14

Свою трудовую норму Фирзаил выполнил с опережением графика. Солнце еще висело над лесом на западе, окрашивая верхушки деревьев в непривычный морковный цвет, когда он показательно отдулся и отступил с поля боя. Курточку он к тому времени давно скинул, враз утратив весь объем и превратившись обратно во всклокоченное чахлое пугалко. От Зияния его стараниями осталось и впрямь меньше половины. Для уничтожения рассудительный эльф выбрал нижнюю часть, надо думать, чтобы отсечь ползучих тварей. Оставшийся кусок портала висел теперь над полом домика и уже не казался таким пугающим. Человек еще мог бы через него протиснуться, если не особо плечистый, но уж тролль точно застрял бы. Вот интересно, если портал проходим только в одну сторону, то что происходит с тем, кто смог протиснуться лишь частично? Есть ли ему обратный ход?

К этому времени я успел побороть навалившуюся меланхолию – не без помощи ибупрофена, найденного при первичном обследовании коттеджей, и обильного горячего питья. Кофе мне почему-то не дали, зато нашли в кухонном шкафчике россыпь пакетиков с ройбушем, и надо признать, что напиток это оказался достойный, по крайней мере на случай, когда нет ни пива, ни сил отбить свой законный скотч. Когда полегчало достаточно и эффект подпития сменился легким сушняком, я решился разложить прямо на земле старую газету и перебрать на ней наглухо залепленный грязью «джерихо». Нужды в этом, в принципе, не было, но полезно бывает занять руки знакомыми действиями, да и мысль о непорядке жужжит в черепушке неприятно, как назойливая муха. Мик на это посмотрел и, хлопнув себя по лбу, полез запрягать Редфилда в сбрую, словно он без того недостаточно внушителен. Здоровенный «гризли» пятидесятого калибра, снятый мной как трофей с татуированного неформала по ту сторону Зияния, отправился рыжему на правое бедро. Редфилд не возражал, только ногой какое-то время подергал, пристраивая это двухкилограммовое украшение. Когда фон попытался на личном примере объяснить, как это вынимать и использовать, никакого понимания он не проявил, только понюхал затвор и по обыкновению поделился улыбкою своей, словно Свидетель Иеговы. К ножу, навешенному на поясной ремень слева, Редфилд проявил больше интереса, самолично вытащил из ножен и даже попробовал пальцем острие. Фон выдал ему «трейлмастер», самый здоровенный из дедовой коллекции, как раз под стать собственным габаритам рыжего. Чехла для топора Мик не сумел изобрести, зато поделился идеей:

– Надо спереть где-нибудь напольную стойку под винтовки и на спину ему привязать. Вот в ней пускай и носит целую батарею, а мы будем с нее хватать, что понадобится.

Очень креативно и в меру традиционно, на веревочках. Только у нас и винтовок-то почти нет, а на то, что есть, хватит и обычного рюкзака.

В целом, как мне показалось, Редфилд остался обновками доволен. Надо будет ему найти еще какое-нибудь ружьишко под стать его могучести. Слонобой подошел бы, но к нему патронов не напасешься – дорогие они, да и редкие, дед специально за ними через границу ездил, по поводу здешней самоварной номенклатуры брезгливо морщился. Нам бы что-то более демократичное, пролетарское, по крайней мере пока случайно не выяснится, что можно ему доверить и автоматику. Дробовик ему отдать? А что, тоже идея. Простой, на короткой дистанции даже особого навыка не требует, если хватает сил твердо удерживать. И себя не обделим, на дедовском складу еще парочка осталась. Среди патронов пулевых не нашлось, только дробь и картечь в ассортименте – от восьмого номера, каким в нашей засушливой Калифорнии стреляют пустынных змей, до грозных трех нулей. Сразу ясно, что закупавшийся парень понятия не имел о предмете и схватил всего, что было, по паре пачек. У меня остался еще десяток «полишоков», но их мы придержим, пока старина Редфилд не проявит свою сознательность и готовность ими правильно распоряжаться.

Фирзаил уселся на соседний стул и в адрес увешанного новыми игрушками рыжего неодобрительно покачал головой.

– Не слишком ли опасно давать ему такие страшные предметы?

– Хуже не будет. Он и без них довольно продуктивен. Тем более он единственный, кто сможет с таким пистолетом уверенно справиться, а огневой мощи много не бывает. Я вот подумываю и тебя вооружить.

– Предпочел бы воздержаться. Помимо нетерпимости к резким звукам, я очень хорошо знаю, что в любом деле профан создает больше проблем, чем приносит пользы. В битве я готов оказать посильную помощь собственными методами, буде они случатся применимы, – эльф кивнул в сторону Зияния. – В иных же обстоятельствах предпочту не представлять из себя угрозы, чтобы не навлекать на себя лишней агрессии.

– Вы там у себя принципиально деретесь только магически? Никаких мечей и луков? Я помню, ты в какой-то формулировке упоминал меч.

– Конечно, есть немало образцов грубого оружия, применяемого повседневно гораздо чаще магии. Фехтование на клинковом оружии даже включено в образовательный минимум, и я в свое время сдавал по нему зачет. Пользоваться чародейством не всегда уместно или сподручно, так что кое-какие шаги в вульгарную сторону принято делать даже на нынешнем этапе развития. Или тем более на нынешнем, когда полноценное магическое образование стало раритетным, а подавляющее большинство обывателей не сумеет даже кожу упрочнить, чтобы остановить клинок.

– Так, может, подобрать тебе нож на случай, когда ты сам кожу упрочнить не сумеешь? Меча так сразу не обещаю, хотя наверняка можно какой-нибудь музей ограбить. Заодно Мик успокоится.

– Право же, не стоит. Я никогда не делал спортивных успехов, а если и попытаюсь заколоть кого-нибудь вроде тебя, мне не проткнуть все эти слои одежды. А заколотый еще и сверху упасть может, и никакая магия не спасет мой скелет. Нет уж, будьте любезны взять эту сторону нашей концессии на себя.

Айрин поднесла труженику стаканчик все с тем же ройбушем и одобрительно кивнула на такую его сентенцию.

– Правильно! Нечего гуманитария в строй запихивать. Того гляди, и его отжиматься заставишь, тут-то у него локти и хрустнут.

От такой перспективы эльф зябко поежился.

– Да я и не собираюсь его в строй. Просто я сам лучше без штанов останусь, чем без оружия. Ты бы видела, как его плющило, когда он обнаружил вокруг себя отсутствие этих самых волокон! Нас, мужиков, наличие увесистой железяки всегда успокаивает, а он мужик, хоть и некрупный.

– Благодарю за заботу, – Фирзаил церемонно склонил голову. – Но остаюсь при своем. Этому мужику спокойнее всего полагать, что в нем не видят угрозы и убивать, если что, станут последним. А пока через вас переберутся, и вовсе передумают.

Что ж, его право. Тем более что нож при его физических кондициях и впрямь слабое подспорье, а подходящего огнестрела у нас нет. Даже скромный девятимиллиметровый ему, чего доброго, ручонки вывернет.

– Ладно, это дело хозяйское. Будем тебя при нужде всем кагалом прикрывать. У кого какие планы на вечер?

– Я как раз со своими разобрался, – Мик с гордостью похлопал по плечу одоспешенного Редфилда. – Осталось только повязать ему шемаг, и можно грабить хоть кого.

Кто про что, а вшивый про баню.

– Попробуй-ка ты заведи нашу машинку и откати метров хотя бы на сто в сторону шоссе, чтобы следующая напасть, которая полезет из Зияния, ее еще больше не покорежила.

– Сто метров? – фон озадаченно захлопал глазами. Таков его патриотический вклад – пятнадцать лет шатается со мной по странам, где в ходу метрическая система, но так ее и не освоил.

– Триста футов. Около ста ярдов. Да не в цифре дело, просто убери ее к чертовой матери от Зияния подальше.

– Ладно-ладно, не нервничай. Сейчас сделаем.

И побежал делать. Техника Мика, как достоверно известно, терпеть ненавидит. Если заведется даже у него, то еще сто лет проработает и рано списывать. Если нет – придется как следует переосмыслить идею ограбления автосалона.

Не завелась. Ни с первой попытки, ни с пятой. Фон кликнул Айрин, загнал ее на место водителя, а сам пристроился толкать. Редфилд, донельзя довольный, что ему вновь нашлось применение, налег рядом с ним, ничтоже сумняшеся оторвав задние колеса от земли, и под его-то нажимом пикап поехал – по-прежнему не заведясь, но с такой скоростью, какой и двигатель ему никогда не сообщал. Может, нам просто арбу завести и его запрячь? Забота об экологии, опять же.

– Повозка испортилась? – участливо поинтересовался Фирзаил, прихлебывая из стаканчика.

– Как знать. Может, просто не умеем заставить.

– Это скверно. Я не очень хороший пешеход, быстро устаю. Если ваш мир по размерам соответствует нашему, а иначе и быть не может, ходить по нему мы будем дооолго, особенно с моей скоростью.

– А вы у себя как путешествуете?

– На животных, главным образом. Верхом или в транспортной емкости.

– Усидишь на шее у Редфилда?

Эльф поежился.

– Предпочту не проверять. Высоко падать, а держаться не за что. Всегда предпочитал верховой езде экипаж.

– Как же тебя, такого осторожного и неспортивного, занесло аж за грань мира?

– Исключительно научным любопытством. Моя магистерская диссертация была на тему, которая тогда казалась мне сугубо теоретической – насчет пронзания пространств, или гиперпереходов. В теории все это должно работать, а вот на практике… Когда уважаемый коллега со всей возможной скрытностью предложил мне способ проверить мои теории на материале другого измерения, я просто не мог устоять. В чародейском сообществе никогда не подвергалось сомнению существование иных миров, были тому и прямые доказательства. Например, все знают историю, которая лично на меня, в ту пору впечатлительного подростка, произвела сильнейшее впечатление: о пришельце из другого мира. До сих пор достоверно неизвестно, как он к нам попал. Все говорит о том, что над ним просто кто-то злобно подшутил, выбросив из Отстойника в чужой мир без возможности вернуться. Его около ста циклов держали в специальном каземате при Королевских Лабораториях. Он не был агрессивен или опасен, хотел только вернуться домой. Его допрашивали и обследовали около пяти циклов, с применением всех доступных техник и средств, включая очень неприятные, и в конечном счете постановили, что всю информацию, которой он владел, исследователи получили. А остальное время он провел в ожидании, когда его наконец отпустят. Но так и не дождался. В нашем мироустройстве попросту не нашлось протокола, применимого для такой ситуации – снятия с крючка того, кого на нем и быть-то не должно. И хотя, как потом стало известно, существование Междумирья и пути в него были известны немалому количеству эльфов, и некоторые даже предлагали свои услуги по высылке бедняги, отсутствие протокола решило все. Когда все сошлись во мнении, что дальнейшее удержание будет преступлением против гуманности, его тихо и, надеюсь, безболезненно умертвили. Это, кстати, основная причина, по которой я не хочу попадаться в руки вашим ответственным лицам… Так вот, у нас никого не шокирует мысль о других измерениях, но методика прохода за грань мира – отнюдь не всеобщее достояние. Когда мне ее доверили, я был рад и горд… и охотно позволил себя завербовать в проект «Прорыв». Не знаю уж, чем подкупали древних эльфов, стоявших у его истоков, а меня попросту одолели амбиции. Стать одним из тех, чьими стараниями в мир вернется иссякающее волшебство! Вернуть Золотой Век нашей расы! Мне приходило, конечно, в голову, что будут у этой авантюры последствия и куда менее радужные, но я гнал эти мысли, потому что уверен был, что с возрожденной силой волшебства наш род сможет одолеть любые невзгоды…

Фирзаил тяжко вздохнул – раз, другой.

– Теперь я не очень-то в этом уверен. Когда право на молнию сохранялось только за аристократами, а чернь теснилась в безмагическом гетто и пыряла друг друга ножами и палками, все было неправильно, но понятно и контролируемо. Представляя себе теперь, на что способен дорвавшийся до совершенного оружия бунтовщик, я даже не знаю, чего мне опасаться больше – ярости вооруженного магией плебса или гнева попранной в своих некогда эксклюзивных правах аристократии.

– Или Теней с приданными фуфелами, – просто разговор поддержу, пока он с мыслями собирается.

– Тени – всеобщая проблема, едва ли они станут выделять меня среди других, если вообще способны различать личности. Но да, спасибо, что в очередной раз напомнил. Как бы ни тяжко мне было здесь, там могло бы быть еще жестче.

Наша бригада бодро откатила пикап, трясущийся на рессорах совершенно нездорово, на приличное расстояние от коттеджей. Кажется, под конец он даже завелся, издав вместо скрипа, лязга и взвизгиваний стартера знакомый низкий рокот, но ехать было уже никуда не надо, и победа осталась, как большинство завоеваний американской демократии, неуместной и бессмысленной.

И был у меня один вопрос, который потихоньку оформлялся всю дорогу. Не уверен я, что он к эльфу, но за неимением других ответчиков…

– А не можешь ли ты растолковать, что Эл имел в виду под какой-то антистрессовой структурой, которую ваш прорыв должен был выправить? Должен же у него быть какой-то практический смысл, правда? Иначе я в упор не вижу, каким образом привязать творящееся к спасению мира. Эти ваши волокна нам тут без надобности.

– Антистрессовой… – Фирзаил озадаченно похлопал глазами. – Нет, я не в курсе. Скорее всего, он имел в виду что-то очевидное, но до меня не доходит. Как это точно звучало? Прорыв должен выправить структуру? Прорыв нематериален, а структу… погоди-ка. Может быть, имелась в виду ноосфера?

– Ты тут маг большого круга и специалист с глубоким допуском, ты и скажи.

– Я, если позволишь, маг малого круга. Нас таких было всего ничего, не знаю уж как будет теперь. Так вот, ноосфера – это… знаешь, цверги шутят, что все на свете можно объяснить при помощи трех аналогий – базальт, вода и половой орган. Если бы я только владел этим навыком!..

Цверги сразу показались мне головастым народом. То есть сперва буквально, у них будь здоров какие бошки, по-ящериному вытянутые в боковой проекции, а теперь стало ясно, что и мысль у них правильно работает. Вот, например, как описать при помощи трех указанных сущностей произвольно выбранного мужика? Да совершенно очевидно – как, две сущности из трех даже не понадобятся.

– Так вот, ноосфера – это такой своеобразный… переходник, что ли. Энергетическая сфера, через которую доминирующий биологический вид оставляет в мире свой отпечаток. Это коллекция всех решений, поступков и действий, когда-либо вами предпринятых. Она формируется по мере становления цивилизации и в дальнейшем определяет отдачу от мира. Не будучи живым существом, мир тем не менее имеет свою… он по-своему интерактивен, так будет правильно. Ничто в его рамках не остается без внимания. Вот человек совершает кражу и избегает поимки, но его поступок отмечается в ноосфере. Когда количество таких деяний достигает критической массы, эффект становится свойственным миру. Конечно, сам мир не крадет по мелочи, но начинает отнимать что-то. Скажем, тектоническая подвижка, которая изымает из обращения участки благоустроенных земель, или вымирание биологического вида, влекущее за собой нарушение экологического баланса. Мир совершает это не из мести, личные мотивы чужды мирозданию. Исключительно из желания сотрудничать. Если уж вы все равно так делаете, пусть вам будет комфортнее. Понимаешь суть? Так мы все получаем то, что заслуживаем. Если население постоянно враждует, мир подстраивается и начинает продуцировать агрессивную среду, усиливает взаимную нетерпимость. Когда население начинает, допустим, постоянно обманывать, мир тоже этому учится. Чем ярче, скажем так, поведенческие девиации населения, тем четче ответ мира. Очень яркий пример – погода. Если погода обманывает ожидания – скажи спасибо сородичам, это они научили мир плохому. Практически наверняка мир, населенный праведниками, в итоге станет благ и дружелюбен, но увы, таких миров никто еще не видел. Так вот, возвращаясь к твоему вопросу, я склонен предположить, что имелось в виду отрезвляющее воздействие ноосферы Междумирья на искалеченные ноосферы миров, в которые она хлынула. Вполне вероятно, что по итогам смешения локальные плановые ноосферы вернутся, так сказать, к заводским настройкам… правильный термин? Причем тут завод?

– Термин уместный, да. Так что получается – прорыв заметет под ковер все, что мы на протяжении мировой истории напаскудили?

– Предположительно. Без точных замеров и многомерного анализа сказать сложно. Но мне это видится вполне ожидаемым вариантом, учитывая, что ноосфера Междумирья много эонов пребывает в непорченом виде за счет этих их Устоев, которые удерживают тамошних обитателей от ее осквернения. По сравнению с ней ноосфера любого плана – махонькая букашка, которая просто растворится в новых массивах.

– Но самой склонности человечества к самоугробливанию это не изменит?

Эльф гадливенько и очень красноречиво скривился. Да нет же, я не прошу чудес, мне бы только удостовериться, что можно по-прежнему полагаться на личный опыт, гласящий, что человечество суть шайка мудаков разной степени злобности. А то вдруг их ноо-волной исправило, а я продолжу им грубить и даже поколачивать. То есть я помню, что китайцы нагибают мир, но вдруг они правы? Да и не так чтобы мир, а почти исключительно мать всех свобод, которой, простите за такой натурализм, давно пора вдуть так вдуть, чтобы снять накопленный стресс. Но на нет и суда нет, можно с чистой совестью продолжать с последней ноты.

Вернулась транспортная бригада, над чем-то своим хихикая. Может, им Редфилд анекдот на пальцах показал? Вот так всегда, командирский удел – слушать рассуждения штабных пессимистов, пока все остальные потешаются.

– Машина ездить будет? – поинтересовался я у них.

– Как повезет, – исчерпывающе ответствовал за всех фон.

– То есть новая нам все-таки понадобится?

– О да. И, пожалуйста, побольше на сей раз. Чтобы был запас всего – и посадочных мест, и погрузочных. И пулеметная турель, чтобы ты не огорчался.

– И какое устройство подпадает под это описание? Та фура, что мы останавливали?

– Это уж чересчур. Я бы предложил бронетранспортер, но с этим могут возникнуть трудности. Пожалуй, подойдет автобус вроде школьного, только не этого их специального желтого цвета, от него у меня зубы чешутся.

Вообще-то идея не так уж плоха. Конечно, автобус на бездорожье – очевидная беда, но на серьезное канадское бездорожье и на самом проходимом джипе соваться на свой страх и риск. А на дороге автобус как раз то, что надо: емкий, прочный, безопасный, и народ можно подбирать, если какой захочет подобраться.

– И сколько такое может стоить?

– Знаю-знаю, запросить твою новую подружку, – Айрин полезла за телефоном. – Я еще к байкам прицениться хочу. Ничто так не успокаивает, как быстрая езда.

– Пуля в башку успокаивает гораздо эффективнее, и ты не поверишь, как часто быстро едущие по неспокойным районам с ней встречаются. Так что либо ты быстро езжаешь сама по себе, либо делаешь, как тебе говорят, и не высовываешься дальше необходимого. Мик, у тебя деньги есть?

– Я же вывернул карманы, когда на бензин собирали.

– Нет, я про серьезные деньги. Сколько у тебя всего на счетах? Понимаю, местных ты никогда не заводил, но ведь кто-то должен был подцепить калифорнийские банки, иначе в стране помимо прочего был бы мятеж, учиненный обобранными голливудскими фифами. Есть же федеральная система страхования вкладов и все такое, так что я лелею надежду добраться до наших.

Фон очень убедительно выкатил глаза.

– У меня один счет, который я завел по твоей указке, когда мы в Африке начинали. Там десять баксов лежало. Я еще хотел открыть его в каком-нибудь швейцарском банке, как все белые люди в детективных романах, но ты назвал меня многими грубыми словами, потому что… почему, не помню. В итоге сошлись на ДжейПиМорган.

– Ну да. И после каждой операции я перечислял тебе на него оплату. Что-то выдавал налом, как ты любишь, из неизрасходованного оперативного бюджета, а в конце, после получения окончательного расчета, всегда переводом.

– Серьезно? Я-то думал, дают волыну и крутись как хочешь.

Это до известной степени объясняет, почему он постоянно торчит у меня и вытрясает деньги из каждого, кто выглядит для этих целей пригодным.

– Ты вообще никогда счетом не пользовался?

– Неа. Как завел, так и забыл. Ну, приходят иногда счета, я их подписываю – надо думать, оттуда же и оплачиваются. Еще они спамят все время своими сообщениями о новых услугах, а так, чтоб сказать – эй, чувак, да ты богат! – не, тут их нету.

– Славненько. Может, и сможем позволить себе подержанный автобус, если только цены не взлетели на порядки. И серьезно, фон, начинай уже поспевать за временем! Из-за тебя ноосфера тупеет.

Наверное, глупость сморозил, потому что Фирзаил зашелся азартным бульканием, в котором несложно было угадать своеобразный смех. Но, может, и не совсем глупость, ибо вскорости эльф булькать перестал, а начал, напротив, сосредоточенно хмуриться. Да, не всякий ум враз просечет величие моих перлов. Собственный и тот через раз пасует.

– Если бы я поспевал, об автобусе и речи бы не шло, – рассудил Мик. – Вот уж не знаешь, где найдешь, а?

Воистину не знаешь. Имей он в виду, что может распоряжаться приличной суммой (а один только я туда за пятнадцать лет сотрудничества отправил тысяч не менее двухсот), мог бы в решающий момент оказаться где-нибудь на багамском пляже с дайкири в праздной длани, и Айрин, не застав его в пределах досягаемости, вынуждена была бы разруливать свои проблемы как-то иначе. И дед, между прочим, был бы еще жив, и даже если бы события пошли тем же путем, но без моего участия, я бы успел до него добраться и подпереть.

Впрочем, это все теория. Скорее всего подпирать деда мне бы и в голову не пришло. Он был достаточно крутой старый перец, чтобы не нуждаться в сопливых подпиральщиках, а я наверняка завяз бы в Калифорнии, просто из вредности бодаясь с первыми ласточками китайского вторжения.

– Но вроде в этом городке не было распродажи автобусов, – обломила всех Айрин.

– Конечно, не было. Даже собственного школьного нету, потому что нет школы, потому что и детей-то тут никогда толпами не водилось. Да и банка нет, так что нам в любом случае придется съездить в Виннипег, как ближайший город без кавычек, а то и в самую Оттаву. А там и до Нью-Йорка может дойти, в случае если нигде ближе не удастся найти действующего офиса Морган.

– Вместе с неформалами?

– Обсуждается. Технически в этих делах они не нужны и даже неуместны, но с другой стороны там ведь тоже есть Зияния и люди, которых они беспокоят. Хорошо устроившиеся люди часто ценят комфорт и бывают благодарны за его восстановление.

Эльф предупредительно кашлянул. Видимо, никак не может поверить в способность моего мозга запомнить единственный факт – он боится чужих людей.

– Тебя можно спрятать запросто, хоть в багажнике любой легковушки. Тебе там даже тесно не будет. Гораздо проблемнее большой улыбчивый парень.

Редфилд добавил канделл в свою и без того слепящую розовую ухмылку.

– Выдадим его за конгрессмена? – предложила Айрин. – Хоть сейчас на плакат под лозунгом «Все будет хорошо! Вот у меня уже».

– Как бы с таким мандатом не повесили еще раньше, чем выяснят происхождение. Как мне показалось по итогам информационной накачки, в стране конкретный кризис власти. Законные народные избранники между молотом народного гнева и наковальней силовых структур, чьи полномочия сообразно военному времени…

Бибип.

– СМС, – сообщила начальница связи, едва не выронив от неожиданности телефон. – От сами понимаете кого. Быстро она автобус нашла… Ох.

– Чего там? – поторопил любознательный фон.

– «К вам едут босс и двое военных».

Ой, как нехорошо-то. Ой, как невовремя. У нас тут ползияния, извиняюсь, полузияет. Ни сказать, что его вовсе не было, ни что оно нетронутое, а мы студенты-исследователи, ни в зуб ногой, но с лучшими намерениями… И, самое главное, откуда еще эти военные? Стоп. А если это те, которые охраняют тамошний, джипсумвилльский портал? Если комендант взялся их окучивать, то мог бы пригласить на демонстрацию. Правда, непонятно почему сейчас, пока работа не закончена.

– Отставить панику, – скомандовал я, завидев заполошные переглядки Айрин с эльфом. – Ну, военные, мало ли. Они сейчас, должно быть, везде. Двое – это мало. Не облава, не рейд, не группа захвата. Вот что, брысь-ка в лес – вы двое, секретные наши, и Айрин как вожатая. Следи, чтобы большой не выскочил к нам, а мелкий бросился наутек.

– Моя осторожность не позволит мне бежать, не разбирая дороги, с риском нарваться на опасность еще большую, – заверил Фирзаил, ухитрившись даже роспись в трусости подать как выдающееся достоинство. Это британский английский, товарищи. Марику надлежит анально покарать китайцами уже за одно то, что из столь сильного языка вытесалось наше местное «чокаг ваще».

– Я могу вас прикрыть, – выдавила Айрин через силу. – Не уверена, что готова стрелять в людей, но просто пострелять, отвлечь, напугать…

– Не надо никого пугать. Я сам первый напугаюсь. Их двое, нас с Миком двое, ничего не случится. А если случится, то мы справимся. Шляпу отдай, переросток!

Не надо никаким посторонним военным сосредотачивать внимание на моей разбитой башке. Так что я сдернул шляпу с башни Редфилда и нахлобучил на собственную. Шляпа осела глубоко, наполовину прикрыв бинты, остальную половину замаскируют нависающие широкие поля.

Айрин бесцеремонно схватила Редфилда за локоть и поволокла в чащу, как серый волк ягненка в поучительной русской истории. Фирзаила подгонять не нужно было, одна только мысль о контакте с нашими военными чудесно его пришпорила.

– Подумать только, – философски заметил Мик, кивая ему вслед. – Столько лет, или что там у них, учиться самому ценному в своем мире искусству, и где он теперь? Не находишь ли ты в этом странного и грустного символизма?

– Ты не знаешь, что такое символизм, правда?

– Ага. Я частенько использую слова, которые на слух кажутся подходящими к контексту. Так что однажды стану великим писателем. Мы как-то особо готовимся?

Я бы приготовился, да. Любые переговоры проходят гладко, если лежать в высокой траве вне поля зрения собеседника, держа его башку на прицеле и сообщив ему об этом. Но на сей раз мы вынуждены изображать умеренно мирных обывателей, так что будем сидеть на задницах ровно и действовать по обстоятельствам.

– Дай-ка мне тот маленький пистолетик, – попросил я на всякий случай. Большой у меня есть, хотя доставать его из-под ремня будет неудобно и не быстро, есть теперь даже второй – «джерихо» слишком бокастый, чтобы пихать его тоже за пояс, так что я пристроил его в опустевший подсумок на жилете. Рукоятка на виду и вызовет издевательскую ухмылку у любого помешанного на экипировке, ну да и пусть, я не обидчивый. В удивительно большом проценте случаев выглядеть идиотом полезно для дела. Мик выгреб из бездонного кармана миниатюрный пистолетик в формованной пластиковой кобуре и перекинул мне. Ругер, девятимиллиметровый, самовзводный, без предохранителей – потом ему верну, или ниндзе отдам, как раз ей по руке будет. Самому мне как-то спокойнее, когда есть на пистолете прочная железяка, без отжатия которой он хоть убейся не выстрелит тебе в ногу. Загнал патрон в патронник (никакого терроризма, все сугубо для душевного равновесия), зацепил кобуру за полочку куртки и прикрыл застежкой жилета.

– Ожидаем неприятностей? – уточнил фон, наблюдая за этими манипуляциями.

– Готовимся к неожиданностям, я бы сказал. Ты свой магазин дозарядил?

Мик поморщился.

– Нет, конечно. Он большой, в нем еще много, и запасные есть.

– Где эти запасные?

– В рюкзаке. Рюкзак в кузове. Кузов вон там, куда мы его утолкали. Брось, Мейсон, если бы ты собирался стрелять, мы бы уже вон там за елками в засаде лежали.

– Бла-бла-бла. Считай, что мы неожиданно вошли в боевой режим. Так что при первой же возможности магазины набивать, запасные при себе иметь, ушами не хлопать…

– Вискарь не глушить, – подхватил фон ядовито.

– В целом да. Спишем сегодняшний казус на медицинские цели, но впредь и до особой команды свернем алкогольную лавочку.

Ох, не успели переварить первую дозу лишений, как вот она следующая. Без стаканчика умиротворяющего снадобья становятся очевидны все острые углы мира. Можно пойти на такую жертву время от времени, ненадолго, в целях лучшей производительности, после чего вернуться домой и все наверстать. Но через месяц на безалкогольной диете я начинаю раздражать даже сам себя. Тут же операции конца-края не видно!

– Едут, – сообщил Мик, поглядывая в сторону шоссе. – Две машины. Комендантская и хаммер. Выйти их красиво тормознуть?

– Ну, выйди. Пускай дальше нашей колымаги не заезжают, оттуда пешочком. Типа, идет процесс, наденьте каски. И если вздумаешь врать, давай без лишней лирики.

Фон передернул плечами, входя в роль ответственного сотрудника, автомат поправил на плече, стволом вниз, и вразвалочку отправился навстречу посетителям. Я тоже нацепил ремень фалки на шею, чтобы была под рукой. На крыше у приближающегося хаммера не было видно турели, так что все-таки не с силовой миссией к нам пожаловали, но и совсем уж расслабляться не стоит. Военные – люди специфичные, без команды лишний раз не сядут и не встанут, так что говорить предстоит, может, и с двумя, только вот за плечами у них командиры, распоряжающиеся двумя миллионами. Это к тому, что доводы разума у таких ребят традиционно не в чести – сила есть, дальше знаете.

Мик успешно и без эксцессов остановил делегацию возле нашего мятого пикапа и провел спешившихся к центру нашего лагеря. Я поднялся со стула (хорошо, что успел слегка оклематься – возможно, даже сойду за того, кто в порядке). Комендант в своем клетчатом пиджаке выглядел нервным и мрачным. Револьвер свой здоровенный он носил по-прежнему, но воинственности ему это не добавляло. На меня Деннис зыркнул исподлобья и сделал страшные глаза, непонятно чего этим добиваясь. Кажется, отсутствие на виду наших контрабандных парней его полностью устроило, из чего пришлось сделать неутешительный вывод – это не он устроил визит с целью похвастаться успехами.

Двое приехавших на хаммере ничуть не разрядили ситуацию. Один был типичной, как сказал бы Фирзаил, бойцовой особью – крупный, плечистый, с вывернутыми борцовскими ушами и низким лбом питекантропа. Одет в униформу, совершенно неожиданно – синий марпат американского флота. Всегда мне было интересно, зачем делать камуфляж синего цвета – с чем они собираются сливаться? На голове форменная восьмиуголка, кряжистый торс упакован поверх бушлата в песочный плейт карриер с магазинными подсумками, на груди короткорылый клон М4 в смачном тюнинге – эотековский голограф, штурмовая рукоять, тактический фонарь, плоская коробка лазерного целеуказателя. Нашивки сержанта. Хорошо живет, прямо немного завидно. Впрочем, мне сейчас впору завидовать любому, у кого в башке не пульсирует красная медуза боли.

Второй оказался, с одной стороны, менее живописным, а с другой – и куда более подозрительным. Вместо армейского комплекта на нем были джинсы и темный неопрятный свитер, хотя тоже не обошлось без надетого поверх плейт карриера – но без вставленных в него пластин. Винтовки при нем не было, хотя из подсумков торчали донца модных пи-магов, был пистолет в поясной кобуре, нацепленный на манер частников и федералов – высоко сзади, с претензией на скрытое ношение. А лицо не понравилось особо. Лет под пятьдесят, по центру лысеет, по бокам седеет, со слегка одутловатыми чертами и сонным выражением, словно бы он тут не по делу, а так, погреться завернул. Видал я такие рожи в изобилии. Это, друзья мои, не военный ни разу, хоть три фуражки на него надень, это службист, и думаю, что не самого последнего разбора.

– Вот, как и говорил, сидят тут, балду пинают, делают вид, что дело движется, – вступил с ходу комендант, пока мы с сонным друг друга рассматривали. Интересно, он меня тоже с первого взгляда разложил по полочкам?

– Вижу, вижу, – покладисто и чуть сипло согласился сонный. – Привет. Вы тут старший будете? Я Коллинз, как оно?

Протянутую руку я пожал. Влажная и горячая. То есть нет, наверное, просто теплая, это у меня от кровопотери руки как ледышки. Слегка вялая. Не рука оператора – есть старая и подстершаяся стрелковая мозоль, не обновлявшаяся уже немало лет. Что было бы приятно, кабы не огорчало: лучше два стрелка, чем один аналитик. Потому что если посылают стрелков – это просто патруль, а ценного кабинетного деятеля отправляют скорее на перспективную инспекцию.

И кто же настучал? Оклемавшийся от наркоза капрал Элвидсен? Водитель эвакуатора, пораженный феминизмом в больную мозоль? Напуганная нашим вторжением в размеренную периферийную жизнь Софи?

– Агент Коллинз? – уточнил я, не имея четкого представления, куда ступать на данном минном поле. – Специальный агент? Офицер? Мичман? Адмирал, может быть?…

Сонные глазки Коллинза хлопнули – раз, другой. Без выражения.

– Если бы!.. Нет, сэр, просто Коллинз, или просто Генри. Все это, – ладошка небрежно скользнула вдоль жилета, увешанного магазинами, – Всего лишь дань времени. Если ищете военного, то мой коллега – сержант ВМФ, а я, как это говорят профессионалы, штафирка.

Час от часу не легче.

– А разве вам не запрещено работать на территории собственного государства, Генри?

Комендант вздрогнул (ну е-мое, столько лет в органах, и никакого понимания), Генри же не моргнул и глазом. Глазом озадаченно моргнул его коллега, который сержант ВМФ, но тем его вклад в беседу и ограничился.

– Разумеется, нет, – ответил Генри все тем же безмятежным тоном. – «Не разрешено» – это вовсе не то же, что «запрещено», а кроме того, в наше беспрецедентно неспокойное время каждый служит своей стране, как и где может. Я в данный момент представляю Комиссию по Военному Положению, от ее имени инспектирую очаги напряженности в поисках решений, которые можно было бы употребить на всеобщее благо. То есть любых средств, при помощи которых можно нейтрализовать угрозу Зияний. Позволите взглянуть на то, над которым вы работаете?

– А откуда вы знаете, над чем мы работаем? – полюбопытствовал фон. Он торчал рядом, вроде бы и не при делах, но если Генри оказался напротив меня, то Мику в пару достался сержант. И они теперь увлеченно друг друга рассматривали, изучая ломаные носы, намятые брови, выбитые суставные сумки пальцев и прочие достояния артистов рукопашного жанра.

– Работа такая, – ожидаемо объяснил Генри, улыбаясь беззащитной улыбкой сытого тиранозавра. – Знать что, знать кто, знать где – это нетрудно. Трудно сопоставить все это вместе и отделить зерна от плевел. Так я взгляну, мистер Мейсон?

Да ничуть я и не сомневался, что все мои анкетные данные вплоть до группы крови он уже впитал и готов напропалую утилизировать.

– Пожалуйста, – я подвинулся, указал на дом с Зиянием. – Оно все еще там. Мы не так чтобы особо преуспевали. Больше пока примериваемся, знаете ли.

Может, пол-зияния сойдет за целое? Они же не видели, какое оно было раньше?

– Благодарю, – Коллинз неспешно двинулся в указанном направлении. Я пристроился с ним плечом к плечу. Мик с сержантом без большой охоты составили вторую пару. Гламберг поплелся следом, озираясь в поисках дискредитирующих деталей. Знать бы еще, что он сам этим ребятам наплел, какой нам версии придерживаться?

– Знаете, – душа-парень Генри оказался разговорчивым, что для их конторы довольно нетипично. – Я уже почти полгода занимаюсь поисками решений, и пока что преуспел не особо. Типичная ситуация: пишет человек в интернет, что его сосед изобрел закрыватель Зияний. Естественно, отправляюсь проверять. Сосед сперва отнекивается, качает права. Я, конечно же, заверяю его, что его авторские права на изобретение попраны не будут! Лично за этим прослежу, выбью, если нужно, авторский гонорар, конный памятник в полный рост, номинацию на Нобелевскую премию… И тогда он рвет на груди рубаху – ладно, берите меня с моим талантом! Вот тут все начертано на двух салфетках – тут поставить семифазный лазерный преобразователь, тут излучатель наночастиц на осмиевой основе, нагреть до сорока тысяч по Фаренгейту, и никакого больше Зияния! А на это не обращайте внимания, это пятно от кетчупа. А с чего, спрашиваю, ты решил, что это сработает? А с того, отвечает он гордо, поправляя пальцем очочки, что наука не ошибается. И у меня, если честно, даже никакой охоты нет ему перечислять все те случаи, когда наука ошиблась. Потому позвольте сразу задать вам вопрос: ваш метод тоже научный?

Сержант издал еле слышное «гы». Я могу его понять. У нас с Миком такие научные профили, что и белым халатом не лечится – разве только с застежкой на спине.

– Нет, Генри, мы в науке не сильно рубим. Зато мы близки к корням. Среди моих предков были местные индейцы, а мой напарник родом с Тибета, у них там тоже сильные народные практики. Так что мы по пути шаманизма. Слыхал, как дождь заклинают? Вот мы с Зиянием то же самое сделать пытаемся.

Знаю-знаю, топорненько. Я бы подумал получше, если бы не так болела голова и Генри догадался привезти с собой не одного амбала, а хотя бы взвод. А так – пускай уже сочтет нас по-быстрому хоть чокнутыми, хоть мошенниками, да и отправится надеть на карающий хрен правосудия того, кто нас ему представил как перспективных клиентов. Или, если это ему ближе, сделает неосторожное резкое движение, чтобы комендант потом мог не кривя душой засвидетельствовать необходимую самооборону.

– Неожиданно, – признал Коллинз, ничуть не смутившись. – И неожиданно эффективно для такого-то архаичного метода.

Зияние обнаружилось перед ним и, кажется, крепко порадовало. Он сунулся в домик, оглядел оставшуюся дыру со всевозможных ракурсов и вернулся, жизнерадостно охлопывая себя ладонями.

– Не откажетесь ли продемонстрировать свой ритуал?

– Не ритуал, а таинство, – обрезал его Мик. – Что как бы намекает, ага? Мы можем вам нарисовать последовательность действий, но без солидного уровня просветленности вряд ли будет толк.

– К тому же ни черта у них не получается, как я погляжу, – впрягся Деннис, обильно обливающийся нервным потом на задворках. – Туман согнали своими плясками, это есть, а дыра как была, так и висит вон.

– Не скажите, комендант, – Генри извлек из планшетного кармана смартфон, что-то на нем полистал и повернул экраном к публике. – Темновато, но хорошо видно, что раньше это Зияние было гораздо больше, а было это «раньше» не более суток назад.

На экране и вправду красовалось Зияние в полный размер, до приложения к нему эльфа. Вчера, значит, сняли. Кто-то из эвакуационной команды подшустрил, они на Зияние косились с опаской, но многие не побрезговали его зачем-то сфотографировать. Я уже упоминал, что ненавижу технический прогресс? Начни тут какой-нибудь предок разворачивать на трех столах свою фотоколымагу с фокусировочным мехом гармошкой, я бы его турнул даже не задумываясь, просто из вредности. А тут и в голову не пришло, что каждая зараза может под монастырь подвести.

Теперь надо сообразить, мог ли кто-нибудь сообщить больше, чем «какие-то чуваки там лагерь разбили». Инородцев мы в тот раз спрятали. Так что если кто-то их и видел, то не тут. Эльфа мы никому не показывали, даже при входе-выходе из клуба старались прикрыть. А вот Редфилд засветиться успел там, у фуры. Кто из видевших его там приезжал сюда? Местный полицейский и Чарли, на которого блажить не хочется, но очень можется, он на почве устава малость трехнутый. Если не они, то неоткуда дружищу Генри знать о наших союзниках. Так что продолжаем, наверное, валять дурочку пока кто-нибудь не оступится.

– А я чего говорил? – я с гордостью махнул рукой в сторону сокращенной проблемы. – От приложения могучих сил природы это очко вон как взыграло!

– Гы, – хором изрекли наши кулакастые собратья и смущенно переглянулись, не ожидая от себя такой синхронности.

– Есть сигаретка? – осведомился Мик, очевидно чтобы сгладить неловкость.

– Не курю, – ответствовал сержант. – Жвачку хочешь?

– Давай хоть жвачку.

Контакт налаживается, как я погляжу. Сержант полез в карман – неуклюже, левой рукой, правую не рискуя убирать из положения, дающего легко дотянуться как до винтовки, так и до пистолета на бедре. Вот интересно, почему ЦРУшника сопровождает именно моряк? Где его корабль? В мемуарах моего прадеда, так и пылящихся грудой пыльных тетрадей в дедовом хранилище, немалым вниманием почтена тема революционных матросов, ведущих, вопреки очевидному, почти исключительно сухопутное существование. Но было это давно и неправда, к тому же пресловутые мемуары исполнены частью на французском, который я понимаю, но не люблю, частью на архаичном русском девятнадцатого века, который заочно люблю, но не понимаю. Из этого колодца вряд ли выпорхнет дельное откровение.

– Как вы понимаете, я не могу оставить без внимания столь успешное воздействие на Зияние, – вот, в голосе добродушного старины Генри начали звучать недобрые нотки. – Если вы уверяете, что добились такого потрясающего результата путем каких-то ритуалов, то я от имени Комиссии вынужден требовать детального отчета! Если нужно просветление, или просвещение, или образование…

– И еще положение звезд, – Мик цапнул протянутую ему жвачку. – Спасибо, приятель. Вот сейчас Меркурий в созвездии Скорпиона, стало быть, плясать надо в три четверти, как бы в ритме вальса, да, Мейсон?

– Меркурий сейчас в Близнецах, – мрачно отрубил сержант, и мы хором на него глянули, словно из головы у него стремительно начал расти кактус. – Чего? В мореходке до сих пор преподают астрономию.

Мик ощутимо погрустнел. Надо выручать.

– А я говорил, что плохо идет! Должно быстрее закрываться, если все правильно было замерено! Ничего тебе доверить нельзя!

– Так, – Генри воздел отвращающие длани. – Довольно. Джентльмены, я не идиот, а что занимаюсь странными изысканиями, так жизнь и не к таким пирогам приучит. На нынешний день известны три достоверно рабочих метода закрытия порталов. Один технологический, разработанный нашими русскими… правильно, наверное, сказать – собратьями по беде, не будем залезать на политическую арену. Для этого метода требуется гора оборудования и океан энергии, так что тут явно не он. Один химический, имени Нойманна…

Жив, курилка! И даже знатно выпендрился! Сразу он мне не понравился, но мне вообще мало кто так сразу нравится. А результатов добился – вот молодец, мы еще только топчемся с ноги на ногу, а он уже метод запатентовал.

– …состоит в опылении Зияния специальной аэрозолью, что не уничтожает Зияние полностью, но переводит его в инертное состояние. Шрам остается, но из него больше ничего не вылезает. Автор собирался передать секрет своей аэрозоли в общественное пользование, но вместе с ним попал в руки нехороших людей и пропал с радаров.

Интересно, не с этими ли нехорошими людьми Генри встречается на летучках. Хотя не будем зря разбрасываться обвинениями – номенклатура нехороших людей у нас будь здоров, и многие из них друг друга искренне не переваривают.

– Метод Нойманна интересен и доступен, при наличии запасов аэрозоли, даже самым неквалифицированным пользователям, и время от времени небольшие партии аэрозоли попадают на рынок, хотя и по безумным ценам, но тут у нас опять же не он. Никаких шрамов ваш метод не оставляет. Остается один-единственный метод, который допускает большое количество вариаций. Существо, способное воздействовать на Зияние за счет природных способностей. Пришельцы. Визитеры. Посетители. Их существование ни для кого давно не секрет, кое-кто не стесняется даже действовать в открытую, и можете мне поверить, рано или поздно все они склоняются к пониманию, что если уж работать, то на самого главного дядю. И можете не сомневаться, ваш тоже перепрыгнет с утлой лодочки на роскошный лайнер при первой же возможности, только вот в таком случае правительственная награда за его розыск вам не достанется.

Хорошо поет.

– И много уже наловили?

– Никто никого не ловил. Мы с благодарностью принимаем помощь, предлагаемую нам кем бы то ни было. Естественно, с соблюдением всех требований безопасности, в том числе и даже особенно – для самих помощников. Им предоставляются все условия для работы, целые штаты аналитиков трудятся, чтобы выбирать для них наиболее приоритетные цели, и в конечном итоге мы либо наберем их достаточно, либо разработаем другие методы и снимем проблему Зияний полностью.

– И этот знаменательный миг станет началом эры взаимовыгодного сотрудничества?

– А почему нет?

Почему-почему. А почему сотрудничества даже со своими же соотечественниками никак добиться не получается? Он что, серьезно полагает, что с эльфом проще договориться, чем с техасцами? Или что у них амбиций меньше? Да они вас пошлют на дальний йух еще на этапе предварительных переговоров, смертельно обидевшись на предложенные калорийные печеньки.

– Мир, дружба, – вставил фон и показательно хлопнул пузырем резинки. – Жувачка.

– Гы, – по обыкновению добавил астрономически подкованный сержант.

И ведь правда же, сколько геморроя с этими пришельцами. Одного не прокормишь, другого не перенудишь. Так бы и расстался, вытребовав себе скромный домик в глухомани, где никакие невзгоды не задавят. Засадил бы делянку коноплей, там же в хибарке поселил фона на случай нужды в его битейных услугах. Он там роман наконец допишет, «Хижина дяди Мика». Ни забот, ни волнений. Пулеметное гнездо на балконе, если вдруг какие нежеланные гости. Все бы хорошо было, всего-то и делов – заставить эльфа преодолеть глупый детский комплекс.

Но разве ж у нас легко бывает?

– Спасибо, что поведал такую оптимистичную историю, – сказал я Коллинзу со всей возможной теплотой и благодарностью. – Стало быть, однажды плохо быть перестанет и даже станет хорошо – да, так жить можно. А ты что, правда не поверил, что мы орудуем одними шаманскими ритуалами?

– Ни на секунду, – улыбнулся Генри тонко. Не обидно. Поощрительно. Золотой мост к отступлению, так это в старых китайских трактатах называется. Я тоже хотел бы так уметь, но перед зеркалом практиковаться страшно.

– Тогда лососни тунца.

– Гы, – дежурно уже отметился сержант.

– Всем это говорит, – просветил его Мик. – Одному президенту, помнится, предложил. Очень африканскому, но все-таки.

Да, и там тоже было по делу. До сих пор полагаю, что обижаться было со стороны этого президента непрофессионально. Либо соблюдаешь условия сделки, либо так.

Вот Генри молодец, ничуть не обиделся.

– Когда поступила информация о вашей активности, – принялся он излагать настолько мягко и вкрадчиво, что даже сомнений не зародилось – сейчас из глубины этой мягкости выскочит дубина размером с фонарный столб и врежет так врежет. – Я наскоро ознакомился с доступными материалами по упомянутым персонам. У вас есть репутация, Мейсон, причем не самая плохая. Не всегда удобная, но… В общем, пряники вас не прельщают, а достойного кнута у меня с собой нет.

– А есть пряники? – вскинулся Мик. – Сжалься, добрый секретный агент, я сегодня пустой рис хомячил и к кофию никакого эклерчика! Такими темпами у меня скоро щек из-за спины видно не будет.

– Гы, – одобрил его сержант и мечтательно закатил глазки. Тоже небось не дурак насчет пряников. А почему субординацию не соблюдает? Им молчать положено, этим вот большим, сильным и стоеросовым.

– А чего ж ты как лох без кнута ходишь? – сорвал я их небывалое единение.

– Я же только что объяснил – почти каждый выезд оборачивается разочарованием. Мы поначалу-то на каждый сигнал ездили мало что не всем региональным отделением, а теперь вышел строгий указ экономить ресурсы. На прояснение ситуации и двоих хватает, нехватку ударной силы рекомендовано восполнять умом.

– А ума, значит, у вас столько, что экономить не приходится?

– Пока хватает. Когда прямое воздействие не приносит пользы, предлагается перейти на опосредованное, – Генри, так и не убравший смартфон, что-то на нем настукал пальцами. – Отправлено. Вот вам и опосредованное воздействие. Комендант Гламберг, скажите-ка, у вас ведь с Нового Года уже имели место два серьезных нарушения безопасности, связанных с Зиянием?

Деннис промокнул рукой лоб. Клетчатый рукав потемнел, словно его в реке полоскали.

– Ну, имели. Один раз с двумя смертельными исходами, и второй, когда идиоту задницу откусили.

– Два серьезных нарушения, – Коллинз удовлетворенно кивнул. – Знаете, чем чревато третье?

– Введение усиленных мер, – растерянно ответствовал Гламберг, хмуря кустистые седые брови. – Развертывание ограниченного контингента, введение военного положения, при переводе угрозы в высшую категорию рассматривается выселение жилых массивов во избежание… Да откуда третьему взяться? Мы, может, соображаем не быстрее всех, но уж всяко не хуже! Там теперь ограждение и охрана, и наша и ваша. И никто оттуда не лезет уже больше месяца.

Генри снова тонко улыбнулся. На этот раз захотелось эту интеллигентную улыбочку вколотить ему поглубже в череп. Что-то назревает…

– Не знаю, дошло ли до вас уже, уважаемые мои экспериментаторы, но по ту сторону Зияний целый мир, пока что нам недоступный, зато наш мир доступен им. Обитатели той стороны способны проникать к нам через Зияние, как через своеобразный колодец. Это вы, конечно, уже поняли, но известно ли вам, что Зияние с той стороны прозрачно? К такому выводу пришли величайшие умы человечества, сопоставляя данные. А посколько обитатели его в большинстве случаев руководствуется обычным хищническим инстинктом, происходит все интуитивно: вижу через дыру добычу – бросаюсь на нее. Ваше Зияние, комендант, было спокойно на протяжении многих недель, потому что вы предусмотрительно – хотя, скорее, по удачному стечению обстоятельств – перестали подставлять под него добычу. Но сейчас я отослал распоряжение своим людям, оставшимся в вашем поселке, собрать нескольких горожан и провести их на огороженную территорию.

– Это зачем еще? – просипел Деннис совсем уж севшим голосом. Так, а не было ли у нас среди награбленного какого-нибудь валидольчику?

– А затем, что вы слабое звено. У меня нет возможности вытрясти готовность к сотрудничеству из этих двоих. Я запрошу подкрепления, напишу рапорт и в конечном итоге, потратив несколько недель, их выловлю вместе с их мастеровым, – Генри кивнул на Зияние. – Долго, проблемно, ненадежно. Но я вижу тут человека, который почему-то всячески их выгораживает, и вот на него-то мне есть чем нажать. Комендант, вы знаете, с кем они работают?

– Откуда мне знать? Я их вижу второй раз в жизни!

– Но почему-то им доверяете серьезную работу и прикрываете от властей. Давайте так. Скоро из Зияния кто-нибудь вывалится. Не волнуйтесь, я не садист, я не позволю устроить массовую бойню – достаточно одного лишь появления из Зияния любой потусторонней сущности, чтобы засчитать вам третий фол и переоборудовать ваш драгоценный поселок в милитаризованную зону. Охрана не даст произойти непоправимому… я надеюсь. Впрочем, ваши доверенные сотрудники, – Коллинз широким жестом обвел нас с Миком. – Могут ликвидировать проблему на корню, прихлопнув ваше тамошнее Зияние раньше, чем это произойдет. Или пустить дело на самотек, и тогда вам, надеюсь, станет очевидно, во что они вас ценят. Есть вопросы?

– Водолазка тянется? – спросил я машинально.

– Что, простите?

Ну вот. Только что был злой гений, а тут забуксовал, как феррари в огороде.

– Твоя водолазка. Она растягивается?

– Не знаю. А зачем тебе?

– Прочная, немаркая. Если тянется и на меня налезет, стрелять буду в голову.

– Неа, – выдохнул на фланге Мик и предупреждающим перстом погрозил сержанту, вздумавшему переместить руку поближе к кобуре. – Не надо, братан. Они о своем сами перетрут, ты обо мне беспокойся.

Не уверен, что во флоте обращение с короткостволом такая уж профильная дисциплина. А вот Мику, с другой стороны, сломать нырнувшую за оружием руку раз плюнуть. Сержант, похоже, рассудил схожим образом, мрачно насупился и вернул руку на нейтраль.

– Не стоит, – вздохнул Генри, непонятно – сержанту или мне. – Бесполезно, Мейсон. То есть мне очень вредно, а тебе никакой пользы. Ну, шлепнешь ты меня, и сержанта, хотя он к моей пакостной затее ни ухом ни рылом, но он ко мне как охрана приставлен, а значит, его тоже придется. Что дальше? Четыре отдела Комиссии и еще полдюжины других организаций знают, куда я поехал и с кем собирался иметь дело. Проедешь сто миль в любом направлении, и в конечном итоге тебя просто расстреляют как особо опасного беглеца от закона. Сейчас с этим просто. Ты не грозись, а подумай. У тебя три хороших варианта – спасаться бегством, хотя все равно изловим, выдать мне этого своего рукодельника или помочь коменданту Гламбергу, как он до сих пор помогал тебе. Приехать в Джипсумвилль и заклясть тамошнее Зияние. Заодно и меня идиотом выставишь – вот это угроза, куда там стрельбе в голову.

– Гы, – рассудил сержант с сомнением. По-моему, он не согласился и предпочел бы пуле в башку пару раз выставиться идиотом. Одобряю, практичный склад ума. Стыд не дым, глаза не выест.

– Слушай, ты, – вклинился Деннис, собравшийся с мыслями и начавший наливаться помидорным окрасом. – Если хоть кто-то из моих горожан по твоей милости пострадает, я тебя сам!..

И, не дожидаясь реакции, развернулся и припустился к автопарку.

– Думает, приедет и прикажет всем разойтись, – откомментировал вдогонку Коллинз. – Как бы не так. У него статус местный, да и то условный, у меня федеральный. Плетью обуха не перешибешь.

Это я уже спиной поймал, поскольку двинул следом за Гламбергом. Как-то все у нас не слава богу получается. Хотели нашим и вашим – а вышло как обычно. Остается положиться на нашего извечного покровителя, бога импровизации.

– Шевелись, если хочешь при чуде поприсутствовать, – гаркнул я Коллинзу через плечо и, догнав Денниса, выдернул из его потной руки ключи. Незачем ему за руль соваться в предынфарктном состоянии.

– Отвали, сволочь! – зашипел комендант придавленной гадюкой. – Видал, что из-за вас творится?

– Из-за нас творится ровно то, на что ты соглашался – одно Зияние почти прикрыто и эльф готов был уже завтра за ваше взяться. Мог бы, кстати, с него начать и к ночи закончить, если бы ты порешительнее был. А вся херня из-за того, что какой-то твой неравнодушный гражданин не удержал язык за зубами.

– С тех пор, как возникли разветвленные коммуникации, это основной источник херни в мире, – заверил Мик, тоже не отставший от нас. – Второй – жадность. Третий, наверное, все-таки мы, но отрыв огромный.

– И чего делать будем? – судя по голосу, в недрах Денниса назревал мощный кабум. Или таки инфаркт схватит, или аневризма какая разорвется, или выметет всех этих приспешников режима и выдвинется на пост первого президента Джипсумвилльской республики. Как я успел понять, эта дорожка становится все более популярной.

– Чего не будем, так это паниковать. Сейчас приедем, прежде всего выгоним народ из-за ограды. Сколько с ним еще человек?

– Приехало их всего четверо, все штатовские. Наши солдаты под козырек взяли, но они все-таки наши, так что не знаю, на чью сторону встанут.

Мы добрались до «Юкона». Я плюхнулся на водительское место. Оглянулся на Генри с приспешником – они тоже топали к машинам. Ну, по крайней мере, отсюда их уведем. А что дальше?…

– Без разницы. Народ убрать, чтобы случайных жертв не было – задача первая и самая главная. Дальше сообразим. Думаю, мы возьмем Генри с другом с собой в загородку и там пошаманим.

Мик влез на соседнее сиденье, комендант разместился сзади и со сдавленным вздохом развалился на сиденье.

– Дайте мне таблетки из бардачка. И что будет, когда станет ясно, что ничего у вас не получается?

Таблетки я достал. Оранжевый пузырек с подписанным рецептом. По-моему, средство от давления, хотя какой я врач. Ничего, ему виднее, что глотать. А сам я быстро, пока гости нашей окраины не добрались и не поравнялись, выжал газ. Хочу иметь хоть пару минут форы, чтобы оценить ситуацию до их прибытия. Если не избежать махача, то лучше иметь дело с постепенно прибывающими, чем с навалившимися разом.

– Я так думаю, исходя из откровений этого хрена, что довольно скоро из Зияния что-нибудь вылезет, привлеченное его беззащитной задницей.

– И чего?

– И мы постараемся сделать так, чтобы оно его схомячило. А ты тем временем найдешь ту козлину, что ему о нас сообщила, и объяснишь в лицах политику партии. Это кто-то из тех, кто приезжал вчера за трупами. Копа и Чарли можно исключить, они бы рассказали больше про странного рыжего парня. Хорошо бы отобрать телефон со снимками, но теперь уже бесполезно – раз фото отослано, оно теперь повсюду на серверах, на облаках, у любого удолбана.

– И чем нам поможет, что сожрут не кого-то из гражданских, а его? – удивился Мик. – То есть да, человек неприятный, но зачем оставлять такое на волю случая? Я вот ждал, что ты его прямо там вальнешь, уже сам настроился снять верзилу.

– Я тебе скажу, чем нам поможет, – опередил меня Гламберг, с дробным перестуком отсыпая на ладонь ударную дозу мелких белых таблеточек. – Это мои люди, ясно? Я за них в ответе. Мне очень поможет, если они будут живы и здоровы, а этому сукину сыну отгрызут его злокозненную башку, понял?

– Кроме того, при везении вам не засчитают местного нарушения безопасности, если пострадавшими будут только приезжие федеральные агенты, по собственной инициативе полезшие куда не надо. А что за такие ужасы случаются после третьего раза?

– Раз – случайность, два – совпадение, три – закономерность. Предполагается, что трех проблем с Зиянием при населенном пункте достаточно, чтобы считать место опасным и рассмотреть в высоких инстанциях его право на безмятежное гражданское существование. Один поселок вроде нашего, с высокоактивным Зиянием, полностью выселили, благородно предоставив эквивалентную замену – коттеджный лагерь в Иллинойсе, – Деннис засыпал таблетки в рот, прижал языком и стал косноязычен, как наркоман в тенетах прихода или как Айрин после ее зубочистных опытов. – Нашалошь это, когда гошударштва объединилишь, или шкорее когда окажалошь, што шашть нашеления этого не поддерживает. Теперь при любой вожможношти мештных пытаютша отшелять ближе к шентру территорий, штобы не шмешалишь на шевер и не откололи еще больше жемли, да и штобы тамошние территории поддерживать нашеленными, отштраивать их шраные города, Шотряшением обрушенные. А кому оно надо? Наших людей половина оттуда шбежала. Ешли этот кожел наш протолкнет на переотшенку и еще там нажмет на рышаги, моих людей тоже по контшлагерям рашпихают!

Комендант откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Малиновый оттенок его физиономии потихоньку бледнел, хотя пот продолжал испаряться, как в сауне.

– Может, имело бы смысл прихватить Фирзаила? – предположил Мик. Из бокового кармана он вытащил наконец кулак, уже увенчанный кастетом, размял пальцы и с видимым сожалением стряхнул украшение обратно в карман.

– Чтобы засветить? Ты же видел, сколько ему копаться – полдня на подготовку, целый день на сам процесс. А как только парни его увидят, они вызовут спецназ с вертолетами и танками, чтобы сопроводить со всей должной помпой, и тут уж не побарахтаешься.

– А что тебя заставляет думать, что он еще не заказал съемку со спутника и группы прочесывания, поскольку где искать – и тупому понятно?

– Спутники, если какие работают, нацелены на оперативные стратегические нужды, а привлечь кого-то еще значит позволить взять нашего ценного кадра этому кому-то. И лавры получит тот парень, а не наш друг Генри, проделавший всю работу. Ему это не подойдет. Насколько мне известно, это называется «амбиции», их прививают госслужащим. И я думаю, что ему есть куда расти, чтобы выбраться из здешней жопы мира. Без обид, Деннис.

– Беж обид, – легко согласился комендант. – Я бы шам ему помог выбратьша. И ш еще большим удовольштвием жабратьша шовшем поглубже, футов на шешть. И богом клянушь, ешли хоть волошок ш шьей-нибудь головы…

Это по-нашему. Неужели мы правда всех заражаем кровожадностью? Нет, тут Генри сам постарался. Привык за годы работы с гнидами и среди гнид, что давить можно безнаказанно. Дерьмо отпора не дает, идти по нему противно, но безопасно. И привела его эта дорога в края неведомые – Ронсевальское ущелье скромного канадского коменданта, редкую точку места и времени, где для Денниса его старомодные представления о чести и долге перечеркнут все, включая желание жить. И ему-то что в его приступе благородной ярости, его прикончат при покушении на федерала, а мертвым стыда нет, да и пожил он уже будь здоров. А мне теперь ломай голову, как бы так сманеврировать, чтобы и волки сыты, и овцы целы, и Генри, падла, осознал свои промашки прежде, чем подвернется Гламбергу под Дюрандаль.

Вот кстати. Дюрандаль-то.

– Мы слонобой в пикапе забыли, – сообщил я через плечо. – Деннис, есть что-нибудь на замену, на случай, если полезет особо крупное? Я обещаю плохо целиться, пока оно свое дело не сделает.

– Одножарядная пятидешятка, рышажный марлин, што-то еще иж аршенала Тедди, – Гламберг решительно сглотнул остатки таблеток. – Фу, зараза, язык вяжет. Есть прямо тут в багажнике коробка двенадцатого калибра с мак-элвинской пулей, сам снаряжал. На медведя должно хватить. Зарядить ими?

– Давай. Без понятия, что оттуда полезет, пусть лучше будет.

– Я с вами пойду, – не то спросил, не то заявил комендант. С трудом извернув свою грузную персону, он выволок из-за спинки сиденья винчестеровский дробовик-слагстер, затем на выдохе перекрутился еще круче и принялся шарить глубже в багажнике. Избыток веса возмущенно захлюпал, переливаясь под плетеным ремнем, но Деннис был непреклонен в своих намерениях. Хоть в цемент таких людей заливай, для стойкости конструкций.

– Нет уж, ты с нами не пойдешь по вполне очевидной причине – трагедия должна случиться без участия местной администрации, более того, под ее громогласные протесты. Чтобы те из свиты Коллинза, кто выживет, написали в своих рапортах, что он сам нашел себе приключений на задницу. И ты это будешь обеспечивать в тылу – требовать прекратить, а заодно проследишь, чтобы больше никто в загородку не прошел. Ясно?

– Понял, – простонал Деннис. Как бы его радикулит не заклинил в такой винтообразной позе. Совсем невовремя, да и потом жить сложно будет. Как, скажем, вальяжно читать на горшке газету, когда вид у тебя на туалетный бачок?

– Надо бы Айрин отзвониться, – заметил фон. Его, я смотрю, тоже потихоньку начала пробирать нервозность ситуации – он начал покусывать большой палец, а это с ним редко случается.

– И чего сказать? «Сиди и не высовывайся»? Сама смекнет, не зря же Стенфорд заканчивала.

– На случай, если вылезет совсем не то и нас сожрет, ей нужны какие-то инструкции. Думаешь, она одна совладает с сокрытием двоих из ларца?

– Если нас сожрут, очевидное решение – отправить их по домам. Насколько я понимаю, оставшаяся дыра обеспечивает Фирзаила нужной энергией. Он сможет пробить себе одноразовый канал на ту сторону и забрать с собой Редфилда, а дальше… дальше нам с тобой уже все равно будет. Деннис, возьмешь Айрин на баланс, если все пойдет наперекосяк? К ней привыкнуть надо, но она ничего, может быть полезной.

Гламберг с облегченным стоном вернулся в прямое положение. Из багажника он добыл коробку с патронами и небольшой никелированный револьверчик. Посмотрел на то и другое тусклым взглядом, положил коробку на сиденье, освободившейся рукой вытащил из кобуры свой чудовищный «смит-вессон» – не то пятисотого, не то четыреста шестидесятого калибра. Покачал оба револьвера на руках, вздохнул и поднял, направив маленький в затылок мне, а большой – в висок Мику.

Вот это он молодец. Вот это хороший номер, вообще неожиданный.

– Простите, парни, – просипел комендант сдавленно. – Простите, честное слово. Я ведь хотел как лучше, но ей-богу, такую вы чушь несете! Мы туда пойдем, может, его сожрут. Может, если его сожрут, то все станет хорошо. Что станет-то? Перестанут искать закрывателя Зияний? Держи карман. Все знают, кого искать и где. Те, кто послал этого Коллинза, решат, что он сам виноват и дело закрыто? Как же! Простите. Не могу я так. Это мои люди, это мой поселок. Я за них должен…

Он всхлипнул и осекся. Да, тяжко ему, бедняге. Это без иронии. Нам-то что – ствол и ствол, если жахнет, даже пожалеть не успеем. А вот сам себя он сейчас давит в смертной хватке, разрываясь между «как лучше» и «правильно».

Мик еле заметно поморгал левым глазом, намекая на тормоз, осторожно подтянул колено повыше и уперся им в торпедо. Ему хватит такого упора, чтобы, отжав спинку кресла, толкнуться назад и попытать счастья. Он миндальничать не будет, даже контузия от выстрела над ухом его рывок не сорвет. Но нет, так нельзя. Я не такой мятущийся, как Деннис. Я точно знаю, что «как лучше» субъективно, то есть его, считай, нет. А правильное будет правильным всегда, как вечная ценность, и нет ничего правильного в том, чтобы убить старика, который изо всех сил цепляется за свой долг. Не выгоду, заметьте, не наживу. Не стол красного дерева, не перстень для целования плебеями. Если бы я готов был убивать людей, вызывающих у меня подобное трепетное уважение, завербовался бы в это их ЦРУ, благо не раз приглашали. Чтобы приказ – и без гвоздей. Кого назначили, тот и цель. Такое будет наше официальное «лучше».

Ну уж нет.

– И какой план, Деннис?

Комендант, снова начавший наливаться кровью, с трудом сглотнул комок.

– Останавливайся. Все ему расскажем. Не хотите – не надо, я сам расскажу, пусть весь грех на мне будет. Пусть идет ловит тех ваших двоих и оставит поселок в покое. Можете меня потом прикончить… да я и сам ордена надену. Вы ж поймите, я только потому с вами связался, что вы обещали моих людей спасти, закрыть чертово Зияние, а теперь-то уж какое закрытие? Если тут инспектора сожрут, это ведь будет еще похуже, чем если бы еще одну штатскую задницу откусили! Так что тормози.

– Неа.

– Тормози, Мейсон, – Мик нахмурился, косясь в зеркальце на багровеющего коменданта. – Видишь, человек на взводе. Дай я его успокою.

– Не буду я тормозить. Сейчас наша главная задача – доехать до Зияния и выгнать из загородки всех гражданских. Тебе, Деннис, как раз о них думать положено, а не о том, как бы продуктивнее сторону сменить. Хочешь рассказать Коллинзу все, что знаешь – валяй, но на месте, когда снимем угрозу.

Гламберг окончательно устыдился, содрогнулся и опустил револьверы. Фух. Я и не думал, что так напрягся, пока не отлегло.

– Правда, что ли? – переспросил Мик недоверчиво. – Так вот пусть и рассказывает? Это как-то совсем не по делу.

– А какие варианты?

В самом деле, какие? Не убивать же Денниса, в самом деле. Это ведь помимо того, что неправильно, так опять же ничего не решит, только поднимет новые вопросы, и всплывут свидетели, видевшие Редфилда. Нет уж, полагаю, если он начнет петь, нам просто придется привести в действие план-завещание, заставить какую-нибудь ниндзю телефонировать Айрин, и попрощаться с блистательными перспективами спасителей мира. Вернется Генри на место действия с приданными силами и никого там не застанет – Айрин уже уедет (если сможет завести пикап), а от парней и следа в мире не останется. Пшик, а не финал. Никому хорошо не будет. Но отдать эльфа не вариант – я ему обещал. Пусть лучше возвращается в свой сказочный лес, укрощать Тени.

– Да очевидные варианты. Дать в бубен, а там как получится.

– Я тебе самому сейчас в бубен дам.

– Ты же понимаешь, что я тебя уделаю?

– А ты понимаешь, что у меня три пистолета и нож истребления троллей?

– Парни! – с трудом вклинился Деннис. Большой револьвер он уже вернул в кобуру, а маленький нервно крутил в руках. – Я прошу прощения… за это все. Я правда должен думать о людях, а не о… ты гони, не стесняйся, там на самую северную оконечность надо. Можете мне пообещать одну вещь?

– Смотря какую, – ответствовал Мик осторожно.

– Не можем, – перебил я его.

– Почему не можем? Думаешь, он что-то неприличное задумал?

– Думаю, что он попросит как-нибудь все разрулить и застрелится прямо тут, не снимая лыж. Так что нет, Деннис, мы не будем тебе ничего обещать. Хочешь что-то сделать, сделай это сам. И держи в уме, что нашему эльфу тут то ли удастся поработать, то ли нет, но эльф, переданный в распоряжение правительства, будет откомандирован в Зажопинск, Манитоба вряд ли раньше, чем в двадцать втором веке. Сперва все их пентхаусы, Капитолии и военные базы обезопасит. А до тех пор, мне так кажется, Зияние прорвет еще не раз.

– Да иди ты со своими выборами, засранец! – в сердцах рявкнул комендант и выпустил револьвер из рук. Тот глухо брякнулся на пол машины. – Было бы чего выбирать! Что там дерьмо, что тут говно, и всюду жри большой ложкой.

– Любой выбор – между сэндвичем с дерьмом и гигантской клизмой, – припомнил Мик. – Ибо если один из вариантов лучше, то и задаваться вопросом выбора не приходится. Кто это сказал? Джефферсон?

– «Сауз Парк».

– Надо же. Думаю, я выбрал бы сэндвич. Его по крайней мере с естественной стороны придется проталкивать.

– Я думаю, – начал вновь Деннис, но его оборвала густая, словно вдруг включили на полную мощность телевизор с фильмом про войну, плотная завеса перестрелки совсем неподалеку, где-то за деревьями. Первые вступившие я не опознал, зато навстречу им начали трещать вполне определенно АР-15, ударил, но сразу стих, могучий браунинг М2, а до кучи шарахнуло взрывом.

– Матерь божья! – задохнулся Гламберг, панически ухватился за спинки наших кресел. – Это там, у нас! Мы уже на подъезде, совсем чуть-чуть осталось!

Да ну же, в бога, в душу, в мормонский курятник! Удастся мне сегодня хоть одно дело довести до конца, не будучи перебитым обстоятельствами?!

– Деннис, заряжай ружье на крупняка, если есть еще какое оружие – выгребай. Едем прямо туда, без заезда в офис, так что чем богаты. Мик, соберись и не валяй дурака. Огонь одиночными. Прицелился, нажал, отпустил, нажал, отпустил, нажал… и целься, очень тебя прошу, не по стволу, а по прицелу.

– В кого?

– Сейчас увидим.

– Нет, я в смысле – только в тех, или и в этих тоже?

Это он, видимо, про солдат.

– Я же сказал – сейчас увидим. В тех без команды. В этих – я скажу, когда и если. Свои только штатские. Усек?

– Более-менее.

Вот и ладушки. Деннис позади сосредоточенно защелкивал в дробовик крупные синие патроны ручной закатки. Так себе подкрепление, особенно в плане морального духа, ну да выбирать не приходится.

Наконец-то мы влезем в драку. Может, как раз тут все и наладится?