Глава 34

Я ПРОСНУЛАСЬ ЕЩЕ ДО РАССВЕТА И, ВСТАВ, ПРИНЯЛАСЬ НАБЛЮДАТЬ, как волны лениво накатываются на берег. Небо из черного сначала стало серым, потом на горизонте появилась светло-голубая полоса. Она понемногу расширялась, и вскоре там, где небо сливалось с морем, возникла ярко-оранжевая прожилка. Когда край солнца выглянул из-за горизонта, Кашмир тоже проснулся. Подойдя ко мне, он остановился рядом, но не вплотную, словно сознательно не хотел ограничивать мое личное пространство. Волны с мягким шипением окутывали наши ступни пеной. Мне не хотелось ничего говорить, хотя, казалось бы, после минувшей ночи нам с Кашмиром было что сказать друг другу. Но наступило утро, и завтрашний день превратился в сегодня. А значит, все изменилось.

Повернувшись лицом к берегу, я ногой швырнула комок мокрого песка на угли, оставшиеся от нашего небольшого костра. Кашмир ополоснул в волнах руки и лицо. В молчании мы собрали вещи.

– Завтракать будем? – спросила я.

– Обязательно.

В городе мы зашли в какую-то харчевню, где подавали яйца и рубленое мясо с овощами. Остальные посетители выглядели так, словно провели весь вечер в бурных возлияниях. Насытившись, мы наняли лошадей и купили в магазине в деловой части города лопаты и факелы. Потом я повела Кашмира в горы по Нууану-роуд, вдоль ручья и белого прямоугольного дома, утопавшего в зелени. Углубившись по тропинке в лес, мы пересекли небольшую поляну и привязали лошадей к деревьям, а затем направились к водопаду, который показал мне Блэйк.

– Он сообщил, что у подножия водопада есть пещеры, – сказала я.

Кашмир, подбоченившись, посмотрел на мокрые, покрытые мхом и орхидеями скалы и поинтересовался:

– А он не говорил, как туда пробраться?

– Где-то тут есть старая тропа, – ответила я и пошла по краю леса, внимательно глядя по сторонам. – Но найти ее не так просто. Аборигены хоронили в пещерах останки своих вождей. Места захоронений держались в тайне – считалось, что останки обладают большой магической силой. Ага, кажется, это здесь.

Отодвинув в сторону ветви папоротника, я увидела перед собой узенькую, едва заметную тропку.

– Давай-ка проверим, куда она ведет, – предложила я и шагнула вперед.

Мы обследовали близлежащие скалы, в которых действительно оказалось немало пещер. К счастью, никаких останков не обнаружили, хотя несколько раз нам попадались наскальные рисунки. Затем мы разбили временный лагерь на берегу ручья с глинистым руслом и молча, работая бок о бок, выкопали глубокую яму. Это заняло всего час времени, но лучше было сделать это заранее, а не в день кражи.

Когда яма была полностью готова, мы замаскировали ее ветками, спрятали неподалеку лопаты и факелы. Затем, осторожно ступая по камням, отправились в обратный путь. Перед этим я постаралась запомнить все повороты тропы, которая привела нас к тому месту, где мы оставили лошадей.

Когда мы, перепачканные в глине и земле, прибыли в отель «Ройал», портье неодобрительно поджал губы. Однако, как только Кашмир протянул ему пригоршню тяжелых монет, его отношение к нам изменилось, и свободные номера в отеле тут же нашлись. Вечером мы специально долго сидели в холле, чтобы нас наверняка заметили. И на следующее утро у стойки портье нам передали записку: «Обед состоится во дворце 1 декабря. Вы успеете? Д.».

– Первого декабря? – Я взглянула на первую полосу газеты, лежавшей на стойке. – Значит, осталось десять дней. Это… сразу после полнолуния. В понедельник вечером?

– Вы меня спрашиваете? – улыбнулся Кашмир.

– Нет, я знаю, так и есть, – сказала я, вспомнив прочитанную мной статью, и слегка поморщилась. – Это будет понедельник после празднования Дня независимости.

Каш приподнял брови.

– Не слишком оригинально, – протянул он.

– М-м-м. Это также должно быть… – Я взяла со стойки газету и стала листать ее в поисках расписания почтовых судов. – Все верно. Не очень оригинально, но умно.

– Меня такое сочетание несколько раздражает, – сказал Кашмир, заглядывая в газету через мое плечо.

Согласно расписанию, «Аламеда» должна была покинуть порт Гонолулу утром 1 декабря. Значит, подумала я, нам нужно пришвартоваться у причала в том самом месте, которое она освободит.

Перед тем как мы покинули Гонолулу. Кашмир отправил ответную записку следующего содержания: «Будем в 10 вечера. Отправьте Х на пристань встретить нас».

Я оставила в отеле письмо, приготовленное мной для Блэйка, строго проинструктировав портье, что оно должно быть доставлено адресату 2 декабря.

Затем мы вернулись на корабль. Я была очень благодарна Кашмиру за то, что он, как и обещал, ни словом не упомянул о нашей ночной беседе и не задал по этому поводу ни одного вопроса, хотя на него это было непохоже.

Поднявшись на борт «Искушения», мы обнаружили, что за время нашего отсутствия на корабле возникли кое-какие серьезные проблемы. Правда, мачту и площадку впередсмотрящего уже отремонтировали, и нога у Ротгута быстро заживала. Однако выяснилось, что после моего ухода терракотовые воины так и остались стоять на палубе джонки с надписью «54» на корме. При этом их глаза горели красным огнем, словно угольки, и даже Ротгут, отдавая команды на родном для него китайском языке, не мог заставить их сдвинуться с места. Он, впрочем, сообщил мне, что догадался о моем приближении, поскольку незадолго до нашего с Кашмиром появления на борту глаза генерала вспыхнули особенно ярко.

Как только я подошла к нему, стало ясно, что генерал внимательно следит за моими движениями и, похоже, внимательно вслушивается в мои слова. Я, как могла, объяснила ему роль его войска в предстоящей операции по похищению сокровищ королевской казны. Она состояла главным образом в том, чтобы молча маршировать в том направлении, которое я укажу. В ответ генерал молча прижал сжатый кулак к груди и едва заметно поклонился, хотя и не сказал при этом ни слова. Император, судя по всему, не наделил своих глиняных воинов даром речи.

Ротгут наблюдал за моими действиями с нескрываемым изумлением.

– Как ты это сделала? – наконец спросил он.

– Не знаю, – ответила я, и это была правда, хотя кое-какие догадки у меня все же имелись.

– Наверное, они подчиняются тебе, потому что это ты их разбудила, – предположил Ротгут.

– Наверное, – сказала и свернула разговор на эту тему.

Мы дали каждому солдату по факелу – старомодному, сделанному из ветви дерева, обмотанной на конце пропитанной маслом парусиной. Выглядело глиняное войско весьма впечатляюще. Даже при свете дня молчаливые фигуры с горящими красным огнем глазами могли напугать кого угодно. Ночью же эффект наверняка должен был вырасти многократно. Особенно сильно зрелище должно было воздействовать на местное население. Между тем на стороне короля оставались лишь бойцы его личной гвардии, а они – сплошь гавайцы. Что же касается членов клуба любителей стрелкового оружия, то они были настроены против монархии.

Когда еще до нашего отбытия в загробное царство императора Цинь Ши Хуанди я посвятила в детали своего плана Слэйта, мой замысел вызвал у него некоторые сомнения.

– Придумано неплохо, но каким образом мы будем транспортировать золото? – поинтересовался он.

Когда я молча протянула ему заранее опорожненный бездонный бурдюк, который теперь, когда мы находились в океане, больше не было необходимости использовать в роли балласта, лицо отца разом повеселело.

– Я ни за что бы со всем этим не справился без тебя, Никси, – сказал он с чувством.

Я пожала плечами. В конце концов, именно из-за меня он до сих пор не достиг своей цели.

Итак, 1 декабря мы, стоя на рейде, с палубы морской китайской джонки с цифрой 54 в носовой части наблюдали за тем, как почтовое судно «Аламеда» отправляется из Гонолулу в Сан-Франциско. Когда оно превратилось в крохотное пятнышко на горизонте и растворилось вдали, мы принялись за последние приготовления. На закате мы взяли курс на гавань Гонолулу. Ветер наполнил красные паруса джонки, а над нашими головами взвился черный флаг. На самом деле это была всего лишь штора из каюты Слэйта, но нам следовало выглядеть как заправским пиратам, и данная деталь придала достоверности и без того внушительному виду нашего необычного корабля.

Наши лица были прикрыты банданами, а Слэйт отпустил рыжеватую бороду. Мы планировали захватить капитана порта полковника Иаукеа в заложники, как только он поднимется на борт, а затем встретиться на причале с мистером Хартом, разумеется, при условии, что он там появится. Я, откровенно говоря, долгое время считала возможным, что в итоге он примет решение выступить против мистера Д. или даже донести на него и его приятелей властям. Однако в конце концов я пришла к выводу, что он не сделает ни того, ни другого, поскольку забота о собственной безопасности и благополучии перевесит в душе мистера Харта желание расквитаться со своими «благодетелями».

Вечером в понедельник на улицах города должно было быть пустынно. Планировалось, что, сойдя на берег, Слэйт и Кашмир, ведя за собой колонну терракотовых воинов, прямиком направятся во дворец Али-Иолани, где находится королевская казна. Мне удалось объяснить генералу, что его солдаты должны будут идти строем в ногу – раз-два, левой-правой под звук гавайского барабана ипу, держа в руках зажженные факелы. Тем самым они имитировали бы процессию Ночных Воителей. Мало того, Кашмир для вящего сходства должен был трубить в большую раковину. Правда, до сих пор у него это получалось не лучшим образом – извлекаемые им из раковины звуки больше походили на блеяние заблудившегося козла, чем на грозное предупреждение о появлении отряда призраков. Однако я надеялась, что, даже несмотря на это, появление у дворца страшных терракотовых фигур настолько напугает королевских гвардейцев, что они, закрыв глава, попадают на землю. Тогда их можно будет без труда связать.

Никто из нас не хотел кровопролития. Но на случай, если театральный эффект не сработает или окажется недостаточно сильным, глиняные воины могли воспользоваться своими мечами. Разумеется, я постаралась втолковать их генералу, что он и его подчиненные не должны при этом нанести реального ущерба живым людям – только если это потребуется для защиты Слэйта и Кашмира.

Оказавшись в помещении, где находились сокровища королевства, Кашмир должен был открыть хранилище. Затем золото следовало перегрузить в бездонный мешок. После этого мистер Харт передаст Слэйту и Кашмиру карту и отправится восвояси, чтобы подтвердить остальным заговорщикам, что дело сделано. Он же должен был передать членам Лиги, где именно окажется спрятано сокровище, получив на это точные указания от нас. Слэйту и Кашмиру надлежало, получив карту, немедленно отправиться в Нууану и там закопать золото. Потом они должны были вернуться на джонку, отплыть на ней в залив Ханаума и, взойдя на борт «Искушения», как можно скорее выйти в море.

В задачу Ротгута входило, оставшись на джонке и стоя у ее руля, вместе с терракотовым экипажем, тоже имевшим при себе оружие, наблюдать за ситуацией в порту Гонолулу. Данная часть плана была рассчитана на тот случай, если королевские гвардейцы, опомнившись, попытаются предпринять какие-то активные действия.

– А в чем состоит моя функция? – спросила я Слэйта, когда прямо по курсу показались огни Гонолулу.

– Ты будешь наблюдать за операцией.

– То есть как?

– Тут дело серьезное, Никси, – произнес Слэйт, проверяя револьвер, который он взял на время у Би. На руках у него были перчатки с обрезанными «пальцами» – он надел их, чтобы скрыть татуировки на тыльной стороне ладоней. – Мы не знаем, что произойдет. Я не могу допустить, чтобы ты пострадала.

– Ты же сказал, что никакого кровопролития не будет.

– Я сказал, что мы не собираемся никому причинять вред. Но это не значит, что у наших противников не может возникнуть желание причинить ущерб нам.

– У нас пятьдесят с лишним воинов…

– Я не разрешил бы тебе покинуть корабль, даже если бы в нашем распоряжении имелись бронетранспортеры.

– Обычно ты не возражал против моего участия в рискованных делах.

– Верно. В последнее время я очень корю себя за это. Особенно после вашего визита в гробницу.

Внезапно я вспомнила о помешавшемся от голода и погибшем при нападении на нас ремесленнике, и охота спорить у меня пропала.

– Не беспокойтесь, амира, все будет хорошо, – заверил Кашмир. Он намазал сажей лицо вокруг глаз и под скулами, чтобы его нельзя было опознать.

– Просто… просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – сказала я, взяв его руки в свои.

Кашмир улыбнулся и, прижавшись лбом к моему лбу, высвободил одну руку и осторожно погладил меня по затылку. Его рубашка на груди слегка раскрылась, и я увидела под ней кевларовый бронежилет.

– Не знала, что у нас есть такие, – сказала я, отстранившись.

– Только один. Капитан настоял на том, чтобы его надел я.

– Вот как?

Я посмотрела на отца. Он тут же отвернулся, сделав вид, будто не смотрит в нашу сторону.

Кашмир ласково провел пальцами по моему лицу:

– Не переживайте. Если нужно, я закрою его своим телом.

– Кашмир…

– Перестаньте, или я сам начну нервничать. Будет лучше, если вы поверите в нас.

– Ты прав. Прости меня. – Я посмотрела в зеленые глаза Кашмира. – Все будет хорошо.

Операция началась именно так, как планировалось: вечером того дня, когда «Аламеда» отправилась на восток, в сторону Америки, большая парусная джонка с надписью «54» в носовой части заняла ее место у причала. Комендант порта был связан, как только оказался на ее борту, – револьвер оказался достаточно сильным аргументом, чтобы убедить его не оказывать сопротивления.

Когда Слэйт и Кашмир двумя колоннами повели терракотовых воинов через территорию порта, моряки и рыбаки разбежались кто куда. В это же время из тени вышел человек в измятой шляпе с широкими полями, надвинутой на лоб. Нижняя часть его лица была обвязана носовым платком. Мистер Харт вступил в игру.

Слэйт и Харт остановились в метре друг от друга. Ни один из них не протянул другому руку. Оба не произнесли ни слова. За спиной Слэйта горели красным огнем глаза глиняных воинов. Затем Кашмир поднес к губам раковину, и раздался низкий, хриплый рев. Уверена, что у многих в тот момент по спине побежали мурашки – Кашмир много тренировался, чтобы достичь нужного эффекта.

Затем глиняный генерал стал бить в барабан. Он хорошо усвоил несложный ритм – раз-два, раз-два, – и терракотовые солдаты мерно зашагали по улицам Гонолулу, а я осталась на джонке вместе с Ротгутом и терракотовыми моряками.

Прошел час или немного больше. Как только тяжелая поступь терракотовых воинов и трубные звуки, извлекаемые Кашмиром из раковины, затихли вдали, мне показалось, что я буквально слышу, как досужие языки разносят по городу удивительную новость о случившемся. Время от времени, издавая невнятные звуки, давал о себе знать связанный комендант порта, безуспешно пытавшийся освободиться от пут.

Вскоре я начала терять терпение. Я прекрасно понимала, что мало похитить сокровище – следовало еще спрятать его. Кашмир сказал, что на погрузку золота должно уйти не более часа. Ротгут, забравшись на площадку впередсмотрящего, хорошо видел окрестности и не мог не заметить, как цепочка факелов потянется из города в долину. Я ждала от него условного сигнала, но его все не было.

Затем в темноте раздался стук копыт. Где-то по улице проскакал одинокий всадник. Кто это был? Одинокий страж, самый храбрый из королевских гвардейцев? Какой-нибудь безумный газетный репортер?

Мы с Ротгутом переглянулись. Он покачал головой – как мне показалось, с сочувствием. Чуть приподнявшись, я выглянула из-за борта на пристань и похолодела.

– Нет, – прошептала я и снова присела. Однако ошибка была сделана. Стук копыт приблизился.

– Эй, ты! – разнесся в ночной тишине голос Блэйка. – Вставай! Я тебя видел!

В отчаянии я хлопнула ладонью по палубе, но поправить уже ничего было нельзя. Сняв кепку, под которой я прятала свои волосы, я встала и с испугом увидела, что прямо на меня смотрят два коротких пистолетных ствола – Блэйк целился в меня из маленького «дерринджера», почти полностью скрывавшегося в его руке.

– Не стреляйте! – воскликнула я.

Он в немом изумлении заморгал и опустил оружие:

– Мисс Сонг?! Что вы здесь делаете? В городе небезопасно. Я слышал, что на Гонолулу совершили налет какие-то… пираты.

Затем выражение лица Блэйка медленно изменилось – он все понял, и рука с двуствольным пистолетом снова поднялась.