15
Блокпост на восточном въезде в Джипсумвилль мы миновали на полном ходу. Там не было ни души. Вместо трейлера на этой оконечности стоял старый киоск, в котором ночные сторожа коротали время. Сейчас он был огорчительно пуст. Надо полагать, при первых же звуках стрельбы бдительные караульщики покинул пост и ушли на фронт. Или наоборот в бега, не дожидаясь, пока фронт придет к ним.
Первоначально плотный огонь стал заметно реже, но остался довольно настырным. Еще дважды хлопнули взрывы. Я приписал бы их гранатам. Вряд ли штатским, лишенным права даже на пулемет, они разрешены. Спрашивать Денниса было незачем, ибо ответ вполне очевиден. Стало быть, бой ведут армейцы. А их двое плюс – сколько тут местных? Четверо? И сколько-то местных ополченцев, поскольку время от времени гулко крякал анахроничный гаранд и бодро долбили отбойными молотками дробовики.
– Вперед до центральной улицы, по ней на север, – подсказал сзади Гламберг, но я его проигнорировал и свернул на север сразу за складами на окраине города. – Тебе что, уши заложило? Единственный вход в загородку с юга, а так мы припремся с северо-востока и уткнемся в забор.
– По центральной улице через единственный вход, он же выход, будут утекать наши погорельцы. Хочешь сам их передавить, прорываясь на поле боя?
Деннис сконфуженно заворчал и осел в глубину дивана.
– Какой забор? Сильно ли прочный?
– Нет, не сильно. Сами ставили подручными средствами. Дюралевые опоры, на них в несколько рядов колючая проволока.
– Снести опору машиной сможем?
– Сможем.
Гламберг дышал тяжело, лицо его, устав выбирать между частыми покраснениями и побледнениями, пошло пятнами, но в целом ему, кажется, становилось лучше. Избавившись хотя бы и временно от тяжелой моральной дилеммы, он снова становился надежей и опорой местных жителей, и это шло ему на пользу. Из багажника он вытащил, кряхтя и охая, легкий скаутский карабин М1А – эдакая детская версия вполне серьезной винтовки М14, несколько неожиданно для такого солидного человека – и старомодная полноразмерная винтовка С7, даже с рукояткой для переноски вместо принятого нынче плоского верха. Наверное, было там и еще что-то, но на этом комендант угомонился, воткнул в каждую по магазину, сколупнул крышку коллиматора на спрингфилде и теперь держал всю охапку между колен, словно сумку с клюшками для гольфа – какая понадобится.
– Попрошу пристегнуться, – сказал я, когда мы обогнули поселок с востока и далеко впереди замаячила предсказанная изгородь, и сам подал пример. Не то чтобы дюралевый столбик был таким уж коварным супостатом, но отчего бы не поберечься. Коллеги отнеслись с пониманием.
– Может, соберешь ту индийскую штуку? – предложил Мик. – Ну, ты помнишь, которой проволочные заборы подрывают.
– Неа, не помню. Всегда обходился перекусыванием.
– Черт, да ты же мне показывал. Или не ты? Тоже лысый и жутковатый. Еще пушка была для стреляния из-за угла, и винтовки снайперские… а, наверное, все-таки не ты, это не твоя тема. Точно, это передача была по телевизору.
По мере приближения становилось возможным различить, что творится за проволокой. Местное Зияние оказалось раза в полтора выше нашего первого, а уж как замерять площадь этого бесформенного полотнища мрака, я и представления не имею. Тут бы и наш эльф намаялся уже на этапе заплетания косичек, или как он там называл свою подготовительную деятельность. Вокруг суетились люди, большинство из них было в камуфляже, и в голове моей тренькнул очередной тревожный звоночек. Я не глубокий знаток всех этих фасонов, но и канадские, и американские варианты худо-бедно отличу. А у этих…
– Фон, что за форма, по-твоему?
Мик пригляделся, даже голову из окошка высунул.
– Похоже на флектарн.
– Ага, похоже. Деннис, что за неформалы? Их тоже Коллинз с собой привез?
– С ним приехали всего трое, та его горилла и двое морпехов, – отозвался Деннис. – Если кто еще, то уже после того, как мы с ним уехали.
– У них автоматы с рожком в попе, – сообщил Мик, продолжая приглядываться. – У нас таких не держат. Бритиши? Французеры? А чего им тут, спрашива… ой, ё. Мейсон, вон тот в нас целится! Даже фамилию не спросит, падла!
– Втяни башку и держись покрепче.
Появилась у меня вдруг дикая догадка, которая собрала на себя, как на несущую нить, все разрозненные фрагменты. Появилась, конечно же, невовремя, потому что мы уже были на подходе к забору, а стрелок как раз по нам жахнул, и не вежливым винтовочным выстрелом, а недоброй подствольной гранатой. Граната описала дугу через ограждение с хирургической точностью и попала бы как раз в крышу «Юкона», если бы я не вывернул руль влево. Снаряд шлепнулся под левый борт и разорвался с противным посвистом летящей шрапнели. Ну вы ваще. Кто вас учил в гости ходить?
В голливудских фильмах принято бессовестно преувеличивать эффект от взрыва. Ясное дело, что пятиметровых огненных шаров не вспыхнуло, всего лишь крепко поддало снизу в днище; но поскольку мы как раз по причине резкого разворота накренились на правый борт, толчок из-под левого сделал свое черное дело и перевернул наш экипаж. Хорошо быть умным и вовремя пристегнуться! «Юкон» опрокинуло на ограду, она с жалобным хрустом под ним проломилась, и дальше мы ехали уже по инерции, боком, на крыше. По-прежнему к соискателям передом, к лесу задом. Вверх ногами, но чего мелочиться – цель-то достигнута. Если будут спрашивать, я скажу, что так и задумывалось. А пока я пребольно треснулся о потолок своей многострадальной башкой и, кажется, опять поплыл на секундочку.
– …Мейсон, очнись! К нам бежит один из этих хренов!
– Да не сплю я, не сплю. Деннис! Ты живой?
– Хых! – донеслось из-за плеча. – Я, сука, еще какой живой. Ты не меня, ты их, туда!..
Понятненько, ушибся сэр рыцарь. Ну ладно, хоть живой. Красный туман в глазах рассеивался медленно и неохотно. Если мы переживем эту историю, пошлю нахрен все эти Зияния и буду валяться каком кверху, пока все не заживет. Нет, конечно, не пошлю, просто не получится. Так вот, зрение понемножку восстанавливалось, а к нам спешным аллюром двигался один из парней в незнакомом камуфляже. Автомат висел у него на ремне, а в руке он держал то ли большой нож, то ли маленький мачете.
– Можешь выбить стекло? – бросил я Мику и полез шариться по своим оружейным заначкам. «Джерихо» нашелся первым и даже из своей импровизированной кобуры вылез, ни за что не цепляясь.
– Ты же меня знаешь, – обиделся фон и наподдал лобовику открытой ладонью. Стекло дрогнуло, но не поддалось. Мик хмыкнул, поджал колено к груди и пнул в угол. Кракнуло, и стекло вывалилось на землю перед кабиной, открыв чистый вид на бегущего джигита. Ну да, как я и полагал. В перевернутом виде это воспринимается медленнее, но никакой ошибки – глазки-щелочки, массивные округлые скулы, желтоватая кожа, губы практически сливаются с ней… Это, братья мои, как есть китаец, мать его, пекинскую оперную певицу, немытым конем-тяжеловозом три раза, исключительно по взаимному согласию.
– Кто там?! – прохрипел сзади Гламберг.
– Бежит мужик, – прокомментировал фон, завалил голову набок и уточнил: – Азиатской внешности. С оружием. Очень с оружием!
– Похоже, славный малый, – добавил я, чтобы комендант не паниковал.
– Ножик великоват, как по фэн-шую, – усомнился Мик. – Мейсон, ты того… я застрял, так что с этим ты сам давай.
– У нас живет один, – запыхтел Деннис, чем-то изобильно шурша, звеня, грохоча и лязгая. – Гарри Вон, он старый. Его не надо… этот, который бежит – старый?
Китаец подбежал, пригнулся, заглядывая под (поверх?… все смешалось) капот. Небось не ожидал, что после такой жесткой посадки будет кому оказать теплый прием? Начинай смекать, что страна суровых лесорубов не по вашим мелким зубкам. Пистолет я уже держал у груди, тут осталось довернуть его чуток на цель. Канадская стойка, в противовес израильской равнобедренной – сидя вниз головой. Положение может слегка запутать стрелка, если забыть, что точке прицеливания все равно, под каким углом на нее смотрят. Я выстрелил дважды, целясь чуть выше – или ниже? Пора перевернуться, а то вовсе запутаюсь – грозди патронных подсумков. В пах, короче говоря. Не потому, что садист, а потому, что хрен его знает, какая прочность у его жилета. Да и если стрелять в верхнюю часть туловища, он бы опрокинулся на спину ко мне ногами, и куда его добивать прикажете? Тут все прошло как по маслу – пули угодили куда надо и сложили бедолагу вдвое, головой в нашу сторону. Каска прикрывала значительную часть этой головы, но парень в агонии забился так энергично, что развернулся подходящим ракурсом, и третью пулю я вложил ему под нижний задний край каски, чуть ниже затылка, по восходящей. Этот все.
– Нет, Деннис, он был не старый.
– Я уж догадался, – пробурчал комендант. – Когда подумал, что Гарри Вон последний раз бегал году в восьмидесятом.
– Есть у кого-нибудь нож? – Мик так и этак дергал ремень, не пускающий его на свободу. – А, вон, вижу, бегун принес. Мейсон, можешь дотянуться?
Мой ремень отстегнулся легко, гораздо труднее было не приземлиться на несчастную мою голову – но поскольку это было для меня важно, я приложил все усилия и в итоге отбил только задницу, которой грохнулся на землю. Паритет, так сказать, северного и южного полюсов. Мик пускай повисит, мне бы понять, сколько у нас тут противников и откуда они. Хотя чего там – откуда, все уже давно поняли. Вопрос только в том, сколько их там, за этой черной мрачной гладью?
Очаг стрельбы, как мне показалось еще на подъезде, начал смещаться на юг, в сторону единственного выхода. Китайцы пошли на прорыв? Похоже на то. Этот, который остался нас дорезать, то ли самый умный, то ли, может, сдаваться бежал, а я его… гм. Ну, нес бы тогда белую тряпочку вместо зловещего ножа, чудила. Теперь же – что у нас на поле боя? Глянул, осторожно высунувшись из-за продолжающего неспешно прокручиваться колеса. Никого. На юге стреляют, да, но здесь вроде бы спокойно. Если не считать тревожным фактом, что из Зияния могут полезть новые бойцы, и ничего ты с этим не поделаешь.
В огороженном забором кругу, преимущественно около распахнутых настежь ворот в южной части, лежали тела. Некоторое количество гражданских… бедняга Деннис, как хватит его сейчас кондратий от такого, вовсе неожиданного поворота. Пара-тройка тел во флектарне. Это понятно, сейчас без боя никто не сдается. Вон там, по-моему, ворочается персонаж в униформе корпуса морской пехоты. А это кто?…
А это наши девицы. Сидит и трясется Софи, чью радужную гриву не спутать ни с чем, а вон та мелкая, конечно, Энджи. И она какая-то странно инертная…
Нет, нет, нет, гады, только попробуйте!.. Я ее уже застолбил! Она мне Редфилда будет дрессировать! Как недавно вещал наш пафосный комендант – «богом клянушь, ешли хоть волошок ш шьей-нибудь головы…»
Уфф. Шевелится. Что там Деннис – сегодня и я инфаркт заработаю. Нет, Мейсон, так не пойдет. Входи в рабочий ритм. Меньше эмоций, больше практичности. А то и результаты будут, как у истеричного креативщика – сплошные восклицательные знаки.
– Кто-нибууудь! – Мик постучал ногой в дно машины, ставшее ему сразу крышей и полом. – Але, гараж! Пацаны, серьезно, помогите уже.
– Кто тебе тут пацан, – прорычал из задней части Гламберг. Он одну за одной выкинул в окошко свои многочисленные винтовки, а потом начал ногами вперед выползать через него же сам и, как Винни-Пух в норе у Кролика, застрял – то ли задом, то ли брюхом. Какая разница, единый же организм.
Я подцепил ногой выроненный китайцем нож – и правда здоровенная штука, скорее мачете – и зафутболил его фону в кабину.
– Вот так бы сразу, – пробурчал Мик с облегчением. – Знаю, знаю, вы как на конкурсе изводите меня, потому что завидуете моей красоте и природной грации.
Денниса пробило на нервный смех, от которого он застрял еще плотнее. Может, оно и к лучшему. Не порадует его эта картина. Два, три… четыре тела вовсе не шевелятся, остальные в разной степени подбитости.
– Деннис, вызывай врача, как вылезешь, – велел я содрогающемуся комендантскому гузну. – Кажется, тут он сильно понадобится.
– Да он и мне понадобится! А сперва, кажется, спасатель с ножницами по металлу.
– Вот и займись. И действуй по плану – выгнать всех из выгородки. Пальба ушла на юг, я пойду следом. Мик, догоняй, как устанешь валять дурака.
– Дробовик возьми, – прокряхтело гузно. – Если вдруг крупное выскочит.
Он, кажется, расклада еще не осознал.
– Не будет крупного, старина. Не в этот раз, – я вытащил из кабины фалку и направился для начала проведать девчонок.
Мик догнал меня через несколько шагов.
– Поправь меня, если я ошибусь, Мейсон. Китайцы каким-то образом используют Отстойник для переброски войск?
– Очень на то похоже. Хотя довольно странно, что они вылезают здесь. Нашли, тоже мне, стратегическую точку – Великое Нигде. Собственно, я почему эти края и выбрал – был уверен, что здесь ничего не происходит. Какой мощный стратегический ход они отсюда предпримут?
– Злобно нассут в озеро Виннипег? Растворятся в глухих лесах и дождутся проезда президента? Притащат баллистическую ракету и жахнут по Штатам предупредительным сигналом?
– Не притащат они ракету. Ты же помнишь, электроника вырубается, а ракета без электронной системы наведения – мертвый груз.
Мы добрались до девиц. Софи хлюпала носом, размазывая по щекам слезы. Энджи и на милю к плачу не приблизилась, хотя всю левую сторону ее мордашки заливал краснеющий отек, который завтра станет чудовищным синяком, не хуже чем у меня на затылке.
– Допрыгалась? – спросил я насколько сумел злорадно. Злость – хороший мотиватор. Кроме того, пусть не думает, что я за нее беспокоюсь. Их сестру это расхолаживает.
– Эге, – призналась ниндзя без тени уныния. – Вот ты, который грозился научить меня драться! Что делаешь, когда тебя бьют в глаз?
– Напрягаю глаз, – серьезно ответил Мик. – Пусть руки ломают.
– Да ладно!
– А чего? Если китайцы, то только так. Они в глаз особо не умеют. От них главное яйца прикрыть, тебе и того не надо.
– Он тебя потом научит, – пресек я зарождающийся семинар. – Можете в двух словах рассказать, что случилось?
Энджи собралась с мыслями, почесывая будущий фингал.
– Приехали военные, четыре штуки. Говорили с боссом, потом двое с ним поехали к вам. Я послала вам СМС, чтобы вы успели своих спрятать. Успели?
– Угу. Это ты молодец.
– Еще бы. Те двое, что остались, собрали всех, кто попался под руку, у нас в здании, типа сейчас вылетит птичка. Набралось человек двадцать. Потом они получили сообщение и повели нас птичку показывать, вот сюда, в загородку – смотрите, мол, сейчас произойдет чудо. А оно возьми и произойди – из Зияния полезли эти! – палец ткнул в ближайшее тело, одетое во флектарн. – Военные, и те двое, и наши местные, которые из охраны, начали с ними перестреливаться, наши, у кого с собой оружие было – тоже, но там не так много было, и их всех постреляли первыми, – Энджи обернулась и кивнула на тела гражданских. – Вон парень из боевого ополчения, вон еще один. В общем, они на виду стояли, им и досталось. Потом эти… китайцы же, да? Нас отогнали от ворот сюда, к ограде, один меня цапнул, сует планшет – не такой, нормальный, электронный, а плоский пластиковый, типа папки, с бумагой, и требует – цитирую: «Гиде мы быть? Писать долгие буквы!».
– И тут она его пнула, – не выдержала Софи и захихикала прямо сквозь слезы. – Прямо туда. Бум!
– Прямо туда не получилось, – призналась Энджи с тоской. – Пнула – да, но он какой-то джеки чан, тут вильнул, там подвинулся, бедром отбил, а потом как даст мне в глаз! Так что я только очухалась. Что дальше было? Вы, прекрасные принцы, нас спасли или чего?
– Потом он мне свою папку сунул, – приняла эстафету Софи. – Долгие – это он имел в виду крупные. Я и написала: Джипсумвилль, Манитоба. Да вон она лежит, папка эта, под самым Зиянием. Зачем писать, чтобы бросить?
Ох ты ж мать.
– Понял, фон? Это у них не боевая операция. Это разведка! Без шанса на возвращение, вслепую, идут по Отстойнику, вглядываются в Зияния с той стороны, если находят картинку, которая кажется перспективной – вылезают сюда и пишут название места для тех, кто еще по ту сторону. А те помечают Зияние для дальнейшего использования.
Софи озадаченно нахмурилась.
– Так чего, не надо было писать? Так он бы меня тоже в глаз!
– В глаз – дело хозяйское, – объяснил Мик со знанием дела. – А вот писать правду без крайней нужды глупо. Написала бы что-нибудь типа «Антананариву», «Усть-Сысойск» или «Дол-Гулдур».
– Тебе не стыдно? – упрекнул я его. – Эти благородные камикадзе жизнью жертвуют, чтобы добыть клочок информации! Какие у них шансы выжить здесь, где вокруг одни враги и никаких сил не хватит, чтобы закрепиться? Думаю, все к лучшему. Даже если с той стороны будет вся их армия, портал «Джипсумвилль, Манитоба» скорее всего будет расценен как «Никому сюда не надо».
– У них с патронами, мне показалось, плохо, – напомнила о себе Энджи. – Иначе бы нас всех перестреляли за минуту. Они хватали оружие наших пострелянных, некоторые стреляли из пистолетов, хотя у всех были автоматы.
А вот это очень хороший штрих. Я быстро добрался до ближайшего мертвого китайца, перекатил его на спину и вытащил из двойного подсумка оба винтовочных магазина. Точно, пустые. Еще два – в одном пара патронов, второй пустой. Перевернул обратно, заглянул в дневной ранец, пристегнутый на спину. Одинокий огрызок питательного батончика и связка толстых корешков, сразу напомнивших о корявой и угрюмой флоре Отстойника. Вот так-так… Голод до кучи. Ни еды, ни патронов, а они все еще выполняют задачу. Да помню я, что они враги. Каким-то чудом «своими» оказались признающие героем летчика, который несколько дней отважно прятался, и право солдат бастовать, если кофе недостаточно горячий. Чем Америка может ответить этим ребятам? Коллинзами, которые их готовности не щадить себя противопоставят равную готовность не щадить других? Это, боюсь, совершенно не та дисциплина.
Пока нагибался, закружилась голова, а на шее отметилось теплое и липкое. Похоже, швы разошлись. Нехорошо это. Боль я потерплю, а вот текущий бензопровод никого еще до добра не доводил.
– Эй! Вытащите меня кто-нибудь! Я сам никак!
О. Это комендант. Спасибо, что вернул к реальности.
– Знакомый какой голос, – Софи закрутила головой.
– И жопа приметная, – Энджи привычным жестом цапнула ее за макушку и развернула лицом в сторону перевернутой машины. – Не видишь, слепая тетеря?
– Ты же знаешь, у меня последние линзы пересохли!
– Так очки носи, принцесса на горошине.
– Помогите коменданту, что ли, и выметайтесь все за ограду, – посоветовал я им. – А мы пойдем на стрельбу, а то во что-то она еще выльется. Кстати, вы не сосчитали случайно китайцев?
– Я слышал, их миллиард, – поделился Мик.
– Человек тридцать, мне показалось, – доложила Софи.
– Девять человек вылезло, – закончила Энджи. – Я когда поняла, что в перестрелке меня убьют нафиг, сразу ружье бросила и считать начала, чтобы совсем уж бесполезной не быть. Вон, вижу, раз-два… трое лежат.
До чего все-таки толковая девица. Прав был Мик, хотя и повременю ему признаваться: кадр для нашей работы идеальный.
– Четвертый там, у машины. Значит, прорвалось пятеро. Это нам по силам. Пошли, Мик. Только еще одну остановочку…
Мы снова остановились у мертвого китайца. На разгрузке у него, как и у всех прочих, была закреплена пистолетная кобура, а в отдельных карманчиках запасные магазины. Один я достал. Он был набит довольно необычными для пистолета патронами – остроконечными, в бутылочных гильзах, напоминающими скорее сильно укороченные винтовочные. Похожими снаряжались те бельгийские загогулины, которыми Конни Рохас собиралась вооружить свою гвардию. Правда, после первого же испытания на практике выяснилось, что толку от них – одни понты, дальнобойность как у дробовика, а останавливающее действие как у пчелы, и обычно бессловесные бойцы слезно запросили назад свои штурмаки. Китайцам, значит, все надо на себе проверить. Ладненько, пусть будет так. Заодно новое знание в копилку – в мире вооружения, помимо старых добрых стандартов НАТО и Варшавского Договора, появился третий независимый игрок.
И мы пошли дальше, взяв винтовки наизготовку, ссутулившись, чтобы представлять из себя мишени поменьше, перебежками, от укрытия к укрытию. Словно опять же не в старой доброй Канаде, где люди друг другу улыбаются даже при ДТП, а на пыльных улицах Сомали, где с неба льется беспощадное солнце, помои и ругань, а за каждым углом ожидаешь увидеть притаившегося в засаде абрека с автоматом. Интересно мир взболтало, ничего не скажешь.
Стрельба уходила и словно разбегалась в разные стороны. Неужели китайцы бросились врассыпную? Хотя и впятером им мало что тут светит, но человеческий стадный инстинкт особенно обостряется в минуты опасности. Да и, если речь идет о жизни, я бы не стал считать два штата до линии фронта такой уж непосильной задачей для пятерых бойцов, прошедших Отстойник. А с чего я, собственно, взял, что они такие уж смертники? Может, если однажды сумели туда войти, так и снова сумеют? Сейчас запасутся необходимым – оружием, жратвой, туалетной бумагой. Проведут какой-нибудь ритуал перехода или прожгут дыру специальным напалмом и… и да, опять попадут в бескрайний и недружелюбный просвет между обитаемыми мирами, в котором будут до седых подмышек искать выходы обратно в Китай. Где их то ли представят к награде за героизм, а то ли показательно расстреляют за нахождение такого бесперспективного выхода.
Миновали молодого парня в канадском камуфляже и армейской каске. Он лежал на асфальте, разбросав руки, оружия при нем не было, подсумки пусты, а из-под спины натекла лужа крови. Мик заложил зигзаг, чтобы добраться до него и пощупать пульс, хотя парень был очевидно мертв.
Поворот. Новая улочка. Пара окон разбита, смят куст на углу, в стенах дырки от пуль. Огородами, огородами, по стеночке, в тенечке, в глаза не бросаясь.
Поворот. В окне мелькает физиономия, пугается, проседает под подоконник, но тут же возвращается, признав родных европеоидов, и отчаянно жестикулирует, указывая нужное направление. Дружественная физиономия. Все-таки Канада.
Поворот. Вот это новости – дружище Чарли! Вместе с напарником-полицейским и еще одним канадским солдатом они присели за длинным автомобилем причудливых очертаний, держат военный совет. Или, может, о бабах рассуждают, с этих станется. При виде нас Чарли замахал руками, и мы, пригнувшись, к ним подобрались.
– Чего сидим, кого ждем? – просипел я, плюхаясь между Барнетом и военным. Ох, как вовремя сел, в раскроенном затылке немедленно загудел колокол. Если бы не подпорки с трех сторон, мог бы и завалиться.
– А вы кто? – хмуро поинтересовался солдат. Э, да у него нашивки мастер-уоррента. Как же, как же, наслышаны о его несгибаемости.
– Двое в доме, – невпопад ответил коп.
– Мееейсон, я его пооодстрелил! – энергично объявил Чарли, враз всех переиграв в конкурсе на самого дивного перца. Ого, да у него зрачки настолько расширены, что стоило бы набрать 911 и сдать его в умелые руки! Вот что бывает, когда предохранительную крышку скручивают без должной деликатности.
– Своего? – вы как хотите, а у американцев это первым делом уточнять надо. Ни в одной другой армии мира дружеский огонь не проходит по разряду достижений.
– Заааачем своего? Этого, кииииитайца. Он стрелял, я стреееелял, я его пооодстрелил, вон его виииинтовка валяется.
Винтовка и правда валялась у двери дома через дорогу. Незнакомых очертаний она была, действительно, как усмотрел глазастый Мик, булл-пап. Такая, значит, теперь у Китая оружейная мода? Через пятьдесят лет после штайра догнали Европу?
– Хорошо. Чарли, я не буду сердиться и маме твоей не скажу, но признайся: ты что, под наркотой?
Чарли глянул укоризненно – мол, я тебе как родному хвастаюсь, а ты с ректальным термометром.
– Почему под нааааркотой? Ты же знаешь, я ниииикогда!
– Он энергетик выпил, – пробурчал мастер-уоррент, имея вид виноватый и покраснев до корней рыжих ирландских волос. – Я ему дал. Держу для особых случаев. Очень сильный, в Штатах запрещен. Он хватанул махом и теперь вот…
– Я в него поооопал! А ты соооомневался!
– Круть какая. Есть еще баночка?
Мне бы не повредило. За шиворот все еще капает. Хорошо еще, что потерю жидкости успел порядком возместить мажорским псевдочаем, но потихоньку подбирается слабость. Если не поправиться энергетиком сейчас, потом понадобится сразу эпинефрин.
– В казарме. Обращайся, когда все устаканится.
Когда все устаканится, я и без того как-нибудь. Лягу себе и переведу дух до сентября месяца.
– Что, Меееейсон, тоже хочешь китайца пооооодстрелить?
– Или так, или ракету заправлю. А чего ждем-то? Если там два китайца, причем один поооодстреленный, то весь периметр они никак не прикроют. К тому же у них патронов кот наплакал.
– Это дом Билли Маршалла, – уныло сообщил коп. – Он у нас оружейник, собирает винтовки для ополчения и на продажу, так что этого добра у него в доме полно. Все как люди попрятались, когда стрельба сюда пошла, а он на крыльцо выскочил геройствовать. Вон видишь пятно на двери? Это его мозги. А потом они в открытую дверь проскочили, только Чарльз и успел одного зацепить. Теперь у них, уж поверь, недостатка в патронах не будет до конца жизни.
А вот это совсем нехорошо. Таким отчаянным коммандос только оружейного изобилия и не хватало для полного счастья.
– Семья у этого Билли есть?
– В смысле?
– Семья. Ну, знаешь, люди, которые связаны с ним родственными либо брачными узами. Есть ли там кого спасать, я к этому веду.
– А. Жена. Жена у него есть, но она вроде в Виннипег на работу ездит. Может, уже и вернулась, поздно же.
Какие же тут все эльфообразные. Готовы подолгу рассказывать, что никакой полезной информации предоставить не могут. А между тем и вправду уже солнце садится, уже куриная слепота подступает, а скоро, того гляди, вовсе сумерки сомкнутся. Вряд ли китайцы тупы настолько, чтобы зажечь свет и позволить себя перестрелять через окна. Да я и винтовочного прицела не разгляжу, если на то пошло. Из всех нас только у мастер-уоррента на карабине установлен штатный элкановский оптический прицел с тритиевой маркой, которая позволит уверенно целиться в потемках. Кстати, надо бы и нам озаботиться. Чарли и коп вооружены теми же плосковерхими С8, но с обычными железными диоптрами. А они всем прекрасны при ярком свете, но в полумраке полезности от них с гулькин нос.
– Дуууурак ты, Пьер, – вдруг высказался Чарли. – Сууууббота же, какая раааабота в Виннипеге?
– А что, – заинтересовался Мик. – Виннипег – ортодоксальная еврейская община?
– Мы-то по субботам работаем, – обиделся Пьер. – Чего бы и ей тоже?…
А я вот размышляю, как нам этот домик штурмовать. По этой части у меня опыт весьма однобокий. В ситуации, где нужен избирательный подход, я стараюсь не лезть, а когда нужно зачистить здание, не чураясь некоторой грубости, до сих пор безотказно действует метод еще прадедовский, разработанный на Первой Мировой. Все, что нужно – пистолет, нож и рюкзак гранат. Пожалуй, последнее можно считать ключевым элементом.
– Гранаты есть? – спросил я уоррента.
– Нету, – вздохнул тот.
– А светошумовые? – полюбопытствовал я у копа.
– Тоже нету. Все на мымр потратили.
– Эммм. Это какой-то местный ритуал ухаживания?
– Какого еще ухаживания? Мымры! В ваших краях они иначе называются? Такие серые штуки, то ли кошки, то ли ежи, из лесу по ночам вылезают и света ужасно боятся. Куда можно посветить фонарем – светишь, и они бегут. А куда нельзя досветить, закатываешь вспышку. Все потратили, а новых не завозят. Вот есть одна со слезоточивым газом. Но если там миссис?…
– Больше поплачет – меньше пописает. Противогаз есть хоть один?
– Не при себе.
Где ты, дружище Редфилд, обладатель столь завидного здоровья, что никакие газы не в силах его омрачить?…
– Уфф. Вы, местные правоохранители, просто потрясающи, говорю от себя и от имени всех мымр на свете. Ладно, давай гранату сюда, с ней пойдем с фронта. Вы с Миком пока обойдите дом. Задняя дверь есть?
– Должна быть. У всех есть.
– Вот оттуда и зайдете. Чарли, зацель фасадные окна. Уоррент, пошли к крыльцу. Ты прикрываешь, я бегу.
Двинулись. Очень неприятный момент – пересекать улочку, пусть узкую, безо всякого прикрытия. Стреляй в меня из-за этих аккуратных занавесочек, кто хочет. Однако никто не захотел – может, я настолько похож на труп, что уже и пули на меня жалко? Чувствую себя, надо признать, на подходе.
Я без приключений добрался до парадной двери, сменил длинную фалку на пистолет и дал уорренту отмашку. Никто не воспрепятствовал бежать и ему, но стоило мне примериться ко входной двери, как с заднего двора донеслась пальба.
– Уходит! – заорал Пьер и принялся лупошить очередями.
Раз кто-то уходит, то в доме остался максимум один раненый и, надо думать, крепко дезориентированный стрельбой. Так что я не стал тратить гранату, а просто лупанул ногой в дверь со всей дури. От косяка отстрелилась толстенная щепа, замок выворотило, дверь лихо качнулась внутрь и обо что-то стукнулась. Неприятно. Да это ноги хозяина, покойного Билли Маршалла, предусмотрительно уложенного как раз так, чтобы служить препятствием. Я присел и ногой отпихнул его пятки в глубину прихожей. Дверь открылась, и мастер-уоррент шмыгнул мимо меня, эффектно поводя стволом во все стороны. Вот и молодец, у меня как раз проблема с желанием лезть на мушку затаившемуся агрессору.
– Брось оружие! Есть один! – завопил уоррент за первым же простенком. Затем тоном ниже добавил в мою сторону: – То ли дохлый, то ли без сознания. То ли притворяется. Как его теперь… добить, что ли?
Я вдвинулся за ним следом. Обстановка, что называется, без претензий, хотя помимо вешалки в прихожей имелась солидная ружейная пирамида с парой зияющих пустот. Билли был серьезный собиратель, это уж без балды. Правда, исключительно самосборные АР-15 и в большинстве своем эконом-класса, безо всяких излишеств. За прихожей начиналась кухня, а в ней под раковиной сидел китайский солдат со свешенной на грудь головой и пистолетом в безвольно откинутой руке. Разгрузочный жилет с него был стащен, пятнистая куртка расстегнута, а худющая безволосая грудь перетянута бинтами из наскоро распотрошенной домашней аптечки. На бинтах проступало кровавое пятно. Не думаю, чтобы прикидывался. Никакой силы воли не хватит с такой-то раной. Уоррент стоял над ним как примороженный, наведя карабин и нервно подрагивая стреляющим пальцем на скобе. Я шагнул мимо и ногой оттолкнул пистолет подальше. Китаец не отреагировал. Приложил пальцы к его шее. Пульс дергался еле слышными толчками.
– Живой. Хочешь – добивай.
И пошел дальше, в комнату, из которой окна вели на задний двор. На всякий случай не опуская пистолета. Мало ли, кто там убегает. Может, кто-то где-то обсчитался, и они тут все пятеро собрались.
В коридоре нашел, надо думать, миссис Маршалл. Чистый, профессиональный удар ножом – снизу, сквозь челюсть, язык и небо в мозг. Рядом с миссис валялся дробовик с пистолетной рукояткой. Как по мне, с таким оружием невозможно проиграть ножевику в узком коридоре, даже если ты никакой стрелок. Дробовик не может быть в кобуре, как пистолет в известной задачке про 21 фут. Ремня у него тоже нет, как и каких-то приспособ для удержания, кроме собственно рукоятки со спуском. То есть – идеальная боеготовность, гарантированное попадание, и все-таки китайский солдат на раз переиграл обывательницу. Невелика честь для профессионального бойца, но заставляет лишний раз задуматься – как вести себя штатскому в такой ситуации? Вторая поправка – она и потенциальное спасение, и приговор в одном лице. Мало иметь оружие, надо еще и учиться им пользоваться, причем до посинения, до полного автоматизма. И что мы тогда получим на выходе вместо таких вот милых и неуклюжих провинциальных дамочек? Дополнительную армию? А детей кто растить будет, пока мамаши по восемь-двенадцать часов в день готовятся защищать свои кухни?
Вместе с тем и китайца понять можно. Видишь ружье – реагируешь на ружье. Будь она без него, мог бы и не тронуть. Даже должен был не трогать, ибо военное преступление. Но и у этого есть отражение – миссис была в своем доме, который защищать ей позволительно хоть ружьем, хоть кочергой, хоть чертовой митральезой… Занятное, в целом, намечается дело для рассмотрения судом. Я бы посмотрел экранизацию. С пивом, чипсами, лежа на диване. Собственно, диван – главное, без зрелищ проживу.
В заднюю дверь гулко саданули, и Мик появился внутри. Со смущением на роже, что отнюдь не порадовало.
– Не попали? – спросил я, уже догадываясь об ответе.
– Пытались, – вздохнул фон. – Темно, ни черта не видно, где прицел, где чувак. Если бы он поближе был, я бы и вслепую, а он бежал как заяц. Будем догонять?
Надо бы, конечно, догонять, потому что оторвавшись он выскочит за пределы поселка и затеряется в лесу, и ловить его там мы будем… обратимся к суровой реальности – мы не будем его там ловить, а вернее, ловить его там будем уже не мы. Наш срок в Джипсумвилле истекает, не мытьем, так катаньем. И не вижу я в нынешнем раскладе лучшего варианта, чем отправиться на север, до ближайшей границы, за которой федеральные коллинзы хотя бы не смогут размахивать своими полномочиями. Очень неприятно, что не удалось выполнить свои обещания, но когда мы завершим свою программу, тут будет совсем не место для эльфа. Тем более что стрельба по всем направлениям заглохла – пожалуй, дальше пусть аборигены сами барахтаются.
Для порядка я заглянул во все двери, которые нашел. Нет, больше китайцев в доме не притаилось, зато запасы Билли впечатляли. Вдоль двух стен самой большой комнаты громоздились штабеля упаковок с винтовочными элементами. Не просто недорогими, а вызывающе дешевыми, словно хозяин дома всерьез заходил на рекорд по минимальной стоимости сборной винтовки. Половина коробок украшена была штампами азиатских производителей. Не то чтобы это было автоматически плохо, но скажем так: производители с местного континента несколько серьезнее подходят к контролю качества. В торце комнаты имелась застекленная оружейная стойка, в которой мне померещилось несколько винтовок другой конструкции – наверное, непродажные, из личного запаса хозяина дома. В уголок была скромно задвинута металлическая бочка, на две трети наполненная винтовочными патронами. Согласно штампу на борту бочки – М193, морально устаревшего фасона, запасы которого широко распродаются как армейские излишки. Воистину фанатская тара.
Мастер-уоррент попался мне навстречу, когда я возвращался из своей экспедиции.
– Не знаю я, что с ним делать, – пробурчал он, кривясь от злости. – Вроде не положено пленного убивать, тем более что он и сам помирает, но когда женщину увидел…
– Женщину не он. Скорее всего.
– Да знаю я, что не он, но другой такой же!
– Далеко зайдешь, за вину других таких же карая каждого встречного, – посочувствовал ему фон. – Мейсон, что там по этой вашей, то есть нашей, хартии положено?
– «Военнопленные находятся во власти неприятельского Правительства, а не отдельных лиц или отрядов, взявших их в плен. С ними надлежит обращаться человеколюбиво. Все, что принадлежит им лично, за исключением оружия, лошадей и военных бумаг, остается их собственностью».
Мастер-уоррент насупился еще гуще.
– Я к вам за советом, а вы мне Гаагскую конвенцию зачитываете?
– Ну да. Какой тебе еще совет? Инструкции как раз на тот случай и пишут, когда ты не в силах принять решение своими силами, – я похлопал его по плечу. – Мы пошли отсюда. Если чего надумаешь, делай сам, ты тут вроде как ответственное лицо.
И мы двинули на выход.
– Подружились бы вы с этим домовладельцем, – заметил фон при виде пирамиды при входе. – Давай сопрем чего-нибудь?
– Это зачтется как ограбление и ты отстанешь?
– Нет, какое же это ограбление. Это расхищение… технически, пожалуй, даже кража со взломом. Ограбление – это когда всем стоять, руки в гору, не тянись к кнопке, телефону, пушке под прилавком.
– Думаю, в этом обновленном мире из тебя может получиться юрист.
– Вот в кого ты такой? Чуть что, сразу оскорбления.
С крыльца открылся вид на новых действующих лиц. Ожидаемых, но прибывших не совсем удачно. Хаммер со включенными фарами, перед ним, в лучах белого света, наши приятели – Генри с сержантом. Коллинз обзавелся винтовкой настолько распонтованной, что как только к ней отдельного телохранителя не приставили – ствол винтом для лучшего охлаждения, роскошное керакотовое покрытие с окраской под благородный вольфрам, наверняка отдельно стоящее дороже, чем весь выставочный набор Маршалла, обвес такой, что сержантская Мк18 враз показалась невзрачной деревенской дурочкой. Сперва я сослепу подумал, что он нахлобучил на планку один немеряный оптический прицел длиной в руку, потом пригляделся и понял, что это три отдельных девайса на одной оси – коллиматорный прицел в центре и подпирающие его откидной увеличитель и ночная насадка. Ночная, блин, насадка! Вот на что идут деньги налогоплательщиков. Смысл-то в этом какой, если он не стрелок? И какая бухгалтерия одобряет такие мажорские вбросы? Вообще никто счета не проверяет? Может, все-таки надо было продать душу? Бог с ними, с ночными насадками, но наверняка у них и зубное протезирование в страховку входит.
– Здрассте, – прошипел Мик вполголоса. – Слышь, Мейсон, если ты не будешь…
– Тихо. Я буду. Только очень аккуратно.
– Ну смотри. Очень я огорчусь, если для него дело кончится повышением.
– Это китайцы? – перебил наше общение Коллинз. Видимо, уже успел получить сводку от Чарли, нервно переминавшегося тут же. – Сколько? Всех взяли? Есть живые, пригодные к допросу?
– Есть жертвы, – сообщил я ему. – В основном среди местных. Гражданские. Военные. Молодец, что спросил, сука.
Суку Генри скушал, не моргнув глазом. В его деле такие мелочи не главное.
– Мне искренне жаль, я целиком признаю свою ответственность и бла-бла-бла. Но то, что произошло, было непрогнозируемо, а раз уж произошло – то стратегическое значение этого факта заметно перевешивает все, включая ваши игрища с Зияниями. Для тех, кто не понял: к нашему изначальному вопросу мы когда-нибудь вернемся, но не прямо сейчас. Я немедленно принимаю регион под контроль. Так у нас есть пригодные к допросу? Кто-нибудь знает китайский язык?
– Упрощенный, и тот по верхам, – признался Мик. – Suǒyǐ tā mā de.
– Это что значит?
– «Пошел нахрен», в этом роде.
Коллинз раздосадованно всплеснул руками.
– Надо же, деточки обиделись, дядя потоптал их куличики! Бросьте уже, парни. Мы все на одной стороне. Рад ли я, что такая херня случилась? Да я волосы рвать готов! Хотите, правда вырву? А уж когда отчет подам, будьте уверены, мне по самые гланды задвинут за такую самодеятельность. Ну, в морду мне можете дать, только потом, сейчас работать надо по горячим следам. Ты куда пошел?
– Деточка забыла совочек, – ответствовал я через плечо, углубляясь в дом. Где-то тут должен валяться тот самый китайский пистолет…
И тут стрельба раздалась снова. Прямо с севера, откуда мы пришли. Вот же!.. Там наш комендант остался, и девчонки, и еще куча народу!
Уже выскакивая обратно, я все-таки задержался возле пирамиды в прихожей. Билли Маршалл, много ему мишеней на небе, охотником на крупного зверя не был, все его сокровища были фасона исключительно тактического. Никакого тебе нитроэкспресса на случай, если из темноты выпрыгнет трехтонная оказия. Может, у него есть где-нибудь в заначке реактивный гранатомет или огнемет? Но искать некогда. Цапнул наскоро первую попавшуюся винтовку, на которую установлен был прицел, с первого взгляда показавшийся АКОГом. Заглянул в окуляр – ничего, ни сетки, ни прицельной марки. Пригляделся: фейк, дешевый коллиматор фирмы «Барска», к тому же без батарейки. Ну что за непруха?… Сунул бесполезную винтовку обратно в стойку и вывалился наружу.
Сержант уже заводил хаммер, Чарли не спросясь нырнул на заднее сиденье. Коллинз же ощутимо замялся. Регионом командовать он, значит, готов, а вот туда, где стреляют, ему не хочется!
– Пленных кто тебе брать будет? – гаркнул я на него. – Мик, грузи командующего!
Мик рывком открыл заднюю дверь, с ясно ощутимым удовольствием сгреб Генри за шкирман и головой вперед даже не затолкнул, а прямо вбросил в недра вездехода. Коллинз ойкнул и обо что-то смачно хряснулся.
– Только не плачь, дядя, дети же смотрят, – просипел Мик вдогонку и сам заскочил туда же. Чувствую, за время пути – тут всего с минуту, но все же – он успеет добавить в коллекцию Генри немало интересных впечатлений. Я стащил с плеча винтовку и завалился к сержанту, на переднее сиденье. Только голову надо держать наклоненной вперед, а то там высокий подголовник. К нему сейчас приложись больным затылком на колдобине, и уноси готовенького.
– Еще кого ждем? – деловито осведомился сержант.
– Пешком дойдут. Жми!
– Окей.
Хаммер с шуршанием и дребезгом принялся разворачиваться на узкой пешеходной улочке. Удивительно неуклюжая машина, помимо того, что при общих размерах побольше иной квартиры внутреннего простора в ней не ощущается. А вспомнив про расход бензина, вовсе начнешь понимать преимущества здоровой ходьбы. Рулем, задом, рулем, передом – мало того, что подавил задницей забор и клумбы перед домом покойных Маршаллов, так еще и на газон перед домом напротив заехал обоими колесами. Из дома отчетливо донеслись скрипучие причитания. Бабуля требовала от дедули принять меры. Рулем, задом, рулем, передом. Прощай, клумба с фиалками. Прощай, синий почтовый ящик. Дедуля начал принимать меры – отбирать у бабули ружье, коим та готова была отстаивать свое жилище от незванных спасителей.
– Генри, ты в бою бывал? – спросил я не оборачиваясь.
Секундная пауза.
– Я работал в зоне боевых действий. В Ираке, в Египте.
– Это не ответ на мой вопрос.
Пауза на переосмысление.
– Я стрелял в людей. Люди, бывало, стреляли в меня.
– Но никогда одновременно?
– У этого допроса есть какая-то цель?
Есть, Генри, есть. Только она тебе не понравится.
Хаммер наконец вырвался на свободу, финальным штрихом опрокинув и разбросав по всей улице мусорные контейнеры бабули с дедулей. Бабуля приветствовала избавление плотогонским загибом, от которого даже я почувствовал себя деликатной виолончелисткой из Кембриджа.
– По прибытии прошу помнить о необходимости захвата пленных, – распорядился Генри из-за моего плеча. – Любые военнослужащие китайской армии, особенно со знаками различия офицеров, должны быть взяты живыми любой ценой. Это понятно?
Никто ему не ответил. Чарли собирался было кивнуть, но и то примерз. Наверное, подумал, что значит «любой ценой» и усомнился в целесообразности директивы. Тем более одного он уже шлепнул, как бы ему это задним числом в пассив не занесли.
– Это понятно, я спра…
Хрясь!
Это даже звучит больно. Генри осекся и перешел в агонистический лающий кашель, словно выхаркивая легкие.
– Зашнуруй уже хлебало, – мягко предложил ему фон. – Мы на тебя не работаем. Наше дело не твое. Твое дело не наше. Это понятно?
Сержант, как мне показалось по краткому содроганию его плеч, проглотил улыбку. Я уж думаю, он давно поджидает своей очереди к этому аттракциону.
– По… нял, – выдохнул Коллинз с трудом. – Китайцы… моя забота. Справедливо.
И задумал, сомневаться не приходится, страшную мстю. Но тут мы выскочили к самой выгородке, и всем сразу стало не до таких мелочей, как личные счеты.
Из Зияния не то клубилось, не то изливалось, не то выпучивалось нечто громадное. Как будто через портал с той стороны пропихивали дирижабль или какую-то равноценную штуку. Будучи пластичной, она сжималась, вдавливаясь в обводы портала, а по эту сторону снова разжималась до своего обычного диаметра, и диаметр этот оказался порядка трех метров. В загородке уже никого не было, кроме мертвых тел – мимо группы раненых, среди которых суетились знакомые уже медработники, мы проскочили за два перекрестка. У самых ворот заняли позицию двое мужиков, один из которых был смутно знаком по делу с фурой, и наша неукротимая ниндзя, вернувшая себе свой ковбойский карабин. Это они и привлекли нас сюда, ибо обстреливали прибывающего с азартом сельских додиков, хотя ясно было, что их детскими калибрами штуку такого размера даже не разозлишь толком. Разве только она правда дирижабль, накачанный водородом – тогда, может, разозлить и удастся.
– Отставить! – заорал я на стрелков. – Так не возьмешь! Где тут пулемет?
– Опять он про пулемет ноет, – фыркнула ниндзя. – В конторе у босса твой пулемет. Босс как раз туда побежал за ружьем побольше.
– Да не мой, дурында. Тут должен быть здоровенный станковый браунинг, я его слышал, когда подъезжали.
– Есть такой! – радостно поддакнул полузнакомый мужичок. – Только при нем расчета нет. Вон там стоит!
И указал на малозаметную сараюшку в нескольких метрах от ограды. Из нее и впрямь торчал кончик обнадеживающе могучего ствола.
– Я сейчас, – сказал я компании и побежал туда. Если пятидесятка не поможет против зловещего пузыря, придется всерьез раздумывать насчет нашего армбруста, который, кстати, остался за пятнадцать миль отсюда. – Энджи, за мной! Мужики, прекратите балду пинать, идите искать пушки посерьезнее. Антиматериальные, а лучше РПГ или безоткатки.
Мужики расценили такое предложение как взаимовыгодное и охотно сдали пост. На Коллинза, вылезающего из машины, один из них глянул с такой теплотой и уважением, что Генри счел за лучшее споткнуться и задержаться в салоне.
– Умеешь развлечь девушку, – признала ниндзя, стараясь не отстать. Повезло ей, что я не спринтер, а скорее марафонец. К тому же на неуклонно затухающих оборотах.
– Скинь-ка Айрин сообщение, чтобы к нам двигалась. Парней может с собой не брать, главное пусть машину не забудет со всем барахлом.
– Да вон твоя Айрин уже подъезжает.
Что еще за новости? Оглянулся – ну да, точно, дедовский пикап и Айрин за рулем. На штурманском сиденье громоздился Редфилд, в целях конспирации нахлобучивший желтую строительную каску. Я бы сказал, она ему только добавила импозантности. Только что выехали с южного направления, остановились между площадкой оказания медпомощи и хаммером, на котором приехали мы. Айрин из-под руки озирала окрестности, пытаясь разобраться в ситуации.
Никакой дисциплины. Почему дернула без приказа? Забоялась? Это рядом-то с рыжим титаном, который за миску макарон против всего мира охотно встанет? Или она ему уже скормила все наличные продуктовые запасы? Будет у нас с ней суровый разговор.
– Беги к ним, – велел я Энджи. – Разрешаю все вплоть до применения смертельного оружия, но удержи Редфилда в машине. Бонусные очки, если уговоришь его сложиться и не отсвечивать.
– Да он меня не заметит, даже если я ему на голову встану!
– Он с уважением относится к авторитетам. Особенно к наглым. Прояви себя.
Ниндзя пожала плечиками и устремилась к пикапу, а я дернул дверь сараюшки. Да, тут явно проводили много времени в карауле солдатики, отлученные от дома, семьи и прочих благ цивилизации. Картинки на стенах. Ура, сиськи! Некоторые весьма удачно подобраны. Стопка книг и журналов. Батарея пустых бутылок – но только безалкогольных, службу знают. Украшение номер один – вожделенный М2 на станке.
Без ленты.
Несколько патронных коробов я вскрыл, шипя про себя от злости. Пусто, пусто, пусто. Есть целое ведро, в которое заботливо собраны звенья отстрелянной разборной ленты. На полу еще несколько звеньев, вперемешку с гильзами. Снаряженных лент нет.
Тоже от мымр отстреливались?!
Ведро я в ярости пнул, рассыпав звонкий металлический хлам, и выскочил обратно. У нас в кузове гиббс, которым слонов кладут, и пресловутый гранатомет. Надо думать, что и Деннис принесет на вечеринку что-нибудь подобающее случаю. Главное, не дать ему вылить на Коллинза законное негодование бесхитростным способом порядочного человека.
Ниндзя старалась вовсю, пытаясь за шею пригнуть Редфилда пониже. Пару раз просто повисла на нем. Рыжий испуганно хлопал красными глазками и не понимал, чего от него хотят. При виде меня он так просиял, как и родные люди никогда не сияли. И сразу полез навстречу из машины – обниматься, наверное.
– Сидеть! – зашипел я на него и попробовал тоже на нем повиснуть, чтобы затолкать обратно в кабину. – Айрин! Мы толкаем, ты тяни, и заодно объясни, какого черта!
– Это было мое решение, прошу прощения, – покаялся со своего любимого насеста на трансмиссионном туннеле Фирзаил. – Я слышал ваш разговор с человеком, представляющим власти. Конфликт был настолько очевиден, что я решил подобраться к здешнему порталу, ставшему камнем преткновения, и посмотреть, не смогу ли я как-то быть полезен. Оказалось, что здесь уже произошло нечто из ряда вон выходящее, а бурную активность портала я чувствую прямо сейчас.
– Ты прямо локатор. Да, из него лезет какое-то огромное дерьмище, и это факт, а не метафора.
– Этот тоже заволновался, когда вы укатили, – наябедничала Айрин, безуспешно пытаясь втянуть Редфилда обратно на посадочное место. – А теперь-то ему что? Нет, вы гляньте на него – он что, облизывается?
Ну да, Редфилд явно присматривался к тому большому, выдавливающемуся из портала, и глазки его алчно поблескивали, а длинный красный язык действительно обмел пару раз физиономию. Может, это гигантская колбаса? Примерно так она и изготавливается.
– Вау! – слитно заорали сразу несколько голосов от хаммера.
Ни сна, ни отдыха измученной душе.
– Сиди, засранец, а то без десерта оставлю! – прохрипел я в ухо Редфилду и все-таки затолкал его в кабину. То ли слово «десерт» он освоил первым, то ли ловит интонации. – Фирзаил, ты как всегда планируй. Сейчас узнаю, чего у них там, и вернусь за идеями. Эндж, найди в кузове такую трубу с ручками… сравнить-то не с чем. Вот такой длины, вот такого диаметра.
И потащился к хаммеру. Сдохну я однажды на боевом посту, и не от пули, а загнавшись насмерть, как тот спартанский чувак, который с новостями бегал.
Парни, оказывается, высмотрели на конце дирижабля что-то типа рта – по крайней мере там раскрывался сложной формы паз, и в нем мелькали образования, которые при известной фантазии можно было бы счесть зубами.
– Шай-хулуд! – восторженно выдохнул сержант.
– Кто-кто? – не понял Чарли. – Что это, Мейсон?
– Гигантский червь из романов про Дюну. Нет, сержант, не думаю, что по ту сторону Арракис, иначе и китайцев придется считать сардукарами.
– Это реморхаз, – поправил Мик.
– Ремо-что? – изумился сержант.
– Реморхаз. Тоже гигантский червь, но из бестиария Темниц и Драконов.
– Темниц и Драконов? – сержант презрительно свистнул через губу. – Тебе что, друг, десять лет?
– А «Дюна» вообще отстой, – обиделся фон.
– А вот сейчас ты огребешь!
– Еще такая штука была в Звездных Войнах! – сделал свой вброс Барнет. – Жила в астероиде, вылезала и жрала пролетающих.
Кажется, эффект энергетика его покинул, целостность речи восстановилась. Еще чуть-чуть, и грабоидов вспомнит. Спорщики переглянулись.
– Кстати, да, – признал сержант.
– Было такое, – милостиво согласился и Мик. – А… Мейсон, какого черта?
Я проследил за его взглядом и подавился уже заготовленной на всех грубостью. Тихой сапой проскользнув мимо митинга, к Зиянию шел Фирзаил.
– Эй, мальчик! – окликнул его в спину Коллинз, державшийся в сторонке от общего бедлама. – Юноша в красной куртке, я к тебе обращаюсь! А ну вернись!
Эльф небрежно потряс ручкой – оставьте меня срочно! – и продолжил свое дефиле прямым курсом на Зияние.
– Ох, простите! – пискнула из-под локтя Энджи. Как всегда подобралась беззвучно, но у меня уже не было сил пугаться. – Я того, большого держала, держала, а этот даже не спросясь как дернет!
Фирзаил топал бодро и бесстрашно, на ходу разминая длинные пальцы. Сержант было дернулся бежать следом, но я успел его изловить и придержать. Эльф у нас кто угодно, но не самоубийца. Очевидно, что-то придумал, и настолько бесспорное, что даже одобрение ему не понадобилось.
Коллинз смотрел ему вслед, напряженно похрустывая кулаками. Вот он отмечает серую, что даже в потемках заметно, кожу, сравнивает комплекцию, приличествующую разве что дистрофику, с уверенной походкой серьезного джентльмена, различает торчащие на фоне густой белой шевелюры ослиные уши…
– Это он и есть? – выдохнул Генри еле слышно.
– Ага, – чего уж теперь. Пусть порадуется.
– Мелкий какой!
– Ему не мешает.
Я оглянулся на пикап. Айрин сидела ни жива ни мертва, от ужаса прикрыв ладонью рот. Редфилд вроде притих, но облизывался все шире.
Фирзаил неспешным шагом приблизился к Зиянию метров на десять. Он подходил к порталу сбоку, так что червь вылуплялся в сторону от него, вытащил уже целый первый сегмент и теперь вытягивал второй, собирающийся по эту сторону пышной оборкой. Ни глаз, ни ушей у колосса не было, но кто знает, как устроена их навигационная система? Вон у того тролля тоже не было, и поглядите на меня по итогам общения.
Эльф остановился и бесстрашно обернулся к нам лицом.
– Я прошу прощения, – изрек он с достоинством пэра, – Это надлежало сделать совсем другим, гораздо более аккуратным методом. К сожалению, обстоятельства не оставляют мне возможности провести работу надлежаще. Господин комендант, ваше расположение очень ценно для меня и моих союзников.
Над моим ухом смущенно кхекнул – ну да, Деннис, тоже на досуге изучивший тайны ниндзюцу и научившийся таскать свои лишние сорок килограммов бесшумно. Может, мне просто уши почистить? На плече у коменданта лежала винтовка пятидесятого калибра с могучим оптическим прицелом, которой я, кстати, на его складу не видел. На Коллинза он старался не глядеть.
– Как я понимаю, – продолжил эльф, с выдающимся хладнокровием игнорируя чудище, вытягивающее себя из портала прямо за его спиной, – Зияние стало причиной конфликта и источником неиссякаемых проблем. Потому я, как ответственный специалист, вынужден принять решение в пользу его экстренной дезактивации. Алаказам!
Он вскинул над головой руку и звонко щелкнул пальцами. Между пальцами сверкнула яркая вспышка, а портал содрогнулся и плавной волной судороги сменил цвет с глубокого черного на… на цвет червя, лезущего через нее? Ах да, Фирзаил же предупреждал, что при стабилизации портала он на миг становится прозрачным. Могли бы увидеть тамошние пейзажи, если бы весь проход не был завален бесконечным телом этого ползучего гада. Хлоп, и гладь снова изменила окрас, слегка потемнев и словно потухнув, а срубленный начисто конец червячьего тела забился в конвульсиях у ее подножия. Хороший такой шмат червячины трехметрового диаметра и метров, пожалуй, шести в длину! Интересно, что и сколько такая штука жрет, тут-то даже условно компактного Редфилда не прокормишь.
Повисла мертвая тишина.
– Он сказал «Алаказам»? – недоверчиво переспросил наконец Чарли.
– Сказал, – подтвердил кто-то.
– Дайте-ка… – Гламберг первым стряхнул оцепенение, снял с плеча винтовку и плюхнул сошками на капот хаммера. – А ну, разойдись, молодежь!
Молодежь проворно раздалась, освобождая линию огня. Я не поленился еще и уши зажать обеими руками. Под пальцами мокро чавкнула повязка, выдавливая кровавые потеки. Так ведь и сдохнешь на ровном месте к общему изумлению, только и мелькнет перед очами системное сообщение о низком уровне заряда. Деннис с кряканьем пригнулся к прицелу, подвернул маховичок, пару раз вздохнул, задержал дыхание – и выпалил. Пятидесятка – штука что надо, и громкая под стать эффективности. Чарли с оханьем присел, выпучив глаза. Обрубок червя подскочил, прошибленный тяжеленной пулей, какой в наших краях выносят легкую бронетехнику, и откатился от портала на несколько метров. Извиваться он не перестал, но по крайней мере ушел с первого плана в потемки. Народ одобрительно взвыл – и хорошо, что все смотрели туда, потому что наш героический эльф при звуке выстрела затрепетал, как паутина на сквозняке, и чуть не порвался пополам от ужаса. Так и лицо потерять недолго!
Очухался и Коллинз. И сразу пустился навстречу эльфу – то ли чтобы первым вручить букет, то ли надеть наручники. Сержант спохватился и бросился следом. Пора и нам. Вокруг больше никого – все свои, и даже среди них есть лишние.
Деннис оставил винтовку, сосредоточил взгляд на спине Коллинза и тяжело потащился за ним. Рука его мертвой хваткой вцепилась в рукоять револьвера. Нет, так не надо. Я мотнул головой ему вслед, указывая Мику догнать и придержать во избежание, а сам обернулся к оставшимся – Чарли и Энджи.
– Вы подождите здесь.
– Да я одним глазком! – заверила Энджи, пальцем указывая на означенный глазок. Второго видно не было – его придавила багровая опухоль, грубо расчерченная целительной йодовой сеточкой.
– Не надо. Постой тут, чтобы никто не проскочил. Мы быстро… наверное.
– А я чего? – Чарли определенно заволновался. – Что там затевается?
– А ты, Чарли, хороший парень и врать совершенно не умеешь. Поэтому, если вдруг чему суждено случиться, твоя лучшая позиция – «я ничего не видел». Поверь, дружище, так будет правильно.
– Ну… – Барнет замялся. – Знаешь, Мейсон, я с мамой говорил по телефону.
– Как будто сегодня и без того ужасов мало.
– Да нет, она не… Она не ругалась. Вообще. Даже на тебя. Прикинь, она плакала. Я за всю жизнь такого не видел. Ну, на похоронах она слезу изроняла, а тут вдруг раз…
Да уж, такая перемена будет почище геополитических преобразований. Миссис Барнет, чье духовное животное – цистерна с пропаном, рыдает в трубку! Я-то в душе надеялся на нее как на последнюю линию обороны. В том виде, в каком я ее помню, она смогла бы пару недель отлаиваться от всей китайской армии.
– Поедешь к ней?
– Поеду, конечно. Вы тоже приезжайте. Я тебе адрес пришлю, когда доберусь. Это я к тому, что я ни в какие дела не полезу, ты не волнуйся.
– Вот и ладненько. Вы, серьезно, посматривайте тут, чтобы лишние люди не совались. Нам перетереть надо, а потом сразу вернемся. По-моему, Редфилд всерьез нацелился этого червяка сожрать.
– А тебе жалко? – хмыкнула ниндзя.
– Конечно, жалко. Вдруг он вкусный? Я тоже хочу попробовать. Да и всему поселку хватит на будущую зиму – он же червяк, костей нет, сплошная мякоть.
Оставив караульных, я припустился следом за ушедшими вперед. Толковище собралось у подножия Зияния, неподалеку от нашего перевернутого «Юкона». Вот и славно – далеко от входа, никто не разглядит. Проходя мимо мертвого китайца, нагнулся и вытащил из его кобуры пистолет. На ходу проверил магазин – почти полный, патронник – загружен, снял с предохранителя и опустил руку вдоль туловища, чтобы совсем уж нагло не размахивать.
Раз уж не удалось проскочить тихой сапой, будем ставить точки.
