Глава 28

После того, как чужие бросили в бой сразу три своих звена, Океану стало крайне сложно избегать повреждений. Единственный и вдобавок сильно перегруженный двигатель совершенно не позволял маневрировать. В результате обшивка всё чаще лопалась от очередного попадания, а перегретое оружие выдавало паузы в самый неподходящий момент. Казалось, что аварийная сирена с каждым разом начинала выть всё сильнее и протяжнее. Система регенерации воздуха уже не успевала восстанавливать давление внутри корабля до нормы. В результате у находившихся внутри стала кружиться голова. Лишь Океан во время своего транса по обыкновению ничего подобного не замечал.

Помимо всего прочего, изменилось и поведение чужих. Похоже, их личному составу здорово досталось от начальства. Иначе, чем можно было объяснить совершенно нехарактерное для высокомерных декаподов желание поскорее умереть под огнём противника. Теперь они действовали гораздо более агрессивно, чем раньше, а временами – попросту нагло. Разумеется, их истребители всё ещё остерегались массированного залпа, который сразу мог уничтожить целое звено. Несмотря на это, Океан чувствовал, как отдельные смельчаки всё чаще сближались с его кораблём и пробовали навязать ближний бой.

Вначале подобная тактика, и в самом деле, приносила чужим определённые дивиденды. Несколько их атак достигли цели, а энергетический щит корабля повстанцев просел ещё на девять процентов. Окрылённые успехом декаподы поверили в свою скорую победу и всей толпой ринулись добивать противника. Однако что-то у них пошло не так. Раз за разом атакующие истребители резко теряли управление и на время выпадали из боя. Возвращались они уже с перенастроенной системой распознавания «свой – чужой». Почему это происходило, никто не знал. Однако факт оставался фактом. Побывавшие в ближнем бою оставляли корабль Океана в покое и атаковали уже только своих.

В рядах чужих началась настоящая паника. Никто из них не знал уже точно, где – свой, а где – чужой. Все истребители старались держаться на дистанции друг от друга, чтобы элементарно выжить. Атаковать корабль людей никто уже не пытался. Разумеется, Океан не мог не воспользовался сложившейся ситуацией. Он выбирал себе жертву и начинал охоту за ней. Подобравшись к противнику на расстояние выстрела, его корабль производил единственный залп из плазменной пушки. После этого обычно следовали добивание плотным пучком лазера и отход в сторону от груды обломков. Затем, как правило, находилась новая жертва, и всё повторялось заново.

Только после потери ещё шести истребителей чужие, похоже, проснулись. Они стали снова метаться вблизи корабля противника и всячески пытались его уничтожить. Однако теперь уже некому было парить им мозги – невидимый маг, похоже взял выходной или ушёл на больничный. В любом случае истребители декаподов стали раз за разом доставать ненавистный корабль людей, нанося ему существенный урон. Когда энергетический щит оказался разрушен, Океан принял решение отступать. Как ни странно, но никто из оставшихся истребителей чужих не бросился его добивать. Казалось, они были вполне довольны уже тем, что просто не пустили людей к Земле.

Вот тогда в бой вступил крейсер декаподов. Он совсем не хотел отпускать корабль Океана и стал его преследовать по пятам. Судя по тому, что он попутно уничтожил пару своих же бездействующих истребителей, это был флагман. Скорее всего, именно там и находился командующий флотом чужих. Казалось, он давал мастер-класс своим подчинённым по ведению космического боя превосходящими силами. Несколько раз мощные залпы крейсера задевали истребитель противника. Однако каким-то чудом этот маленький кораблик ускользал от неповоротливого исполина. Казалось, исход боя предрешён. Уничтожение корабля Океана было лишь вопросом времени.

Однако тут у командира повстанцев откуда-то взялись в наличии данные перехвата вражеских переговоров. Из них ясно следовало, что чужие страшно опасаются потерять какой-то секретный объект вблизи орбиты Плутона. Там совершенно не было никакой охраны, если не считать автоматической станции. Кто-то из них даже засветил по неопытности координаты этого места. Конечно, тут же последовал мега-разнос от начальства. Однако и секундной рассеянности во время переговоров оказалось вполне достаточно. Об обязательном шифровании всего информационного трафика в боевой обстановке некоторые декаподы, похоже, подзабыли.

Разумеется, без помощи Ёжика перевести вражеские переговоры на русский было бы невозможно. Смышлёный симбионт Океана теперь весьма сносно понимал язык декаподов и очень быстро понял, что к чему. Когда координаты объекта были введены в навигационную систему корабля, Океан принял решение немедленно уйти к орбите Плутона. Даже флагманский крейсер не смог этому помешать. Через несколько секунд крошечный истребитель, исчез из вида, оставив после себя лишь трассу ухода в гиперпространство.

Океан с трудом приоткрыл глаза и откинулся на спинку кресла. До орбиты Плутона оставалось почти шесть часов. За это время следовало бы хорошо отдохнуть после столь нервного поединка. Разумеется, никого не волновало, что это их первый космический полёт и, соответственно, первый бой. Декаподам это было совершенно параллельно. Хорошо, что высокомерие не позволило этим десятиногим серьёзно подойти к бою. В противном случае сейчас пришлось бы дрейфовать по Солнечной системе в виде космической пыли.

Во время полёта в гиперпространстве отследить их не смогут, и это здорово. Пока автопилот отрабатывает свой хлеб, надо бы связаться со всеми остальными. Кто знает, что могло произойти по время боя? Океан попробовал вызвать Гвоздя по внутренней связи. Однако по какой-то причине это не удалось. То ли имелись технические проблемы, то ли он сам делал что-то не так. Попытка связаться с Нотой и Шеном также не удалась. Это выглядело и вовсе странно.

Ещё совсем недавно они громко ликовали во внутреннем эфире по поводу окончания боя. Победой это, разумеется, трудно было назвать. Однако и поражением тут совершенно не пахло. Как они вместе решили тогда, эта боевая ничья – весьма неплохой результат для новичков. По ощущениям Океана этот разговор был несколько минут назад. Теперь же он не мог докричаться ни до одного из членов своего экипажа. Может быть Ёжик знает, что всё это значит? Должно же быть хоть какое-то рациональное объяснение происходящему? Иначе становилось попросту скучно.

– Ёжик, хоть ты-то слышишь меня? – мысленно обратился Океан к симбионту.

Никакого ответа не последовало.

– Мне нужна твоя помощь, – сделал ещё одну попытку Океан. – Куда все подевались?! Я тут со скуки помру в этом вашем гиперпространстве!

И снова ничего не произошло. Ёжик по-прежнему молчал. Разумеется, подобное случалось и раньше. Однако этому всегда находилось логичное объяснение: либо чужие блокировали сигнал, либо сам Ёжик был занят в минус-первом измерении чем-то важным. Что было сейчас, Океан даже не представлял. Конечно, состояние симбионта в последнее время оставляло желать много лучшего. Тем не менее сознательно игнорировать прямое обращение он никогда бы не стал. Океан начал вспоминать, в каких ещё ситуациях он не мог связаться со своим верным симбионтом.

И тут его осенило – нечто подобное уже было во время сна в минус-первом измерении. Именно тогда произошла их неожиданная встреча с Мирой, после которой она исчезла, оставив банку «Спрайта» на песке. Оказалось, что в это же время Нота и Гвоздь вместе с Антоном пытались его реанимировать в реальном мире. Ёжик рассказывал потом, что видел всё происходящее, но не мог ничего сделать. По его словам, сам Океан и заблокировал всяческие контакты между ними. За то время, пока длился этот сон, друзья отчаянно боролись за его жизнь. Нота, кажется, говорила, что её руки проваливались в пустоту во время массажа сердца. Это означает, что тогда он находился между измерениями – реальным и минус-первым. Что, если то же самое происходит и сейчас?

Океану стало не по себе. Липкий пот выступил на лбу. По спине побежал неприятный холодок. Он широко открыл глаза и попытался найти что-то необычное. За исключением некоторой размытости окружающей обстановки придраться было не к чему. Океан вытер пот со лба и помассировал глаза сквозь закрытые веки. Обычно это помогало вернуть зрению остроту после длительного напряжения. Однако сейчас был явно не тот случай. Вокруг всё по-прежнему выглядело каким-то нечётким. Пожалуй, даже более размытым, чем раньше.

Вот это было по-настоящему плохо. Мало того, что всё происходящее оказалось совершенно необъяснимым – оно ещё и прогрессировало!

Океан встал с кресла и прошёлся по просторной каюте. Долго находиться между измерениями он не сможет. Ёжик как-то говорил, что рассчитал предельное время для человека. Оно составляло около пяти часов. Что будет потом, нетрудно догадаться и самому. Однако Ёжик счёл своим долгом тогда расставить все точки над «ё». Океан припомнил, что симбионт долго расписывал все ужасы постепенного угасания человека, «застрявшего» между измерениями.

Сначала появляются слабость и лёгкая головная боль. Потом тело становится ватным и перестаёт слушаться своего хозяина. Всё вокруг начинает кружиться с нарастающей скоростью и страшно мельтешит перед глазами. Стены меняются местами друг с другом, а потолок – с полом. В конце концов, человек постепенно теряет остатки жизненной силы и полностью переходит в минус-первое измерение. Его тело же возвращается в реальный мир. Люди обычно называют это смертью. Ёжик употребил тогда иной термин – «освобождение». По его словам, он точнее передаёт суть происходящего. Сам симбионт в своё время прошёл через это и теперь считал себя полностью освобождённым.

Океану отнюдь не стало легче от этих воспоминаний. Тем не менее хоть какая-то, пусть и мрачная, но всё-таки ясность, забрезжила на горизонте. Становиться освобождённым пока не хотелось. Вполне достаточно пока и одного такого, а именно Ёжика. Что послужило толчком к тому, чтобы опять застрять между измерениям? В прошлый раз это была Мира. Её смерть оказалась настолько свежа в памяти, а боль утраты – так невыносима, что всё вместе это, очевидно, и вызвало сбой во время сна. Океан непроизвольно перенёсся в минус-первое измерение, но сделал это не до конца.

В этот раз причина была совершенно неясна. Океан решительно не понимал, что ещё могло до такой глубины потрясти его, чтобы вызвать второй подобный сбой. Отчаявшись понять это, он стал думать о том, как проснуться в столь непростой ситуации.

Размышляя о выходе из тяжёлого кризиса, Океан прогуливался по широким коридорам истребителя чужих, то и дело налетая на различные препятствия. Всё-таки со зрением надо было что-то делать. Иначе можно было себе и шею свернуть, не дожидаясь «освобождения». Океан невесело усмехнулся своей шутке и отправился дальше. Он прогулялся вдоль искорёженного левого борта и, разумеется никого там не встретил. Затем то же самое повторилось и с правым бортом. К гипердвигателю он близко подходить не стал во избежание неприятностей. Так сохранялся, хотя бы, небольшой шанс из всего этого выпутаться. Однако, если тронуть гипердвигатель, то это гарантированно «освободит» его прямо здесь и сейчас.

Остальные отсеки корабля оказались тоже пусты. Было видно, что ещё недавно там были люди, и они вели ожесточённое сражение с превосходящими силами противника. Океан зашёл даже в туалет. Однако и тут его ждало разочарование. Тем не менее посмотреть оказалось интересно. Очевидно всё это сложнейшее душевое оборудование предназначалось для промывки мантийной полости. Именно туда у чужих, похоже, и выделялись продукты жизнедеятельности. Ёжик как-то рассказывал об анатомии декаподов после очередной утилизации.

Закончив эту невесёлую прогулку, Океан вернулся на место первого пилота. Он удобно расположился в кресле и ещё раз подумал о своём незавидном положении. Его глаза закрылись сами собой, а мысли улетели далеко-далеко.

– Ты в курсе, что происходит?! – обратился Шен к Гвоздю.

– Думаю, что да, – медленно ответил тот. – Хотя и не уверен.

– В таком случае может и мне расскажешь?

– Может быть. Только, давай, не сейчас?

– Не докапывайся ты до него – всё равно толку не будет, – посоветовала Нота. – Я сама тебе вкратце всё объясню.

– Это было бы неплохо, – оживился совсем приунывший Шен.

– Так вот. Океан застрял между двух измерений: реального, где мы сейчас находимся, и минус-первого, куда вход открыт немногим. Если слышал про царство теней, то это в том же роде. Только самих теней там не видно. Ты попадаешь туда из реального мира, закрыв глаза, и мысленно сбросившись с обрыва. Можно и по-другому – кому, как нравится. В этом минус-первом измерении всё по-другому, включая время. Пока ты там находишься, твоё тело в реальности обычно валяется где-то на земле и ждёт: вернёшься ты или нет? Прямо, как у Океана сейчас.

– Но ты-то, разумеется, была в минус-первом? – не выдержал Шен.

– Была, – спокойно ответила Нота. – И не только, как человек. Ты слушай и не перебивай больше.

– Ладно, молчу. Давай дальше, – приготовился слушать Шен.

– В самом минус-первом можно находиться довольно долго. Причём без неприятных последствий. За исключением зверского аппетита и жажды. В то же время между измерениями долго оставаться опасно. Это, как кома. Только там всё происходит раз в сорок быстрее, чем здесь, и энергии расходуется намного больше.

Какой предел по времени, я точно не знаю. Может быть три часа или четыре на наше время. Поэтому, если мы в ближайшее время Океана оттуда не вернём, то ему конец. И нам, разумеется, тоже. Управлять кораблём никто больше не сможет, а автопилот совсем скоро полностью отработает свой маршрут. Вот поэтому Гвоздь тебе и не отвечал нормально. Он просто в шоке и думает, что делать. Верно, Гвоздь?

– В целом, да. Мне только одно непонятно: он ведь мне обещал больше так не делать. Можно сказать, клялся! Почему же опять на старые грабли наступает?! – негодовал Гвоздь.

– Ты не поверишь, но мне он то же самое обещал! – поддержала его Нота. – Вот и верь после этого людям! Хотя он уже и не совсем человек, по правде говоря.

– Как это? – совсем запутался Шен.

– Очень просто. Симбионт он, а в крови – сплошные фитохлорианы, – пояснила Нота.

– Не понимаю, – честно признался Шен. – Мутант, что ли?

– Не совсем. Мутант – это кактус, который живёт в нём в виде мельчайших частиц – фитохлорианов. Помнишь, он нас инструктировал перед боем? Ещё картинки и текст на экране показывал о том, как пользоваться оборудованием чужих.

– Инструктаж помню. Только я думал тогда, что это робот какой или что-то в этом роде. Ещё потом мысль мелькнула, что Океан совершенно не к месту прикалывается. А ты сама, часом, меня не разыгрываешь?

– Да правду она тебе говорит! – вступился за Ноту Гвоздь. – Хватит уже глупые вопросы задавать. Лучше подумай, как Океану помочь. Мне вот пока ничего дельного в голову не приходит.

– А что тут думать-то? – возразил Шен. – Тебя Океан кем назначил?

– Вторым стрелком.

– Правильно. А ещё кем?

– Ну это – по связям с Ёжиком в случае чего.

– Так вот. Спешу тебя обрадовать, что это самое «в случае чего» настало. Можно уже начинать устанавливать связь с Ёжиком. Если ты, конечно, ещё в состоянии это сделать.

– Гвоздь, а ведь он прав, – сказала Нота. – Давай попробуем, а?! Всё равно ведь ничего не теряем! Может быть что-нибудь получится.

– Ладно. Сейчас попробуем, – ответил Гвоздь.

Он подошёл к лежащему на полу Океану. Прощупав пульс на обоих запястьях, Гвоздь покачал головой и заглянул в зрачки.

– Нота, у тебя фонарик есть? – поинтересовался он. – Нужно срочно проверить зрачковый рефлекс.

– Ты в своём уме?! Откуда у меня может быть фонарик? – буквально оторопела Нота.

– А заколка твоя блестящая? Может подойдёт? – решил помочь Шен.

– Вот, возьми, – протянула заколку Гвоздю недоумевающая Нота. – Для Океана ничего не жалко. Только вернуть потом не забудь – она у меня единственная осталась.

– Ладно, – проворчал Гвоздь. – Верну. Шен, выключи уже аварийное освещение – сколько можно в красном свете сидеть? Мне нужен нормальный свет и побольше!

Шен на удивление легко справился с заданием и тут же вернулся на своё место. Гвоздь всё пытался посветить отражённым от заколки светом в зрачок Океана. Он пробовал разные положения, но результата так и не добился.

– Ладно. Держи, – протянул он Ноте её сокровище.

Затем Гвоздь вплотную придвинулся к Океану.

– Ёжик! – крикнул он, – ты меня слышишь? Давно уже не общались с тобой напрямую, а жаль. Ты там Океана разбудить можешь? У него опять засада случилась! Как в прошлый раз, застрял между измерений. Теперь ни туда, ни оттуда. Лучше бы ему, разумеется, сюда вернуться. Мы здесь вовсю ждём его. Корабль скоро из гипера выйдет, и всё такое. Короче, совсем плохо нам будет. Да и ему самому тоже не сахар там находиться. Если ты меня услышал, то дай знать, хотя бы.

Никакой реакции не последовало. Гвоздь, разумеется, заставил Ноту и Шена проверить все мониторы и индикаторы. Однако ничего похожего на ответ Ёжика нигде не наблюдалось.

– Молодец! Хорошо получается, душевно, – похвалил Шен. – Продолжай в том же духе. Может и услышит.

Ёжик вдруг очнулся от настоящего кошмара. Ему вдруг показалось, что кто-то грозился пересадить его обратно в горшок, а в землю воткнуть спицу с искусственным цветком. Да ещё розового цвета! Такого ужаса кактус не испытывал уже очень давно. С тех самых пор, как Океан упал на него и проткнул иголками руку. Теперь же, словно из-под земли, доносился какой-то еле слышный голос. Ёжику на миг показалось, что он знает обладателя этого страшного шёпота. Было очень похоже на Гвоздя. Особенно перед тем, как он собирался выйти из себя.

– Буди Егора, колючка безмозглая! Иначе всю жизнь будешь с искусственной розой в одном горшке расти! – отчётливо услышал Ёжик.

Он хотел было уже обидеться, но в последнюю секунду передумал. Океан был явно дороже всяких обид. Поэтому Ёжик в очередной раз попробовал его разбудить. К счастью, именно эта – далеко не первая – попытка оказалась удачной.

Океан почувствовал прикосновение многочисленных иголок к своей голове и вздрогнул. Ему показалось, что одна из них проникла прямо в мозг, и теперь через неё будут подавать ток. Такие изощрённые пытки были уже давно запрещены. Океан недоумевал, почему на нём до сих пор пытаются ставить столь жестокие эксперименты.

Он попытался вырваться из цепких лап учёных-извращенцев. Вместо этого получилось всего лишь открыть глаза. Оказалось, что перед ним на коленях стоит Гвоздь и о чём-то его прямо-таки умоляет. С другой стороны расположились бледные Нота и Шен. Они помогали Гвоздю, чем могли, в его нелёгком деле.

Когда все увидели, что Океан открыл глаза, с ними случилась лёгкая истерика. По крайней мере, Нота и Гвоздь его едва не придушили. Шен отреагировал более сдержанно. Он просто ударил рукой в металлическую перегородку, оставив на ней глубокую вмятину.

– Вы даже не представляете себе, как я рад вас видеть, – еле слышно сказал Океан и слабо улыбнулся.