16

Денниса и Мика я догнал первыми.

– Семь человек, – нехотя выдавил комендант. – Можете себе представить? Семь моих человек – насмерть. Раненых не считаю. И солдаты еще. Чего ради?

– Маршаллов посчитал?

Гламберг застонал.

– Еще и Маршаллы? Оба?

– Угу. Китайцы через их дом проскочили.

– Значит, девять. На ровном месте! Ладно, сейчас темно, а завтра как я буду людям в глаза смотреть?

Мы брели потихоньку, приближаясь к эльфу и что-то яростно ему втолковывающему Коллинзу. Сержант мялся за плечом у начальника и хмурился, отводя взгляд в сторону. Видно, Генри нес пургу, пытаясь замести ею хрупкое сознание пришельца. Хех. Пускай попотеет. Я на собственной шкуре познал, что эльфа не очень-то переубедишь – он сам раз за разом нам мозги пудрит. И самому Фирзаилу полезно перебрать свой словарный запас, научиться доводить до людей мысли, не путаясь в аллегориях.

– Все ты нормально будешь, – неуклюже успокоил коменданта Мик. – Дерьмо случается, и в данном случае оно даже не из твоей задницы.

Деннис промолчал, но очень звонко щелкнул открываемый клапан кобуры.

– Вот держи, – я перехватил пистолет за ствол и протянул его коменданту рукояткой вперед.

– Это что? – не понял Гламберг. – А. У меня свой есть.

– Знаю, что есть. Твой здесь не пригодится. Убивать федеральных агентов – плохая карма. На это разве что китайцам плевать. Если какой китаец в засаде притаился и ждет своего шанса, уж наверное он будет стрелять не из комендантской гаубицы, а из табельного оружия.

Комендант резко остановился.

– Не нужны мне такие выкрутасы! Если я уж чего собрался делать, то стыдиться и на китайцев вину перекладывать не буду. Это правосудие, это возмездие, это не спрячешь!

Беда с ними, рыцарями этими. Я отвернулся от Коллинза и, понизив голос, принялся вкручивать шарики в лысую голову народного мстителя.

– Правосудие – насквозь синтетическая придумка. В природе его не существует, да и в обществе, где о нем все наслышаны, почему-то никак его достичь не получается. Так что эту мысль придержи для мемуаров. Возмездие я понять могу, но позволь напомнить, что смысл его – покарать виновного, а не показательно лечь костьми. Его не умаляет то, что мститель не повиснет на соседнем столбе. Но вот что тебе надо уяснить. Мне все равно – за что. На любого такое «за что» можно наскрести. Мне не все равно, зачем. Как сказал один великий вождь, которого сейчас считают злодеем: «Нет человека – нет проблемы». Если он уйдет, проблемы будут у нас всех. У эльфа, который только что схлопнул ваше Зияние, а сейчас пытается с британским акцентом объяснить Коллинзу, почему тот отстой. Не может же Генри дать ему просто уйти! Это же карьерный рывок, да и, если тебе ближе примитивная трудовая этика, просто его работа. У нас будут проблемы, потому что мы эльфа не отдадим, а стало быть окажемся террористами и врагами нации.

– А я ему еще в грудак дал, – похвастался Мик. – Надо было сильнее дать, чтобы сразу наповал, и тоже списать все на китайский пинок. Не подумал просто.

– И у тебя, Деннис, будут проблемы, потому что ты покрывал террористов и врагов. И у Джипсумвилля, потому что его возглавлял пособник террористов. И так до бесконечности. Совершенно понятно, что отпускать его нельзя. Но вот что важно: если ты не засунешь свою спесь, которую ошибочно считаешь гордостью, куда поглубже и выбьешь ему мозги из своего собственного оружия, да еще и скрывать этого не станешь, проблемы поселка все равно никуда не денутся. Даже невзирая на то, что Зияния больше нет. Тебя показательно вздернут, а как народ реагирует на репрессии в отношении народных героев? Очень повезет, если кончится слезоточивым газом и пулями помягче свинцовых. Да и нам перепадет, ведь кто-нибудь задумается – как так, походили часок с комендантом, и он начал федералов отстреливать. Так что соберись с духом, слезь с креста и включи голову. Мы сейчас решаем проблему. Нет смысла решать ее наполовину.

Гламберг испустил протяжный выдох.

– Или так, или никак, да?

– Нет. Так и только так. Вопрос только в том, ты или я. Вообще-то следует мне, а тебя послать собирать цветочки за периметром, ведь у тебя за плечами двести лет беспорочной службы, а такое поди перешагни. И вообще, мы так и так уходим, а тебе еще оставаться. Только из уважения к твоим сединам и понимания, что значит «личное», ты участвуешь в розыгрыше.

– Я могу, есичо, – скромно напомнил о себе Мик. – День будет не зря прожит, я ведь даже по китайцу не попал. А тут убил бобра, спас лес. Для аутентичности я кунг-фу знаю. Или думаю, что знаю. Справлюсь, короче.

Деннис скрипнул зубами.

– Попробуй, щенок, мне в других обстоятельствах так повыговаривать!

Резко выдернул у меня пистолет и широко зашагал вперед, пытаясь пристроить оружие под ремень за спиной.

– Попробуешь? – поинтересовался Мик.

– Не знаю, чувак. Устал я. Нам бы день простоять да ночь продержаться. День осилили, а ночь только начинается.

– Эй-эй, хоть ты не раскисай! Пошли послушаем, как эльф агента Смита опускает.

Пошли. Догнали Денниса. Обогнали Денниса, чей шаг грузен и неохотен.

– …о чем тут говорить, если даже будучи ответственным сотрудником аппарата вы не имеете доступа к простой статистике! – упоенно вещал Фирзаил. В кои-то веки нарвался на слушателя, который не пытается его заткнуть или склонить к пользованию просторечиями. Как бы и впрямь не надумал сменить сторону, это ж все планы придется перекраивать.

– Я же объясняю, что данные засекречены в целях государственной безопасности! – отвечал ему Генри, исступленно потрясая руками. – Естественно, от вас это тайной не будет, поскольку контроль за выполнением плана работ тоже часть предлагаемой вам работы!

– В таком случае вас, безусловно, не затруднит раздобыть запрошенную соискателем, то бишь мною, информацию для более полного представления вашей вакансии?

– Буду рад этим заняться. Но, само собой, это займет определенное время.

– Время на то, чтобы выяснить одну цифру?

– Разумеется, с соблюдением всех стандартов безопасности любые статистические данные требуют времени на то, чтобы быть рассекреченными.

– Хха! – эльф призвизгнул так пронзительно, что меня передернуло. – Представляете, господин Коллинз любезно предложил мне работу на правительство и сообщил, что этой работой уже занимаются несколько… как вы выразились, прошу прощения?

– Иномировых гостей, – уныло подсказал Генри.

– Именно, благодарю. Но вот сколько Зияний они уже успели закрыть, он сообщить не может. И данные эти столь секретны, что их невозможно узнать без проволочек. Никак не пойму, что в этом секретного? Я закрыл это Зияние и готов это признать, хотя и несколько стыжусь манеры исполнения. А сколько всего этих… иномировых гостей работает на вашего работодателя, господин Коллинз?

– И это тоже секретная информация, увы. Я бы поделился ею с вами как потенциальным соискателем, после соблюдения должных формальностей, но не владею сам. Я сотрудник не самого высокого уровня.

– Ну, вот вам и ответ, зачем мне подозрительные оборванцы, – Фирзаил виновато покосился в нашу сторону. А чего такого? Ну оборванцы, ну подозрительные. Зато живые. – Если дела вашего учреждения столь секретны, что непрозрачны даже для собственных сотрудников, подавно невозможно надеяться на попадание этой информации в открытые источники. Принципы, которыми я вынужден руководствоваться здесь, в чужом мире, предельно просты: доверяй или нет, но проверяй обязательно. Вот моя работа, ни от кого не скрываемая и выполненная при полной поддержке упомянутых оборванцев. Мы отработали свои обязательства перед комендантом, любой может проверить. Выполняете ли обязательства вы, проверить можно, только вступив в ваши ряды. Как это у вас называется – кот в мешке? Не покупаю. Когда у всех на устах будут ваши успехи и не останется сомнений, что занимаетесь вы именно этим и с высоким уровнем организованности, с готовностью возобновлю наше приятнейшее общение. Пока же вынужден откланяться, у меня режим.

Ай, хорош, паршивец. Начинаю понимать, почему я не решился его пристрелить при первой встрече, хотя он подозрительно смахивает на вредного дьяволенка. Харизму не спрячешь даже за невзрачной внешностью.

– Я тоже прошу прощения, – голос Коллинза поскучнел. – Могу я напоследок увидеть ваши документы? Отметка о въезде? Таможенный контроль? Медицинское заключение и справки о сделанных прививках?

– Разумеется же нет! – эх, Фирзи, стоило тебя только похвалить!.. чего не обыграл, как в предыдущем примере – «Буду рад этим заняться. Но, само собой, это займет определенное время». – Вы прекрасно понимаете, что никаких документов у меня нет и при въезде в вашу страну я никаких границ не пересекал.

– В таком случае как полномочный представитель властей вынужден предложить вам задержаться до выяснения.

– В таком случае вынужден вам отказать.

– Сержант, устраните посторонних, – деревянным голосом потребовал Генри, избегая на нас смотреть, и сам лапнул пистолет, сосредоточившись на напрягшемся эльфе. – Уважаемый Фирзаил, не заставляйте меня применять силу!

– Не заставляйте и вы меня снова щелкать пальцами! – не остался в долгу эльф. Может, наше присутствие вселяло в него храбрость, а может, он тоже мудаков не любит. Я давно уже заподозрил, что ничто человеческое ему не чуждо.

– Я и сам могу щелкнуть! – рявкнул Коллинз и потянул пистолет…

И тут сержант вдруг ожил. Его веслообразная ручища накрыла ладонь Генри и зажала оружие в кобуре. Второй рукой морячок слегка хлопнул Коллинза по оттопыренному локтю и элегантно перевел его в классическую позицию «заломленная рука».

– Какого черта, сержант? – ахнул Коллинз. – Что вы себе позволяете?!

– Да заткнись ты, козел, – ответил сержант тихо и гулко. – Мелкий чертик прав во всем. Он за одну минуту сделал для страны больше, чем ты за всю жизнь.

– Бойд, да ты охренел?! Что на тебя нашло?! Пусти меня, быстро!

Сержант равнодушно отпихнул Коллинза. При его габаритах, сложенных с навыками, ему явно было все равно, держится ли он за потенциальную жертву или стоит от нее в двух шагах – все равно заломает в момент. Очень похоже на одного моего знакомого – который смотрел и понимающе ухмылялся.

– С благодарностью принимаю высокую оценку своей работы, но прошу занести в протокол, что определение «мелкий чертик» меня не устраивает, – пропищал Фирзаил, на которого стремительность событий произвела сильное впечатление. – В определенных кругах я считаюсь импозантным мужчиной уверенно средних габаритов.

Коллинз отступил на шажок от поехавшего (ой ли) напарника, с преувеличенным трудом вращая руку в плече.

– Какая муха тебя укусила?

– Все знают, что по Зияниям есть приоритеты, – прогудел сержант как из бочки, глядя себе под ноги. – И все знают, что сенаторы торгуют очередью в этом списке, как апельсинами на рынке. А у меня жена и две маленьких дочки, и они с Сотрясения сменили четыре дома по всей стране, и везде Зияния, и везде открытые, и никто их не закрывает! А когда люди хотели скидываться и нанимать «Сфинкс», до чего правительство дорешалось? Пусть работают по нашему списку или не работают вовсе. А то как же так, для фермера сделают, а генералы и конгрессмены будут в очереди томиться! Вот и все успехи. Он взял и сделал, люди спать спокойно станут, а ты в него стволом тыкать будешь? Я тебе этот ствол так забью, что проктолог с ищейкой не отыщет!

– Да остынь уже! Не буду я ни в кого тыкать!

– И правда, – включился неожиданно комендант. – Остынь, сынок. Иди, умойся, выпей водички.

– Да, сэр, – сержант вяло козырнул. – Извините. Нервы. Рядовой первого класса Шелдон погиб в бою. Лэнс-капрал Макинтайр то ли еще выкарабкается, то ли… На хрена, Генри?! Не знаю, как в вашем злодолбучем ведомстве, а в моем уставе такого дерьма не было. Зато было, чтоб ты знал, про врагов не только внешних, но и внутренних!

И отправился враскачку к воротам, только что горючую слезу не пустил.

– Вот хитрожопый ублюдок, – с легким удивлением откомментировал Мик.

Воистину. Куда ветер дует, сержант заметил давно и очень удачно подобрал момент, чтобы показательно взбрыкнуть и показать, на чьей он стороне. И не оказаться свидетелем, век которых в наши крутые времена может оказаться и недолог. Ай, молодца, даже странно, что до сих пор в сержантах.

Может, теперь повысят. Когда вакансия откроется.

– Ладно, – буркнул Генри, который тоже, не будь дурак, уловил вектор ситуации и вряд ли нашел его приемлемым. – Тяжкий день был, господа. Давайте завтра продолжим.

И тоже пошел на выход.

– А вас я попрошу остаться, – сказал я и придержал его на месте. Генри придерживаться не хотел, но у меня не забалуешь – я аккуратно положил ладонь ему на грудь и отжал назад, на прежнюю позицию. – Фирзаил, а ты давай иди. Не нарушай режим.

– Вообще-то у меня есть еще лимит… – эльф призадумался, оглядел наши мрачные рожи и покладисто кивнул. – Пойду послушаю это ваше радио. Очень умиротворяет. Спокойной ночи, коллеги.

– Бить будете? – осведомился Коллинз с талантливо изображенной небрежностью, когда и этот лишний свидетель уковылял. – Ох, парни. Ну валяйте. Заслужил. Не за попытку вербовки, это по работе, а вот за то, что тут с моей подачи вышло – признаюсь, наломал дров.

– Не будем, – успокоил его Мик. – Зря, по-моему, но не будем. Достоверно выяснено, что битье не имеет педагогической ценности.

– А чего тогда?

– Девять человек! – простонал Деннис, шаря за спиной. – Не считая солдат, про которых не мне докладывают. Из-за тебя, гада, девять человек полегло!

– Да знаю я! – Коллинз стукнул себя в грудь. Очень убедительно, но на всякий случай не очень сильно. – Думаете, я этого хотел? Работаю как могу с тем что имею! Если бы вы не выпендривались, а проявили должное уважение к представляемой мною вертикали власти, ничего этого и близко бы не случилось! А теперь что? Хотите, чтобы я сразу после отчета в отставку подал? Ваше право, хотите – подам, хотя не уверен, что ее примут. Мог бы вернуть ваших людей – вернул бы!

– Эге. Чтобы в следующий раз было кого подставить. Не тяни, Деннис. Это ему некуда спешить, а у нас еще работы непочатый край.

– У нас? – удивился Мик. – Это какой?

– Китайские партизаны тут совсем не к месту. Будут ночью подползать и глотки резать, тоже вот как этот – не со зла, а по приказу родины. Внутри пускай местные управляются, а за этими, похоже, нам идти. Если только сержант не выпишет какой-нибудь крутой спецназ, тогда можно с чистой совестью сваливать.

– Спецназ нужен? Это я могу, – Генри энергично поднял руку, как в школе. – Тем более что китайцы – ценный разведывательный ресурс и мне…

– Да заткнись ты уже. Деннис?

Комендант выволок наконец пистолет из-за спины и стоял, словно примороженный к месту. Как я верно угадал, долгие годы службы в полиции его будь здоров обтесали. Хочет, а не может.

– Вы чего меня, казнить собираетесь? – Коллинз нервно захихикал. – Как раз кворум собрался: судья, присяжный и палач. Удивлен, правда, что именно вам выпала роль палача, Гламберг. Не думаете махнуться? Тут у вас кадры с большим послужным списком.

– Ага. Дай мне, Деннис. Не можешь срать – не мучай жопу.

Деннис, с посвистом втягивая воздух, поразмыслил и медленно принялся разворачивать руку в мою сторону, словно пистолет весил полтонны.

– Ну ладно, ладно, – Генри задрал руки. – Сдаюсь. Вы пошутили, я обделался, смеялись все. Не надо делать из триумфа трагедию. Я понимаю, вы хотите сохранить статус кво с этим своим… интересный парень, и по-английски чешет лучше большинства нативных, а? Без проблем. Договорились. Снимаю все свои претензии. Инспекцию провел, не нашел никаких подтверждений. Китайцы вот… мне и с ними работы надолго хватит. От вас мне ничего не надо. Идет?

– Ты убил девять моих людей, потому что тебе от нас ничего не надо?!

Это бы усилие, затраченное на полупридушенный выкрик, да на спусковой палец – и вся проблема. Но палец Денниса так и остался на скобе, безжизненно ее облепив. А вот Генри, профессиональным чутьем уловив, что неумолимый полярный лис взял его след, лихо развернулся и бросился бежать. Хотя вооружен был до зубов и вполне мог бы, пользуясь замешательством, выдать нам гол престижа – по крайней мере застывший на месте Деннис был мишенью хоть куда.

И чего мне было не одолжить еще один китайский пистолет для себя, любимого? Нет же, поддался торжественности момента. Теперь пришлось отвоевывать этот единственный у массивного лысого истукана. Что не так уж трудно оказалось, пальцы Гламберга были как переваренные сосиски – мягкие и бессильные, но несколько шагов форы это Коллинзу дало. По счастью, бежал он не куда, а откуда, и вскорости заметил, что мчится прямо на ограду из колючей проволоки. Тогда ему пришлось остановиться, чтобы выбрать более перспективный вектор движения, и при этом он не удержался, чтобы не глянуть в нашу сторону.

Тут я его и свалил мозамбиком. Две пули, склеенные дабл-тепом, в грудь, в плейт-керриер, в угоду комфорту не содержащий собственно плейтов – защитных керамических или титановых пластин. Это я отметил еще там, у нашего первого Зияния, куда Генри на свою беду приперся непрошеным. Остроконечные пульки прошили его на ура. Третья в голову – шанс был так себе, метров пятнадцать и ночь, сдобренная оптическим обманом и заволакивающей голову вялостью. Свалился он, во всяком случае, как подкошенный.

Деннис стоял покачиваясь, словно флаг в безветрие, и таращился перед собой слепыми глазами. Мик осторожно прихватил его под локоть.

– Сейчас фермеры сбегутся посмотреть, кто еще не успокоился, – предупредил он, силой выравнивая неустойчивого Гламберга.

Сбегутся так сбегутся, что ж поделать. Я быстро дошел до упавшего, придерживая его на мушке. В груди две дыры, начавших уже набухать кровью – впрочем, нет у меня особой веры этим острым пулькам. Они и насквозь могут пролететь, ничего внутри не надорвав. То ли дело тяжеленная, медленно летящая, коварно вынутая по центру болванка сорок пятого калибра! Последняя пуля скользнула по челюсти, пропахала кровавую борозду в щеке и срезала кончик уха. В таких условиях выстрел, можно сказать, выдающийся, а вот поди ж ты, совершенно неудачный. Признаков жизни Коллинз не подавал, но наше китайское кредо – «начал делать, так уж делай, чтоб не встал». Потому два контрольных в голову, ни в коем случае не в упор и не в самый центр, мало ли какого ушлого криминалиста пришлют на расследование. С метра, сбоку. Сойдет за жесткий интенсивный ганфайт в потемках. А теперь дойти до своего крестника, залегшего возле машины, достать «джерихо» и для тех, кто будет рассказывать, что слышал, трижды выпалить в воздух. Китайский пистолет – ему под ноги. Тут его, значит, настигла справедливая кара. Картина маслом в духе реализма. Ах да, у него свой пистолет в кобуре… его взять, отнести, положить к тому, который одолжил первый. Чтобы комар носа…

Где-то в районе этой задачи я грохнулся на колени и чуть было носом землю не вскопал, ибо даже руки, в землю уткнувшиеся, в локтях дрогнули. Как будто кости выдернули – или, точнее сказать, отказала гидравлика.

– Черт тебя, Мейсон! – взвыл неподалеку Мик. – Ты чего, еще люлей где-то ухитрился нахватать?

– Неа, – голос и тот сел до неслышного, пришлось сделать усилие. – Неа, это все те же троллиные. Они пролонгированные.

Неумолимые грабли фона ухватили меня под мышки и вздернули на ноги.

– Блин, чувак, у тебя вся спина в крови. Точно не схватил нигде ничего?

– Вроде нет. Это сверху стекает.

С моей головы упорхнула шляпа. Донельзя приятно дохнуло на лысину прохладным ночным ветерком.

– Семь твою восемь! – хрюкнул Мик с вовсе ему не присущей испуганной ноткой. – Эй, Деннис, перебирай ногами, тащить на себе мне придется его.

– Я тебя сам могу тащить, – сказал кто-то из моей головы моим голосом. Заткнулся бы! Он ведь и на такой расклад согласится. Надо каким-то образом установить на язык систему блокировки, типа родительского контроля, а то он мелет, а я расхлебывай. – Я вас обоих могу тащить!

Играть в покер нас с ним, языком, учили вместе. Если чувствуешь слабость – удваивай.

– Можешь, можешь, – легко согласился фон, подныривая мне под руку. – Если бы ты перестал делать вещи из вредности, вовсе ничего бы не делал. Давай, ножками.

Пошли ножками. Подобрали по пути Денниса, который пристроился под другую мою руку. Заполучив выполнимую задачу, он вроде бы слегка опамятовался.

У выхода из загородки нас ждала компания. Сержант придерживал Чарли и Энджи, которые пытались мимо него проскочить и отправиться к нам, на поиски приключений. Айрин за их спинами столь явных устремлений не проявляла, но и идти ей было некуда. Опять забыла винтовку. Хорошо, если не на стоянке. Зато не забыла переодеться в свой драматически-вампирский наряд, в основе которого тугая черная майка с глубоким вырезом. За что спасибо, кстати. Но дрессировать их всех тут… жизни не хватит. Надо будет сделать еще одно мощное усилие и убедить Чарли забрать Айрин с собой в Индиану, под крылышко к размякшей маме. Но лучше сперва восстановить контроль над языком, а то он им как споет романс про маменькиных сынков и сисяндры, что сразу с двух сторон огребу. А в нынешнем покореженном состоянии много ли мне надо?

– Ну и чего? – взвизгнула нетерпеливая ниндзя.

Мик покосился на меня, но понял, что отсюда лучше не ждать помощи.

– Ну, чего. Имеем потери. Коварный китаец, дождавшийся в засаде своего шанса, метко застрелил агента, или как его там, Коллинза. И дал Мейсону ногой по башке, знаете, прямо как настоящий шаолиньский монах – бац и нокдаун. Но потом Мейсон его дострелил. Вот такая история.

Деннис издал лошадиный всхрап, но ничего по делу не добавил.

– Того противного, отечного? – уточнил Чарли, наивная душа. – Вот же бывает. Не лез бы куда не надо!

Сержант молча кивнул – типа, вас понял, версия зафиксирована.

– Капеллан, речь! – потребовал я-не я. – Не уверен, что мы тут пробудем до похорон. Или что нас на них пригласят.

– Ну что ж, – Мик прокашлялся. – Склоним головы, братья и сестры. Мы прощаемся с Генри Коллинзом, чью жизнь оборвала несвоевременная, в смысле сильно запоздавшая, китайская пуля. Он навеки останется в нашей памяти как яркий пример того, каким быть не следует. Спи спокойно, Генри, не вздумай нахрен просыпаться. Аминь.

– Аминь, – хором подтвердили братья и сестры. Внушаемый народ. По инерции и в пропасть прыгнут.

– Засим прошу принять этих двоих. Коменданту рекомендую что-нибудь от стресса, можно начать со стакана спирта. А Мейсону надо опять башку зашить, поставить физраствор внутривенно и клизму с битым стеклом. Последнее не от хвори, но для общей бодрости духа, а то он как-то унывать начал.

– Я и так в порядке, – прохрипел рядом Деннис. Подумал, поправился: – Хотя стакан спирта, пожалуй, не повредит. Всем по одному, я угощаю.

К его рецепту я бы добавил побольше бананов, содержащих антидепрессанты. По итогам сегодняшних событий храбрись не храбрись, а долгие припадки меланхолии гарантированы.

Редфилд вынырнул из темноты, вызвав у сержанта изумленное крякание, и просительно на меня воззрился, тыча рукой в сторону погасшего Зияния. Там, в темноте, с отвратительно мягкими шлепками продолжал извиваться агонизирующий обрубок шай-хулуда.

– Вот обжора ненавистный! – кажется, мы с языком опять объединились. – Ладно, иди, но постарайся хотя бы не угваздаться. Слюнявчик подвяжи, что ли. И принеси нам кусочек на попробовать.

– Щаз блевану, – сообщила непосредственная наша ниндзя. – Потом еще раз, когда ты это пробовать будешь.

– Я ел червей, они ничего. Кстати, чистый белок. А этот большой и вроде плотный. Из него наверняка можно таких кусков напластать, какие не отличишь от говядины.

Редфилд радостно скакнул в ограду. Топор он по-прежнему таскал при себе. Вдруг сделал разворот на месте, подскочил к самому забору, звонко рубанул топором что-то внизу и легко высвободил из проволочной оплетки одну из опор – двухметровый дюралевый штырь, который в его лапе сразу стал очень похож на копье. С улучшенным инструментарием рыжий рванул в сторону червя и быстро пропал за пост-зиятельной глыбой.

– Охренеть, – выдохнул сержант. – И много у вас еще таких?

– А тебе зачем? Шпион, что ли?

– Ну, вообще-то, незачем. А он правда все понимает? Про слюнявчик? Про принести кусочек? Он тоже в Оксфорде учился?

– Хрен его знает, где он учился. А насчет понимания… вот как раз и проверим.

– Ты, парень, как единственное лицо в форме и при статусе, перекрыл бы сюда подход, – посоветовал сержанту Деннис. – А то набегут любопытные, рассмотрят того мелкого, этого крупного, потом ни одной внятной истории не состряпать будет. Кстати, что ты в своем отчете будешь сообщать? Это чтоб знать, что мне сообщать в своем.

– Приехал с Коллинзом, – сержант начал подгибать пальцы для памяти. – Тот велел зачем-то привести людей в загородку. Зачем – не знаю. Вылезли китайцы, прорвались за оцепление. Пока мы их гоняли, Зияние стало таким. Потом он пошел посмотреть поближе, и там это, – он с намеком дернул головой. – Его подстрелил китаец. Я был тут, обследовал на предмет других затаившихся… Чего еще?

– Из этого всего может следовать, что и Зияние прикрыл какой-то китаец, – заметил Мик. – Или вообще с той стороны кто-то.

– А нам-то что? – сержант пожал могучими плечами.

– Китайцы заставили девчонку написать название местности и показали его в Зияние, тем, кто остался по ту сторону, – напомнил я. Тут определенно складывалась какая-то связная схема, из которой можно было выкроить грозоотвод для Джипсумвилля. – Очевидно, что это часть планомерной разведки. Они поняли, что попали не туда, куда им надо, и во избежание накопления ненужных ресурсов попросту запечатали его. С той стороны, или с этой, вроде без разницы. Или есть разница? Да, пожалуй, есть.

– Какая?

– Если закрыли с той стороны, это значит, что можно не искать использованный метод по эту сторону. Там другие условия, оттуда возможно многое, что невозможно тут. Так что ты, сержант, пиши: видел все. Кроме алаказама. Лез червяк, и вдруг хлоп. Очевидно, что с той стороны. Как-то так…

Видимо, от повышения мозговой активности в голове моей усилился кровоток, пошел на выход через пробоину и вымел остатки энергии. Чарли еле успел сменить коменданта по мою правую сторону, и повис я на нем и Мике, как вывешенные для просушки подштанники.

– Сажай его, – скомандовал фон. – Вон туда, к дереву.

– Можно в машину, – предложил услужливый сержант.

– Не надо в машину. Ты ей лучше улицу перегороди вон там, пока не набежало людей с вопросами.

Меня поволокли спиной вперед и усадили в редкую травку, подсунув под спину отличную ровную опору. Сержант залез в свой хаммер. Сейчас опять начнет разворачиваться. Боже, храни Канаду и ноги окружающих от этого беспечного ездока. Деннис, оставшийся стоять, снова начал пошатываться. Руку он пока волевым усилием одергивал, но видно было, что она машинально тянется к сердцу.

– Энджи, – я поманил ниндзю пальцем. – Сбегай туда, к докторам. Этому чего-нибудь от сердца, мне хватит бинта и капельницы. Катетер я сам воткну, не впервой.

Ниндзя критически меня осмотрела и помотала головой.

– Извините, доктор, ваша лицензия отозвана. А врачей тут нет, сплошные добровольцы и пара медсестер. Думаю, вас лучше в клинику, там все понимающие медики по тяжелым работают. Где бы машину…

– Не надо людей отвлекать. Мы всю жизнь сами.

– А миссис босс ты будешь потом объяснять, почему он ласты склеил?

Нет, я не буду. Раз уж стало ясно, что охотиться на беглых китайцев я не пойду, стало перспективным направление «вот прямо сейчас свалить в туман», с тем чтобы к рассвету быть уже чертовски далеко от возможных разбирательств. Кстати, я примирился с мыслью зачислить Энджи на довольствие, а это значит, что объясняться с безутешной вдовушкой придется и не ей.

Но если подумать, никому и впрямь не повредит, если меня еще разок подштопают, а Деннис протянет пару лишних лет до следующего сердечного приступа.

– Вон наша машина стоит. Только у нее это…

Вместо привычного обилия слов в голове водились обильные комья цветной ваты, так что я просто показал рукой, как в пикапе переключается передача.

– Чего «это»? – не поняла ниндзя. – Фу! Подрочить соседу?

– Ручная коробка.

– А! Это ничего, это я уже научилась. Думаю, еще годик в этой вашей Канаде, и начну ездить на лыжах, коньках и собачьих упряжках. Босс! Давайте до клиники проедемся.

– Я в полном порядке, – упрямо прошипел несгибаемый Деннис, ощутимо скручиваясь от загрудинной боли. Наш человек. Либо по духу, либо по проблемам с языком, живущим отдельной жизнью.

– Понятное дело, вы в порядке. Там надо очереди сформировать, порядок навести, буянов усмирить, не мне же этим заниматься.

– А почему бы и не тебе?

– Потому что мне надо записать сегодняшние мысли в розовый дневничок, блин. И еще, когда я навожу порядок, вам приходится все за мной переделывать. Лезьте в тачку, пока я за миссис Джи не сбегала!

Со вздохом, в котором смешались тоска и облегчение, Деннис послушно поковылял к пикапу. Ниндзя победно развернулась на каблуках. Или что у нее там. Обычно невысокие девушки, осознанно или нет, но влезают на высокие каблуки. Эта обходилась спортивными тапочками. Действительно интересная личность. Наверное, Фирзаил бы оценил ее как далеко зашедшую на пути к этому их Вознесению. Энджи хозяйски указала на меня пальцем.

– Этот мешок в кузов, пожалуйста. И проследите, чтобы не выпал, особенно когда будем проезжать мимо винной лавки.

Обложила, демонесса.

– Я проконтролирую, – вызвался Мик.

– Мне тоже с вами? – Чарли озадаченно огляделся. – Пьер так и не появился, может, пойти его поискать?

Из темноты за забором донесся смачный треск. Редфилд развернул крупномасштабное наступление на обрубок червя. В нормальном состоянии меня шестеро не оттащили бы от этой картины, я всегда мечтал увидеть, как сражаются существа разных размерных групп. Впрочем, с аморфной червячьей грудой это вполовину не так интересно, заходи с любого конца и пендюрь, пока не перестанет дергаться. А вот как хоббиты с драконами махаются, не переходя на огнестрел и артиллерию, я просто должен видеть. Или нет в мироздании хоббитов, и все фантазии на их счет основаны на вполне легальных коротышках вроде Энджи и Фирзаила?

– Ты, Чарли, здесь задержись, – попросил я Барнета. – Когда он там закончит, попроси сержанта подогнать тачку и привезите его к нам. Мы будем у местной клиники. Не надо бы, чтоб он по улицам бегал, особенно с червячьей башкой на пике.

– А он согласится сесть в машину к чужим людям?

– Вот уж не думаю, что его это смутит или напугает. Брось в салон сникерс, что ли, и не становись между ними.

Я ухватился за Мика и при его помощи поднялся на ноги. Идти до пикапа было совсем недалеко, но с заплетающимися ногами достаточно потешно. Комендант уже забрался на заднее сиденье и о чем-то неслышно беседовал с Фирзаилом. Эльф вопреки обыкновению вылез из-под ног и сидел рядом с Деннисом, как большой и совсем незасекреченный. Айрин тоже подобралась к машине, но выглядела совсем сникшей и чужой на этом празднике битой и мотаной жизни.

– Молодец, – сказал я ей из совершенно профессиональных побуждений. – Проявленная инициатива может и боком выйти, но в данном случае ты спасла ситуацию.

– Это эльф спас, – уныло отмахнулась Айрин. – Не только тут, со своей вспышкой… это ты его научил, признавайся?…

– Я намекнул, что так драматичнее, да.

– Ну вот, ехать меня тоже он заставил. Я не хотела. Решила – сяду в уголок и подожду, пока вы вернетесь. А он взъерепенился и такую чушь понес, переходя на староанглийский, что стало понятно: дешевле уступить.

Залезть на колесо, а с него через борт в кузов – подвиг на троечку, так что я его осилил почти со второй попытки.

– Ты не переживай. Фирзаил мелкий, но определенно матерый товарищ. Естественно, у него отлично развит компас приключенца – что и когда делать. Это дело наживное, главное не мешать процессу. Поди-ка сюда…

Айрин подступила поближе к борту.

– Чего?

– Мы здесь практически закончили. Скоро поедем дальше, я так полагаю, что на север, хотя на этот счет еще можно подумать. Я попрошу Энджи кое-что уточнить в офисе, чтобы было от чего отталкиваться. Так вот, север – это дальше от той цивилизации, к которой ты привыкла. Если ты не готова к подобной херне в каждом населенном пункте, где мы будем останавливаться, то лучше тебе все-таки принять решение и остаться здесь. Или упасть на хвост Чарли, который собирается в Индиану. Или подсесть к сержанту, когда он поедет назад к месту постоянной дислокации – у него все три места освободились. Здесь у нас возникает точка возврата – вылетев за которую, вернуться уже не получится. Я свою точку поставил только что в соавторстве с безымянным китайцем, а ты еще можешь сделать разворот кругом и не нырять глубже, чем выдержишь. Просто глубоко вдохни и подумай.

– Мейсон.

– Вдохни. Подумай.

– Мейсон.

– Вдохни. Подумай.

– МЕЙСОН!!!

– Чего?

– Мои глаза гораздо выше.

– Да я знаю…

Айрин стремительно отвернулась, распахнула дверь и втиснулась в кабину. Эльф с испуганным ойканием съехал с сидения на спасительный пол. Дверца хлопнула так, что в пикапе задрожали все стекла, а подраненный бандерлог из кузова чуть не нырнул головой вниз за борт.

– Поручик был такой кобель, – протянула бесшумная ниндзя, как всегда выныривая с неожиданной стороны. – Ха. Могу поспорить, она улыбается.

– Ну-ка ты тоже вдохни и подумай.

Добросовестный вдох. То ли ансамбль не тот – свитерок под горло и сверху джинсовая курточка слишком много оставляют воображению, то ли дело было не в бобине.

– У тебя на все один метод? Может, что-нибудь посвежее попробуешь? Типа, «девушка, часто сюда приходите»?

– Тэкс. Думать прекрати, а вдыхать тренируйся.

– Принято. Эй, внимание! Наш поезд отправляется.

Энджи шмыгнула за руль, а Мик последним вспрыгнул ко мне в кузов. Из кармана он вытащил позорно цветастую плоскую пачку, из нее вытряс длинную тонюсенькую сигарету-гвоздик.

– У зарезанной тетки на столе лежали, – пояснил фон, прикуривая. Резкий ментоловый запах даже его самого заставил сморщиться. – Фу, гадость. Как ты пить бросаешь на время операции, а?

– Никак не бросаю. Просто откладываю, и откладываю, и откладываю.

Под легкой рукой Энджи пикап и не вздумал капризничать. Заклинательница техники, стало быть? Бывают такие люди. Я, правда, встречал только компьютерных заклинателей, да и то почти уверен, что дело больше в тонком знании предмета, чем в мистических силах.

Мы выехали на юг, оставляя позади угрюмый монумент, выкованный из портала, и яростный хруст из-за него. На пути повстречали уже знакомый хаммер, который пришлось объехать по обочине. Сержант блокировал попытки любознательных аборигенов проникнуть поближе к Зиянию и разузнать последние новости. Завтра, думаю, тут будет жаркий день, возможно переходящий в народные гуляния с песнями, плясками и телевидением. Может, даже стоит задержаться – не телевидения ради, а чтобы пожрать как следует. Шашлык из гигантского червя может стать апофеозом празднования. Может, и не так страшно, если кто-то заметит Редфилда. После хорошей вечеринки тут не только его заметят, но и немало иных шестикрылых серафимов. Собирателям фольклора придется объявить этот день праздником, а искателям достоверной информации – подвергнуть анафеме.

Потряхивало на ровном асфальте слабо, и я начал не то засыпать, не то вырубаться, так что ухитрился проморгать обещанную винную лавочку, рядом с которой замышлял устроить диверсию – выпасть из колесницы и обналичить купон на обещанный комендантом стакан спирта. Может, и не было никакой лавочки, это Энджи так шутить изволит. Надо будет довести до ее сведения, то есть священные темы, с которыми надо быть поосторожнее.

Около клиники творилось самое настоящее столпотворение. Вместить всех желающих она не могла, и они группками разместились перед ней. Кто-то оккупировал скамеечки, кто-то принес с собой складной стульчик, некоторые уныло подпирали стены. Причем ранеными выглядели далеко не все – несколько человек щеголяло наскоро намотанными бинтами, а многие то ли пришли для моральной поддержки, то ли пали жертвами внезапной вспышки какого-нибудь коклюша. Могли бы, между прочим, и до будних дней обождать со своими гастритами. Хотя бы машин практически не было – тут, в самом-то деле, до самого крайнего дома хромать с палочкой десять минут.

– Всем сидеть, – велела нам ниндзя, приткнув пикап к заборчику напротив клиники с нарушением минимум трех федеральных и местных правил о парковке. – Я на разведку. Раз ковбой, два ковбой, еще жалобы на что-нибудь есть?

– Курить охота, только не эту хрень, – пожаловался фон, смял пачку и запустил ее навесом в мусорный бак. Не попал.

– Подбери, – велела ему Энджи строго. – Не в гетто. Эй, блондинчик, тебе принести чего-нибудь от нервов? Тебя трясет, как проповедника в Алабаме.

– Принимать местные лекарства я пока не готов, – откликнулся Фирзаил. – Впрочем, та горячая жидкость, которой мы угощались сегодня, показалась мне пристойным напитком для расслабления.

– Это какая? Вы его грогом поите?

– Ройбуш, – подсказала Айрин. – Если есть где взять горячей воды, то у нас осталось еще несколько пакетиков. Все там, в кузове. Я решила, раз уж ехать, ликвидировать стоянку.

Я помню, где есть горячая вода. Там еще компьютеры стоят. С удовольствием наведаюсь туда сам, чтобы не утомлять себя, сочиняя инструкции, кому что где искать.

– Они ездят на природу и пьют там безалкогольные напитки, – Энджи пожала плечами. – Дикари! Ладно, оставайтесь тут, постарайтесь никуда не пролюбиться.

И бодро шмыгнула в клинику, с натугой оттянув дверь на мощной пружине. Маленькие люди часто бывают энергичными, потому что они экономно устроены. С другой стороны, в борьбе с препятствиями им бывает тяжко.

– Деннис, а ты ей передал наш разговор насчет нее?

– Нет, – комендант неловко поежился. – Чего передавать-то? Мы ведь ни до чего не договорились. Забираете?

– По крайней мере, дозрели до предложения.

– Таков наш Мейсон, – пояснил Мик. – Он просто обязан сперва отвергнуть очевидное, а потом мучительным путем к этой очевидности придти через черный ход, на горных лыжах по горячему асфальту.

– Есть такое, да. Так вот, с учетом того, сколько нас, и сколько у нас вещей, и сколько вещей нам еще нужно, что вопрос отдельный, мы тут на пальцах посчитали и решили искать себе что-то вроде автобуса.

– Или дома на колесах, – предположила Айрин.

– А ты уже достаточно вдохнула и подумала?

– Насчет того, чтобы остаться? Проблема в том, что хоть меня и пугают ваши методы и моя к ним… неприспособленность, я просто не вижу выхода. Ну, поеду я в эту Индиану. Работы нет, и насколько я понимаю, все мои квалификации мне места под солнцем не обеспечат. На госслужбу пытаться? В армию? К этому вашему блаженному приятелю в напарники, в полицию? Так вот оно как оборачивается – с кем-нибудь рогом упрешься, и вот уже тебя из темноты китаец подстреливает. И в прошлом-то мире устроиться хорошо, а не абы как, предлагать новые телефонные тарифы, помогали исключительно знакомства, а их у меня что-то резко поубавилось. С вами хотя бы голодать пока не приходится, а если дело пойдет, то быть у истоков всегда полезно.

– Если дело только в голодании, то без Энджелы у меня вакансия откроется, – поведал Деннис. – Я слыхал, ты языки знаешь, мне тут французский нужен позарез и испанский со временем сильно пригодится. Оплата – тьфу, на старость не накопишь, но полный пансион, включая проживание. Да и спортзал открыть давно собираемся, но все не до того. Самый главный плюс – теперь, без Зияния под боком, можно будет расслабиться. Не сильно, ведь их вокруг еще полно, да и люди звереют по всему миру так, что этим потусторонним и не снилось, но хотя бы в магазин можно будет без винтовки выйти.

– К слову о Зияниях, я бы хотел закончить работу над первым, – напомнил о себе эльф. – Это не срочно, более того, раньше чем с восходом солнца приступить к работе не получится. Просто к сведению – чтобы в суматохе планы не затерялись.

– Очень лестное предложение, – ответила Айрин Деннису, не подтверждая, однако, сказанное тоном. – Пока мы еще не уезжаем, я подумаю, честное слово. Большое спасибо.

– Так насчет автобуса, Деннис. Можно такой найти в пределах Джипсумвилля?

– Автобусов точно нет. Автодом… Ну, вы ж понимаете. Автодом покупают, чтобы ездить из душных городов на природу, а мы сами на природе, тут он ни к чему. Многие, кто с юга прибыл, ехали на таких, но когда оседают – избавляются, и не здесь, а там, где их купят. Неподалеку от Виннипега есть приличная торговая площадка по этой теме, может, и автобус там можно найти, а уж трейлер наверняка. Или вам надо забесплатно, и еще чтобы комары не кусали?

– Бесплатно нам не обязательно, если удастся восстановить доступ к счетам. А вот чтобы комары не кусали, это хорошо бы. У меня, кажется, крови осталось как раз на пару комаров. Айрин, а скотч тоже где-то тут, подо мной?

– При потере крови вредно.

– Ты не умничай, ты пальцем ткни.

Из здания выскочила Энджи со стаканчиком в руке и шустро до нас добралась.

– Держи, герой дня. Ройбушей не водится, это ромашковый чай. У них сегодня на него большой спрос. Насчет головы и капельницы – велели ждать, как освободится кто-нибудь, выйдут. Босс, вас приглашают к кардиологу.

– Не нужен мне кардиолог.

– Ну, наверное, это вы ему нужны. Сказано было – тащи сюда срочно, так что не выпендривайтесь.

Комендант с ворчанием выгрузился на асфальт. Осунулся он будь здоров, руки повисли едва не до колен и даже брюхо, кажется, сползло под ремень. А когда он похромал к зданию клиники, кособочась и чуть не заваливаясь, стало окончательно ясно – довезли его как раз вовремя.

Эльф недоверчиво сунул нос в крышку на стакане, несколько секунд разбирался, как из такой посуды пить, а потом ничего, справился. Что значит – работник умственного труда. Мик сломал три стакана, прежде чем освоился.

– А теперь слушайте песню перьев, – сказал я оставшейся аудитории. – Энджи, прикинь, мы выкупили твой контракт.

Ниндзя не моргнула и глазом.

– Дорого обошлось?

– В одно закрытое Зияние. Полагаю, на сдачу мы можем получить что-нибудь не менее полезное. Или сломать что-нибудь важное и не получить по рогам. Есть предложения?

– Что важное нужно сломать, чтобы получить сигаретку? – это, конечно, Мик.

– Насчет сигарет не скажу, а вот на дедовском складе я видел его трубки. Думаю, и табаки его там же. Сойдет как временная мера?

– Даже не знаю, но готов попробовать.

– Мне, например, нужна сменная одежда, – Айрин взмахнула рукой, словно пресекая дружный смех из публики. – И всякое более личное. Может, вы и готовы ходить по месяцу в одних трусах, а потом вывернуть их наизнанку и носить еще месяц, но я воспринимаю это как одну из основных потребностей. Кстати, потому и настаиваю на автодоме, а не автобусе, что в нем есть душ. У меня столько привычек, которые при походном образе жизни кажутся вредными, что самой стыдно! Чего молчите?

– Я все жду, когда перейдешь на мотоцикл.

– Ну да, кстати говоря. Мотоцикл, пожалуйста. Круизер, если точнее. Нужна более точная информация?

– Неа. Даже и такая не нужна. Ты все еще одной ногой на земле, а уж о допуске в колонные пойнтмены тебе и мечтать не приходится.

– Но хоть лифчик мне можно?

– Очень хочется сказать «нет», но я гуманист. Энджи, есть шанс ее порадовать?

– А я-то чего? Похоже, что я большой специалист по этой теме? – ниндзя саркастически скосила глаза вниз, на великие равнины. – Последние «Секреты Виктории», что я видела, остались в Нью-Йорке. А индустрия спорттоваров, мне кажется, вовсе не должна подобных форм предусматривать.

Айрин мрачно ухмыльнулась.

– Ты удивишься.

Я слазил в нагрудный карман и вытащил все деньги, нажитые нелегким мародерским промыслом. Надо либо прекращать этим заниматься, либо характер закалять, а то каждый раз так кривиться – рожу однажды заклинит намертво. Вместе со стопкой сложенных купюр вылезла забытая радость – косяк, пожертвованный альтруистичным медработникам.

– Запевай, – велел я фону, передавая ему кривую папироску. – Айрин, вот тебе весь наш нынешний наличный фонд. Завтра с утра не поленись обойти поселок в поисках ништяков, ни в чем себе не отказывай. Увидишь сигареты – купи Мику пачечку. Больше не надо, он у нас будет за движущую вперед силу.

– Per aspera ad anus, – согласился Мик, лихо чиркая зажигалкой.

– Далее. Пресловутый дедовский склад. Ключ в бардачке. Я там уже был, взял все, что показалось уместным. Посетите вы, может, я чего пропустил. Там есть интересные штуки, например мемуары прадеда, которые читать трудно, а терять жалко, а так я бы очистил склад вовсе для тех, кому нужнее. Видел старые винтовки, теперь в раздумьях – нужны ли они. Пригодиться может все, но не таскать же на себе груду хлама. Энджи, я показывал тебе одну винтовку для личного пользования, ты до нее добралась?

– Еще бы. В тот же день вытащила. Дома лежит, в заначке.

– Значит, необходимый минимум у нас есть, – я взял у фона косяк, затянулся. Хреновая травка, но было бы из чего выбирать. – Правда, сегодняшние события показали, то нужно внимательнее относиться к экипировке. Прицелы. Мик знает, я не любитель, но полезность ценнее личных выкрутасов. Я не могу на пальцах объяснить, что нам нужно, а на складу у коменданта вообще ничего не видел, – дунул еще разок и протянул косяк Айрин. Она поколебалась секунду, но все-таки взяла и приложилась от души. – Зато видел в доме этого парня, где мы с Миком сегодня побывали – в основном очень сомнительные игрушки, но на безрыбье и кастрюля соловей. Кроме того, для безбедной жизни нужно еще немало всякого – патроны, экипировка, продовольствие, аптечка, походный инвентарь, поскольку не факт, что удастся двигаться от города к городу. Да чего вам объяснять, сейчас все равно накуритесь и забудете. В общем, либо это можно найти в закромах родины, и тогда надо понять, где и каким порядком. Энджи, это твоя задача, ты тут одна все знаешь. Либо придется покупать, как и дом на колесах, он же автобус, он же, возможно, прицеп к этому драндулету… я даже не уверен, что он потащит, не разорвется пополам. Тогда надо выяснить, где покупать, почем стоит, как расплачиваться. Чтобы этим делом нагрузить Айрин, ее бы надо впустить в тот клуб, где компьютеры. Там, полагаю, можно и заночевать. Спальники кое-какие там у деда на складу, и вот, – я подергал за край одеяло, на котором сидел. – В общем, не пропадем за одну-то ночь.

– Вот лично ты точно не пропадешь, потому что никуда не пойдешь.

Упс. А вот и медпомощь. А многозначительно-то как выразился! Будь трава покрепче, меня бы на измену пробило, и получил бы подкравшийся доктор паническую пулю пониже хирургической банданы.

Это оказался все тот же угрюмый фельдшер, который приезжал ремонтировать мои повреждения в прошлый раз. Видок у него был как бы не хуже чем у меня, щеки ввалились, глаза покраснели, по лицу размазана тонкая кровавая маска.

– Драссти, – ляпнула вежливая ниндзя, запоздало укрывая косяк за спиной.

– Это ничего, это можно, – хмуро сообщил ей медработник. – Если не увлекаться. Вот чего нельзя, например, при травмах головы, так это перебарщивать с физической нагрузкой. Я ведь тебе это уже говорил и совсем недавно, правда?

– А я и не… – я спохватился, что оправдываюсь, и задумался – стоит ли? Недостаток крови в сочетании с эффектом какой-никакой травки – очень интересные ощущения. Поймав себя на том, что я задумался, я задумался, как именно происходит задумывание. Оно довольно круто происходит, можете мне поверить. Наверное, как-то так придумалась та сенситивная живопись, что украшает Цитадель Хранителей. – Я почти и не напрягался, док. Никаких резких движений.

– А швы порвались от мощи разума?

– Неее. Это мы на машине перевернулись.

– И я застрял, – вспомнил Мик и захихикал. Пожалуй, траву я недооценил – это до меня дошло, когда я сам начал ему подхихикивать.

– Но мы не напрягались, – спохватился фон первым.

– Ни разу, – подтвердил я. – Вот только стукнулись. Я стукнулся. Ну, когда все вверх ногами, сполз и это… бац.

– А я застрял, – напомнил Мик и заржал. Очень заразительно. Нет, позвольте, какая-то неумеренная реакция на пару затяжек! Вон и Айрин начала от смеха колотиться головой о спинку переднего сиденья, и ниндзя пританцовывает, пытаясь стоять смирно…

– Опять волшебная трава, – фыркнул врач негодующе. – Выбрось быстрее. В первый раз пробуете? На делянках вблизи Зияний такое вырастает, что никакими законами природы или там химии не объяснишь. Теперь, говорят, на обычную марихуану спрос так упал, что ее растить невыгодно, нарки специально занимают, выкупают, оккупируют участки с Зияниями, чтобы производить конкурентный товар. Ты – вылезай, пойдешь со мной. Чтобы больше ни на какой машине не переворачивался, я тебе седативного вкачу, и под капельницу. Остальные тоже вылезайте, и чтобы за руль никто из куривших даже не совался! Если надо куда-то ехать, ищите трезвого водителя.

Что ж, справедливо и предусмотрительно. Я перевалился через борт и к собственному удивлению довольно прочно утвердился на ногах.

– Редфилда не забудьте подобрать! Я просил Чарли его привезти, но если ждать надоест, сами за ним смотайтесь. Отрывайте его без жалости от его… чем он там занят с этой штукой. Завтра вы за мной или я к вам…

– Винтовку им отдай, – велел врач нетерпеливо. – Не надо ее по госпиталю таскать.

– А если чего вдруг?

– На этот случай у нас есть ополчение. Или есть какое-то особое «вдруг»?

Концепция «особого вдруг» показалась чрезвычайно глубокой и заманчивой, но стоит ли придавать ей значение, когда загадка глубокомыслия грубо и беспардонно перечеркнута сведениями о волшебной траве? Я послушно передал винтовку Мику, по зрелому раздумью снял и бросил следом и порядком надоевший жилет. И дышать сразу стало полегче. А когда еще и выгрузил из карманов магазины, вовсе показалось, что вернулась былая бодрость.

– Иди давай, – поторопил меня доктор. – Если начнешь каждый карман выворачивать, я тебе прямо здесь вколю седатив, и дальше уже на каталке.

Можно подумать, это угроза. На каталке так на каталке, с полным удовольствием.

Уже у дверей я обернулся еще раз, ужаленный очередным прозрением.

– Эй! Все, что мы обсудили, узнать, но без меня ничего не предпринимать! Айрин, ты еще вот чего – поищи возможность познакомить меня с Лорой Препон, ладно?

– Не надорвешься? – хихикнула Айрин. Ее жестче всех пришлепнуло, как мне кажется. Наверное, с непривычки. Знать бы! Я бы ей одной весь косяк скормил, чтобы поглядеть, что наружу полезет. – Она на коньках катается, верхом ездит, играет на пианино…

– У меня тоже есть недостатки, – успел я ответить, прежде чем за мной захлопнулась тяжелая дверь, чуть не отоварив меня по заду.

– Не отставай, – велел фельдшер и потопал по коридору.

Не люблю я больницы. Может, потому, что они у меня ассоциируются с неудачами. Ведь когда все идет удачно, в больнице мне делать нечего. А под влиянием предубеждения все обретает неприятный окрас: резкие запахи, пугающие звуки, истощенные и замученные лица с безжизненными глазами. Вот например… э нет. Кто же ходит по больницам вприпрыжку, словно по парку аттракционов, и парализует зрение буйством окраса волос? Софи, кто же еще. А ей-то тут чего надо? Вроде никаких травм у нее при последней встрече не было, да и бодрость ее духа вызывает когнитивный диссонанс.

– Аппендицит удаляла? – поинтересовался я очень наугад.

– Неа! У меня невроз. Прихожу сюда приступ купировать.

Никогда не слышал, чтобы в этом признавались с такой гордостью. Ладно, вообще никогда не слышал, чтобы в этом признавались. Я редко подолгу общаюсь с людьми, которые могут в таком признаться – в основном потому, что у них (сюрприз!) неврозы и они от меня убегают, иногда с громкими криками и/или плачем.

– Вона как. Невроз мешает тебе водить машину?

– Невроз не мешает, когда приступ снят. Но минус восемь на оба глаза…

Предлагаю тем, кто полагает меня бесчувственной скотиной, отметить в своих табелях: я не спросил, позволяет ли ей причудливая конфигурация ее личности заниматься хоть чем-то общественно полезным. Хотел, но не спросил!

Кстати о конфигурации. Конфигурация у нее, гкхм… удачная. Наверняка не сможет похвастаться точеным прессом Айрин – ну а кто вообще сможет? А кто сможет, станет ли? Да и в том ли счастье? Мик, правдоруб окаянный, заработал еще одно очко за провидческий тезис: почему бездумная природа не могла запихнуть эмоциональный склад Энджи вот в такую всесторонне приятную упаковку?

– Это пистолет? – полюбопытствовала Софи, кивая перед собой.

Ахем. Надо же, минус восемь, а все замечает.

– Нет, просто я рад тебя ви… а! Да, это пистолет, – я совсем забыл про маленький ругер, пришпиленный на куртку. – Нужен? Забирай, не мой фасон.

– Не-не-не, мне нельзя! – Софи попятилась, заслоняясь руками. – Я не умею и вообще… у меня сейчас опять приступ будет.

– Да ты смеешься. С чего вдруг?

– Каждый раз, когда вижу кровь… А у тебя кровь по всей… Если вдруг начну реветь, это ничего не значит, просто невроз! Извини, я лучше пойду!

Вау. Джеральд Мейсон, великий сеятель неврозов. При всей неоднозначности моей персоны такую реакцию я получаю впервые.

– Там Айрин у входа, у нее какой-то вопрос по части гардероба был, – прокричал я вдогонку и проследил за отступлением Софи со всем вниманием, которого оно заслуживало. А оно заслуживало.

– Ты так будешь на каждой встречной бабе залипать? – рыкнул на меня фельдшер. Ему пришлось возвращаться, когда он понял, что потерял пациента, и по какой-то неизвестной причине его это раздражало.

– А что, еще будут?

– Еще раз отстанешь, и сдам тебя старшине ночной смены!

– Она симпатичная?

– Он ничего, но руки-крюки. Так что, если не хочешь выйти отсюда больнее, чем сюда вошел, шевели копытами.

Ой. Не станем же искушать судьбу. Здоровье, сдается мне, нам еще понадобится.