13

Труд свой Фирзаил завершил засветло, о чем возвестил, просияв от гордости. Я не сразу поверил – Зияние, гм, зияло по-прежнему, излучая почти физическую черноту и нездоровые флюиды опасения. Мик тоже саркастически покривился и даже померил что-то на черной глади пальцами.

– При всем уважении, старина, – заявил он эльфу, тщательно подбирая слова. – Мы не настолько обаяшки, чтобы продать вот такой нетронутый результат как законченную работу. Знавал я одного парня… и Мейсон там тоже был, соврать не даст… да мы его сами, как раз за такие художества.

По-моему, даже и не одного. Ладно еще, когда в далекой Африке тебе пытаются всучить под видом новенького калаш с пробегом в сто тысяч выстрелов, да еще и ни разу не чищеный с самого пятьдесят девятого года, там хоть цена вопроса сто баксов. В нашей, почему-то считающейся цивилизованной, части мира с этим гораздо хуже – со времен Джорджа С. Паркера, чье творчество можно было назвать искусством, мошенничество вышло прямо-таки на промышленный уровень, то есть в оригинальности и импозантности поутратило, а всю свою гадостную сущность, напротив, сохранило. Мик, наверное, вспоминает тот случай, когда нас забрали в обезьянник за какие-то ничтожные провинности, и в той же камере случился исключительно белозубый парень, принятый за поддатое вождение. По какой-то причине возжелалось парню поработать на репутацию, и он принялся читать нам лекцию о быстром обогащении путем продажи одиноким старикам молодильного тик-така по цене небесной амброзии. Сидеть было скучно, завелась беседа, планомерно набрала обороты. Финальным аргументом в диспуте специалиста с Миком (который по жизни отличается болезненным пониманием того, чего делать совсем бы не стоит) стало «всем надо как-то жить». Фон закрыл спор кратким и солидным «пожалуй, не всем». Дальше я не в курсе, потому что стоял между собеседниками и решеткой, отгораживая ристалище от лишнего внимания, и декламировал «Балладу Редингской тюрьмы». Вот она, непреходящая ценность классики! Даже среди каталажного быдла она вызывает мощный резонанс и такой шквал «заткнись, козел» откликов, что звуки побоища на заднем плане никого не потревожили. Выносили того деятеля на носилках и даже, кажется, не одних. Я уже начал прикидывать, как будем оправдываться и куда денемся, когда оправдаться не получится, но никаких обвинений не последовало. То ли фон вколотил в парня свою точку зрения, то ли тот кому-то не тому впарил свою продукцию, и правоохранительная структура наконец на него серьезно насупилась. Это ведь только в дешевых сериалах злодеи неприкасаемы, а на практике попробуй обидь какую-нибудь судейскую бабушку…

Фирзаил оскорбленно вздернул шнобель.

– Вы, должно быть, полагаете меня редкостно скудоумным, раз уж сомневаетесь, что я понял суть задачи.

– Ничего не скудоумным, – возразил фон успокаивающе. – Слегка тупеньким, да, ибо объявляться другом при виде перекошенной рожи Мейсона всяко не признак остроты ума. Но это ничего, у нас тут такое в порядке вещей, а с поправкой на географическую широту сойдет даже за комплимент. Но ты ведь помнишь, что обещал совсем убрать эту… штуку?

– Разумеется, помню! – эльф нервно притопнул детской оранжевой кроссовкой с наклеенными собачьими мордочками. Ниндзя молодец, чем могла помогла и даже с размером вроде бы угадала, но для появлений на публике надо будет ему подобрать что-нибудь менее обескураживающее. – И, разумеется, уберу. Простите, что опрометчиво привлек ваше внимание к промежуточному этапу работ, который вы оценить неспособны!

Сказал как плюнул. Хорошо, наверное, что это их чародейство к вербальной компоненте не привязано, а то бы мы с Миком прямо тут и захлопали жабрами. Ну неспособны. Не всем же быть эйнштейнами, видеть невидимое и достигать невозможного. Ха. А не был ли и сам старик Альберт чуточку эльфом? В свете новых знаний половина его афоризмов грозится заиграть новыми красками, и внешне он почти соответствовал.

– Это ты свою бахрому заправил? – уточнил я, дабы не считаться совсем уж потерянным для общества. Быть или считаться… Пожалуй, на полноценное бытие пока замахиваться не стоит.

Бутылку у меня давно отобрал приехавший вслед за комендантом мрачный коновал, исполняющий тут обязанности врача скорой помощи, обозвал нас всех идиотами, пить запретил, спать не велел, завещал поменьше двигаться и уж подавно не лапать пострадавшую голову немытыми руками – короче, попрал в правах как только допрыгнул. Только и пользы, что спутник его, также не особо доброжелательный парамедик, по указу начальства обрил мне голову – хотел сперва, хитрый какой, обойтись выбриванием одной полосы вдоль рваной раны, но тонко воспринял предупредительное покашливание и потратил лишних две минуты на обработку машинкой всего черепа. Как оказалось, не зря – помимо основного рассечения, видимо, о зеркало заднего вида под волосами нашлась еще пара ссадин и массивный кровоподтек, при обсуждении которого медперсонал присвистывал со значением и поминал различные виды томографии. Впрочем, как тут же выяснилось, в окрестностях Джипсумвилля нужных технологий не водится. Да и слияние с соседней державой, чья государственная медицинская программа давно уже поражала воображение, вышло здешнему именитому здравоохранению очень скорбным боком. Выспрашивать подробности я поленился, ибо сдаваться в клиники не хожу в любом случае, дожидаюсь доставки в бессознательном виде. К тому же мою многострадальную голову снова принялись поливать и протирать чем-то чрезвычайно болезненным, а потом звонко защелкал медицинский степлер. Так что с содержательной и чинной беседы я снова сбился на монолог от души, вдохновенный и слегка опрометчивый, если учесть, что с этими людьми нам стоило бы дружить. К счастью, не один я такой импульсивный в мире, и немало невоздержанных уже прошла через участливые руки этих палачей, снабдив их иммунитетом к грубости. А вот Мику пришлось спешно убежать за домик с Зиянием, как я понял, чтобы заблокировать рвущегося на выручку Редфилда. Я сосредоточился на глубоком дыхании и в итоге заработал гипервентиляцию легких, то есть, по-простому, икоту. От этого мне медицина не помогла, как показалось – мстительно. Чем-то кольнули, обмотали голову бинтом, щедро предложили таблетку викодина, от которой я стоически отказался, ибо жить с болью – дисциплина давно постигнутая, она только засыпать мешает, а спать все равно не велено.

Наконец-то повезло Айрин – ей дали прополоскать рот какой-то гадостью, пока не перестала сплевываться розовая пена, и вручили небольшой запечатанный пакет с красным крестом. В пакете нашлась зубная щетка и еще куча всякого личного гигиенического, включая тюбик лубриканта и пачку презервативов, но я опять получил пинка прежде, чем сумел сложить многочисленные идеи в достойную подколку. Либо у меня серьезная травма, либо Айрин – супергероиня, обладающая непревзойденными рефлексами. Раньше со мной такого не случалось. Я привык получать по морде по факту, а не в виде предоплаты.

Засим медпомощь укатила, фон вернулся на место, Редфилд успокоился, уяснив, что я жив, и очень выразительно поржал, показывая пальцем на мою обритую и забинтованную голову. Скотина и варвар. Незнаком он с такими образчиками лысой мужественности, как Уиллис, Стетхем, Дизель и стопицот черных братьев, которых различить можно только по толщине золотых цепур. При возможности надо будет его приковать к экрану и показать, скажем, залпом всю серию про Риддика. Неважно, что языка не понимает, найти там смысл и доподлинное владение языком не поможет, а что круто – видно даже без звука.

К тому моменту, как Фирзаил выступил со своим пафосным объявлением, я успел расплыться. Как обычно, прошел адреналиновый шок – и словно кости повыдергали, сиди себе на стуле бесформенной грудой тряпок, прислушивайся к дрожи в конечностях. Полезь сейчас новый тролль, вряд ли я ухитрился бы достойно его встретить. Редфилд пару раз покидал укрытие, сперва мне показалось, что проведывая меня, потом дошло, что это он ищет чего бы пожрать. Варить кашу никто не взялся, ибо Мик был на посту, прямо напротив Зияния с автоматом на коленях, а Айрин нашла в пакете крошечный одноразовый пузырек шампуня и удалилась в сторону озера. Рыжий голодающий беззвучно поскулил и навернул вынутого из кармана батончика. Его ранний трофей, угольно-черная гадина с нетопырьими кожистыми крыльями, за время нашего побоища с троллем успела истаять до состояния обугленного поленца и в пищу, видимо, больше не годилась. Под шкурой вместо привычных эластичных мышц что-то хрустело, трещало и обращалось во прах при каждом касании. Личинок и червяков я едал, больше из принципа, чем по необходимости, но вот такие летучие угольки – это совсем на любителя. А троллю солнышко наше, вопреки легендам, было глубоко по барабану – он не каменел и не таял вовсе. Медики на него не польстились, а самому идти бить рекорды по выемке грунта сильно не хотелось. Не ожил бы он, ибо не знаю как у эльфов, а в наших бестиариях троллям часто приписывают способность к регенерации. Но пока не оживал, и если уж эльф бестрепетно поворачивается к нему спиной, то очевидно врут наши фантазеры: то, что мертво, уже ничего не может.

Итак, к нашим баранам – Фирзаил кивнул с облегчением, словно бы необходимость забить в наши головы знания была его первоочередной задачей. Не знаком он с принципами наших учителей, которым бы день простоять да ночь продержаться.

– Именно, я собрал все клочья над-реальности в единую картину, если где и ошибся, то ненамного и оно само поправится в процессе таймпрессинга.

– А алмазы при этом не получатся? – уточнил Мик алчно. – А чего? Ты сам говорил, что процесс тот же, а деньжат поднять нам было бы очень полезно.

– Алмазы не получатся, – мрачно обломал его эльф.

– Ну, может, хоть бериллы какие?

– Бериллы вообще никак не получатся, – Фирзаил насупился еще сильнее. – Ты хотя бы представляешь, какая у них химическая формула? Алмазы, по крайней мере, делаются из чистого углерода, колоссальные запасы коего есть как в любом плане, так и в Междумирье. Вот только помимо таймпрессинга для их создания нужно создать чудовищное давление и близкую к магматической температуру, не говоря уже о формовке должной кристаллической структуры. Это работа для целой группы заклинателей высочайшей квалификации.

Фон приуныл. Я бы тоже огорчился, да только куда дальше-то – я и так сидел донельзя огорченный. Шикарно было бы завтра проснуться бодрячком, и по крайней мере неплохо просто проснуться, а то черепно-мозговые приключения чем только ни оборачиваются. Не то чтобы я был склонен к излишнему самомнению, но без меня наша семейка превратится вовсе в дурдом.

– Ты прямо сейчас эту штуку запрессуешь? – поинтересовался я у Фирзаила.

– Я мог бы начать, – эльф завалил голову на бок, критически осматривая Зияние. – Но без поддержки, в одно лицо, это займет время и силы. А я сегодня уже неплохо поработал и, как у вас говорят, поиздержался. Особенно это лезвие ветра… бррр. Я уже упоминал, чтобы вы об этом никому не рассказывали?

– То есть до завтра оставим так? Ик. В надежде, что никакой тролль больше оттуда не полезет?

Мик фыркнул было, очевидно собираясь разразиться тирадой в духе «как этого выбили, так и следующего выбьем», но эльф оборвал его испуганным ойканием.

– Это было бы совсем нежелательно! Если что-то или кто-то прорвется через портал, то вся моя работа пойдет насмарку. Клочья придется заправлять по-новой.

– Ик! И это может войти в бесконечный цикл, да?

– Я не склонен говорить о бесконечности как феномене, который не вписывается в мою или вашу логику. Но мы и впрямь рискуем задержаться тут на неоправданно долгий срок, раз за разом повторяя одни и те же действия в ожидании слепого везения. Если не возражаете, я бы хотел поразмыслить.

– Тебе для этого нужно разрешение?

– Мне для этого нужна тишина.

Надо же, какая цаца. Но пускай, пускай подумает, раз уж без этого никак. Может, со временем освоит более подходящую методику. Например, вместо размышлений начнет таки читать заклинания на аккадском или выломает себе в лесу волшебную палочку.

Мик тоже послушно замолчал, но долго не выдержал – через минуту поднялся со стула и тихонько, чтобы не спугнуть застывшего эльфа, подобрался ко мне.

– Есть разговор, Мейсон, – сообщил он вполголоса.

– Ик, – ответил я безо всякого энтузиазма. Можете не верить, но с разговорами у него беда. Нет, говорить он способен много и выразительно, а вот толку получается обычно минимум. Из иной песни Тейлор Свифт по радио порой больше выносишь.

– Ты вообще в порядке? А то выглядишь, как дерьмо.

– Ик!

– И, знаешь, не как крутой сержантский кал, а как полужидкая дристня смертельно напуганного верблюда. Особенно с этой короной из туалетной бумаги.

– Ик. Прелюдия зачтена. Переходи к основному блюду.

– Ну да. Я все насчет денег думаю, потому что сам понимаешь, что отличает человека от животного, да? Встречают по одежке, а мы доверия никому не внушим, даже если Фирзаил додумается до чего-нибудь и нас не распнут прямо тут. А ведь еще и провожают по уму, так что как бы в первой же деревне не забили ухватами. Нужно выглядеть солидно.

– Вот уж не чаял дожить до момента, когда ты начнешь просить галстук и запонки.

– И не доживешь. Есть вещи более практичные. Во-первых, более приличная машина. Ты можешь не верить, но есть одно принстонское исследование на тему «расположить к себе оппонента, подъехав на правильной тачке». Правда, там все склоняется к тому, что внушение доверия строится не на том, кто внушает, а на том, кому надо внушить…

– То есть к каждому, на кого хочешь произвести впечатление, нужно подъезжать на специально под него подобранной машине?

– Общий смысл такой, да. Но есть у этого тезиса и общий реверс – никто, ну просто никто не отнесется с безраздельным доверием к гоп-компании, которая путешествует на стучащем, помятом и побитом пулями пикапе.

Я не поленился оглянуться. Мде. Тролль круто помял правую сторону капота, а Айрин выбила на правой же стороне кабины бесформенную пулевую чеканку. Интересно, заведется ли старичок вовсе после таких неприятностей. Кстати, виноват я сам, надо было учесть подобный расклад и стоянку организовать более безопасную. Не привык, что опасность может возникнуть прямо посреди лагеря. А придется привыкать, раз уж нам с ними теперь дело иметь до посинения.

– А универсально внушающей доверие машины то исследование не выявило? Только не говори, что это танк «Абрамс».

– Увы, нет. Противники есть у каждого решения, и нарваться на них можно где угодно. Наименьший процент неприятия, как ни странно, у лимузинов, но в нашей ситуации это вряд ли подходящий вариант.

– Ик. Серьезно? Ты бы проникся доверием к речистому гондону на лимузине?

– Человек – раб рефлекса, Мейсон. Многие интуитивно склоняются перед длинным черным… хм. Нет, это, кажется, исследование уже не принстонское, скорее в стиле Brazzers. В любом случае, лимузин посреди Канады смотреться будет инородно.

– Особенно если из него будем вылезать мы, такие расхристанные.

– И это должно было стать вторым пунктом программы. Неплохо бы нам подобрать себе однородный имидж. Вот как хоффовские регуляры, все такие в одних цветах, кепках, плейт керриерах – сразу видно, не погреться зашли. И костюм женщины-кошки для Айрин.

– Не надену, – устало доложила Айрин, как раз ненавязчиво вернувшаяся на сцену. Она переоделась в ядовито-зеленый свитерок с ирландскими косами (явно не ниндзин, тот бы на ее достопочтенные формы и не натянулся), широченные линялые джинсы дюйма на четыре короче, чем надо, и намотала на голову махровое полотенце, отчего сменила образ с готично-брутального на неуместно домашний. – Ищите дуру.

– Ну вот, еще и дуру для ношения костюма женщины-кошки придется добавить в смету, – ничуть не смутился Мик. – Что? Не пылиться же ему в забвении. К счастью, услуги дур во все времена были недороги. В общем, это все частности, а если смотреть стратегически, то все упирается в финансы, которых у нас нет.

Вообще-то не так чтобы совсем нет, ведь я уже упоминал о своих счетах… да и у него тоже должны бы быть, потому что деньги-то он получал по итогам наших операций – я знаю, ибо сам бюджетом и ведаю… но лучше его сразу выслушать, а то придумает что-нибудь такое, что потом всплывет в самый неподходящий момент.

– Ик. Короче?

– Короче – помнишь, как мы банк в Бурунди грабили?

Ох, мама дорогая.

– Постойте-постойте! – уж не восхищение ли это прорезалось в голосе Айрин. – Вы грабили банк? В Бурунди? В Бурунди есть банки? Не-не-не, вот вопрос получше: в мире есть место, которое на полном серьезе называется Бурунди?

Нет, это определенно было не восхищение.

– Это совсем не то, чем кажется, – пришлось мне признаться, пока Мик опять не возвел на убогом фундаменте реальности фантасмагорический блокбастер. – Мы это делали не ради денег, которых там вообще не особо… даже по тамошним меркам, а уж по-нашему вовсе… их самая крупная купюра равна нашим шести баксам. Ик. Это был отвлекающий маневр, чтобы сняли солдат с ближайшего блокпоста, и через него в это время… Ну, не суть важно. Грабить банки в двадцать первом-то веке – довольно тупое развлечение.

– Я уволок пол-рюкзака их бабла и в итоге смог купить в аэропорту два пиратских DVD, – признал Мик. – Но канадские-то деньги, я слыхал, прямо как настоящие!

– И система безопасности тоже, к тому же вариант «сделал и свалил, чтобы никогда не возвращаться» нам сейчас малоинтересен, а в Бурунди до сих пор наши портреты на всех блокпостах развешаны. Давай ничего не будем грабить без крайней нужды. Сосредоточимся на перспективных темах.

– Попрошу не исключать ограбление чего-нибудь из списка перспективных тем.

– Но оно же и есть бесперспективное. Пытаясь грабить людей, которые вынуждены быть настороже, мы неминуемо отхватим больше проблем, чем сможем унести имущества. Что тебя так пробило?

Фон поскреб загривок.

– Не знаю, честно говоря. С самой побудки в голове вертится, и даже снилось что-то такое. Мы вчера вечером ни о чем таком не говорили, когда меня уже сморило?

– Мы рассуждали, что нас вполне могут попытаться ограбить, – я попытался, как это лихо получается у героев детективных романов, указать на эльфа глазами, но добился только вспышки тупой боли в висках и вынужден был воспользоваться пальцем. – Понятия не имею, как тебя с этой печальной темы унесло в ограбление банков.

– Пиастры же. Всегда хотел, наверное, а тут оно всплыло. Дилижанс, может быть… Как насчет ограбить дилижанс, Мейсон?

Не в силах нас ни смех, ни грех свернуть с пути отважного.

– Ты же был там, когда мы ограбленный дилижанс обратно отграбливали. Как по мне, не надо бы нам такого счастья.

– Целый дилижанс жратвы может понадобиться, когда костлявая рука голода прихватит нашего друга Редфилда. Тем более что она уже на полпути, вон он опять зубами клацает. Как насчет ланча?

– Занимайся, – я чуть подвернул свой стул, чтобы сидеть под выгодным углом к Зиянию. Если оттуда еще что-нибудь полезет, я вполне успею изрешетить это что-нибудь прежде, чем организм спохватится и объявит забастовку. – Айрин, пригляди за ним, чтобы не ограбил… не знаю, что – тут ничего нету… озеро? Ему как что втемяшится…

– Ты мне рассказываешь?… – печально ухнула Айрин. – В средней школе он решил, что нам надо играть в лапту и угомонился, только когда мы надрали задницы школьникам из Исландии. В лапту, Карл! Во всем Сан-Франциско не нашлось человека, который знал бы, что это за ересь. Мы в Орегон ездили в поисках тренера!

Знакомо. Я-то, по счастью, ему на зуб попал уже довольно взрослым и способным все, что не интересует, проспать.

Мик собрал котлы и потащился к озеру. История про лапту его не смутила. И то сказать, этому молодцу никакая быль не в упрек. Уверен, что ограбление, случись нам его совершить, он с гордостью включит в резюме как одно из достижений. А лапту уже давно включил.

Тем временем оттаял эльф, дотоле сверливший взглядом портал.

– Я обдумал варианты, – сообщил он со своим традиционным достоинством старого английского дворецкого. – Вынужден сообщить, что идеального или близкого к идеальному среди них не обнаружено.

– Ик. Излагай в порядке возрастания паршивости.

– Как тебе будет угодно. Пункт номер один, наименее паршивый с прагматической точки зрения, но попирающий изначальную договоренность. Я могу полимеризовать портал. Это очень просто и очень быстро, мне не понадобится ни долго готовиться, ни собираться с силами. При этом видимая область Зияния никуда не исчезнет, но станет непроходимой с той стороны так же, как сейчас непроходима с этой. С нашей стороны оно, полагаю, претерпит некоторые визуальные изменения – вместо этого глубокого черного цвета, который на самом деле вовсе не черный, а… вряд ли это важно и тем более срочно… в общем, цвет изменится, возможно даже гладь портала станет прозрачной и в таком виде стабилизируется.

– То есть будет окно в Отстойник?

– То есть будет картина «Отстойник», застывшая и мертвая. Прозрачность установится на миг и навсегда этот миг запечатлеет.

Ага. Я такое уже видел – когда провалился на ту сторону. Там еще портрет очень удивленного копа отпечатался.

– То есть никто и никогда больше отсюда не выползет, а единственный недостаток метода – что договаривались мы не об этом и нам могут не зачесть работу?

– В целом так, хотя есть еще одно обстоятельство, – Фирзаил смущенно потрепал себя за пышные пейсы. – Сохранившийся портал, даже неактивный, остается порталом. С той стороны его можно вскрыть. Конечно, такие особи, как эта безмозглая тварь, – эльф брезгливо кивнул в сторону троллиной туши, – или те летучие, или вчерашнее существо-поглощатель не обладают способностями оперировать над-материей, так что от них мы скроемся за данной дверью весьма надежно. Но немалое количество обитателей и посетителей Междумирья способно реактивировать созданный переход, и ни высочайшая квалификация, ни глубокое академическое образование вашего покорного друга не смогут воспрепятствовать простому и грубому методу соискателя. Это как очень простой замок на бесконечно прочной двери – ее никак не выбить, но легко отпереть при минимальных слесарных навыках.

Эге ж. Где и нахватался таких ярких образов? Неужели и у них там тоже хазы обносят собственные эльфийские фон хендманы, одержимые странными маниями?

При попытке представить Мика-эльфа мне крепко поплохело, и вряд ли это как-то было связано с перенесенными травмами.

– Представил. Давай следующий вариант.

– Следующий вариант – наш исходный. Я закрываю портал таймпрессингом, пока он вовсе не зарастет тканью реальности. Это абсолютно и совершенно безвозвратная операция, не останется ни следа пробоины. Проблему мы установили ранее – необходима полная инертность Зияния. Любое поползновение с той стороны, которое мы, естественно, никак не способны отсюда контролировать – и начинай сначала.

– А если контролировать с той стороны?

Эльф растерянно захлопал глазами.

– Но мы же здесь.

– Да, мы здесь, но ты хвастался, что можешь отсюда пройти обратно в Отстойник. Ты открываешь проход туда, мы все туда проходим и прикрываем тебя, пока ты залепляешь пробоину. Потом ты проделываешь обратно разовый проход, который закроется сам после использования. Полагаю, такое возможно, иначе каждый мир был бы в сплошных дырках от переходов.

Фирзаил озадачился не на шутку, даже машинально выписал пальцем в воздухе ряд вензелей, оглянулся на портал, хмыкнул и еще что-то накалякал.

– Технически это возможно и даже не лишено выгоды, в силу того, что Плетение по ту сторону несравненно мощнее здешнего и я буду, так сказать, во всеоружии. Но мы не знаем, что по ту сторону Зияния! Даже если я решу все вопросы, касающиеся перемещения по нужным координатам, и смогу обеспечить переход точно к разрыву на той стороне и на это же место при возвращении… что само по себе задачка на уровне магистерской диссертации… Но что, если на той стороне мы выйдем на дне водоема или над вершинами деревьев?

– Тролль был сухой и совершенно нелетучий. И вряд ли он при такой комплекции умеет прыгать выше головы, да хоть бы и через лужи. Думаю, с этим все в порядке. Если только там нет подлянок с какими-нибудь отравляющими газами, на которые ему плевать, то и мы не должны бы пропасть.

Хотя он, конечно, прав – нельзя соваться, не зная броду. Правило железное, кувалдой не согнуть. Начав думать, я и сам способен составить бесконечный список несовместимых с жизнью обстоятельств, которые могут поджидать по ту сторону. Например, стоградусная жара или четырнадцать братьев нашего тролля, сидящих в кружок и ждущих возвращения младшенького с дежурной бутылкой. Будем считать, я просто варианты проясняю.

– Я не… – начал эльф с жаром, но я на него махнул рукой.

– Понял-понял, несостоятельно. Отложим на крайний случай. Еще идеи есть?

– Есть еще один метод, но он совсем уж грубый и вряд ли устроит хоть одну из сторон. Я могу, собравшись с силами, возвести вокруг Зияния бастион из подручных материалов, прежде всего почвы. Спечь, сформовать, в общем заблокировать Зияние механически. С глаз долой – из сердца вон, как у вас с неприличной краткостью звучит наша метафорическая баллада о самоисцелении души в разлуке. Вот это вы, конечно, можете и без меня – не лично ты, само собой, я не оскорблю полководца подозрением в способности что-то сделать своими руками, но ваши люди в целом. Включил в доклад для полноты картины. Главный плюс этого варианта значим только для меня: при нем никуда не денется энергетическая подпитка с той стороны, так что на этом месте и на две дюжины шагов в любую сторону я буду считаться действующим чародеем. Но если мы не собираемся прямо тут и возводить королевство, то смысла в этом нет никакого.

Да уж. Навалил известий – вчетвером не вынести. Неужели опять мне все решать?

– А нет ли возможности, скажем, как-то скомбинировать варианты? Например, сперва захлопнуть эту штуку по первому, а потом по второму стереть вовсе, как сил наберешься?

– Не получится. Полимеризовав портал, я его запечатаю для всего, включая энергию, подпитывающую Плетение по эту сторону. Через несколько часов остатки разбегутся, и я даже муху не смогу прихлопнуть волшебной мухобойкой.

Это будет большой неудобняк, ибо лето на носу, скоро от мух станет не протолкнуться. А неволшебную мухобойку этот атлет еще и не свернет.

– Квикс, – подсказал Мик, незаметно вернувшийся с полными котлами воды. Редфилд заметно оживился при его появлении. Ох, сбудется проклятье старой ведьмы, придется всю жизнь работать на один прокорм семейства.

– Будь здоров, – ответил я машинально.

– Да нет, блин, хотя спасибо. Квикс, игра такая была в нашем детстве на автоматах, не помнишь уже? Там надо шмыгать по экрану, отсекая куски поля.

– Всегда знал, что детство у тебя было насыщенное.

– Пиявок по болотам не кормил, но да, грех жаловаться. Так вот я про эту штуку, – фон кивнул в сторону Зияния. – Не можешь всю сразу накрыть своим воздействием – накрой часть, лучше всего ту, что посередке. Чтобы заросло хотя бы там. Было одно большое, пусть станет два маленьких. Через маленькие дыры тролли не протиснутся, а если какая-нибудь мелочь и сумеет, то через одну из дырок, а вторая сохранится неповрежденной. Так вот, по кусочкам, все и залепишь. Не за один подход, так за несколько.

– Где бы было чародейское искусство без советов несведущих обывателей, – просипел Фирзаил язвительно.

– Даже и не знаю, – Мик установил котлы в кострище и независимо пожал плечами. – Думаю, глубже чем сейчас не закопалось бы. Или ты не про наш континуум?

– Нет, я… – эльф поперхнулся и снова отворотился к порталу. – Хм. Надо подумать над таким вариантом. В традиционных схемах всегда принято начинать такие и аналогичные процедуры с краев к центру, но в этих традиционных схемах, если уж по чести, вообще чрезмерная роль придается собственно традиционности. Например, колпак с одиннадцатью звездами, как показала моя личная практика, совершенно себя не оправдывает.

– Вот и подумай, – одобрил фон. – Редфилд! Садись в такси, поехали кататься. То есть топор, топор бери, пойдем дрова промышлять.

Редфилд, кажется, начал воспринимать свой позывной. Или указание пальцем, на кои Мик всегда был щедр. А может, вовсе давно наш язык знает лучше нас всех, вместе взятых, включая фирзаилову волшебную автозамену. А что виду не подает, так это настолько тупо, что вполне может оказаться и гениальным ходом. За фоном он потрусил без лишней суеты, а буквально через минуту смачный хруст подтвердил, что и рубка деревьев для него вполне постижима. Интересно, у них там тоже есть костровые традиции? Посмотрим, догадался ли выбрать сухостоину.

– Стыдно это признавать, но вполне возможно, что его идея не апогей идиотизма, – признал Фирзаил по итогам размышлений. – То есть все равно, конечно, я вижу несколько проблем, возникающих при ее имплементации…

– Вау, – одобрила Айрин. Она с лесорубами почему-то не пошла, а присела над нашим продуктовым складом и брезгливо в нем копалась, словно что-то потеряла. Наверное, все еще наивно полагает, что отсутствие обезжиренного творога не может быть иначе как ошибкой в протоколе. – Отличный у тебя переводчик – с высокого эльфийского на сложный ботанский, минуя банальности.

– Благодарю, хотя и чувствую по тону, что не за что. Итак, помимо необходимости пересчета всего воздействия и переопределения опорных точек заклятия, что само по себе непросто, но вполне мне по силам… если я начну воздействие от центра, строя его, допустим, на четырех волокнах… лучше бы взять шесть или даже семь…

И увлекся, и зачеркал пальцами по воздуху. Кажется, это у него не просто рефлекс, а аналог наших бумажных записей, который он продолжает какое-то время видеть. Подумаешь. Охренительно бесполезный дар, я так думаю – разве что бумагу экономит. Ни за что бы не променял на такой нашу нативную способность тупиться в электронный ящик, в котором иногда показывают вовсе интересное.

– Нашла что-нибудь полезное? – поинтересовался я у Айрин, чтобы не сбивать эльфа с мысли. – Там были какие-то овощи, по-моему. Не то чтобы я их любил, но за неимением мясных, молочных, рыбных, мучных и прочих блюд…

– Шесть банок оливок, три банки горошка. Прочие овощи были неконсервированные, так что от них осталась одна кашица. Анчоусы в масле, пожалуйста… ненавижу. Спасибо хоть каша приличная, из шести злаков и без глютена.

– Ой. А еда-то есть, или только пижонские заменители?

– Можешь своей сублимированной гадости из пакетиков пожевать. Или можно съездить в город, если это был город, там магазин должен быть. Наличных у меня нет, но может быть у них есть какие-то бартерные традиции?

– А не хочешь троллятинки попробовать?

– Вот сам и попробуй. Только предупреди, когда соберешься, чтобы я успела отбежать подальше и отвернуться изо всех сил от такого зрелища.

Тролль и правда вкусным не выглядел. Выглядел он дохлым жиробасом и, говоря по правде, глаза уже прилично намозолил. Надо его девать куда-то, хотя бы оттащить от нашей условно намеченной столовой. В Виннипег везти некому – я сам того гляди ласты склею, а Мика только пусти в приличное общество. Ему бы (троллю, не Мику) вскрытие сделать, чтобы при новой встрече знать, куда целиться. Голова-шишка, вся в плотно пригнанных плитках, не выглядела особо привлекательной мишенью. Даже АКМ ее не продырявил, хотя сколы от пуль остались приличные. Вместо крови из ран сочилась густая темная пакость, тут же и подсыхала толстой коркой. Теперь ведь и не разберешь, потому ли это, что он дохлый, или это такой природный механизм защиты от кровопотери. Редфилд мог бы, наверное, немало рассказать о фауне его родного региона, да молчаливый он, как рыба в самогоне.

Вот и он, легок на помине – вернулся, волоча под мышкой за обрубленный ствол сухую елочку метров десяти длиной. С пониманием отнесся. Похоже, был бойскаутом. Даже волок с умом, за толстый конец, дабы ветви не цеплялись за окрестные препятствия.

– Исключительно неэргономичный парень, – охарактеризовал его Мик, поспешающий следом с охапкой сухих же веток. – В природе такая силища попросту не нужна, особенно когда встает вопрос о ее прокорме. Слушай, Мейсон, я придумал вариант и нашим и вашим – давай ограбим стрип-клуб?

Вот так, измором и настырностью, и берут крепости.

– Думаешь, в стрингах мы начнем вызывать у людей доверие?

– У меня сейчас голова лопнет, – призналась Айрин, пытаясь одновременно улыбаться и морщиться – или перестать делать то и другое? – Я одновременно хочу это видеть и не хочу этого видеть.

– Очень уж вы негативные. Это ж мечта, а не занятие! Там у них есть бухло, на котором ты, Мейсон, работаешь, люди, которых можно порасспросить, чо да как, опять же голые бабы повсюду, как приятный фон.

– Сходить я не отказываюсь. Грабить-то зачем?

– Да я почем знаю? У меня в голове засела идея: надо что-то ограбить. Когда такое случается, дешевле всего по-быстрому поддаться, отделаться с минимальными рисками. Помнишь, как мне втемяшилось прыгнуть с тарзанки, а ты отболтался?

С трудом, но помню. Действительно странно было – на ровном месте он вдруг начал петь дифирамбы свободному падению и подбивать меня найти где-нибудь эту тарзанку. Я был сильно занят подготовкой к очередной миссии, да и на самом дне досуга вряд ли бы на такую чушь польстился, так что отмахнулся. И бабах – буквально через неделю, готовясь к заброске на нужную территорию, мы обнаружили, что под цивильным прикрытием через границу никак, ползком через патрулируемые участки – тоже нет, рыбаки с фелюгами один другого подозрительнее, и в итоге пришлось прыгать с самолета. Ночью, в гущу леса, на парашютах едва ли не вьетнамской эпохи. До сих пор сей отважный маневр входит в топ-5 моих «Больше никогда!» поступков. Если бы скептичный мой рассудок способен был связать тот случай с миковым приступом странного хотения, я бы уж конечно побежал сам ему веревку привязывать к первому попавшемуся мосту. Но не очень-то верится, что даже полное удовлетворение этой его провидческой потребности как-то изменило бы ситуацию.

Тем более совершенно непонятно, от какой такой ситуации должно подстраховать профилактическое ограбление.

– А нельзя ли сделать все менее брутально? Например, ограбить разносчика пиццы, а чтобы он не поднимал бучу – заплатить ему за отнятое?

– А можно не пиццы? – Айрин всегда наготове, когда надо опошлить хорошую идею. – В мире полно более симпатичных продуктов. Йогурты, например, салаты всякие. Я готова ограбить разносчика йогуртов, а если не поспешить, то и убить буду готова. Где тут такие водятся?

– К югу. Очень сильно к югу, а то в этих широтах зимой не выживешь без подкожного жира. И без такой шубы, под которой никакая талия в глаза не бросается.

– Вы как дети малые, – обиделся внезапно Мик. – Я вам серьезные дела предлагаю, а вы друг друга за косички дергаете.

– Это ограбление стрип-бара ты полагаешь серьезным делом?

– Серьезным делом я полагаю необходимость как-то вертеться, потому что пока из всех нас один эльф делает что-то, что в итоге может обернуться полезным. Да и того неизвестно на сколько хватит, вон он уже буксует. Я понимаю, Мейсон, что ты в будущее заглядывать не умеешь, так что прими на веру – что-то нам ограбить явно предстоит, иначе бы у меня в мозгу так не свербило. А ты, Айрин, прекращай уже модничать, никто еще не растолстел при походной жизни, сколько бы нездоровой пищи ни слопал.

– Худая корова – еще не газель, – отрезала Айрин мрачно.

– Может, тогда тебе и впрямь стоит подобрать уютный вольер с нужной вывеской? Потому что я тебе слово даю, никакого фитнес-питания тебе с нами не светит, а сил мы будем тратить массу. У Мейсона есть милая привычка колупаться через все болота и буреломы, какие только сыщутся в окрестностях. И без костров, чтобы не заметили, и без расписания приемов пищи, и без подсчета калорий, и очень сомневаюсь, чтобы ты нашла тренажер или хоть штангу помимо винтовки. Это нездоровая жизнь, лапочка, и иначе как добровольно на нее не подписываются, а подписавшись, не ноют.

Редфилда этот гром в раю определенно не радовал – да и кого порадует, когда мама с папой цапаются. Правда, отцовской фигурой в этом раскладе я полагаю себя, а Мик у нас скорее на правах придурковатого дядюшки, внезапно вставшего на путь разума. Рыжий бочком просочился мимо митингующих и сгрузил свое деревце. Пытался примериться к нему топором, но я успел его жестом остановить и указал на троллиную тушу. Редфилд измерил ее взглядом, поразмыслил, сделал непонимающие круглые глаза. Я по мере сил обозначил ему задачу – убрать куда-нибудь. По крайней мере думаю, что обозначил, хотя сам эти отвращающие взмахи руками едва ли истолковал бы с лету. А вот до него, похоже, дошло. Он отложил топор, прихватил под мышку отчлененную конечность, сцапал тушу за короткую корявую ножищу и поволок, вспахивая пыль, куда-то туда, где охотился на деревья. Не такой тут глухой лес, чтобы тамошняя живность быстро разобралась с неожиданным подарком судьбы, но ведь и ее ряды усилены иноземными посетителями – вон, целый косяк черных зубастых гусей мы сами видели. Не думаю, что этот дохлый бэтмен окажется крут для местной живности.

Базар стих, благоговейно наблюдая, как глыба жира весом в тонну шустро утягивается за горизонт событий.

– А ты толстый, – Айрин опомнилась первая и энергично продемонстрировала жестом, что Мик что в боковой, что во фронтальной проекции весьма заметная личность.

– Это мышцы, – Мик с достоинством постучал по пузу.

– Я и не говорю, что ты жирный. Ты толстый, что бы это ни было. А говоришь, что никто еще не растолстел… а мне быть толстой не идет, у меня падает самооценка и характер портится.

Как, еще есть куда?… Нет, я лучше промолчу. Пусть между собой пободаются.

– Это я дома отъелся, на старых добрых гамбургерах. С последней миссии вернулся отощавший, со скромным весом в двести тринадцать фунтов.

– Ах! Да ты толстый, даже когда тощий!

Эльф, как я заметил зорким глазом разведчика, тоже глазки вылупил. Ему простительно, в двести тринадцать фунтов он уложится со всей своей родней и еще парой сокурсников по этому их кругу Миарго.

– Определенно, Мейсон, нам нужен другой секс-символ, – объявил Мик уязвленно. – Без таких закидонов. Уверен, в стрип-клубах нам предложат достойный выбор, особенно если мы организуем подход должным образом.

– Стриптизерша вам не по карману, – фыркнула Айрин.

– Разве они дорогие?

– Ну, как тебе сказать. Кредиты на образование в наше время людоедские, и не так много занятий, которые позволяют их быстро погасить.

– А ты откуда знаешь? – не удержался. Любопытный я. Иногда.

– Она Стенфорд закончила, – наябедничал Мик. – Единственная из нашего района, кто вышел в образованные люди… и хороший пример того, что даже Лига Плюща не гарантирует успеха в жизни.

– Я своей жизнью была довольна, пока все это не приключилось.

– Быть довольным и добиться успеха – это, как говорят в одном приморском городе, две большие разницы. Вот Мейсон половину времени тратит на то, чтобы не добиваться успеха, а вторую – на то, чтобы наслаждаться результатами.

Это он так намекает, что я давно уже мог бы выйти на рынок с собственной франшизой. «Всякое-разное странное по вашему заказу». Не имею такого желания ни на грош. Это ж просыпаться надо будет по часам, и одеваться модно или хотя бы опрятно, и пыль в глаза пускать людям, и за языком следить, и без устали учитывать всякие обстоятельства, включая конкуренцию, политкорректность и рыночные флюктуации, и бухгалтерию вести, и офис открыть, а знаете, почем сейчас недвижимость? Нет уж, я лучше по старинке – заглянул одним глазком в почту, ответил Вилли «ну нафиг» и обратно спать, пока жареный петух не клюнет. Он всегда рано или поздно клюет, так какой смысл еще и все остальное время проводить в напрягах?

– Наш толстый друг ошибочно понимает успех как известность, – пояснил я Айрин.

– Я была на обложке известного журнала, – сообщила она в ответ. – Так что, я теперь шибко успешная? Жизнь прошла не зря?

– Плейбой?

– «Muscle and Fitness».

– Тогда тебе еще есть, к чему стремиться.

– Это был неудачный год, – отмахнулся Мик. – Две тысячи первый, когда башни рухнули. Всем резко стало не до того, чтобы тебя ценить, к тому же, скажу как на духу, тебе бы стоило подогнать этот твой чудесный тюнинг к дате фотосессии.

Айрин оскорбленно колыхнула тюнингом. Могла бы так и почаще делать – это у нее, вопреки основной линии поведения, получается очень жизнеутверждающе.

– Мне показалось правильным показать, чего добилась я, а не косметическая хирургия. И фотограф был со мной согласен.

– Позвольте вмешаться и ознакомить вас с моими достижениями.

Это влез Фирзаил, наверняка сорвав одну из миковых пространных лекций о том, какие все неправильные на его д'артаньянском фоне, как ничего не понимают и ценят вовсе не то, что следовало бы. Спасибо, ушастый.

Вроде бы ничего особого он не делал, не ходил вприсядку, не тряс бубном и не читал замогильным голосом заклинания, и вообще выпал из поля внимания, пока я представлял себе в меру испорченности Айрин на обложке. Тем не менее предъявить Фирзаилу нашлось чего. Посреди черной глади Зияния возникла сплошная пробоина диаметром в футбольный мяч. Эльф протиснулся между стеной и краем портала и теперь из-за него сквозь эту дырищу нам махал ручонкой. Значит, получилось таки!

– Дыра в дыре, – пробурчал Мик одобрительно. – Айрин, сфоткай. Метафизики будут в восторге.

– Хотя бы это ты признаешь успехом? – уточнил я на всякий случай.

– Нет, конечно. Это результат, Мейсон. Хороший, даже отличный результат. Успехом он станет, когда вместо желающих нас убить, а эльфа поработить к нам выстроится благодарная очередь. Смекаешь? Успех – это когда ты заставил результат приносить пользу. Известность – всего лишь добавочка, без которой этот коктейль не замешается.

– Теперь я смогу работать по классической схеме – от краев, – похвастался Фирзаил. То ли он нас не расслышал, то ли по запарке ему было все равно. – От вот этих, внутренних краев к краям внешним. Это поначалу будет даже проще, поскольку меньше стартовая площадь воздействия. Думаю, я и сам бы додумался до подобной схемы, но справедливости ради вынужден согласиться с вашей поговоркой: хорошая мысля приходит опосля.

– А мне, как правило, вовремя, – похвастался Мик скромно. – Но не по теме.

Так точно. Во вселенной Марвел его бы звали Невпопад-мэном.

– Скажи-ка, Фирзаил, а нельзя ли подбавить в процесс спецэффектов, даже если они не нужны? А то вот Мик очень переживает, что нас всерьез не примут.

– Потому что я не пою заклинания? Если бы вы могли воспринимать над-материальный мир, вы бы видели, как я отчаянно суечу внушительным количеством операндов. Извините, но мне не до визуальных эскапад, когда приходится вот так, на коленке, воплощать вершину чародейского искусства!

Эльф гордо откхекался и предложил тоном ниже:

– Если хотите, можете сами исполнить пляску под видом необходимого ритуала. Вот петь попрошу с осторожностью, методы моей школы во многом завязаны на укладке в ритмическую формулу, а ее легко нарушить вашими нестройными варварскими гимнами. Перебьете мой мысленно поддерживаемый паттерн, и все труды насмарку.

– А на меня чего коситесь? – окрысилась Айрин, обнаружив себя в центре взглядов.

– Фокуснику нужна Прекрасная Асс… истентка, – вот вроде и хочешь порой сказать что-нибудь совершенно нейтральное, а оно само выворачивается этим самым образом. – Мик для этой роли слишком толстый.

– А Мейсон слишком дохлый, – не остался в долгу фон.

– А я слишком уж азиатской внешности, если даже забыть на минутку, что участвовать в ваших идиотских перформансах для приличного человека попросту унизительно.

Вроде и надо возразить, но я ее внезапно очень хорошо понимаю. Как-то там, в Африке, один наш парень запал на врачиху без границ и в отчаянной попытке ее впечатлить вовлек нас с Миком и еще кое-кого в жуткую аферу. Без горячей воды, музеев и изысканных ресторанов докторша стойко перебивалась, а страдала зато по балету, от которого была отлучена по геополитическим мотивам – наши черные братья балетов не пляшут, знаете ли. И постоянно крадут видеотехнику, на которой можно было бы посмотреть желаемое хотя бы в записи. Я-то сразу предлагал просто переломать воришкам все, что ломается, и вернуть потыренные диски, но нет же… В итоге состоялось душераздирающее представление – четыре жутких, как испанский грипп, верзилы в заляпанных грязью бутсах исполняют танец маленьких лебедей. Вот как представляют по итогам просмотра на ютубе, так и исполняют, под маракасы, тамтамы, далекую канонаду и оскорбительное улюлюкание осадивших здание клиники пациентов. Для души я по окончании этого позорища не поленился отыскать пару особо энергичных критиков и добавил им поводов не отходить от палаты первой помощи. Врачиху сразило, этого не отнять, и почти неделю они со счастливым соискателем жгли, не отходя от кассы, а потом (как мы выяснили позже) у нее кончился срок командировки, и продлять ее она не стала, оставив бедолагу в одиноком томлении над большим количеством алкоголя. Называется «жизнь». Все бы полбеды, но какие-то засранцы наше выступление засняли на видео и набили им под завязку всю чертову сеть. Редкий случай, когда мои родители, друг с другом не склонные соглашаться ни в чем, проявили редкую синхронность и обложили меня отборными проклятиями с двух сторон. Отец за то, что танцевал, мать за то, как танцевал. Да я и без них так краснел, пыхтел, свирепел и отдувался, что Мик начал от меня ножи прятать. Сам он данным творчеством очень гордился и всем знакомым предлагал заценить.

– Я намерен вернуться к своей работе, – оповестил Фирзаил чопорно. – Прошу меня не отвлекать никоим образом. С учетом свежеобретенного опыта полагаю, что смогу разделить Зияние наполовину и, возможно, одну из частей зарастить полностью к закату.

Что ж, вот и первые ласточки планирования. Потом пересчитаем производительность на квадратные футы, выведем расчетную стоимость погонного метра… нет, пожалуй, на пальцах оно как-то ближе к телу получается. «К осени закончим» звучит весьма солидно, и можно будет не морочиться с пресловутыми спецэффектами. Стоит прораб, созерцая проблему – это зрелище всякому знакомо и никаких когнитивных диссонансов не провоцирует. А что проблема под его взглядом потихоньку рассасывается сама, то я всегда полагал, что именно так оно происходит у большинства профессионалов.

Вернулся Редфилд – довольный как слон, с пустыми руками. Я было заподозрил, что он таки откусил от тролля малость, но если и так, впрок ему это не пошло. Взгляд, которым рыжий прожигал пакеты со жратвой, подделать невозможно – Мик начинает так пялиться, когда пару дней посидит на разгрузочной диете из воды с лимоном и отрубей. Не для похудания, ему до этого дела нет – для перехода с цивильного питания на походное и в обратную сторону. Странный ритуал, но ему вроде помогает.

– Кормите работничка, – предложил я компании. – Пока он сам не стрескал все анчоусы вместе с банками. Айрин, эта твоя каша не из тех, от которых жрать еще больше хочется?

– Из них. Но не волнуйся, я с ним делиться не собираюсь. Он небось и червячков есть может, и коры с деревьев нагрызть, как бобер, а тут всего-то пять пакетиков, после чего вам придется умиротворять меня еще какими-то жертвами.

Или потерпеть немного, и она сама научится грызть кору. Голод не тетка, любого в конечном счете заломает, невзирая на питательную ориентацию. Надо будет вытрясти с коменданта охотничьих мягконосых патронов или заставить Редфилда потренироваться в метании топора, будем промышлять мелких грызунов, типа кабанов и лосей. Надо думать, еще и охотничью лицензию придется запрашивать. Ох, тяжко оно, когда быт неустроен – никакого тебе удовольствия от работы, знай мечись, затыкай бреши.

– Так мы будем грабить доставщика пиццы? – напомнил о себе Мик.

– Не знаю я. Попробуй его сюда вызови. Ни в Джипсумвилль, ни в какой другой город, поселок, кооператив или мегаполис мы не потащимся, особенно ради такой глупости. Держи свои грабительские рефлексы при себе.

– Стараюсь. А пока чего, опять пайки?

– Удиви меня. И Редфилда. Главное, его удиви, мне сейчас не до еды. Кстати, помнишь, как мы в молодости на охоту ходили?

Фон озадаченно возвел очи горе.

– Помню, что ходили. А как ходили – уже не особенно помню. Хочешь, чтобы я пошел на болото стрелять гусей? Я ж там пропаду, как здравый смысл в Конгрессе.

– Вообще-то я надеялся, что ты найдешь медведя. Если найдешь – можешь его, как ты любишь, отпинать. Будет либо прорва мяса, либо минус один жрун.

Мик призадумался. Он любит бить всякое, как-то даже пристроился на старомодную скотобойню в надежде, что там насобачится убивать быков с кулака. Сперва хотел учиться безвозмездно, в чистом поле, но хозяева быков были против, а тут же все равно, мол, на убой – им не жалко. Оказалось, что нет, им тоже жалко и еще как – бык стукнутый, но неубитый по каким-то соображениям не считается годным к дальнейшему забиванию, вроде как расстреливать два раза уставы не велят, или что-то не то у них в организмах вырабатывается от обиды. Главный скотобоец так распалился, что чуть не прибил фона своим рабочим инструментом – зловещего вида кувалдой. Было потешно, только не ему самому. Попутно выяснилось, что кувалдой-то быка не убивают, а только вырубают, чтобы потом без проблем зарезать. А это неспортивно. С другой стороны, медведей даже сам святой Ояма не плющил, вот ведь простор для самовыражения. Правда, косолапого поди еще догони – храбростью они не отличаются. Даже жаль, что в окрестностях Джипсумвилля медведи перевелись еще до моего рождения, вот была бы потеха так потеха.

Приятно так посидеть, расслабиться, вспомнить былое, пока опять не зацепишься взглядом за напряженную эльфийскую рабочую единицу в помидорной курточке, с реющими на воздусях пейсами. Я честно постарался разглядеть эти его – как он сказал? Операнды? – но нет, человеческому оку они даваться не собирались. Фирзаил просто торчал на месте, как плохо забитый гвоздь, и пырился на портал, а сквозная дыра в Зиянии мелко вибрировала и все больше разжималась, наводя на неприличные аналогии. Занятно, что подрагивать начал и воздух вокруг, то ли тесним пресловутыми операндами, то ли знаменуя колебания волокон Плетения… не одно ли это и то же?… вот опять я задаюсь вопросами, ответы на которые ничего не изменят.

Редфилда подключили к наламыванию дров – для начала он ободрал с елочного ствола пересохшие ветки с жухлой хвоей, потом принялся отламывать, придавливая ногой, куски от самого ствола, начиная с макушки. Верно Мик говорит, сплошное расточительство он собою являет. Можно ведь и топором, или поискать пилу в инструментальном ящике. Зачем же я его все-таки прихватил, кто бы мне напомнил? Цвета он плохого, маркого и яркого, общаться с ним не получается, кормежка – не то что песня, а целый платиновый альбом, что бы это ни значило. Не вредный вроде, не тупой, на фоне Мика даже не сильно странный, но как там говорят – достоинство, которое начинается с «не», не суть достоинство. Я ведь не из тех доброхотов, которые бросаются спасать первого попавшегося бедолагу, тем более что он не особо и страдал в своем комфортном номере. А теперь вот он, сплошная расходная статья в бюджете, а когда его рассмотрит широкая общественность, вовсе превратится в примету, которую никаким шарфом не прикроешь. Но почему-то же я на него позарился, а случайно ничего не бывает, даже если идет мимо сознания.

Ты, Мейсон, лучше прикидывай заранее, как будешь крутиться с такими картами. Эльф вроде себя и оправдывает, но как выясняется, для кинжальной «пришел-пырнул-ушел» тактики не подходит. Если у него больше суток будет уходить на одно Зияние, необходимо будет каждый раз не только расчищать подход, но и обеспечивать охрану периметра. Как внешнюю, так и внутреннюю, собственно портала, источника бесконечного паскудства. Хорошо еще, когда вот так, во глубине руд, вдали от цивилизации – по крайней мере никто не лезет с вопросами, пожеланиями и злыми намерениями, а случись Зияние посреди жилого массива? Удобный ответ – не лезть, но в том и подвох, что удобные ответы правильными оказываются редко. Людей набрать? Да не гарем, как пытается Мик, а нормальную рейдовую группу человек из шести-восьми, чтобы было с чем работать?… Надо думать, что в такие тяжелые времена можно найти и готовых работать за кормежку, тем более что других ценностей по-любому небогато. Но тут порочный круг завершает свое победное вращение – таких у нас и сейчас есть, вон тот, большой рыжий, и как раз необходимость его прокорма обрушивает меня во мрак возведения планов.

В таких случаях мне обычно помогает встать и походить. Не то чтобы мысли приходили лучше или чаще, просто почему-то на ходу отваливается всякое контрпродуктивное, вроде паники или вот… ха, блестяшка. Айрин стащила с головы полотенце. Обалденные у них, азиаток, волосы – густые, мощные, действительно поблескивающие. Хотя слабо верится, что шампунь в этот ее бомж-наборчик положили особо выдающийся.

– А много ли у тебя, Айрин, долгов за учебу в этом вашем Стенфорде?

Айрин хитро ухмыльнулась. Типа, знала, что не удержитесь.

– Все погашено еще в процессе обучения.

А вот теперь она просто дразнится. Как там говорит наш ушастый специалист – не извольте меня отвлекать, я работать вельми повинен. Так бы и встал и ушел раздраженной походкой, но ведь и за порталом смотреть надо, и ноги не факт что послушаются. Сотрясение мозга плюс полбутылки скотча, которые успел усосать до конфискации – еще тот коктейль, лучше не будить лихо.

– Надо нам наладить контакт с Редфилдом, – озвучил я первый попавшийся хвостик, выуженный из беспорядочного клубка соображений. – Судя по тому, какой он первобытный аскет и как неплохо упитан, с него станется обеспечить прокорм. Как себе, так и нам. Вся проблема в том, что мы не знаем, как скомандовать ему «фас».

– И изложить наши гастрономические предпочтения, – поддержал Мик. – Ну, чтобы он не червяков принес, а что-нибудь поприличнее. Рыбу, птицу, зверя, пасту карбонара.

– Это уже следующий шаг. Для начала пусть хотя бы смекнет, что надо смотреть по сторонам в поисках съедобного, а то наши колодцы отнюдь не бездонны.

Редфилд как раз сподобился щенячьим взглядом выцыганить у Айрин подачку. Жестяная банка с анчоусами в масле – даже не поймешь, поощрение или наказание. Не понадеявшись на разумность соискателя, Айрин самолично сколупнула крышку и поднесла рыжему банку на ладони. Тот недолго колебался – цапнул и высыпал в рот все содержимое. Бее. Они же в масле, противном таком, словно специально в него гадили, дабы не опорочить славу продукта как отвратительного. А ему хоть бы хны – пара движений мощными челюстями, энергичный глоток и ухмылка от уха до уха. Вот поди объясни такому, что значит «фу».

– Невысока его планка, – признал и Мик. – Когда за деревом ходили, он гриб нашел и сожрал. Я даже не успел глянуть, какой именно. Да если бы и успел, это ж гриб, они все на одну шляпку.

– В крайнем случае запатентуем его как самоходный мусоросборник, – предложила Айрин, провожая баночку болезненно брезгливым взглядом. – Тут еще есть. Дать ему?

– Не надо. Хорошенького понемножку, а такого вовсе бы… есть что-нибудь более существенное? Чтобы он не просто заглотил, а хотя бы на краткое время напихался под завязку и перестал жрать неизученные грибы?

– Не беспокойтесь насчет грибов, – пробурчал, не прерывая своего транса, Фирзаил. – Я не так много знаю про это племя, но в одном совершенно уверен – сознательно или нет, но он способен о себе позаботиться. Если ест гриб, значит, ему это не повредит.

– То есть гриб съедобный? Можно дать ему корзинку и послать на промысел?

– Не советую. Я только сказал, что ему гриб не повредит. При его метаболизме большая часть растительных токсинов не успеет даже накопиться до опасной дозы. Это вне моей компетенции, но в проекте «Прорыв» нас, эльфов, было всего трое, и двое остальных как раз изучали популяции Отстойника. Кое-каких сведений я от них нахватался во время наших ностальгических посиделок.

Что ж, уже неплохо. По крайней мере нам не придется вытрясать из местных эскулапов двойную лошадиную дозу фестала.

– Тут пол-ящика лапши быстрого приготовления, – доложила Айрин, пошебуршав пакетами. – И несколько коробок картофельного пюре. И вот еще двухфунтовая пачка риса, который опять же не с чем готовить. Он, наверное, и так сожрет, особенно если остальных рыбешек туда высыпать. Если эльф верно рассчитал свои силы, нам надо пережить сегодня и, видимо, еще часть завтра, пока он будет остаток дыры заделывать, правильно?

– Работа с остатком дыры потребует восстановления волокон, на которых я работаю сейчас, – рассудил Фирзаил. Видок у него был откровенно скучающий. Видимо, пресловутый ритмический паттерн поддерживался какой-то отдельной частью его мозга, оставляя полную свободу для общения. – В целом верное умозаключение. Я полагаю, что за ночь вибрации угаснут, волокна вернутся в состояние покоя, я закончу работу и где-нибудь к полудню мы сможем сдать отчет нашему бдительному куратору. Возможно, я даже смогу в тот же день приступить к ликвидации другого Зияния.

Как раздухарился-то. Что ж, честь и место. Может, еще придумает, как оптимизировать свой подход к проблеме и вовсе поразит общественность, ликвидировав джипсумвилльское Зияние элегантным щелчком пальцев. Тут-то нас и примут, тут-то нас и признают.

Ай-ай. Не сглазить бы.

– Итого поесть нам надо пару раз сегодня и разок завтра, – подвела итог Айрин. – А потом понадеемся на благодарность местных жителей. Я читала, что канадцы дружелюбны, и хочу верить, что Мейсон – то исключение, которое подтверждает это правило.

Вот всегда так. Чуть что, сразу Мейсон. Сама-то!

– Вари рис, – скомандовал я обиженно. Им не дашь прямой команды – будут до вечера перебирать варианты. Как раз для таких мятущихся индивидуальные рационы и придуманы, с целью избавить от непосильной тягости многоэтапного выбора. – Вместо анчоусов можешь постругать туда немножко этой их хранительской шоколадки, для питательности. Фирзаил, раз ты можешь поддерживать беседу – значит ли это, что твой разум чист и безмятежен, а мы можем после обеда пострелять?

– Разум в порядке, благодарю, – эльф даже чинный полупоклон изобразил. – Стреляния попрошу избегать, покуда я не закончу на сегодня. Резкие громкие звуки все еще в состоянии меня смутить и нарушить мою столь плодотворную концентрацию.

Не прокатило. Ладно, подождем до вечера. Хотя вечером опять начнутся заморочки со светофильтром. Плюс разбитая голова – чувствую, быть мне тем еще майором Пейном. Не надо, наверное, торопиться. Все равно обещал ниндзе показать, что к чему – соберем кворум, чтобы веселее было. А потом (какой же я умный) пусть их всех, включая Айрин и Редфилда, учит тот зловещий инструктор-сексот, который за это дело тут пайку получает. Все равно, если эльф будет заниматься их Зиянием, шила в мешке не утаишь, в таких маленьких поселках секретов не существует. А пока он достучится до своих работодателей, мы уже закончим и куда-нибудь да свинтим. Мне только надо будет еще разок подсесть на терминал с информацией и уточнить, куда будет перспективнее. Север ближе, юга значительно больше, работы там и сям непочатый край. Вот кстати!..

– Скажи-ка, Фирзаил, пока ты подключен к питанию – можно ли собрать какой-нибудь компас, чтобы обнаруживать Зияния?

Эльф хмыкнул. Как мне показалось, не без благосклонности. Видимо, вопрос в кои-то веки не показался ему дурацким.

– Увы, наше чародейское искусство не подразумевает создания статичных форм.

– А доступно для отставших в развитии?

– Удел нашего, эльфийского, волшебства – воздействие в реальном времени. Пока я поддерживаю его своими ментальными ресурсами – оно длится, – Фирзаил махнул лапкой на Зияние, дыра в котором разрослась уже до размеров крышки канализационного люка. Через дыру виднелись комод со срубленным напрочь углом и опрокинутый на него торшер. – Оно будет длиться еще несколько секунд или, возможно, минут по инерции, когда я сниму задачу, но и только. Создавать предметы, действующие автономно, вне наших традиций и способностей.

– То есть магических артефактов не бывает?

– Все бывает. Маги – вы видели Магов там, на той стороне – как раз мастера создавать стабильные, длительные воздействия. Их искусство совсем иное, они работают не с волокнами Плетения, а… вряд ли это вам пригодится.

Как-то он очень резко стушевался.

– Отчего же? Никогда не знаешь, кто следующим в друзья запросится.

– Хорошо. Ты ведь знаешь, что все в мире состоит из крошечных подвижных частиц? Если разложить что угодно, энергию этих частиц можно использовать как движущую силу заклинаний Магов. Что-то дает больше энергии, что-то меньше, на само высвобождение силы тоже уходит разное количество стартовых энергетических затрат. Например, разлагать воду бесполезно, так как убыточно – тратится на это больше, чем из нее получается. Но некоторые иные вещества бывают гиперпродуктивны.

– Маги работают на ядерном синтезе?

Фирзаил ощутимо прибалдел, даже воздух между ним и Зиянием задрожал вдвое сильнее и, как бы это сказать, трепетнее.

– Неожиданно точное выражение. Ни в языке Магов, ни в эльфийском нет этого термина, но именно он в моем словаре олицетворяет многословное описание данного феномена.

– И все их поделки радиоактивны?

– Гм. Нет, не в этом дело. Это просто их инструментарий. Они вообще не создают так называемых поделок, их заклинания продолжительного действия – явления энергетического уровня, не материального. Я упомянул их потому, что в нашем эльфийском сообществе есть своего рода ренегаты, которые вопреки нашему исконному методу манипуляций с Плетением обратились к инородным техникам. В частности, заимствованным у Магов. Вот они как раз и разработали технику вложения заклинаний в предметы.

– И ты никогда не снизойдешь до попрания расовых идеалов?

– Это само собой, даже и не заикайтесь. Но указать я хочу на то, что эти зачарованные предметы отнюдь не безобидны – в целях поддержания своей функциональности они выпивают жизненную силу пользователя, искажая саму его природу. Не знаю, как и описать непредставимый ужас…

– Без тебя уже обошлись. У нас эту историю все знают, кое-где даже в школьную программу включили. Девять смертным, чей вымерен срок и удел, и одно Властелину на черном престоле.

Фирзаил стремительно посерел больше обычного – из цвета сухого асфальта перетек в цвет мокрого.

– Не на черном престоле, конечно же, но… шаддах вод ултем!.. извиняюсь, переводить инвективную лексику мне не позволяет воспитание… вот как прикажете быть вашим другом, когда вы шляетесь, где не надо, а потом из нашей истории выкраиваете свои легкомысленные побасенки?!

Вот какой трепетный патриот попался. Уже и байку не сочини по мотивам злоключений его народа. Мы же не со зла, мы и своей истории не щадим. Вон Мик на крестовые походы залупился, посрамил память предков и лучшего друга в комичном свете представил.

– А что, правда был у вас Черный Властелин и Кольца Всевластия? – заинтересовалась Айрин, которая все это время, оказывается, прислушивалась к нашим дебатам.

– Да не было Черного, и колец поменьше, – эльф сморщился, будто вгрызся в грейпфрут. – Был эльф, выдающийся волшебник, он первым нащупал методику, о которой мы говорили – помещение заклинаний в предметы. Он и создал целую кучу зачарованных камней. Есть уникальный природный минерал, обычно он применяется в нашем деле как катализатор, ибо многократно усиливает резонанс пропускаемого заклинания, вот из них он и наделал своих артефактов. Девять раздал своим ученикам, те уже сами решали, в каком виде носить – кто в кольце, кто на цепи, кто просто в кармане. Себе тоже оставил один, зачарованный так, чтобы при активации подавить действие тех девяти. Просто мера безопасности на время изучения техники, ведь заклинания в тех камнях были опасные. Все у них шло хорошо, представили технику на… Верховном Чародейском Саммите?… на нашем языке звучит куда значительнее. Одобрения не получили, но в одной провинции заинтересовались. Тогда был сделан еще десяток для местных администраторов. Три для высших иерархов, семь для низших. Один, например, для засушливой области, зачарованный на призыв дождя. Другой – термальный щит для работ в сложных условиях. Чистый, казалось бы, утилитаризм и сплошная польза. Вот эти утилитарные и погорели первыми. Их обладатели ведь активировали артефакты не раз в день на пару минут для сбора данных, как ученые, а гоняли без передышки. Погодный вызвал климатический катаклизм, огнеупорный первым убил носителя, но поскольку погиб тот в очень агрессивной среде, то сразу не поняли, что артефакт послужил непосредственной причиной смерти, списали на то, что он просто не справился с температурой… В конечном счете до истины докопались, но уж больно вкусные плюшки эти артефакты давали, чтобы их согласились отдать. У Самого с учениками все пошло ровно по тому сценарию, который вы описывали коменданту: каждый начал грести под себя. Разобравшись в устройстве своих артефактов, ученики втихую разработали новый подвид, должный нейтрализовать пагубное воздействие предыдущего, и создали себе по экземпляру. Но тут руководителю проекта пришел неоспоримый указ сверху прекратить проект. Он распорядился, ученики начали артачиться, и он активировал свой мастер-артефакт, кстати, по случайности или нет, именно кольцо. Оно махом выключило артефакты первого поколения – но только девять первых, остальные к нему не были подключены. И ученики оказались под воздействием своих новых артефактов, которое без комбинации с эффектом старых оказалось вовсе ужасным. Не знаю, почему они их не сняли, но в итоге всех девятерых переродило в Тени – существа, которым нет описания даже в наших хрониках. Наверняка кто-то их изучал, и почти каждый знает, где находится Гробница Теней – она так удачно расположена, что часто служит ориентиром. Но любопытство на эту тему приравнивается к возмущению спокойствия и, на ваши деньги, государственной измене.

О как загнул. Мрачненько у них там. Похоже, Толкин только половину уволок, что посветлее. Остальное осталось на утилизацию Беккеру.

– Это не ту ли Гробницу вскрыл некий фуфел?

– Ту самую, я полагаю. Фиддлий, а не… хотя да, так тоже можно. Фиддлии – движение за реставрацию этой самой техники, под девизом «нам нужны крутые ништяки» или как-то так. Исторически зародилось в той самой провинции с десятью артефактами, из них ведь не все удалось изъять. Они свято верят, что артефактную тему надо не сворачивать, а довести до ума. Почему-то полагают, что Тени им в этом помогут, как будто кто-то знает, чего хотят Тени после двух тысяч циклов в заточении. Гробница была запечатана королевскими печатями, нарушение которых карается смертью, и заперта на специально изготовленный замок без возможности механического вскрытия. Только заклинанием его можно открыть, но ввиду истощения магических полюсов нашего мира сделать это с наскоку не смог бы никто, а провести тщательную подготовку с подключением Аспекта Ритуала не позволила бы стража. Но если волшебство снова хлестнуло через край, отчаянный фиддлий вполне мог осилить такую задачу.

– Ужас какой! – огорчилась Айрин и спешно отбыла в сторону полевой кухни. Небось и это на свой счет примет. Да-да, и во вредоносности фиддлиев тоже виновата именно она, подвернувшаяся невовремя.

– А этот, который Сам, как поживает? – полюбопытствовал я вполне искренне. Саурон всегда мне чем-то нравился.

– О, думаю, что прекрасно, хотя «поживает» не совсем то слово. Он Вознесся.

– То есть умер?

– Нет, смерть – это не тот термин, который тут приемлем. Он настолько продвинулся, что достиг Вознесения. Это ритуал энергетической трансформации. Он перешел на новый уровень существования.

– Растворился в сумерках?

– Сто раз ведь себе завещал – не пытаться объясняться с вами, бойцовыми!.. Никуда он не растворялся. Он Вознесся. Достиг квинтэссенции существования и переродился. Его духовная сигнатура сменила тип на высший.

– Но труп остался?

– Труп остался, да. Это косная материя. Куда бы он делся?

– То есть чувак умер.

– Да во имя же Пяти Великих Сил! Неужели ты полагаешь, что привязка к трупу строго обязательна для высшей формы существования?

– Не знаю, как для высшей формы, а к своему трупу я очень привязан, даже невзирая на некоторую его помятость. Я без него никуда. Вон у Айрин труп вовсе шикарный, хотя ты не ценитель.

– У Айрин не труп, а произведение искусства, которое она много лет вытесывала из материалов с низким содержанием жира! – оказывается, она продолжает подслушивать.

Эльф раздраженно всплеснул ручонками.

– Да в самом-то деле! Смерть – это трагичное прерывание жизнедеятельности. Вознесение же – ее закономерный логический финал. Эльф Возносится, когда достигает полной гармонии – с собой, с миром, со Вселенной. Тело после этого становится ненужным. Может быть, он получает новое там, куда уходит. Может, обретает возможность существовать без него. Никто еще не вернулся, чтобы рассказать, что там. Или, как гласит популярная теория, мы просто не способны воспринять присутствие Вознесшихся.

То есть тот перец все-таки умер, я так понимаю. Просто ненасильственно и по доброй воле, в мире с собой и Вселенной. Пожалуй, лучше съехать с этой болезненной темы, пока Фирзаил совсем не озверел.

– А как же он дослужился до Вознесения, когда таких косяков надавил? Почему его Святой Петр на воротах не завернул обратно, в червяки, копить тапас?

Знаю-знаю. Кашеобразное у меня представление о загробных процессах. А что делать, к нам-то тоже еще никто не вернулся, чтобы внести ясность.

– Думаю, никто еще не дослужился до Вознесения, не надавив косяков. Кому какое дело? Был ли ты героем или злодеем, мастером или никчемой, хорошим или плохим – все это критерии внешние, социально-этические. Важно только достижение Гармонии, а ведь многие эльфы маются бесконечными сроками, не в силах даже приблизиться к ней. Эта тема представляет для вас живой интерес или вы просто забиваете словесным мусором ощущение информационного дискомфорта?

Ну вот, рассердился. А я ведь со всей душой. Если бы он меня спросил про нашу региональную специфику, я бы ему как родному все объяснил. Правильно Мик говорит: дохлики всегда нервные, потому что дохлики.

Фирзаил воспринял заминку как признак слабости.

– Я хотел бы получить печатный экземпляр имеющей хождение истории об артефактах, – объявил он. – С целью ознакомления и оформления претензий. Привлекать к себе ненужное внимание я все еще не собираюсь, но по крайней мере хочу иметь четкое понимание, кто кому сколько должен. Это осуществимо?

– Найдем, дружище.

– Благодарю. Теперь я желаю сосредоточиться на работе, а то в приступе негодования допустил несколько неверных штрихов.

И правда, допустил. Пробоина в Зиянии расширилась уже до диаметра приличного внедорожного колеса, в одном месте почти разорвав сузившуюся рамку черноты, и в этом месте начали игриво бегать красно-белые звездочки. Вот, кстати, вполне приличный вариант спецэффекта. На сварку похоже, наводит на мысли о созидательном труде. Сразу видно, что работа идет. Но вот эльф сосредоточился, насупился, нервно подергал перстами и погасил искры, словно мешком прихлопнул.

От кострища донеслось деликатное покашливание. Это Мик. То-то он притих. Пакость какую-нибудь выдумывал.

– Нет, Мик, мы не будем грабить Гробницу Теней, – сообщил я ему не оборачиваясь. Фирзаил крупно содрогнулся и покосился на меня с изысканной смесью недоверия и признательности.

– Да я же еще даже ничего не сказал, – протянул Мик разочарованно.

– Извини. Говори давай.

– Теперь уж чего. Вечно ты сюрпризы портишь. Фирзи, а вот скажи, этот твой шаддах как его там – как это все-таки дословно переводится?

Эльф сморщился.

– Это очень грубое площадное ругательство, я совершенно не горжусь тем, что иногда оно у меня вырывается.

– Да ладно, тут все свои, со склонностью к языкознанию. И нам в порядке укрепления дружбы надо бы знать, что твой народ полагает оскорбительным. На какую хоть тему? Про маму? Про папу? Про ухо? Тебя и твой аквариум?

– Ни слова не понял. Хорошо, дословно будет… прошу меня извинить, вы напросились сами… «Как-то все не очень».

Ничего себе, хамло трамвайное.

– Грубиян! – одобрила Айрин.

– Силен, – признал и Мик.

Молчаливый Редфилд не сказал ничего, но ему простительно.

– Да уж, – подвел я итог, наблюдая, как эльф потихоньку краснеет – не то от стыда, не то от удовольствия. – Ты так в приличном обществе не говори. Не поймут, проблем не оберешься. Группа – отставить отвлекать специалиста. Мик, займись наконец костром. Айрин, раз уж освоилась с мобильником, поинтересуйся у Энджи, не может ли она найти «Сильмариллион» на бумаге. Редфилд… эх, Редфилд. Моргни два раза, если ты меня понимаешь.

Молчание. Оборачиваться лень и больно.

– Он моргает?

– Никак нет, – доложился Мик. – Таращится и лыбится, как пресс-секретарь Белого Дома.

– Айрин, погугли еще «как наладить контакт с немым иностранцем».

– Я думаю, надо показывать на предметы и их называть.

– Лады. Покажи ему на стрелять и назови этого не делать.

Истерический смешок.

Добро пожаловать в Мейсон Энтертеймент. Мы делаем любые задачи неразрешимыми.

А теперь, когда все построены и к чему-то да приставлены, можно наконец прикрыть отекшие веки и мысленно поскулить от боли.