкзаком и боекомплектом, уже большой тебе плюс. То, что тебе уже не двадцать и характер твой давно сформирован и закален в лучших традициях свободного мира – большой минус, слишком много самомнения, чтобы шагать в ногу, даже если от этого жизнь зависит. Но это все не главное.

– А что главное?

– Нервы. Как и в любом другом деле, наверное, только в нашей ситуации все гораздо критичнее. Пока не психуешь – сохраняешь шанс выбраться из любой задницы. Начинаешь паниковать – пиши пропало. Все остальное со временем придет. Ставить рекорды и сдавать квалификационные экзамены тебе пока не нужно. Главная проблема: у нас нет возможности прогнать тебя через учебный лагерь, где выполнение команд загнали бы тебе в область рефлексов. Тебе придется делать это самостоятельно по ходу пьесы. Если жизнь не поспешит нас запрессовать со всех сторон, это вполне реально.

– Я вполне нормально выполняю команды! – рассердилась Айрин. – Ничуть не хуже остальных. По крайней мере пока они не переходят в область сексуального домогательства. В спорте, чтоб ты знал, своя дисциплина – куда там вашей армии!

– Двадцать отжиманий.

– С какой это стати?… Блииин. Это типа демонстрация или?…

– Сама решай. Вопрос, что у тебя получится при полной самоотдаче, на большую часть в том, что именно для тебя – полная самоотдача.

Айрин со вздохом допила кофе, отставила стаканчик, нехотя поднялась со стула и, безо всякого энтузиазма перейдя в упор лежа, с агрессивным сопением принялась отжиматься. По крайней мере, она действительно в хорошей форме. Водитель эвакуатора, как раз цеплявший в двух шагах от нас покореженный ниссан на сцепку, воззрился на эту картину с изумлением. Судя по соотношению длины его рук к толщине пуза, упражнение это ему знакомо не было, а при попытке исполнить представляло бы собой покачивание на животе.

– Хороший выбор, – одобрил я усилия Айрин. – Первая реакция на команду всегда одна, независимо от того, легитимна ли команда. Именно рефлекторная реакция определяет, будет ли команда исполнена или оспорена. Ты же не думаешь, что сержанты в кино орут на новобранцев из-за того, что они все поголовно садисты и жизнь у них не задалась? Это проверенный веками метод выколачивания лишнего свободомыслия. Воспитание рефлекса. Орут – делай. Не щелкай хлебалом, держи удар, сопротивляйся стрессу. Если тебе это не по душе – вали из армии, вступай в Конгресс или флуди в Интернете.

– Я занималась тхэквондо у отличного мастера, и он ни разу в жизни не повысил голос!

– Наверное, это потому, что он стремился сделать из тебя гармоничную личность, или к чему там все эти восточные философии призывают. У сержанта заботы приземленнее – дать тебе шанс не убиться в первую минуту под огнем. Поскольку собственные навыки предстоит отращивать долго, привыкай бездумно выполнять команды тех, у кого они уже есть.

– И любые идиотские шуточки надлежит выполнять наравне с боевыми командами? – она даже с дыхания не сбилась! Есть все-таки определенные преимущества у вкладывания чертовой прорвы сил в, казалось бы, чисто позерское занятие по созданию фигуры.

– К сожалению, нет. Любой приказ допустимо не выполнять, на собственный страх и риск. Рефлекс не обязан брать верх над сознанием. Он просто первым подает решение. Если решение рефлекторное видится неприемлемым, допустимо прислушиваться к другим источникам.

И в том великое счастье, потому что скольких бы неприятных людей я прикончил по энергичному зову этого самого рефлекса!.. Видишь, бывало, человека в магазине – и все внутри так и вопит: прикончи гада, не то он заберет последнюю упаковку сосисок! Тихо, тихо, отвечаешь ты ему. Сосисок еще много. На всех хватит. И человек проходит мимо, опасливо косясь на разговаривающего с самим собой неврастеника, и не знает, какой судьбы только что избежал благодаря мощи неврастенического рассудка.

– То есть я и от этого упражнения могла отпереться, – уточнила Айрин мрачно и встала, отряхивая ладони.

– От всего на свете можно отпереться. Вопрос лишь в последствиях.

– Кто б мою старушку так заставил! – позавидовал эвакуаторщик, как мне показалось, больше в мой адрес.

– Давай я тебя заставлю, а ты ей передашь, – предложила Айрин резковато.

– Слышь! – обиделся мужичок, по-прежнему обозначая адресатом меня. Он, наверное, еще не в курсе, что женщинам дали равные права… досюда некоторые новости идут долго, особенно нежелательные. – Чот твоя секретарша много себе позволяет!

– Ты ее еще со страпоном не видел.

Трудяга от таких перспектив передернулся и поспешил в свою кабину. Большой дружбы с местными у нас, кажется, не выйдет. Слишком мы для них изысканные.

– Заправляй макароны, – велел я Айрин. – Ножей в кузове полная коробка. Я схожу поищу партизан.

– Чем заправлять?

– Ты серьезно?

– Более чем. Можешь не сочинять изящную подколку на тему здорового питания, я уже слышала все возможные варианты. Я давно устранилась от активной работы над мышечной массой, зато насмерть борюсь с жировой, макароны вижу раз в год в ресторане, как правило не на своей тарелке. Чем эту углеводную бомбу начиняют психи вроде тебя, я не в курсе. В пакетах ни обезжиренного творога, ни овощей не видела.

Как с ней все-таки непросто, а? Обезжиренный творог. Неудивительно, что Калифорния так легко сдалась китайцам. Все они там в ужасе от мысли о лишней паре калорий, а на обезжиренном твороге боевой дух не расцветет.

– Не напрягайся так. При нашем образе жизни еще никто не растолстел, как бы хорошо ни кормили. Такие расходы нервной и прочей энергии, что с Мика уже через месяц штаны падать начинают. Так что вываливай в котел всю тушенку, какую найдешь в тех пакетах… ее там было не так много. Или я сам, а ты иди парней поищи в темном страшном лихолесье.

– Да ты просто мастер сложного выбора. Ладно, я займусь макаронами.

– Только не думай, что можно вытряхнуть тушенку в озеро и сделать вид, что в банках ничего не было. Имей в виду, кадет, ты на испытательном сроке. Одно неверное решение – и я тебя сгружу с баржи, даже если придется оставить с тобой фона. А насчет питания любое решение, кроме как в плюс, неверное.

Я удостоверился, что огоньки эвакуатора удалились на достаточное расстояние, чтобы не ждать внезапного возвращения, и направился в лес, в ту сторону, куда удалились парни. Опять. В прошлый раз они нашли, с кем побрататься… и не сказать, чтобы для тех история кончилась хорошо. Не надо бы нам лишних скандалов и бурного резонанса вокруг наших скромных персон.

Далеко они не ушли – обосновались на первом же поваленном дереве, в сотне метров от кемпинга. Эльфа я не сразу узнал – дутая курточка детского размера увеличила его раза в четыре в поперечнике, так что теперь он производил впечатление эдакого сеньора Помидора, втянувшего узкое лицо в могучий воротник-стойку. Зато теперь, будучи увенчан головным убором, он вполне может показываться людям хотя бы издалека, и его можно будет извлечь из-под сиденья. Мик и Редфилд визуально не изменились, смирно сидели по обе стороны от клюющего носом Фирзаила, не позволяя ему свалиться с бревна.

– Чего так долго? – посетовал фон, когда я под треск веток вывалился на прогалину. – Мы уж начали волноваться, что вас там за заслуги перед родиной арестовали.

– Ничего подобного. Трупы вывезли, жратву оставили, сейчас уже будет готово. Из нежданных радостей – я, кажется, привел Айрин к присяге.

Фон восхищенно присвистнул.

– Мощный эвфемизм. Может, наконец расслабится.

– Это не эвфемизм, блин, – эх, а мог бы ведь и быть. – Это в практически буквальном смысле. Обратил ее в нашу веру, добился понимания, провел собеседование. И, черт побери, это все тоже буквально.

Мик скривился.

– Тогда, скорее, еще больше напряжется. После твоей вербовки даже бедняга Сухогруз по ночам маму звал.

И опять он все передергивает, или неправильно помнит, или просто издевается. Вовсе не по моей милости это происходило. Сухогруз – паренек размером чуть меньше Редфилда, чернокожий, из Луизианы. Биография у него бурная и бестолковая, битком набитая взлетами и неизбежными падениями, так что пугаться он давно разучился. Играл в футбол, пока не был дисквалифицирован за какие-то административные грешки, служил в морской пехоте, участвовал в боях в Афганистане, был комиссован по ранению с отчетливо выраженным ПТСР. Именно из-за него он и приобрел привычку полубессознательно разговаривать с давно умершей мамой. Я лично свое влияние на парня оцениваю как сугубо благотворное: взял его в отряд, чем заметно поправил упавшую ниже плинтуса самооценку, приобщил к культуре, когда запихал ему в рюкзак увесистый томик Йейтса и забыл его там, и однажды доверил застрелить супостата, напомнившего ему какого-то неприятного мудилу из прошлого. Его в любом случае нужно было прикончить, так что невелика была услуга, но вы бы видели, как Сухогруз просиял, получив такое назначение. Выстрел был не ахти какой сложный, метров со ста сорока по стоящему в рост, но он приложил столько усилий, укладываясь, примериваясь и затаивая дыхание, что буквально стал интересен как личность (в основном психиатрам).

– Пользуясь случаем, хочу уточнить расклад. Мне удалось добиться от нее понимания, что выпендриваться надо поменьше и уж во всяком случае не под боевую тревогу. Но с тебя это не снимает ответственности. Если будет застывать, подвисать, выбиваться из строя или иначе подрывать дисциплину – сам ее возвращай к действительности.

– Обещал же уже. До первого надежного места.

– Да как-то мне уже слабо верится в такие райские оазисы. Если тебе пасторальная канадская глубинка недостаточно безопасна, то остальные предложения и вовсе критики не выдержат. Из больших городов, если ты слушал внимательно, народ валил толпами.

– Может, уговорим Чаки забрать ее в Индиану?

– К его-то мамаше? Слово «опасность» ты понимаешь очень по-своему, правда?

– Да шел бы ты лесом, Мейсон, с твоими заскоками. Да, тетка скандальная, до слова «приятная» ей два дня лететь на реактивном Гольфстриме. Но тебе ли ее бояться? Это не она людям головы отрезает.

А вот это уже ниже пояса. Не корысти же ради!..

– Можешь сформулировать, чем Индиана, населенная Барнетами, настолько предпочтительнее здешних краев?

Мик открыл было рот, чтобы ответить, но вовремя сообразил, что отвечать ему нечего. Так что развел руками, чуть не уронив Фирзаила с бревна, и рывком поднялся.

– Пожрать надо. Мне от этого иногда умные мысли приходят.

– Воистину, – я развернулся в сторону кемпинга. – Только эльфа не забудьте. Он у нас вроде как единственная движущая сила.

Судя по невнятному эльфийскому бормотанию, Редфилд исполнительно прихватил его под мышку и поволок, как мешок картошки. Ну и ладушки, ни от кого из них не убудет. А в перспективе можно ему рюкзак-кенгуру завести. Кроме шуток, вполне удачное оперативное решение. Как уравнять скорость команды по средней? Распределением нагрузки. В нашем конкретном случае поручить самому сильному нести самого слабого. И, вероятно, на него же навьючить все хозяйственные припасы, а то все равно вперед забегать будет.

К большому моему удивлению и тихому одобрению, Айрин не решилась провернуть никакой диверсии с тушенкой. Пустые банки она показательно соскладировала у костра, а в котле активно шурудила здоровенным ножом из дедовских запасов. В Джипсумвилле сейчас небось переполох, народ в ужасе наблюдает, как над кладбищем скручивается торнадо. Дед обязан начать крутиться в гробу волчком, когда его драгоценным «ларедо» перемешивают макароны. А нечего было помирать так поспешно. Даже не знаю, кто из нас кого больше подвел, но мысль на эту тему опять неприятно покоробила. Верно говорят, от неприятных мыслей одно лекарство – сплошная занятость. Стоит расслабиться и перевести дух, как вот они уже опять толпой набросились.

– Пока все не обожрались, обозначим дежурства, – объявил я, блокируя рывок Мика к раздаче. – Эльфа снимаем с крючка, ему завтра целый день вкалывать. Я заступаю первым, со мной Редфилд, если удастся донести до него мысль. Мик, Айрин – вас поднимаю, пожалуй, заполночь… часов нету ни у кого? У тебя ж были, еще тикали?

– Были, – признал фон легкомысленно. Мыслями он уже был у котла.

– И где они?

– Снял, дома оставил.

– Зачем?!

– Так тикали же. С мыслей сбивали.

Беда с ними, предприимчивыми этими.

– Ладно, по обстоятельствам посмотрим. В крайнем случае, завтра ни у кого из нас нет важных дел, кроме как приглядывать, чтобы Фирзаила никто не схарчил с той стороны и не запалил с этой, так что успеем отоспаться. Пост мы установим, – я огляделся и махнул рукой в сторону машины. – Прямо здесь. А спать устраивайтесь в той же стороне, подальше, под деревьями, чтобы при нужде вас можно было поднять пинком, без воплей. Возьмите брезент из кузова, одеяла из домов, можете напрячь Редфилда – он вам и матрасы вытащит. Более чем гуманный вариант.

– А чем дома плохи? – нахмурилась Айрин. – Тут и крыши есть, и кровати под ними. И костер горит, чтобы никто не сунулся.

– Костер придется потушить, когда с ужином закончим. Никаких скаутских посиделок с байками. Меньше всего нам надо, чтобы армейский патруль нас заметил. Что до крыши, то дождя не предвидится, а близкое соседство с Зиянием меня не устраивает.

– Настолько, что ты готов нас обречь на мыканье под кустом?

– Ничего обрекающего под кустами не водится, кроме разве что ежиков. А вот если из Зияния попрет какая-нибудь пакость вроде того тумана, которой не удастся с ходу отстрелить рога, дрыхнущие могут не успеть выбраться. Так что перетерпите как-нибудь.

Редфилд деловито обогнул стачку и осторожно поставил на ноги эльфа. Стоять Фирзаил не стремился, ноги его подгибались, и даже оскорбительно прыснувшая при виде его нового наряда Айрин не вывела эльфа из прострации.

– Есть будешь? – спросил я его на ухо, стараясь не повышать голос, чтобы не напугать. Не столько из человеколюбия, сколько из правомерного опасения – кто его знает, что у него там на языке вертится… как скажет что-нибудь свое, эльфийское, с детства заученное, и бац, огненный дождь или жуткое увядание.

– Уже ел, – проскрипел Фирзаил, не просыпаясь. – Буду отдыхать.

– А вы, эльфы, спите?

– А вы, люди, всегда уточняете очевидное?

– Кому очевидное? В наших хрониках считается, что эльфы вместо спанья медитируют.

– Если это позволит мне наконец прилечь и перестать отвечать на бесконечный поток лишенных смысла вопросов, то называй процесс эльфийского отдыха хоть медитацией, хоть зарядкой, хоть перечучухиванием.

Ого. Да его волшебный переводчик явно самообучающийся! Не похоже, что термин «перечучухивание», что бы он ни значил, был почерпнут из того же оксфордского словаря, что остальной фирзаилов лексикон.

– Уболтал, языкастый. Пошли, ты сегодня герой дня, так что можешь перечучухиваться в машине.

Пока я отводил эльфа к пикапу и запускал его в кабину (с его ростом задний диванчик сошел за полноценную кровать), Мик дорвался до котла. Редфилд со своей традиционно заинтересованной миной от него ни на шаг не отставал. Пожалуй, нам следует выступать под девизом «работаем за еду». В пересчете на то, сколько мы можем сожрать, любые пейгрейды смотрятся насмешкой.

– Эй, я не знаю, готово ли оно, – предупредила Айрин. – Надо же, наверное, поварить еще или вроде того.

– Не бывает неготовой еды, – осадил ее гастрономически подкованный фон. – Бывают зажравшиеся потребители.

И полез в котел бестрепетной пластиковой вилочкой, за что моментально отхватил по пальцам плоскостью клинка. Может, Айрин и не чемпион по готовке, но опять подтвердила приспособленность к решению организационных вопросов. Наверное, стоит присвоить ей звание типа главного исполнительного директора. Только пусть сперва принесет справку из психиатрического диспансера, что ей можно играть с ножиками.

– Ай! – огорчился Мик, отдергивая руку. – На правах техники безопасности – никогда не становись между мужчиной и его едой.

– На правах техники безопасности, – в тон ему откликнулась Айрин, донельзя эротично слизывая с клинка ошметки тушенки. – Никогда не давай женщине с ножом советов по части техники безопасности.

Мик от неожиданности аж от котла отступил. Всего на шажок, потому что дальше был Редфилд, до которого смысл беседы явно не доходил, теряясь за столбом валящего от котла пара. Фон уткнулся в него, опомнился и гневно указал обличающим перстом на меня.

– Что ты с ней сделал, чудовище?!

– А чего сразу я?

– А кто еще? Оставили на полчасика с нервной, запуганной интеллигентной дамочкой, и вот она уже танец с саблями отрабатывает!

– Нервной, запуганной… – Айрин хищно осклабилась. – Насчет интеллигентной – не думаю, что это было очень уж обидно, но вот дамочку в счет определенно включу. Знаешь, Микки, уж от тебя-то я ждала большего… если не уважения, то по крайней мере понимания. Вроде не вчера познакомились.

– Думаю, это макаронные эманации, – рассудил я примирительно. – Они с непривычки, бывает, шибают в голову. Если вы сейчас над ними подеретесь, подозрение усугубится. И придется их, подлых, прямо в озеро выплеснуть.

– Да пожалуйста, – фыркнула Айрин.

– Да ни за что! – встрепенулся Мик и дернулся обнять котел, так что даже бдительный наш Редфилд поспешил цапнуть его за плечо и удержать от лишней экспрессии. – Я лучше пять раз извинюсь, чем один раз не поем!

Во всякой ситуации возможен компромисс. Надо только уметь его нащупать. В случае с Миком это проще, чем отнять конфетку у безрукого ребенка. А Айрин… какие, собственно, такие разительные перемены он в ней углядел? Мне кажется, что именно тот прежний образ шокированной золушки сидел на ней кривовато и неуместно, как седло на истребителе. Ну, не может кисейная барышня нарастить такую мускулатуру, много лет практиковать боевые искусства и ездить на мотоцикле, вызывающем завистливое слюноотделение у свидетелей – это все требует характера, о который с разбегу можно убиться. Конечно, у каждого бывают тяжелые времена, когда хочется забиться под плинтус, и я охотно верю, что свалившееся на Айрин за эти минувшие дни как раз способно было выбить ее из колеи. А теперь, кажется, вновь Ричард стал самим собой; прочь, тени. Еще одна глава для моих будущих мемуаров: «Чудотворные отжимания». Может, если на фона надавить в том же духе, он тоже перестанет идиотничать?

Это вряд ли. Он и так на это дело тратит столько энергии, что впору от него запитывать новогоднюю иллюминацию. Наверное, перебор – всегда плохо.

Айрин свирепо зыркнула на обжор и нехотя вытащила из пакета упаковку пластиковых тарелочек для барбекю.

– Из котла же вкуснее! – пискнул вконец деморализованный Мик. – Да ладно, ладно, я молчу, только дайте уже покушать. Хотите, чтобы отработал? Спеть вам песенку?

– Только не это! – содрогнулась Айрин. – Не заставляй меня снова вспоминать детские кошмары. Бери и заткнись.

При помощи ножа она неуклюже нагромоздила на тарелку здоровенную груду макарон, перемазанных мясными волоконцами, всучила тарелку фону и озадаченно уставилась на трогательно мнущегося в ожидании очереди Редфилда.

– А этому хватит обычной тарелки?

– Давай мне, – подсказал я. – Возьми себе. А ему отдай, что останется.

– Так останется еще больше половины!

– Ну да. Будем надеяться, добавки он не запросит. Вторую порцию готовить нам не из чего, там только крупы какие-то оставались – на завтрак.

Айрин испытующе заглянула в физиономию рыжему. Он топтался, неуверенно скаля зубы и завистливо косясь в сторону Мик, который уже плюхнулся на стул и принялся наворачивать так, что чахлая вилочка изгибалась коромыслом.

– Он нас точно не понимает?

Хороший вопрос.

– Не уверен. А что?

– Да пугать не хочется, но возникает жуткое подозрение, что мы его такого просто не прокормим. Ты об этом задумывался?

Надо же, уже «мы» и общие проблемы. Как она энергично начала вписываться. Раньше-то у нее было все «вы», «с вами».

– Откровенно говоря, эта проблема видится мне наименьшей из всего перечня. Будет день, будет пища… даже и для него. Если думаешь, что Мик жрет сильно меньше… хотя он и правда на целый порядок экономичнее…

– Не надо грязи – раз в пять, не больше. Но при пересчете на отряд то же на то же и выходит, – с набитым ртом удостоверил Мик. – Жрет за пятерых и работает так же. Правда, не уверен, что он сможет стрелять за пятерых, но с этим при нужде Мейсон справляется.

– И у меня еще есть подозрение, что он даже на подножном корму не пропадет. Может, и нас прокормит, если как-то научиться его отправлять на охоту.

– Не уверена, что мне пойдет впрок то, на что он привык охотиться, – Айрин картинно закатила глаза. – Были мы, помнится, в их лесопарках, там такая пакость, что дешевле на диете посидеть. Ты держи… я держи… забирай котел, обжора!

Редфилд только того и ждал – проворно сцапал предложенный ему котел за дужку, сел прямо на землю по-турецки и запустил в месиво здоровенную красную граблю. Возможно, он раньше уже ел макароны, а возможно, просто был чужд опасений насчет незнакомой пищи, но лопал он как застоявшийся экскаватор – зачерпывал, пихал в рот и жевал с такой энергией, что моя шляпа, так на его голове и задержавшаяся, ходила ходуном. Когда все так или иначе утрясется, мы его пристроим на телевидение, на должность благодарного едока в какое-нибудь кулинарное шоу. Или, чтобы талант не пропадал, а носитель не загибался, во все такие шоу сразу – так и будет бегать из студии в студию, спеша тут и там отхватить вкуснятинки. Если подумать, та же участь, что у всех остальных, только без лишних условностей.

Таким вот образом состоялся наш первый после длительного перерыва официальный ужин на сильно обновленной исторической родине. В тишине, никакими посторонними музыками не сдобренной, довольно четко раздавалось чавкание, пока Айрин не оделила Мика раздраженным пинком. Не понять ей выражения «есть со вкусом». Я сразу отвернулся от костра, чтобы ко времени заступления на вахту в глазах не плясали огненные отсветы, что тоже было воспринято как нарушение застольного этикета и так же отмечено. Рыжему пинка не досталось. Может, он ничем его не заслужил, или же Айрин еще не вполне уверилась в собственных силах. А я вполне способен представить, как она его гоняет тряпкой по кухне.

Макароны оказались слегка недоварены, непосолены, а мясо еле успело подогреться, но походные условия всегда оказывали на восприятие блюда самое благотворное воздействие. Порции ушли легко и быстро. Причем, что характерно, Редфилд со своей тройной справился быстрее всех и определенно готов был добавить, но никто ему не предложил. Куда там в него это все девается? Комплекция у него, конечно, внушительная, но отнюдь не бегемотья, живот не впалый, но и не навыкате, как у налопавшегося от души Мика, представить там емкость на несколько галлонов как-то не хватает фантазии. Может, как у Альфа, у него семь желудков? Хотя сколько бы ни было, вписаны они в общие обводы.

– Десертов не видать, – Айрин безнадежно пошелестела пакетами. – Оно и к лучшему, потому что я бы не удержалась, а через пару дней вас всех прикончила бы за свою талию. Кому пустой кофе?

– Мне, – я поднял руку, как в школе. – Вы с Миком можете и со скотчем, а я свою дозу лучше приберегу до сдачи поста. Редфилд? Кофе?

Свершилось чудо – принюхавшись к наполненному стаканчику, Редфилд впервые на моей памяти изобразил на физиономии что-то типа отвращения и не позарился. А я-то уже начал надеяться, что у него нет вкусовых рецепторов и в следующий раз ему можно дать погрызть какую-нибудь деревяшку. Он ведь пил уже раньше, правда? Я же сам ему давал стаканчик, еще там, где мы информации набирались. То ли ему не понравилось в принципе, то ли он настолько тонкий ценитель, что отличает по запаху растворимый кофе из сухого пайка от баночного. Да еще и предпочитает первый. Кстати, не могу его винить, пайки при всей своей внешней непрезентабельности комплектуются зачастую более достойными продуктами, чем можно найти в подавляющем большинстве недорогих заведений общепита. А уж если ваш штатный повар фон Хендман, то вы ждете очередного перехода на рационы как манны небесной.

– Ну-с, – Айрин раздала стаканчики, подлила себе и Мику из бутылки, а вскинувшемуся было Редфилду выразительно показала кукиш и подтолкнула котелок с кипятком. – Не будут ли любезны уважаемые джентльмены поделиться своими видами на ситуацию?

– Я бы предпочел обойтись, – ответил я честно. – Среди моих выдающихся талантов есть сглаз, или как там это называется. Могу безбоязненно перечислить плохие варианты, чтобы от них подстраховаться, но они тебе запросто отобьют сон.

– Сглаз, да? Это многое объясняет. Микки?

– А? Чего? – фон начал выпадать в осадок еще на стадии поглощения макарон. Какое-то он, простите за такой грубый термин, однопроходное млекопитающее. Знаю, что означает это совсем другое, но звучит уместно донельзя. – Ну, какие тут виды. Если эльф сможет заклеить это Зияние, комендант подпустит нас к тому, что в городе. Если он и то заклеит, нам придется как следует думать, как взяться за это дело официально. А вот дальше я теряюсь в догадках, как дело может повернуться. С одной стороны, никто же не запрещает дать объявление в газету – закрываем, мол, Зияния за умеренную плату, детям и пенсионерам скидка. С другой, через несколько дней после такой публикации в дверь позвонят люди в форме, не факт что государственной, и сделают предложение, от которого невозможно отказаться. В самом хорошем варианте это будет эксклюзивный контракт, по которому они выбирают цели и обеспечивают нас всем необходимым. В самом ожидаемом – скажи ты, Мейсон, пусть самый ожидаемый вариант со сглазом поборется.

– В самом ожидаемом варианте будет все то же, что в самом хорошем, только без нас лично. Потому что кучку воинственных идиотов для опекания эльфа набрать можно если не на любой улице, то уж точно в любой военизированной структуре. Так что нас освободят от эльфа, а если будем сильно рыпаться, то просто прикончат, грубо в подворотне или с помпой за измену родине. Может, не с первого раза, но в конечном счете. Насчет Редфилда я не готов делать прогнозы – нужен ли он кому-нибудь, если не обнаружит сверхъестественных талантов помимо аппетита.

Айрин тихо ахнула.

– И вы вот так спокойно…

– От того, что мы начнем визжать, как поросята, ситуация не разрешится.

– То есть с эльфом нам в любом случае придется расстаться?

– По доброй воле вряд ли. Фиг бы с ними, с этими его способностями, но я обещал не позволить ему пропасть. Если уж все сведется к тому, что прикрыть его мы не сможем, будем прорываться к ближайшему Зиянию, чтобы он смог воспользоваться своей магией и уйти – сперва в Отстойник, а оттуда домой.

Мик хмыкнул – как мне показалось, одобрительно.

– Вредный старина Мейсон. Помирать, так с музыкой.

– К черту вашу музыку, век бы не слышал. Если ничего, кроме помирания, не остается, стоит сделать так, чтобы наша смерть никому никакой выгоды не принесла. Ведь если у нас будет нечего отобрать, то и бодаться с нами никому не захочется. Нынче в мире достаточно реальных проблем, чтобы не возникало охоты идти на принцип.

– То есть, – Айрин слегка повысила голос. – Я повторяю предыдущий вопрос, который вы со всем своим надрывным героизмом так и не опровергли. С эльфом нам в любом случае придется расстаться, так?

– Нет, не так, – какая дотошная баба попалась. Но, кстати, это вовсе не плохо. Было бы куда хуже, если бы она продолжала ныть и на все обижаться. – Это крайний вариант. Его мы будем всячески оттягивать. Пока важно то, что мы набираемся опыта. Еще несколько часов назад никто не был уверен, что эльф вообще справится с Зиянием. Завтра мы посмотрим, как быстро и насколько эффективно он с ним справится. А вот потом начнется интересное. Я не уверен, что нам надо возвращаться в Джипсумвилль.

– А как же их Зияние? – удивилась Айрин.

– А как же девочка-ниндзя?! – возмутился Мик. – Никогда не видел такого, как ты, возмутительного динамщика! Бросишь, даже не поматросив толком?

– Это все на стадии обмозговывания. Зияние их меня правда беспокоит, а ниндзя, конечно, в хозяйстве была бы интересна… но вряд ли с ней что-то капитальное склеится. Нет у нас ни навыков, ни ресурсов на детский сад, а при ней ведь еще одна балластная фрекен Снорк. Хотелось бы решить эту проблему, в смысле их Зияние, хотя бы в целях собственной репутации. Но есть риск, что впрягшись в это у всех на виду, мы накликаем на свою голову визит каких-нибудь официальных лиц, а разыгрывать с ними гамбиты нам тупо нечем. Если только уломать коменданта на стеллс-миссию – подползти ночью, вырубить часовых, не дав поднять тревогу, все сделать и свалить в закат. Чтобы, когда начнется разбирательство, нас тут уже не было.

– И куда же мы денемся? На северный полюс, где нет ни жизни, ни властей?

– Полюс нам ни к чему. Надо еще разок на день-два запереться у них в клубе, почитать про нынешнюю расстановку сил в мире. Может, удастся наметить пунктирную стратегию. Связаться с тем мужиком – как его, Мик?

– А? – верный себе фон опять начал засыпать посреди разговора. – Какой мужик?

– Который в Панаме. Со своими редфилдами.

– А. Ирландец какой-то. Финнеган или типа того.

– Вот с ним попробовать контакт наладить или, если не получится напрямую, хотя бы приглядеться, как он себя ведет. Неспроста, мне кажется, он в оффшорную Панаму залез. Там тоже могут достать, но в нынешних условиях не до того. Полагаю, так бы я и сделал на его месте… и на своем, если бы не был таким лоботрясом. Во всяком случае, есть еще двое, с кем надо связаться, чтобы обсудить дополнительные варианты.

– Рохас и Хофф, – кивнул Мик. – Я бы добавил еще Мейсона-старшего, но уважаю ваши проблемы в общении, хотя их и не понимаю.

– Угу.

– Растолкуйте дурочке, – потребовала Айрин. – Вы как на своем вымышленном языке бормочете, только сами друг друга и понимаете.

– Дон Ригоберто Рохас – старый мейсонов приятель из Бразилии, – объяснил Мик, с трудом подавляя зевок. – Ну, пожалуй, приятель – это слишком фамильярно. Один из первых его работодателей. Ныне сильно крутой промышленник. Они там к югу от экватора довольно горячие мачо, так что периодически нам там перепадает работка. Очень хороший человек, страшноватый иногда, но надежный, и дочка у него симпатичная, да, Мейсон?

– И четыре сына, суровые настолько, что местным лесорубам взяться негде.

– Ты тему-то не переводи. А впрочем, не столько в дочке дело, сколько в том, что этот дядя вполне может оказаться тем самым зонтиком от дерьма, который нам нужен. Полагаю, надобность в закрывании Зияний и в тех краях не меньше, чем тут. И если мы свои услуги будем предлагать от имени его корпорации, то ему будет почет и польза, а нам прикрытие от экспроприации. А второй – майор Хофф, наш работодатель на африканском континенте. У него частная военная компания, в большинстве случаев он работает со своим персоналом, а нас приглашает, когда возникает специфическая нужда… а возникает она постоянно, так что мы в плотных хороших отношениях. Были, по крайней мере, пока эти десять месяцев не выпали. Если он все еще в бизнесе, то уверен, ему будет более чем приятно разнообразить спектр предлагаемых услуг закрытием Зияний. Финансовый размах у него гораздо скромнее, чем у дона Риго, зато сфера деятельности как раз подходящая, плюс он умеет налаживать отношения и прикрывать своих сотрудников от нежелательного внимания.

– Проблема только в том, что один в Бразилии, а второй в ЮАР, – заключил я мрачно. – Не думаю, что с международными рейсами ныне вдруг стало легко и просто настолько, чтобы удалось провезти двух безбилетников, отродясь не имевших въездных и выездных документов. Даже если их удастся раздобыть, рожи выдадут.

– Теоретически-то, у дона Риго есть свои самолеты, – подсказал Мик.

– Есть даже фактически. Только вот со свободой полетов над территорией ведущего войну государства обычно плоховато. В любом случае, надо для начала наладить связь. А для этого добраться до интернета, раз уж телефоны подохли – если только ты, предприимчивый наш, не помнишь наизусть телефона дона Риго или хотя бы… брррр! Консуэлы.

– Не помню, – фон сокрушенно помотал головой. – Поэтому всегда записываю.

– В сдохший телефон, да?

– Представь себе, не только. Еще и в бумажную записную книжку. Считайте меня старомодным.

– И где твоя бумажная записная книжка?

– Разумеется, осталась в других штанах. Пойми, Мейсон, я здесь, чтобы делать твою жизнь интереснее, а вовсе не проще.

– Тебя еще не поздно обменять по гарантии?

– Попробуй, но пункт возврата нынче, говорят, под китайцами. И заявляю официально: пробросаешься.

На этой высокопарной ноте Мик снова клюнул носом и затих. Потрясающий пример высокоэффективного энергосбережения – режим сна прямо по завершении речевого вывода. И правда пробросаюсь, сейчас таких не делают. Нынешние модели лучшего друга поголовно оборудуются режимом круглосуточного твиттинга, работают на износ и каждые полтора-два года подлежат замене на обновленную модель с еще более геморройной прошивкой.

– Еще вопросы? – обратился я к Айрин. – Или все-таки пойдете укладываться?

– Откровенно говоря, я борюсь с желанием припуститься бегом по дорожке, рыдая и вырывая себе волосы, – поделилась она довольно хладнокровно. – Как думаешь, китайцы согласятся меня принять под опеку? Не то чтобы я была сильно за них или против наших, но там у меня все-таки осталась более-менее налаженная жизнь, а начинать ее с нуля, тем более как Бонни при толпе Клайдов, мне откровенно боязно.

– Сложно сказать. Обычно новый режим относится к любым попыткам внедриться в него настороженно. Правда, я так и не понял, чего им тут надо и намерены ли они надолго обосновываться… и как вообще им это удалось – серьезно, неужели никому, кроме меня, до этого нет дела?

– Дела и тебе нет. У тебя просто баттхерт от непонимания.

– Справедливо. А отвечая на твой вопрос, я так скажу: пытаясь перебежать к враждебному государству, ты на свою голову накликаешь двойной урожай неприятностей. И с той стороны и с этой. Так что, если барахтаться совсем не хочется, лучше затаиться где-нибудь в тихом темном месте и ждать у моря погоды, не привлекая внимания. Джипсумвилль подойдет. При текущем темпе роста он через годик станет Нью-Оттавой, как раз успеешь занять местный рынок фитнес-услуг.

– Это если нам не придется отсюда удирать, сверкая пятками.

– Можешь еще успеть соскочить с этого поезда. Единственная наша ценность, она же мишень – ценный сотрудник Фирзаил. Вряд ли кому-то нужно праздно терроризировать каждого, мимо кого он пробежал. Но для большей уверенности можешь и откочевать куда-нибудь подальше, где тебя с ним никакая собака не свяжет.

Айрин откинулась на спинку стула, ноги вытянула далеко в сторону и задумалась. Я не стал ее торопить. Спешить с таким решением не надо. Собственно, у нее еще полно времени на обдумывание, но если изловила цепочку мыслей за хвост, лучше не сбивать. Может, ей еще хватит ума (или чем она там пользуется) действительно соскочить. Решила бы мне кучу моральных проблем, а себе, глядишь, и нормальную жизнь выгадала. Бывают компании и поспокойнее. Я уж было начал в нее верить, когда она кукситься прекратила, но танцы на минном поле – занятие на любителя, без добровольного согласия и отказа от претензий к нему не приглашают.

Чтобы не сбивать даму с мысли, я по мере сил тихонько поднялся, сразу ощутив, как устали ноги. Я ведь в стазисе на них простоял всю неделю, верно? И еще почти год на нелепом маршруте из оттуда в сюда. Удивительно, как вообще еще стою. Похромал в сторону домика, где видел отмокающий в большой жестяной плошке капкан. Периметр нашими силами не выставить, но по крайней мере один сюрприз под самое Зияние воткнуть стоит. Если полезет что-нибудь менее эфемерное, чем туман, может пригодиться и примитивный метод.

Скользкий от масла капкан с противным скрежетом выудился из емкости. Очень старый, сразу видно, что давности не менее столетней, коричневый от насквозь въевшейся ржавчины, со зловеще зубастыми дугами и обрывком цепи, свисающим сбоку. Не уверен я, что такая допотопная штука не разобьется вдребезги, пытаясь сомкнуться на медвежьей лапе или хотя бы хорошем берце, но сам пробовать воздержусь. В те времена, когда люди не морочились вопросами дизайна и экологичности, поделки у них получались весьма прочные. Отнес его к домику с Зиянием. Черная поверхность последнего в ночи казалась особенно зловещей, глотая даже отблески костра. Не удержался, потыкал его пальцем. Пружинит. Ощущение даже не резины, а скорее воды, прикрытой пластиковой пленкой. Положил капкан под самое полотнище, притер к нему ногой; Зияние эластично прогнулось, потом отпихнуло железяку обратно. Ладно, тут и оставим. Я наступил на обе пружины по бокам от дуг, под ногами захрустело так, что душа ушла в пятки, но зубастые челюсти с душераздирающим лязгом разошлись до щелчка. Теперь, если вдруг какой доброжелатель попробует оттуда шагнуть, он враз перестанет быть таким уж доброжелательным. А нечего без приглашения являться.

С осознанием выполненного долга я вернулся к затухающему костру. Айрин как раз обустраивала спальные места. Пренебрегши брезентом и прочими спартанскими радостями, она попросту откинула, насколько получилось, спинку переднего дивана. Так себе идея, и будет еще хуже, если вдруг возникнет нужда резко проснуться и двинуть машину с места… но это соображение я, пожалуй, придержу. Вся наша жизнь – компромисс, и теоретические вероятности куда меньшее зло, чем попытки отобрать у Айрин последние радости жизни.

– Мне ведь не обязательно все решать прямо сейчас? – вопросила она, когда я сунулся ей помочь. – У меня никак мысли не сходятся.

– По крайней мере до завтрашнего вечера можешь думать. Может, и больше времени понадобится, чтобы здесь со всем разобраться.

– Хорошо. Я… – Айрин запнулась. – Я понятия не имею, как люди приспосабливаются. Вон те девчонки… ну, ладно, они молодые, у них жизнь впереди, еще ничего не нажили, им и терять особо нечего… а другие? Вот у меня была жизнь, а вот перестала быть. Ни семьи, ни друзей… я поискала чуть ли не всех, кого смогла вспомнить – если кто и выбрался, тем как-то не завидуется. Фейсбук по-прежнему ломится от так называемых френдов… но я вдруг поймала себя на мысли, что виртуальный друг – пустое место. Что с него проку? «Привет, помнишь меня? Не знаешь ли, куда мне пристроиться»? Ладно, связи рвет каждый, кто переезжает в другой штат, но ведь никто не уезжает в пустоту! Либо ты замуж выходишь, и вот у тебя уже как минимум одна опора, либо получаешь работу, а все остальное нарастает со временем. А тут – пустота! Как ты с этим справляешься?

А в самом деле, как? Образ жизни такой, что ценность не в нажитом? А в чем тогда? Или это тот случай, когда легкомысленность удерживает на плаву, не позволяя уйти с головой в переживания?

– Черт его знает, – признался я искренне. – Похоже, просто придумал себе ту самую работу, чтобы было за что держаться. Вот Зияние, которое для всех будет лучше закрыть, вот эльф, его нужно к Зиянию доставить и проследить, чтобы не сожрали, не подстрелили и не сгрябчили. Да это конкретнее половины работ, за которые я в жизни брался, и куда менее противно, чем другая половина! Так что мне справляться не с чем, мой образ жизни особо не изменился. Тебе тяжелее – менять приходится сразу все. Попробуй следовать классической стратегии: избегай проблемы, которую не можешь решить. Бегство – лучшая стратагема. А когда научишься нырять, тогда и к воде приближайся.

– Серьезно? Такой твой совет? «Ты пока как-нибудь, а там что-нибудь придумается»?

– А чего? Совет рабочий и бесплатный. Я не чирлидерша, не штатный психолог и не любимая бабушка, чтобы воодушевлять и дуть тебе на отдавленные пальчики. Хочешь с нами – милости просим, не хочешь – дело хозяйское, а психотерапия в страховку не включается. По крайней мере пока на наш поезд не подсядет профессиональный врач. К нему, так и быть, ты будешь первая в очереди, хотя Мик давно уже дожидается такого случая.

– Я все слышу, – пробурчал мне в спину Мик.

– Вот, он все слышит, если хочешь поговорить о чем-то.

– Ладно, ладно, я поняла, – Айрин безнадежно махнула рукой. – Ты панически боишься умереть от деликатности. Буду иметь в виду. Микки! Иди сюда, а то навернешься опять со стула, как тогда, в школе.

Совершенно я таким фактом не удивлен. Думаю, фону немало пришлось с разных стульев попадать, чтобы добиться нынешнего причудливого состояния психики. Миновал еще разок Редфилда, флегматично попивающего свою воду из котелка, заглянул опять в дом, подобрал там пару скомканных одеял. Надеюсь, никаких бактерий на них зловредный туман не оставил. По принципу «нет худа без добра» он их, пожалуй, даже и стерилизовать мог. Вышел обратно, запихал одеяла в опущенное окошко пикапа. Сам же, дабы не заснуть случайно, занял неустойчивое вертикальное положение спиной к гаснущему костру, заложил руки за спину и задумался. Вообще-то думать вредно само по себе, а уж на карауле вовсе предосудительно, но вряд ли мой скромный сенсорный вклад может иметь какое-то значение, пока рядом маячит Редфилд, наша передвижная локаторная станция.

Итак, Рохас или Хофф? Или еще какие-то кандидатуры из числа пока неочевидных? С одной стороны, оба выглядят достаточно серьезными партнерами и способны предоставить подходящие условия для работы. С другой, чисто интуитивно связываться ни с тем, ни с другим не хочется. Ладно бы я еще сам насобачился затыкать эти Зияния, но наниматься на работу как «водитель кобылы» выглядит… несерьезным, что ли. По крайней мере к людям, в глазах которых я привык уже представать самоценным специалистом. Да и для Фирзаила чем такой расклад будет отличаться от сдачи его местному правительству? Только условной возможностью получить свободу по первому требованию. А ведь это еще как получится. Дон Риго, например, запросто может составить договор, который без гарвардской степени юриста не прочтешь, а прочитав – только и останется, что рвать волосы. Не потому, что он подлый, а потому, что деловой, инвестиции должны отбиваться, а активы надлежащим образом использоваться. Хорошие отношения – еще не повод жертвовать рентабельностью. Вилли в этом отношении попроще – военная кость, боевой офицер, крючкотворов сам не любит, а словом дорожит, но полученные от него заказы надлежит отрабатывать до точки, а это может вылиться во множество неудобств для всех заинтересованных сторон. Запродаст каким-нибудь арабским шейхам, и пишите письма. Сам-то я всегда внимательно разбираюсь, во что вписываюсь, могу и выгодным контрактом пренебречь, если что-то не нравится, но с такой прикладной специализацией, как у нашего эльфа, может не быть особого выбора.

Возможности же обойтись без их участия… разумеется, именно это мы попробуем в первую очередь. Прежде чем звать в песочницу старшего брата, положено своими силами изломать совочки. Но тут у нас возникает замкнутый круг: если не привлекать к себе внимания, невозможно сделать себе рекламу, а без рекламы нет продвижения бизнеса. Конечно, мы можем ползком на брюхе передвигаться от Зияния к Зиянию, закрывать их из любви к искусству и тихонько получать моральное удовлетворение, но я его уже пробовал – на вкус оно еще ничего, а вот по питательным свойствам так себе. Можем кочевать, как цыганский табор, предлагая широкий спектр услуг – мордобой от Мика, танец живота от Айрин, аттракцион невиданной грубости от вашего покорного и, между делом, закрытие Зияний. Думаю, продержимся ровно до первого выступления, а потом о нас будет знать весь англо- и франкоязычный интернет, включая заинтересованные государственные органы. А потом у нас не только отберут эльфа, но и атакуют с беспроигрышным вовеки веков аргументом – уклонением от уплаты налогов. Чтобы его не было, надо зарегистрироваться в соответствующем секторе сферы услуг. Какой сектор соответствует данному направлению деятельности? Бытовые? Ремонт? Охрана? Без хорошего специалиста (а я даже не знаю, как этот специалист называется!) не разберешься. Да и как только пойдешь регистрироваться, тут же попадешь на прицел. На колу мочало, начинай сначала.

Вот не мог дурацкий мир насилья разрушиться до основанья, как в псевдонаучной фантастике, чтобы государственные уклады сразу во прах и греби куда тебе нравится! В популярных медийных проектах, посвященных постапокалипсису, обычно к началу действа все уже докатилось до упора и дальше только всплывать к светлому будущему. Во главе того, что остается от цивилизации, стоят ряженые под рейх несимпатичные пацанчики фасона «гитлерюгенд», никем законно не избранные, с промытыми психом-узурпатором мозгами. И достаточно герою прорваться через шквальный огонь их бластеров, как пустыни сами собой начинают зеленеть, а перед униженными и оскорбленными открываются бездонные склады со свежими бананами. Внешней политики нет, да и кому она нужна? А такая мелочь, как необходимость налаживания производства, которое на большую часть сосредоточено было в озверевшем Китае, обычно режиссера не волнует. То ли бюджетов не дают на сценариста, имеющего минимальное представление о жизненных реалиях, то ли пугает сама мысль, что зрителя что-то отвлечет от громыхалова, вспышек и сильно фиксированных пышных грив декоративных варварш. Нам же досталась незавидная участь наблюдать за погружением Титаника, со всей этой паникой и суетой, выставляющими пассажиров в свете удручающе неприглядном. Прямо не знаю, чем я так прогневил вселенную, что жить довелось в эпоху перемен.

А, ну да – я немножко поучаствовал в этом самом… В инициации. Сколько раз сам себе и другим советовал: прикинься, мол, ветошью и не отсвечивай. И каждый раз такая вот фигня на постном масле – не удержался, сделал шаг за порог, а оно тут же возьми да и закрутись.

Может быть, все-таки мы слегка параноим по поводу вредоносности власть имущих? Ведь запросто могло оказаться, что Финнеган попросту не прошел фейс-контроль нацбеза, от чего и лучшие из нас не застрахованы. Может, он какой-нибудь отставной боец ИРА, кто ж такого на порог пустит? А все, что мы с Миком в лицах изложили коменданту насчет методов и средств государственных структур в кризисную эпоху, святая правда, но ведь можно же и допустить, что цивилизованные правительства ведут себя не так, как африканские вожди. Всякое возможно… но как проверить, не рискнув подставить Фирзаила? Попытаться выдать его магическое творчество за технологию, которую применил лично я, насквозь свой и никому неинтересный? Что-то наводит на мысль, что эффект будет не транквилизирующий, а напротив, донельзя фугасный. Тщедушный иноземец с ограниченным функционалом – хорошо, но технология, позволяющая каждому дураку без ученых степеней, неограниченного финансирования и миллиона киловатт энергии решать проблемы национальной безопасности (а при должной доработке наверняка и их причинять) – это прямо-таки квинтэссенция того, на что правительство должно стремиться наложить лапу. И не только местное правительство, раз уж проблема всемирная. А представив доказательства закрытия хотя бы одного Зияния, уже не удастся прикинуться шлангом, совравшим ради того, чтобы попасть в телевизор. А на серьезном допросе… не бывает крепких парней – бывают те, кто не умеет допрашивать. Не пойдет. Как всякий вариант, по итогам которого провидится минимум одна траурная процессия, отправляется в конец списка. До тех пор, пока не изменятся обстоятельства или не появится разум, способный предложить иное прочтение существующих.

А похоже, что не так уж и много остается у нас вариантов. То есть я насчитал всего два полуприемлемых, не лишенных изъянов, но выглядящих так или иначе реальными. Первый: мы пакуем своих нелегалов как можем тщательно, убираемся в сторонку и пытаемся как-то организовать собственный быт. Поселяемся на отшибе, чтобы минимизировать шанс быть замеченными широкой общественностью (Айрин, чувствую, будет в восторге от роли в ремейке «Острова Гиллигана») и занимаемся тем, чем можем. Например, подряжаемся в ближайшее боевое ополчение. Исключительно прокорма ради. А закрывать Зияния придется в свое свободное время, по одному в неделю, или в месяц, или как там сложится – не сплошным забегом, а короткими перебежками. Наносить, так сказать, добро и причинять справедливость. Исподтишка и никаких бонусов за сей тяжкий труд не получая. Тупо, глупо, нерационально, опасно, связано со множеством дополнительных неоправданных трудностей и оскорбительно напоминает сюжет комиксов про Бэтмена, но оставляет надежду сохранить инкогнито и не пасть жертвой вездесущего Большого Брата. Нерациональность – главный гвоздь: с учетом того, что Зияний не два и не десять, а тысячи, режим работы «одно в месяц» все равно что полное отсутствие вмешательства. Мы вымрем, как мамонты, прежде чем статистика зафиксирует наш вклад в решение проблемы. С тем же успехом можно просто не впрягаться.

Второй вариант: попросту выйти из его, Большого Брата, юрисдикции. Не все они, большие братья, одинаково зловещи. Нужно только взвесить, в какую сторону двигаться перспективнее. На север значительно ближе до границы, которая хоть и не признана, как я понял, этой стороной, но стойко подпирается той. Лично мне кажется, что куда проще обустроиться с нашей программой в таком свежем политическом образовании, где еще не успела сложиться собственная необоримая сеть спецслужб, а с теми, что уже действуют, в крайнем случае можно и побарахтаться. Со временем и до тех краев дойдут загребущие руки местных (или, что более вероятно, они сами запросятся в состав. Холодно там, на северах, на подножном корму не выживешь, а свободной торговли еще какое-то время будет не видать). Но нам туда не навсегда, нам только руку набить и собраться с мыслями, чтобы дальше не наугад, как ночью по тайге.

На юг – шире оперативный простор, в перспективе можно выбраться из зоны боевых действий в страны, которые даром никому не впились, да и самый пример первопроходца Финнегана показывает, что там вполне подходящее место для базы. И с Рохасом опять же можно будет наладить связь, не заставляя его ломать голову, как переслать самолет через простреливаемое пространство самой параноидальной из держав.

При любом из вариантов вовсе необязательно задерживаться в выбранной стране дольше необходимого – оттель, обретя навыки и организовавшись должным образом, можно погрозить любому шведу и предложить услуги на экспорт. Наверняка где-то найдется тот, для кого нежелание иметь под боком черный ход из Отстойника перевесит преклонение перед субординацией. Не в этой стране – так мы не расисты, мы и в любую другую можем. Только не в Россию, очень уж меня напугали репортажи из тех мест – там, чувствуется, даже при официальном одобрении правительства всякий прекрасный порыв души должен пройти по мукам между недобросовестными чиновниками, страждущими мошенниками и нынешними хозяевами жизни, желающими ото всего поиметь немалый кусок. Да и холодно там, и медведи, я слыхал, внаглую ходят по улицам. Впрочем, теперь медведями никого не удивишь и тем более не напугаешь. А вот уголовная ответственность за неприличные выражения – это лично мне не по карману.

Такие вот у нас будут варианты для выноса на завтрашнее групповое обсуждение.

Все такое вкусное, прямо не знаешь.

– Заткнись ты наконец, – предложил я Редфилду сварливо. Тот ухмыльнулся и, вот сюрприз-то, не ответил. Скользкий тип, его и в ложке не влупишь. Мог бы ведь и подумать, голова-то как у лошади. И предложить хорошее решение, в котором мне достанется место в шезлонге у бассейна, а трудности возложатся на кого-нибудь, кого не жалко.

Ладно. Утро вечера мудренее. Пока будем нести караул, как и положено – стойко, бездумно и бдительно.