Другая жизнь
Женя не сразу узнала голос школьной подружки.
– Юлька, ты, что ли?! – дошло до нее наконец.
– Да я, я. Не ожидала?
– Так сколько ж мы уже… Юлька! Лапа моя… Как здорово-то!
– А я не просто так, – деловито предупредила бывшая одноклассница. – Мне Алка Бачинская звонила. Помнишь такую?
– Ну конечно, – рассмеялась Женя. – Склероз у меня еще не начинался.
– Оказывается, уже пятнадцать лет, как мы школу закончили! Представляешь?
– Ну да… – удивилась Женя. – Хм… Действительно, пятнадцать получается…
– Во-от! И они с Маринкой Королевой организуют встречу класса. Я обещала позвонить тебе, Таньке и Ритке.
– О-ой, – умилилась Женя подзабытому звуку родных имен. – Танька с Риткой… девочки… Господи, сколько же мы не виделись, не слышались!
– Вот именно! – подтвердила Юля. – Значит, готовься. Алка с Маринкой такую деятельность развернули, думаю, всех разыщут и приволокут… Ну ты как живешь-то, Жень? Сколько детей?
– Сколько и раньше – два! А у тебя?
– А у меня одно. Ему пять, Ваське моему… И я, как забеременела, с тех пор почти никого и не видела. Сначала не до того было, а потом все как-то отодвинулось и вроде уже стало совсем далеким прошлым…
– Вот-вот, – согласилась Женя. – Жизнь засасывает. Забываешь обо всем и погрязаешь в куче хлопот. А про девчонок не знаешь?
– Да все нормально. Встретимся – поговорим. В общем, не забудь: через две субботы, на третью, в ресторане «Медведь» – помнишь, за желтым домом? Так что готовься, я еще позвоню.
Она отключилась, а Женя с задумчивой улыбкой направилась к платяному шкафу. Ужасно захотелось на эту вечеринку, и чтобы выглядеть там лучше всех. Вот ты приходишь – молодая, красивая, в сногсшибательном платье, и годы-то тебе нипочем, и в жизни твоей все окей… Она еще не бывала на встречах одноклассников, но знала, что это всегда выставка достижений. Все стараются выглядеть успешными людьми – и в глазах друзей действительно отражаются счастливчиками.
Жене-то и в самом деле не о чем было жалеть. Уже двенадцать лет она пребывала в счастливом замужестве и по-прежнему очень любила своего Славика. Семья ни в чем не нуждалась, подрастали славные дети-погодки, сын и дочка, неразлучные, как близнецы. Бабушки с дедушками с обеих сторон во внуках души не чаяли, посидеть всегда в радость, никогда не внапряг. И на работу Женя ходила с удовольствием, потому что могла и не ходить, семья бы не обеднела. Но она считала, что некоторая трудовая деятельность шла ей только на пользу, чтобы не закисать в быту, – тут тебе и тусовка, и развитие какое-никакое, и новые цели, и вообще – движуха. Для всей семьи лучше, если женщина не погрязает полностью в домашних делах, а с кем-то еще общается, в чем-то совершенствуется… И в целом, как ни посмотри, получалось, что они самая счастливая семья.
Только иногда, пусть и совсем изредка, Женю точили странные сомнения – словно бес на ухо нашептывал: вдруг ей казалось, что недобрала чего-то. Причем, говоря о своей жизни с другими, Женька неизменно видела себя счастливицей и благодарила судьбу. Собственная биография, вынесенная на люди, казалась весьма благополучной, наполненной чудесными событиями, к числу которых она уверенно относила, например, успехи детей, изобретательные сюрпризы от любящего мужа, частые путешествия… Но один на один с собой, когда случалось ей пребывать в плохом настроении, Женя чувствовала иногда какой-то неопределенный ущерб и недодачу – и томилась, словно сомневаясь в своем счастье.
Замуж она вышла не то чтобы рано: девятнадцать лет – вполне большая девочка. Но у юной отличницы всегда так мало было свободного времени! В свои девятнадцать ей как-то и осмотреться не успелось, и повыбирать не пришлось. Настоящий поклонник до Славика был всего один. А до того имелся еще школьный друг – только это уже совсем детство далекое.
В школе Жениным парнем считался Саша, но они даже целовались всего несколько раз, не говоря о чем-то более серьезном. А после и вовсе разошлись по разным учебам, и Женя иногда вспоминала с легкой обидой, как он тогда легко от нее отступился. Ну да, это она сказала на выпускном, что встречаться пока не получится, потому что времени не будет, ведь нужно готовиться к поступлению в универы. И действительно готовилась, не поднимая головы, – легко ей никогда ничего не давалось, зато целеустремленности было не занимать.
Тогда она отклоняла все Сашины предложения, а когда стало известно, что оба поступили, улетела с родителями на море. И Саша немножко надулся. Но что же можно было поделать? Все так завертелось – экзамены, радость неописуемая от поступления, отдых с родителями в Италии – она как в чаду была сначала от волнения, потом от счастья, а после – начало студенчества, опять учеба, в которой распускать себя не привыкла, новые знакомые, столько всего… Но ведь и сам он не был особо настойчив! Ну походил, позвонил немного – да и отстал. А в общем, детство это все было, ерунда, ясно же. И Женя о нем совсем не жалела.
В универе на втором курсе к ней приклеился Егор, гиперобщительный третьекурсник, отчаянный любитель клубов и шумных вечеринок. Ей самой новый поклонник очень нравился, и они целовались и обнимались на дискотеках, на улице и даже в стенах учебного заведения, хотя неопытная Женя стеснялась публичности. Но до окончательного сближения с Егором дело не дошло, потому что появился Славик – и мигом вскружил ей голову.
Как же ее тогда накрыло, какие яркие, восторженные переживания она испытала! Все сомнения о допустимости, о своевременности, о границах близости, столь заботившие с Егором, – рассеялись сами собой. Не было никаких сомнений и быть не могло! Только Славочка! И с ним можно все. Потому что именно с ним к ней пришло это чудо любви, которой, как она теперь понимала, до тех пор ей не доводилось испытывать. Сам Славик был влюблен не меньше, все закрутилось так быстро, предложение о браке возникло через месяц после знакомства. Через три – пышная свадьба! И Женька к тому времени уже была беременна Антошей. А потом – еще их большая семья не успела нанянчиться с первенцем, как и Анечка родилась. Чудесные дети. Чудесный муж. Счастливое семейство… Но все как-то быстро. Какая-то слишком правильная личная жизнь, как по учебнику.
И когда позвонила Юлька, Женя вдруг почувствовала волнение, которое бывало у нее в детстве перед дискотекой. И все дни, пока ожидала встречи и готовилась, это чувство не проходило. «Что-то будет… Что-то будет…» – так и пело в душе.
Ресторанный зальчик, снятый одноклассниками на вечер, был уже полон. Жене давно не доводилось участвовать в таком многолюдном, веселом и шумном собрании. Бывшие друзья и недруги обнимались как родные, кидались друг к другу с ликующими воплями, словно помолодели на пятнадцать лет, снова став пацанами и девчонками. Все были счастливы забыть про клубок забот, опутывающий каждую взрослую жизнь, и вернуться в беспечное детство. Женя тоже обо всем позабыла и радостно осматривалась, увлеченная общим энтузиазмом.
На столах уже стояли бутылки и кое-какая закуска. Официанты разносили коктейли для желающих.
– Женька-а! – завопила выскочившая откуда-то Юлька. – Девчонки, Женька приперлась!
Три школьные подружки бросились навстречу. Женя смеялась и чуть не плакала от умиления, нежность переполняла ее, словно не было этих долгих лет добровольного необщения. После первого сумбурного обмена сведениями, восторженными ахами и поцелуями девушки заняли наконец маленький столик.
– Мы совсем и не изменились, правда? Ну правда ведь? – тараторили возбужденно.
– Совершенно!
– Ты вообще ни капельки!
– И ты!
– Нет, я поправилась. Сразу после Васьки.
– Только чуть-чуть, ерунда!
– Тебя совсем не портит!
– Лучше на Маринку посмотрите, вот это хрюша!
– Да! А Аня Панищева, правда? Она же как я была! А теперь…
– Нет, а Людка Тихвина? Поросеночек рос-рос…
– Она хоть добрая.
– И то верно. Вот кто реально закабанел – так это Игорек Любимов.
– Ой, а ты красуля, лучше, чем была.
– Девочки, Алку вообще не узнать! Потрясающе выглядит!
– Ага! Стильная стала. И голосок хороший прорезался. Классно они с Маринкой все устроили, да?
– Ну! А была такой серой мышью!
– Кто?
– Да Алка! Кто ее в классе видел? У нее даже никогда в школе парня не было. У нас у всех кто-то был – у Женьки Сашка, у меня – Малинин, у Ритки – Павлик в девятом, а в десятом… – принялась перечислять Таня.
– В тебя еще Басов был влюблен, – перебив, напомнила Рита, посасывая коктейль. – А в Юльку – Белокуров и Орлов.
– В меня Орлов?! – яростно отреклась Юлька. – Орлов по Женьке сох! А я с Жарковым целовалась и, ты уж прости, Ритуль, с твоим Васиным повстречалась немножко.
– Да ладно, – отмахнулась Рита. – Будто я не знала! У меня к тому времени уже Ванечка был.
– Ага, – подтвердила Женька. – Симпатичный такой, постарше нас, он тогда уже в универе учился. – Ты с ним долго встречалась?
– Не-а, – мотнула головой Рита. – Сразу после школы разбежались. В одной компании были – и представляете? Почти одновременно себе там новых нашли, так что расстались друзьями.
– С тобой всегда такие истории, – сказала Таня. – Ты как-то умеешь не заморачиваться. – Она вздохнула. – Я бы с бывшим дружить не смогла, даже если бы у меня новый появился.
– Почему? – удивилась Ритка.
– Ну не знаю, – Таня пожала плечами. – Он же другую предпочел.
– Так и я предпочла другого! – простодушно рассмеялась Рита.
– Я понимаю… Но все равно он сволочь.
– Ну не знаю! – воскликнула Рита, лицо которой никогда не теряло радостного выражения. – Какая тебе польза, если бывший парень из-за тебя страдает? А так – все довольны, всем хорошо! Что еще нужно?
– Точно, – кивнула Юля. – У Ритули характер золотой. А у тебя, Танюх, – стервозный.
– Наверное, за это меня мужики и любят, – отбила Танюша.
– Жень, а ты с Сашкой общаешься?
– Вспомнила! Сто лет его не видела! – Женя зыркнула глазами в зал, с нетерпением высматривая школьную любовь. – Где он, кстати?
– Нужно у Алки спросить, она народ обзванивала.
– Не надо, – испуганно повернулась Женя. – Не спрашивай.
– Чего это?
– Неудобно.
– Че неудобно? Мне удобно. Может, я по нему соскучилась, – хихикнула Юлька, вскакивая.
Она вернулась через пару минут.
– Алка говорит, Сашка ничего не обещал. Сказал, маловероятно.
Женя кивнула и разулыбалась, чтобы скрыть разочарование.
– А все-таки самые серьезные отношения были у Женьки с Сашкой. – Юля с серьезным лицом принялась накладывать себе салат. – Ешьте, девочки, а то наберемся раньше всех.
– Ну прям уж! – возразила Танюша, цепляя на вилку колбасу. – Самые серьезные – это у Ритули с Иваном, а у Женьки – так, дружба, и всякие пустяки, ну там портфельчик понести да три каких-нибудь поцелуйчика.
– Два, – вставила Женя.
– И что! – не согласилась Юля. – У вас зато любовь была, а не просто так. А Ритка размениваться любит. Она со своими парнями, что бы между ними ни было, просто играет, правда, Ритуль?
– Ну почему же! – пожала плечами Рита, ковыряясь в салате. – Я своих мальчиков всех любила. И сейчас люблю, – засмеялась она. – И всех последующих тоже. И даже будущих! Ха-ха-ха! Все такие лапули, каждый в своем роде.
– Да это не то. У тебя, Ритуль, характер легкий, вот ты всех и любишь. Но Женька другая, и у них с Сашкой было все не просто так.
– Вообще-то, Юляш, настоящее у меня было потом, уже после Сашки, – собравшись с духом, возразила Женя, которую смущали откровенные разговоры. И словно придя ей на помощь, все голоса перекрыл объединяющий призыв Аллы прекратить галдеж и выпить наконец вместе за встречу.
Женька выпила охотно, уговаривая себя держаться посмелее. Насчет Сашки, конечно, Юлька ошибается: ничего серьезного у них не было, просто сейчас интересно было бы на него взглянуть, все-таки он был первым парнем, на которого она смотрела влюбленными глазами. Жалко будет, если не придет… А впрочем, фиг с ним! Она снова выпила и засмеялась, намереваясь славно повеселиться.
Алла продолжала ловко рулить классом, все по очереди рассказали о себе всякие пустяки, кто кем работает, куда поднялся, сколькими обзавелся детьми, мужьями, женами… Любимцы судьбы неторопливо перечисляли достижения, но и неудачники хвалились кто чем мог – в общем, получалось, у всех все как будто сложилось неплохо. Даже очень преувеличенные самопрезентации встречались подобревшими одноклассниками как правдоподобные и сопровождались поощрительными аплодисментами. Женя тоже не стала прибедняться – хорошая работа, чудесные дети, замечательный муж… И снова все обнимались и братались, сентиментально вспоминали истории детства, дурачились и выпивали. Четыре подружки хохотали, шептались, сумбурно спешили посвятить друг друга в обстоятельства своей взрослой жизни, торопливо наверстывая упущения последних лет. Выходило, что у всех Женькиных подруг нажит такой разнообразный и пикантный жизненный опыт, что ей, с ее годами беспорочной семейной жизни в единственном удачном браке, оставалось только глазами хлопать, внимая потоку житейской мудрости и сокровенной женской осведомленности.
Юлька была замужем второй раз, но опять ее что-то там не до конца устраивало в супруге, поэтому на стороне имелся еще друг, тоже, однако, далекий от идеала, так что останавливаться на нем Юля пока не собиралась. А на будущее смотрела чрезвычайно оптимистично. Таня замужем не была, зато имела такой богатый сексуальный опыт, что не помнила поименно некоторых из своих партнеров. Ее впечатления от жизни также были самыми радужными. Ну а Рита, самая веселая и легкая из четверых, для себя сумела совместить Юлину и Танину модели. Она состояла в очередном браке и часто вступала в короткие романы. Заметно было, что и Рита своей судьбой совершенно довольна.
Женьке на этом фоне совсем не хотелось выглядеть какой-то белой вороной. И ведь не то чтобы у нее имелись какие-то особо жесткие принципы во взглядах на брак, но просто первые же серьезные отношения оказались устойчивыми и счастливыми. Слушая подружек, она невольно задавалась вопросами: что, если нечто важное все-таки проходит мимо? Что, если упускается самое захватывающее и об этом придется пожалеть?.. Беспокойство не вспыхнуло ни открытием, ни отчетливой мыслью, но вдруг замелькало новыми искорками сомнений. «Совсем другая жизнь… Совсем другая…» – невнятно думала Женя.
Вообще-то она не привыкла к разговорам о сексе на людях. И хотя интерес к теме и к жизни подружек будоражил любопытство, краснела, пугливо оглядываясь по сторонам, не подслушивал ли кто ненароком их разговоров. И на вопросы о ней самой только нахваливала мужа, а заодно уж и свекра со свекровью, детей, родителей, даже свою кошку…
– А что с личной жизнью? – перебила этот поток Танюша.
– Все идеально! – как могла убедительно воскликнула Женя.
– Есть интересный друг?
Женю покоробил натиск, не хотелось отвечать ни «да», ни «нет». «Может, и хорошо, что не встречались все эти годы», – пронеслось в голове.
– У меня же идеальный брак, – сообщила она, неуверенно улыбнувшись.
– Но ты ведь не хочешь сказать, что это и все? – засмеялась Таня. – Или ты нам не доверяешь?
– Отстань от нее, – вмешалась Юлька. – У человека прекрасная семья – что еще нужно? Вообще, не все же такие бесстыжие! – Скорчив страшную гримасу, она ущипнула Таню за ногу.
– Уау! – вскрикнула та, со смехом отпихивая Юлю. Веселая потасовка перебила некомфортную для Женьки тему, а потом девушки в очередной раз выпили за дружбу и немножко помолчали.
– Жалко, что Сашка не пришел, – вздохнула Рита. – Правда, Женюр?
Та только плечами пожала. Подбежал Вася Рыбин, увлек Женю на танцевальный пятачок. Весело болтая с отпускавшим комплименты Васькой, она скользила по площадке, голова кружилась от выпитых коктейлей, от радостного возбуждения, и взгляд ее ни на чем не задерживался. Столики, одноклассники за столиками, иллюминация на окнах, танцующие пары, снова столики и за ними друзья детства, Васькины усы совсем рядом, столики, светлый проем двери, в проеме силуэт… Саша… Сердце замерло, пропустив удар. Всматриваясь в лица одноклассников, Сашка радостно узнавал парней и девчонок. И Жене казалось, что за грохотом музыки она явственно слышит смех и веселый разговор вокруг него. Он выпил с друзьями и встал.
– Женька! – воскликнул, подходя. – Васё-ок, привет!
– Санька, братуха! – довольно приветствовал Рыбин и, распавшись с Женей, обнял школьного товарища.
Она стояла молча, склонив голову набок, сцепив руки перед собой.
– Женечка, – ласково выдохнул Саша, отрываясь от Васи. – Ребята, как же я рад! Давайте за встречу!
Присели за столик.
– Еле вырвался, – пожаловался Саша, – дела были…
Выпили радостно. Рыбин куда-то скрылся, а Сашка потянул Женю обратно на танцпол и обнимал так нежно, что у нее дыхание перехватывало и по телу гуляла волна самого нескромного возбуждения. Добродетельная Женечка пугалась самой себя, но чем более недопустимыми казались ей собственные ощущения, тем с большим волнением она прижималась к Саше.
«Господи, – думала, – как хорошо! Как давно у меня ничего подобного…» Она совершенно не отдавала себе отчета в том, что было хорошо и чего у нее не было. Просто как-то комплексно и до сердечного томления чувствовала очарование вечера, своей словно бы вернувшейся юности и своей первой любви, показавшейся сейчас такой живой и вечной. «А ты помнишь…» – шептал Саша, перелистывая моменты их школьного романа. Она кивала: помню, да… Ой, разве? Мотала головой: нет… не помню… Правда? «Я ничего не забыл, Женька… – склонялся он к самому ее уху. – А ты только лучше стала…» Кончился танец, но они не пошли к столикам, стояли посреди зала, держась за руки. И снова танцевали, когда музыка возобновилась – и так бесконечно.
– Как живешь, Женечка? Рассказывай, – просил он. – Рассказывай все. Я почти ничего о тебе не знаю. И не понимаю почему. Почему мы расстались на столько лет, Женя?.. Рассказывай. Как ты?
– Я нормально, – улыбалась она. – У меня двое детей. И вообще… Все в порядке. – А глаза твердили: все просто потрясающе! Потому что мы встретились.
И он смотрел на нее так же. Любовь моя! – как будто излучал этот взгляд. – Мы снова вместе.
– А ты как живешь? – спрашивала она.
– Не очень, – вздыхал Саша. – Развелся недавно. С дочкой редко вижусь.
– М-м, – грустила Женя, проникаясь его грустью. – А почему развелись?
– Чужие люди. Понимаешь, не сошлись совершенно. Так бывает…
Она кивала сочувственно, крепче прижимаясь к Саше и задыхаясь от совершенно нежданного счастья.
– Вообще, как тебя, Женюр, я больше никого не любил, – говорил он, касаясь ее уха губами. Уху было щекотно, и это казалось таким возбуждающим, что у нее подкашивались ноги. Она переживала что-то невообразимое, такую бурю эмоций, какой в ее удавшейся, редкостно благополучной жизни еще не бывало. Во всяком случае, таких волнений она не испытывала ужасно давно, так давно, что уже забыла, что так бывает. Музыка почти оглушала, но они отчетливо слышали каждое сказанное друг другом слово.
– Какой же я был дурак, – каялся Саша. – Столько лет без тебя! По собственной глупости!
– Странно, что мы совсем не встречались, – вторила Женя. – Даже ничего не знали друг о друге. Словно чужие.
Еще недавно, если бы кто-то заговорил с ней о Саше – она бы вспомнила о нем как о далеком детском эпизоде. Но сейчас казалось, роднее нет во всем мире. Они танцевали, потом присаживались где-нибудь, где им никто не мешал, и говорили, говорили, смотрели друг другу в глаза не отрываясь, держались за руки, невнятно перешептывались, ностальгически обнимались, – и все это словно во сне, словно паря над будничной жизнью. Он шептал: «любимая» – беззвучно, одними губами, и она считывала это слово и пьянела от счастья.
«Так же было когда-то со Славой, – мельком подумалось Жене. – Но когда это было…» Думать о муже совершенно не хотелось. Боже мой! Как же не хотелось! Но пора было возвращаться домой. Минуло двенадцать часов, Женя, словно Золушка, должна была покинуть бал.
Они осторожно поцеловались, в последний раз всмотрелись друг в друга долгим взглядом, и, сев в такси, она помчалась домой, после некоторых колебаний оставив Саше все контакты.
Он стал звонить сразу. Она не успела еще доехать – а Саша уже набрал ее номер. Прошептал, что соскучился. Спросил, когда увидятся. Хотя бы просто погулять, посидеть в кафе. Хотя бы встретить с работы… Женя мямлила, вроде бы отказывалась, ссылалась на семью, но глупая от счастья улыбка проникала во все ее интонации, придавая отказу какой-то совсем уж формальный, вовсе не серьезный смысл.
Перезваниваться и переписываться вошло у них в привычку. Вроде бы всегдашняя устроенная жизнь протекала у Жени своим чередом, но в ней появился школьный друг – ее первая любовь. И Женя убеждала себя, что виртуальное присутствие Саши, кроме некоторого разнообразия в обычном жизненном распорядке, ничего не изменило, а главное – уж точно ничего не испортило и не осложнило. Она потихоньку склонялась и к мысли о встрече – ведь ничего не будет плохого, если они просто встретятся, посидят в кафе или погуляют и поговорят. В конце концов, в прошлом их довольно многое связывало. И разве это правильно – сознательно отталкивать близких людей, в то время как новых, таких же значимых, так и не появилось? Только Слава. Но Слава – тема отдельная, у него особенное место. Однако жизнь ведь не может ограничиваться единственно семьей…
Женя теперь общалась и со школьными подружками. Разговоры в основном были все те же: про мужчин. И они поселяли в ней все больше сомнений. Складывалось впечатление, что в свое время ее просто обманули. Обманули родители, любимый муж, сам этот миф о «второй половинке», внушенный с детства, надул ее. Оказывается, жить можно совершенно иначе – весело, бурно, разнообразно… И почему она застряла в семье, как в болоте, в то время как нужно двигаться, рисковать, экспериментировать с собственной судьбой!
Теперь Жене грустно было думать, что ее опыт взрослой женщины недалеко ушел от опыта ее же старшеклассницы. Теперь ей хотелось тоже бесстрашно плыть по жизни, как это делали подруги, встречаться, сходиться, расходиться с людьми, пробовать варианты, получать новые впечатления, расширять собственные границы, чтобы потом, как говорится, не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. К Саше ее тянуло и это открытие, и те чувства, которые она неожиданно испытала на встрече одноклассников. К ней словно вернулись юные эмоции – и сразу так все раскрасили, словно превратили спокойные, не доставляющие особых хлопот, но и не будоражащие душу будни в настоящие захватывающие праздники. Она не понимала, чего именно хочет от Саши, но очень дорожила своим внезапно вспыхнувшим ярким переживанием, которое тоже не знала как назвать.
Она сражалась с собой, не решаясь на встречу, и в то же время дерзко спорила с воображаемым обвинителем. Почему я не могу просто-напросто увидеться с одноклассником?! Встретились – посидели – разошлись. Вот и вся программа! Но зато я перестану потом считать себя робкой овцой, не смеющей даже в ресторан сходить с посторонним мужчиной. Вон девчонки как живут… А я? Я будто в матрицу попала, где все расписано, подогнано, обезврежено! Да точно ли это жизнь, и счастливая жизнь, как мне раньше казалось? Ведь нет ни душевных полетов, ни телесных рисков, ни экстремальных событий, ни побед над собой!
А Саша все звонил, все спрашивал, когда они увидятся. Она отвечала: не знаю. Когда-нибудь… Или вовсе уходила от ответа, задавала случайный вопрос, меняла тему. Но в конце концов согласилась.
Женя подходила к оговоренному месту с трепещущим сердцем, а когда заметила его, топчущегося под памятником, с цветами в руках, рванулась почти бегом, про все забыв, счастливо сияя влюбленным лицом. И сам он, едва увидел издали, так и полетел ей навстречу, словно подгоняемый волной… «Животик его совершенно не портит, – на бегу умилялась Женя. – И все у него какое-то особенное, все ему идет…» Они добежали друг до друга и обнялись. «Славка по сравнению с Сашей – Давид Микеланджеловский… И что? – мелькнуло у Жени, и она тут же почувствовала, что муж ее чем-то раздражает. – Вообще он весь какой-то убийственно идеальный…» – заключила с новой для себя неприязнью.
С того дня Женя и Саша уже не могли не встречаться. Свидания были в общем-то невинны, Женя не решалась на постельную измену, а Саша не торопил. Они гуляли, когда удавалось, встречались в кафе ненадолго. Дома она говорила, что засиделась с подругами, задержалась на работе, зашла в косметический салон… Вечерами Саша караулил за углом их офисного здания, и потом они шли, обнявшись, по бульварам до следующей станции метро. Целовались. Женя летала как на крыльях. Ей хотелось продолжения. Но она сама пресекала их объятия, отворачивалась, бормотала: «ну всё, всё…» – и чувствовала себя еще по эту сторону черты, за которой, казалось, ничто уже не сможет оставаться по-старому. Она боялась кардинальных перемен. И в общем-то не хотела их.
Но дома все равно что-то менялось. Собственная ложь мучила и, будучи вполне правдоподобной, самой же Жене казалась глупой и неубедительной. И на семейные будни она теперь смотрела куда более критичным взглядом. Непонятно почему, Слава стал раздражать. Даже его обычай дважды в день подтягиваться на домашнем турнике вызывал враждебные чувства. Она сама не понимала, чем именно могла не нравиться невинная и, в общем-то, похвальная привычка, но в душе́ злилась на мужа и напрягалась, когда он, легко подпрыгнув, приступал к своим силовым упражнениям. «Зачем это нужно? – думала недружелюбно. – Какое-то тупое стремление к внешнему совершенству…» Она сама же осуждала себя за эту критику, которой муж явно не заслуживал. Но на следующий день ее снова бесила его физкультура. «Дурацкий выпендреж, – злилась Женя. – Почему-то другие без этого прекрасно обходятся…»
На самом деле она почти понимала, чем не хорош стал ее Слава. Плох он был тем, что ей приходилось врать ему и скрывать от него все Сашины звонки и эсэмэски. Виноват муж был также и в том, что вечера и в выходные почти всегда проводил дома, с семьей. И если раньше в глазах Жени это выглядело одним из несомненных его преимуществ, то теперь сделалось явной помехой ее тайной жизни: Слава постоянно маячил перед глазами, требовал внимания. А Жене хотелось побыть одной, подумать о своей неожиданной и пылкой любви, перебрать в памяти все бесценные мгновения встреч, помечтать об этом новом и свежем чувстве, которое так оживило, так раскрасило жизнь. Дети вроде бы тоже совсем не способствовали безрассудному роману мамы – но они были ее дети! Ответить за несовершенства и сложности «двойной» жизни должен был только ни о чем не подозревающий муж.
Слава между тем присматривался к супруге, с тревожным удивлением замечая и странные придирки, и раздражительность, и хмурость, и скрытность. «Какой-нибудь кризис, – решил он беспечно. – Надо бы к ней повнимательней…»
«Конечно, Слава не виноват, – размышляла в то же время Женя. – Но ведь и я не виновата, что счастье мое оказалось не рядом с ним…»
Счастье! Еще недавно оно у нее было. И вот теперь лишь маячило. Она даже не могла себе представить, как на самом деле должно выглядеть ее новое счастье. Крепкая семья – и любовные встречи с Сашей? Так у нее явно не получалось. Еще ничего толком не было – а уже сплошные страдания… Развод с мужем – и новая семья с возлюбленным? Но от этой мысли сердце сжималось горькой тоской невозможности и вины. Нет, это не для нее. Попытайся она только лишить детей родного отца и навязать им другого «папу» – непременно сошла бы с ума от раскаяния. Было ясно, что в ее случае это ни капельки не вариант. Но что тогда? Расстаться с Сашей и попробовать вернуть прежнее благополучие в семье? Как?! Как отказаться от обновления? Внутри у нее словно все застоялось в этом невыносимо спокойном браке. Как пренебречь нежданной радостью, от которой словно разворачивались крылья?
«Никто ни в чем не виноват, – отбивалась Женя от укоров совести. – Просто жизнь такая. Просто я хочу счастья. И разве не глупо, не преступно противиться любви?» Закрыв глаза, она лежала в горячей ванне, это было единственное место в доме, дававшее возможность хоть немного побыть в одиночестве. На табуретке рядом валялся телефон – всякую минуту она ждала звонка от него. Но позвонила Юлька.
– Как дела? – спросила тускло.
– Да так себе, – неопределенно пожаловалась Женя. Ей вдруг ужасно захотелось посоветоваться с опытной подругой и разделить с ней ответственность за свое уже принятое в глубине души решение.
Юлька вздохнула. Женя помолчала.
– А у тебя как? – спросила наконец.
– Тоже фигня, – буркнула Юля, очевидно за тем и позвонившая. – Хотя – почему тоже? У меня в общем понятно. А у тебя-то что не так?
Теперь вздохнула Женя, собираясь с силами.
– Юль, я как раз посоветоваться хотела. У меня ситуация… Понимаешь, со мной никогда ничего подобного… Мы с Сашкой встречаемся… – призналась, точно в воду бросилась.
– Да ну! – воскликнула Юлька.
– Еще ничего такого не было, – поспешила сообщить Женя. – И я не знаю, как мне быть. Понимаешь, мы любим друг друга, но у меня семья. Объясни мне, Юль, ведь ты… ну, ты разбираешься в таких делах… Ну… как это бывает? Вот как это все устроить, чтобы дома муж и дети – а на стороне любовь. И чтобы всем хорошо и никому никакого ущерба, а? Понимаешь, у нас еще ничего не было, а я уже вся извелась и…
– А как ты хотела? – перебила Юлька. – Думаешь, все так просто? Нет, дорогая, чтобы, как ты выражаешься, никому никакого ущерба, нужно родиться нашей Ритулей. Но это отдельный талант. У меня, например, такого нет. А у тебя и подавно. Это всегда не просто и всегда больно. Причем обычно всем.
– Как! – не поверила Женя. – Я думала, ты счастливо живешь и все это как-то так ловко совмещаешь! Думала, ты купаешься в счастье!
– Как бы не так, – буркнула Юля. – В счастье купаюсь! Да я не помню, как оно выглядит, это счастье.
– Юль, но у меня же никого никогда, кроме мужа, не было, понимаешь? Я думала, вы все счастливые и опытные, думала, ты мне посоветуешь что-нибудь…
– А я тебе и советую, – решительно заявила Юлька. – Я тебе советую держаться за твоего Славу обеими руками и выбросить из головы всю ту пургу, которую мы тебе гнали там, на встрече. Потому что из нас троих счастливая только одна – это Ритка. Ну она так создана, для нее вот эта вся полигамия – вполне естественное состояние. Ну я не знаю почему, атавизм у нее такой, что ли. А ты совсем другая. Ты создана для нормальной хорошей семьи.
– Но…
– Да не но! Ты меня послушай. У тебя со Славой настоящий счастливый брак, и тебе действительно есть что беречь. А с Сашкой еще неизвестно что получится и насколько вас вообще хватит. Ты хоть понимаешь, что обычно это всё ненадолго?
– Почему? – убито спросила Женя.
– Потому! Когда все на химии – то быстро проходит. Потом отношения перерождаются во что-то другое, кому уж как повезет. Реже – в спокойную серьезную любовь, то, что называется «настоящая», вот как у вас со Славой. (И именно ее ты сейчас пытаешься развалить!) А чаще – всякая гадость, от равнодушия до ненависти. Поэтому счастливых семей не так много. А уж таких счастливых, где жена ходит налево, я вообще знаю только одну – все у той же нашей Ритули. Но, повторяю, для этого надо быть Ритулей!
– Но как же любовь? – пискнула Женя, думая только о Саше.
– А Славу ты уже не любишь? В ресторане нам все уши прожужжала!
Женя запнулась. Нет, она не могла наверняка сказать, что не любит Славу. Но Саша! Неужели нужно отказаться от Саши! Отказаться от счастья… Неужели!
– Жень, – постаралась быть терпеливой Юлька, – ты пойми, надо жить СВОЮ жизнь. Свою, понимаешь, а не за чужой гнаться! Из нас четверых так живете ты и Ритка. Потому что ты задумана для хорошей добродетельной семьи, а Ритка – для веселой и легкой карусели. Для нее этот мужской гарем – самое естественное дело. Но она такая одна на миллион. Да и отношения у нее всегда такие в общем игрушечные. Ну, для нее вся жизнь – игра, и вокруг себя она умеет создать такую же атмосферу. И всех вовлекает в игру. Ритка будто невесомая какая-то – и все у нее такое же. И ничего-то ее не тяготит. А мы с Танькой – как дерьмо в проруби плаваем: ни потонуть, ни выскочить, и сами себе не в радость.
– Юль, но почему ты-то?
– Да потому что я разрываюсь на части, я же не умею двойной жизнью жить. Ну просто мне все время словно не хватает чего-то, вот я и бегаю от одного к другому, шифруюсь, умираю от страха, что меня застукают, умираю от ревности, когда думаю, что муж или любовник мне тоже изменяют. Я бы, может, рада как Ритка, да не дано мне это, эта ее беззаботность и легкость. Или как у вас со Славой хотела бы – но не сложилось, не встретился такой. А счастливые дни свои могу по пальцам пересчитать! И, кстати, у Ритули тоже, знаешь, перспективы непонятные, – добавила она задумчиво.
– А Танька? – проскулила Женя.
– А Танька спит и видит замуж выйти и детишек нарожать. Вот как у тебя. Просто не получается, мужики все какие-то попадаются дурацкие, вот она и мечется! А знаешь, как ей это все уже надоело?
– Я думала, она так весело живет, думала, счастлива, много любви…
– Да какой, на фиг, любви! У нее проблема на проблеме, я б тебе порассказала, да… В общем, ни к чему это все, – пробормотала Юлька. – Так что ты забудь про наши сказки и радуйся, что у тебя все в жизни так правильно сложилось и что дров, как мы, не наломала.
Женя только ахала да мычала. Отповедь и признания подруги оказались ошеломляющими. Она просто в себя не могла прийти из-за всей этой неожиданной и странной информации, так безжалостно вываленной на нее Юлей. Наконец они попрощались, и Женя, швырнув трубку обратно на табуретку, съежилась в остывающей ванне. В сущности, подруга только подтвердила ее недавние твердые взгляды на жизнь. Подтвердила, что правильно и хорошо все сложилось именно у нее, а не у «весело» живущих девчонок. Но в том-то и дело, что в последнее время эта вроде бы правильная жизнь потеряла существенную часть своей привлекательности. Женю отчетливо тянуло к приключениям, к Саше, к новому захватывающему опыту. И чего теперь стоила сложившаяся, удачная, упорядоченная жизнь с мужем, в большой благополучной семье?.. Она и сама не знала – чего это теперь стоило. Но расстаться с Сашей, вот так вдруг взять – и все бросить, все то, что стало смыслом последних недель – к такому Женя не была готова!
От Юлькиных рассказов на душе сделалось еще более тоскливо и мутно, чем до их разговора. Юлька не добавила ей решимости, как она надеялась, а только подкинула новых сомнений. Женя снова схватила телефон, оживила дисплей – от Саши пришла эсэмэска. «Ну вот! – рассердилась она. – А я тут разлеживаюсь! Сколько раз собиралась подключить звуковые уведомления…» «Можно?» – только и писал Саша. Это означало, что он хотел и не решался позвонить.
Она вызвала его номер.
– Сашка, – зашипела в трубку невольно расползающимися в неудержимо счастливой улыбке губами, – я в ванной. А ты? – От тоски и сомнений не осталось следа – одна искрящаяся радость.
– А я на балконе, – невольно тоже переходя на счастливый полушепот, сообщил Саша. И она услышала, как он затянулся.
– Курильщик, – упрекнула так, словно произнесла: «Любимый!» «Славик не курит…» – подумалось мельком. – Саш, я соскучилась, – сказала она.
– Я больше соскучился, – улыбнулся он. – Когда?
– Не знаю, – вздохнула Женя.
– Я так хочу, чтобы ты ко мне приехала. – Он впервые выразил это желание так прямо, до сих пор ничем и никак не давил на Женьку.
– К тебе домой?
– Ну да. – Он выдохнул струю дыма, она ярко представила себе тающее белесое облачко возле его улыбающихся губ. «Странно, – подумала, – не люблю курильщиков, а с ним – словно все по-другому».
– Сашка, – прошептала она. – Я постараюсь взять отгул на послезавтра. И приеду к тебе. – «Хочу, чтобы все было», – подумала отважно.
Они стояли возле его двери, он возился с ключами, а у Жени слишком сильно билось от страха сердце.
Ей очень хотелось поскорее оказаться в квартире и не стоять тут, на виду у соседских «глазков». Наконец они проникли внутрь и стали молча раздеваться.
Саша снял ботинки и повернулся к ней. Обнял, прижал к себе.
– Ты что молчишь? – спросил тихо.
Она помотала головой.
– Я не молчу.
Он засмеялся. И стал целовать ее лицо, волосы и глаза.
– Что, прям здесь, в коридоре, что ли? – зашептала Женя смятенно. – Давай… поедим чего-нибудь.
– Давай. – Саша нехотя оторвался от нее и, взяв за руку, повел на кухню. Гремел холодильником, доставал еду.
– Ой, – сказала она, – а я не хочу есть. Может, чаю?
– Давай, – согласился он. – А может, вина? Есть красное, белое. Шампанское. Ну и крепкие… разные…
– Крепкие не надо. И шампанское не в тему. Давай белого.
Он разлил, нарезал сыру, все ловко, быстро, при этом часто посматривая на нее и улыбаясь. Она сидела на диванчике, безвольно бросив руки на коленки ладошками вверх и глядя в одну точку перед собой.
– Жень, Женька! – позвал Саша. – Не спи. Давай за нас!
Она машинально чокнулась и махом выпила вино из бокала. И сразу испугалась – «что я делаю!». Но тут же успокоилась и, взглянув на Сашу прояснившимся взглядом, сама потянулась к нему.
Все изнурительные, ходящие по кругу мысли, выматывающая рефлексия последних дней наконец-то покинули Женю. Закрыв глаза, она нырнула в свою безрассудную любовь, ни о чем уже не думая. Некоторое время они взахлеб целовались на кухне, потом Саша подхватил ее на руки, понес в спальню, обрушился с ней вместе поперек едва прикрытой постели, попытался расстегнуть пуговицы на платье, но те оказались пришитыми к декоративной планке и, покрутив их так и эдак, он ни к чему не приблизился. Это немножко сбило Сашу с толку, он на мгновение отвлекся, попытался всмотреться в то, что было у него под руками, улыбаясь и растерянно бормоча: «Что это? Как это открыть…»
Женя, засмеявшись, села, закинула руки себе за спину, начала расстегивать молнию, и он бросился ей помогать, еще энергичнее накатывая с поцелуями. Наконец платье было снято, Саша лихорадочно раздевался сам, Женя ему не помогала. Скинул рубашку и снова заключил ее в тиски объятий, нашарил застежку бюстгальтера. Она не открывала глаз и словно плыла по течению, переживая восторг оттого, что с ней происходит что-то долгожданное и необыкновенное. Ощущала его дрожащие руки, чувствовала сумасшедшее Сашино желание и отвечала таким же возбуждением, волнами проходившим по телу. «Вот это жизнь! – проносилось в голове. – Наконец-то…»
Саша сдернул плед, до того прикрывавший разобранную постель, они освободились от остатков одежды и удобнее устроились на широкой кровати. Все возможности любви развернулись перед ними и казались уже неотвратимыми. Бормоча признания и зацеловывая Женю куда попало, Саша вел свою партию крещендо прямо к желанной кульминации…
И тут раздался звонок в дверь. Женя замерла, словно дело происходило не в его, а в ее собственной квартире и она могла быть застигнута кем-то из близких в самый разгар любовного свидания. Настойчивый звук не прекращался, уверенно разрушая для Жени магию бездумной вовлеченности в любовный поток. Она напряглась и застыла, прислушиваясь. Саша реагировал на перемены в ней новым шквалом поцелуев, а звонков как будто и не слышал. Но Женю было уже не завести. «Что я делаю…» – билось в ее голове.
– Кто это? – прошептала она хрипло.
– Не знаю… – не сразу ответил он. – Какая разница… Женя… Женечка моя… – шелестел, еще не поняв своего поражения.
Она вывернулась из его объятий и села на постели, виновато улыбаясь.
– Что случилось? – испугался Саша.
– Звонили в дверь. Ты разве не слышал? Несколько раз.
– Слышал, конечно, ну и что? – не понял он.
– А вдруг это к тебе?
– Я никого не жду. – И снова обнял ее. – Мне никто, кроме тебя, не нужен. Чего ты испугалась?
– А вдруг у них ключ есть…
– Ну что ты говоришь, глупыш мой маленький… – Он улыбнулся, пытаясь ее обнять.
Она замотала головой, натянула на себя одеяло.
– Я не знаю, – сказала. – Просто страшно. Слушай, я не могу. Я лучше пойду.
– Куда! Что случилось?! Женя, подожди, что произошло?
Но она уже тянулась к своей одежде, отворачивалась.
– Женя! – воскликнул Саша, жестко хватая ее за плечи и встряхивая. – Что случилось?!
Она опустила голову и молчала, кусая губы.
– Что я сделал не так? – расстроенно спросил Саша, отпуская ее. Он не глядя взял сигареты со столика и привычно закурил прямо в постели.
«Все не так», – подумала Женя подавленно.
– Все так, – сказал она. – Просто я какая-то ненормальная.
– Ну какая ненормальная, Женечка, – потянулся к ней опять Саша, немножко обнадеженный, как ему показалось, обыкновенной женской неуверенностью в себе, – ты самая лучшая!
– Я не лучшая и не худшая, – поморщилась Женя. – Просто не могу, не умею… Никогда не изменяла мужу, и не получается у меня.
Ей хотелось одного: поскорее одеться и уйти. «Господи, ведь это всего лишь маленькое испытание – кто-то из соседей или Сашиных родственников мог застать нас здесь – только и всего! И мне уже так жутко. А что же будет дальше!»
Почему-то раздеваться было легко, а одеваться ужасно неловко. Женя путано объяснила растерянному, поверженному ее поступком Саше, что дело не в нем и просто она не создана для адюльтера – а в голове крутилось, что все это, все неизбежные страхи двойной жизни, можно терпеть, видимо, только при большой-большой любви. А ее нет! Теперь она это ясно почувствовала.
На работу не поехала, бежала домой, собираясь объяснить домашним, что немножко приболела и отпустили пораньше. Да она и чувствовала себя приболевшей. Кружилась голова, и тело было как ватное, хотелось лечь в кровать, напиться чаю, уснуть. «Ой, что могло быть! Что могло бы…» – твердила она себе, испытывая чувство избавления от едва не стрясшейся беды. Теперь ей казалось удивительным, как она могла решиться оказаться в постели чужого человека – она, семейная женщина, счастливая мать и жена, любящая мужа. А ведь ей действительно есть чем дорожить, Юлька права… Женя мысленно обозревала свои богатства – чудесные детки-погодки, неразлучные, как близнецы, такой золотой ее Славик, бабушки с дедушками с обеих сторон, всегда готовые посидеть с внуками… Дружная большая семья.
«Рассказать или не рассказывать… – мучилась она. – Если не говорить ничего Славе – значит, я продолжаю его обманывать. И так будет вечно…» Женя споткнулась на бегу и чуть не упала. В животе неприятно екнуло, она пошла тише, выравнивая дыхание и старательно глядя себе под ноги. «Сказать… Но зачем?.. Станет легче, – решила она, чуть подумав, и опять припустилась, очень уж хотелось как можно скорее оказаться дома, юркнуть в теплую норку. – Поговорю со Славиком, повинюсь, – на бегу настраивалась Женя. – Почувствую себя опять честным человеком, порядочной женщиной. Вот так».
Она наконец вбежала в свой подъезд с уже почти твердым намерением сегодня же повиниться перед мужем во всех заблуждениях. «Зато ничего у нас толком и не было», – вздохнула, мельком и болезненно припомнив себя саму голой, распростершейся под ласками Саши – «чужого мужчины», как она теперь называла недавнего возлюбленного. «И что – вот про это тоже рассказывать? – подумала сжавшись. – Ну нет… А тогда о чем можно, о чем нельзя?» – размышляла озадаченно, уже поднимаясь в лифте.
Ключ никак не хотел слушаться дрожащих пальцев и не попадал в замок. Женя нервничала. «Ничего не скажу, – вспыхнуло в ней вместе с поворотом наконец подчинившегося ключа. – Очистить свою совесть за счет его душевного покоя? Да кому она нужна, эта правда? И зачем еще удлинять ошибку…» Входя в квартиру, Женя уже понимала, что не станет облегчать себе чувство вины, загружая Славу собственными грехами.
Весь вечер она смотрела на мужа и детей словно обновленным взглядом, будто вновь узнавая. «Как я могла? Как могла?» – крутилось в голове. Но не столько с раскаянием, сколько с изумлением. Вспомнилось, что тогда, после поступления в институт, она действительно спокойно уехала с родителями в Италию. Еще думала, как приятно будет встретиться с Сашей после разлуки, как она успеет соскучиться… Черта с два! Вот когда познакомилась со Славкой и ее курс отправляли на практику, тогда действительно соскучилась. И перед поездкой белугой ревела, потому что даже день без него казался ей бессмысленно прожитым, да просто выброшенным из жизни! А тут… Так что же там было-то, в юности с Сашкой, кроме детского любопытства и элементарной симпатии?
И на другой день ее все не отпускала эйфория: господи, у меня же семья, и какая семья! Она даже начала считать, что вся эта история с ее неразроманившимся до конца романом со школьным другом была нужна как раз для того, чтобы снова остро ощутить и по-настоящему оценить то, что у нее есть. Даже взяла неделю отпуска на работе – так вдруг захотелось побыть дома и больше внимания уделить родным… Она много спала, но все время не высыпалась. «Эк меня! – думала, усмехаясь. – Все силы отдала этой дури дурацкой».
К концу отпускной недели радость от обнаружения вдруг у себя прекрасной семьи пошла на убыль. Женя приуныла. Все-таки с той памятной встречи с одноклассниками в душе, где-то в ее углу, поселилась неприятная пустота. «Ну чего мне надо? – мучилась она. – Все вроде есть… Только однообразно как-то. А у людей вон сплошной праздник, каждая новая встреча – восторг… Хотя какой праздник? Что Юлька-то понарассказывала! – тут же лечила себя Женя. – Мое счастье надежно, а там… Но там зато оно идет волной, а мне приходится собирать по крохам, складывать, копить. Муравьиная работа.
«Самолечение» помогало мало. Она опять позвонила Юльке.
– Понятно, что муравьиная, – согласилась подруга. – А то, что вроде бы лавиной прет, лавиной и уходит.
– Ну неужели всегда-всегда уходит? – не поверила Женя.
– Не знаю. Но лично я устойчивого счастья от адюльтера не наблюдала.
Женя вздыхала, соглашаясь и сомневаясь.
– Я, Юльк, сама для себя уже все решила. Не нужен мне Сашка! Только… Понимаешь, с той самой встречи одноклассников – вот словно отравили меня – так и крутится в голове вопрос: неужели больше ничего не будет? И как-то жутко мне делается.
– Жень, по-моему, это просто кризис, возрастной кризис, больше ничего. А между прочим, отними у тебя все это, что ты сейчас имеешь и что тебе таким маленьким вдруг показалось, – вот что ты тогда скажешь? Представь только, что твой Славик, допустим, влюбился, да так, что уходит из семьи… А? Вот что тебе тогда мелким покажется?
– Да-да, права ты, Юлька, спасибо, я знала, что только ты мне голову на место поставишь, – залепетала Женя, действительно мигом напуганная и снова с ясностью различившая доставшиеся ей от судьбы подарки.
– А насчет муравьиной работы – сама подумай, вот это все, что понимается под словами «хорошая семья», то есть счастливые дети, благополучие, традиции, веселье в доме, стабильный секс, который годами не надоедает, – это действительно требует трудов и затрат, но оно того и стоит! А хочешь сразу и много – можешь, конечно, попробовать, можешь даже и получить на какой-то момент, но потом – неизбежная расплата, в том или ином виде. Все имеет обратную сторону, и платить придется абсолютно за все.
Сонливость и слабость продолжали сопровождать Женю и на следующей неделе. А уж когда она почувствовала в желудке изжогу, знакомую по прошлым беременностям, купила в аптеке тест и насладилась созерцанием двух подтверждающих полосок.
– Ну вот, – пробормотала гинеколог, – как я и думала, шесть недель. – Она вскинула глаза на Женю. – Будем рожать?
– Рожать? – Та все не могла справиться с растерянностью. – А, ну да. Конечно. Что же еще…
– Очень хорошо. Тогда заводим карточку, встаем на учет и начинаем радоваться.
Она вышла в холл и, найдя уединенное местечко возле запертых кабинетов, присела на банкетку, доставая телефон.
– Да, Жень, – откликнулся Слава, – говори по-быстрому, у меня сейчас совещание.
– По-быстрому? – сбилась она. – Ну если совсем коротко – я беременна.
– Ничего себе! – среагировал муж. И замолчал. Она тоже молчала. – Ты уверена? – спросил Слава.
– Я в женской консультации.
– А-а, ага… – Он никак не мог переключиться с совещания, к которому готовился, на эту ошеломляющую новость. – Так… ты уже была у врача?
– Уже УЗИ сделали, – хмуро сказала разочарованная его реакцией жена. – Поправить ничего нельзя. У нас будет еще ребенок.
– Ага… А я все думаю, почему ты стала такая раздражительная в последнее время. А тут вот оно что… Ну что ж… хорошо! – наконец собрался муж. – Очень хорошо, Женечка.
– Да? – усомнилась она. – Так ты рад?
– Ну а как же!
– Но поначалу тебе удалось как-то скрыть свою радость.
– Что ты! Просто не осознал сразу. Так. И кто у нас будет – мальчик или девочка?
– Лучше спроси, какой у меня срок.
– А какой у тебя срок?
– Шесть недель.
– Ага. Ладно, кто бы ни был – все равно, здорово!
Несмотря на оптимистичный поворот разговора, Женя шла домой смутно неудовлетворенная. Дверь ей открыла свекровь. Они с внучкой заканчивали готовить обед. Сын вместе с Жениным отцом отправился в бассейн на занятия. Дочка вылетела в прихожую и повисла на матери. Женя почувствовала, как клубок напряжения, скрутившийся внутри из-за множества волнений, раскручивается и теряет силу. Вспомнив про беременность, она осторожно поставила девочку на пол и смачно расцеловала.
– Ты моя красавица, – сказала, отстранившись и любуясь дочерью. – А я есть хочу. Что там у вас? Супу хочу.
– Есть, есть, готово! – закричала Анечка, срываясь с места. – Сейчас налью!
– Осторожнее, свалишься, так бегать будешь! – напутствовала бабушка, горделиво любуясь внучкой. – Ты что же, и Антошку с дедом не подождешь? – удивленно взглянула на Женю.
– Не-а, – та отрицательно помотала головой.
Аня рисовала у себя в детской, а Женя, помыв посуду, присела рядом со свекровью.
– Светлана Николаевна, надо поговорить. – Она решила на этот раз начать издалека.
Оторвавшись от журнала, свекровь встревоженно подобралась.
– Ну-ну, Женечка, не пугай.
– Вам внуки не в тягость? – неожиданно справилась невестка.
– Господи! Женя! Что случилось? Что за вопросы!
– Вопрос как вопрос.
– Да какая тягость, помилуй! Они мне в радость! Неужели не видишь? Они же смысл всему, всему продолжение… Ну что с тобой стряслось? Ты какая-то все время напряженная. Вопросы какие-то… странные…
Женя чувствовала, что точно начала глупо, как-то слишком театрально.
– Да я знаю, вы их любите, все для них делаете, – поправилась она и снова смутилась, потому что опять не нашла правильного тона. – Я вам очень благодарна за помощь. Просто… Дело в том… ведь трудно с ними, правда?
– А что ж, лучше было бы звездой на диване лежать? – всплеснула руками свекровь. – Нет, оно, конечно, легче – а лучше ли?
– Ну да, ну да, – закивала Женя, уже совсем было решаясь выступить с признанием о новом ребенке.
– А то вон Галка моя, ну ты знаешь, все так и не дождется ничего от своего Андрюшки. Парню уж сорок! О семье и не думает, гулять привык, порхать по жизни – зачем ему дети! А Галка спит и видит внуков понянчить.
– Угу, угу, – закивала ободренная Женька.
– Ну! – расширив глаза, тоже кивнула Светлана Николаевна, с улыбкой глядя на невестку. – А у нас – такие ангелы подрастают! И внучка у меня, и внук. А ты говоришь… Это не то что у Лидухи, – снова пустилась в рассказы свекровь. – У Галки никого – а у Лидухи уже четверо! Вот тоже проблема… Невестка рожает и рожает. Жить негде, растить не на что, живут друг у друга на голове, а молодым хоть бы что. Знай себе штампуют детишек. Ох, бедная Лидочка! Бедная, бедная…
– Хы… – у Жени вырвался короткий смешок. Потом еще один. Потом она расхохоталась, глядя прямо на рассказчицу.
– А что смешного? – удивилась та.
– Я беременна, – сказала Женя, досмеиваясь.
– Не может быть! – выпалила Светлана Николаевна.
«И вот моя жизнь…» – подумала Женя.
– Может, – кивнула, вздохнув.
– Ты уверена?
– Даже УЗИ уверено.
– А-а… А Слава знает?
– Угу, – кивнула Женя, наблюдая замешательство свекрови.
– И что он?
– Сказал, что рад.
– Ну естественно, – словно приходя в себя, заметила свекровь. – Раз сказал – значит, рад, что ж тут еще думать… – забормотала, озадаченно глядя на невестку. – Так а что ты приуныла? Это же хорошо! Вон они у вас какие отличные получаются.
– Да я не знаю, – промямлила Женя. – Мне показалось, вы как-то не очень рады.
– Я не рада? Жень, я, конечно, не ожидала. Но с другой стороны – почему и не ожидать? У вас прекрасная семья, достаток есть, жилплощадь позволяет. Кому рожать, если не вам? Просто не думалось как-то об этом… А теперь я тебе говорю: все хорошо, Женя. Очень хорошо.
– В самом деле так думаете?
– Конечно. Действительно, кому и рожать, как не вам со Славой! – повторила Светлана Николаевна еще уверенней.
«Ну да, это МОЯ жизнь, – подумала Женя, продолжая диалог с собой. – Чужую уже попробовала. Не подходит».
Тем временем в прихожей открылась входная дверь – вернулись Антошка с дедом. Почти тут же до женщин донеслось: «Дура, что ты делаешь! Коза!..» Потом визг Анечки и новые выкрики Антона слились в какофонию привычной детской драчки.
Мать и бабушка, чуть промешкав, бросились разнимать своих быстровозбудимых чад, однако, прибыв на место происшествия, обнаружили детей уже на два голоса хохочущими. Вдвоем они неловко напяливали на кошку кружевную пелерину куклы. Кошка попискивала, осторожно пытаясь вернуть себе свободу. Наконец ее выпустили принаряженной, и она, спрыгнув с диванчика, вильнула в сторону, но далеко не отбежала, а села тут же и принялась озабоченно мыться. Пелерина топорщилась на ее шее и в этот рабочий момент смотрелась так торжественно-нелепо, что дети так и покатывались со смеху.
– Ну видишь, – сказала свекровь, не в силах сдержать улыбки, – отличные дети… Веселые…
– И деятельные такие, – кивнула Женя, тоже улыбаясь.
– Давай уж, – добавила свекровь, приобняв ее. – Где двое – там и третий.
Из ванной вышел помывший руки дедушка.
– Что у нас за праздник? – поинтересовался он.
– Дед, посмотри, как Кнопе идет воротник! – с трудом преодолевая спазмы смеха, выдавил внук.
– Дура-ак! – еле выговорила его хохочущая сестра. – Это пелерина!
– Сама ты балерина! – с трудом подавляя хохот, срифмовал брат.
Взрослые переглянулись, а детей накрыло новым пароксизмом веселья.
– Даже не знаю, кого лучше – мальчика или девочку, – скептически высказалась Женя.
– Сама видишь, без разницы, – в тон ей усмехнулась свекровь. И они отправились в кухню, накрывать на стол к обеду для своей веселой семейки.
