Глава 22

Я надеялась побыть с Тэмсин и Мирой вечером – как раз накануне отъезда в Хэдисен. Однако они допоздна задержались на приеме, и я коротала время в одиночестве, прикидывая, надо ли мне немножко вздремнуть. Я понимала, что путешествие окажется утомительным, и с грустью думала о том, что, возможно, не успею толком попрощаться с подругами.

В итоге я решила дождаться их прихода: я чувствовала себя слишком взвинченной и сомневалась, что смогу уснуть.

Однако, когда они вернулись уже после полуночи, я клевала носом. При виде меня Тэмсин и Мира изобразили улыбки, но я мгновенно почувствовала изменение в их настроении. Мира казалась подавленной, а Тэмсин ликовала.

– Что случилось? – спросила я.

Тэмсин принялась расшнуровывать лиф своего изумрудного платья.

– Ничего официального, но нечто очень и очень серьезное.

– Что ты имеешь в виду? – встрепенулась я, бросая на Миру заговорщический взгляд.

Но Мира моего веселья не разделила.

– Уоррен попросил, чтобы я его дождалась! – гордо сообщила Тэмсин. – Он не обещал помолвки, но сказал, что я нравлюсь ему больше остальных жемчужин. И он хочет все официально устроить после того, как вернется из колонии! В общем, я пообещала его дождаться, но я, разумеется, продолжу выезжать! Нет смысла сидеть дома и скучать.

Я нахмурилась: меня смутило сразу несколько моментов.

– Когда он вернется? Это может произойти довольно не скоро.

– Нужно потерпеть каких-то две недели. – Тэмсин выскользнула из платья и уселась за туалетный столик в кружевной сорочке и нижних юбках. – Утром Уоррен отправится вместе с вами в Хэдисен. Когда он прибудет в колонию, то обустроится на новом месте, а потом отплывет назад, доложит магистрату о состоянии дел и попросит о помощи, если та потребуется.

– Ладно, тогда ты права, и Уоррен не задержится в Хэдисене, – заключила я.

Недружелюбные берега Хэдисена были опасны для кораблей, поэтому крупные перевозки грузов – скота и различных материалов – приходилось осуществлять по суше. Именно таков был и наш маршрут: сперва нам следовало обогнуть залив по территории Денхэма, а уж потом добраться окольными путями до Хэдисена. Путешествие могло продлиться целую неделю, если не больше.

Маленькие суденышки могли доплыть до колонии за сутки, поскольку они просто пересекали залив. Но морским путем обычно пользовались гонцы и те, кто ехал без поклажи.

– А Уоррен снова вернется в Хэдисен – возможно, вместе с законной женой, – произнесла Тэмсин, и ее глаза заблестели. – Надеюсь, не возникнет никакой неловкости из-за того, что ты станешь моей, как бы это сказать… подданной, Аделаида.

Я рассмеялась:

– Конечно, нет!

– Ты, наверное, рада, – заметила Мира. Похоже, ей хотелось поболтать о чем-то другом. – Тебя ждут приключения.

– Меня они не интересуют. Но мне хочется устроить нашу с Седриком жизнь.

Я говорила решительно – и заработала взгляды, полные восхищения и тоски. Пусть Тэмсин относилась к браку практично, а Мира – равнодушно, но мне часто казалось, что они обе с интересом (и даже легкой завистью) смотрят на ту романтическую любовь, которая мне досталась. Мы втроем засиделись почти до рассвета. Мы никак не могли наговориться, но мне не хотелось признаваться подругам в том, что меня страшит будущее. Не брак с Седриком, нет! Сменить жизнь титулованной аристократки на долю супруги преуспевающего колониста в адорийском городе казалось не слишком кардинальным шагом. А вот превратиться из леди в простолюдинку, которая ищет золото в глуши Нового Света? Это было нечто совершенно иное, и я понятия не имела, чего мне ожидать.

Нам все же удалось немного поспать, а после завтрака Мире с Тэмсин разрешили меня проводить. Доехав в карете до окраины Триумфального, мы выбрались из экипажа и ахнули от изумления.

Отъезжаюший в Хэдисен отряд поражал воображение. В дорогу отправлялся громадный караван из всадников и повозок, в беспорядке сгрудившихся на мостовой. Уоррен оказался в первых рядах: он гарцевал на белом коне и беседовал с несколькими мужчинами – вероятно, со своими личными советниками. К нам медленной рысью подъехал второй всадник, и я с удивлением узнала Седрика.

– Ты на лошади? – воскликнула я.

Он посмотрел на меня с шутливой укоризной.

– Совсем не обязательно подчеркивать, насколько странно я выгляжу.

– Я и не догадывалась, что ты умеешь ездить верхом. – Я осмотрела его лошадку – косматую каурую кобылу, которой наверняка невероятно наскучило все происходящее. – Уверена, она стоит недорого.

– А ты – специалистка!

Я поняла скрытое в его словах предостережение. Верховая езда в Осфриде была всеобщим развлечением аристократии на время пребывания в загородных поместьях, но в Адории поселенцы ездили верхом исключительно ради выживания. Конечно, жемчужине Аделаиде не выпадало случая иметь дело с лошадями – если они не были запряжены в коляску или повозку.

Хорошо, что Седрик был начеку.

– Просто иногда я бывала на ярмарках, где торговали лошадьми, – нашлась я.

Я с трудом справилась с желанием сказать Седрику, что он неправильно сидит в седле и плохо держит повод.

– Она крепче, чем кажется, – заверил он меня. – Я зову ее Лиззи.

Я едва не возвела глаза к небу.

– Отличная кличка!

Оглядевшись, я заметила, что Тэмсин флиртовала с Уорреном: лицо у нее сияло. Мира куда-то запропастилась, и мне не сразу удалось отыскать ее взглядом: подруга внимательно слушала джентльменов, которые планировали, как будут исследовать неосвоенные земли. Неподалеку от них обнаружился Грант Эллиот: он подвез будущим поселенцам тюки с покупками, сделанными накануне.

– Мои союзницы меня бросили, – пожаловалась я.

Седрик склонился с седла и убрал упавшие мне на лоб непослушные пряди. Его откровенный жест меня удивил, но я тотчас поняла, что нам теперь ничего не надо скрывать.

– С тобой остался твой главный союзник, – утешил он меня. Заметив, на кого я смотрю, Седрик нахмурился. – Грант Эллиот показался мне на борту приличным парнем, но я выяснил, что он присоединился к охотникам на еретиков, которыми командует Уоррен.

– К охотникам на еретиков? – повторила я.

– Да, кое-кто поклялся «охранять горожан» в отсутствие Уоррена и найти аланзан со Звездного Пришествия, которые сбежали из тюрьмы. Грант вступил в отряд добровольцев.

– Увы, я делала у него покупки! – Я прикоснулась к своей широкополой шляпе. – Может, мне нужно ее вернуть?

– Не надо, – возразил Седрик. – Она мило смотрится.

Мне бы очень хотелось ехать верхом, но наших скудных средств явно не хватало на вторую лошадь, да и мое умение ловко сидеть в седле могло вызвать подозрения. Так что мне предстояло путешествовать в повозке Маршаллов: звучало это неплохо, но в действительности условия были далеки от роскошных. Маршаллам принадлежала простая грубая повозка, набитая всевозможными припасами, между которыми предстояло втиснуться мне и шестерым ребятишкам. Вдобавок у телеги не имелось навеса, и оставалось лишь надеяться на то, что под дождь мы не попадем.

Уоррен призвал нас к вниманию.

– Пора! – с пафосом провозгласил он, и его голос разнесся над толпой. – Мы отправляемся навстречу нашей судьбе!

И путешественники, и провожающие разразились криками – даже меня захватила жажда приключений. Я прощально обняла Тэмсин и Миру и забралась в повозку. Юбку-брюки я решила оставить до Хэдисена. Сейчас я была в изношенном ситцевом платьице на простом чехле: никаких тебе вышитых сорочек и нижних юбок! Если бы не набивной узор в цветочек, мой наряд вполне мог сойти за аскетичное платье какой-нибудь жительницы Грэшонда.

В повозке мне досталось узкое сиденье между двумя ящиками, покрытыми тканью. Садиться пришлось на грязные доски: попытка их протереть привела к тому, что я занозила пальцы. Спустя пять минут я убедилась в том, что о рессорах можно было только мечтать.

Я привалилась спиной к бортику, вспоминая нежно-палевую гостиную в родительском доме в Осфро. Глаз радовали мягкие ковры со сложным орнаментом. На стенах, обтянутых бархатными обоями, висели уникальные картины. На полу красовались вазы, вывезенные из восточных земель Цинь. В уютных глубоких креслах и диванах можно было утонуть. И, естественно, сонм слуг ежедневно тщательно прибирался в нашем особняке…

– Что-то случилось? – спросила у меня одна из девочек Маршаллов.

Ее звали Сара.

Я посмотрела на Седрика на его нелепой лошадке.

– Ничего! Я задумалась. Я ведь еще совсем недавно была в дороге.

Через час, когда Триумфальный остался далеко позади, мы миновали форт, где дежурил небольшой отряд солдат. Затем наш караван начал продвигаться по почти безлюдной местности: лишь изредка мы проезжали мимо крошечных поселений мыса Триумф. Раньше мне казалось, что и сам Триумфальный находился во власти дикой природы, но я ошибалась. Окраины колонии Денхэм выглядели так, будто в этих краях вообще никогда не ступала нога человека. Высокие деревья, которые стояли в Триумфальном, будто часовые, превратились в настоящую армию: они вытягивались стройными рядами, и порой нам было сложно проезжать между ними. Зрелище одновременно пугало и ошеломляло. Вот он – неприкрашенный Новый Свет!

Моего наивного энтузиазма хватило ненадолго. Когда объявили остановку на ночлег и я слезла с повозки, у меня подкосились ноги. От постоянной тряски и тесноты мышцы свело судорогой, словно я пять часов бежала по холмам. Ужин состоял из сухарей и полосок вяленого мяса – немногим лучше, чем на борту корабля. Костры разложили для того, чтобы обогреться и вскипятить воду, и меня отправили собирать упавшие ветки в качестве топлива. В основном мне удавалось собрать занозы.

Седрика, как и остальных юношей из группы, нагрузили множеством поручений, так что, мельком улыбнувшись мне за ужином, он сразу же куда-то исчез. Когда наступило время сна, мистер и мистрис Маршалл устроились на повозке, а их дети и я расстелили одеяла на жесткой земле. Ночью я изрядно продрогла: я положила на одеяло свою длинную кожаную куртку, но меня продолжал бить озноб. А еще меня не оставляла уверенность, что ко мне слетелись все комары колонии.

Я металась и ворочалась: раздражение мешало мне заснуть даже больше, чем суровые условия. Я поймала себя на том, что опять вспоминаю наш семейный особняк в Осфро. На сей раз меня преследовали мысли о моей кровати. Матрац, на котором разместилось бы пять человек. Шелковое постельное белье с ароматом лаванды. В прохладную ночь – сколько угодно одеял…

Я не сразу заметила, что плачу, и поскорее встала, чтобы ненароком не разбудить детей. Завернувшись в тонкое одеяло, я быстро отошла от повозки, минуя спящих путешественников. Некоторые мужчины засиделись у костров. Они играли в кости, обменивались ленивыми репликами и скользили по мне равнодушными взглядами. Я добралась до границы нашего лагеря – достаточно далеко, чтобы остаться одной, не углубляясь в чащобу.

Присев на поваленное дерево, я спрятала лицо в ладони и попыталась подавить горестные рыдания. Мне было бы крайне неприятно, если бы о моей слабости донесли Уоррену. Страшно представить себе, как он посмотрит на меня сверху вниз с нарочитым сочувствием и скажет: «Вы могли бы стать моей женой, Аделаида. Могли бы ехать в удобной карете и спать в моем шатре». Я видела, как кто-то из его людей вечером затащил туда матрац.

Меня тронули за плечо, и я вздрогнула. Рядом оказался слегка растерянный Седрик. Он был занят делами, и я не видела его целый вечер.

– Вот ты где! Я не хотел тебя напугать.

Я яростно терла лицо.

– Что ты здесь делаешь?

– Я подошел к повозке Маршаллов, надеясь отозвать тебя на пару слов. Тебя там не оказалось, и я начал тебя искать. – Он потянулся ко мне, но я отстранилась. – Что с тобой?

– Ничего.

– Аделаида, я серьезно. Не ври мне.

Я всплеснула руками:

– Выбери что хочешь, Седрик! За обедом вместо салфетки пришлось использовать юбку. Ванной нет. Я постоянно глотаю мошек. А вонь! Я понимаю, что во время поездки мыться не получится, но неужели никто не мог хотя бы облиться водой накануне? А ведь прошел всего один день!

– Ты знала, что будет непросто, – тихо произнес он. – И уже жалеешь о том, что…

– Мы вместе? – закончила я за него. – Нет. Ни на секунду. И это приводит к самому худшему: мне противно, что я так настроена. И я ненавижу собственное нытье! Прости меня, Седрик: я слишком слабая, чтобы поставить нашу любовь выше дорожных трудностей!

– Никто не говорил, что ты должна наслаждаться дорогой.

– Но ты-то наслаждаешься! Когда мы покинули Триумфальный, ты прямо светился от счастья. Наверное, для тебя поездка в Хэдисен – какой-то новый духовный опыт.

Седрик показал мне свои руки. В свете разбросанных по стоянке костров я увидела сильные порезы на его ладонях. Да и лицо потемнело от грязи и копоти.

– Ничего особо духовного в нашем путешествии нет. Как и в парне, который твердит, что я чересчур смазливый и ему хочется сломать мне нос. Ты даже не поверишь, как у меня все болит после дня в седле!

– Еще как поверю. Но ты терпишь и ни на что не реагируешь. Ты сильный.

Он обнял меня, прижал к себе, и я не стала противиться.

– А ты не слабая! Просто впервые в жизни у тебя не все отлично получается. В Осфро ты была центром внимания, и весь мир буквально вращался вокруг тебя. Еще бы, ведь тебе с детства внушали, что ты не способна ошибаться! В «Голубом ключе», несмотря на кое-какие неприятности, ты всегда была лучшей из жемчужин. В Триумфальном ты превратилась в бриллиант Блистательного Двора. А сейчас ты…

– Несчастная? Никчемная девица?

– Ты пока не приспособилась. Первый день – самый трудный, и немудрено, что для тебя все стало потрясением. Постепенно ты привыкнешь, а когда попадешь в Хэдисен и у тебя появится крыша над головой, тебе покажется, что ты снова вернулась в осфридский особняк.

Я задумалась.

– Кстати о крышах: а что будет, если по дороге пойдет дождь?

– Не надо беспокоиться заранее.

На его губах заиграла знакомая мне чарующая улыбка. Похоже, Седрик был уверен в том, что теперь ему все по плечу.

Может, так и было?

– Я устала, Седрик. Я ужасно вымоталась. День никак не кончался, а потом я не могла уснуть и мучалась от бессонницы. Земля холодная, и я заледенела. Почему мне так зябко? Ведь уже весна!

Он взял меня за руку и усадил рядом.

– Насчет земли ничего поделать не смогу, а вот с холодом попробую тебе помочь.

У Седрика тоже было тонкое одеяло, и он расстелил его на земле поверх моего. Улегшись, он притянул меня к себе, и мы устроились рядом, укутав друг друга куртками. Земля здесь тоже оказалась бугристой, но, ощущая возле себя Седрика и слыша стук его сердца, я забыла о неудобствах.

– Нам нельзя оставаться наедине, – прошептала я. – Будут неприятности, если нас застанут в таком виде.

– Перед рассветом мы вернемся обратно.

– А мы не проспим?

– Я тебя разбужу.

Я почувствовала, что начала согреваться, и мне захотелось подремать.

– Я ради нас на все готова, – произнесла я, зевая. – Надеюсь, ты это понимаешь.

– Я знаю, Аделаида, – ответил он и прикоснулся губами к моей макушке.

– Можешь поцеловать меня получше, если хочешь.

– Очень хочу, но тебе нужно поспать. Может, завтра ночью, когда ты меньше устанешь, я приду к тебе.

Я подавила очередной зевок.

– Некоторые вещи никогда не меняются. Ты столь самоуверен, Седрик Торн! Не сомневаешься, что завтра я опять буду спать с тобой. Мы еще не поженились. Я не давала обещания возлечь с тобой в лунном свете.

Он опять поцеловал меня в макушку. Тут уж я совсем растаяла и ощутила не только надежное тепло его тела, но и жар истинного счастья. Спустя минуту я окликнула его:

– Седрик?

Его дыхание выровнялось, и я решила, что он заснул. Но он отозвался:

– Да?

– От тебя хорошо пахнет. Сейчас ты – единственный источник приятного запаха. Ты опрыскался ветивером утром или взял его с собой?

– Взял с собой.

Я придвинулась к нему ближе.

– Слава Уросу!

Как Седрик и обещал, он разбудил меня до восхода солнца, и мы успели разойтись по своим местам, пока нас не хватились. Мои мышцы по-прежнему ныли, но благодаря пробуждению рядом с Седриком эта боль меня почти не беспокоила.

– Еще один аланзанский секрет? – шепотом поинтересовалась я перед расставанием. – Ты синхронизирован с солнцем и всегда знаешь, когда оно встает?

– Я просто очень чутко сплю с ранних лет. – Он прищурился, глядя на восток, и приветственно вскинул руку. – Но, может, это дар, которого я раньше не замечал, – полученный от самого Аланзиля.

Глядя, как золотые лучи играют на лице Седрика и придают огненный оттенок его волосам, я готова была поверить, что ему покровительствует ангел страстной любви.

Добежав до повозки Маршаллов, я почувствовала себя гораздо лучше, чем вчера. Теперь, когда я выплеснула свои эмоции и отдохнула, все виделось мне по-другому. Седрик прав. Дорожные условия в Адории суровые, но они не могли быть иными. Тяжело пришлось бы любому. А мне действительно было настолько не по себе, что все это в итоге и всколыхнуло мои воспоминания об Осфро. Кроме того, я давно жила под чужим именем! Приспосабливаясь к новой обстановке, мне не следовало относиться с себе слишком строго.

А вскоре я и впрямь начала привыкать. Разумеется, мне не нравились еда и ночевки на земле, но хотя бы дождя не было. Мы с Седриком продолжали проводить ночи вместе на краю лагеря, а когда жизнь обоза совсем наладилась, Седрик присоединялся ко мне и днем. Поскольку наш отряд был многочисленным, продвигался он довольно медленно. Зато мы с Седриком могли идти рядом и не отставать от других путешественников (Седрик обычно спешивался и вел свою Лиззи на поводу). Из-за плохой дороги и крутого склона путь был утомительным, но я постепенно закалялась.

– Грант Эллиот не ошибся насчет солнца, – заметила я спустя несколько дней.

Мы уплетали наш нехитрый ланч, усевшись в тени раскидистого дерева.

– А что он сказал?

– Что оно зверски палит. – Я продемонстрировала Седрику свои руки. – Посмотри, как я загорела. Не могу даже вообразить, какое у меня сейчас лицо!

– Прелестное, как и раньше, – заверил меня Седрик.

Разорвав полоску вяленого мяса, он вручил мне половину.

– Но ты не посмотрел.

– А мне и не нужно смотреть. – Он поднял взгляд и вгляделся в мое лицо. – А у тебя появились веснушки. Такие славные!

– Кстати, не говори такого Тэмсин: она вечно замаскировывает свои! А моя бабушка при виде меня упала бы в обморок. – Я говорила шутливо, но упоминание о бабушке заставило больно сжаться мое сердце. – Когда я поняла, что она меня ищет, я сперва очень испугалась: я не сомневалась, что меня вернут в Осфро, – добавила я. – Странно, но теперь мне не дает покоя мысль о том, что бабушка не прекращает поиски. Она не знает, где я, но не сдается. Удивительно!

– Вряд ли она когда-нибудь отступится. Упорство у Уитморов в крови. То есть я хотел сказать – у Бейли. Они, Бейли, никогда не сдаются.

Я вспомнила свою бывшую камеристку.

– Вообще-то Ада вроде бы сдалась… или нет? Если она попала на свою молочную ферму, как и хотела, то, наверное, осуществила свою мечту.

Седрик обнял меня за плечи, и я привалилась к нему.

– Когда мы поженимся и выплатим долг, ты сможешь отправить бабушке весточку. Напишешь ей, что ты в полном порядке и довольна жизнью.

Солнечные лучи пробивались к нам сквозь ветки мощного клена, под которым мы устроились. Если бы я не грустила, то сочла бы все это настоящей идиллией.

– Надеюсь, что она сможет простить меня за…

– Ну-ну! – сурово рявкнул мужской голос.

Над нами возвышался Элиас Картер, главный помощник Уоррена.

– Мы уже сложили вещи и готовы продолжать путь. А вы, значит, развлекаетесь. Так я и знал, что застану вас двоих за чем-то непристойным.

– Например, за ланчем? – поинтересовалась я.

Маленькие глазки Элиаса негодующе сверкали. Во время путешествия он вечно демонстрировал нам свое недовольство.

– Не дерзите мне, мисс Бейли. И почему же наш будущий губернатор великодушно вас простил и дал вам шанс? Я бы такого не сделал. Но мистер Дойл – выдающаяся личность. А я – нет.

– Безусловно, – с серьезной миной подтвердил Седрик.

Элиас насупился: до него дошло, что он случайно нанес себе оскорбление. Однако не успел он ничего возразить, потому что со стороны лагеря донеслись оглушительные вопли. Элиас стремглав бросился обратно. Мы последовали за ним.

Выяснилось, что, вопреки словам Элиаса, отряд совершенно не готов «продолжать путь». Никто еще даже не успел закончить поесть, о чем свидетельствовали раскиданные жестяные кружки. Похоже, что-то сильно напугало будущих жителей колонии. Женщины с детьми мчались в дальнюю часть лагеря вместе со своими малышами. А взрослые мужчины шагали вперед. До этой минуты я не замечала, что они успели обзавестись оружием, и только сейчас увидела, что почти каждый мужчина сжимает в руке охотничий нож или пистолет.

– Что стряслось? – спросила я у какой-то женщины.

– Икорийцы! – выпалила она. – Прячься вместе с нами!

Мы с Седриком изумленно переглянулись.

– Икорийцев в Денхэме не видели почти два года. – Он задержал меня, когда я тоже рванулась за вооруженными мужчинами. – Куда ты? Прятаться мне не обязательно, а вот тебе это не повредит!

– Но я хочу увидеть своими глазами!

Седрин неохотно пошел со мной сквозь толпу. Не в его характере было мне что-то запрещать или разрешать. Но я подозревала, что при первых же признаках реальной опасности он взвалил бы меня себе на плечо и утащил прочь, несмотря на мои протесты.

Мы остановились возле группы будущих золотоискателей, держащих оружие наготове. Отсюда хорошо просматривалась пыльная тропа, идущая через лес. Уоррен вместе со своими охранниками стоял перед двумя всадниками, которые соответствовали всем прочитанным или слышанным мною описаниям икорийцев. Ну за исключением утверждения, что они – кровожадные демоны.

Конечно, их одеяния и прически были непривычными, но выглядели икорийцы вполне по-человечески. Один из них – рыжебородый громила в зеленом клетчатом жилете – оказался старше своего спутника: его возраст, наверное, приближался к шестидесяти годам. Он был крупным, как бык, и, вероятно, мог победить в схватке любого юнца (а может, и дюжину). Сопровождавший его всадник был примерно ровесником Седрика. Обнаженную мускулистую грудь молодого икорийца испещряли темно-синие узоры. Зеленая ткань в клетку была переброшена у него через плечо наподобие плаща и сколота медной булавкой. Распущенные пепельные волосы падали юноше на плечи, резко контрастируя с загорелой кожей.

Именно к нему и обращался Уоррен.

– Повторяю, вам здесь делать нечего! Икорийцам не место в Денхэме, и вы не имеете права тут находиться. Теперь мы – хозяева этих краев, поэтому возвращайтесь на те территории, которые были вам отведены.

– Я с радостью так бы и поступил, – ответил ему светловолосый икориец, – если бы ваши люди перестали захватывать наши деревни и угодья.

Я сразу отметила две вещи. Во-первых, юноша держался на удивление спокойно, если учесть, сколько человек взяли его на прицел. И, во-вторых, осфридским он владел почти безупречно.

– Что за глупые фантазии! Ваши земли никого не интересуют, – фыркнул Уоррен (я знала, что Уоррен лукавил: ведь и мы, и другие заморские государства уже успели завладеть весьма обширной территорией и продолжали расширять свои границы). – Между прочим, до меня дошли слухи, что икорийцы растревожили наших поселенцев в северных колониях. Если все окажется правдой, то вас навестят наши солдаты. Вот тогда у вас начнутся настоящие проблемы!

– Сожженные деревни, которые я видел – вовсе не домыслы! Мы требуем ответа.

Уоррен ухмыльнулся.

– Прошу прощения, но я почему-то не считаю, что вы двое можете выдвигать требования. Перевес явно на нашей стороне.

– Пристрелите их! – крикнул кто-то из толпы. – Надо расправиться с дикарями!

Икориец не шелохнулся и посмотрел на Уоррена в упор.

– Я надеялся, что нам не понадобится демонстрация силы, чтобы открыть переговоры для защиты невинных. Я считал, что вы цивилизованные люди.

– Цивилизованные! – с издевкой повторил Элиас. – Не вам говорить!

– Мы собираемся предоставить вам возможность уехать отсюда живыми, – процедил Уоррен ледяным тоном – от его напускного великодушия уже не осталось ни следа. – На севере есть хорошая тропа: она огибает Денхэм и как раз ведет на запад. Не сомневаюсь, что вы знаете этот путь – вы же именно так сюда и попали, верно? Короче говоря, живо поворачивайте и возвращайтесь обратно. Если будете ехать быстро, то к закату доберетесь до границы Денхэма. Я намерен оставить отряд охранять перекресток и прикажу своим людям пойти в разведку завтра утром. Если выяснится, что вы остались на нашей территории, вы умрете.

– Пристрелите их прямо сейчас! – заорал кто-то.

Икориец что-то негромко сказал своему спутнику. Бородач нахмурился и ответил юноше на икорийском языке. Светловолосый обратился к Уоррену:

– Мы продолжим переговоры в ином месте. Спасибо, что уделили нам время.

Икорийцы развернули лошадей, и я затаила дыхание: несколько мужчин вскинули ружья, целясь им в спину. Уоррен молча поднял руку, запрещая им стрелять.

Лошади икорийцев перешли в галоп и мгновенно унеслись за пределы досягаемости.

Неожиданная встреча с икорийцами стала главной темой для разговоров. Мнения путешественников различались между собой. Многие продолжали твердить, что следовало «сразу же их пристрелить». Другие считали, что снисходительность Уоррена только подтверждала его благородство.

– Он блефовал, – буркнул один пожилой мужчина за ужином и посмотрел на нас с Седриком. Отвернувшись, он сплюнул. – У него не было выбора. Убей он икорийца – и могла вспыхнуть новая война. Никто не знает, насколько икорийцы раздражены. А его речи насчет отряда, охраняющего дорогу… это полная чушь! Икорийцам даже компас не нужен. Если они решат ускользнуть и раствориться в лесу, то так и сделают.

Я бросила взгляд через головы поселенцев в дальнюю сторону лагеря, где сидел Уоррен. Его окружала еще более многочисленная свита, чем обычно: все превозносили великолепные дипломатические способности своего предводителя. Я и сама сочла решение Уоррена удачным, пока не услышала комментарий нашего спутника.

– Икорийцы оказались совсем не агрессивными, – призналась я. – Я бы держалась гораздо более враждебно, если бы меня вытеснили с моей земли.

– В истории случалось и не такое, – напомнил мне мужчина. – Не забудьте героев, которые когда-то вышвырнули людей из Осфрида. Добрый король Уилфрид. Саттингэм. Бентли. Ротфорд.

Услышав имя своего предка, я постаралась не поморщиться. Заселение Осфрида происходило в незапамятные времена! Но наш собеседник был прав. Дикари, с которыми воевал Руперт, были предками тех людей, которые пересекли на кораблях Закатное море и в поисках лучшей доли обосновались в Адории. Вернее, пытались это сделать с переменным успехом.

– Но здесь – громадные необжитые территории, – сказала я Седрику позже. – Адория в сто раз больше Осфрида. Почему сейчас происходят постоянные стычки?

Седрик оглянулся по сторонам. Стемнело, но мы еще могли различить высокие деревья, тянущиеся к звездам.

– Жадным всегда не хватает места. Не представляю, что будет с икорийцами и с этой землей. Осфрид когда-то тоже был диким, а теперь он расчищен и поделен на кусочки. – Седрик ласково на меня посмотрел и обнял за плечи. Я уловила аромат ветивера, уверивший меня в том, что не вся цивилизация осталась позади. – Я знаю одно: ночные дозоры усилили. Нам с тобой сегодня надо разойтись…

– Правда? – огорчилась я и вздохнула. Но, еще не договорив, я поняла, что Седрик не ошибся: по периметру лагеря собирались дозоры Уоррена. – Значит, я буду мучиться от бессонницы.

– Зато я усну как убитый, – усмехнулся Седрик.

– Тебе не нравится лежать рядом со мной?

– Наоборот, мне чересчур сильно это нравится! Я полночи думаю о том, как…

– Эй! – предостерегла я Седрика. – Тут дети!

Седрик взглянул на меня с шутливым укором.

– Я собирался сказать, что полночи думаю о том, как мы поженимся. Куда тебя заводят мысли! Тебя следовало бы отправить в пансион благородных девиц.

– Но формально именно ты отправил меня в пансион! – парировала я. – А если тебе хочется, чтобы я вела себя как-то иначе, винить можешь только самого себя.

Он притянул меня ближе, чтобы поцеловать.

– И с чего бы мне могло такого хотеться?

Весь оставшийся путь мы уже не спали вместе. Мне мучительно не хватало Седрика, но я напоминала себе, что это лишь очередной шаг навстречу нашему будущему. Мы выстоим.

– Вы со своим женихом случайно не поссорились? – спросила меня как-то раз мистрис Маршалл.

Мы обе ехали в повозке, и я гадала, надо ли мне беспокоиться из-за того, что я уже не замечаю тряски.

– Почему вы так думаете?

Она бросила на меня многозначительный взгляд.

– Я заметила, что в последние дни вы опять перебрались к нам, Аделаида.

Я покраснела.

– Мистрис Маршалл, вы… вы неверно поняли, – невпопад ответила я. – Ничего не было. Мы спали вместе, и все… то есть именно спали. А потом решили, что лучше перестать, раз уж повсюду на ночь выставляют дозоры.

– Очень благоразумно, – сказала она.

Я не могла понять, поверила ли она мне.

– Я не лгу! – упорствовала я. – Мы вели себя, как и положено! И продолжим так делать, когда доберемся до Хэдисена.

Улыбка у нее была милая, несмотря на отколотый зуб.

– Конечно. Но вы оба – очень юные! А я знаю, какой горячей может быть молодая кровь. Пока вы под моей крышей, я буду следить, чтобы вы вели себя добродетельно и не забывали о правилах, которые нам дал Урос. Но когда вы будете покидать мой дом…

Мне стало трудно смотреть ей в глаза.

– Мистрис Маршалл, мы намерены вести себя исключительно благопристойно, пока не поженимся.

– Намерения и действия редко совпадают. А на тот случай, если ваши намерения пошатнутся, я хочу уберечь вас от беды. – Она вручила мне холщовый мешочек, от которого исходил пряный аромат. – Внутри лежат сухие листья коричника. Вы в курсе, для чего они нужны?

Я судорожно сглотнула и почувствовала, что побагровела.

– Да, мэм. Наши преподавательницы в «Голубом ключе», в Осфриде… они нам рассказывали.

– Вот и отлично, – с облегчением произнесла она. – Теперь нас избавили от неловкого разговора.

Я так не считала. Смутиться еще сильнее было бы попросту невозможно. Я попыталась вручить мешочек мистрис Маршалл.

– Спасибо, но мне это вряд ли понадобится.

Она покачала головой.

– У меня целый запас коричника! Благодаря снадобью мне удалось остановиться на шестерых ребятишках. Коричник поможет вам подождать с рождением ребенка, а уж когда вы будете готовы, тогда и заводите детей!

Наверное, я повторила бы свою попытку вернуть ей мешочек, но, к счастью, нашу беседу прервал возглас, раздающийся от первой повозки.

– Восточный приток! Мы у восточного притока!

Все разразились радостными криками.

– Что это значит? – спросила я у мистрис Маршалл.

– А то, милочка, что мы вот-вот въедем в Хэдисен.