Глава 19
Пытаясь наверстать упущенное время, Мэри попросила Флориана заехать за ней в половине седьмого. По дороге в посольство она читала отчеты и коммюнике, прибывшие в резиденцию ночью.
Проходя мимо кабинета Майка, она в изумлении остановилась. Дверь была открыта. Майк работал за столом. Он был небрит. Уж не провел ли он здесь всю ночь?
– Вы сегодня рано, – заметила она.
Майк поднял голову:
– Доброе утро. Мне нужно поговорить с вами.
– Хорошо, – кивнула Мэри, собираясь войти.
– Не здесь. В вашем кабинете.
Он провел Мэри через смежную дверь и подошел к прибору в углу комнаты.
– Это измельчитель бумаг, – сообщил он.
– Это я знаю.
– В самом деле? Вчера вечером вы оставили на столе документы. К этому времени они уже сфотографированы и отосланы в Москву.
– О Господи! Я, должно быть, запамятовала. Что там было?
– Список косметики, туалетной бумаги и других средств личной гигиены, которые вы хотели заказать. Но это не важно. Уборщица работает на секуритате. Румыны рады каждому клочку информации, которую удается добыть, и умеют извлекать пользу из пустяков, составляя из них цельную картину. Урок первый: уходя, нужно все запирать в сейф или измельчать.
– Тогда уж сразу урок второй, – холодно проговорила Мэри.
Майк расплылся в улыбке:
– Посол всегда начинает день с кофе в компании своего заместителя. Какой предпочитаете?
У нее не было ни малейшего желания пить кофе с этим высокомерным ублюдком.
– Я… черный.
– Прекрасно. Здесь придется следить за фигурой. Слишком много жирной пищи.
Поднявшись, он направился в свой кабинет.
– Я сам варю кофе. Вам понравится.
Она осталась сидеть, все больше злясь на него.
«С ним нужно быть поосторожнее. Особенно если я хочу как можно скорее от него избавиться».
Майк вернулся с двумя чашками дымящегося кофе и поставил их на стол.
– Как мне устроить Тима и Бет в американскую школу? – спросила Мэри.
– Все уже решено. Флориан будет отвозить их утром и забирать днем.
– Я… спасибо, – растерянно произнесла Мэри.
– Вам следует побывать в школе, когда будет возможность. Она небольшая. Около сотни учеников. В каждом классе – восемь-девять человек из разных стран: Канады, Израиля, Нигерии, ну и так далее. Но учителя там превосходные.
– Я обязательно заеду.
Майк глотнул кофе.
– Насколько я знаю, вчера вы очень мило побеседовали с нашим бесстрашным лидером.
– С президентом Ионеску? Да, он показался мне весьма приятным собеседником.
– Так оно и есть. Чудесный парень. Пока не прогневается на кого-нибудь. Несчастному сразу отрубают голову.
– Не лучше ли говорить на эти темы в «куполе»? – встревожилась Мэри.
– Не обязательно. Сегодня утром я проверил ваш кабинет на наличие «жучков». Пока там чисто. Но когда придут служащие и уборщицы – смотрите в оба. Кстати, не позволяйте обаянию Ионеску одурачить вас. Он редкостный подонок. Народ его презирает, но никто ничего не может поделать. Сотрудники тайной полиции повсюду. Это полиция и КГБ в одном флаконе. Никогда не забывайте: один человек из трех работает на секуритате или КГБ. Румынам приказано не иметь контактов с иностранцами. Если иностранец хочет пообедать у румына дома, сначала нужно получить разрешение от государства.
Мэри передернуло.
– Румын может быть арестован за подпись на петиции, критику правительства, нанесение граффити на стену и так далее.
Мэри читала газетные и журнальные статьи о репрессиях в коммунистических странах, но жизнь в подобных условиях казалась нереальной.
– Но здесь же есть суды, – робко возразила она.
– О да, иногда они устраивают показательные процессы, которые позволено посещать западным репортерам. Но почти всех арестованных ждет смерть под видом несчастного случая. В Румынии есть лагеря для политзаключенных, посетить их нам не дано. Почти все они находятся в устье Дуная, у Черного моря. Я говорил с людьми, которые их видели. Условия там ужасающие.
– И бежать им некуда, – задумчиво заметила Мэри. – На востоке – Черное море, на юге – Болгария, остальные границы – с Югославией и Венгрией. Они в самом центре стран за «железным занавесом».
– Вы слышали про декрет о печатных машинках?
– Нет.
– Последняя гениальная идея Ионеску. Он приказал зарегистрировать все печатные машинки и копировальные устройства в стране. Как только приказ был выполнен, он велел их конфисковать. Теперь Ионеску контролирует всю информацию. Еще кофе?
– Нет, спасибо.
– Ионеску давит на самые уязвимые места. Люди боятся бастовать, зная, что дело кончится расстрелом. Уровень здешней жизни – один из самых низких в Европе. В стране не хватает самого необходимого. Если люди видят очередь у магазина, непременно встанут туда, независимо от того, что выбросили в продажу. Главное – успеть купить, пока есть такая возможность.
– Мне кажется, – задумчиво произнесла Мэри, – все это – лишний довод в пользу того, что мы получили великолепную возможность им помочь.
Майк Слейд поднял голову.
– Разумеется, – сухо обронил он. – Великолепную.
Читая телеграммы, пришедшие из Вашингтона, она думала о Слейде. Странный человек. Грубый и высокомерный, и тем не менее…
«Все уже решено. Флориан будет отвозить их утром и забирать днем».
И ему действительно небезразличен румынский народ и его проблемы.
Мэри решила, что Майк гораздо сложнее, чем она считала.
«И все же я ему не доверяю».
О совещаниях, проходящих за ее спиной, Мэри узнала по чистой случайности. Она вышла из кабинета, чтобы ехать на обед с румынским министром сельского хозяйства, но в министерстве ей сообщили, что того вызвал президент. Мэри решила вернуться в посольство и поговорить за обедом с сотрудниками.
– Вызовите ко мне Лукаса Дженклоу, Дэвида Уоллеса и Эдди Мальца, – попросила она секретаря.
Дороти Стоун заколебалась.
– Они на совещании, мэм, – наконец пробормотала она.
– С кем именно они совещаются?
Дороти Стоун набрала в грудь побольше воздуха.
– С остальными советниками.
Мэри даже не сразу поняла, о чем идет речь.
– Хотите сказать, что совещание сотрудников проходит без меня?
– Да, госпожа посол.
«Возмутительно!»
– Насколько я понимаю, это не впервые?
– Да, госпожа посол.
– Что еще происходит в посольстве такого, о чем мне следовало бы знать?
Дороти перевела дыхание.
– Все посылают телеграммы без вашей визы.
«Забудь о революции в Румынии. Революция зреет прямо здесь, в посольстве».
– Дороти, пригласите в три часа на совещание всех руководителей отделов. Повторяю: всех без исключения.
– Да, мэм.
Мэри сидела во главе стола, наблюдая, как сотрудники собираются в конференц-зале. Начальники отделов устраивались за столом, остальные рассаживались вдоль стен.
– Добрый день, – деловито начала Мэри. – Я не отниму у вас много времени. Знаю, как все вы заняты. Оказывается, без моего ведома и разрешения в посольстве проходят совещания руководителей отделов. С этого момента всякий, посетивший подобное совещание, будет немедленно уволен.
Краем глаза она увидела, как Дороти делает заметки.
– Кроме того, мне стало известно, что некоторые посылают телеграммы без моего ведома. Согласно протоколу Госдепартамента, посол имеет право нанимать и увольнять любого члена посольства по своему усмотрению.
Она в упор посмотрела на Теда Томпсона, советника по сельскому хозяйству:
– Вчера вы самовольно послали в Госдепартамент несанкционированную телеграмму. Я заказала для вас билет на самолет, вылетающий в Вашингтон завтра в полдень. Вы больше не являетесь сотрудником этого посольства. – Она оглядела комнату. – Когда кому-то в следующий раз вздумается послать телеграмму без моей визы или не оказать мне полную поддержку, этот человек мгновенно окажется на борту первого же самолета, вылетающего в Соединенные Штаты. Это все, леди и джентльмены.
Повисло потрясенное молчание. Наконец люди стали медленно расходиться. Судя по выражению лица, Слейд бы явно заинтригован.
Мэри и Дороти остались вдвоем.
– Ну, что вы думаете? – спросила Мэри.
– Четко и необычно. Это самое короткое и эффективное совещание на моей памяти.
– Прекрасно. Теперь осталось просветить отдел связи.
Все сообщения, посылаемые из стран Восточной Европы, считывались электронным сканером в шифровальной комнате и автоматически шифровались. Коды менялись каждый день и имели пять обозначений: «совершенно секретно», «секретно», «конфиденциально», «для служебного пользования» и «несекретно». Сам отдел связи, внутренняя комната без окон с решеткой на двери, набитая современным электронным оборудованием, охранялся день и ночь.
Сэнди Поланс, заведующий отделом связи, увидев Мэри, поднялся.
– Добрый день, госпожа посол. Чем могу помочь?
– Нет. Это я могу вам помочь.
– Мэм? – недоуменно пробормотал Поланс.
– Вы посылали телеграммы без моей визы. Это означает, что они посланы незаконно.
– Но советники заверили меня… – стал оправдываться Поланс.
– Отныне, если вас попросят послать телеграмму без моей подписи, вы обязаны принести ее мне. Вам ясно?
В ее голосе звенела сталь.
«Иисусе, – подумал Поланс. – Похоже, она сумела их осадить».
– Да, мэм. Понимаю.
– Вот и хорошо.
Мэри повернулась и вышла. Она знала, что отдел связи используется ЦРУ для посылки сообщений по «черным каналам». Остановить это она не могла. Хотелось бы знать, сколько членов посольства работают на ЦРУ. Сказал ли Майк Слейд правду? Интуиция подсказывала ей, что не всю.
Той ночью Мэри, кратко записав события дня и проблемы, требующие немедленного решения, положила бумаги на маленький столик у кровати. Утром она приняла душ, а одевшись, заметила, что они лежат в другом порядке. А ведь Слейд предупреждал ее, что резиденция прослушивается!
Мэри задумчиво постояла у столика.
За завтраком она громко сказала детям:
– Румыны – чудесный народ. Но думаю, они во многом отстают от Соединенных Штатов. Оказывается, квартиры служащих посольства остались без отопления и воды, и даже туалеты не работают!
Бет и Тим недоуменно уставились на нее.
– Полагаю, придется научить румын чинить такие вещи.
Наутро Джерри Дэвис сообщил:
– Не знаю, как вам это удалось, но в здании полно рабочих. Занимаются ремонтом квартир.
– Нужно было всего лишь поговорить с ними по душам, – улыбнулась Мэри.
В конце совещания Майк Слейд объявил:
– Вам следует нанести визит вежливости во многие посольства, и лучше начать прямо сегодня.
Ей не понравился его тон. Кроме того, это его не касается. Начальник протокольного отдела – Хэрриет Крюгер, но сегодня она будет отсутствовать весь день.
– Очень важно, чтобы вы посещали посольства согласно строгой очередности. Самое главное…
– Советское посольство. Я это знаю.
– Я бы посоветовал вам…
– Мистер Слейд, если мне понадобится ваш совет относительно моих обязанностей, я дам вам знать.
Майк тяжко вздохнул и поднялся.
– Верно. Как скажете, госпожа посол.
После визита в российское посольство Мэри весь день занималась делами: дала несколько интервью, встретилась с сенатором из Нью-Йорка, желавшим получить информацию о диссидентах из первых рук, и с новым советником по сельскому хозяйству.
Когда она уже собиралась выйти из кабинета, зажужжал селектор.
– Вам срочный звонок из Вашингтона. Джеймс Стикли.
Мэри подняла трубку:
– Здравствуйте, мистер Стикли.
– Не потрудитесь ли сообщить, что, во имя Господа, вы вытворяете?
– Я… о чем вы?
– Госсекретарь только что получил официальный протест от посла Габона с жалобой на ваше поведение.
– Минуту! – возмутилась Мэри. – Тут какая-то ошибка. Я даже не разговаривала с послом Габона.
– Совершенно верно! – рявкнул Стикли. – Зато говорили с послом Советского Союза.
– Ну… да. Сегодня утром я нанесла визит вежливости.
– Разве вы не знаете, что иностранные посольства посещают в соответствии с датой вручения верительных грамот?
– Да, но…
– К вашему сведению, Габон первым установил дипломатические отношения с Румынией. Вопросы есть?
– Нет, сэр. Простите, если…
– Пожалуйста, проследите, чтобы этого больше не случилось.
Услышав новости, Слейд немедленно отправился в кабинет Мэри:
– Я пытался сказать вам.
– Мистер Слейд…
– В дипломатии к таким вещам относятся очень серьезно. Если хотите знать, в тысяча шестьсот шестьдесят первом году помощники испанского посла в Лондоне напали на экипаж французского посла, убили форейтора, поколотили кучера и покалечили двух лошадей, только чтобы экипаж испанского посла прибыл первым. Я предлагаю вам послать письмо с извинениями.
Оставалось только проглотить обиду.
Ее тревожили замечания о чрезмерной популярности в прессе.
«В «Правде» даже была статья с фотографиями вас и детей».
В полночь Мэри позвонила Стентону Роджерсу – тот должен был как раз появиться у себя в кабинете.
Он взял трубку сразу:
– Как мой любимый посол?
– Прекрасно. А вы, Стен?
– Если не считать двадцатичетырехчасового рабочего графика, пожаловаться не могу. Мало того, наслаждаюсь каждой минутой. Как справляетесь? Есть проблемы? Нужна моя помощь?
– Собственно говоря, это не проблема. Меня кое-что интересует.
Она замялась, пытаясь найти такие слова, чтобы ее верно поняли.
– Полагаю, вы видели снимки мои и детей в «Правде» на прошлой неделе?
– Да, просто здорово! – воскликнул Роджерс. – Мы наконец-то нашли к ним дорогу!
– Но разве другим послам уделяют столько внимания?
– Откровенно говоря, нет. Но босс решил сделать для вас все возможное. Вы лицо нашей страны. Президент Эллисон говорил, что ищет противоположность скверному американцу. И мы намерены показать вас во всей красе. Хотим, чтобы мир увидел лучших людей нашей страны.
– Я… действительно польщена.
– Продолжайте в том же духе.
Перед тем как распрощаться, они несколько минут обменивались любезностями.
«Значит, за всей этой шумихой стоит президент. Неудивительно, что пресса так меня расхваливает», – подумала Мэри.
Тюрьма «Иван Стелиан» внутри была еще более зловещей, чем снаружи. Узкие коридоры выкрашены в унылый серый цвет. Забранные черными решетками камеры переполнены заключенными. Повсюду вооруженные автоматами охранники. От невыносимого смрада кружилась голова.
Охранник привел Мэри в маленькую комнату для посетителей в глубине тюрьмы.
– У вас десять минут.
– Спасибо.
Мэри вошла в комнату, и дверь за ней немедленно закрылась.
Ханна Мерфи сидела за маленьким обшарпанным столом. На ней был тюремный халат. Руки закованы в наручники. Судя по словам Эдди Мальца, она была хорошенькой девятнадцатилетней студенткой. Но сейчас выглядела лет на десять старше: бледное, изможденное лицо, красные, распухшие глаза, нечесаные волосы.
– Привет, – сказала Мэри. – Я американский посол.
Ханна взглянула на нее и разрыдалась.
Мэри обняла девушку:
– Ш-ш-ш… все будет хорошо.
– Н-нет… уже ничего не будет, – всхлипнула та. – На следующей неделе мне вынесут приговор. Я умру, если придется пять лет провести в этом месте. Умру!
Мэри на секунду прижала ее к себе.
– А сейчас расскажите, как все было.
Ханна прерывисто вздохнула и заговорила:
– Я встретила этого человека… румына… мне было очень одиноко. Он казался таким славным… и мы занялись любовью. Подруга дала мне два косячка марихуаны. Мы выкурили один на пару, снова занялись любовью, и я заснула. А утром проснулась уже без него. Зато пришли полицейские. Я была голой. Они… они стояли вокруг и смотрели, как я одеваюсь. А потом привезли меня в эту адскую дыру. – Она беспомощно покачала головой. – Мне сказали – пять лет тюрьмы.
– Нет, если только я сумею помочь.
Мэри вспомнила, что сказал ей Лукас Дженклоу, когда она собиралась в тюрьму: «Вы ничего не сможете для нее сделать, госпожа посол. Мы уже пытались. Пять лет заключения для иностранца – стандартный срок. Будь она румынкой, ей, вероятно, дали бы пожизненное».
– Я сделаю все возможное, чтобы вам помочь, – пообещала Мэри.
Для начала она внимательно прочитала официальный полицейский рапорт об аресте Ханны Мерфи. Его подписал полковник Аурел Истразе. Рапорт был весьма лаконичным, но сомнений в вине девушки не оставлял.
«Придется найти другой способ, Аурел Истразе».
Ей это имя показалось знакомым. Она вспомнила строки конфиденциального досье, которое дал ей Стикли. Там что-то было о полковнике Истразе. Что-то…
Она долго вспоминала… и вспомнила.
Мэри договорилась о встрече с полковником на следующее утро.
– Зря тратите время, – откровенно сказал Майк Слейд. – Истразе – это гора. Ее нельзя сдвинуть с места.
Аурел Истразе оказался смуглым коротышкой с испещренным шрамами лицом, блестящей лысой головой и желтыми зубами курильщика. В самом начале карьеры ему сломали нос, так и оставшийся кривым. Его явно разбирало любопытство: зачем он понадобился новому американскому послу?
– Вы хотели поговорить со мной, госпожа посол?
– Да, спасибо, что согласились приехать. Я хотела бы обсудить с вами дело Ханны Мерфи.
– Ах да. Торговки наркотиками. В Румынии закон строго преследует людей, продающих наркотики. Они сидят в тюрьме.
– Превосходно, – кивнула Мэри. – Рада это слышать. Я бы хотела, чтобы в Соединенных Штатах были более суровые законы для таких людей.
Истразе недоуменно воззрился на нее.
– Так вы согласны со мной?
– Совершенно согласна. Всякий торгующий наркотиками должен сидеть в тюрьме. Но Ханна Мерфи не торговала наркотиками. Она предложила марихуану своему любовнику.
– Это одно и то же. Если…
– Не совсем, полковник. Ее любовник был лейтенантом полиции. Он тоже курил марихуану. Значит, был наказан?
– Зачем? Он просто собирал доказательства преступления.
– У вашего лейтенанта есть жена и трое детей?
Полковник нахмурился:
– Да, конечно. Американка хитростью затащила его в постель.
– Полковник, Ханна Мерфи – девятнадцатилетняя студентка колледжа. Вашему лейтенанту сорок пять. Так кто кого затащил?
– Возраст тут не имеет значения, – упрямо твердил полковник.
– А жена лейтенанта знает о его похождениях?..
– Зачем ей знать? – удивился полковник.
– По-моему, девушку явно спровоцировали на уголовно наказуемое деяние. Предлагаю обнародовать подробности этого дела. Международная пресса будет в полном восторге.
– Не вижу смысла, – буркнул он.
И тогда она выложила козырную карту:
– Потому что этот лейтенант, как выяснилось, ваш зять?
– Разумеется, нет! – рассердился полковник. – Я всего лишь хочу, чтобы свершилось правосудие.
Согласно досье, зять полковника специализировался на знакомстве с молодыми туристами, как мужского, так и женского пола. Спал с ними, подсказывал, где можно продать вещи на черном рынке или купить наркотики, а потом сдавал полиции.
– Не нужно, чтобы ваша дочь знала о поведении мужа, – мягко сказала Мэри. – Думаю, для всех заинтересованных лиц будет лучше, если вы без лишнего шума выпустите Ханну Мерфи на свободу, а я переправлю ее в Штаты. Что скажете, полковник?
Тот молчал, покраснев от злости.
– Вы очень интересная леди, – бросил он наконец.
– А вы – интересный мужчина. Днем я ожидаю мисс Мерфи у себя в кабинете. Я позабочусь, чтобы ее посадили на первый же вылетающий из Бухареста самолет.
– Я использую то небольшое влияние, которое имею, – пожал плечами Истразе.
– Уверена, вы все сделаете, полковник. Спасибо вам.
Наутро благодарная Ханна Мерфи отправилась домой.
– Как вам это удалось? – пораженно спросил Майк Слейд.
– Последовала вашему совету. Обаяла его.
