Глава 23

Если не считать реки, то сперва я не заметила особой разницы между Хэдисеном и отдаленными районами Денхэма. Мы перешли приток вброд и двинулись дальше.

Постепенно окрестный пейзаж изменился. Здесь уже не было такой буйной растительности, как у берегов Триумфального. Лес значительно поредел, и вдали четко вырисовались вершины горной гряды. Знаменитые золотые прииски находились у подножия этих гор, а в долине располагались фермерские участки, включая и надел Маршаллов.

Мы находились в пути уже больше недели, когда наконец узрели Белую Скалу – столицу Хэдисена. Вскоре наш обоз въехал в город, который, сказать по правде, был весьма скромным. Если бы я увидела Белую Скалу сразу после Триумфального, то испытала бы немалое разочарование. Но теперь, после утомительного путешествия, Белая Скала показалась мне не менее обжитой, чем Осфро. Однако в действительности город только-только начали строить: вместо улиц тут были пыльные колеи, да и практически вся торговля велась в палатках. Как и в Триумфальном, повсюду бродила разношерстная толпа, хотя среди людей напрочь отсутствовали богатые бездельники. В основном горожане принадлежали к обычным работягам.

В отдалении на холме виднелся внушительный особняк.

– Это дом губернатора, – сообщил Уоррен, подъехавший к нам на белом коне. – Там я буду жить, – добавил он и ловко спешился.

Слова Уоррена буквально повисли в воздухе: глядя на прекрасный дом, я почувствовала мимолетный укол зависти.

– Тэмсин будет довольна, – произнесла я.

Он улыбнулся.

– Надеюсь.

Похоже, в Белой Скале всегда царила оживленная атмосфера, хотя для многих поселенцев городок являлся лишь перевалочным пунктом. Некоторые мужчины из нашего обоза уже являлись законными обладателями участков на приисках – сейчас эти счастливцы шелестели географическими картами, пытаясь понять, где находятся их наделы и сколько времени придется до них добираться. Другие поселенцы поехали в Хэдисен наобум, просто следуя за своей мечтой. Они либо обращались к представителям Уоррена, чтобы купить или арендовать участки, либо искали работу у богатых торговцев Хэдисена.

Ну а жители Белой Скалы при виде новичков так и рвались предложить им свои товары.

– Сегодня я поеду на прииск, – заявил мне Седрик, посовещавшись с еще несколькими мужчинами. – Все участки моих приятелей находятся в одной стороне, поэтому мы отправимся вместе.

– Жаль, что я не могу присоединиться к тебе.

– Я видел, где будут жить Маршаллы. Туда ехать верхом примерно два часа.

– На нормальной лошади или на Лиззи? – уточнила я.

– Лиззи вполне справится. Давай я проверю, в каком состоянии прииск, а потом привезу и тебя на наш участок. – Видя мое разочарование, он погладил меня по щеке и обнял. – Это будет через пару дней!

– Ага. Но мне ужасно не хочется расставаться с тобой, особенно после всего, что мы пережили.

– Не печальтесь, голубки, вы не надолго разлучаетесь, – сказала подошедшая к нам мистрис Маршалл. – И твой жених прав: мы почти соседи. Но сначала ты погостишь у нас, а затем поедешь на свой участок. Но, думаю, ты не захочешь там надолго оставаться, милая моя: на далеком прииске совсем не так приятно, как на зажиточной ферме.

Маршалл не раз посещал Хэдисен, наблюдая за постройкой дома, в котором намеревался жить со своей многочисленной семьей. Мне хотелось быть с Седриком, но в то же время я мечтала попасть на ферму Маршаллов – хотя бы для того, чтобы выспаться на настоящей кровати. Кроме того, над нашими головами собирались тучи, грозящие пролиться дождем в любую минуту, и я боялась, что вымокну до нитки. А еще я робко надеялась, что смогу принять ванну и, уж конечно, не на свежем воздухе! У меня под ногтями собралось столько грязи, что белая полоска вообще куда-то исчезла, а волосы свалялись и превратились в паклю.

Мы с Седриком поцеловались на прощание. Отъезжая на повозке Маршаллов, я не сводила с него глаз. Неопрятный городишко становился все меньше, Седрик в последний раз махнул мне рукой, и Белая Скала утонула в сумерках. Мы добрались до фермы в кромешной темноте. Я еле-еле разглядела не слишком большой дом, сложенный из цельных бревен.

Мы поднялись на крыльцо, хозяин отпер дверь, впустил нас внутрь и вошел сам. Мистрис Маршалл зажгла свечи. Я принялась изучать обстановку. Выяснилось, что мы находились в довольно просторной комнате, предназначенной практически для всех домашних занятий: готовки, еды, шитья, приема гостей и так далее. Крохотная комнатушка за перегородкой служила спальней мистеру и мистрис Маршалл. Наверху, в мансарде, такая же перегородка разделяла две комнатки, в которых должны были жить их дети. Мне предстояло спать в одной кровати с тремя девочками Маршаллов. «Только бы никто из них не лягался», – подумала я.

Остаток вечера ушел на перетаскивание узлов и тюков в дом. Слава Уросу, мы успели сделать это до того, как полил дождь. Что ни говори, а погода здесь оказалось суровой и неустойчивой. Триумфальный располагался очень удачно и был защищен от ураганов, однако Хэдисену повезло меньше.

Если в путешествии от меня требовалась только выносливость, то теперь я познакомилась и с тяжелым трудом. Мистер Маршалл с мальчишками загнали живность в сарай, а я помогла девочкам разбирать вещи. Мы закончили все почти одновременно, а мистрис Маршалл быстро приготовила в котелке над очагом просо с вяленым мясом. Мы уселись за стол, разместившись на длинных скамьях. Было не очень удобно, мои мышцы болезненно ныли, но я поняла, что сидеть на лавке гораздо лучше, чем трапезничать на земляном полу.

– Так будет не всегда, – пообещала мистрис Маршалл, указывая вниз. – Мы не дикари. Скоро застелем пол соломой.

Когда пришло время ложиться, я вытащила из постели паука. Оставалось надеяться, что он коротал свой век в одиночестве. Мы с девочками задули свечи и, примостившись рядом на широкой кровати, слушали, как дождь стучит по крыше. К счастью, это был обычный ливень, а не гроза с сильным ветром. Крыша не текла, в общем, все было вполне терпимо.

Лежа в темноте, я вспоминала, что на самом деле я – потомственная графиня, принадлежу к высшей аристократии Осфрида. Тревога, которую я испытывала в первый день на пути к Хэдисену, вновь пробудилась во мне. Я попыталась расслабиться и мысленно повторяла слова Седрика. Он говорил о том, что мои затруднения вызваны исключительно тем, что мне надо приспособиться к ситуации, где я не безупречна. Это меня утешило, и я мало-помалу успокоилась, хоть и сомневалась в том, что горожанин может чувствовать себя специалистом по выживанию в хижине на краю земли.

Седрик не сдержал свое обещание – он попросту не приехал. Не появился он и на следующий день. Сперва его отсутствие вызывало во мне досаду, но когда оно затянулось, я занервничала. Маршаллы говорили мне, что наверняка Седрик в полном порядке, но меня терзал страх. Мое воображение рисовало мне всевозможные ужасные варианты: ведь я постоянно выполняла работу по дому, которая занимала мои руки, но не разум. Давать уроки мне предстояло лишь после того, как хозяйство Маршаллов будет налажено. Я была настроена весьма решительно на то, чтобы «зарабатывать себе на хлеб», однако оказалась безнадежно плохо подготовлена к фермерской жизни.

Все навыки, которые я получила, будучи аристократкой, были совершенно бесполезными. Как, впрочем, и почти все уроки Блистательного Двора. Ни один вариант замужества не подразумевал подобного сценария. Нас научили выполнять обязанности хозяйки скромного городского особняка (как у Николаса Эделтона): отдавать распоряжения и даже кое-что делать в случае необходимости. Но жемчужин не готовили к столь черной работе, которая ожидала меня в Хэдисене!

Я научилась доить коров и сбивать масло. Я молола твердые зерна кукурузы, превращая их в мелкую крупу. Я вскапывала землю, чтобы посадить семена овощей и трав. Я готовила огромные порции простых сытных блюд, которые не отличались изысканным вкусом, зато могли накормить целое семейство. Я варила щелочное мыло (что оказалось самым нелюбимым делом).

Не надо было планировать приемы гостей. Не было ни танцев, ни пирожных, присыпанных сахаром и подаваемых на стеклянных блюдах. Не было ни музицирования, ни, конечно же, музыкальных инструментов.

Да и мои руки тоже изменились.

Когда Седрик наконец появился, я подметала земляной пол общей комнаты – что казалось мне абсолютно бессмысленным. Я, по сути, просто перемешивала грязь. Встав еще на рассвете, я сразу «впряглась» в привычную лямку и работала, не поднимая головы.

Выпрямившись, чтобы вытереть лоб, я вздрогнула: я увидела Седрика, который застыл на пороге. Он с изумлением за мной наблюдал и, по-видимому, давно. Я уронила метлу и бросилась к нему на шею, едва не сбив с ног. Он для надежности привалился к дверной раме и крепче прижал меня к себе. Я приложила ладонь к его груди, убеждаясь, что он настоящий, из плоти и крови.

– Ты жив! – выдохнула я.

Он захлебнулся от хохота.

– И я тоже рад тебя видеть, дорогая!

Я собиралась сострить, чтобы скрыть свои подлинные чувства. Мне не хотелось, чтобы он догадался, как я боялась за него все эти последние дни. Незачем ему знать, что в моей голове постоянно прокручивались кошмарные картины и я боялась, что наши мечты пошли прахом!

Но улыбка Седрика мигом погасла: он успел прочесть все по моим глазам.

– Прости меня, – прошептал он.

– Седрик, где ты был? – Я прильнула к нему и лишь теперь поняла, что он такой же грязный и измученный, как и я. – Я извелась без тебя!

– Прости, – повторил он. – Мне следовало послать тебе весточку, но у меня не было ни одной свободной минуты. Скоро сама увидишь.

– Мы уже позавтракали, но можем предложить вам кашу, – произнесла мистрис Маршалл у меня из-за спины.

Я совсем забыла про хозяйку фермы! Мистрис Маршалл была настроена дружелюбно, но в ее голосе слышались строгие нотки, которые мы с Седриком правильно истолковали. Так что мы молниеносно отступили друг от друга и повернулись к мистрис Маршалл.

Упомянутая каша получилась на удивление безвкусной. В «Голубом ключе» и «Глициниевой лощине» Седрик всегда был весьма привередлив насчет еды: требовал яйца-пашот и теплые булочки. Я ожидала, что он откажется от примитивной фермерской трапезы, но он принялся уплетать кашу за обе щеки и умял гигантскую миску в мгновение ока.

Затем Седрик поинтересовался у Маршаллов, можно ли ему забрать меня на прииск.

– Разумеется, у Аделаиды сейчас забот по горло, но мне хотелось бы показать ей участок, – объяснил он. – Я привезу Аделаиду обратно к ужину.

– Конечно, – согласилась мистрис Маршалл. – И тогда вы сможете поесть вместе с нами.

Седрика такая перспектива безумно обрадовала.

После очередной грозы утро выдалось свежим и прохладным, поэтому я надела замшевые брюки, куртку и широкополую шляпу. Я сделала это не только из соображений удобства: желание облачиться в чистое пересилило все на свете. Я каждый день «щеголяла» в одном и том же рабочем платье, а мыться у Маршаллов было принято раз в неделю.

– Выглядишь, как подобает женщине-первопроходцу, готовой к покорению диких земель, – заметил Седрик.

– Что вполне разумно, поскольку я езжу верхом получше тебя. – Я подошла к Лиззи. – Ты уверен, что она выдержит наш вес?

– Это ты мне скажи, знаток.

Я потрепала старую кобылу по шее.

– Она справится – но пусть не разгоняется до галопа.

На пути из Триумфального мы были слишком привержены правилам приличия и не могли даже подумать о том, чтобы ехать на лошади вдвоем. А тут, на краю цивилизованного мира, правила немного смягчались. Обычаи диктовались необходимостью, а нам хотелось добраться до прииска как можно быстрее.

Седрик подсадил меня на Лиззи, а потом уселся верхом сам, причем более ловко, чем делал это в дороге.

Лиззи трусила по узкой тропе, которая вилась среди деревьев смешанного леса. Вскоре воздух прогрелся, и я скинула куртку. Пусть наши отношения и перестали быть столь запретными, но это никак не отражалось на наэлектризованной атмосфере между нами. Мое тело вновь завибрировало от его опасной близости, и, когда наша двухчасовая поездка приблизилась к концу, я осознала, что Седрик еще никогда не обнимал меня так долго… если не считать наших ночных встреч на пути в Хэдисен.

Местность стала бугристой и неровной, но Лиззи не сбавляла шаг. Участок Седрика находился у подножия холма, получившего причудливое название «Гора серебряной голубки». Здесь же текла широкая река, с берега которой открывался потрясающий вид на горную гряду и плодородные зеленые луга. Я была поражена природными красотами и не сразу переключила свое внимание на прииск.

– А где же хибара? – вспомнила я.

– Дальше, – ответил Седрик, махнув рукой куда-то в сторону.

Я прищурилась и разглядела домик, который сперва приняла за подсобку. Покосившееся зданьице притулилось на склоне пологого холма. Жилище золотоискателя было обшито разномастными досками – потемневшими от старости или же новенькими, ярко-желтого оттенка. Крыша выглядела старой, но крепкой, за исключением дырявого угла, накрытого парусиной.

Седрик проследил за направлением моего взгляда:

– Над хибарой мне еще работать и работать, – задумчиво констатировал он.

– А ты успел что-то отремонтировать? – осторожно спросила я.

Мне не хотелось обижать Седрика, но понять, каких успехов он добился, оказалось трудно.

– Да, поэтому я и задержался. Когда я приехал, домик буквально разваливался на глазах. Первую дождливую ночь я провел на земле, укрывшись парусиной. Я съездил в город и многое починил сам. К счастью, мне помогал искатель с соседнего участка. – Седрик посмотрел на лачугу. – Мне не хотелось, чтобы ты увидела наше будущее жилище и ужаснулась. Тут еще надо столько сделать! Но я понимал, что больше тянуть нельзя.

Я взяла его за руку и переплела наши пальцы.

– Вот и хорошо. И ты не должен ничего стыдиться, ведь мы будем все делать вместе.

Седрик поднес мою руку к губам и поцеловал, а затем принялся ее разглядывать. Кожа у меня потрескалась и покраснела от щелока. Пальцы почернели от грязи, а состояние ногтей оставляло желать лучшего. Я с удивлением заметила длинный порез: я не могла вспомнить, когда именно его получила. Выпустив мою руку, Седрик вздохнул.

– Полно тебе. Не надо унывать, – сказала я. – Чуть-чуть крема и мыла – нормального мыла, а не той проклятущей смеси, которую варит мистрис Маршалл, – и у меня не будет никаких проблем. Не волнуйся, я верну себе прежнюю красоту.

Он обнял меня за плечи. Полуденное солнце заливало его, превратив каштановые волосы в огненную шевелюру.

– А ты и не теряла своей красоты. Ты, наверное, стала еще красивее, чем в Осфро, когда я с тобой познакомился. Знаешь, я часто вспоминаю тот день. Я помню каждую мелочь. Помню, какое на тебе было платье: из синего атласа, с маленькими розочками на рукавах. И безупречно уложенные локоны. Я никогда ничего подобного не видел. Леди Уитмор, графиня Ротфордская. – Он снова вздохнул. – И вот до чего я тебя довел! Если бы я в тот день не появился у тебя на пороге, где бы ты сейчас была? Определенно не в глуши – не убирала бы фермерский домишко, отчаянно надеясь, что твоему мужу-еретику удастся наскрести денег, чтобы избавить нас обоих от давящих обязательств по контрактам. Ты бы вышла замуж в дорогущем атласном платье, а твоим избранником стал бы подходящий кавалер из какого-нибудь старинного рода. Но и в Хэдисене ты не имеешь себе равных, и, просыпаясь по утрам, я в первую очередь думаю о тебе… но порой я не уверен, что я исправил твою жизнь, а не ухудшил ее.

Я обвела его взглядом. Он был столь же грязным и неухоженным, как и я, а рабочая одежда Седрика была совершенно не похожа на его городской парчовый жилет и янтарную булавку в галстуке.

– Ты спас мне жизнь! – заверила я Седрика. – А шелка и бархат мне не нужны.

Я притянула его ближе, и мы поцеловались. Все вокруг было залито теплым золотистым светом. Меня согревали солнечные лучи и объятия Седрика, меня переполняла радость. Не существовало ни грязи, ни страха, ни сложностей, ни преград. Было только это безупречное мгновение рядом с ним.

– А теперь показывай мне наш дом, – заявила я.

Лачуга состояла из одной комнатушки. Крохотная старая печурка в углу служила для готовки и для обогрева – вот только еды у Седрика практически не было. Еще я обнаружила два стула и стол шириной с книжную полку. Кроватью служил набитый сеном матрац, брошенный на – опять-таки земляной! – пол.

Я топнула ногой.

– Я умею такой подметать, если тебе нужна помощь.

Седрик усмехнулся.

– Тут все просто молит о помощи! Кстати, не хочешь осмотреть участок? Могу даже научить тебя азам промывки песка. Правда, у меня почти не было на это времени – я обустраивался на месте.

Я колебалась. Мне не терпелось взяться за дело и начать зарабатывать деньги, чтобы расплатиться с Уорреном. Пусть сам участок оказался заброшенным, зато здешние окрестности были очень живописны. Я бы с удовольствием прогулялась…

– Как же мне хочется вымыться! – внезапно выпалила я. Седрик расхохотался, а я уперла руки в бока и попыталась изобразить обиду. – Эй, далеко не каждому удавалось поспать под дождем! А у Маршаллов моются только по субботам.

Я не пожалела о том, что решила подразнить Седрика: на его лице снова появилась широкая искренняя улыбка. Он схватил меня за руку.

– Пошли. Думаю, это можно устроить.

– У тебя на участке есть шикарные купальни? – с надеждой спросила я.

Купален, конечно, там не оказалось – но нашелся мелкий пруд, расположенный неподалеку от излучины реки Матиас. Похоже, его питал подземный ключ, что было в порядке вещей, учитывая прихотливое и разветвленное речное русло. Вокруг пруда росли деревья, в тени которых можно было укрыться от солнца: а оно палило все сильнее и сильнее.

– Понимаю, что ты к такому не привыкла, – виновато произнес Седрик, – но учитывая обстоятельства, я подумал… Эй, ты что делаешь?

Я скидывала с себя одежду. Меня не пугала ни холодная вода, ни отсутствие хорошего мыла. Мне вдруг стало наплевать на то, что сосед-искатель может случайно меня заметить. И меня почему-то перестало волновать, что меня увидит Седрик.

Я положила одежду на реденькую траву и спустилась к пруду. Вода действительно была прохладной, но я ликовала. Еще бы – ведь я столько дней не мылась, что ж, теперь-то я смогу избавиться от пота и от грязи, въевшейся в кожу! Я стала погружаться в пруд – и замерла лишь в тот момент, когда вода достигла моих подмышек. Остановившись, я окунула голову в жалкой попытке вымыть волосы. Вынырнув, я откинула спутанные пряди назад и осмотрелась. Седрик чинно стоял на берегу, спиной ко мне.

– Ты чего? – окликнула я Седрика. – Присоединяйся!

– Аделаида! Но ты…

– Я прилично выгляжу, клянусь!

– Это – вольное определение слова «прилично»? – прокричал Седрик в ответ.

Однако он осмелился оглянуться и с явным облегчением отметил, что я практически целиком погрузилась в воду.

– Присоединяйся! – повторила я. – Тебе тоже не помешает помыться. И разве ты не рассмотрел меня в тот день в музыкальном салоне? Я отвернусь!

Я так и сделала и подождала, пока плеск воды не подтвердил, что Седрик зашел в воду.

– Знаешь, – признался он, находясь в нескольких шагах от меня, – ты мне постоянно про это напоминаешь, хотя я тогда толком ничего не разглядел. Я был в панике и смотрел куда угодно, только не на тебя.

Я лукаво улыбнулась.

– А я-то считала, что много месяцев питала твои фантазии!

– А им пищи хватало, не беспокойся! – откликнулся Седрик, окунул голову и вынырнул, теребя волосы пальцами.

– Когда я в последний раз принимала ванну в «Глициниевой лощине», то у меня было лавандовое крем-мыло, лорандийское. Если бы я догадывалась, что меня ждет в Адории, я бы прихватила его с собой.

– Обязательно куплю тебе целую коробку, когда поеду в Белую Скалу, – пообещал Седрик. – По-моему, оно продается между лавками с вяленым мясом и патронами. – Я шагнула к нему, но он тотчас попятился. – Аделаида!..

– Нам нельзя целоваться? Мы ведь вроде убедились, что ты ничего не видишь!

– Зато много чего чувствую.

Я опять шагнула к нему, и на сей раз он не стал отступать.

– А мне казалось, что ты – мрачный, необузданный бунтарь, увлекающий невинных девиц на невыразимые безобразия в рощах под луной.

– Верно, – согласился Седрик. – Но только в том случае, если одна из вышеупомянутых девиц станет моей женой.

Я вспомнила, что говорила мне Мира.

– А у аланзан есть моральные устои!

– Конечно. У одних есть, у других – нет. Но мне хочется, чтобы у нас с тобой было нечто благородное и… как бы сказать поточнее… возвышенное.

– Согласна. – Я сделала еще шаг вперед. – Но я изнываю от желания тебя поцеловать.

Седрик замотал головой.

– С тобой так сложно! Впрочем, я должен был к этому привыкнуть.

Он подался ближе и, обхватив мое лицо ладонями, поцеловал без страха и колебаний. Мы стояли почти вплотную друг к другу, нас разделяло мизерное расстояние, которое мы оба остро чувствовали, но мы старались не переступать черту. Странно, несмотря на мои дерзкие заявления, я начала дрожать, но отнюдь не от холодной воды. Меня охватило чувство, которое я всегда испытывала рядом с Седриком: мы двое как будто стояли на краю пропасти – и находились на грани чего-то смертельно опасного. Я понимала, что если уничтожу разделяющее нас последние дюймы и прижмусь к нему, то все его благородные намерения улетучатся – скорее всего, туда же, куда улетят мои красивые слова насчет того, что я сохраню девственность до первой брачной ночи.

Но мы выдержали. Когда нам наконец удалось отстраниться, мы оба задыхались и мучительно желали того, что нам было недоступно.

Несколько долгих напряженных секунд мы продолжали смотреть друг другу в глаза, стараясь успокоиться.

– По-моему, – прошептал Седрик, заправляя мне за ухо мокрую прядь волос, – нам надо пожениться именно сегодня.

– Не спорю. – У меня до сих пор кружилась голова, но опьянение от его манящей близости мало-помалу исчезало. Я отступила на несколько шагов и махнула рукой. – Но если пока нам заняться нечем… А ты еще не раздумал промывать песок на золотом прииске и стать богачом?