Четверг, 27 декабря
Колосов проснулся совсем рано. Полежал, глядя в потолок, потянулся к будильнику – половина шестого. В институте делать почти нечего, все договоры текущего года закрыты, заниматься новыми нет никакого желания. Разберу бумаги, решил он, когда-нибудь нужно этим заняться, весь кабинет завален.
Осторожно выбрался из постели, на ощупь, чтобы не разбудить Асю, прошел на кухню, включил чайник. Ехать на работу не хотелось совсем, он бы и не поехал, не любил делать что-то через силу, но выбора не было – ему могло понадобиться алиби, и он ни на минуту об этом не забывал.
Колосов отдернул занавеску, в доме напротив одиноко светилось чье-то окно. Когда они въехали в эту квартиру, Ася хотела повесить жалюзи. Колосов, вообще-то совершенно равнодушный к любым интерьерам, тогда запротестовал – жалюзи напоминали ему о рабочем кабинете, а дома все-таки хотелось покоя. Тогда он отговорился тем, что квартира чужая и тратить на нее деньги глупо. Довод был Асе понятен, разговоры о жалюзи прекратились. Кажется, это был единственный случай, когда он настоял на своем.
Чайник закипел. Колосов заварил себе растворимого кофе, понюхал, выплеснул в раковину и сварил в турке нормальный кофе. Окно в доме напротив погасло, зажглись два других.
Осторожно, почти на цыпочках выйдя в прихожую, он сделал то, чего никогда не делал раньше, – прикрыл дверь в комнату, зажег свет и внимательно изучил содержимое Асиной сумки. Пачку денег аккуратно положил на место, чего-то подобного он ожидал.
Кофе остыл, но он выпил его.
Из комнаты послышался шорох, Ася возникла почти неслышно, как всегда.
– Митя, – жена села напротив. Дима протянул руку, потрепал ее по голове. – Мне ведь в ресторан идти не в чем. Я куплю платье, не возражаешь?
Появляться дважды в одной и той же одежде – дурной тон, капризно утверждала Ася перед каждым институтским праздником. Он же считал дурным тоном покупать ненужную одежду, но никогда не возражал, естественно.
– Купи, конечно. Тебе денег хватит?
– Не знаю, – задумалась Ася. – Добавь, если у тебя есть наличные.
– Я оставлю тебе карточку. – Колосов встал, принес зарплатную банковскую карту.
– Ты зайдешь домой перед рестораном? – спросила она.
– Не знаю. Как получится.
На улице оказалось удивительно тепло, почти оттепель. Колосов шагнул по направлению к метро, передумал, отправился в институт пешком.
Хорошо бы, чтобы все закончилось до Нового года. Тогда можно будет поехать на дачу, посидеть одному при свечке с бутылкой шампанского, подышать чистым морозным воздухом и впервые за много лет по-настоящему отдохнуть.
Даша еле дождалась одиннадцати. Раньше звонить было нельзя, Улька могла подумать, что она рвется возобновить прежнюю дружбу, а это совсем ни к чему. Даша успешная самостоятельная женщина, у нее своя жизнь, и в старых подругах она не нуждается. Так, встретиться иногда, поболтать, это пожалуйста, а близкий круг у Даши свой. Правда, из близких у нее только сестра Тоня и Севка, но Ульяна этого не знает.
Улька оказалась на работе и так обрадовалась звонку Даши, что у той даже настроение поднялось. Впрочем, оно и без того было неплохим.
– Давай встретимся, – сразу предложила Уля. – Я могу подъехать куда скажешь.
– Да я буду как раз около Таганки, – соврала Даша. В фирму попасть было необходимо, ради этого она поехала бы куда угодно, не только на Таганку.
Встретиться договорились в половине первого в ресторане недалеко от метро. Даша немного опоздала, терпеть не могла кого-то дожидаться, пусть ее ждут.
Уля терпеливо ждала, даже заказ не сделала.
– Ой, Улечка, извини, – засмущалась Даша. – Такие пробки, ужас.
Подруга выглядела просто – свитер, брюки, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что одежда дорогая. И макияж был заметен только при ближайшем рассмотрении, Даша даже пожалела, что сама переборщила с тушью.
– Ничего страшного, я сама недавно явилась. – Ульяна поискала глазами официантку и, когда та подошла, не глядя в меню, попросила: – Салатик и какое-нибудь мясо, пожалуйста.
Даша хотела поизучать меню, она любила, когда халдей стоит рядом, ждет, но не стала. Сейчас было не до официантки.
– Мне то же самое, – бросила она и, когда девушка отошла, спохватилась: – Сейчас принесет мясо с картошкой, и отложится лишний килограмм.
– Да ерунда это все, – засмеялась Уля. – Мне иногда кажется, что кто-то специально народ дурит, только не пойму зачем.
Даша не стала спорить. Ясно, что от мяса с картошкой толстеют, если Улька этого не понимает, это ее трудности.
За едой вспоминали однокурсников, кто женился, кто развелся, кто прочно обосновался за границей, а кто совсем выпал из поля зрения. Даша уже всерьез стала бояться, что в контору Ульяна ее не позовет.
– Когда ты на работе, кто детей забирает?
– Я и забираю. Иногда Сережа.
– Уля, получается, что вы с Сережкой лучше всех из наших устроены?
– Не знаю, – пожала плечами Ульяна. Как же, не знает она! – Никогда об этом не думала. Но поначалу нам пришлось нелегко. Я вообще-то не хотела, чтобы Сережа в бизнес шел, и не верила, что из этого что-то получится.
– Так что же не отговорила?
– Зачем? Если ему хотелось иметь свою фирму, зачем бы я стала ему мешать? Пусть пробует. Он же нормальный человек, в сомнительные сделки никогда не полезет и не допустит, чтобы семья голодала. То есть я голода не боюсь, но, сама понимаешь, дети.
– Ну и правильно, что не отговорила, – согласилась Даша. – Сидел бы он сейчас в какой-нибудь конторе на копеечной зарплате.
– Хочешь нашу фирму посмотреть? – наконец-то догадалась спросить подруга. – Правда, Сережа сегодня на объекте, вряд ли до вечера вернется.
– Хочу, – улыбнулась Даша. – Мне правда интересно, я, кроме вас, бизнесменов не знаю. У мамы салон красоты, но это, сама понимаешь, не то.
Бизнес есть у отчима, у дяди Левы, но Ульке об этом знать необязательно. Даша умела польстить, когда это было необходимо.
– Дашенька, мы все время говорим обо мне. Ты-то как?
– Четко по специальности, психолог.
– В какой-нибудь фирме?
– Сама по себе. Измены, разводы, несчастная любовь.
– Не тяжело все время иметь дело с людскими бедами? – Этот вопрос Даше задавали часто, и она его ненавидела. Чтобы было не тяжело, нужно иметь талант абстрагироваться от чужих «бед», и у нее такой талант есть.
– Привыкла.
С ней тоже когда-то приключилась беда, но она обошлась без посторонней помощи. Впрочем, если бы другие обходились, она осталась бы без работы.
На улице шел снег. Впереди какой-то мужик тащил елку, пахло хвоей, детством, и пришла твердая уверенность, что удача придет к ней, не дожидаясь Нового года.
Коля позвонил, когда Тоня уже одевалась, чтобы отправиться за новогодними подарками. Что купить родственникам, было более-менее понятно – парфюм, косметику, но она не знала, что купить Коле. Тоня каждый раз давала себе слово заранее готовиться к подобным мероприятиям и загодя продумывать подарки и каждый раз дотягивала до последнего.
– Позвонил Петр, – доложил Коля. – Он просмотрел дело о разбое. Давай вечером к нему съездим.
– Я поеду одна, – твердо решила Тоня. Ей очень захотелось немедленно узнать о том, что мучило ее все последние дни, поэтому она не могла ждать до вечера. – Коля, я хочу поехать сейчас, если можно.
– Ну смотри, – нехотя согласился Корсун. Ему не нравилось, что она куда-то поедет одна и что у нее есть от него тайны, но возражать было глупо, и он постеснялся.
Тоня записала телефон адвоката, договорилась о встрече и поехала в незнакомый район.
Петр ей сразу понравился. Неловкий очкарик в растянутом свитере, она совсем не такими представляла себе адвокатов.
– Есть-пить хочешь? – робко улыбаясь, спросил он. – Я еще не завтракал, составь компанию.
– Спасибо, – улыбнулась в ответ Тоня. – Только что позавтракала.
– Жаль.
Он провел ее в захламленную, но чистую, без единой пылинки комнату. На столе, стульях, везде лежали книги, многие с торчащими закладками.
– Знаю, что прибраться надо, – покаялся Петр. – Руки не доходят.
Тоня села на стул, с которого он снял стопку книг, и почувствовала, как застучало сердце. Захотелось встать, убежать и больше никогда не вспоминать о семейных тайнах.
Петр сел напротив, отчего-то вздохнул и уставился в окно.
– Второго мая в подъезде был обнаружен труп женщины. Звонок в отделении милиции зафиксировали в двадцать один ноль-ноль, позвонил мужчина, возвращающийся из загородной поездки. Смерть женщины наступила минут за сорок до этого. Нападавших задержали через сутки. Ими оказались жившие в том же районе Каменков и Сергеев. Каменкову был двадцать один год, Сергееву – восемнадцать. Один только вернулся из армии, второй должен был призываться. Оба неоднократно привлекались за мелкое хулиганство и появление в общественных местах в нетрезвом состоянии. Оба работали на заводе «Серп и Молот», характеристики с работы положительные.
Петр так и смотрел в окно. Тоня тоже взглянула на хмурое небо и не поняла, что там такого интересного.
– Короче, пьянь и дебилы. – Он наконец-то взглянул на Тоню, мягко улыбнулся, отчего у нее сразу почти пропал таившийся где-то в груди страх. – Пили третий день, деньги кончились, зашли в подъезд за прилично одетой женщиной, толкнули ее и вырвали сумку. Сумку выбросили, хотя она была дорогая, на это у них ума хватило. Побоялись продавать, по сумке их легко было вычислить. Забрали кошелек и продолжили веселье. Вот, собственно, и вся история. Почти вся. Вину они признали сразу. Сергеева убили в колонии, такое иногда случается. Каменков вернулся через восемь лет и спустя два года погиб в результате несчастного случая – попал под поезд в состоянии сильного алкогольного опьянения. Вот теперь все. Что конкретно тебя интересует?
– Могло ли это быть заказным убийством? – Тоня опять посмотрела на серую мглу за окном. Снег, что ли, пошел?
– Не могло, – Петр ответил, не задумываясь. – В тот вечер шел дождь, было грязно, а следов непосредственно около трупа не обнаружили. Никто из них не подошел к потерпевшей, чтобы проверить, жива она или нет. Они не собирались ее убивать, она просто неудачно упала, ударилась виском о край ступеньки. Это был банальный разбой.
Тоня помолчала, ей было стыдно на него смотреть, и она стала разглядывать кольцо на пальце. Кольцо с аметистом подарили родители к окончанию института, Тоня считала его счастливым.
– Это был банальный разбой, – повторил Петр.
– Спасибо, – улыбнулась Тоня. – Как мне с тобой расплатиться?
– Никак. Этот вопрос мы решили с Николаем. Я тебе помог?
– Очень помог, – честно призналась она.
– Так поесть не хочешь?
– Нет, спасибо. С наступающим тебя.
– Тебя тоже.
Он даже не представлял, как сильно ей помог.
Тоня доехала до центра, окунулась в предновогоднюю толчею у витрин, с трудом заставляя себя сосредоточиться на покупках. Ей было очень стыдно.
Фирма снимала несколько комнат на третьем этаже нового офисного здания. Ульяна выписала ей пропуск, Даша улыбнулась симпатичному охраннику, прошла через открывшийся турникет. Она бы, наверное, заболела от тоски, если бы ей пришлось каждый день проходить через турникет утром и вечером.
Отперев кодовый замок – два-четыре-семь, запомнила Даша, подруга шагнула в небольшой, на два стола, кабинет.
– Тут мы с Сережей и обитаем, – улыбнулась Ульяна.
– Здорово, – похвалила Даша, садясь за Сережин стол.
Стол мог быть только Сергея, раз Ульяна сразу шагнула к другому.
Кабинет был самый обычный, с недорогой офисной мебелью, но при этом уютный, заставленный цветами. Подруге надо было в дизайнеры идти, а не бухгалтеры. Даша взяла со стола забавный сувенир – необычную подставку под карандаши, не иначе как подарок от какой-нибудь фирмы.
– Уля, ты не боишься, что вы все время глаза друг другу мозолите?
– Нет, – Ульяна включила компьютер. – Чего бояться-то?
– Ну… можно надоесть друг другу.
– Я не очень верю, что друг другу можно надоесть, – опять улыбнулась Ульяна. Дашу ее улыбка уже достала. – Если тебе с человеком хорошо, он никогда не надоест. А если плохо, неважно, кто где работает.
В кабинет заглянула совсем молоденькая девчонка, Ульяна отвлеклась, уткнулась в принесенные ею бумаги. В Сережин надо обязательно залезть, но Даша не представляла как.
– Я тебе, наверное, мешаю? – Даша дождалась, когда девчонка выйдет.
– Что ты! Я так рада тебя видеть. Жалко только, что Сережи нет.
– Уборщица у вас хорошая, – похвалила Даша. – Идеальная чистота.
Это было правдой. В фирме дяди Гоши на подоконниках лежала пыль, Даша много раз говорила ему об этом, но он только отмахивался.
– Да, убирает хорошо. Ты знаешь, у нас всего два ключа от замка, третий Сережа где-то потерял, один у меня, один у него. Так мы из-за уборщицы кабинет на замок не запираем, только на код, и все руки не доходят дубликаты сделать.
– У вас можно совсем не запирать. Везде камеры, наверное? – Попасть сюда необходимо. Сегодня же.
– Да, здесь безопасно, – согласилась Ульяна. – Раньше мы в таком сарае сидели, ужас. В Выхине, у самой Кольцевой. Там по вечерам лучше совсем не появляться. Кстати, на пожарной лестнице камер нет, можно там покурить, если хочешь. Официально в здании курить нельзя, все туда тайком ходят.
– Я не курю, давно бросила.
– Молодец, – Ульяна сунула в ящик стола пачку сигарет, которую перед этим достала. – А я покуриваю. Иногда так устаю, что не только покурить, напиться хочется.
– Так не работала бы, – удивилась Даша. – Ты же вполне можешь себе это позволить.
– Дома еще хуже. Так я хоть людей вижу, не одни кастрюли.
В кабинет опять вошла давешняя девчонка, негромко затараторила. Ульяна извинилась, вышла вместе с ней, Даша метнулась к компьютеру подруги, открыла почту, едва не задыхаясь от волнения, и сразу закрыла. В кабинет надо попасть, когда гарантированно никого не будет, она опыта шпионских игр не имеет, впопыхах ничего не сможет сделать.
Ульяна вернулась с той же девушкой, и Даша заторопилась. Нельзя, чтобы подруга навязалась ее провожать, а с нее станется.
– Я пойду, Уля, мне пора.
– Дашенька, не пропадай.
– Ты тоже.
Пожарную лестницу Даша нашла не сразу, сначала сунулась не в ту сторону. Оно и к лучшему, по дороге старалась запомнить, где расположены глазки камер. Лестница мало походила на пожарную – такая же чистая, как все, широкая. В углу лестничной площадки прямо под знаком «Курение запрещено» находилась урна, доверху заваленная окурками.
Даша сунула руку в сумку, делая вид, что ищет сигареты. Молоденькая парочка – единственные, кто находился в незаконной курилке, метнулись друг от друга в разные стороны, не иначе как только что целовались.
Парочка исчезла, Даша накинула пуховик, который до этого держала в руках, привалилась спиной к холодной стене. Нет, пожарная лестница здорово отличается от обычной, здесь нет отопления, и долго находиться в таком холоде без верхней одежды невозможно. С курением местная власть борется вполне успешно.
По спине даже сквозь куртку пополз холод. Даша поднялась на этаж выше, в одиночестве постояла у точно такой же заваленной окурками урны и решительно направилась в коридор.
В общих чертах Толик Коряга план продумал. Тщательно взвесил все «за» и «против». Получалось, что с девкой разобраться необходимо. Девятьсот тысяч, которые он выручит в результате этого дела, для собственного бизнеса не так уж много, но для начала и не мало.
К тому же торопило время, очень хотелось сделать все до Нового года, не оставлять на год грядущий незаконченных дел и начать жизнь с чистого листа. В примету – как встретишь Новый год, так его и проведешь – Коряга верил. Он и в тюрягу-то попал, потому что перед таким же Новым годом не позаботился обо всем заранее, потащился в новогоднюю ночь за добавкой спиртного и нарвался на скучающих отморозков. Почему завязалась драка, Коряга толком не помнил, пьян был здорово, а что защищался, помнил отлично. И нож, которым своего обидчика пырнул, был не его, потерпевшего. Менты, конечно, разбираться не стали, загребли и под суд отправили всех, а сидеть отправился один Коряга. Хорошо еще, что через год он смог условно-досрочно освободиться, матери спасибо, в трех местах вкалывала, чтобы кому надо заплатить.
Что в тюрьму он больше не попадет, Коряга обещал себе твердо. Нанюхался нар, хватит. А если, не дай бог, Лилия Антипова в ментовку все-таки сунется, к новому сроку Коряге добавят старый. Допустить этого никак нельзя. И по всему выходит, что девкой заняться придется, никуда не денешься.
Сначала он поехал к Настасьиному дому. Как и вчера, решил понаблюдать за подружкой, чем черт не шутит, может, и правда ее вычислили. Вчера он ничего подозрительного не заметил, но береженого бог бережет. Приехал Коряга на чужой тачке, одолжил у сменщика. Посидел в машине, понаблюдал. Когда совсем собрался уезжать, увидел Настасью. Подумал, вышел из машины, пошел за ней. Подруга направилась во вчерашний торговый центр. Вот чего он совсем не понимал, так это почему бабы так любят магазины. Чего в них хорошего? Духота да скука.
Настасья исчезла в бутике на втором этаже, он еще поболтался, понаблюдал – взволнованной она не выглядела. Вот ведь повезло девке, отхватила москвича, живет припеваючи, а сама-то – смотреть не на что.
До отсидки Толик влюбился всерьез, даже жениться собирался. Тогда ему казалось, что лучше его Лизки на свете бабы нет и быть не может. И очень его веселило, что Настасья всерьез пыталась его отбить. У дома подкарауливала, конечно, при этом говорила, что оказалась здесь случайно, но он не дурак, видел ее насквозь. А ведь уже замужем была, и муж у нее не папик какой-нибудь, Толик его однажды видел.
И все-таки Настасья ему нравилась, нормальная девка, своя, с такой не надо из себя хрен знает кого изображать. Не была бы такая страшненькая, никого другого Коряга и не искал бы. И когда она рассказала, чтов роддоме семь лет назад видела и как потом Антипову случайно встретила, Коряга сразу просек, что хотят они одного и того же. Он позвонил на авось, ведь ребенок мог знать уже, что его усыновили, но все получилось.
Настасья вышла из магазина с пакетом, повернула к дому, неловко ступая на высоких каблуках. Это тоже Корягу часто удивляло, почему в их городе девки все сплошь на каблуках, а москвички на плоской подошве ходят, что при наших зимах куда как удобнее.
Подруга исчезла за поворотом к подъезду, Коряга залез в машину, включил печку, подождал, пока станет совсем тепло, и поехал к дому Антиповой. В подъезд вошел, замотав лицо шарфом и надвинув капюшон до самых глаз. Поднялся по ступенькам к лифту, огляделся. Камера над дверью светилась. Коряга вызвал лифт, доехал до последнего этажа, медленно спустился по лестнице и вышел.
Опять вернулся к Аськиному дому и опять ничего подозрительного не обнаружил. Уже собрался уезжать, когда подруга снова вышла из дома. Стараясь быть предельно внимательным, Коряга проводил ее до салона-парикмахерской и поехал домой. Завтра предстоит все закончить.
Колосов так давно не бездельничал, что совсем забыл, как медленно тянется время без работы. Хорошо бы действительно навести порядок в бумагах, но лень, да и настроение не располагают к тщательной методической деятельности. Он слишком устал от неопределенности и слишком измучился за последние дни, чтобы внимательно просматривать каждый валяющийся на столе документ.
Никогда не делай того, что можно не делать, шутила когда-то мама. А от того, что делать все равно придется, например, учить уроки, лучше отделаться побыстрее, чтобы отдыхать потом с приятным чувством выполненного долга. Бумаги разобрать можно и завтра, когда в здании традиционно не будет никого, кроме руководства.
Колосов почитал новости в Интернете, спустился в столовую, пообедал скорее от скуки, чем от голода, опять поднялся в кабинет, оделся и вышел на улицу. Если он будет отсутствовать минут двадцать, это никак не нарушит его алиби.
Он не заметил, как очутился у ювелирного магазина. Продавщицы были те же, явно его узнали, заулыбались. Он тоже улыбнулся, подошел к прилавку, искоса поглядывая на девушек. Сегодня они не показались ему похожими на жену и сокурсницу, он не понимал, как мог найти какое-то сходство. Высокая шатенка и миниатюрная брюнетка, только и всего, таких миллионы на московских улицах. Стоять в пустом магазине было глупо, но что-то мешало ему уйти, он словно обязан был выбрать из этой пары ту, которая на первых порах заменит Асю.
Громко зазвонил телефон в кармане куртки, Колосов отвернулся от продавщиц, подошел к окну, разглядывая улицу. Начальницу отдела кадров он узнал не сразу.
– Ты где, Дима? – спросил строгий женский голос.
– Вышел прогуляться.
– Помнишь, ты хотел со студентами побеседовать? – Колосов помнил, конечно. Он просил направлять к нему студентов, устраивающихся на работу, держать дураков и бездельников ему не нравилось. – Есть одна девушка, поговоришь с ней?
– Пусть подходит минут через десять, – согласился он, еще раз улыбнувшись продавщицам на прощанье.
Девица ждала его у кабинета, подпирала стену. Среднего роста, средней комплекции, не красавица, но и не страшненькая. Взглянула на него с явным интересом, видимо, не ожидала, что он не старикан и не ученый замухрышка.
– Проходите, – он отпер дверь, пропустил ее вперед.
Сапоги до колен, какой-то балахон – не то платье, не то кофта. Он считал такую одежду пригодной только для собственной кухни, никак не для госучреждения.
Она уселась, не дожидаясь приглашения, закинула ногу за ногу, скромно сложила руки на коленях. Либо дура, либо плохо воспитана. Либо и то и другое.
– Как вас зовут? – улыбнулся Колосов, удобно развалившись в кресле. Отчего-то ему стало весело.
– Ма-аша, – лениво протянула девица. Точно дура и точно плохо воспитана.
– Ну расскажите о себе, Маша. – Он не стал объяснять, что в кабинете начальника департамента неплохо бы назвать и фамилию.
Девица уперлась взглядом ему в грудь, потом в стол.
– Где вы учитесь? – поторопил Колосов.
Она назвала вуз, облизнула губы. Клинический случай, решил Колосов.
Вытаскивая из нее каждое слово, общую картину он выяснил. Пятый курс, хочет работать на полставки, предложенная зарплата ее устраивает. С каждым ответом девица перемещала взгляд по его телу все выше и теперь смотрела прямо в глаза. Ему показалось, что если он сейчас расстегнет брюки, она не станет возражать.
– Теперь я задам вам необычный вопрос, – улыбнулся он. – Зачем вы идете работать?
– А… – Она замерла с открытым ртом. Действительно клинический случай.
Колосов поискал глазами следы пирсинга на ее лице и не нашел. Странно.
– Человек может пойти работать, потому что хочет овладеть профессией и сделать карьеру. Кто-то идет работать, потому что без этого умрет от голода. А кто-то просто от скуки, потому что дома сидеть тошно. Вы чего хотите?
– Овладеть профессией, – почему-то с обидой ответила она.
Выговор не московский, явно приезжая.
– Родители у вас в Москве?
– Н-нет.
– Где вы живете? В общежитии? Снимать квартиру зарплата вам не позволит, вы это понимаете?
– Ничего, – пожала она плечами. – Я и сейчас квартиру снимаю. Я хочу получить профессию.
Она принялась разглядывать собственные ногти и сразу как-то изменилась, больше не производила впечатления умственно отсталой. Косит под маленькую девочку, понял он. А на самом деле хитрая стерва.
Ногти были непомерной длины и почти черные, Ася бы таким позавидовала.
– Ну что же, – заключил Колосов. – Желаю успехов. Приходите после Нового года.
Она помедлила, чего-то еще от него ожидая, лениво поднялась и выплыла из кабинета.
Нужно было гнать ее к чертовой матери.
Колосов поднялся, подошел к окну. Попытался вспомнить, красит ли Тоня ногти, и не вспомнил. Не обращал внимания.
Выглянуло солнце. Заснеженный сквер напротив казался не по-московски зимним, как лес. Что бы ни случилось, выберусь на дачу, пообещал себе Колосов, пройдусь на лыжах. Солнце скрылось, небо опять стало серым. От веселого настроения, вызванного дурой студенткой, не осталось и следа.
Болтаться по коридорам в верхней одежде нельзя, она привлекает к себе внимание. Одежду и сумку необходимо спрятать. Даша пристроила сумку на подоконнике коридорного окна, быстро рассовала по карманам брюк ключи, документы и кошелек. Какой-то мужичонка, не обратив на нее никакого внимания, вышел из почти незаметной двери рядом с лифтами, исчез за поворотом коридора. Лифтер или что-нибудь в этом роде, на дядьке была потертая спецовка.
На лифтовой площадке обязательно должна быть камера, но Даша рискнула, прошмыгнула мимо лифтов, дернула неприметную дверь. Повезло, дверь оказалась незапертой. За ней при слабом свете голой лампочки виднелся узкий пенал, весь заполненный кабелями, проводами, каким-то хламом. Мужик в любой момент мог вернуться, Даша быстро скомкала пуховик, завернув в него сумку, пристроила на пыльном полу недалеко от двери, попросила Господа, чтобы одежду никто не заметил.
Потом она долго ходила по коридорам, поднималась, спускалась, подходила к окнам, иногда делала вид, что говорит по телефону. Время подходило к пяти, когда негромко зазвучала музыка из кармана, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности.
– Да, дядя Гоша, привет, – Даша подошла к окну, отвернулась от спешившего куда-то парня с бумагами, с интересом на нее посмотревшего.
– Привет, Дашуля, – поздоровалась трубка. – Ты где сейчас?
– Так, делами занимаюсь. А что?
– Я вот знаешь, что подумал… Ты где Новый год встречаешь?
– Не знаю, не решила еще.
– Приезжай ко мне.
Когда-то Новый год в семье все встречали у бабки. Когда Даша с Тоней были маленькими, только так и было, когда они подросли, у бабули собирались взрослые, а они с сестрой разбредались по собственным компаниям. Потом традиция заглохла сама собой, и больше Зоя Степановна никого на встречу Нового года не приглашала.
– Но… – опешила Даша. Ей совсем не улыбалось смотреть телевизор вместе с дядькой. – А Тоню ты позвал?
– Так у нее же жених… – начал тот.
– У меня тоже жених! – перебила его Даша. – Я тоже собираюсь замуж!
– Поздравляю, – помолчав, промямлил дядька.
– За приглашение спасибо, дядь Гоша, но у меня другие планы. Извини.
Даша отключила звук на мобильном, хорошо, что дядька позвонил, она совсем забыла про телефон, и неожиданный звонок мог прибавить проблем. Дядькино предложение здорово разозлило, Георгий ее не то жалел, не то беспокоился за нее, и то и другое было оскорбительным. С какой стати ее жалеть? Пусть Тоньку жалеет, если делать нечего.
Болтаться по коридорам надоело до смерти, Даша спустилась на Улькин этаж, зашла в пустой туалет. Туалет располагался исключительно удобно, из-за неплотно прикрытой двери просматривался нужный кабинет.
Даша заперлась в кабинке и стала ждать. От скуки достала телефон, вышла в Интернет, посмотрела почту, поняла, что ни на чем сосредоточиться не может, и сунула мобильный опять в карман.
Несколько раз в туалет кто-то заходил, Даша замирала, прекрасно понимая, что никому нет до запертой кабинки никакого дела. Покинуть кабинку она рискнула только в половине седьмого, Ульяна уже наверняка ушла, ей же в детский сад нужно. Даша посмотрела в зеркало и отвернулась, видок был так себе, глаза как у ненормальной, а ведь она всегда гордилась собственным хладнокровием.
Осторожно выглянув в коридор – пусто, решила выждать до половины восьмого. Хоть Ульяна и сказала, что Сережка не вернется, но все может быть. Если ждать дольше, она рискует привлечь внимание охраны, судя по звукам, здание уже опустело.
Стоять у зеркала было еще глупее, чем сидеть в кабинке, и Даша вернулась на обжитое место. Неожиданно вспомнился случай, о котором она совсем забыла. Они с Тоней проводили лето на бабулиной даче. Тогда им было лет по десять. За пределы поселка без взрослых выходить было строжайше запрещено, но они выходили, конечно. И однажды отправились в лес.
Тоня туда идти боялась – не родителей, самого леса боялась: вдруг заблудятся – и накаркала, они заблудились. Вроде бы шли по тропинке сначала в одну сторону, потом в другую, но поселок все не появлялся. Странно, но когда они думали, что дорогу знают, Тоня боялась, а Даша над ней смеялась, а когда выяснилось, что влипли всерьез и Даша по-настоящему запаниковала, у сестры страх куда-то исчез.
Тонька первая заметила незнакомого дядьку, шедшего им навстречу. Они тогда спрятались в ельнике, исцарапав себе руки и колени, молча терпели укусы комаров и наблюдали, как человек с корзиной проходит мимо. Пожалуй, как тогда, Даша не боялась никогда в жизни, правило не подходить к незнакомым людям в голове сидело крепко. Потом сестра пихнула ее в бок, и они долго крались за мужиком, пока не вышли на большое поле.
Дядька куда-то исчез, но он был им уже не нужен, за полем виднелся родной поселок, и приключение закончилось без потерь. Маленькая Даша сделала тогда вполне взрослый вывод – не впадать в панику ни при каких обстоятельствах. И она не впадала.
В туалет опять кто-то зашел. Даша вышла из кабинки и похвалила себя за предусмотрительность – уборщица наливала в ведро воду. Не прояви Даша выдержки, та могла застать ее в кабинете.
Темноволосая худенькая женщина улыбнулась ей в зеркало, Даша улыбнулась в ответ, вытерла руки бумажным полотенцем и отправилась мерзнуть на пожарную лестницу.
Прошлый новогодний корпоратив был для Колосова сплошным мучением. Его тогда только-только назначили на теперешнюю должность, он еще не перестал этому радоваться, страшно гордился, что к нему лично подошел директор и с ним чокнулся, и поговорил с Асей, ласково на нее глядя. Жена тогда отличилась здорово, он был готов ее прибить. Ася прилипла к директору, которому хотелось обойти своих знакомых, потащила его танцевать, потом взялась произносить тост, и выглядело это все не только неуместно, но и просто убого. Жутко. Колосов до сих пор не мог забыть, как сочувственно смотрели на него коллеги.
На этот раз он подстраховался. Встретив жену у входа в институт и медленно направившись с ней в недалеко расположенный ресторан, предупредил:
– Ася, на этот раз никаких тостов.
– Хорошо, Митя, – покорно кивнула она.
– И вообще старайся говорить поменьше.
Она открыла рот, закрыла, помолчала и вновь покорно кивнула:
– Хорошо.
Если существует хоть какая-то вероятность, что он так и останется с Асей, она будет несколько лет пить из него кровь за этот разговор.
Первой, кого он увидел у гардероба, была давешняя студентка. Лихо, отметил Колосов, снимая с жены шубу. В ресторан приглашались исключительно сотрудники института, за супругов платили из собственного кармана, списки составлялись заранее, и хотя, как правило, кто-то не являлся, попасть сюда постороннему было практически невозможно. А девица пока в институте посторонняя.
Студентка словно его не замечала, скромненько сидела за соседним столом, но он чувствовал, что она нацелена на него. Неожиданно ему опять стало весело, как несколько часов назад в кабинете. Подумалось, как забавно будет пустить все на самотек и понаблюдать за сражением между Машей и Асей. Он почему-то был уверен, что сражение состоится. А ведь, пожалуй, у жены против студентки никаких шансов, это не Тоня с ее интеллигентным непротивлением злу.
– Митя, давай потанцуем, – прошептала рядом жена.
Еще произносились тосты, никто не встал из-за стола.
– Попозже, – ласково произнес он и незаметно погладил Асю по руке.
Он помнил, что Тоня отказалась прийти, но все равно обвел глазами зал. Удивительно, но он, чувствуя, что никогда больше Невзорову не увидит, не испытывал ни грусти, ни сожаления. Еще несколько дней назад он бы в это не поверил. Несколько дней назад ему казалось, что он просто не сможет без нее жить.
Заиграла музыка, Ася потащила его танцевать.
– Хорошо мне волосы уложили? – прошептала она ему в ухо.
– Отлично, – не соврал он.
Сегодня жена действительно была причесана неплохо, без привычных перьев на голове, и пока не открывала рот, вполне могла сойти за сотрудницу института. Впрочем, если сотрудницей скоро станет девушка Маша с черными ногтями и, мягко говоря, скудным словарным запасом, к Асе не может быть никаких претензий.
– Ты действительно прекрасно выглядишь, Асенька.
– Спасибо, Митя.
Музыка ненадолго стихла, захотелось еще выпить. Колосов, нежно стряхнув руку жены, двинулся к столу.
– Потанцуйте со мной, пожалуйста, – пролепетала девушка Маша, возникнув на пути ниоткуда, как в фантастическом фильме.
– Я с женой, – не останавливаясь, поморщился он. – Она будет скучать. Извините.
Она повернулась, отходя от него, и он заметил на шее татуировку – розочку. Все правильно, он не ошибся, когда-то в моде был пирсинг, теперь тату.
Колосов, подойдя к столу, пододвинул к себе рюмку, налил коньяка, подскочившей Асе плеснул какого-то вина. Жена просекла ситуацию, напряглась.
– Кто это?
– Дура какая-то. Как зовут, не помню. Студентка.
– Митя, она все время на тебя пялится.
– Черт с ней.
– Мне это не нравится.
– Мне тоже.
– Уволь ее!
– Тише, Ася, – прошипел он. – Мы здесь не одни. Будет за что, уволю. Пока не за что.
Жена занервничала всерьез, и Колосов по привычке ее пожалел. Она всерьез думает, что он станет жить с ней после того, как она влипла в уголовщину.
– Пойдем еще потанцуем, Асенька. – Он взял ее за локоть.
Что бы она ни думала, ее время прошло.
Даша окончательно закоченела минут через десять и только тогда поняла, что совершила ошибку, не забрав одежду из служебного помещения. Бегом поднялась на нужный этаж, не встретив по дороге ни одного человека и стараясь не думать, что кто-то может посмотреть на монитор и увидеть ее одну в опустевшем здании. Идти под камерами было страшно, но она, стараясь не бежать и не смотреть по сторонам, уверенно двинулась к двери у лифтов. К счастью, каморка опять оказалась незапертой, и одежда лежала на том же месте, никого не заинтересовав.
Даша схватила сумку и куртку, прошмыгнула мимо лифтов, прошла по коридору и, спустившись на Ульянин этаж, осторожно выглянула в коридор – никого. Еще постояла, прислушиваясь к абсолютной тишине. Выходить под камеры не хотелось до смерти, она шагнула назад на лестницу, перекрестилась, что делала крайне редко, уверенно двинулась к двери Улиного кабинета и через минуту была уже в полной безопасности внутри помещения.
Включить свет она не рискнула и, с трудом ориентируясь при слабом свете улицы, двинулась к Ульяниному столу. Включив компьютер, поморщилась от слабого гудения – в полной тишине было спокойнее. Пароль она угадала с третьей попытки – «Сережа», если набирать русские буквы, не переключив латинского шрифта.
Попробовала открыть почту, но та тоже оказалась защищена от несанкционированного доступа, и снова экспериментировать с паролем Даша не стала, выдвинула верхний ящик Ульяниного стола, поизучала содержимое, подсвечивая себе телефоном. Ей повезло, в ящике небрежно валялись флэшки, вторая оказалась пустой, и Даша стала переписывать на нее все содержимое диска. Ожидать пришлось долго, но времени у нее было более чем достаточно – до утра.
Ей казалось, что она провела в кабинете несколько часов, но, когда посмотрела на часы экрана компьютера, увидела, что всего несколько минут.
Сережин комп представлял больший интерес, но вдруг на нее навалилась усталость, Даша показалась себе почти ненормальной в чужом кабинете, захотелось очутиться подальше отсюда, а еще впервые за долгие годы захотелось навсегда забыть о своем единственном.
Странно, что Ульяна так уверена в собственном муже. Не боится, что намозолит ему глаза, будучи рядом день и ночь. Она бы никогда так делать не стала. Она бы старалась всегда быть для мужа загадкой. И собственной внешностью занималась бы побольше, чем Улька. И уж точно не потерпела бы рядом никаких молоденьких девок, вроде той, что без конца заглядывала в кабинет. Если Ульяна не понимает, как это опасно, значит, она круглая дура.
Даша поднялась, натыкаясь на мебель, стала перемещаться к другому столу, опрокинула по дороге стул и замерла, сжавшись от не слишком громкого стука. Если бы не опрокинутый стул, она, наверное, не испугалась бы донесшихся из коридора мужских голосов.
Голоса постепенно приближались, послышался смех, от которого стало еще страшнее. Ее обнаружили, больше здесь нечего делать каким-то мужикам, вход в здание открыт с восьми до восьми, это Даша прочитала, слоняясь по этажам. В другое время пройти сюда можно только по специальному пропуску.
Сердце застучало так сильно, что она всерьез испугалась, что мужики за дверью его услышат. Хотела отойти подальше от двери и вовремя догадалась не двигаться, чтобы не уронить еще один стул и уж точно не выдать своего присутствия.
Видно ли на камере, в какую дверь она вошла? Если не видно, им придется проверять все помещения и у нее еще есть время. Жаль только, что деться отсюда некуда, разве что выпрыгнуть с четвертого этажа.
Шаги приближались. Захотелось опуститься на пол, потому что ноги дрожали. Даша замерла в полусогнутом состоянии и обреченно подумала, что сейчас упадет в обморок.
Добираться до подмосковного города пришлось по пробкам, и к электричке Корсун еле успел. Тоню он, конечно, не взял, мужскую работу следует выполнять мужчине. Толпа с электрички поредела, наконец на привокзальной площади не осталось никого, кроме нескольких прохожих. Корсун повернул в неположенном месте и через несколько минут бросил машину, не доезжая до дома вымогателя.
Скользя на покрытом льдом асфальте, побежал к нужному подъезду. Шантажист не мог добраться раньше, успокаивал себя Николай. Минуты шли, человек в куртке с капюшоном не появлялся.
Через час Корсун совсем замерз, околачиваясь около подъезда, но мучило его не это. Его мучила мысль, что он допустил огромную ошибку. Собственно, это подтверждало правило, которое он прекрасно знал и которому всегда следовал, – любую работу должны выполнять профессионалы.
Думать об этом теперь было поздно, оставалось только по возможности не навредить еще больше. Вернувшись к машине, он посидел немного, грея руки, и поехал в Москву. Потом он долго смотрел из салона на подъезд Колосовой, ставил себя на место вымогателя и надеялся, что его ошибка не стала роковой.
Колосову он заметил, когда уже собрался уезжать. Она вышла из такси, остановившегося рядом с подъездом, следом вылез мужик в распахнутой куртке, в котором он узнал Колосова, тот открыл дверь, пропустив даму вперед, и парочка исчезла в подъезде.
Отъехало такси, Корсун тоже стал выезжать, пробираясь между припаркованными машинами. До дома он добрался быстро, Москва оказалась пуста.
Вероятно, это была обычная проверка здания, разговаривали мужчины спокойно, смеялись. Шаги и голоса удалились, затихли, Даша опустилась на пол и сидела, пока не почувствовала, что затекли ноги. Тут выяснилось, что она выронила мобильный. Даша долго шарила по полу руками в почти полной темноте, телефон не нашла. Пришлось опять пробираться к Ульяниному столу, она помнила, что видела там в ящике зажигалку.
Зажигалку искала так долго, что уже отчаялась и собиралась рискнуть, включить в комнате свет. Наконец нашла, обжигая пальцы, стала шарить по полу, не сразу увидела телефон, подняла упавший стул и включила Сережкин комп.
С его паролем она билась долго, не подошли ни «Ульяна», ни «Уленька», и вообще ничего из того, что она смогла придумать. Пришлось бы уйти ни с чем, если бы Даша не заметила прикрепленной к экрану бумажки с рядом цифр. Набирая цифры, Даша не надеялась, что проклятое окно, требующее пароля, исчезнет, и почти не поверила, что угадала правильно.
Супруги были похожи, в ящике стола хозяина фирмы тоже валялись флэшки. Даша выбрала пустую, стала терпеливо ждать, пока на нее запишется содержимое диска.
Сначала ей показалось, что где-то заплакал ребенок. Это смахивало уже на совершеннейшую чертовщину, и она постаралась не обращать внимания на еле слышный писк. Обратить внимание пришлось, когда раздался приближающийся громкий писк. Выглянуть в коридор нельзя, мониторы охраны по ночам не отдыхают, но звук раздражал ужасно.
Животное словно чувствовало присутствие человека, потому что писк раздавался уже у самой двери и совсем не собирался прекращаться. Минут через десять Даша не выдержала, понимая, что рискует, осторожно выглянула в коридор. Котенок, совсем маленький, серый, беспородный, сидел столбиком напротив двери. Увидев Дашу, он отскочил в сторону, опять уселся и тяжело вздохнул.
– Иди отсюда, – прошипела Даша. – Брысь.
Котенок укоризненно на нее посмотрел и тихо мявкнул. Даша прикрыла дверь, вернулась к компьютеру, котенок жалобно скулил, она старалась не слушать. В конце концов терпение лопнуло, она опять выглянула и зло сказала проклятому коту:
– Ладно, иди сюда, черт бы тебя побрал.
Котенок сидел на том же месте и так же горестно, как раньше, вздохнул.
– Ну иди сюда, иди, – поторопила Даша. – Кис-кис.
Кот вздыхал и не шевелился, не сводя с нее обиженных глаз. Даша опять прикрыла дверь, постояла, проклиная и себя и кота, метнулась в коридор, схватила его за шкирку и, захлопнув за собой дверь, прислонилась к ней спиной.
– Сейчас придет охрана, – задыхаясь от страха, объяснила Даша. – Я попаду в тюрьму, а ты на помойку.
Котофей у нее в руках устроился поудобнее, полез к самому лицу, лизнул в подбородок.
– Отстань. – Даша уселась у компьютера, посмотрела на экран – данные переписывались.
Котенок еще повозился и замурлыкал так громко, что оставалось только удивляться, откуда в таком маленьком тельце столько силы.
Даше так везло сегодня, что это даже пугало – как бы везение не кончилось в самый неподходящий момент.
Даша сначала с ужасом ждала появления охраны, потом просто сидела, ни о чем не думая и поглаживая теплую спинку, пока не сообразила, что могла уйти без самого главного.
Говорить по телефону с котом на руках было неудобно, Даша положила его на колени, котенок снова пополз к ней на грудь.
– Сева, ты спишь? – прошептала она в трубку.
– Сплю, – пробурчал недовольный голос.
– Извини. Как мне переписать с чужого компа почту?
– Что? – не понял Сева. – Ты где?
– Неважно. Потом расскажу. Как переписать почту?
– Откуда у тебя чужой комп?
– Сева, – взмолилась Даша. – Потом. Помоги переписать.
– Не помогу, пока не скажешь, что происходит. Ты где? Я тебе звонил весь вечер.
– Проникла в чужую контору, ворую данные, – прошипела Даша и объяснила: – Промышленный шпионаж.
– Идиотка! – констатировала трубка.
Больше он глупых вопросов не задавал, говорил Даше, что нужно делать, она выполняла.
Ей не найти лучшего мужа.
– Как ты будешь выбираться? – все-таки не удержался он от глупого вопроса.
– Выберусь, – отмахнулась Даша.
Она выберется, если удача не отвернется.
Даша вынула флэшки, сунула в карман, передумала и положила в закрытое отделение сумки. Поудобнее пристроила кота и стала ждать утра.
